Читать книгу: «Цветные сны», страница 9

* * *

Семен Егорович был удивлен беременностью Наташи. По его прогнозам в этот момент она никак не могла наступить. Но чудо свершилось. И старый доктор приосанился, возгордился, подумав , что это именно его старания не прошли даром, именно его врачебная практика увенчалась успехом.

Беременность протекала нормально. Токсикоз первой половины срока , спровоцированный скорее зловонным лекарством, прошел. Живот Наташи потихоньку увеличивался. Сын время от времени измерял его окружность гибким швейным метром и записывал себе в блокнот, насколько выросла сестричка. Он уже давно согласился на девчонку.

Вскоре беременность стала настолько очевидной, что ее нельзя было не заметить. Василек вновь «распушил перья», водил жену по микрорайону не иначе, как под руку, помогая ей переступать каждый камешек. Страхи быть брошенным ушли. От сердца отлегло.

Правда говорят, что горбатых только могила исправляет. Как- то Наташа с Васькой отправились в гости к деду и бабушке. Хотели заночевать, да оказалось, что Нина Дмитриевна накануне крылечко выкрасила. Едкая краска вмиг напомнила Наташе зловонный сарай, и ее тут же стошнило. Пришлось ехать домой. У дома Наташа отдала сыну ключ.

– Иди домой, а я на лавочке посижу немножко, отдышусь.

Сын прибежал обратно через пару минут. На нем лица не было. Наташа вскочила и схватилась за живот.

– Что стряслось?

– Там, там, там…. Папа тетю Аню любит, – заорал Васька.

– Тише, сынок, – Наташа старалась поскорее успокоить сына. Во дворе, несмотря на прохладную погоду, как всегда в вечернюю пору, было многолюдно.

Воспитывая сына, Наташа старалась всегда называть непонятные ему вещи и поступки людей своими именами. Откровенные сцены между мужчиной и женщиной, которые тому приходилось наблюдать в кино или в жизни, объясняла просто : « Так бывает, когда люди любят друг друга».

Васька повзрослел, и от сверстников и старших друзей наверняка, слышал несколько другие объяснения, касающиеся скользкой темы, но в общении с матерью рассказы о поцелуях, объятиях, а то и более откровенной близости между мужчиной и женщиной от неловкости он до сих пор заменял именно этими словами.

– Васька, идем, купим что-нибудь вкусненькое. Тебе показалось.

Наташа, взяв за руку сына, решительно шагнула прочь от двери, заставляя себя не думать, что мог увидеть сын, открыв дверь своим ключом.

Васька ел купленное мороженое молча и как – то до смешного сосредоточенно. Было видно, что его тревога не отступала.

– Мама, а папа теперь будет жить с тетей Аней?

– Не говори глупостей, Васька. Где ключ?

– Я его, наверное, в двери забыл.

Наташа заставила себя и сына погулять еще какое-то время. Подумала, есть ли смысл переночевать у кого-то из подруг. Снова вгляделась в тревожные глаза Васьки, так и не пришедшего в себя от увиденного.

– Пойдем домой, сынок.

Весь вечер, Наташа, как могла, отвлекала внимание сына от волнующей его темы. Василек, разумеется, притворился спящим, и она в данный момент была ему за это признательна. Ни ей, ни тем более сыну, общение с ним сейчас было ни к чему.

– Сыночек, ты пойди почитай свои книжки про животных, – постаралась отвлечь Ваську Наташа.

Как и подобает учительському ребенку, несмотря на дошкольный возраст, сын уже умел читать. Любимой темой ребенка была жизнь животных. Благодаря бабушке, деду и родителям он мог похвастаться перед друзьями своей достаточно небедной библиотекой детских и взрослых книжек о животных, начиная со сказок и заканчивая энциклопедиями и другой справочной литературой. Взрослые книжки были ему еще не по зубам, но он мог часами листать их, рассматривая цветные иллюстрации и читать подписи под ними.

– 

Мама, а давай вместе почитаем взрослые книжки, – попросил Васька

Женщина долго читала Ваське взрослые статьи, объясняя непонятные слова, затем рассматривала с ним картинки из его любимой детской энциклопедии о динозаврах. Сон не шел к малышу. Пришлось вместе с сыном собирать из конструктора воображаемые вольеры для зверей. Мало-помалу тот успокоился. Когда сын, наконец, уснул,Наташа поняла, что продолжать и дальше жить в такой грязи невозможно. Где гарантия, что отец Васьки не будет выдавать «дубли» подобных кадров завтра и в последующие дни их жизни. Да и мать хороша : носит чужое дитя, тоскует по его отцу, и при этом имеет намерение сохранить такую семью. Не стало больше семьи. Она решительно зашла в спальню.

