Слово, изменившее жизнь

– Ты сейчас пошутил так, да? – спросила обижено Сара.

– Нет. Какие тут могут быть шутки?! Ты же… ты… как тебе вообще это удается?

– Что?

Он сердито посмотрел на нее.

– Сара, ты издеваешься?

– Та-а-ак, – протянула она. – Что я опять не так делаю?

– Ты все делаешь так. За исключением одного.

– И чего же?

– Ты… я не знаю, как у тебя это получается, и как ты это делаешь…

– Давай, говори, – перебила его Сара, – а я о-о-очень постараюсь понять, что ты имеешь ввиду, – она начинала сердиться.

– Вот сейчас… еще двадцать минут назад, ты была такая своя, такая родная и близкая, а потом… потом ты словно создала вокруг себя невидимый и непроницаемый купол и спряталась там. И я не знаю… но меня словно холодом обдало. Словно ты только что была со мной, а потом раз и исчезла. И стало так пусто. И…одиноко, – закончил он шепотом.

Она смотрела на него и не могла поверить в то, что кто‐то может вот так ощущать ее одиночество. Ощущать, как она закрывается от всех и всего мира.

– Прости. – прошептала она. – Прости, я…я не хотела, чтоб ты это ощутил. Я даже не думала, что кто–то может это чувствовать. Чувствовать, как я… ухожу в себя.

– Как тут не чувствовать? Я удивляюсь, что тебе еще до сих пор этого никто не сказал, – он посмотрел на нее.

– Макс говорил несколько раз. Но-о-о, я часто не воспринимаю его слова всерьез. К тому же это Макс, а с ним всегда все не так, как со всеми.

– И часто ты это делаешь? – он снова взглянул на ее лицо.

Оно было задумчивым и непроницаемым.

– Понятно. Ты делаешь это постоянно, – утвердительно заключил он.

– Ну, как бы не так уж и постоянно, – робко возразила она.

– Ага, конечно, – уже более спокойно и даже с улыбкой заметил Никос. – Очень тебя прошу, никогда так больше не делай. Хотя бы пока ты со мной.

Оставшуюся часть пути они ехали, беззаботно болтая о разных пустяках, рассказывая друг другу смешные истории из своей жизни.

Никос больше не поднимал тему, которую они не закончили. Но то, что она тогда так и не договорила, он запомнил.

Подъезжая к Коринфскому заливу⁸, он сказал:

– Вот и Коринф. Помнишь его? – и он указал рукой в левую сторону.

– Конечно, помню. Как его можно забыть? – весело ответила она, повернувшись в ту сторону, куда он показывал.

– Это уж точно! Как можно забыть 160 метров высоты, с которой ты в прошлый раз сиганула вниз. Такое сложно забыть. Как тебе, вообще, пришла в голову эта сумасбродная мысль – прыгнуть?!

В свой прошлый приезд, когда они проезжали по мосту и остановились посмотреть на царившую вокруг него атмосферу, Сара увидела группу людей, занимающихся банджи джампингом⁹ и, конечно же, она захотела прыгнуть. Они долго спорили с Никосом, ведь он был определенно против такого экстремального увлечения. Но Сара даже слушать ничего не хотела. И через час, дождавшись своей очереди и пройдя инструктаж, экипированная и с безумно бьющимся сердцем, Сара стояла на краю моста и смотрела вниз. Сосчитав мысленно до семи, она – прыгнула.

– Да, ладно тебе! Было же прикольно! – звонко рассмеялась она.

– Особенно, когда я стоял на мосту и смотрел, как ты летишь вниз, – строго добавил он.

– Ой, ладно тебе. Можно подумать, это тебе было страшно, а не мне, когда я вниз головой летела?

– А то нет?! Мне кажется тебе вообще ничего не страшно. Ты же безбашенная рыжая бестия.

– Но-но, поласковее. – шутя, сказала она. – К тому же ты ведь помнишь, что я все же кое‐чего боюсь?

– Ах, ну да, летающие тараканы, – и он со свистом покружил ладонью над ее головой и резко опустил руку ей на плечо.

– А-а-а, – вскрикнула Сара от неожиданности. – Прекрати! – и скинула его руку со своего плеча.

– Труси-и-ишка, – пропел он смеясь. – Сара труси-и-ишка.

