Читать книгу: «Шутки Богов. Питомец»

Тропа, что ведёт к свободе

В сердце гор всегда кажется, что небо ближе, но и одиночество ощущается тяжелее. Тихий шелест камешков под ногами и хруст сухой пыли были единственными звуками, сопровождавшими одинокую фигуру на узкой горной тропе. Но Андрей всё также медленно шагал вперёд, уже одетый в плотную походную одежду цвета выцветшей серой травы, плотно затянутую у запястий и шеи. Поверх туго затянутого пояса был перекинут простой походный плащ с внутренними карманами и защитными плетениями, почти незаметными глазу. Ветер рвался в его волосы, но не мог сорвать капюшон – всё было надёжно зафиксировано.

Каждое его движение было выверено и аккуратно сдержано. Ведь сейчас он шёл не просто так. Он старательно прокладывал свой новый путь, всматриваясь в каждый изгиб скалы, в каждый излом тропы, в каждую расщелину, где могли быть притаившиеся враги или живые магические аномалии. Перед ним раскинулась древняя гряда – Горы Лунного Хребта, тянущиеся серыми, обветренными исполинами сквозь небо, словно застывшие волны каменного моря.

Где-то вдалеке тонко звенел ветер. Он обвивал пики… Гладил ущелья… И что-то непонятное шептал на своём языке забытых духов. Даже само небо здесь было особенным. Пронзительно глубоким, синим, будто вымытым дождями тысячи лет. Облака – лёгкие, как дыхание дракона, медленно плыли между пиками, отбрасывая мягкие тени на крутые склоны. Скалы с обеих сторон были высокими и почти вертикальными. В их поверхностях просматривались следы древней эрозии. Продольные трещины, будто когти исполинского зверя… Замшелые углубления, где когда-то, возможно, прятались отшельники… На некоторых уступах росли невероятные сосны – узловатые, древние, с корнями, вросшими прямо в камень, словно сама земля не хотела их отпускать. Их темно-зелёная хвоя казалась будто бы покрыта серебром – то ли от утренней росы, то ли от вечной пыли древнего мира.

Тяжело вздохнув, Андрей остановился, чтобы осмотреться более внимательно. Он стоял на узком изгибе, где тропа резко уходила вдоль обрыва, а справа – раскрывался ошеломляющий вид. Небольшая, но красивая долина, расположенная глубоко внизу, была словно выдолблена из земли рукой какого-то древнего бессмертного. Там, на дне, между переплетений речушек и озёр, струился туман – медленный, живой. Он полз по склонам, цеплялся за камни, и растворялся под первыми солнечными лучами, словно сдаваясь.

Задумавшись, Андрей медленно присел на корточки. Его взгляд скользнул по горизонту, внимательно осматривая всё, что только мог увидеть. Каждую расщелину, каждый зубец на гребне скал. Сейчас он знал, что именно здесь, в глубине мира, сам воздух был другим. Здесь нельзя было расслабляться, здесь всё следило, всё хранило свою собственную память. И если вести себя неуважительно, то даже гора могла бы ответить на подобную наглость.

Он достал из внутреннего кармана крошечный фрагмент камня, с вырезанной на нём печатью. Это была пространственная метка, одна из тех, что он закладывал на каждом безопасном участке. Сжав камень в ладони, он аккуратно активировал магическую нить, вплетая в ткань мира слабый отголосок своего присутствия. А потом аккуратно положил этот своеобразный артефакт, среди камней, в корнях растущего рядом дерева. Всё это он делал именно для того, чтобы позже… Иметь возможность вернуться в это место.

Сделав это, он вновь встал. Ветер встрепенулся, точно приветствуя его решение. Андрей двинулся дальше, по тропе, что тянулась между исполинских скал. Ни один звук не нарушал его шагов, и только хребет древней земли, словно спящий дракон, вновь принимал в своё сердце того, кто шёл против судьбы.

Чем дальше он шёл, тем всё больше вокруг менялась картина. Даже сам воздух в горах становился всё суше и тоньше. Он словно просачивался в лёгкие сквозь узкое сито, не давая насытить тело настоящим дыханием.

