Читать книгу: «Фиктивный развод. Не отпущу», страница 2

– Карин, у тебя замечательный сын. Успокоится, привыкнет и поймёт, что уже нужно смотреть не на жизнь родителей, а на свою. Хата есть, тачка крутая, мося – как у американской кинозвезды. И ты не смей винить себя в этом! Не смей! Вы с Левоном дали ему всё и даже больше!

Светка накрыла меня пледом, а сама устроилась рядом. Так мы и сидели на уличном диване, наблюдая, как за серыми высотками медленно исчезает солнце.

– Ты считаешь меня идиоткой, да? – я усмехнулась и сделала глоток сладкого игристого. – За мужика такого надо держаться, молиться и в ноги целовать… Я права? Только, Свет, я всё это уже слышала от мамы.

– Нет, я вообще считаю, что держаться за мужика – предавать себя. А вот то, что когда ты отпускаешь руку любимого, как только нарушаешь связь, которая держала вас на плаву всю жизнь, должна быть готова, что скоро всё очень быстро посыплется, – подруга поцеловала меня в лоб, прижалась щекой и зашептала. – Я просто боюсь, что вы совершаете самую ужасную ошибку в своей жизни. Это страшно…

– Страшно – это когда вы, ты или твой мужчина, проснётесь однажды с навязчивой мыслью, что жизнь прожита не так, как ты хотел. За тебя все решили родители, а потом и судьба вмешалась… Вот это страшно. Мне невыносимо думать, что мы не сможем оставаться с Левоном друзьями. Страшно даже представить, что я смогу возненавидеть его!

– А ты не думаешь, что все эти годы ты просто любила его? И он тебя… Ну не могут люди жить в идиллии, не имея чувств друг к другу.

– А как понять? Вот ты ешь всю жизнь сладкое, даже не подозревая, что есть и горькое, и соленое. Все знают, а ты нет… В твоей жизни все по плану, без шанса на импровизацию. Я не знаю, что удержало наш плот на плаву. Правда не знаю, – закрыла глаза, вспоминая самые яркие моменты. И так хорошо стало… В нашей семье была любовь, определенно. Но вот кто мы с Левоном друг другу?

– А почему вы второго ребёнка не родили? – вдруг спросила Света.

Хм… Хороший вопрос.

У нас и первый-то получился в результате какого-то затмения.

Притирались мы друг к другу первые полгода, а когда жизнь более-менее вошла в колею, Левон сделал мне подарок на день рождения. Просто принёс в конверте путёвки на Мальдивы.

В начале двухтысячных это направление было неизвестным, неимоверно дорогим, поэтому я даже не думала над тем, чтобы отказаться! Мы собрались и укатили на десять дней.

Левон постарался на славу. Выбрал шикарный уединённый отель, уютное бунгало с двумя комнатами. Мы оказались отрезанными от всего внешнего мира. Замкнули реальность на песчаном кусочке, где кроме плеска волн не было ни единого звука…

Это были волшебные десять дней. Сначала мы почти не контактировали, боясь потревожить друг друга. Но к концу нашего отпуска все грани стёрлись… Левон стал моим первым мужчиной.

И судьба сыграла с нами в покер, только карты у неё краплеными оказались. А через полтора месяца я узнала, что беременна…

До сих пор помню шокированное лицо Левона, когда я трясущимися руками протянула ему тест на беременность. Он тогда поднял на уши полгорода, чтобы срочно попасть в клинику. И через два часа мы, абсолютные дети, сидели в небольшом кабинете УЗИ и слушали сердцебиение нашего малыша.

Помню свой страх… Безумно боялась услышать слово «аборт». Что бы понимала? Девчонка сопливая, ощутившая себя матерью всего три часа назад. Но до оговоренного срока игры в семью нам оставалось буквально два месяца…

Рыдала, оставшись одна… После клиники Левон проводил меня до квартиры и уехал. Его не было час! Час полнейшей муки и сомнений. Вот только чем дольше я ощущала себя беременной, тем отчаяннее хотела этого ребёнка.

Но Куталадзе вернулся посреди ночи. В его руках был огромный букет белых лилий, золотой браслет и два пакета ванильного мороженого в вафельных стаканчиках.