– Ну да, и что? – развеселилась и она.

И в таком весело-беззаботном настроении, они въехали в Лутраки. Доехали до гостиницы, выгрузили вещи и пошли гулять по городу.

– Мне нужно позвонить Максу. Я совсем забыла о своем обещании позвонить ему, как только прилечу и обустроюсь.

– Ты же не даешь обещаний, – Никос расхохотался.

– Именно. Не даю. Видимо, поэтому я и забыла. Но если я сейчас ему не позвоню… – Сара замолчала и посмотрела на Никоса.

– Тебе от него попадет, – закончил за нее Никос.

– Нет, конечно, – беззаботно ответила Сара, – но тираду из нотаций и нравоучений мне придется выслушать.

– Тогда звони, а я схожу за твоим любимым лимонным мороженым.

– Ты – лучший! – крикнула она в отдаляющуюся спину Никоса.

Он повернулся и рассмеялся.

– Вот, запомни это. Сама сказала, – крикнул ей в ответ Никос.

Сара сняла с плеч свой маленький рюкзачок и стала искать в нем мобильный. В этот же момент она услышала звонок телефона. И по мелодии, что воспроизводил мобильный, Сара уже знала, кто звонит. Она достала телефон и посмотрела на экран. Имя, которое высвечивал экран мобильного, вызвало непроизвольную улыбку, а в глазах заплясали озорные чертики.

– Алло? – как можно беззаботнее промурлыкала Сара.

– Ты прилетела? Обустроилась? Сидишь, пьешь кофе? Созерцаешь очередные развалины? И напрочь забыла об обещании позвонить? – посыпались вопросы от знакомого голоса в телефонной трубке.

– Макс! Притормози. – рассмеялась Сара. – Да, я прилетела. Только обустроилась. И нет, я не забыла об обещании. Клянусь! Только достала из сумочки телефон и собралась набрать тебе.

– Врешь!

– Нет, правда.

– Вре-е-ешь, – более убедительнее протянул он.

– Да нет, же. Клянусь! – Сара едва сдерживалась, чтоб не рассмеяться.

– Точно врешь.

– Ладно, вру, – сдалась Сара. – Я забыла, – и звонко рассмеялась.

– Так и знал. – голос в трубке расхохотался. – Врать ты не умеешь. Так что оставь эти тщетные и безнадежные попытки. – Ладно. Какие развалины ты созерцаешь на этот раз? Акрополь?

– Не смей называть Акрополь, развалинами. Это же исторический шедевр, – как можно серьезнее ответила Сара.

– Как скажешь, – подытожил Макс и, после небольшой паузы, добавил, – составила уже план действий?

– И да, и нет. Решила не усложнять и позволить судьбе самой прокладывать мой путь.

– Славный план.

– Как всегда, ты же знаешь.

– Да, знаю.

Макс действительно знал. За пятнадцать лет он хорошо изучил ее. Например, то, что врать она не умеет. Или как накручивает прядку волос на указательный палец левой руки, когда не решается что-то сказать. Как в задумчивости перебирает шармы на своем браслете Pandora, который всегда носит как талисман, на удачу. Она не добавляет молоко в кофе, который сварила в турке, но зато не скупится на него, когда кофе из кофемашины. Знал, что Сара не любит ваниль, корицу и клубничный сироп. О том, что она поет в душе и ненавидит ванну с пеной. Знал, что ей очень нравятся большие лохматые собаки, и почему Сара не заводит себе такую. Или то, что она раньше страдала от аэрофобии, и в то время предпочитала путешествовать на машине или поезде, хотя и не любит поезда, и как он на протяжении нескольких лет помогал ей избавиться от страха полетов.

За прошедшие годы между ними происходило разное. Ссоры, расставания, браки, разводы. Гонки на его машинах по ночным мегаполисам. Посиделки на крышах домов и даже небоскребов. Полеты в другую страну после выхода из ресторана, когда она была в вечернем платье, а он в костюме. Прыжки в ледяную воду водопада, название которого она до сих пор не в состоянии запомнить и выговорить.

– Макс, – голос Сары из телефонной трубки прервал его воспоминания. – Макс! Ты еще здесь?

– Конечно, – ответил он.

