Читать книгу: «Обратно в СССР», страница 2

Глава 2

Очнулся я от ощущения щекотки в левой ноздре и боли в области виска. Приоткрыв глаза, ничего не увидел, было темно хоть глаз выколи, поэтому источник щекотки решил выяснить на ощупь. Провёл по лицу рукой и тактильным методом обнаружил в районе верхней губы какое-то мелкое живое существо.

«Мокрица», – тут же мелькнула мысль, и я с отвращением скинул с лица щекотавшийся объект.

Другая рука очень кстати нащупала потухшую зажигалку. Прежде чем встать, на всякий случай я решил осветить пространство над собой. Мало ли, одного удара о каменный выступ мне хватило, надеюсь, что височная кость цела и всё обойдётся только небольшой шишкой.

При скромном освещении я увидел в паре метров над собой всё тот же сводчатый потолок. Значит, все нормально, можно подниматься.

Сделать это удалось не без труда. В голове ещё гудело, а после пребывания на более чем прохладной земле я также боялся отморозить себе какой-нибудь жизненно важный орган типа почек. Кстати, интересно, сколько я так пролежал без сознания? Минуту, две или полчаса? Хотя, если полчаса, мои ребята давно уже отправились бы на мои поиски.

Поправив ремень сумки-планшета, двинулся вперёд. Завал был на месте, правда, мне он показался более свежим. Надо будет подбить ребят из старшеклассников покрепче и в свободное время вернуться сюда с ломами и лопатами. Или раскопки нужно согласовывать с какими-нибудь чиновниками? Как бы там ни было, я загорелся этой идеей и решил тут же поделиться ею со своими учениками, ожидавшими меня у входа в этот лаз.

Но дыры в общий коридор не было! То есть она была, но оказалась заколочена досками. Выглядели они не очень крепкими, да и щели между ними зияли весьма солидные. Видать, спешили мои подопечные. Ну я вам устрою…

– Алё, шутники одноклеточные, больше ни на что мозгов не хватило, кроме как тупо приколоться?

Ответом мне была тишина. Это меня вконец разозлило, и я со всей дури врезал по доске ногой. Та хрустнула, но устояла. После следующего удара вылезли два гвоздя снизу, а ещё одного удара хватило, чтобы выбить доску полностью. Какое-то время ушло на выбивание следующей доски, и в итоге образовалась достаточно широкая щель, чтобы я мог в неё протиснуться.

Учеников не оказалось и в общем подвале. К моему удивлению, пол подвала был намного чище, во всяком случае, засохшее гуано отсутствовало, а у стенки я разглядел даже старенький велосипед «Сура», когда-то выпускавшийся на нашем ЗИФе.

Твою мать, и главная входная дверь заперта! Причём заперта снаружи и выглядела так, словно её поставили только месяц назад. Блин, да когда эти охламоны всё успели так изменить-то?! Может, я в том лазе не пару минут без сознания пролежал, а намного больше? Но в конце-то концов, не полные же дебилы мои ученики, чтобы бросить своего любимого (как я надеялся) педагога в таком положении да ещё навешать везде дверей?..

В любом случае ответ я мог получить только из первых уст. А чтобы добраться до этих долбоящеров, мне придётся выломать эту дверь.

Висячий замок снаружи слетел вместе с ушком после трёх ударов ноги. Такими темпами я скоро смогу номинироваться на какой-нибудь пояс по карате, например жёлтый или красный, не знаю уж, с какого они там начинают.

Я выскочил во двор… и замер. Потому что это был не тот двор, из которого мы заваливались в подвал. То есть это был он и одновременно не он… Дом выглядел явно жилым, словно некий волшебник взял и повернул время вспять, причём сразу на несколько десятилетий. В окнах висели простенькие тюлевые занавески, на некоторых подоконниках стояли живые цветы, а из одного оконного проёма чуть не по пояс высунулась женщина с бигудями на голове и крикнула:

– Лёнька, ну-ка, быстро домой, обед уже час стынет!