Так одна договорённость лопнула, а вторая так и не наступила, потому что на это просто не было сил.

Беременность была не просто сложной, а невыносимой и выматывающей. Андрюша из меня все соки вытянул! Я почти прописалась в клинике, две трети беременности пролежала прикованной к больничной койке в паутине капельниц. Высохла до сорокового размера, превратилась в моль с впалыми глазницами.

У меня с беременности всего фотографии три… Остальные я удаляла, чтобы просто не видеть, не помнить, забыть. Но забыть не трепет первых толчков и предвкушение встречи, а боль и дикий страх, что наш малыш не справится…

Дальше стремительные роды. И совершенно новое ощущение счастья и гордости… Не спали, не ели, просто любовались, сжимая крошечную ладошку сына. А в три года, когда мы уже подумали, что жизнь устаканилась, Андрюша стал болеть.

И мы снова не вылезали из больниц, практически не ходили в садик. И если бы не Левон, то я попросту сломалась бы.

Он оказался самым лучшим отцом в мире. Вставал к сыну ночью, плотно закрывал за собой дверь, давая мне поспать.

Светкин же муж орал бабуином, чтобы она проснулась и заткнула сына, ведь ему утром идти на работу, а они, нахлебники, спать не дают и жить мешают!

А вот мой навязанный муж всё делал сам.

Да, не мне жаловаться. Точно не мне…

– Ну и, подруга? – Света подлила в мой бокал шампанского. – С чего планируешь начать? Сын взрослый, выпорхнул из гнезда, муж стал завидным холостяком, уверена, что не сегодня-завтра уже окажется в ловушке у какой-нибудь мисс-Зажопинск или Записинск…

Светка сказала, а меня током шандарахнуло.

А ведь она права… Где вот Куталадзе сейчас? Летит на своём джете в Сочи… Думает ли он обо мне? Тянется ли его рука, чтобы выполнить машинальное движение и написать СМС?

Не было у меня ответа на вопрос подруги. Если честно, то я даже не представляла, как живут свободные люди, потому что и невольницей никогда не была. Левон не контролировал, потакал любому желанию, да и в целом в нашей семье всё держалось на доверии и взаимном уважении. У нас с сыном всегда было всё лучшее, включая самого внимательного главу семьи.

– Кар, а вот я никогда не спрашивала, но теперь-то можно, – Светка опустила глаза. – А спали-то вы вместе?

– Да, – я захихикала, поняв, что никогда ещё не видела подругу настолько смущенной. – А как с беременности началось, так в привычку и превратилось. Он носил меня в туалет на руках, ставил под прохладный душ, чтобы хоть как-то помочь справиться с токсикозом. А потом родился Андрюшка, и Левон сделал из своей спальни рабочий кабинет, чтобы больше бывать дома…

– Ну а… – Светка вспыхнула и придвинулась, смотря в глаза. – А секс-то был?

– Ты что мне за допрос устроила?

– Кар, ты выпей давай и рассказывай, как матушке, – подруга хихикала и подталкивала мою руку с бокалом. – Да не верю я, что не трахались вы. О Куталадзе прикуривать можно, настолько горяч! А за всё время семейной жизни ни одного слуха о загулах твоего мужа не было…

– Мы после Мальдив как-то сразу перестали отрицать то, что физически нас тянет друг к другу, – я никогда ни с кем не поднимала эту тему, поэтому проговаривая вслух, словно через терапию проходила.

– Высокие отношения, – прошептала Светка. – И как? Ну… Это было как дежурное одолжение? Супружеский долг?

– Мне, конечно, сравнивать не с чем. Но Куталадзе очень хороший любовник! Жадный, нежный, внимательный…

И стоило мне произнести это, как по квартире пронёсся перелив дверного звонка.

Сердце ойкнуло, а ноги уже выпутывались из пледа… Неслась по коридору, молясь, чтобы только не было плохих новостей. Ни от Левона, ни от Андрюши не было ни сообщения. А вдруг что-то случилось?

Не посмотрев в глазок, распахнула дверь, утопая в знакомой черноте красивых глаз…

– Прости, – Куталадзе подпирал стену, пряча за спиной руки. – Я знаю, что не должен был приходить…

– Ты не улетел? – я будто застыла у порога, не зная, что лучше сделать. Пригласить его в квартиру? Или нужно срывать, как пластырь: быстро и без промедления.