– Думаешь очередные думки? – рассмеялась Сара.

– Да, вспомнил мою любимую рубашку, которую ты умудрилась испортить.

– Ой, да ладно тебе, наплевать и забыть, – она вновь звонко засмеялась.

– Тебя послушать, так в этой жизни стоит только отплевываться и забывать, – рассмеялся Макс.

– Нет, не только. Можно еще много путешествовать и поменьше работать. Тебе бы это точно не помешало.

– Все, красотка, я поехал на встречу, а ты начинай осуществлять свой судьбоносный план.

– Как скажешь, – Сара вновь засмеялась.

– Кстати, Никос встретил тебя?

– Конечно. Это же Никос.

– Передавай ему от меня привет. И скажи, что он головой за тебя отвечает.

– Привет я ему передам, а вот вторую часть твоего милого послания, оставлю при себе.

– Тебя должен кто-то беречь, пока меня нет рядом.

– Да неужели?! И как это я столько лет прожила и даже выжила, пока ты так много работаешь и живешь совершенно на другом полушарии от меня?

– Сам в шоке от этого. И как тебе это удается? – он рассмеялся.

– Все, Макс, пока-пока, – пропела Сара в трубку.

– Рад был услышать тебя. До скорого.

К тому времени, как Сара закончила говорить по телефону, Никос вернулся с большим стаканчиком мороженного в одной руке и кофе в другой.

– Ну что, как поговорили? – спросил он.

– Как обычно. Это же Макс. Тебе привет. Мне нотации. А еще он обозвал Акрополь развалинами.

– Скорее руины.

– Вы сговорились с ним что ли?! Акрополь – это исторический шедевр!

Никос рассмеялся.

– Пойдем, дойдем до Костоса. Там вся наша тусовка должна быть, – предложил Никос.

– А кто такой Костос?

– Костос – мой друг. А что в прошлый раз я тебя с ним не знакомил?

– Нет, – ответила Сара и покачала головой из стороны в сторону, словно подтверждая свое отрицание.

– Что ж, сейчас познакомлю.

Они шли по узкой улочке, на которой с обеих сторон были расположены кафе и магазины. В основном, это были маленькие сувенирные магазинчики, предназначенные для туристов. Вскоре Сара заметила белую вывеску с большими красными буквами «Туристический магазин. У Костоса». Она улыбнулась. А когда они поравнялись с магазином, увидела напротив двери, с другой стороны тротуара, небольшой кованый столик и три, в таком же стиле, стула. На столике стоял чей–то недопитый фредо-капучино, рядом лежала пачка сигарет «Мальборо», а в пепельнице дотлевала сигарета.

Никос зашел в магазин.

– Костос! – громко позвал он. И из глубины зала вышел высокий белокурый мужчина.

– Какие люди! Никос, – ответил мужчина, и Сара поняла, что это и есть тот самый Костос.

Мужчины обняли друг друга, пожали руки, и Никос повернувшись в сторону Сары, произнес:

– Костос, это Сара. Моя прекрасная и очаровательная подруга. Костос улыбнулся Саре, и она улыбнулась в ответ.

– Костос, – представился мужчина и протянул Саре руку.

– Приятно познакомится, – ответила она, протянула руку и почувствовала, как ее ладошка утопает в теплой мужской руке.

– Какими судьбами, Никос? Хотите кофе?

Никос посмотрел вопросительно на Сару, и она утвердительно кивнула головой.

– Присаживайтесь, а я сейчас организую, – сказал Костос и ушел в сторону кофейни.

Сара присела на один из кованых стульев, облокотилась на столик, поставив подбородок на ладони, повернув лицо в сторону солнечных лучей.

– А солнце все-таки вышло, – произнес Никос глядя на ее довольную мордашку.

– Угу, – протянула Сара в ответ, не открывая глаз.

Костос вернулся буквально через пять минут с тремя пластиковыми стаканчиками фредо-капучино.

– Угощайтесь, друзья! – предложил он, ставая на стол стаканчики.

– М-м-м… как вкусно-о-о! – протянула восторженно Сара, делая глоток этого холодно–божественного напитка.

– А где Александр? – спросил Никос у Костоса.

– Где-то в городе. По крайне мере, был с утра.

– Позвони ему.