Лёнькой, вероятно, был мальчуган лет семи с игрушечным самосвалом. Поцарапанный пластмассовый самосвал жёлтой расцветки явно не походил на современные игрушки, он словно вынырнул из моего забытого детства.

– Щас, мам, только дом дострою.

Стройплощадкой служила песочница в дальнем углу двора, куда Лёнька тащил на верёвочке свой самосвал, гружённый мелкими камнями. За действиями мальца со скамейки, подслеповато щурясь, наблюдала бабушка, закутанная, несмотря на солнечную погоду, в тёплую серую шаль.

Хм, может, это всё-таки не тот двор? Может, я вылез с какой-то другой стороны, потеряв после удара головой пространственную ориентацию? А мои ребята до сих пор стоят и ждут меня у другого входа?

Все эти мысли пронеслись в моей голове со скоростью хорошей скаковой лошади. Я даже было дёрнулся залезть обратно в подвал, но подумал, что поиск второго выхода может затянуться, и тогда желательно найти более стабильный источник света, нежели китайская зажигалка. Я помнил, что выше по Московской находился магазин, торгующий радиодеталями и прочей ерундой, включая фонарики самых разных калибров.

Но едва я вышел на Московскую, как меня ждал новый удар. Это была, несомненно, Московская, но, увидев её, я начал подозревать, что, возможно, о своей версии по поводу второго выхода из подвала немного погорячился. Судя по всему, – я даже ущипнул себя, что, впрочем, не вернуло меня в привычный мир, – я оказался в Пензе советского периода. Причём самого застойного, если основываться на том, что место привычного асфальта занимала булыжная мостовая, которой часть Московской была ещё замощена до начала 80-х.

Вверх по улице пропыхтел «икарус» 8-го маршрута, окутывая пространство позади себя клубами чёрного дыма. На здании напротив красовалась вывеска «Кукольный театр», справа от меня располагалось швейное ателье «Руслан и Людмила». А люди… Одежда на них была самая что ни на есть совковая, похоже, на ближайший квартал вокруг как минимум я оказался единственным человеком, одетым столь вызывающе – в джинсы, импортную куртку и ботинки полуармейского образца. Мимо меня прошли двое подростков лет шестнадцати, о чём-то оживленно беседуя. Один из них, поправив на голове «петушок», уставился на мой прикид с таким видом, словно я был извалян в дёгте и пуху. Толкнув локтем товарища, что-то зашептал ему на ухо, то и дело косясь в мою сторону. После чего, периодически на меня оглядываясь, парни пошли дальше.

Добил меня плакат, растянутый на фасаде одного из домов: «1975-й – Международный год женщины». Так это я что, реально угодил в прошлое на сорок лет назад?!

Я буквально кинулся к первому встречному – солидному мужчине лет сорока пяти, в драповом пальто и шляпе, с портфелем в правой руке.

– Извините за немного странный вопрос… Я лечился после аварии и теперь страдаю частичной потерей памяти. Не скажете, какие сегодня год и число?

– М-м-м… Если я ничего не путаю, то 18 апреля 1975 года. День недели – пятница. Я удовлетворил ваше любопытство?

– Спасибо, очень вам признателен.

Ну всё, «картина Репина „Приплыли“»… Даже если принять за гипотезу, что всё это – величайшая мистификация, то как можно было объяснить отсутствие сотовой связи? Неизвестные шутники снесли или обесточили вышку «Мегафона»? Уж в это, честно говоря, верилось с трудом.

Не считая проглоченной в детстве повести «Янки при дворе короля Артура», как-то мне довелось прочитать несколько книжонок из серии «Альтернативная история». В одной из них главный герой попадал в прошлое, аккурат в 1941 год, и не без его помощи Советская армия выигрывала войну не за четыре года, а за два. А в другой книге попаданец провалился примерно в это же время, в эпоху так называемого застоя. Так тот время даром не терял, сразу врубился, что нужно менять будущее, устранить и Горбачёва, и Ельцина с ним до кучи. Правда, книжку ту я почему-то не дочитал, уж не помню почему…

Но идея мне понравилась. Я невольно примерил на себя судьбу главного героя, решив, что, может, тоже взялся бы менять будущее. Чтобы не было лихих 90-х, в которые сгинул мой отец. Его просто взял и подставил партнёр по бизнесу, человек, которому отец доверял, как брату. Взяли под проценты деньги у какого-то полукриминального банка, чтобы закупить товар для магазина сантехники. Ну а дружок с этими нехилыми деньгами и слинял. Под документом, как назло, стояла подпись отца.