– Василек, я знаю, что ты не спишь. Я хочу тебе еще раз сказать, что знаю обо всех твоих похождениях. Они, как вижу нескончаемые. Может быть, со временем я бы смогла простить тебе Анну, но Светку, вряд ли. И ты простить меня не сможешь, потому что ребенок, которого я ношу, не твой. Более того, я очень люблю его отца.

Василек не шевелился, делая вид, что спит, а Наташа все говорила и говорила.

– Сегодня ты очень напугал нашего сына. Какие испытания еще его ждут с такими родителями? Подумай, что нам всем дальше делать…

Василек по-прежнему безмолвствовал, и Наташа ушла спать в комнату сына.

Утром муж ушел на работу, а она , против обыкновения не встала его проводить . Сомнения о правильности вчерашнего откровения навалились на нее стеной, и ею вдруг овладела настоящая паника. В течение всего дня тревога не покидала ее ни на минуту. Дурные мысли лезли в голову. Выпроводив сына играть на улицу, женщина зачем-то взяла тряпку и принялась вытирать пыль. Затем стала мыть все, что попадалось под руки, пылесосить, перекладывать белье в шкафах и переставлять посуду в кухонных ящиках. Такой уборки она не проводила дома уже сто лет. К чему бы это? Совсем обессиленная, она наконец повалилась на диван, с огорчением вспомнив, что Акулина напрочь запретила ей пользоваться моющими средствами. Вскоре ею овладела дремота.

Проснулась она от странного шума под окнами и в подъезде. Казалось, целая толпа в полном безмолвии заходит в коридор. Эта приглушенная тишина передвижения была как- то искусственно создана и тем необычна. Идущие, казалось, взвешивали каждый свой шаг, стараясь сделать его осторожным. Шум прекратился у двери и тишину пронзил звонок.

Открыв дверь, Наташа увидела, что весь лестничный пролет действительно заполнен людьми. Все они стояли с опущенными головами и молчали. Кто-то крепко держал рвущегося с улицы в квартиру Ваську.

Она уже знала, что будет говорить ей стоящий впереди всех высокий мужчина, видимо, уполномоченный руководящий работник. Девушка не раз видела подобные сцены, ведь жила в шахтерском городке, где часто случались несчастные случаи на производстве.

Сознание выхватывало отдельные слова говорящего: «при выполнении работы нарушил технику безопасности», «травмы, несовместимые с жизнью», «шахтоуправление возьмет все расходы», «выражаем соболезнование». Потом наступила тишина. Уже никто не говорил. Наташа тоже молчала. Кто-то из стоящих ближе к двери людей протянул ей пачку денег, перевязанных веревочкой. Она не брала. Парень, вновь повторил попытку. Он потянул руку девушки к себе, разжал скрюченные пальцы, и поместив деньги в ладонь, вновь зажал ее .

– Это от нас, от хлопцев, возьми, не обидь, все под Богом ходим.

Внутри вдруг отчаянно забился ребенок. Девушка схватилась за живот. Пальцы не разжимались. Так и замерла с пачкой денег на животе. Сквозь толпу пробирались Сергей и Толик. Они уже успели отправить Ваську к соседям. Кто-то скомандовал людям уйти. Мужики, с накрашенными углем глазами, угнетенные случившимся , гуськом потянулись к выходу.

Со двора в пустой подъезд вошел Матвей и бросился к окаменевшей женщине. И тут Наташа закричала. Сергей в недоумении отстранил Матвея, рванувшегося к Наташе. Кто он и зачем здесь? Затем прижал Наташу к себе, завел в кухню, тщетно пытаясь напоить водой, чтобы унять этот душераздирающий крик. Он гладил ее по голове и просил : «Ты лучше поплачь». Но слез у женщины не было. Она кричала и кричала, пока не охрипла.

Вокруг нее сновали какие-то люди, рылись в письменном столе и телефонном справочнике. Звонили кому-то по телефону и сообщали о похоронах. Завешивали зеркала простынями и раздвигали мебель. Сергей с Толиком наконец увели Наташу в спальню и усадили в кресло. Толик укрыл ее пледом и начал растирать сжатые в кулаки руки. Наконец, спазм прошел , женщина разжала руки, бесцельно повертела в руках пачку денег, а затем с гневом швырнула ее в стену.