Через пару часов маленький кованый столик у магазинчика окружало уже двенадцать человек. Мужчины. Женщины. Кого-то Сара знала, кого-то видела впервые. С теми, кого она знала, обнималась и целовала на греческий манер в обе щеки, на каждую по одному поцелую. А тем, кого видела в первый раз, пожимала руку. В целом, со стороны складывалось ощущение, что все эти люди знают друг друга довольно-таки давно. А то, как они порой шумно, эмоционально, практически наперебой разговаривали, смеялись, что-то обсуждая спорили, позволяло думать, что они давно не виделись и очень соскучились друг по другу. Кто-то уезжал и приезжал на мотоцикле, кто-то на машине, кто-то приходил.

Ближе к полуночи Костос закрыл магазин, и вся компания отправилась на набережную, прихватив с собой несколько пледов и покрывал. Дойдя до пляжа, они расстелили покрывала почти у самой кромки воды на каменистом берегу. Кто-то пил виски с колой, кто-то вино, кто-то узо. Сара не помнит, кто принес большой пакет со льдом, но то, что он спас положение было однозначно. Как можно было бы пить узо безо льда? Да никак.

Спустя еще несколько часов Никос с Адонисом (молодой человек чьей-то сестры) затеяли спор. Саре было сложно понять, о чем именно был этот спор, поэтому она периодически все же уходила в себя и наслаждалась внутренней тишиной. Слушала море. Смотрела на звездное небо. Вдыхала воздух любимой страны. И со стороны создавалось видение, что эта маленькая, хрупкая женщина абсолютно счастлива. По сути, так оно и было. Ведь она вновь здесь. В своей любимой стране. Лишь изредка, когда она слишком уходила в себя, Никос брал ее за руку и тихонько сжимал ладонь, возвращая тем самым в этот реальный мир. И она возвращалась. Улыбалась ему. И старательно пыталась вникнуть в суть разговоров и споров. Но, не поняв за полчаса ничего из того, что обсуждалось и к чему были споры, вновь уходила в себя.

Ближе к шести часам утра эта шумная, веселая и дружная компания разъехалась каждый в своем направлении. Кто-то уехал домой, кто-то в гости к друзьям, у которых остановился. Сара и Никос, отправились в гостиницу по своим номерам.

За 35 дней до…

Утро – это возможность прожить еще один день.

Солнце еще не успело подняться высоко над горизонтом. Но уже ярко светило и предвещало очередной неповторимый день. Окна в номере не были задернуты плотными шторами, а свисали плавными волнами с одной стороны, позволяя утреннему свету проникать в комнату.

Солнечный лучик постепенно пробирался от прикроватного столика на постель. Он скользил, замирал на какие-то мгновения и вновь продолжал свой неторопливый путь. Он не спешил, словно сам наслаждался своим скольжением, постепенно подбираясь все ближе и ближе к спящей Саре. И как только коснулся ее лица, как только он добрался до ее щеки, Сара приоткрыла глаза.

– Хорошо-то ка-а-а-а-к! – протянула она нараспев, сладко потянулась и перевернулась на спину, подставив лицо солнечным лучам и направив его в сторону окна.

«Настал новый день. Взошло новое солнце, и я в любимой стране, – рассуждала она. – Нельзя терять ни секундочки! Который час?» Вскочила с постели, подбежала к столу и взяла телефон, переворачивая его экраном к себе. «Девять? Не может быть? – она тихонько засмеялась. – Я поспала всего-то три часа, а бодрая и выспавшаяся будто проспала вечность».

Сара быстро приняла душ, оделась, сделала легкий макияж и вышла из номера. Подошла к одной из дверей в коридоре и прислушалась. За дверью стояла полная тишина.

«Сто процентов спит еще», – подумала она и отправилась вниз завтракать.

После завтрака Сара подошла к метрдотелю и спросила, может ли она взять еду и отнести ее в номер к другу, который еще спит? Он не был против такого жеста заботы и даже сказал официанту помочь ей донести завтрак.

Дверь номера она открыла запасным ключом, заранее попросив его у администратора. И взяв из рук официанта поднос с завтраком, сказала на греческом:

– Ευχαριστώ πάρα πολύ¹⁰.

– Παρακαλώ. Να εχεις μια ωραια μερα¹¹.