Помню, вечером того дня, когда выяснилось, что партнёр исчез, отец пришёл домой мрачнее тучи и сразу опустошил пол-литровую бутылку водки.

«Деньги взял из сейфа магазина, пока меня не было, и с полной сумкой исчез в неизвестном направлении. Оба продавца видели, как он уходил», – успел сказать батя перед тем, как отрубиться.

А потом с него стали требовать долги кредиторы. Отец продал чуть ли не за бесценок магазин. Затем нам пришлось разменять трехкомнатную квартиру, переехав в полуторку, чтобы выплатить хотя бы часть долга. Но и этого оказалось мало. Проценты только росли. А в один из дней дома раздался звонок, телефон взяла младшая сестрёнка, передала трубку матери, после чего сухой, беспристрастный голос сообщил, что Андрей Владимирович Губернский найден мёртвым с огнестрельным ранением на обочине трассы М-5. Просьба приехать для опознания в морг судебно-медицинской экспертизы. Убийцу так и не нашли…

Воспоминания об отце наполнили моё сердце тоской. Нужно встряхнуться. Ладно, бог с ними, с 90-ми. Я сейчас в 1975 году, до развала страны ещё лет пятнадцать, хотя, впрочем, горбачёвская перестройка начнётся уже через десять. Мне-то что делать?! А если всё-таки попробовать снова забраться в подвал и вернуться в своё будущее?

Но, едва снова оказавшись до дворе, я увидел не совсем приятную, даже, можно сказать, грустную картину. Возле приоткрытой двери в подвал, на которой сиротливо болтался сорванный мной висячий замок, стояли давешняя старушка и милиционер в лейтенантских погонах, что-то старательно записывающий в свою папку. Тут подслеповатая бабка продемонстрировала, что со зрением у неё всё в порядке, вытянула скрюченный палец в мою сторону и довольно громко проскрипела:

– А вон он, гляди-ка, вон он, фулюган!

Сам не знаю, откуда в моих ногах взялась такая резвость. Пока участковый (почему-то я подумал именно так) ещё только поворачивал ко мне лицо и подносил ко рту свисток, я уже рванул обратно в проулок, выскочил на Московскую и ломанулся под горку. Направление выбрал интуитивно, наверное, потому, что вниз бежать быстрее. Вот ноги меня и понесли мимо хлебного магазина в сторону магазина «Снежок». Под удаляющиеся милицейские трели я свернул налево, оставив по правую руку девятиэтажный дом, в котором в то время, если мне память не изменяет, должен был располагаться магазин «Малыш».

Не в том смысле, что я помнил это лично – родился я только спустя пять лет, в год Московской Олимпиады, – но прекрасно знал, как человек, интересующийся историей, что в 1975-м первый этаж многоэтажки занимал «Малыш». Там и по сей день какие-то магазины и банки, ну на то он и первый этаж.

Как бы там ни было, бежал я минут пятнадцать и, только обогнув Дом учителя, который изначально был католическим костёлом, запыхавшийся, словно орловский рысак после финального забега, позволил себе передышку. В надежде, что участковый не станет преследовать меня до победного и уж тем более не объявит по рации об охоте на подозрительную личность. Хорошо бы он меня принял за обычного алкаша, который шарится по чужим подвалам. Правда, для любителя выпить я слишком хорошо бегал и был очень уж прилично одет, но надеялся, что данный факт не особо насторожит сотрудника доблестной милиции.

Сев на грубо сколоченную скамейку во дворике двухэтажного дома – с первым этажом каменным и вторым дощатым, – я постарался направить свои мысли в рациональное русло. Чушь какая-то! Да этого просто не может быть! Я, житель XXI века, прячусь от милиционера в 1975 году! Может, я сошёл с ума и на самом деле нахожусь не в старом пензенском дворике, а в палате для душевнобольных?