Но сомнение было не только у меня. Всегда уверенный Левон сейчас был похож на грозовую тучу. По взгляду видела, что меня не одну душат тяжелые мысли.

– Это так странно, да? – он усмехнулся, медленно скользя по мне взглядом. – Проходить мимо подъезда, куда бежал каждый день, и знать, что тебя уже там не ждут.

– Но ведь я предлагала продать эту квартиру, – подсознание вопило, что Куталадзе совсем не это имеет в виду, но я почему-то упорно отсекала дурацкую мысль. Хотелось заткнуть себе уши, не слышать, не видеть… Боялась признать, что несколько часов назад я совершила самую ужасную ошибку в своей жизни.

Левон сверкнул странным взглядом, открыл было рот, чтобы ответить, но тут из квартиры послышался звон бьющегося стекла.

– Ты не одна? – прошипел и уже было рванул вперёд, чтобы войти…

Но именно тут и сорвался тот самый гребаный стоп-кран.

Левон замер от меня в нескольких сантиметрах, смотрел в глаза, будто хотел увидеть ответы на душившие его вопросы. А я молчала… Вдыхала аромат, вспоминала тепло кожи, хриплый и такой ласковый шепот.

Закрыла глаза всего на мгновение, а когда веки, сдерживающие слёзы, распахнулись, то в коридоре кроме густого мужского парфюма и одинокого букета лилий, оставленных у моих ног, никого не было… Лишь отдаленно слышались тяжелые и быстрые шаги по лестнице…

Как пластырь….

Глава 4

Я то и дело жмурилась, вдыхая слишком яркий аромат мужского парфюма, заполнивший мой кабинет, как туман отравляющего газа. Незаметно включила кондиционер и приоткрыла окно за спиной. Только бы прогнать это пошлое облако люкса.

– И когда моя книга выйдет?

В кожаном кресле в позе хозяина этого дрянного мира сидел известный в узких кругах владелец модельных агентств Юрий Петров. Этот искушенный жизнью метросексуал небрежно поправил уложенные волосы и сверкнул отрепетированным взглядом, проскальзывая по моим коленкам, а после оскалился неестественной белизной фарфора…

Мужику хорошо за сорок, а это самый опасный возраст для мальчиков.

Они вдруг баловаться начинают, покупают красивых кукол, дорогие бибики и начинают любить пилинг, шугаринг и массаж ног… А Петров шагнул дальше – он решил написать книгу о женской душе. И название ещё придумал…

Боже, кому я вру? Придумал? Серьёзно?

Да слизал он название со всеми любимого фильма «Чего хотят женщины?».

– Юрий Васильевич, вы слишком торопитесь, – рассмеялась дежурно и поспешила пересесть с дивана за рабочий стол, инстинктивно прячась от его пошлого и липкого взгляда. – Процесс не быстрый…

– Карина, это вы можете рассказывать бедным бездарям. Но свою книгу я спонсирую из своего кармана. А тот, кто платит, тот и музыку заказывает, разве не так? – Петров поднялся, оправил брюки, словно случайно обтягивая область паха. – Давайте сразу договоримся? У меня юбилей через два месяца, так вот, я хочу, чтобы к этому времени моя книга была на всех прилавках города. Чтобы людей тошнило от приевшейся обложки, а все паблики шумели и обсирали меня, как самого тупого бездаря. А иначе… Иначе я найду другое издательство.

– Юрий Васильевич, мы стараемся изо всех сил. О конкретных сроках можем поговорить не ранее чем через неделю. – Я зашуршала ежедневником, перелистывая пустые страницы, только бы не смотреть на обтянутые светлой джинсой причиндалы этого придурка. – Давайте встретимся в понедельник? Наши редакторы уже закончат работу, и мы обговорим спорные моменты…

– Нет, Кариночка, вы всё же неправильно меня поняли. Моя книга не нуждается в редактуре, – Петров навис надо мной, уперся ладонями в поверхность стола, словно владел не только эскорт-агентством, самыми дорогими писечками этого города, но и этим издательством. Правильно говорят, надень на человека корону в узкой сфере, так через месяц он будет считать, что ему принадлежит весь мир.