Поставив аккуратно поднос на прикроватный столик, Сара закрыла дверь номера. На носочках, чтобы не разбудить спящего Никоса, вернулась обратно в комнату. Она накрыла на столике завтрак и тихонько присела на край кровати. А он все еще спал. Сара наблюдала за ним и не решалась разбудить.

– Καλημέρα¹², Сара, – услышала она его сонный голос и улыбнулась.

– Καλημέρα, Никос! – ответила она и, наклонившись, чмокнула его в щеку.

Никос открыл глаза, щурясь от яркого света.

– Вставай, соня. Вставай. Завтрак подан, – и засмеялась.

– Да? Ты заказала завтрак в номер?

– Нет. Я принесла завтрак к тебе в номер.

Он удивленно посмотрел на нее и сел в постели.

– Только не говори, что ты уже позавтракала.

– Ага, – и она закивала утвердительно головой.

– Во сколько ты встала? И сколько сейчас вообще времени?

– Я проснулась в девять. Сходила, позавтракала. И решила немножко позаботиться о тебе. И вот, вуаля. Завтрак подан в номер, – пропела она на одном дыхании и указала жестом в сторону столика.

– Да-а-а? И как же ты зашла в номер?

– Э-э-э, взяла запасной ключ у администратора.

– И он тебе его так просто дал?

– Ну, нет, что ты, совсем не просто. Мне пришлось поулыбаться ему минут пять.

– Вот ты хитрая лиса, а, – и он взъерошил на ее голове волосы.

– Ну не на-а-а-до, – протянула Сара, – я только уложила прическу.

Никос посмотрел на прикроватный столик.

– Ты что, ограбила весь ресторан? Куда столько много?

– Ну, я думала, ты будешь голодный. К тому же ты мужчина, а мужчины всегда едят много.

– Только не я.

Пока Никос завтракал, Сара озвучивала план на сегодняшний день.

– Ты говорил вчера, что здесь есть прекрасный пляж, где ночью видно все звезды, предлагаю вечером уехать туда. А сейчас, когда ты позавтракаешь, мы искупаемся и поедем еще раз смотреть Коринф, и можно отправиться в Олимпию.

– А что ты там хочешь посмотреть в Олимпии?

– Ну не знаю, говорят, оттуда произошли Олимпийские игры, а значит там должно быть на что посмотреть. Например, храм Геры и Зевса.

– Это далеко, Сара. Давай лучше я тебя свожу в Эпидаврос, вот там действительно есть что осмотреть.

– А что это – Эпидаврос? Что там есть?

– Там древнегреческий амфитеатр, сохранившийся до сих пор практически в целости и сохранности.

– Да-а-а? Хорошо, поехали.

– Хорошо, только можно я сначала доем? А потом искупаемся в море.

– Конечно, можно, – весело ответила Сара, – тебе вообще все можно.

Через сорок минут Сара, скидывая с себя одежду, уже бежала в воду. Никос присоединился к ней, и они поплыли, рассекая воду равномерными взмахами. Вдоволь наплававшись, вышли на берег и улеглись на полотенца.

– Ну что? Греемся, обсыхаем и едем смотреть Эпидаврос? – спросил Никос.

– Определенно, – ответила Сара, не открывая глаз, наслаждаясь солнечным теплом.

Через час они мчались в сторону Эпидаврос. Одной из главных достопримечательностей которого, являлся античный театр, один из самых крупнейших в мире и сохранившийся до наших дней. Его вместимость насчитывала четырнадцать тысяч человек.

– По приданию, этот театр был построен в середине четвертого века до н. э. И так как Эпидаврос считается местом врачевания, он посвящен богу медицины Асклепию. Сам амфитеатр был построен для развлечения знати, но говорят, что акустика и звучание в нем имели целительную силу, – рассказывал Никос пока они ехали.

– Мне всегда была интересна греческая мифология. Мне кажется ни в одной культуре нет столько мифов, приданий, легенд, разных богов и богинь, сколько в греческой. Я считаю, что в них какая-то своеобразная магия, что ли. Во всяком случае для меня.

– Значит тебе там определенно понравится, – ответил Никос.

– Расскажи еще что-нибудь про Эпидаврос, пока мы едем.