* * *

Светка восприняла известие о гибели Василька неожиданно спокойно. Сергей, сообщив жене о случившемся, вышел из квартиры – не хотел видеть ее реакцию. Когда вернулся, Светка уже подогрела суп, молча налила его в тарелку, поставила перед мужем и тихо, но решительно сказала : «Надо идти к Наташе».

Когда Светка переступила порог, Наташа сидела у гроба мужа в окружении людей. Увидев ее, она поднялась и шагнула вперед. Светка так и стояла в двери, зажмурившись, словно ожидая удара. Каждый шаг подруги к ней казался ей вечностью. Наташа, наконец, подошла. Светка открыла рот , но Наташа взглядом оборвала ее полу сказанное «прости». Женщины обнялись и в два голоса заплакали.

Тема измены умерла вместе с Васильком. Никогда более они к ней не возвращались. Светка чувствовала, что подруга сейчас как никогда нуждается в ней, да и сама давно истосковалась по ней, и ощущала огромную потребность в помощи ей, в общении, в получении прощения, без которого жить становилось невмоготу.

***

Сергей теперь часто помогал Наташе по дому с мужской работой. Несмотря на протесты Раиски его иногда сменял Толик. Наташа со Светкой ходили на кладбище и ухаживали за могилой Василька. Дети тоже помогали – поливали посаженные под зиму деревца и кусты калины, убирали сухие листики и веточки.

На время подготовки похорон Ваську забрали к себе подруги Наташи. Он не видел отца в гробу. На кладбище его тоже не взяли. Но слова «папа умер» были вполне понятны ребенку и приводили его в ужас.

Но невольно еще много дней сын по-прежнему каждый день ждал его с работы. На трель звонка , он бежал к двери, но на полдороги его возвращал в реальность взгляд матери. Только спустя 40 дней его привели на могилу. Он поник, и как-то не по-детски сгорбившись, зашел за оградку, присел и долго разминал комочки мерзлой земли на холмике с сухими цветами.

Для малыша потянулись какие-то страные дни. Они шли один за другим, и были одинаковые и безрадостные, несмотря на то, что в детсаду зимние празники сменили весенние . Васька старательно выучил стихи, которые выдала воспитательница, и какую-то несуразную песенку, которая никак не запоминалась. Зато он будет рассказывать всей группе историю из своей любимой книжки о животных, о том, как они живут весной и готовятся приводить потомство.

Мать, вся в черном, как-то не по- настоящему радуясь, взяла его за руку и повела на утренник. В другой руке он нес огромное дерево с распускающимися почками, которое они вчера вырезали из картонных ящиков и разукрасили красками. Это был подарок для воспитательницы и одновременно декорация к детскому представлению. Холодный ветер трепал поделку, она почти волочилась по земле. Вздохнув, мать забрала ее из рук малыша и сунула себе под мышку. И Васька сразу ощутил, что пустая рука ему мешает. Он сунул ее в карман . Со всех сторон жилого массива в сад на утренние шли дети . За вторую руку их держали отцы. И Васька вдруг понял, что для него началась совсем другая жизнь. Жизнь без папы. От этого почему-то защипало в носу.

***

Как-то Наташа обратилась к Светке с просьбой, изрядно напугавшей ее

– У тебя нет знакомых врачей в психиатрии?

Та не на шутку встревожилась. У любого человека при слове «психиатр» возникают неоднозначные, преимущественно, неприятные ассоциации. На людей, попадающих в поле зрения таких врачей, смотрят не просто с интересом, а с опаскою и настороженностью.

– Ты уверена, что тебе нужен именно такой врач? Ты разве не справишься со своей болью сама? – осторожно завела разговор Светка.

– С болью, думаю, справлюсь. Здесь другое. Я не могу избавиться от чувства вины.

– Да что ты, Наташа, в чем ты виновата? Это мне надо лечиться от безумия, бездушия, безразличия к страданию любящих меня людей. А ты – то в чем виновата? Перед кем? – недоумевала Светка.

– Как оказалось, не одна ты такая порочная.

– Что ты имеешь в виду?

– Да это я так. Не готова я об этом говорить.

Вездесущая Светка, конечно, тотчас же нашла Наташе врача, который принимал на дому. Психиатр на радость Светки определил, что подруге действительно не нужно лечение такого профиля и порекомендовал женщине психотерапевта, а еще лучше – психолога.