– Но всё же давайте дождёмся вердикта нашего маркетингового отдела? Посмотрим, к чему можно приурочить это яркое событие, может, будет какой-нибудь инфоповод, чтобы не войти в книжные, а ворваться, – улыбалась, соскребая со стенок максимум профессионализма.

В этом издательстве я работала уже лет десять. Начинала с простого редактора, а потом докарабкалась до зама. И за это время с какими только заказчиками ни приходилось иметь дело.

– У вас уже обед? – вдруг Петров тряхнул рукой, спуская золотой браслет дорогущих часов. – А как вы смотрите на то, чтобы прогуляться и выпить кофе?

– Прошу прощения, Юрий Васильевич, но у меня очень важный клиент, желающий издать книгу к своему юбилею, – рассмеялась и поднялась с кресла, готовясь распрощаться с этим дамским угодником.

Вот только Петров как-то странно замер… Машинально скользнул по моей правой руке, очевидно, пытаясь найти причину отказа. И действительно… Какая-то смертная отказалась пить кофе с напомаженным дядей.

– А вы же Куталадзе? – он задумался, потирая пальцами челюсть.

– Именно…

– Так вы вроде, по слухам, в разводе, – он искренне не понимал, что кроме мужа женщину удерживать от кофепития может и простое непринятие предложенной компании. А Петров этот мне совсем не нравился. – Я лично говорил с Левоном… Он до сих пор в Дубае, кажется, а вот меня работа ждёт…

Упоминание бывшего мужа подействовало на меня как ушат холодной воды.

Мы не виделись уже почти месяц. Левон пишет каждый день, узнаёт, как дела, есть ли проблемы, справляется о сыне, но не более.

После той ситуации на пороге квартиры ни я, ни он не пытаемся задавать конкретные вопросы. Да и пишем друг другу, чтобы просто дать знать, что живы и здоровы.

– Юрий Васи…

– Просто Юра, – Петров перебил меня, откровенно ожидая причины отказа.

– Кара!!! – взъерошенная Света влетела в мой кабинет, как фурия. Именно её пугающий визг не дал мне перешагнуть последнюю грань делового контакта. – У нас ЧП!!! Ой, ты не одна… Прошу прощения!

Светка театрально медленно стала вновь продвигаться к выходу, оценивая реакцию Петрова, но тот продолжал стоять.

– Юрий Васильевич, сейчас правда неудобно. Давайте отложим это на следующий раз? – я снова улыбнулась и протянула ладонь для прощального рукопожатия.

Хочет валить в другое издательство? Скатертью дорожка! А Пирогову, моему боссу, я ещё всё выскажу…

Он так любит известных клиентов, что почти всегда забирает их себе. Даже не из-за комиссионных, а чисто из-за статуса. Пирожок, как мы привыкли его называть за глаза, делился, только когда понимал, что тут нужны тяжелая артиллерия и железобетонные нервы.

– Всего доброго, – Петров пожал руку, а потом дёрнул на себя, прижимаясь губами к костяшкам пальцев. Чуть задержался взглядом на обручальном кольце и усмехнулся: – В следующий раз вы не отвертитесь…

И лишь когда кабинет опустел, робко постучав в стеклянную дверь, снова вошла Света.

– Это что за лощёный хлыщ? – прошептала, смотря вслед Петрову.

– Петров… А-ля модельные агентства, – я в воздухе махнула пальцами, заключая слово в вымышленные кавычки. – Зато эго такое, будто он деток спасает. Придурок… Книгу написал. Надо ему название предложить «Мемуары сутенёра».

– Не смей, Кар, – расхохоталась Света, закрыла дверь и плюхнулась на диван. – Ты женщина одинокая, тебе деньги нужны. А он за свою прихоть готов отсыпать гору.

– Чёрт, а ведь мне Куталадзе по привычке деньги отправляет раз в неделю, так что пока у него не появится молодая и жадная, я в шоколаде. А вот ты не можешь не уколоть, да?

– Подруга, это называется «прививка». Буду колоть, пока болеть не перестанет. Просто хочу быть рядом, когда ты поймёшь, что прохлопала шикарного мужика! – она дёрнула бровью и отвернулась, пряча хитрую улыбку.