Тем временем наступил вечер, стало довольно прохладно, да и жители дома, возвращающиеся с работы, искоса на меня поглядывали. Нечего здесь засиживаться. Вроде бы погоней не пахнет, и очень хочется есть. Можно бы зайти в первый попавшийся магазин и, даже в те годы тотального дефицита, купить хотя бы булку с пакетом молока. Вот только деньги при мне были российские, а толку от них здесь не больше, чем от рулона туалетной бумаги. Впрочем, бумагой хоть можно подтереться, а дензнаки и на подобное вряд ли сгодятся. Да и время, если судить по показаниям теперь безмолвствующего сотового телефона, уже приближалось к 8 часам вечера. Это в будущем магазины стали работать до 11 часов, а многие супермаркеты и вовсе круглосуточно. В Советском Союзе ситуация отличалась. Круглосуточных кинотеатров нет, ночных клубов тоже, в рестораны ходят редко и по большим праздникам, и что остаётся делать рядовому советскому гражданину? Правильно, смотреть программу «Время» – и на боковую.

Есть захотелось так сильно, что я почти был готов отправиться на ближайшую помойку в поисках корочки хлеба. Не повезло ещё со временем года. Здесь, как и в моём времени, стоял конец апреля. Если бы я угодил в июль или август, то уже мог бы полакомиться яблоками, сливами и прочими дарами природы. Вспомнилось, как ещё малолеткой вместе с более старшими ребятами мы лазили по заброшенным садам, росшим в изобилии чуть ниже памятника Первопоселенцу, получившему в народе имя Первопроходимца. В 1975 году, если память мне не изменяет, памятника ещё не было и в помине. Ну да, точно, его установили в 1980-м, в память 600-летия Куликовской битвы, по инициативе второго секретаря Пензенского обкома КПСС Георга Мясникова. Всё-таки историку по образованию трудно забыть такие даты.

Ну что, не ночевать же здесь, под открытым небом. Я огляделся. Чуть поодаль не торопясь дефилировала парочка – мужчина и женщина средних лет. Рядом шествовало их маленькое чадо, девочка лет пяти с косичками-баранками. Она держала в руке нечто, похожее на выбивалку ковра, только к верхней части этой «выбивалки» были приделаны штук десять разноцветных пропеллеров-вертушек, лениво крутившихся от слабого ветерка.

На другой стороне дороги, напротив Дома учителя, какой-то пожилой мужчина копался под капотом «Москвича». Не будучи большим автолюбителем, я не очень разбирался в ретроавтомобилях и не мог сказать наверняка, что это за модель, хотя и не сомневался, что транспортное средство сошло с конвейера АЗЛК. Уж на это моих познаний хватало.

«Может, вернуться наконец к тому подвалу? – мелькнула мысль. – Ведь наверняка там не дежурит наряд милиции, всё уже успокоилось…»

А почему бы и нет? Если удастся вернуться в Пензу 2015-го, то там уж и наемся от души, и отосплюсь, вспоминая потом попадание в 1975-й как забавное приключение или просто странный сон. Если, конечно, мне удастся попасть в будущее. Надеюсь, для этого не придётся стучаться головой о кирпичную стенку и терять сознание.

Глава 3

Однако моим мечтам не суждено было сбыться. Да, милицейский наряд засаду на меня у заветной двери в подвал не устроил, и толпа обеспокоенных соседей отсутствовала. Но сама дверь – и когда только успели? – выглядела теперь неприступной крепостью. Это была не старая, состоявшая из кое-как пригнанных друг к другу досок, а мощная, обитая железом дверь, да с таким замком, который ломом не собьёшь. Учитывая, что лома у меня не было, да и посторонний шум мог вызвать у жильцов дома совершенно ненужное раздражение, я попал в весьма незаурядную ситуацию.