Наташа повидала всяких врачей. Модные ныне врачи психотерапевты , как знала девушка, избавляли людей от проблем курения или алкоголизма. Вряд ли они смогут исцелить ее. Сейчас ей нужен был особый врач, который бы вылечил израненную душу, помог найти выход из трудной ситуации, научил посмотреть на пожирающую ее проблему с разных сторон. Она с теплотой вспомнила Акулину и ее сына. Вот, кто ей нужен. Но о них девушка строго настрого запретила себе думать.

Простым доверительным разговорам по душам Наташу не научила ни категоричная мать, ни романтический муж, ведущий с ней разговор о наболевшем заученными фразами великих поэтов, как на сцене. Поэтому Наташе трудно было довериться чужому человеку, да и не верила она в то, что проговаривая свои чувства, можно избавиться от душевной боли и самобичевания. Но в том, что ей самой не справиться с эмоциями, она была уверена.

Однако, посетив несколько сеансов нашедшего той же Светкой психолога – спокойного, как-то бархотно говорящего мужчины неопределенного возраста, она действительно почувствовала облегчение. Нарисованная ею картина ее собственной вины перед всем белым светом, стала не такой яркой. Наташа стала реже ходить на кладбище к мужу, стала спать по ночам и изредка даже видеть цветные сны.

Как-то раз подруги возвращались вместе из рынка. Светка вызвалась помочь Наташе сделать закупку овощей, чтобы та не поднимала тяжестей. Во дворе, где жили Соколовы, женщины неожиданно встретили Матвея.

– Привет, Матвей! Ты чего это здесь околачиваешься? – окликнула Светка старого знакомого. Мужчина , казалось, не услышал ее, устремив взгляд на Наташу. Светку поразил этот взгляд : долгий и глубокий, адресованный только подруге, словно никого рядом не было. Это не был взгляд сострадания , соболезнования и участия. Он был совсем другим. Наташа тоже остановилась и безмолвно замерла, впившись глазами в Матвея.

Наконец мужчина с трудом перевел взгляд, все еще излучающий свет и теплоту, на Светку и совсем невпопад ответил:

– Привет, Светка? Как там наши детишки? Ты хоть изредка их навещаешь?

Светка не сразу поняла, о каких детишках, которых она должна навещать, шла речь. По-видимому, он вспомнил детей из интерната. Боже, когда это было? Она уже сто лет работала в другой школе, и он знал об этом, потому что как-то подвозил ее на работу. Светка открыла было рот, чтобы съязвить , но мужчина, не дождавшись ответа и не глядя больше в их сторону, стремглав шагнул прочь.

– Наташа, это же «мачо», который тебя когда-то подвозил. Ты что, не помнишь? Я его никогда без машины не видела, тоже не сразу узнала. Странный он какой-то стал. Озабоченный и серьезный . А раньше этот дамский угодник шагу без комплиментов не мог ступить. Наташа лихорадочно потянула ее за руку

– Да идем уже, холодно.

***

Беременность Натащи протекала нормально. Время рождения малыша все приближалось, а женщина так и не приняла решение , чье отчество он будет носить .

О том, что скажет мать, расскажи ей дочь правду, она догадывалась. Все в жизни ее дочери должно быть правильно и чинно. А то, что вышло за эти рамки, надо исправить или, на худой конец, скрыть . Внешние и внутренние приличия были китами, на которых строилось ее представление о достойной жизни. Ее дочь теперь – законная вдова, которая вызывала уважение и сочувствие людей. К тому же существовала материальная составляющая вопроса – государственное пособие матери по потере кормильца, регрессные выплаты на детей, расширение жилплощади, гарантированное шахтой . Мать нашла бы еще тысячу аргументов в пользу своей правоты.

Наташа подумала, как бы поступил Василек, если бы не погиб. Она ведь призналась, что ребенок не его. Каким бы было его решение, которого она не дождалась. Скорее всего, он бы признал малыша, дал ему свое имя и не захотел бы ничего менять в их семейном статусе. А вдруг нет? А что, если он из-за нее погиб? Не смог пережить сказанное ею о ребенке? Вдруг он захотел из-за этого погибнуть и специально, а не по неосторожности нарушил эту технику безопасности? Совершил самоубийство по ее вине. От этой мысли внутри все холодело.

Забылись Светка и Анна, измены мужа, боль, отчаяние и унижение, которые некогда пережила сама. Осталась только ее собственная вина, которая все давила и давила на нее, как гора. Видно, долго ей еще ходить к психологу.