– Ну? И что за ЧП у тебя?

– А это не у меня, милая подружка, – Светка хлопнула себя по лбу, словно и забыла о том, что пришла не шоколадные конфеты из вазочки стырить. Она достала из кармана широких кюлотов телефон. – Бульварку читала?

– Ты же знаешь, что я не читаю это, – распахнула все окна, только бы прогнать тяжелый запах, оставшийся после Петрова, а когда обернулась, та уже стояла около меня, тыча телефоном мне в нос.

Хотелось отмахнуться, но взгляд зацепился за фотографию… Белоснежная яхта, до боли знакомая мне мужская фигура, а в нескольких метрах полуголая блондинка в крошечном бикини цвета перезрелого авокадо.

– Что это?

– А это муж твой… бывший. Потеряла мужика, он вон… На яхте с какими-то кралями рассекает!

– В Дубае?

– Нет, В Сочах… А что? – замерла Липатова, а потом вновь стала пролистывать новостную ленту, проверяя данные. – Ну точно, Сочи. Вот смотри…

– Тогда жди свежие новости из Дубая, – подхватила сумку, сверяясь с часами, и направилась к выходу. – Свет, давай договоримся? Ты можешь прививать меня сколько угодно, но вот видеть я этого не хочу…

– А что? Покалывает, да? – Липатова не отставала, на ходу подхватила свои вещи, махнула секретарю и в последний момент юркнула в двери лифта. – Кара, позвони ему!

– Зачем? Ему хорошо и весело!

– Кара, ну Левон горячий… Черт знает, что он там себе надумал тогда. Я же случайно бокал разбила… – Светка, конечно же, врала. Ничего не случайно. Подслушивала, а потом запнулась и упала, выронив бокал. – Просто скажи ему, что это я была тогда у тебя, а то этот горячий ревнивец надумал, наверное, чего-то! А хочешь, я сама всё расскажу?

– Стоп! Света, эта тема закрыта!

– Куталадзе, вы идиоты! – верещала подруга, опережая меня на служебной парковке. – Ну чего ты хочешь? Я же вижу, что мучаешься, уже сто раз пожалела об этом ужасном разводе! Ну, скучаешь же, Кара…

– Скучаю! Да, скучаю!!! Липатова, но я не хочу скучать, потому что привыкла! Понимаешь? Как понять, что моя тоска – она реальная, а не от того, что мы двадцать лет прожили вместе? А я любить хочу, да так, чтобы звёзды из глаз сыпались, – я так разозлилась, что с легкостью оттолкнула подругу и прыгнула в своё авто.

– Карина, если ты сейчас не остановишь Левона, то второй раз в узду он уже не вернётся! – Липатова захныкала, уже не зная, какими аргументами отрезвить меня.

– А я никого останавливать не собираюсь. Ясно? Сама подумай, если Левон счастлив, то для чего мне возвращать его в лоно семьи? Ни он, ни я не знаем, что такое любовь. Ну не было у нас шанса… Да, так бывает. Да, дураки. Я вот полгода назад проснулась и поняла, что, возможно, держу рядом с собой человека. Это привычка, привязанность, кандалы. Тогда я первой завела разговор о разводе, а Левон поддержал. Я не давила, не уговаривала… Это было обоюдным решением, ты понимаешь? Я ни в коем случае не снимаю с себя ответственности, но и жить как раньше нельзя…

– Да всем бы так жить! Кара, меня муж бил, чтобы просто поднять себе настроение. Я была дурой, наивной и влюблённой. Были у меня и звёзды из глаз, и мурашки, и бабочки в животе порхали, как ненормальные. Все это у меня было, понимаешь? Как идиотка оправдывала его! Думала, что он изменится, что перебесится, родила ему ребёнка… – Света стала захлёбываться своими же рыданиями.

Моя подруга прошла через многое, вот только плакать она напрочь разучилась. Её просто сотрясали сухие спазмы, но ни слезинки…

– Так что лучше жить без этой гребаной любви, потому что от неё одни беды. А у тебя, дуры, мужика уводят!!!! – Липатова зарычала и хлопнула ладонью по крыше автомобиля. – Люди всю жизнь ищут свои вторые половинки, а вы… идиоты. Ясно? В поисках секундной любви вы теряете то, что строили долгие двадцать лет!

