Читать книгу: «Стигма», страница 7

Я была вынуждена терпеть его дыхание на своих волосах, его живой, энергичный аромат, проникающий мне в горло. Из протеста я перестала дышать, но по-прежнему оставалась в его власти. Он наклонился близко к моему уху.

– Я не дотронулся бы до тебя, даже если бы ты умоляла меня об этом на коленях, – произнес он медленно, с расстановкой, чтобы я хорошо расслышала.

Каждое его слово было покрыто шипами, он хотел сделать мне больно, сломать и столкнуть в бездну…

Я сглотнула, живот свело. Ждала, что Андрас отстранится и возобновит свое путешествие в ад, из которого вылез, но по какой-то непонятной причине он этого не сделал.

Андрас смотрел так, как будто что-то привлекло его за моим ухом. Он приоткрыл рот, и на какую-то сумасшедшую, крохотную секунду мне показалось, что он вдыхает мои духи.

Я отпрянула от него, как от огня, обо что-то споткнулась и наверняка полетела бы с лестницы, если бы Сергей не удержал меня от падения. Я напряглась от его прикосновения, но не отстранилась. В голове шумело.

Когда я пришла в себя, по ступенькам разлеталось гулкое эхо шагов Андраса, отдаваясь у меня между ребрами.

– Пойдем, – позвал меня Сергей.

Он мягко, но уверенно взял меня за локоть, я не сопротивлялась, но оглянулась на дверь кабинета, на пороге стояла Зора, ее отрешенный взгляд был полон всего и ничего.

Таким взглядом Зора почему-то смотрела только на меня. Затем она закрыла дверь.

Вечером, возвращаясь домой, я прокручивала сцену в кабинете: разбросанные по полу бумаги, застывшая Зора, ледяные глаза Андраса, горящие лихорадочным огнем. Слова, обращенные к Зоре, были приказом и угрозой одновременно.

Я знала, что он полностью ее контролирует, давно догадалась.

Андрас превратил Milagro’s в свой личный ад. Вытеснил предыдущего владельца и спокойно заправлял клубом. Никто не мог нарушить установленный им порядок вещей, никакая добрая и справедливая сила не могла просочиться через эти стены: здесь царствовал ангел с бесстыжими глазами и растленной душой. Ранящий улыбкой, убивающий смехом и красивый… до ужаса.

С таким существом не поборешься. Ему знаком каждый грех, какой только можно себе представить.

Отвлечься от мрачных мыслей помог лифт – он открыл передо мной двери. Я добралась до своей квартиры, где сразу погрузилась в благословенный покой. Отсюда казалось, что даже мир за окном как будто замер.

Вот чему мне следовало научиться – оставлять работу за дверью, выбрасывать ее из головы или снимать как пальто и оставлять на вешалке в прихожей, иначе я не смогу двигаться вперед.

Стряхнув с себя тревогу, я разделась и сунула ноги в тапочки.

По пути домой я наткнулась на кондитерскую. Меня привлекла витрина, сияющая, как шкатулка с драгоценностями. Подойдя ближе, я обнаружила, что она полна разных чудес: леденцов, имбирного печенья, пряничных человечков, шоколадных конфет и марципанов в форме рождественской елочки. Все это великолепие меня очаровало.

– Куда ты подевался?.. – пробормотала я, открывая дверцу кухонного шкафчика.

Я встала на цыпочки, задумчиво потерла подбородок, заглянула в шкафчик рядом с плитой – и нашла, что искала: два пакетика горячего шоколада, купленных специально для такого случая.

Совсем скоро я сидела на одном из высоких табуретов, обхватив руками горячую чашку. Чтобы не обжечь язык, как в прошлый раз, я решила чуть-чуть подождать.

Мой взгляд упал на маленький кактус, который я недавно купила. Я поставила его на кухонную стойку, где было посветлее, но не была уверена, что поступила правильно. С растениями я не очень ладила, поэтому сомневалась, что мы с колючим шариком подружимся. Рассматривая этот клубок иголок, сбоку на горшочке я заметила милую фразу: «Дай мне имя!»

– Да ни за что, – пробормотала я.

Не хватало еще давать имя колючке! Этот шипастый шарик меня, наверное, уже ненавидел.