Уже сильно устав, Андрей всё равно шагал вперёд. Хоть уже и медленно. И каждый вдох давался ему с усилием, словно кто-то невидимый сжимал ему грудь изнутри. Непосвящённый мог бы подумать, что это была всего лишь усталость, после долгого пути? Но на самом деле это была плата. Плата за то, что он заговорил. И не просто голосом – а тем самым голосом, что мог разрывать пространство, сотрясать воздух, и вгонять боль в кости живых. Его губы были бледны. А под глазами – налились тяжёлые, сине-чёрные тени. Но он всё равно шёл, удерживая ровную осанку с каким-то молчаливым упрямством, словно знал, что за каждой выступающей коркой крови на губе наблюдают духи этих гор или, хуже, невидимые враги, притаившиеся где-то в тени. Но как только он достиг очередного укромного участка тропы, среди нагромождения валунов и пепельно-серых сосен, вздох его сорвался с его губ с тихим стоном вперемешку.

Он рухнул на колени, прислонился плечом к холодному каменному склону, и, не в силах больше сдерживать то, что держал всё это время, резко отвернулся и сплюнул густой сгусток тёмной крови. Та упала на пыльный камень, чёрным, как смола, следом, запачкав землю, словно пометив, что здесь побывал кто-то слишком близко приблизившийся к грани.

Но он тут же вскинул руку и, не дожидаясь, пока кровь остынет, выпустил пучок внутреннего пламени, превратив свою же кровь в струю сизого дыма. И её запах, горький, медный, с лёгким ароматом палёной магии, медленно расплылся по ветру, тут же унося следы слабости прочь.

Из его ушей снова потекла алая кровь, тонкой линией сбегая по шее, теряясь под расстёгнутым воротом рубахи. Он провёл рукой, вытер запёкшуюся влагу, и снова вскинул голову, принуждая себя дышать более-менее ровно. Его истощённое тело дрожало, а внутренние меридианы вибрировали, словно под обстрелом тысяч крохотных игл.

"Слишком рано… Рано было всё это делать… – Пронеслась мысль в его затуманенном болью сознании. – Но выхода у меня другого просто не было…"

Немного передохнув, он развязал один из небольших боковых карманов своей походной сумки, которую заранее сложил и приготовил к подобному развитию событий, и достал оттуда небольшой флакон с золотистой жидкостью. Прозрачный, с алыми прожилками внутри. Это был редкий лечебный эликсир, который он получил в обмен на несколько ночей работы в лаборатории старого алхимика. Андрей без колебаний вытащил плотную крышку, приложил его горлышко к губам, и выпил. Медленно, почти с благоговением. Словно это было не зелье, а какое-то благословение.

Тёплая волна медленно растеклась внутри. Сначала по горлу – жгучая, как чистый спирт… Потом по груди – будто пламя, очищающее изнутри трещины в его сердце… И наконец – в разум… После чего та самая мутная пелена на глазах немного рассеялась.

После этого Андрей закрыл глаза. Осел прямо на землю, откинувшись спиной на выступ скалы, и позволил себе несколько минут тишины. Настоящей. Не той, что он использовал как маску, а той, где нет ни звуков, ни слов, ни чужих взглядов, ни ожиданий. Только он. И горы.

Где-то вдали вскрикнула птица… Ветер потревожил ветви сосен… И древняя земля будто вздохнула… А он сидел, слегка склонив голову, и ждал. Ждал, когда снова сможет идти. Когда тело перестанет дрожать. Когда сила вновь наполнит его руки. Потому что впереди – была свобода. Но дорога к ней… Шла через жуткую боль… Потом он снова встал и пошёл… Через силу… Через боль… Через усталось…

………

Спустя ещё несколько часов, он снова остановился, опёршись на холодный камень, и провёл рукой по лицу – кожа была липкой от пота, волосы слиплись и прилипали ко лбу. Горный воздух был чист, пряный, но тяжёлый, как будто сама природа смотрела на него и отмеряла дыхание скупыми каплями.