– Так чего же ты ждёшь? Он свободен, ты тоже… Вперёд, подруга…

Глава 5

Липатова по щелчку пальцев вывела меня из состояния равновесия, поэтому, когда я подъезжала к ресторану, где мы с сыном договорились пообедать, глаз неистово подёргивался.

Пришлось задержаться и просто успокоиться, пытаясь восстановить дыхание. Щипала щеки, чтобы вернуть бледному лицу румянец, царапала ногтями кожу головы, пока не успокоилась, но ничего не помогало…

Все будто сговорились… Весь офис на ушах стоит, как только просочился слух, что мы с Левоном развелись. Шепот, жалостливые и сочувствующие взгляды. Мне даже уточнять не нужно, чтобы понять – они все думают, что Куталадзе бросил меня. И, очевидно, последний гвоздь в крышку моего гроба забил снимок из местного новостного паблика.

Почему вы развелись?

Он тебе что-нибудь оставил?

Борись! Отожми у него полцарства…

Черт…

Руки дрожали так, словно я в планке простояла час, тело стало чужим, голова пухла от мыслей.

Как объяснить людям, что развелись мы, потому что этого брака не должно было быть изначально?

Нам не хватило сил и смелости сопротивляться родителям поодиночке. И парадокс в том, что, поженившись, мы стали сильнее. Устроили им бойкот, игнорировали семейные праздники… А что? Они хотели, чтобы мы были семьей? Хотели. Так вот мы и стали играть в эту семью. Мы с Левоном стали командой: сплоченной, крепкой, мотивированной.

Мы полностью отказались от финансовой помощи родителей. Порой на ужин ели гречневую кашу без масла, а после смотрели фильмы на ноутбуке. Жили в шикарной квартире, зато с пустым холодильником и сотней пропущенных звонков от отцов и мам.

Если до свадьбы было страшно вступить в эту неизвестность, то когда мы оказались рядом, мир перестал быть черным. Постепенно появились новые краски. А ещё мы знали, что поодиночке вот все это мы бы просто не вывезли.

Левон очень быстро уволился из юридической конторы отца и влился в рисковый проект с друзьями. Когда первая схема дала плоды, он был на седьмом небе от счастья!

Мы больше не зависели от родителей. Ни финансово, ни морально…

Нас словно столкнули со скалы, будучи уверенными, что парашюты раскроются, но раскрылся только у Левона, и именно он и вытянул всю нашу семью.

«Почему вы развелись? Я думала, додумаетесь дернуть стоп-кран…»

Слова подруги набатом стучали в голове.

И даже если мы сделали эту ошибку, то сделали её сами…

Страшно проснуться однажды и понять, что все это время жил по привычке!

Надежно, комфортно, понятно. Тебя ничего не раздражает, а былые мысли о свободе теряются в суете будней. Ты улыбаешься, счастлив, благодаришь Бога за сына, за уютный дом, за душевную лёгкость.

Как старый трамвайчик, ежедневно бродящий по городу по одному и тому же маршруту.

Мегаполис огромный, с массой красивейших районов, уютных улочек, атмосферных кофеен, но трамвайчик видел лишь те, что были выбраны диспетчером.

А когда ему захочется увидеть весь город, тот самый диспетчер ответит, что трамвайчик уже стар… И отправит в серое и унылое депо.

Вот этого я боюсь!

И Левон боится того же самого!

Что, проснувшись однажды, мы возненавидим друг друга, потому что второй раз в жизни не набрались смелости: в первый раз – избежать свадьбы, а второй раз – хоть что-то изменить…

И я это сделаю!

Даже если весь мир будет против!

И Левона заставлю.

Я не позволю измарать идеальные воспоминания о семье ненавистью друг к другу. Лучше разойтись сейчас. Как пластырь. Резко…

Придя в себя, стерла слёзы, достала губную помаду и чуть прошлась по скулам, возвращая румянец бледному лицу.

Улыбнулась, ободряюще подмигнула своему отражению в зеркале солнцезащитного козырька и выпорхнула из машины.