– Ну-у-у, – протянул он, – скоро сама все увидишь. Но вообще сам театр поражает. Он состоит из пятидесяти пяти рядов, которые выстроены из камней. Раньше рядов было тридцать четыре, если не ошибаюсь, но потом достроили еще двадцать один ряд. Само театральное действие происходит внизу, в центе. И в самой середине есть такой медный пятачок, диаметром сантиметров сорок, может пятьдесят, максимум. Так вот, если на него бросить монетку, то ее звон ты услышишь даже на самом верхнем ряду.

– Невероятно! – воскликнула Сара.

– Что сказать, уже в то время греки умели строить, – Никос рассмеялся.

– А этот Асклепий, если я ничего не путаю, он был сыном смертной и бога Аполлона. Его воспитывал кентавр, который и учил врачеванию. Только вот не помню почему, именно кентавр занимался его воспитанием, а не его мать.

– Ты не путаешь, Сара, по легендам все так. Аполлон влюбился в смертную Корониду, и пока она носила ребенка, сама влюбилась в смертного и изменила с ним Аполлону. Он узнал и убил ее. И когда ее тело сжигали на костре, Аполлон сжалился над ребенком, который вот-вот должен был родиться, как ни как все же он был его сыном. И он вынул его из утробы Корониды, за что и получил свое имя – Асклепий, что переводится как «вскрытый».

– Да уж, ну и страсти у них бушевали.

Через час они были на месте.

Никос был прав. Это древнее наследие действительно поражало. И не только своим размахом. Но своим духом, атмосферой, вызвавшие в Саре определенные эмоции. Когда они оказались у театра, было уже за полдень и солнце потихоньку начинало свой путь к закату, погружая долину в мягкий-желто-оранжевый оттенок. Людей, на удивление оказалось мало, лишь редкие туристы, путешествовавшие парами или маленькой компанией, а обычных туристических групп не было вовсе.

Сара поднялась по ступенькам с нижнего ряда до самого верха. Потом не спеша прогуливалась вдоль рядов дотрагиваясь руками до каменных сидений, спустилась вниз. Прошла по большому кругу сцены и встала на середине. На том самом медном пяточке, про который рассказывал Никос. Она подняла голову слегка вверх, подставляя лицо солнечным лучам, закрыла глаза, сделала глубокий вдох и плавно выдохнув, затаила дыхание. Окружающие звуки померкли, и она погрузилась в свои ощущения.

«Как же изменчиво время. Это сооружение простояло две с лишним тысячи лет и еще столько же может простоять. Оно пережило не один десяток веков и сотни поколений. Мы приезжаем чтоб посмотреть на него, а на самом деле это оно смотрит на нас.

Историческая достопримечательность, это не просто уникальный, доисторический элемент культуры, позволяющий нам соприкоснуться с прошлым, нет, это временной гигант, сохраняющий в себя историю каждого из нас.

Для человека это всего лишь мгновение, несколько проведенных рядом с ним часов позволившие увидеть нечто необычное, удивительное, радующие глаз и вызывающие восхищение.

Сколько людей тут уже побывало? Сколько глаз смотрело на этот театр? Мы все видим одно и тоже, просто в разные эпохи и в разном состоянии. Для нас это творение, созданное одним человеком и сохранившиеся до наших времен.

Но он, Эпидаврос, он видел каждого из нас. Он видел какой человек бывает в разные века. Одеяния, культуру, пороки, религии, национальные и межрасовые различия. Проникал в души миллиардов людей и оставлял в них свой след. Он видел события, о которых мы никогда не узнаем, слышал слова, которые нам никогда никто не перескажет. Смотрел как проходили представления, сплетались интриги, случались кровопролития и зарождалась любовь. Наблюдатель, ставший свидетелем бесчисленного множества человеческих историй. А мы знаем о нем всего лишь одну, с разными ответвлениями, доводами, предположениями и догадками.

Мы для него крупицы песка, извечно движущиеся во временном потоке.

Я уйду, а на это место встанет другой человек. И у него будет своя жизнь, взгляд на мир, история, которой он поделится с этим местом, навечно оставив тут крупицу себя».

– Сара.

Он медленно открыла глаза и повернулась к Никосу.

– Все хорошо? – спросил он.