В коридоре раздался шум. В этом многоквартирном доме постоянно лаяли собаки, плакали дети, кто-то пел, мяукал озорной кот наверху. Периодически я слышала крик: «Куда ты полез, Стьюи!» – и радостное мяуканье сопровождало падение очередной лампы.

Да, в такой обстановке невозможно почувствовать себя одинокой.

Я сидела, положив нога на ногу, и раскачивала на большом пальце тапок. Подула на дымящуюся чашку, готовясь насладиться горячим шоколадом. Услышала скрип соседской двери, легкие шаги, а затем резкий стук в мою дверь.

Я нахмурилась. Поставила чашку на стойку и слезла с табурета. Открыв дверь, обнаружила, что моя пожилая соседка согнулась и упирается руками в пол, чтобы окончательно не упасть. Она что, ударилась головой об мою дверь?

– Ох, дорогая, я споткнулась о твой коврик, – веселым голосом сообщила старушка, распрямляясь.

Я посмотрела на нее с недоверием.

– У меня нет коврика, мэм, – пробормотала я, глядя на ее старые тапки.

Интересно, сколько лет она их носит?

– Тебе следует получше его закрепить, а то кто-нибудь может упасть, понимаешь… – продолжала она разговаривать сама с собой.

Старушка сделала несколько шагов и снова споткнулась. Я чуть не вскрикнула от ужаса, когда она резко наклонилась и чуть не рухнула на пол своими хрупкими костями.

– Может, вам помочь? – тревожно спросила я.

Очки-полумесяцы болтались на цепочке на груди. Почему она их не носит? Или хочет споткнуться и о подставку для зонтов, которой у меня нет?

– Ох уж эти тапочки… – пробормотала она, – надо купить новые…

– Мэм, вы уверены, что вам не нужна помощь?

– …на рынке, как и эти. Да, там хорошие продают, прочные. Ну, спасибо тебе, милая. И спокойной ночи! – чирикнула она и, покачиваясь, засеменила по коридору в сторону лифта.

Я удивленно посмотрела ей вслед. И она вот так просто ушла? После того, как со всего размаху ударилась головой об дверь?

Я провела рукой по лицу, отказываясь понимать абсурдность этой ситуации. Я надеялась, что она хотя бы дойдет туда, куда шла в этот поздний час, тем более что дорога ей, кажется, была хорошо знакома.

Я уже взялась за ручку, собираясь зайти домой, когда заметила маленькую деталь: старушка оставила дверь своей квартиры открытой.

– Мэм! – крикнула я в пустой коридор, и мой голос опустился до вялого бормотания. – Дверь…

Прекрасно!

Я занервничала. И что со старушкой теперь? Уснула в лифте?

Раздраженно вздохнув, я потерла лоб. А ведь только мечтала спокойно выпить этот чертов горячий шоколад. Разве я многого хотела?

Раздраженная, я вытянула шею, все-таки надеясь увидеть старушку в конце коридора. Однако я слышала, как закрылись двери лифта, и это означало, что ее действительно нет на этаже.

Я могла захлопнуть дверь ее квартиры. А если она забыла ключи?

Минуточку! Почему меня это волнует? Кто сказал, что это моя проблема? Я даже не знаю эту старушку.

Разумнее всего вернуться к себе. Диван, плед, аромат горячего шоколада, щекочущий ноздри, окно, а за ним – городские огни…

Жаль, что, представив все это, я почему-то оказалась перед дверью ее квартиры, раздраженная, но готовая сделать то, что моя совесть определяла как «доброе дело».

Я тихо постучала. Может, на диване в гостиной дремлет ее муж или сын… Я наклонилась к щели, придумывая, что сказать.

– Извините! Леди забыла закрыть дверь. Я просто хотела вас предупредить. – Я говорила громко и четко, чтобы меня услышали.

Ответа, однако, не последовало.

– Есть дома кто-нибудь?

Я взялась за ручку и открыла дверь шире.

В квартире было темно. Лишь маленькая лампа слабо освещала контуры мебели. Я увидела очертания дивана и стула. Кажется, никого нет. Ну я хотя бы попыталась…

Я уже собиралась прикрыть дверь, но мое внимание привлек маленький металлический предмет на столике в прихожей.