Итальянский ресторанчик был почти пуст. Обед уже позади, следующая волна посетителей будет только вечером, поэтому я без труда отыскала тёмную макушку своего сына среди редких посетителей.

Андрон покачивался на стуле, помешивая уже остывший кофе.

– Привет, милый, – прижала его к себе, поцеловала в непослушный вихор. – Ну, как ты? Прости, опоздала…

– Видел я, как ты опоздала, – Андрей кивнул мне на окно, через которое была видна парковка.

Черт… Об этом я и не подумала.

– Мам, а что происходит? – сын говорил спокойно, тихо, в его голосе больше не было истеричных ноток. Он внимательно осматривал меня, словно пытался найти какие-то изменения. – Отец тебе изменяет? Ты поэтому сорвалась и подала на развод? Скажи честно, иначе я уже ничего не понимаю!

Дважды черт… Если наше окружение не понимает причины развода, то чего я могу требовать от ребёнка, для которого мир делится на черное и белое. Как и для нас с Левоном в его годы.

– Андрей, вот скажи… Наш папа способен на предательство?

– Я так не думал, пока не увидел, как рыдает моя мама, – сын поджал губы и чуть отвернулся, пряча опустошенный взгляд.

– Наш папа не пропустил ни одного дня рождения, не забыл ни одной даты, ни разу не ударил ни тебя, ни меня… Наш папа сильный, добрый и понимающий. Да, требовательный, да, вспыльчивый… но он справедливый. Андрюш, наш папа никогда бы не предал нас, – я сжала руки сына, поднесла к лицу и стала целовать.

Это было странно – говорить с сыном вот о таких вроде понятных вещах… Совсем большой. Но только внешне, а в глазах ещё обида детская.

– Тогда почему вы разошлись? Вот только честно скажи… Это правда, что вас дедушки поженили? Правда? Вы что, из-за меня все это время терпели друг друга? – Андрей говорил сквозь стиснутые зубы, пытаясь контролировать громкость голоса. Он не хотел обидеть меня, боялся задеть за живое… Наверное, мой сын ни разу в жизни и не видел моих слез, оттого и поверить не может, что нет веской причины.

Возможно, измени мне Левон, Андрею было бы легче в том плане, что есть кого винить. Или полюби я другого мужчину, он бы знал, кого убивать… А сейчас, когда причина непонятна и эфемерна, ему так сложно смириться с новой реальностью, где любящие папа и мама больше не ждут его дома к ужину.

– Ну что ты говоришь? Андрюш, что за глупо…

– Тётя Нина мне всё рассказала…

Глава 6

Не верила своим ушам. Смотрела в полные боли глаза сына, желая лишь одного – забрать всё до последней капли.

– Это правда?

А у меня сердце остановилось.

Тук-тук… Пропуск удара, болезненный вдох, и голова кругом.

Все, над чем мы с Левоном так упорно работали все это время, стало рассыпаться из-за яда стервозной тетки. Мы растили его в ощущении полной семьи, любви и взаимопонимания. Родительское мнение было всегда едино. Мы не перетягивали внимание Андюшки, не ревновали друг к другу, никогда даже мысли не допускали, что не забеременей я тогда, все было бы иначе!

А тут… Нина!

И из-за её поганого языка я вынуждена оправдываться перед сыном. Она заочно сделала из меня гадкого человека!

– Она сказала, что ты всю жизнь морду недовольную строила, а когда папа стал богатым, то на развод подала, пока он молодуху себе не нашел, – Андрею было противно произносить эти слова. Он весь сморщился от ужаса, что это может оказаться правдой. – Вы имущество делите? Мам! Ну не смотри на меня как на идиота! Я уже и не знаю, что думать… Кому верить?

– Ну тогда другой вопрос… Твоя мама, что, на шее у отца все это время сидела? Или, может, я машины у него каждый месяц просила? На курортах прохлаждалась? – я заводилась, как турбина. – Что ты молчишь? Унижая мать необходимостью оправдываться, будь мужчиной и ответь на вопрос!

Было обидно не из-за слов, а от того, что Андрей и так не мог справиться с эмоциями, а тут гадости из уст озлобленной тетки.