Медленно оглянувшись, Андрей глубоко вдохнул. Потом ещё раз… И ещё… Затем выпил ещё эликсир. Резко встряхнулся всем телом, точно сбрасывая остатки той силы, что едва не выжгла его изнутри. Плечи медленно расправились, позвоночник выпрямился, а взгляд вновь стал ясным, хоть и тяжёлым от напряжения.

Устало выдохнув в очередной раз, он сделал шаг. Потом второй. И пошёл дальше. Да. Кто-нибудь мог бы у него спросить о том, почему бы ему не использовать пространственную магию для перемещения? К сожалению, для этого нужно было иметь точное место, куда ему было бы нужно попасть. А у него такого места на данный момент просто не было. К тому, же сейчас это было слишком опасно. Не для кого-то ещё, а для него самого. Любая попытка задействовать пространственные плетения могла выдернуть из него остатки духовной энергии, и тогда… Тогда он просто уже не встанет.

Он знал это. Каждая клетка тела, каждое покалывание в меридианах, каждый ноющий сустав – всё сейчас ему подсказывало одно. Наступило время лечиться, не воевать. Поэтому он выбрал другой путь. Пеший. Долгий. Тихий. Хотя и тяжёлый.

Вокруг него постепенно вырастали в своей древней красоте горы – огромные каменные титаны, молчащие исполины, что будто следили за ним с вершин, из-под вековых шапок снега. Их склоны были покрыты сизой зеленью, влажной хвоей, и редкими вкраплениями белых цветов, которые казались почти призрачными в утреннем свете. Тропа, на которую парень совершенно случайно вышел, петляла между валунов, то взбираясь ввысь, то резко уходя вниз по осыпям. С каждым шагом Андрей чувствовал, как тело словно тяжелеет. Усталость накатывала волнами, откуда-то изнутри поднималась вязкая ломота. Словно он не просто шёл, а нёс на плечах всю свою магию, всю боль, всю ту силу, что вырвалась в Совете и оставила трещины не только в стенах зала, но и в нём самом.

Тихо выдохнув, парень медленно покачал головой. Он вспомнил про то, как всего пару дней назад, группа учеников секты Пяти Пиков Бессмертных в ярких одеждах, всё же смогла нагнать его, и попыталась окружить. И как одно единственное слово – "Вон!" – превратило их в листья, разметаемые бурей. С каким остолбеневшим лицом отлетал от тропы парень, являвшийся старшим учеником с печатью Боевого Духа, и которому оставалось всего ничего до уровня Доу Ши первой звезды… Как задрожала земля… Как горы отозвались на его голос… Он тогда даже не остановился. Только повернулся и пошёл дальше. Но внутри… Внутри ему стало ясно. Он уже был на пределе. Теперь он знал, что если кто-то всё же решит устроить на него полноценную охоту в этих горах, то он не сможет каждый раз отвечать тем же. Он больше не хотел драться. Не сейчас. Слишком дорого стоил для него каждый такой удар.

Так что сейчас его цель была простой. Найти укромное и достаточно безопасное место, желательно с проточной водой, где можно отдохнуть, выспаться, закрыть глаза хоть на несколько часов. Именно поэтому он сейчас настороженно ловил каждый звук. Треск ветки… Шорох листвы… Внезапный свист ветра… Словно зверь, что крадётся прочь от своего самого жуткого врага. Он не мог позволить себе терять бдительность даже сейчас, когда вроде бы оторвался от преследования. В таких горах даже птицы порой служат чьими-то глазами. Да и те, кто пытались его настичь раньше, могли вновь появиться. Старейшины секты явно были слишком самоуверенны в своих поступках. А также, вполне возможно, даже стали глупее от возраста. Но не настолько, чтобы не понять, кого именно они упустили по своей глупости…

Солнце в очередной раз уже клонилось к закату. Луч света пробился сквозь просвет в кронах сосен и осветил ему узкую расщелину между камней, что вела к полуобвалившемуся оврагу. Там, среди поросших мхом скал, журчал слабый ручей, а под ним виднелся естественный карниз, почти скрытый извне. Идеальное место для укрытия. Заметив которое, Андрей вздохнул с облегчением и, будто стараясь не шуметь, осторожно сошёл с тропы, пробираясь по влажной траве, к своему временному убежищу. Ненадолго. Но, быть может, достаточно, чтобы он смог хоть немного передохнуть и прийти в себя. Хотя он и сам прекрасно понимал, что уже завтра он снова уже будет на этой тропе, которая всё дальше и дальше будет уводить его от того места, где остались те, кто почему-то думал, что имеет право решать за него судьбу парня…

……………

Сквозь скальные щели в горах медленно опускался вечер. Воздух становился более прохладным, влажным, небо окрашивалось в сиреневые и багряные тона, словно само пространство готовилось к покою. Над горами неспешно проплывали легкие облака, а тени деревьев вытягивались, словно пытаясь дотянуться до одинокого путника на тропе.

Уже привыкший за последние несколько дней к такому способу передвижения, Андрей ступал осторожно, с привычной внимательностью разведчика. Именно благодаря этому, он и заметил полянку чуть ниже уровня тропы, за уступом, скрытую со всех сторон невысокими скалами и деревьями, будто сама природа заботливо спрятала это место для такого беглеца, как он.

Для начала он остановился у края, присел на корточки и внимательно огляделся, чутко прислушиваясь. Тишина в этом месте была глубокая, ровная – ни хищных щелчков, ни подозрительной переклички птиц. Были слышны только шум листвы да редкое потрескивание веток под напором вечернего ветра. Так что ему показалось, что это место подходило идеально для того, чтобы остановиться на более долгий срок. И наконец-то наступило время ставить защиту.

Решительно выдохнув, он снял сумку, и вытащил из неё небольшой запечатанный свиток, развернул его, и изнутри вылетели шесть тонких продолговатых печатей, каждая уже заранее была покрыта древними знаками, вплетёнными в материал из магически закалённых волокон древесины Синего Рахта. Эти знаки не просто светились – они дышали, будто жили собственной жизнью.

Одна за другой, печати мягко опустились на землю, и Андрей поочерёдно установил их по кругу – строго по направлениям сторон света и в промежутках между ними. Каждое движение его пальцев сопровождалось жестами активации, плетением энергий. Он вливал в печати ровный поток духовной силы, тщательно его контролируя. С каждой активированной печатью вокруг поляны ощущалась всё большая тяжесть воздуха – это небо над ней как будто сгущалось, пространство – плотнело. Легкий серебристый купол сформировался в воздухе, почти незаметный глазу, но насыщенный защитными потоками, улавливаемыми чувствами мага. Шестиконечный круг храма молчаливых врат – так называлась эта конструкция. Считалось, что даже удар мастера ранга Доу Лин не сможет пробить его с первого раза. А значит, эту ночь он сможет провести в относительной безопасности.

Закончив с охраной, Андрей выдохнул, опустился на колени у центра поляны, и, выпрямившись, на мгновение закрыл глаза. Его собственный позвоночник даже слегка щёлкнул от напряжения. В груди всё ещё стояло лёгкое покалывание после недавних нагрузок, но сейчас он мог позволить себе минуту покоя.

Затем он протянул руку к запястью и коснулся тонкой серебристой нити браслета-хранилища, незаметного для обычного взгляда из-за повязки на руке. Мгновение – и по воздуху пронеслась волна энергии, из которой сформировались аккуратные свёртки. Небольшой бамбуковый лоток, покрытый крышкой, фляжка с питьевой водой и плотный свёрток с сухофруктами.

– Спасибо, что успел… – Мысленно усмехнулся он, вспоминая, как в спешке смахнул с обеденного стола всё, что мог, когда уходил из своих покоев. Тогда это казалось глупостью. Сейчас – проявлением дальновидности.

Он разложил еду на камне, проверил, что всё цело, а затем – с привычным движением – набрал веток и сухой коры у подножья склона. С помощью одного из крошечных артефактов воспламенения, встроенного в другой браслет, он зажёг костерок. Пламя мягко заплясало, окрашивая его лицо в тёплые оттенки, отбрасывая на ближайшие скалы зыбкие тени.