Матвей…Как быть с ним? Говорят, без любви можно прожить, пока ты о ней ничего не знаешь. С Матвеем Наташа познала любовь. Ту настоящую, ранее ей неведомую. Любовь душевную и любовь плотскую. Он помог ей поверить в себя, свою женственность, научил ее любить, благородно пожертвовал своим счастьем. Он – отец этого дитя, стерпевший ее выбор не в его пользу, преступный выбор по всем законам естественного бытия. Тоска по Матвею с течением времени становилась для Наташи просто невыносимой.

Васька… Самый строгий судья. Принято считать, что дети поймут все, когда вырастут. А как поступать с ними, пока они растут?

Ребенок… Еще не родившийся, а уже безотцовщина , да еще и при живом отце. С чужой фамилией и отчеством. Имеет ли она право так поступить?

Эти мысли круглосуточно вертелись в голове, выталкивая друг друга. «За» и «против» вступили в бесконечную битву.

***

Однажды ночью в дверь позвонили. Наташа тихонько подошла к двери и взглянула в глазок. Он был закрыт пальцем непрошенного ночного гостя.

– Подруга, не бойся, это я, открой, – раздался пьяный голос Анны.

Наташа приоткрыла дверь

– Анна, ты пьяна, на улице ночь глупая, да и подругами мы никогда , вроде бы, не значились .

Но соседка уже ввалилась в коридор с откупоренной бутылкой какого-то заморского пойла.

– Давай выпьем! Есть повод, который тебя обрадует. Меня Петька бросил!

– Я не радуюсь чужому горю.

– Не поверю, что ты сейчас не злорадствуешь, – Анна смачно икнула.

– И не верь. Тебе что –то еще? Ты бы шла домой, Анна.

Но соседку разбирало:

– Представляешь, оказалось, дети ему нужны были! Так он их у меня никогда не просил ! И речи никогда не вел! Я, конечно, и сама не хотела. А какая – то северная сучка, представь себе, захотела. И он теперь уходит, нет, улетает, к ней,– женщина все никак не могла унять икоту.

– Дай водички, Наташ. А еще лучше, давай выпьем.

– Мне нельзя.

– Да, точно, – Анна отхлебнула из бутылки.

– Иди домой, приляг, – поморщилась Наташа.

– Нет, ты скажи, Наташа, почему он меня-то о детишках не просил?

– А ты сама подумай!

– Наташ, нет, ты мне объясни!

–Да пошла вон, наконец, – Наташа вытолкнула соседку, захлопнула дверь и отключила звонок.

Наташа познакомилась с Анной благодаря соседству. Сначала Пашка работал с Васильком в одной бригаде. В очередь на квартиру они становились в один день, в один день ее и получили. Павел приехал в город издалека, как все – за квартирой да за длинным рублем. Квартиру получил быстро, а вот длинного рубля не дождался. Заработки на шахте были совсем не такими, какие он себе нарисовал. Труд в забое стоил гораздо дороже, а собственная жизнь, по мнению Пашки, неоценима. Не было такой недели, чтобы на шахте не случались авариии, в которых гибли и калечились люди. Пашка был водителем по специальности. Один из его друзей по старому месту жительства уехал искать счастья не в Донбасс, а на север. Так случилось, что другу повезло и он попал в начальники с государственным авто и личным водителем. Позвал к себе Пашку. Тот, не долшо думая, согласился.

С Анной Пашка познакомился в рабочем общежитии, где та, как говорят в народе, прыгала из кровати в кровать . Она тоже была в городе залетной птицей, образования и специальности не имела, поэтому, как и полагалось, бесконечно искала «хорошую» работу и богатого мужа. Закрутил с ней, как думал несерьезно, сознавая, что на роль жены она явно не годится. Но оглянуться не успел, как оказался женатым.

Анна после отьезда мужа все также продолжала искать хорошую работу. Ей было почти тридцать лет, а она так нигде и не работала, ссылаясь на то, что все предложения были ее недостойны. «Надо себя любить в первую очередь, тогда тебя и другие полюбят», – таков был жизненный девиз девушки.

Пашка работал вахтенным методом, дома не бывал по несколько месяцев. Ничем не занятая, не желающая обременять себя детьми, Анна изнывала от безделия. Так долго без мужчины, привыкшая к их постоянному вниманию, молодая женщина, обходиться не могла.