Побродив возле подвальной двери, как кот вокруг недоступной миски со сметаной, я вынужден был расписаться в собственном бессилии. И что делать дальше? Нужно как-то провести ночь, пусть даже и на голодный желудок, а уже утро, как говорится, вечера мудренее…

Спать на лавочке холодной апрельской ночью мне не улыбалось. Оставались хотя бы подъезды. Единственное, что меня утешало во всей этой ситуации, – отсутствие на дверях подъездов кодовых замков и домофонов. Были, были всё-таки свои плюсы и в 1975-м!

Побродив по окрестностям, я выбрал для ночлега широкий подоконник в одном из домов старой постройки. Отсутствие побелки порадовало, не хотелось утром оттирать куртку. Замазанная красной краской лампочка давала совсем мало света, что мне было в общем-то на руку, поскольку при ярком свете я спать не могу. А выкручивать лампочки в чужих подъездах – это, пожалуй, моветон.

Было жестковато, да и прохладно, поскольку от батареи под подоконником толку ноль, отопительный сезон явно закончился. Но всё же не как на улице. Перед сном ещё раз провёл ревизию своей сумки. Полистал с тоской российский паспорт и неожиданно обнаружил за подкладкой мини-карту памяти от сотового, подходившую и к электронной книге. Ого, я уже и забыл о ней. Помню, что там было несколько фотографий и какое-то видео. Ну-ка, посмотрим через «ридер»…

Ну да, вот мы с бывшей улыбаемся в камеру, это какая-то пьянка, а на видео – день рождения мамы с прошлого года, сестра с мужем и племяшкой машут, кричат что-то неразборчивое. Не помню, в ноутбук сбрасывал фотки и видео или нет… Да теперь это и не важно.

Стало тоскливо, аж хоть волком вой. Лелея себя надеждой, что мне всё же удастся проникнуть в подвал и вернуться в будущее, я смежил веки.

Спалось плохо, только забывался, как начинали мучить кошмары. Сначала перед глазами встала закутанная в шаль бабка и милиционер с огромным свистком, от которых я улепётывал что есть сил. Причём ноги вязли в становившемся почему-то жидким асфальте, и бабка с участковым, которые шлёпали по этой субстанции так же бодро, аки Иисус по воде, меня неотвратимо догоняли. Проснулся я в последний момент весь в холодном поту, чтобы через какое-то время вновь погрузиться в очередной тревожный сон.

Окончательно я пробудился от звука хлопнувшей двери этажом выше, после чего кто-то тяжело начал спускаться по лестнице. За окном уже серел рассвет. Быстро сориентировавшись, я спрыгнул с подоконника, поморщившись от боли в затёкшей ноге, и, стараясь шуметь как можно меньше, выскочил из подъезда. Спустя полминуты появился и виновник моего бегства – старичок то ли с длинной щетиной, то ли с короткой бородой, в ботинках «прощай молодость» и поплёлся к стоявшей на отшибе деревянной будке с двумя дверями. Похоже, удобства здесь имелись только во дворе.

Я достал мобильник, включил, посмотрел время. Дисплей показывал около шести утра. На телефоне оставалась ещё половина заряда аккумулятора, так что в целях экономии я тут же его и выключил. Впрочем, у меня с собой была ещё электронная книга, также снабжённая часами, её я пока не включал.

Разбуженный организм требовал проведения гигиенических процедур. Если уж не бритья, то хотя бы умывания и чистки зубов. Увы, в пределах видимости даже захудалой колонки не наблюдалось, хотя, по моим прикидкам, в те годы водонапорные колонки на улице Пензы не были редкостью.

С тяжёлым вздохом я побрёл прочь со двора куда глаза глядят. На Володарского, куда я вышел, было ещё пустынно, слышалось лишь ширканье метлы дворника. Напротив меня через дорогу и чуть поодаль возвышалось здание НИИФИ, которое за последующие сорок лет почти не изменится, разве что исчезнет растянутый под козырьком крыши лозунг «СССР – оплот мира во всём мире!». Да ещё напротив здания 11-й школы красовался плакат с изображением бровеносца, только пока на груди Леонида Ильича сияли всего две звезды Героя.

По левую руку располагалось трёхэтажное здание, в котором сейчас базировалась 11-я школа, а позже его оккупирует городское управление образования. В душе всколыхнулись воспоминания. Мой неугомонный класс, моя школа, пусть и не 11-я, коллеги-педагоги, пробивная, как танк, директор школы Нина Владимировна. Эх, когда мы ещё с вами свидимся!..

Так, хватит нюни распускать! Соберись, тряпка! Пока ты находишься в эпохе так называемого застоя, пытайся как-то здесь выжить. Да, без денег и с российским паспортом, что только усложняет ситуацию. Но история знает тысячи примеров, когда люди выбирались и из более сложных передряг. А вокруг меня всё-таки не первобытные джунгли и не заснеженная тундра, а вполне цивилизованный городок, к тому же мой родной.

Может, для начала тем же дворником устроиться? Если спросят документы, скажу, что отстал от проходящего поезда, челябинского, например, а документы уехали в купе. Нет, на фиг. Отправят ещё запрос в тот же Челябинск, возникнут вопросы… Тогда уж лучше изобразить… ну, скажем, частичную потерю памяти. То есть как зовут – помню, а вот откуда я – уже нет. Как в «Джентльменах удачи»: тут помню, тут не помню. Фильм вышел вроде бы году этак в 71-м, так что народ уже должен был его растащить на цитаты.

Кстати, о еде. Нужно хотя бы посмотреть цены в местных супермаркетах… то бишь в магазинах. На Володарского торговыми точками и не пахло, значит, нужно вернуться на Московскую.

Правда, пришлось потерпеть, когда магазины наконец распахнут свои двери. Первым это сделал хлебный, располагавшийся напротив кукольного театра «Орлёнок». В ожидании этого момента я наблюдал, как с хлебовозки разгружают хлеб. Одуряюще вкусный запах свежеиспечённых ржаных буханок и нарезных, покрытых светло-коричневой корочкой батонов буквально сводил с ума.

К моменту открытия магазина у крылечка собралась небольшая очередь, состоявшая в основном из пенсионеров, все с авоськами. О красивых пластиковых пакетах тогда ещё не знали. Может, они уже и были в ходу в Москве или Ленинграде, но пензяки предпочитали ходить за продуктами с проверенными временем сетками, которые легко выдерживали, к примеру, три кило картошки, пару пакетов молока и буханку хлеба. Открыть, что ли, подпольное производство пакетов? Сделаться эдаким цеховиком, с риском угодить на нары или вообще встать у стенки. Государство никогда не любило конкурентов, а советское в особенности.

Зайдя в магазин, я присмотрелся к ассортименту и цифрам на ценниках. Батон «Нарезной» стоил 13 копеек, буханка ржаного – 16 копеек, а пшеничного – 28. В 7 копеек обошлась бы булочка «Городская», в 3 копейки – ржаная лепешка… Выбор не ахти какой богатый, не сравнить с хлебными отделами супермаркетов будущего, но почему-то большего и не хотелось. Сейчас бы парочку умопомрачительно пахнувших рогаликов да пакет настоящего советского молока…

Кстати, о молоке. На него я наткнулся в другом магазине, чуть выше по Московской. Здесь предлагалось молоко в полулитровых пакетах в форме пирамидок по 16 копеек штука и такого же объёма в бутылках. Ещё имелись бутылки с ряженкой и варенцом, а сметану развешивали по банкам, с которыми приходили сами покупатели.

Самый большой ассортимент продовольственных товаров оказался в магазине, до революции принадлежавшем купцу Будылину. Бакалея в виде рыбных и овощных консервов, а также круп и макаронных изделий меня не очень впечатлила, хотя, предложи мне кто-нибудь отведать всё это бесплатно, я ни секунды не сомневался бы. Куда больше притягивала взгляд витрина, за которой скрывались колбасные изделия. Правда, разновидностей колбас оказалось не так уж и много и смотрелись они не столь нарядно, как в будущем, но от этого аппетит отнюдь не уменьшился.

Проигнорировав ввиду отсутствия советской наличности очередь за колбасой, направился к выходу. Последний раз я ел больше суток назад, легко позавтракав перед выходом на экскурсию. Теперь мне казалось, что у меня не было во рту крошки как минимум неделю. Хоть падай в голодный обморок. Ирония судьбы… С человеком происходит событие, достойное как минимум Нобелевской премии, а он вынужден думать о том, как бы не умереть с голоду.

Погруженный в свои печальные мысли, я перешёл Московскую и побрёл вниз, вскоре добравшись до овощного магазина, о чём сообщала грязноватая вывеска «Овощи-фрукты». Лет через тридцать на этом месте будет красоваться здание какого-то издательства. Но это дело далекого будущего, а пока, проходя мимо магазина с другой стороны, я увидел довольно симпатичную женщину примерно моего возраста в выглаженном синем рабочем халате, на заднем крыльце распекавшую мужичка бомжеватого вида.

– Вали давай отсюда, алкаш проклятый! Толку от тебя никакого, только и умеешь клянчить на бутылку. Видала я таких грузчиков знаешь где?!

– Валюх, да хорош бузить-то, ну последний раз, душа горит…

– Иди отсюда, говорю, пока участкового не позвала. Ты за час всего два мешка затащил с улицы, а у меня люди стоят в очереди, картошку ждут. Чтобы я хоть раз ещё с тобой, паразитом, связалась!

Валентина замахнулась, что никак не вязалось с её отнюдь не боевой внешностью, и мужичонка, втянув голову в плечи и что-то бормоча себе под нос, побрёл прочь. А несчастная женщина, встряхнув своими каштановыми волосами, принялась с кряхтением подволакивать сетчатый мешок картошки.

Как мужчина, я не мог оставаться равнодушным, а потому тут же предложил даме свою помощь. Валентина, подбоченясь, довольно критически оглядела меня с ног до головы:

– Гляди-ка, помощник нашёлся… На алконавта вроде не похож, одет прилично. Ну, помоги, коль силёнок хватит.

Это я с виду выгляжу отнюдь не Самсоном, разрывающим пасть льву. На самом деле под небольшим слоем свойственного 35-летнему человеку жирка ещё таились довольно крепкие мышцы благодаря редким, но всё же посещениям маленького тренажёрного зала при нашей школе.

Куртку и сумку, чтобы не запачкать, я предпочёл повесить на гвоздик, обнаруженный за дверным косяком. Поднатужившись, взвалил на плечо мешок, под внимательным наблюдением Валентины затащил его внутрь и отправился за следующим. После чего продавщица удовлетворённо присоединилась к своей коллеге, в одиночку отпускавшей товар покупателям.

Минут через десять я закончил работу и поинтересовался, где можно помыть руки.

– Вон в углу рукомойник… Тебя хоть как звать-то?

– Сергей.

– А я Валентина, заведующая овощным магазином. На, держи, заработал… – Она протянула мне смятую и порядком замызганную бумажку коричневатого цвета, на которой я разглядел надпись «Один рубль».

Оказывается, и не продавщица она вовсе, а целый завмаг!

Естественно, от купюры я отказываться не стал, ведь денежку заработал честно, а на этот рупь по советским ценам можно было несколько раз скромно перекусить. Либо один раз, но не совсем скромно.

Поблагодарив Валентину, я спрятал купюру во внутренний карман. Прежде чем распрощаться, предложил:

– Я невольно стал свидетелем вашего разговора с тем… грузчиком. Так понимаю, у вас проблема с рабочей силой?

– Это точно, Михалыч больше выпьет, чем перетаскает. Подрядился у нас за бутылку или трёшку в день работать, но толку, сам видишь, от него мало. А ты что, можешь кого-то предложить?

– Могу себя предложить.

Аккуратные брови Валентины приподнялись, и она ещё раз прошлась по мне оценивающим взглядом:

– А ты сам-то кто будешь вообще?

– Видите ли, дело в том, я помню, как меня зовут: имя, отчество и фамилию. То есть Сергей Андреевич Губернский. Но не помню, кто я по профессии, где работаю и живу. Я очнулся вчера на лавке в скверике, в этой одежде и с сумкой через плечо. Сумка абсолютно пустая, ни денег, ни документов. (О телефоне, электронной книге и российском паспорте я решил пока никому не рассказывать, равно как и о портмоне с российскими купюрами в кармане куртки.) Ночь пришлось провести в каком-то подъезде.

– Вот те раз… Ни с кем не пил вчера? Ничего не употреблял?

– Не помню, – виновато развёл я руками.

– А чего в милицию не пошёл?

– Сам не знаю… Думаете, стоит?

– Так какие ещё варианты? Если помнишь, как тебя зовут, пусть поглядят в каком-нибудь справочнике, в телефонной книге… Ну, я не знаю, как у них это делается, но если ты пензенский, то найдут быстро. А вот если иногородний, тогда дело может затянуться. А ещё могут в психушку свозить, вколют что-нибудь, чтобы память вернулась…

– Нет уж, что-то мне не хочется в эту вашу психушку, – вздрогнул я, представив, как меня, совершенно здорового человека, мучают изверги в белых халатах.

Валя пожала плечами:

– Ну, дело твоё… А какие вообще планы?

– Сильно вперёд не загадываю. Есть охота, а денег нет. Вот и подумал, что можно пока грузчиком подзаработать. Вроде не хилый, должен справиться.

Завмагом покачала головой, по выражению её лица трудно было догадаться, какие чувства она испытывает.

– Грузчик нам действительно нужен. Раньше был постоянный, да спился, выгнали его. Начальство всё обещает найти нового, так уже третий месяц ищут. Вот и приходится самим выкручиваться, алкашей нанимать. За свои, между прочим, деньги, фига начальники нам доплачивают. В общем, один приход – рупь, две машины – два рубля. Но обычно одна приезжает, у нас тут товарооборот не настолько серьёзный, как в «Мясном пассаже», так что не перетрудишься, а на еду хватит. Вечером, кстати, машина с осенней капустой придёт, с овощебазы. Приходи часикам к шести, ещё заработаешь. Погоди… – Она нырнула в подсобное помещение, а через полминуты вышла оттуда, держа в руке завёрнутый в бумагу бутерброд с сыром и колбасой. – На-ка вот, перекуси пока.

Бутерброд исчез с поразительной скоростью. Я даже не понял, съел я его или он мне просто привиделся. Но небольшое чувство заполненности желудка склоняло меня всё же к первой версии.

Поблагодарив свою спасительницу, я резво направился в сторону ближайших продовольственных магазинов. От одного бутерброда есть захотелось ещё больше. В овощном я мог затариться разве что сырыми овощами да яблоками. Ну, может, консервированными овощами, причём вид этих банок внушал подозрение в съедобности их содержимого. Соки в трехлитровой таре смотрелись более аппетитно. Впрочем, соками я бы вряд ли насытился. Как и развесным грузинским чаем, больше похожим на труху, а также прессованным фруктовым чаем.

Это в будущем овощной и фруктовый ассортимент внушали уважение благодаря по большей части зарубежным поставкам. Ну а в этой эпохе на прилавках лежал исключительно товар собственного производства. Картошка, капуста, свёкла, лук-морковь – овощи, понятное дело, и должны быть своими. Правда, фруктовый набор невелик, является сезонным. В июле, подозреваю, вишня и черешня, в августе – арбузы и дыни с Нижнего Поволжья, в сентябре – яблоки… Груши, насколько я помню ещё с конца 80-х, почему-то продавались редко. Хотя в СССР куда больше людей жили в деревнях, а горожане в массовом порядке держали загородные дачи. И многие выращивали у себя как овощи, так и фрукты, а не только смородину и клубнику. В тему вспомнились бабушкины варенья. Эх, сейчас бы навернуть баночку смородинового или вишнёвого!..

Вроде бы периодически в магазинах появлялись бананы. А Новый год, по словам мамы, у многих детей ассоциировался с мандаринами. Но не суть важно, сейчас мне хотелось нормально поесть, пусть даже не горяченького, но чего-то, чем можно было как следует набить пустой желудок.