– Нет, конечно! – он всплеснул руками чисто в отцовском жесте. – Отец три года не мог уговорить тебя поменять машину, пока сам же не разбил тебе бампер…

– Что? – я вскочила, машинально обернувшись в сторону новенького внедорожника, которому не было и года. Её мне подарил Левон вместо разбитой старой «тойоты». Я всего на сутки улетела в Москву на конференцию, а когда вернулась, муж огорошил меня известием, что мою «малышку» угнали какие-то подростки, а потом разбили и бросили за городом…

– Черт… Мам, – Андрей вдруг рассмеялся. – Да, это мы с папой разбили твою «старушку». Лупили битами, как два барана, пока полицейскую сирену не услышали.

– Чего я ещё не знаю?

– А летом мы должны были ехать выбирать дом. Ты же так хотела просыпаться и бродить босиком по влажной траве… Но говорила, что цены на дома в нашем городе уступают только столичным, и то ненамного. Вот папа и решил сделать тебе подарок, – сын махнул официанту, и на столе появились стакан воды и чашка кофе.

Я словно в мыльном пузыре застряла. Ни звуков, ни людей, только озадаченное лицо сына.

Пока я борюсь со своими демонами, наши семьи разваливают то, что было все эти годы оплотом мира и порядка! Они говорят гадости Андрею! Только для чего?

– Просто… Тётя Нина говорила так убедительно. Да и бабушка так странно отреагировала…

– Как часто ты видел тетю Нину на семейных праздниках? – я прикусила щеку, лишь бы не разрыдаться. Не позволю измарать воспоминания ребёнка! Не позволю думать, что он все это время жил во вранье…

Мы были счастливы!

Первые годы были мысли о разводе, но потом нас затянуло в водоворот с такой силой, что вынырнуть уже было невозможно. Работа, болезни сына, поиск врача, поездки в Москву, потом школа, поступление в универ, моё повышение… Я даже не вспоминала о том, что живу не свою жизнь!

И все вернулось на круги своя, лишь когда мы с Куталадзе остались одни в нашей квартире. То, ради чего мы жили, то, что скрепляло наш брак, растворилось. И стало понятно, что ждать больше нечего…

И теперь его слова про «рано» стали звучать немного иначе, приобрели другую тональность. Полную грусти…

– Андрей, как часто ты видел тётю Нину на наших семейных праздниках? Быть может, она тебя крестила? Или дарила подарки на Новый год? – требовала я ответа только для того, чтобы заставить сына сомневаться не в своей семье, а в том, что есть люди, которым всё равно, что крушить и ломать!

– Никогда не видел, – прошептал Андрей и стал растирать ладонями лицо, осознавая, что сказал глупость.

– Тогда почему её мнение стало важным и весомым? Почему ты поверил ей, а не папе и маме?

– Мам, я не знаю…

– Никто не имеет права совать нос в спальню твоих родителей. И ты, кстати, тоже! Отец был прав, рано было тебе съезжать! Ещё ребёнок…

– А тогда бы вы не развелись? – Сын сжал салфетку, превращая её в комок. – Если бы я не выпросил квартиру, мы бы и дальше жили семьёй?

– Мы и сейчас семья. Никто никуда не исчез. Все праздники, все дни рождения будем вместе. Ты – наш долгожданный, любимый и самый замечательный сын. А мы – твои обеспокоенные родители.

– Правда?

– Да… – придвинула стул, обняла Андрюшу и прижала к груди, успокаивала его материнским сердцебиением. – Ой, я такая голодная. Давай поедим?

– Я угощаю…

– Ой, а что, отец помиловал и вернул спонсирование бунтаря? – я рассмеялась и потрепала сына по волосам.

– Это да… Но вообще, я на работу устроился.

– Что? Андрей! Первый курс, какая может быть работа? Учись, тусуйся, гоняй на тачке! Какая работа?

– Папа был прав. Мне нужно определиться с фазой взросления. Если я ушел из дома, то должен работать, а не кайфовать на родительские деньги.

– Ну и? Куда? Что это за место, куда взяли первокурсника?

– К отцу в авиакомпанию. Им требовался сисадмин. Работа не пыльная, в компах я – ас. Опять же можно работать удаленно. Уже неделю работаю, мам…

– Но мне отец ничего не говорил! – машинально достала телефон, намереваясь позвонить Левону и убить его!