Сидя у огня, он неторопливо ел, глядя в отблески костра. С каждым кусочком еды он ощущал, как внутренняя дрожь, вызванная изнеможением, немного стихает. Но настоящим утешением был не вкус пищи, а тишина. Защита стояла. Магия постепенно будет восполняться. А в небе над ним вспыхивали первые звёзды.

Огонь плясал по сухим веткам неспешно, тихо потрескивая, словно делился с ним каким-то старинным, только ему известным сказанием. Этот костер был небольшим, аккуратным – как он и любил. Чтобы не привлекать внимания, но давать достаточно света и тепла. Пламя обвивалось вокруг сучьев, оседало в тлеющих уголках, отбрасывая длинные пляшущие тени на камни и низкие деревья, что вились у границы поляны.

Андрей сидел, поджав под себя ноги, локтями упершись в колени. Плащ мягко соскальзывал с плеч, но он не замечал. Его взгляд был устремлён в середину костра – туда, где угли дышали жаром, словно сердце мира билось перед ним в ритме древнего дыхания. Он молчал. И не потому, что не мог – теперь он мог. А потому, что не нужно было говорить.

Здесь, под этим вечерним небом, на затерянной поляне среди скал, он был по-настоящему один. Без чужих взглядов, без чужих решений, без чужих планов и интриг. Без той маски, которую он носил слишком долго – как тяжёлый оберег, как клетку, выкованную чужими руками, но добровольно принятую. Без ярлыка "немого", без роли послушного тени, без необходимости ежеминутно скрываться. И это было… свобода.

Он вдруг понял это не разумом – а чем-то глубже. Почувствовал это прямо своим телом. В том, как легко стало дышать. В том, как без страха он смотрит в огонь. В том, как его сердце впервые за долгое время бьётся не в тревоге, не в гневе, не в боли – а в тишине.

“Вот он я. Настоящий. Ни чья-то пешка. Ни эксперимент. Ни должник. Ни тень. Ни угроза. Просто я.”

Он вспомнил, как на него всё это время смотрели все эти представители секты. С отвращением. С ожиданием. С расчетом. С жалостью. Сколько раз за последнее время он чувствовал этот невидимый, но ощутимый нажим? Как будто каждое слово, каждый взгляд, каждый жест – хотели выстроить его, перевоспитать, встроить в систему, заставить быть удобным. Послушным. Благодарным. Согнувшимся. Но теперь, сидя у костра, он понял, что всё это уже позади. Он выстоял. Он не дал себя сломать. Да, он был слаб. Но теперь – силён. Он был почти сломлен. Но теперь – цел духовно.

“Им нужен был "немой", которого можно направлять, как захотят. Им был не нужен я.” – Парень невольно сжал кулаки. От нахлынувших на него воспоминаний… От боли… От тех слов, которые разрывали его изнутри. О том, как эти зазнавшиеся старики пытались его заставить поступиться своей честью, как смеялись, как продавали его будущее за свои амбиции. Как пытались сломать и того, кто был ему первым и, возможно, единственным настоящим наставником в этом мире – старого алхимика Йонг Мина. Он сжал кулаки ещё сильнее – так, что костяшки побелели.

“Я им не игрушка. Не дар. Не залог союза. Я – не их собственность.”

Порыв ветра прошёлся по поляне, взбудоражил пламя, сорвал один из листьев с деревца у скалы и закружил его в ночном танце. Андрей проводил взглядом, не двигаясь. Ветер был свободен. Как и он. Наконец-то. Он тихо вдохнул. Глубоко. Тяжело. И с каждым выдохом из него уходило что-то… Обида… Усталость… Страх… Словно гора, что давила на плечи, теперь постепенно начинала отступать. Да. Он не знал, куда ему сейчас можно было бы пойти. Не знал, кто будет ждать его впереди. Но это было его решение. Его путь. Его ночь. Его огонь. И среди тишины, в глубине сердца, вспыхнула первая искра новой решимости. Он будет жить не по их правилам. Он будет идти своим путём. Он не будет молчать больше никогда.

Огонь всё ещё медленно потрескивал, словно убаюкивая пространство вокруг себя. Поляну постепенно накрывала ночная тишина – густая, вязкая, почти материальная. Где-то далеко в горах завывал ветер, будто шептал древние предания скалам, и те, молчаливые и равнодушные, лишь отбрасывали тени, охраняющие сон тех, кто осмелился встать на путь одиночества.

Андрей не спешил. Он медленно развязал тонкие кожаные ремешки на своём поясе, отстегнул небольшую сумку с пилюлями и эликсирами, на ощупь выбрал два флакончика. Один – густой, янтарного цвета, с легким сиянием на поверхности. Второй – почти прозрачный, с тонкими серебряными нитями внутри, будто в жидкость был вплетён лунный свет.

Он выпил первый, не торопясь. Горечь обожгла горло, разлилась по груди, и тут же утихла, словно растворившись в теле. Тёплая волна прошла по меридианам, проникая в самые уязвимые точки. В сердце… В печень… В точки боли на шее и плечах, где скапливалось напряжение… Потом Андрей вздохнул – глубоко, с облегчением, как будто сбросил невидимую тяжесть.

Во втором флаконе эликсир был куда мягче. Он был почти безвкусным, но в момент, когда жидкость коснулась языка, в теле что-то тонко щёлкнуло. Будто в него вошёл Первозданный свет. Прозрачный, чистый, почти детский по своей мягкости. Он чувствовал, как затянутые боли в груди отступают, как ломота в конечностях уходит, как шум в голове рассеивается. Почувствовав явное облегчение, Андрей тихо откинулся назад. Сейчас его движения были неторопливыми, но всё ещё осторожными. Тело отзывалось на усталость, хоть и постепенно восстанавливалось.

Затем он достал из своего браслета небольшой походный матрас, расстелил его аккуратно, чуть пригладил ладонью поверхность, проверяя, нет ли под ним камешков. Потом снял обувь, обернулся плащом, который в ночной прохладе стал по-настоящему драгоценным, и медленно опустился на спину.

Глаза он закрыл почти сразу. Не потому, что спешил уснуть – а потому, что чувствовал. Впервые за долгое время может позволить себе не думать. Не взвешивать каждое движение. Не слушать, не наблюдать, не прятаться. Он действительно мог… Просто лечь и заснуть.

Ветер нежно коснулся края плаща, как заботливая рука. Где-то высоко, между скал, шептались какие-то растения. Ночь вступала в свои права без угрозы. Без страха. Словно признавала в нём – одного из своих. И он заснул. Глубоко. Спокойно. Без тревог. Без сна, в котором приходят кошмары. Без боли, что сжимает грудь по утрам. Без мыслей, что рвут разум на части. Это был сон уставшего, выжившего и, наконец, свободного человека. Над ним мерцали звёзды. Под ним – дыхание земли. А рядом, тихо потрескивая, догорал его огонь. Последний страж тишины.

……………

Утро пришло тихо, почти незаметно. Сначала в небе начали светлеть звёзды, отступая, будто испугавшись близкого солнца. Затем робко зазолотились вершины дальних гор, словно кто-то осторожно провёл кистью по их заснеженным гребням. Холодный горный воздух оставался свежим, даже когда солнце уже медленно поднималось над горизонтом, отбрасывая длинные тени между скал и деревьев.

Андрей спал крепко, глубоко, не ворочаясь и не вздрагивая. Ни один из ночных звуков, ни шелест травы, ни шорох чьих-то мягких лап в подлеске, ни редкое завывание ветра между утёсами, так и не потревожил его. Он спал так, как спят только те, кто долгое время не знал покоя – вымотанные, измученные, но выжившие.

Проснулся он также без лишних и резких движений. Просто открыл глаза, лежа на спине, и несколько секунд спокойно смотрел в утреннее небо – чистое, будто вымытое дождём. Дышал он спокойно и медленно. Тело уже не болело так остро, как накануне. Осталась глухая, тусклая тяжесть, как от старого шрама. Но даже она сейчас казалась привычной. Терпимой.

Потом он сел. Провёл ладонью по лицу, выдохнул, и потянулся. Затем вытащил флягу и плеснул на руки холодной воды – умылся, потерев лицо ладонями, будто смывая с себя остатки сна. Капли скатились по шее, впитались в ворот плаща. Лёгкая дрожь прошла по спине, и это только разбудило ещё сильнее.

Из браслета-хранилища он достал остатки еды – немного сухого мяса, два рисовых хлебца и небольшой кусочек вяленого фрукта. Еда была простой, но сытной. Он ел молча, медленно, смотря в ту сторону, откуда когда-то пришёл, и откуда теперь точно будет ждать преследователей.

Потом он принялся собирать свой лагерь. Сначала тщательно затушил костёр, разгрёб пепел, чтобы не осталось даже намёка на жар. Затем снял защитные печати, одну за другой – с осторожностью и уважением, как настоящий мастер. Каждая из них светилась слабо, медленно гасла у него в пальцах. Он бережно сложил их в особый отдел хранилища. Эти печати были мощными – работа заняла время, но он никуда не спешил. Торопливость в его положении могла стоить жизни.

Убедившись, что от стоянки не осталось ни одного следа, Андрей поднялся, подтянул ремни сумки, что привычно болталась за его спиной, и окинул взглядом местность. Склоны уходили влево – к ущелью, где лежала старая дорога, которую наверняка уже прочёсывали поисковые группы секты. Прямо же путь вёл в плотный хвойный лес, а за ним – к череде менее известных троп, которыми в основном пользовались травники, отшельники и мелкие торговцы.

Именно туда он и направился – в сторону от главных дорог, от глаз и слухов, от всех, кто мог бы выдать его или преследовать. Он не питал иллюзий. Секта Пяти Пиков Бессмертных не отпустит его просто так. Тем более теперь, когда он показал то, о чём вообще не должен был знать никто. Так что сейчас Андрей упрямо шёл вперёд, не оборачиваясь и не останавливаясь. Его шаг был твёрдым. Он не бежал. Он просто уходил. Тихо. Спокойно. Осознанно. И с каждым шагом всё глубже понимал. С этого утра начинается не просто бегство. Начинается его путь. Путь, который он будет прокладывать сам, шаг за шагом. Без покровителей. Без советчиков. Без права на ошибку. Но и без чужих цепей…

………..

Тропа, по которой шёл Андрей, весьма витиевато петляла между каменистыми отрогами, пробираясь всё глубже в сердце древних гор. Дорога становилась труднее, но воздух был свеж и чист, наполненный тонкими, почти неуловимыми ароматами сосновой хвои, дикого чабреца и горной полыни. Сквозь густой мох порой пробивались хрупкие побеги лекарственных растений, и взгляд Андрея, натренированный месяцами учёбы у старого алхимика, уже сам выделял среди всей этой зелени то, что другим показалось бы обычной травой.

Вот, у самой скалы, под выступом, он заметил пучок синей звёздчатки – растение, чьи лепестки переливались сиреневым и голубым. Её корень использовали для стабилизации сердечного дыхания после перегрузок магии. Он аккуратно вырезал корешки, сложил в тонкий тканевый мешочек и тут же отметил про себя то, что теперь ему можно будет сварить на его основе базовый укрепляющий эликсир.

Чуть дальше, среди расщелины, раскинулся плотный куст скального золотника – с мелкими жёлтыми цветами и острым, почти хвойным запахом. Настой из этих цветков помогал восстанавливать духовные меридианы после их перегрузки. Андрей срезал верхушки, связал их тонкой нитью и убрал в боковое отделение хранилища.

Шагов через десять ему повезло найти сухой нарост горного лишайника, который старик когда-то называл “каменной бородой”. В нужных пропорциях он ускорял регенерацию кожи, особенно в сочетании с вытяжкой из обгоревшего пепельника. Так что парень аккуратно соскоблил его в пергаментный свёрток, встряхнул в ладони и тихо кивнул, удовлетворённо.

Затем он вышел к месту, где ветры веками выдували почву между выступами скал, обнажив древние жилы. На солнце поблёскивало кое-что – не золото, но тонкие нити горного серебра, сросшиеся с породой. Здесь Андрей достал тонкий алхимический резец, который вместе с котлом начального уровня получил от своего старого наставника, когда начал более тщательно учиться этой науке, бережно поддел их и срезал, как нить шёлка. В одном из алхимических рецептов горное серебро использовалось как проводник между двумя несовместимыми энергиями. Положив добытое в хранилище, он подумал, что нужно будет сделать небольшой запас.

А потом, почти случайно, под одним из валунов он заметил лёгкий голубой отсвет. Нагнувшись, приподнял камень и нашёл осколки полупрозрачного минерала, которые поблёскивали чистым светом. Это был ледяной сапфирин – редкий полудрагоценный камень, используемый для очистки пилюль от примесей. Камни были мелкие, но для алхимии и такие ценились. Так что он сложил их в отдельную шкатулку, укрыв от прямого солнца.

Шагая дальше, он мысленно прикидывал свои запасы: “Есть материалы для регенерации, укрепления тела, стабилизации ядра, восстановления каналов… Осталось собрать всего немного катализаторов, и можно будет работать.”

А значит, надо было найти безопасное место. Где не будет магических возмущений, диких зверей, чужих глаз и аур. Где можно будет выдохнуть – и заняться настоящим делом. Варкой зелий и пилюль. Без которых, как он прекрасно понимал, долго ему не выжить.

Задумчиво вздохнув, он медленно поднял взгляд на расселину между двух острых скал впереди. Там, если повезёт, может быть пещера. Или хотя бы укрытие от ветра. Что в данном случае может ему помочь. Так что Андрей ускорил шаг. Пора было готовить себе временное убежище алхимика…

И когда он уже двигался по склону, осматривая ближайшую к его временному лагерю территорию, медленно, выверенно, внезапно для себя, на дальнем выступе серой скалы, парень заметил горного козла. Это было достаточно массивное животное с круто изогнутыми рогами. Оно стояло почти неподвижно, хищно вслушиваясь в звуки ветра. Его шерсть была густой, цвета высохшего мха, и почти сливалась с камнем. Но парень видел его достаточно ясно.

Он замер, затаив дыхание, и поднял ладонь. Кончики его пальцев слегка дрогнули, привычно сплетая тонкую, почти невидимую конструкцию из чистой духовной энергии. Это было боевое плетение третьего порядка, в простонародье именуемое “Нить Меча”. Оно не издавало звуков и не имело формы, пока не активировалось.

Внутри него что-то на миг дрогнуло, словно лёгкое потрясение в ядре. Плетение вспыхнуло еле заметной серебристой резьбой – духовный меч, сотканный из сдержанной ярости. Он не был похож на обычное оружие. Линия энергии длиной чуть больше локтя, без лезвия, без стали – лишь пульсирующий магический резонанс.

Потом последовал молниеносный жест… И… Энергия сорвалась с его ладони. Не было грома, вспышек или боевого крика. Лишь едва уловимый свист рассекаемого магическим плетением воздуха. И когда оно попало в цель, горный козёл резко дёрнулся, так и не издав ни звука, после чего рухнул замертво.

Добившись желаемого, Андрей ещё немного выждал, и только когда тишина восстановилась, и ветер вновь заговорил в расщелинах, он медленно пошёл к добыче. Тело животного лежало под углом, наполовину опираясь на куст можжевельника. Козёл был массивным – весом около полутора сотен килограмм. Удар пришёлся ровно под шею. Так что животное было убито им чисто, без мучений. Подумав об этом, Андрей коротко кивнул своим мыслям. Его удар был точным и смертельным.

Дойдя до места гибели животного, он присел рядом, вытер руки об платок и достал из браслета тонкий клинок с изогнутым лезвием, не меч, не охотничий кинжал, а снова резец алхимика, который прекрасно подходил для разделки туши. Затем – плотную ткань, на которую и, хотя и с трудом, положил тушу. Работал он быстро, как учили. Снял шкуру ровным срезом, не разрывая волокон, аккуратно отложив в сторону. Потом вытащил нож и разрезал брюхо по правильной линии – от груди к паху. Кишечник, желудок, печень – всё рассматривал, отделяя то, что можно будет использовать для алхимических составов.