– Да, – ответила она, улыбнувшись уголками губ, – я просто поделилась с этим местом своей историей, и возможно он о сохранит ее, увековечив в себе.

– Я говорил, тебе здесь понравится.

– И ты оказался прав.

– Если ты не против, пойдем, прогуляемся еще по окрестностям, потом поужинаем и будем выдвигаться в сторону Афин.

– Я не против.

Вечером они вернулись в Афины и Никос отвез Сару в дом, который она всегда арендовала во время своего пребывания в Греции. Его владелицей была милая старушка – София, которая жила по соседству.

За 34 дня до…

Счастье живет внутри каждого из нас, и у каждого оно свое.

Да, ей нравилось каждое утро посыпаться в лучах солнечного света. Чувствовать ласковые прикосновения на лице, такие нежные и согревающие, неторопливо скользящие по бархатной, загорелой коже. Сара сладко потянулась и внутренне замурлыкала.

Из открытого окна она почувствовала запах свежей выпечки. Ей нравился аромат свежего хлеба по утрам, доносимый ветром из булочной внизу, всего через дом от нее. Можно проснуться, умыться, спуститься по ступенькам лестницы вниз и выбежать на улицу, и прищуриться от ослепительного солнца и удовольствия. Дойти до магазина. Купить свежее молоко, и только испеченные, горячие тиропита и пончики. Рядом на рынке купить фрукты и овощи, которые еще рано утром росли на полях. А вернувшись домой, не спеша, позавтракать. А после, прогуляться до берега моря. Этот десятиминутный путь доставляет Саре огромное удовольствие. Не надо стоять в пробках огромного мегаполиса ее страны, дышать пылью и выхлопными газами машин. Не надо видеть сонные, недовольные лица серой толпы любимого ею города. Здесь, в этой стране, ничего подобного нет. Тут все приветливы и улыбчивы. Даже если для улыбки нет никаких причин.

Здесь нет ничего, что хочется исправить. Море и горы, воплощающие ее совершенную мечту. Спокойная и размеренная жизнь, наполненная теплой приветливостью.

«Как же я счастлива» – подумала Сара, и на ее губах заиграла блаженная улыбка.

«Что делает людей счастливыми? – рассуждала она, пока готовила завтрак и варила кофе. – Семья? Карьера? Деньги? Работа? Дети? Муж или жена? Родители? Достижение поставленных целей? Покорение непокоренных высот? Осуществленные мечты и желания? Как человек впадает в это состояние эйфории под названием – счастье?

Счастье – это отрывистые мгновения жизни? Моменты? Ситуации? Окружение?

Человек испытывает счастье в какой-то определенный момент времени, а что потом? Что потом, когда этот момент проходит? Чувствует себя несчастным? Или же этот приступ эйфории притупляется, но остается внутри и не ощущается так остро?

Можно ли быть постоянно счастливым? Если я счастлива сейчас, просто счастлива, от того, что солнце светит, на кухне пахнет вкусным завтраком и кофе, у меня отличное настроение, то что будет потом, когда я через час выйду за дверь? – продолжала рассуждать Сара.

– Буду ли я также счастлива? Или это состояние притупится? Гормоны поутихнут. Эйфория мгновения пройдет. Но буду ли я счастлива? Или я – буду просто я? В каком-то настроении, которое можно будет определить словом «хорошее». Но смогу ли я быть в этом настроении так же счастлива, как сейчас?»

Она налила в фарфоровую чашку кофе из турки и вышла на залитую солнечным светом лоджию. Села в мягкое кресло, покрытое шелковой накидкой. И почувствовала приятную прохладу, когда ткань шелка прикоснулась к ее коже. Сделала маленький глоток восхитительного напитка и зажмурилась от удовольствия.

Ей нравилось, как мягкая ткань шелка соприкасалась с кожей, оставляя на ней легкую прохладу. У нее был еще целый час до приезда Никоса. Час, который она могла посвятить себе и своим мыслям. А после они отправятся покорять новые горизонты.

– Что же ты приготовил для меня на этот раз? – прошептала Сара и улыбнулась. Никос всегда умел удивлять ее, увозя в очередное путешествие.

Никос. Мужчина с прекрасными карими глазами и печально‐одинокой душой. Они познакомились много лет назад и почти сразу стали друзьями. Видимо одинокие волки чувствуют друг друга.