Я внимательно присмотрелась – хромированная зажигалка. Где я видела подобную?

У меня возникло странное чувство узнавания. Оно усиливалось, и я не могла понять, откуда оно взялось. Я поняла, когда заметила на том же столике черный ремешок с маленькими голубыми камешками и пустую пачку «Маверик».

Земля поплыла под моими ногами. Я не могла пошевелиться, казалось, мое сердце обрывается и падает куда-то вниз.

Да нет, это простое совпадение!

Я толкнула дверь и вошла в полутемную прихожую. Сердце бешено колотилось. Несколько секунд я всматривалась в полумрак, а затем, движимая тревожным предчувствием, сделала пару шагов.

Квартира была больше моей. Гостиная выглядела современно: длинный черный диван справа и пара кресел на бежевом ковре; у большого дугообразного окна, из которого открывался великолепный вид на город, стоял отливающий металлом темный стол. Слева за аркой располагалась кухня в стиле хай-тек с его строгими линиями, пластиком, стеклом и контрастными цветами.

Я огляделась, желая найти детали, мелочи, которые рассеяли бы мои ужасные подозрения.

Но вдруг мои ноги сделались свинцовыми. От увиденного перехватило дыхание: на столе лежала пара перчаток – черные, кожаные, со срезанными пальцами.

«Нет! – зазвучало внутри меня. – Нет, нет, нет…»

Я резко подпрыгнула, услышав за спиной слабый шум. С до предела натянутыми нервами, я повернулась, всматриваясь в полумрак: боковой коридор вел из гостиной куда-то в темноту.

Я уже собиралась выбежать из квартиры, когда услышала шум снова. Точнее, шорох – приглушенный, неявный, как будто где-то возилась мышка или маленькое животное.

Едва дыша, я пошла на звук по темному коридору и добралась до входа в комнату. Остановилась перед закрытой дверью. Казалось, шорох доносился именно оттуда… С невероятным смятением в душе я открыла дверь.

То, что я увидела, меня потрясло.

Две медного цвета косички, большие глаза и круглое личико. На меня смотрела маленькая девочка, сидевшая на кровати в центре комнаты. У нее были розовые щечки, во рту она держала кулачок. Свет лампы выделял ее крошечную фигурку в комнате, в которой, судя по всему, обитал взрослый человек, причем мужчина.

Я ошеломленно смотрела на малышку. Аккуратно причесанная, красиво одетая, она сидела одна в комнате за закрытой дверью.

Девочка смотрела на меня во все глаза. У нее было испуганное личико.

Мой мозг заработал как сумасшедший, генерируя мысль за мыслью, я не могла его остановить. Я представляла себе самое худшее: сцену похищения, требование выкупа, слезы этой маленькой девочки, оторванной от своей семьи, дома, отчаяние ее родителей, боль в их глазах. Я пыталась дышать, но ничего не получалось, мне не хватало кислорода.

Я прислонилась к притолоке, ища опоры, и в этот момент шум в коридоре заморозил кровь в моих венах – медленные тяжелые шаги.

Сердце ухнуло вниз, меня охватила паника.

Недолго думая я бросилась за кресло и скрючилась там в три погибели. Девочка внимательно наблюдала за мной. Я встревоженно посмотрела на нее. Она вела себя спокойно – видимо, посчитала, что я не причиню ей зла.

Я узнала эту твердую тяжелую поступь, разносившуюся по дому и звучащую все ближе и ближе, и сжалась в комок, пытаясь исчезнуть.

Его внезапное появление на пороге подействовало на меня как парализующий яд.

Он знал, что в квартире кто-то есть: я не закрыла дверь.

Скрипя подошвами грубых ботинок, он подошел к кровати. Его тень протянулась по покрывалу, как черная змея. Он возвышался горой над беззащитным созданием.

Его широкая спина, казалось, закрывала от меня полкомнаты. Со сжатыми кулаками он прошел мимо кресла, не заметив меня, и я поняла, что другого шанса у меня не будет. Я должна рискнуть и выбраться отсюда. Сейчас или никогда!

– Мама, – вдруг пролепетала девочка, указывая на меня пальчиком.

Я выскочила из своего укрытия и побежала, спотыкаясь, из комнаты, пронеслась мимо гостиной, выскочила за дверь, заскользила на полу в коридоре, потеряла тапок. Сердце билось в горле.

Я видела дверь своей квартиры. Там мой телефон – мое спасение.

Я рванула к открытой двери что есть сил, но, видимо, недостаточно быстро, потому что грубые руки схватили меня за талию и подняли в воздух так легко, что я почувствовала себя марионеткой.

Я пиналась, царапала воздух, но все было бесполезно. Я закричала бы, если бы моя душа не застряла в горле. Страх взорвался в моих легких, и я перестала что бы то ни было понимать.

В моем теле осталась только паника, которая усилилась от низкого пугающего голоса:

– И далеко ты собралась?

7. В паутине

Он был сложным. Жестоким и немного сумасшедшим. Он приручил своих монстров из чулана и выгуливал их на поводке.

Я сидела на ледяном полу, подобрав к груди колени, крепко обхватив их руками, вжавшись в стену. Нервы были натянуты, как стальные тросы.

То и дело я косилась на входную дверь, но она была далеко, к тому же закрыта на замок. Я не успею до нее добраться.

Крепко сжимая ключ в ладони, я посмотрела на фигуру передо мной.

Человек сидел у стола и внимательно наблюдал за мной. В тусклом свете лампы отчетливо виднелись широкие плечи. На затененном лице застыло мрачное выражение. Его поза выражала властность и доминирование.

– Я хочу знать, как ты сюда попала.

Произнесенная низким хриплым голосом фраза звучала скорее как суровое утверждение, а не вопрос – как будто в глубине души он не очень удивился, обнаружив меня в своей квартире.

Я снова бросила взгляд в сторону прихожей, продолжая перебирать в голове возможные способы добраться до входной двери.

– Не трать мое время, отвечай! – сухо и резко сказал он и топнул, отчего мои нервы натянулись еще сильнее.

– Дверь, – прохрипела я, – была открыта.

Ему не понравился бы никакой ответ, но этот, похоже, совсем не пришелся по вкусу. Я заметила, как он сжал пальцы в кулак.

– Допустим. И ты решила, что можно войти?

Я посмотрела на черные ботинки-амфибии передо мной, затем – на его лицо. Темные блестящие глаза, отражавшие свет лампы, сияли в полумраке, как осколки опала.

Достаточно было заглянуть в них, и каждая клеточка моего тела наполнилась осуждением. Презрение, которое я испытывала к нему, я вложила в слова.

– Я позвоню куда следует, – прошипела я.

– Нет, не позвонишь.

– Думаешь, мне не хватит смелости?

– Я думаю, тебе не хватает мозгов, – сказал он твердым как сталь голосом. – Иначе ты не сидела бы тут, скрючившись, с ключом в руке.

Надо постараться скрыть от него свое смятение. Он понимал, что я что-то скрываю, но мне ни в коем случае не следовало показывать ему свою слабость, ведь он воспользуется ею, чтобы раздавить меня. Я крепче сжала единственное оружие, которое у меня было, и прищурилась.

– Я пойду в полицию!

Он наклонил голову и приподнял бровь.

– И что ты им расскажешь?

– Про маленькую девочку.

Он долго смотрел на меня, затем медленно пробормотал:

– Про девочку?

– Да.

Он не дрогнул ни единым мускулом, но его глаза стали холодными, темными и мутными, как грязный лед.

Я была уверена, что опрометчиво сказала что-то очень-очень опасное для себя.

Его болезненная реакция убеждала, что я попала в самую точку: этой маленькой девочки не должно быть здесь. Когда он наклонился ко мне, у меня возникло ощущение, что, если бы я не была дрожащим маленьким существом, сидевшим на полу в его гостиной, меня постигла бы участь Джорди.

– И что, по-твоему, произойдет?

– Ее вернут в семью, – выдала я, обвиняя его этими словами в киднеппинге.

Я боялась его до смерти. Все мое тело кричало от страха, но я не могла выглядеть испуганной овечкой даже в таких обстоятельствах.

Страх делал меня агрессивной, глупой и противоречивой. Мне хотелось быть менее импульсивной, но в напряженных ситуациях мое сердце ускорялось, мозг начинал бушевать, и, вместо того чтобы думать, я всегда нападала, как и в этот момент.

Мне следовало прикинуться жалкой и беззащитной, а я продолжала рассказывать, какие действия предприму против него.

Но это не было самым худшим. Я уловила какое-то движение. Повернувшись, увидела, как маленькая девочка, оставленная Андрасом на кровати, нашла способ выбраться из комнаты и теперь, ни о чем не подозревая, стояла у его стула.

Мое сердце замерло, когда он встал в полный рост. Я смотрела на него, вытаращив глаза, на моем лице, наверное, появилось выражение дикого ужаса.

Андрас склонился над девочкой, а затем… взял ее на руки. Она не заплакала, не закричала. Позволила большим сильным лапам прикоснуться к ней, а когда он поднял ее, обхватила ручками его шею.

Я была потрясена этой сценой.

Андрас посмотрел на меня темными непроницаемыми глазами и тихим голосом сообщил:

– Я ее семья.

Мне стало трудно дышать, я перестала чувствовать свое тело.

Я посмотрела на девочку в тщетной попытке восстановить контакт с реальностью, но ее безмятежное личико делало ситуацию еще более абсурдной. Казалось, ее совершенно не беспокоили запах и прикосновения этого здоровяка.

А на меня она смотрела со страхом… Может быть, потому, что в комнате незнакомец? Или она испугалась меня?

Потрясенная этой мыслью, я присмотрелась к девочке. На ней было красное шерстяное платье с белыми рукавами и воротником, белые же носки. Личико с пухлыми щечками выражало робкое любопытство, рыжие кудряшки выбивались из косичек, густые длинные ресницы вокруг светло-зеленых глаз делали ее похожей на фарфоровую куклу.

Я не смогла бы точно сказать, сколько малышке лет. Года два, наверное, если она уже ходила и еще не разговаривала – я плохо разбираюсь в детях.

Боже мой! В горле пересохло, я побледнела. Потрясенная собственной догадкой, я пальцем указала на девочку.

– Она… твоя дочь?

И все же что-то говорило мне, что Андрас не отец. Может, дело было в том, как она обнимала его за шею – словно не родного человека, или в том, что он держал ее несколько отстраненно, с молчаливым властным предостережением в глазах, как будто мне не следовало даже смотреть на нее.

– Кто я ей, тебя не касается.

Ответ вызвал у меня еще больше подозрений. Тем не менее я попыталась успокоиться, чтобы привести мысли в порядок.

Что мне делать? Попросить у него ее свидетельство о рождении? Я не видела и не слышала никаких объявлений о пропаже ребенка. Я могла позвонить в полицию, но что бы я им сказала? «Вы знаете, у моего соседа-садиста в квартире живет ребенок»?

Если он ее опекун, я могла бы обратиться с жалобой в органы опеки, но девочка не выглядела брошенной. На вид здоровая и упитанная, глазки веселые, одежда чистая. Ничто не указывало на то, что о ней плохо заботятся.

Каким бы невероятным и трудным это мне ни казалось, но пришлось смириться с упрямым фактом: дьявол жил не в занюханном переулке Кенсингтона, а в соседней квартире. И вместе с ним там обитала маленькая девочка. Кем она приходится ему, я никогда не узнаю.

Время текло сквозь нас. После долгих минут молчания я оперлась руками об пол и встала.

– И куда ты собралась?

– А ты как думаешь? Я ухожу.

Я отряхивала брюки, чтобы потянуть время. Андрас поставил девочку на пол, предоставив ей возможность бродить по гостиной, и посмотрел на меня. Я пожала плечами, когда снова почувствовала его жесткий взгляд. Таким он казался еще страшнее – со свободными руками и свирепым выражением лица, какое наверняка бывает у злодея, готового на любое преступление. Его темные, полные опасных намерений глаза в других обстоятельствах вынудили бы меня бежать от него сверкая пятками.

Я сглотнула и, собрав все мужество, заявила:

– Я ухожу.

– Я так не думаю, – сказал он непреклонным тоном.

– Ты собираешься вечно удерживать меня здесь? – Я выпрямила затекшую спину и расправила плечи. – Запрешь меня в комнате?

При этих словах его зрачки загорелись тревожным светом. Мне пришлось сделать шаг назад, чтобы отвлечь его от этой идеи, которую я ему невольно подкинула.

– Даже не думай об этом, – испуганно прорычала я, сощурившись.

С него станется.

Андрас наклонил голову, на лицо упала прядь волос.

Удивительно, как он преобразился в темноте. Она обволакивала его высокие скулы, подчеркивала линию плеч, высвечивала вздутые вены на широких запястьях, сливалась с растрепанными волосами и делала глаза двумя метеорами, пылающими холодным огнем.

Все его тело источало яд, который сводит тебя с ума, прежде чем убить, и я ни на секунду не забывала, насколько опасным может быть этот человек.

– Это решило бы мою проблему, – сказал Андрас совершенно неуместным в данной ситуации жутковато-игривым тоном сумасшедшего.

Вот кого надо где-нибудь надолго запереть.

Я снова отступила на шаг и направила на него ключ, который держала в руке как оружие. Клянусь, я пущу его в ход, чтобы защитить себя, если он посмеет сделать что-нибудь плохое.

– Ты что, собираешься пырнуть меня… этим?

Я выглядела довольно нелепо – насупившаяся, в одном тапке, и по тому, как он на меня смотрел, я догадалась, что он совсем меня не боится.

– Не думай, что я этого не сделаю, – предупредила я, пытаясь внушить ему, что настроена серьезно. Рука подрагивала, но голову я держала высоко поднятой. – Если подойдешь хотя бы на шаг ближе, я…

Что-то коснулось моей лодыжки. Я замерла и опустила глаза: маленькая ручка ухватилась за ткань моих спортивных штанов. Девочка подняла на меня глазки и, увидев, что я смотрю на нее, улыбнулась.

Я вздрогнула и отскочила, споткнувшись. Уперлась в стену и еле устояла. Девочка смущенно заморгала.

Едва я успела ответить ей растерянным взглядом, как в коридоре послышался шум. Спасительный звук!

Я шумно выдохнула и с колотящимся сердцем обернулась. Дверь открылась, и на пороге появилась старушка, она явно удивилась.

– О, ты уже здесь, – сказала она, входя мелкими шажками. – А я… хотела извиниться. Боюсь, я оставила дверь открытой, и…

Я выбежала из квартиры прежде, чем она успела договорить. Наверное, она вернулась, чтобы проверить, все ли в порядке, но меня эти подробности не волновали.

Сломя голову, я бросилась по коридору. Подобрав на ходу потерянный тапок, я пронеслась мимо своей квартиры и кинулась к лестнице, прочь из этого дома.

Ни пальто, ни шарфа, ни ботинок – на мне и при мне не было ничего, кроме моего инстинкта самосохранения.

В квартире небезопасно, и я не собираюсь там оставаться. Есть только одно место, куда я могла пойти, только одно. Именно туда я и направилась.

Вывеска клуба Milagro’s сияла, как маяк во мраке ночи. Нырнув в его тишину, в мягкий свет, льющийся с потолка, в знакомые объятия уютных узких стен, я не сразу осознала, что наконец оказалась под его защитой.

Несмотря на то что мы закончили инвентаризацию и сотрудники ушли раньше, здесь наверняка еще кто-то оставался. Я надеялась, что еще не ушел тот человек, который мне очень нужен, и бросилась по ступенькам к кабинету Зоры. Забыв о манерах, я даже не постучала и широко распахнула дверь.

Зора стояла у окна – длинный силуэт в свете настольной лампы. Она была не одна: рядом возвышалась каменная фигура Сергея, его квадратные плечи выделялись на фоне освещенного уличными фонарями окна. Они разговаривали, но обернулись, когда я бесцеремонно ворвалась в комнату.

Их взгляды упали на мое перекошенное, красное от мороза лицо. Наверное, я смотрела на них как животное, убежавшее от охотника.

– Зора, – выдохнула я, еле-еле переводя дыхание.

Она наклонила голову, вопросительно глядя на меня.

– Ты до сих пор здесь?

Она оглядела меня с ног до головы и задержалась на почерневших от влаги тапочках. Не знаю, поняла ли она что-то, но, прежде чем она что-то сказала, я заявила:

– Надо поговорить об Андрасе.

Зора посмотрела мне в глаза. Она вглядывалась очень долго, и я сделала вывод, что мои слова привлекли ее внимание или, по крайней мере, вызвали любопытство.

Потом она кивнула Сергею, и он подошел ко мне.

– Нет, послушай меня! – запротестовала я, но Зора уже отвернулась, потеряв ко мне интерес.

Сергей схватил меня за локоть железной рукой, и на меня накатила паника, потому что я поняла, что больше не смогу привлечь к себе внимание Зоры.

– Он… он живет со мной по соседству!

Зора резко повернулась. Я замерла, вытянувшись на цыпочках, и отчаянно посмотрела ей в лицо.

Она подняла руку и жестом приказала Сергею меня отпустить. Что он и сделал, а я, почувствовав огромное облегчение, отошла от него, нервно сглотнув.

Зора еще не опустила руку, ее белые пальцы пощекотали воздух, и одного этого жеста было достаточно, чтобы Сергей понял, что должен оставить нас наедине.

Я не обернулась, когда услышала его удаляющиеся шаги и тихий щелчок двери. В кабинете воцарилась тишина.

Я смотрела на гибкую спину Зоры, ожидая, что она попросит все объяснить, что она спросит, какого черта я болтаю, что это за история и почему у меня на ногах мокрые тапки…

– Как ты узнала?

Я ошеломленно заморгала. Сперва я подумала, что неправильно расслышала, но Зора молчала, и я поняла, что она ждет ответа.

– Как я узнала? Странный вопрос… – Минутку! Я замерла. – Ты что, была в курсе?

Она подошла к столу медленными, но уверенными шагами, бросила на меня спокойный взгляд через плечо, который не успокоил, а только усилил тревогу.

– У нас с ним есть общие знакомые.

Ее ответ ударил меня прямо в грудь. Он прозвучал так неожиданно, что я потеряла опору под ногами. Это состояние продолжалось довольно долго. Я стояла неподвижно и наблюдала за женщиной, которая однажды попросила меня никогда ей не лгать. По телу пробежала горячая волна, все мысли разлетелись на куски, внутренний голос нашептывал мне, что я ошиблась, доверяя этой женщине, что она меня обманула и теперь я хлебну проблем сполна.

– Ты говорила мне, что там безопасно, – просипела я.

– Так и есть.

– Черт возьми! – прохрипела я, но не от гнева, а от разочарования.

Доверие значило для меня многое. И как я могла довериться кому-то, кто этого не заслуживал? Я совершила страшную ошибку, позволив Зоре протянуть мне руку помощи.

Я поверила человеку, который лгал мне и манипулировал мною. Я чувствовала себя преданной.

– Я хочу съехать, – гневно заявила я.

– Ты думаешь, я портье? Я не сдаю номера в гостиницах.

– Я там не останусь! – прорычала я, тыча в нее пальцем, чтобы подчеркнуть твердость своих слов. Зора была не в своем уме, если думала, что меня устроит такая ситуация.

– Ну ты можешь уйти, если считаешь это возможным, – бесстрастным тоном заявила Зора, положив руки на стол. – У меня нет других вариантов, и ты это знаешь. Договоренность заключалась в том, что ты остановишься там, а не в ночлежке. Верно?

– Это было до того, как я узнала, что за зверь устроил там себе… логово! – возмущенно сказала я. – Думаешь, я захочу остаться в той квартире, узнав об Андрасе? После всего «хорошего», что он тебе сделал? Мне этого совсем не хочется!

Зора подняла на меня глаза. Сила ее взгляда поразила меня настолько, что мне стоило больших усилий устоять на месте и не оцепенеть. Я не поняла, что произошло, но тихо сглотнула, когда она буквально приковала меня к себе.

– Мирея, – твердо произнесла она, – мне не нужна девятнадцатилетняя девушка-единомышленница. Тебе необязательно меня защищать. Я не твоя подруга, я твоя начальница. И ты должна это четко уяснить.

Я отвернулась. Ну почему я упорно отказываюсь сдаваться? Это случается всякий раз, когда жизненные обстоятельства бьют меня наотмашь. Я разбередила ссадину в душе, о которой даже не подозревала.

Стоя перед Зорой, я чувствовала себя расстроенной, смущенной и виноватой.

Чувствовала ли я себя… раненой?

– Это все, что я могу тебе предложить, – продолжила она, возвращаясь к обстоятельствам, которые привели меня в ее кабинет. – Я сказала, что найду для тебя безопасное место, и я это сделала. Я сказала, что найму тебя, и я это сделала. Ты можешь не верить моим словам, но, по крайней мере, доверяй фактам. Думаешь, я стала бы посылать тебя туда, если бы считала, что это опасное место? Тогда я могла бы позволить тебе жить в Кенсингтоне.

Я молчала и смотрела в сторону, не в силах встретиться с ней глазами.

Ее слова попали в больное место, и я была слишком возмущена, чтобы набраться смелости взглянуть на нее.

– Я решила дать тебе шанс, – продолжила она. – Об этом просили твои глаза, когда ты впервые пришла сюда. И тебе решать, воспользоваться им или нет.

Она повернулась, подошла к креслу, обитому розовым бархатом, взяла с подлокотника аккуратно сложенный шерстяной плед и бросила его мне.

Я поймала плед и сразу почувствовала в руках нежное тепло.

– Иди домой, – сказала Зора более мягким тоном, от которого моя гордыня взвизгнула еще громче.

Я впилась ногтями в плед, чувствуя себя малявкой рядом с ней – взрослой и здравомыслящей женщиной, умеющей справляться с любой проблемой.

– А девочка?

Я успела заметить промелькнувшее в ее глазах удивление. Как я и ожидала, Зора замерла, ее взгляд дрогнул, но в следующий момент она мастерски совладала с собой. Медленно повернувшись, она посмотрела на меня, ее пронзительные глаза отражали свет абажура.

– Значит, ты ее видела.

Я подняла голову и ответила ей твердым взглядом, который, по словам моей мамы, делал меня похожей на женщину.

– Она тоже в безопасности? – спросила я с упреком, не скрывавшим скрытую за моими словами провокацию.

– Не задавай вопросов, на которые тебе необязательно знать ответ, Мирея. Ребенок в безопасности, и больше ничего о ней знать не нужно.

Квартира была именно такой, какой я ее оставила: свет горел, пальто висело на вешалке, на столе стояла чашка с остывшим шоколадом.

Я скользнула по этому маленькому уголку тишины и спокойствия, который в последние дни уже начала считать своим. Однако теперь появилось ощущение, будто у меня перед глазами все время маячило черное пятно и портило картину. Все здесь перестало казаться особенным.

Мне нужно было подумать, осознать произошедшее и поразмышлять…

Я разделась, приняла душ, затем надела теплый свитер, чистые спортивные штаны и свернулась калачиком на диване.

Не имело смысла обманывать себя. У меня было только два варианта: собрать вещи и уйти или остаться.

Уйти? Тогда пришлось бы искать квартиру поскромнее и, вероятно, далеко от центра. Такую же замечательную и по приемлемой цене я нигде не найду. Более того, из-за ограниченного бюджета я рисковала оказаться в каком-нибудь неблагополучном районе, а повторять горький опыт не хотелось.

Я провела рукой по волосам и снова обвела взглядом квартиру: приличная мебель, большой диван, чуть потертый, но блестящий пол… Я взглянула на мраморную ванную и сглотнула. Что безрассуднее – уйти или остаться?

Кто-то постучал в дверь. Я насторожилась, как зверек. Слезла с дивана и остановилась в прихожей. Затем медленно повернула замок, опустила ручку и слегка приоткрыла дверь. Мне достаточно было увидеть его мельком, чтобы вздрогнуть всем телом.

Черт! Я попыталась закрыть дверь, но Андрас оказался быстрее – просунул ботинок в щель.

Проклятье! Почему я не надела цепочку?

Я стиснула зубы, когда Андрас отпихнул меня, и мне пришлось отступить под натиском его резких, решительных движений.

Я сделала несколько шагов назад и возмущенно сжала кулаки.

– Какого черта ты делаешь? Нарушаешь границы частной собственности!