***

Она вспомнила, как десять лет назад в свой первый прилет в Грецию, через несколько дней оказалась у друзей на вечернем приеме, в честь дня рождения сына подруги. Она не раз и не два бывала на подобных приемах, и этот, по своей сути, ничем не отличался от предыдущих. Только лишь страна другая. Люди другие, она бы сказала, более искренние и душевные, скорее от того, что на нем были, родственники и близкие друзья семьи. И эта греческая манера общения: внимание, теплота и взгляды, полные доброты и искренности.

Сара стояла в стороне у входа на большую лоджию, расположенную на втором этаже дома, откуда просматривался весь зал, в котором проходил прием. Она пила красное вино, наслаждаясь его фруктовым ароматом. Ей нравился слегка терпкий привкус послевкусия, которое оно оставляло после каждого глотка.

Сара проводила взглядом по залу, наблюдая за пришедшими и новоприбывшими гостями. Скользила от лица к лицу, от силуэта к силуэту, ни на ком не задерживаясь. И поэтому, когда она увидела смуглого, достаточно крепкого мужчину в белой рубашке и темных джинсах, ее взгляд скользнул по нему также спокойно и легко, как и по всем другим гостям. Потом замер на мгновение, остановившись на старинных часах в углу зала, и вновь вернулся к этому незнакомцу. Сара была уже знакома со многими людьми, находившихся в этом зале, но его она видела впервые.

– Это Никос, – прошептал на ушко мягкий женский голосок, принадлежавший Клео.

Клео и Сара были давними подругами. И этот прием Клео организовала в честь дня рождения своего младшего сына.

– Он мой двоюродный брат. И кажется, ты с ним еще не знакома? – она тихонько рассмеялась.

Сара настороженно посмотрела на нее.

– Клео, умоляю тебя – не надо, – с мольбой в голосе прошептала Сара.

– Что не надо-о-о? – как можно более невинно протянула Клео, и в ее глазах заплясали озорные чертики.

– Даже не вздумай заниматься сводничеством, я прекрасно знаю этот твой взгляд и заговорщический голосок.

– Ой, перестань. У меня и в мыслях не было, – она вновь тихонечко рассмеялась.

– Клео. Я серьезно. – сказала Сара строгим голосом и бросила на нее сердитый взгляд.

– Не хмурься, морщины раньше времени появятся, – прошептала Клео. – Сара, я не собираюсь вас сводить, хотя Никос очень даже хороший, чертовски обаятельный, и из приличной семьи.

– Значит, тот еще ходок.

– Кто-о-о-о? – Клео посмотрела на Сару удивленным взглядом.

– Ходок, – спокойно ответила Сара.

– Это еще кто такой?

– Ты что не знаешь значения слова – ходок?

– Не-е-е-т. Объясни.

Сара притворно тяжело вздохнула. Потом бросила взгляд на Никоса, который продолжал стоять в противоположном углу зала.

– Ходок, то же самое, что бабник и ловелас. В общем, любимец женщин.

– Я поняла. Γυναικας¹³.

– Наверное.

– Γυναικας – переводится, как ловелас или любитель женщин. Перестань, Сара, Никос хороший, и никакой он не гинэкас, – немного сердито произнесла Клео. – И он мой брат.

– Двоюродный брат, – поправила Сара.

– Двоюродный брат, – повторила Клео и после недолгой паузы продолжила, – а это значит, что он член семьи и вам нужно познакомиться.

– Солнышко мое, я не горю желанием с кем-то еще знакомиться. Я пришла выразить тебе свое уважение, и поздравить своего крестника, и подарить ему подарок.

– О-о-о, – протянула Клео, – Михалис, как всегда, в восторге от твоих подарков, смотри, он из рук его даже не выпускает, – и она плавно, и изящно указала рукой куда-то в сторону.

Сара, проследив за ее жестом. Вновь увидела Никоса, держащего на руках ее крестника. Михалис звонко смеялся и, обхватив Никоса за шею обеими ручками, не выпускал из рук подарок Сары. Она улыбнулась при виде этой милой картины. Но через секунду вновь нахмурилась. Клео посмотрела на ее, засмеялась и произнесла: