Читать книгу: «Книжный магазин в Мейфэре», страница 3

Питер выбрался из такси, остановившегося перед нашим новым домом в лондонском пригороде – на Стрэнд-он-зе-Грин, сразу за мостом Кью. Порыв резкого зимнего ветра забрался под меховой воротник моего черного шерстяного пальто.

Питер нагнулся, протягивая мне руку. Я достала кошелек, чтобы заплатить таксисту. Питер снова «забыл» о том, что отвечает за подобные вещи.

– Я могу идти сама, – настаивала я, оттолкнув его руку и расплачиваясь с водителем.

Наш медовый месяц официально закончился. Правда, по моему мнению, он закончился, даже не начавшись. Почти все свадебное путешествие мы пререкались, и мои нервы были на пределе.

– Миссис Родд, – возразил он, – разве не так поступают герои в книгах? Красивый жених переносит невесту через порог.

Вздохнув, я приняла его протянутую руку. Да, Питер умеет сглаживать шероховатости. Может быть, наши разногласия в Риме мне просто померещились?

В общем-то я даже порадовалась тому, что не придется идти. Моя лодыжка все еще болела после того, как каблук застрял между булыжниками итальянской мостовой. Я притворялась, будто все в порядке, когда Питер таскал меня от одной базилики к другой, всю дорогу читая лекции. К тому же я чувствовала себя ослабленной из-за расстройства пищеварения, от которого страдала на протяжении всей поездки.

И тем не менее я – счастливая невеста.

Когда Питер взял меня на руки, я вскрикнула и схватилась за свою шляпку-клош.

– О, постой-ка минутку. Это же наш собственный дом!

Я обхватила мужа за плечи и слегка прижалась к нему.

– Не такой шикарный, как мог бы дать тебе кто-то другой.

Питер не раз подчеркивал во время нашего медового месяца (когда я жаловалась на свои жмущие туфли), что он не Хью Смайли. Тот положил к моим ногам свой шикарный дом и кучу денег, но я трижды ему отказала. Итак, мне снова пришлось утешать Питера, страдающего от приступов ревности.

До чего же это утомительно – быть женой!

– Жизнь с тобой – это все, чего я желаю, – я поцеловала его гладкую щеку, затем обратила взор к небу. Здесь было не так много звезд, как в Риме, и в воздухе пахло снегом.

Я глубоко вздохнула, рассматривая наш уютный коттедж. С завтрашнего дня начнется моя жизнь хозяйки дома.

Роуз-коттедж, наш маленький домик, находился на Стрэнд-он-зе-Грин, в Чизвике. Довольно скромных размеров, из тепло-розового кирпича, с большими окнами, перед которыми разворачивалась великолепная панорама Темзы, коттедж не отличался ни величиной, ни элегантностью, но он принадлежал нам, и это было чудесно!

Мой собственный дом! Ни сестер, ни брата, путающихся под ногами. Никаких Ма и Па, которые вечно учат меня жизни. Я хозяйка этого дома, и мне все равно – будь он даже размером со шляпную картонку.

Открывающийся с порога прелестный вид напоминал мне о деревне с ее розовым садом, окруженным стеной, и нежным плеском воды. Трудно поверить, что на каком-то витке истории этот дом являлся пристанищем контрабандистов и укрывал их от закона. Такие контрасты казались мне весьма забавными.

Всего восемь миль от центра Лондона, с его суетой и вонью. Мы сможем поехать в город, если захотим, – а сможем остаться в этой мирной тишине, спрятанные от глаз вездесущих писак, которые строчили о нас в газетах. Эксцентричность нашей компании почему-то всех очень волновала!

Мы были бы здесь совершенно одни, если бы не несколько соседей: их дома выстроились вдоль берега немного ближе, чем хотелось бы, однако скрывались за стеной сада. Сейчас, на закате, Роуз-коттедж казался даже более уединенным, чем наш загородный дом в Котсуолдсе. Я практически могла притвориться, будто вернулась в Бэтсфорд-Парк – любимый дом моего детства. Жаль, что Па продал его, как и другие наши резиденции, в силу экономической необходимости.

Питер лихо перенес меня через порог, и я задохнулась от счастливого смеха. В те дни, когда муж изводил меня скучными рассказами о римской военной стратегии и прочих подобных вещах, я забыла о его склонности к романтическим жестам.

Холл нашего коттеджа выходил в столовую и кухню. Стол из красного дерева и такие же стулья, обитые золотистым шелком (свадебный подарок Дианы), занимали видное место в столовой. Фарфоровый чайный сервиз с золотыми ободками – еще один свадебный подарок – стоял на столе; в центре лежали аккуратно свернутые льняные салфетки с вышитой монограммой нашей молодой семьи. Аромат тушеного мяса с луком напомнил мне, как давно я не ела.

Из задней части дома послышались шаги, и я вдруг сообразила, что мы здесь не одни.

Я поспешно сделала Питеру знак спустить меня на пол и оправила кремовую юбку из джерси. Хотя у нас скромный доход и мы бедны по меркам наших друзей и семьи, все же мы не будем ни в чем нуждаться благодаря предстоящей службе Питера в банке, моим писательским гонорарам и содержанию от наших родителей. Мы даже смогли позволить себе прислугу. Взяв пример с мамы, я наняла опытную экономку – Глэдис Брюс, крепкую женщину с доброй улыбкой и карими глазами, от которых ничего не ускользало. Наполовину уроженка Ямайки, наполовину британка, она с радостью приняла мое предложение. После смерти отца Глэдис отослала свою мать обратно на остров, а сама предпочла остаться в Лондоне. Ее рекомендовали как безупречную служанку, умеющую держать язык за зубами.

Глэдис приветствовала нас двумя бокалами шампанского и многозначительной улыбкой.

– Добро пожаловать домой, мистер и миссис Родд. Обед почти готов. Не хотите ли передохнуть в гостиной? Я разожгла там огонь в камине.

– Это звучит восхитительно. Спасибо вам, Глэдис.

Ничего не может быть лучше пузырьков шампанского, от которых щиплет язык.

– Это ты восхитительна.

Питер, само очарование, повел меня в гостиную.

Я плюхнулась на диван, мечтая скинуть туфли и поджать ноги. Однако заставила себя выпрямиться и принялась размышлять, какой цвет краски подошел бы для этих стен.

В трехсотлетнем камине потрескивало пламя, уютный запах древесного дымка смешивался с ароматом домашней еды. О, как приятно здесь будет читать! На меня внезапно нахлынула ностальгия по амбару в поместье Астхолл, переоборудованному в библиотеку…

Питер поставил свой бокал на каминную полку и повернулся ко мне. Выражение его лица сменилось на серьезное. Проведя с ним несколько недель в Риме, я поняла, почему мой отец как-то сказал: «Когда Питер разговаривает, он похож на хорька, которому зашили рот». Я прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Бедный Питер! Он пребывал в блаженном неведении – и слава богу.

Я улыбнулась ему над бокалом с шампанским, как и следует счастливой жене, которая в очередной раз упрятала поглубже назойливую ярость, так и норовящую вырваться на свободу.

– Что такое, дорогой?

– Завтра я начну работать в банке.

Он провел пальцами по лацкану, словно репетируя, как будет оправлять свой пиджак завтра утром.

– Ты справишься блестяще.

На самом деле я не имела об этом ни малейшего представления. И если бы поинтересовалась прежними местами его работы, то склонилась бы к мысли, что все как раз наоборот. По каким-то неведомым мне причинам Питер никогда не удерживался на службе. Но он заверил Па, что женитьба меняет дело.

Конечно, его семья приводила аналогичные аргументы и даже зашла так далеко, что собралась сильно урезать его содержание.

– Надеюсь. – Он допил шампанское и направился к викторианскому погребцу, принадлежавшему моему деду, чтобы налить себе приличную дозу бренди. – Ты хочешь?

– Нет, спасибо, дорогой. – Я подняла свой наполовину опустевший бокал с шампанским.

– Ну, как угодно. – Обернувшись ко мне, Питер сделал большой глоток бренди. – Я хотел бы пригласить своего босса с женой на ужин в знак благодарности за то, что он взял меня на работу.

– Я продумаю меню.

И я сразу же начала мысленно составлять список самых популярных блюд, которые Ма обычно подавала гостям. Латук и гороховый суп; может быть, копченая пикша à la crème ¹⁸, или суп из сельдерея, затем boeuf braisé ¹⁹. А вместо пудинга – мороженое. Французское вино и…

– Нет, нет, – задумчиво возразил Питер. – Полагаю, «Ритц» – идея получше.

О, как несправедливо!

Ужин на четверых там обойдется в недельное жалованье, а может, и дороже, если Питер закажет бутылку их лучшего вина – что он непременно сделает. Я надеялась, что его транжирство в Риме объяснялось радостным возбуждением новобрачного. Однако это явно было не так.

– Дорогой! – поставив бокал на журнальный столик, я скрестила руки на коленях, стараясь говорить сдержанно. Не впервые с того дня, как мы обменялись клятвами. – Согласись, что прекрасный ужин дома – мероприятие более интимное и приятное. И возможно, твой босс углядит в приглашении сюда надлежащую скромность со стороны своего служащего.

Питер насмешливо сузил глаза, словно я стащила с его тарелки последний кусок пудинга.

– Я собираюсь сделать себе имя в этом банке, Нэнси. Скромность – это последнее, что нужно демонстрировать, если я хочу показать свои способности.

Пускать пыль в глаза, идя на расходы, которые не можешь себе позволить, тоже плохой способ заявить о своих блестящих способностях. Однако я предпочла промолчать.

Правда, это не имело никакого значения, поскольку на следующее утро, в свой первый день, Питер опоздал на работу.

Я надеялась, что это не показатель того, как будет строиться его карьера и наше финансовое положение. Однако уже имела на этот счет некоторые сомнения.

Глава 4
Люси

Трехчасовая поездка в Дербишир вместе с Оливером была приятной, особенно когда улицы Лондона сменились сельскими пейзажами. Люси любовалась пестрыми холмами и коттеджами, рассеянными по долинам. Они проезжали по извилистым проселочным дорогам мимо руин, древних лесов и больших поместий. Разговор шел в основном о любимых книгах. Люси призналась в глубокой привязанности к «Франкенштейну» и «Гордости и предубеждению» (помимо уже упомянутой «В поисках любви»). Приподняв бровь, Оливер заметил, что эти две книги очень разные. Люси возразила: вовсе нет, ведь обе оказывают глубокое эмоциональное воздействие на читателей.

– А как насчет вас, Оливер?

– Я фанат Оруэлла. Особенно люблю «1984». Он писал эту книгу на отдаленном острове в Шотландии, будучи болен туберкулезом. А еще, судя по всему, Оруэлл обладал даром провидения.

Автомобиль подъехал к позолоченным кованым воротам, по обе стороны от которых приютились две сторожки. Люси вообразила, как их когда-то охраняли стражники в доспехах. Когда машина остановилась, вышел охранник, взглянул на Оливера, нажал на кнопку, и ворота открылись.

Оливер опустил стекло со своей стороны и, когда они въехали внутрь, помахал привратнику в знак благодарности.

Люси испустила восторженный вздох при виде Чатсуорт-хауса. Хотя на овец, щипавших траву в двух шагах от великолепного здания, оно не производило никакого впечатления.

– Ну вот мы и на месте, – будничным тоном произнес Оливер, словно они добрались до ближайшего «Теско» ²⁰.

Подумать только, люди все еще живут в таких домах! Каменное трехэтажное строение с широкими пилястрами украшала изящная резьба. Вытянутые решетчатые окна, окаймленные узором из золотых листьев, располагались по всему фасаду, их стекла в позолоченных переплетах сверкали на солнце – и демонстрировали значительное богатство владельцев в те времена, когда окна облагались налогом. По периметру крыши тянулась балюстрада с каменными вазами и скульптурами.

Они припарковались. Люси ожидала увидеть хотя бы несколько машин, поскольку экскурсии по дому проводятся почти каждый день, однако они были на парковке одни.

Словно прочитав ее мысли, Оливер пояснил:

– Сегодня дом закрыт для публики, но я получил для нас особое разрешение. Подумал, что вам будет приятнее посетить его без толпы галдящих туристов.

Какой он внимательный!

– Великолепно! – с благодарностью выговорила Люси.

Когда они вылезали из фольксвагена, из здания вышел мужчина в черной ливрее.

– Мистер Пратт, – он слегка кивнул Оливеру.

– Босуэлл! Рад вас видеть, – ответил Оливер так, как отвечают явно знакомому человеку.

– И мисс Сен-Клер, я полагаю, – Босуэлл придержал для них дверь. – Добро пожаловать в Чатсуорт-хаус.

– Благодарю вас, – Люси растерялась: следует ли пожать ему руку?

Босуэлл разрешил ее сомнения, отступив в сторону и жестом приглашая в дом.

– Мистер Пратт будет вашим гидом, мисс, – сказал он. – Но если вам понадобится моя помощь, только позвоните в колокольчик. И конечно, галерея библиотеки для вас открыта.

Оливер наклонился к Люси, словно желая сообщить ей какой-то секрет.

– Мы пойдем туда, куда публику не допускают. – Ей показалось, что он сейчас подмигнет. – И вы сможете подняться по потайной лестнице.

Люси одарила его ослепительной улыбкой: любой библиофил мечтает о подобном приключении. И конечно, они с мамой даже не предполагали, что она когда-нибудь увидит материалы, связанные с Митфордами, и настолько приблизится к разгадке личности Айрис.

Она преследовала в Чатсуорте собственные цели, но экскурсия по дому пойдет на пользу и ее клиентке. В записную книжку, лежавшую в сумке, Люси собиралась заносить все книги, которые могли бы пополнить личную библиотеку Мастерс.

– Великолепно, не правда ли? – Оливер раскинул руки.

Они стояли в главном холле, в центре которого находились лестница, покрытая красным бархатом, толстые мраморные колонны и римские скульптуры.

Над гранитным камином, расположенным справа от лестницы, висела картина в позолоченной раме, изображающая какую-то богиню в окружении нимф. Камин на левой стене венчала жанровая рыночная сценка, написанная несколько столетий назад. Потолок с превосходной росписью тоже представлял собой впечатляющее произведение искусства. Единственной неуместной здесь вещью был столик для продажи билетов и пластиковые стойки, заполненные брошюрами, – яркое напоминание о том, что Чатсуорт еще и музей.

– Начнем с библиотеки? – Собственно, это был не вопрос, и усмешка Оливера служила тому подтверждением.

– Да! – воскликнула Люси. – И даже если мы ничего больше не увидим, я не огорчусь. Боюсь, что мне и так не хватит времени на то, чтобы рассмотреть каждую книгу.

Оливер жестом пригласил ее следовать за ним.

– Учитывая, что в этом доме хранится более тридцати пяти тысяч томов, боюсь, вы правы. Но среди них есть несколько, которые вы непременно должны увидеть. Например, молитвенник Генриха VII или «Переход через перевал Сен-Готард» герцогини Джорджианы.

Люси рассматривала все, мимо чего они проходили, – так, что чуть не наступила Оливеру на пятки, когда тот остановился.

– Расписной зал, – объявил он.

Зал был невероятного размера, с мраморным полом, а выше… Стены и потолок украшали изумительные огромные картины с сюжетами из жизни Юлия Цезаря. Бюсты древних римлян покоились на пьедесталах, а наверху, в четырех углах, пристроились полукруглые золотые балкончики. Люси представила, как в минувшие времена герцоги Девонширские смотрели оттуда вниз – на своих гостей, приглашенных на маскарад.

Следуя за Оливером, девушка поднялась по большой лестнице, обрамленной резной золоченой балюстрадой, через огромную каменную арку, декорированную растительными орнаментами, прошла в грот и замерла. Перед ней была скульптура, которую она хорошо помнила по фильму «Гордость и предубеждение» с Кирой Найтли в главной роли. Увидев ее воочию, Люси задохнулась от восхищения.

Весталка под вуалью, сидящая на коленях с чашей огня в руках. Безмятежная и спокойная. Особенно поразили Люси складки вуали, закрывающие лицо, – будто сделанные из тюля, а не из мрамора. Она с трудом подавила желание провести пальцами по гладкому белому камню.

– Удивительно, не правда ли? На самом деле эта скульптура сделана из четырех отдельных фрагментов, хотя выглядит цельной, – сказал Оливер.

– Невероятно.

– Покойная герцогиня шутила, что поставила здесь эту девственницу в качестве напоминания о том, что важно иметь доброе и чистое сердце, ибо страдала от безжалостных насмешек старших сестер. Нэнси Митфорд была самой большой насмешницей из них.

Они шли дальше, и Оливер указывал на различные произведения искусства.

– Сколько блестящих умов видели эти стены, – задумчиво произнесла Люси.

– Тысячи, – ответил Оливер. – Вообще-то если мы пойдем в ту сторону, то попадем в апартаменты, где держали в плену Марию, королеву Шотландии. Правда, с тех пор эти комнаты реставрировали.

В галерее, наполненной бесценными предметами искусства, Люси остановилась перед прекрасным портретом женщины в белом платье, которая, подобно ангелу, словно спускалась с небес.

– Это герцогиня Джорджиана, – Оливер встал рядом, скрестив руки на груди.

– Она была красива.

– И замешана в громком скандале, – Оливер издал смешок. – Согласно слухам, они с мужем жили вместе с ее лучшей подругой, которая была их общей любовницей. Когда герцогиня умерла, овдовевший герцог женился на той женщине.

Наконец они добрались до библиотеки, занимающей два этажа. На одной стене изумительные окна от потолка до пола чередовались с книжными стеллажами; другие стены, включая галерею, книги закрывали целиком. Роскошные диваны и кресла стояли тут и там возле маленьких столиков, на которых были выставлены статуэтки, лежали издания и рукописи. Находился здесь и большой рояль с раскрытыми на нем нотами – будто кто-то только что на нем играл. Но главную партию в помещении исполняли книги, и вся обстановка, включая приглушенный свет, стремилась защитить священное содержимое полок. Зал освещался великолепными старинными люстрами, напоминавшими о ранних днях электричества, а также лампами, размещенными на столах. В воздухе чувствовался запах кожи и бумаги.

Женщина, пристроившаяся на деревянной лестнице, стирала пыль с книги, которую держала в руках. Она улыбнулась Люси. Сколько же томов она способна почистить за день? Учитывая, что здесь их примерно тридцать пять тысяч, эта работа должна быть бесконечной: заканчивая с последней книгой, начинаешь все заново.

– Это просто чудо, – прошептала Люси, окидывая взглядом мириады книжных шкафов. В связи с работой она побывала в нескольких замечательных библиотеках Соединенных Штатов, но никогда не видела ничего подобного.

– Как вы думаете, сколько этих книг прочитал нынешний герцог? – осведомилась она.

– За свою жизнь? Понятия не имею, – Оливер пожал плечами. – Если бы я жил здесь, то никогда не выходил бы из этой комнаты, даже ради сна.

Люси понимающе улыбнулась, соглашаясь с собратом-библиофилом. Положив сумку на мягкий стул, она спросила:

– Можно мне сделать фото?

Оливер кивнул.

Ей хотелось запечатлеть все: панораму зала, камин и, конечно, массивные книжные полки.

– А где же потайная лестница? – вдруг вспомнила она.

Оливер подвел ее к одному из стеллажей.

– Некоторые из этих томов фальшивые, – сказал он. – Например, вот этот.

– Иниго «О потайных входах», – с улыбкой прочитала Люси. – Тот, кто сделал эту потайную дверь, обладал чудесным чувством юмора.

Другие фальшивые корешки были столь же комичными: Абель Н. Уиллинг «Снисходительные взрослые», Эйгуд-Мауссер «Мелкие грызуны». Люси рассмеялась, а затем переключилась на поиск названий и авторов, где могла бы упоминаться Айрис. Она не забыла о своей личной цели, но ей не повезло.

– Готовы? – спросил Оливер.

Люси кивнула. Он повернул старинный ключ, торчавший между двумя книгами, и шкаф распахнулся, открыв винтовую каменную лестницу. Оливер знаком предложил Люси идти первой, и она заторопилась вверх по ступеням с таким же нетерпением, с каким ребенок спешит в кондитерскую. В конце концов она очутилась на галерее над библиотекой. Сделав несколько снимков, она принялась рассматривать тома в кожаных переплетах с позолоченными буквами. Диккенс, Остин, Шекспир, Вольтер – были здесь и великие авторы, и менее известные. Издания на латыни, французском, итальянском. Поэтические и художественные произведения существенно превосходили по количеству труды по политике, истории, математике, ботанике. Настоящая университетская сокровищница, где можно найти литературу о чем угодно!

Дальше размещалось собрание книг Митфордов. По-видимому, большинство Митфордов пробовали писать. Сестра Нэнси, Дебора (покойная герцогиня Девонширская), написала книгу о Чатсуорте, а также поваренную книгу и два тома мемуаров. Также здесь стояли книги Джессики и Дианы, а еще сочинение их дедушки со стороны отца под названием «Рассказы о Японии». Переплетенные экземпляры журналов «Леди» и «Вэнити фэйр», для которых писала Нэнси, соседствовали на полке с ее романами. Люси брала в руки каждый по очереди, мечтая найти автографы, но ничего не обнаружила.

Следующие несколько часов они посвятили исключительно книгам. Сначала Люси сосредоточилась на своем библиотечном проекте, но время от времени ловила себя на том, что задумывается об Айрис. В конце концов она заключила с собой сделку и через каждые двадцать минут работы вознаграждала себя, просматривая собрание Митфордов в поисках подсказок. Ей удалось выяснить, что у Нэнси была тетя по имени Айрис. Однако Люси не сомневалась: это не тот человек, ведь в дарственной надписи Нэнси говорилось о «друге»…

Оторвавшись от увесистой книги о птицах, Оливер предложил:

– Пообедаем в кафе?

Люси согласилась, и они направились на конный двор, где в бывшем каретном сарае расположилось кафе. Там вкусно пахло, и Люси выбрала пирог с цыпленком и грибами.

Когда они потом вернулись в библиотеку, Оливер спросил:

– Хотите увидеть нечто особенное?

– Да! – пылко откликнулась Люси.

Оливер провел ее в вестибюль, находившийся рядом с главной библиотекой, и там указал на стол со стеклянной витриной, полной рукописных книг и отдельных листов.

– Это подлинные письма? – зачарованно спросила Люси.

Кивнув, Оливер отпер витрину, а также шкафчик с двумя дверцами.

Следующие два часа Люси просматривала записки, которыми обменивались сестры Митфорд. На нее нахлынула тоска по сестре, которую она редко видела: та жила на другом конце США. Вздохнув, девушка углубилась в повседневные перипетии и взаимоотношения сестер Митфорд.

Они живо описывали подробности своей жизни, и Люси начала привыкать к языку того времени. С годами сестры Митфорд взрослели, и это прочитывалось в переписке. Каждая из них вставала перед Люси будто живая.

Однако по-прежнему не упоминался никто по имени Айрис.

Прервав чтение, Люси обратилась к фотоальбомам. Они охватывали многие годы – от неуклюжих детишек до гламурных взрослых. Шесть невероятно красивых сестер и их удалой брат Том. Серьезный или высокомерный вид не мог скрыть смех, таившийся в глазах. У Люси сложилось впечатление, что на официальных фотографиях они старались соответствовать ожиданиям и приличиям, при этом с трудом сдерживали темперамент, который обнаруживался в письмах. Иногда на снимках появлялись их родители – Дэвид и Сидни, все еще эффектные, хотя и с присущими возрасту зрелостью и сдержанностью. Перелистывая альбомы, Люси стала понимать, почему все семейство Митфорд не сходило со страниц светской хроники. Прессу привлекали их достижения, красота и скандалы.

Нэнси, с темными локонами и чудесными глазами (которые были зелеными, согласно описаниям, и сияли даже на черно-белых фотографиях), выделялась среди своих светловолосых сестер и брата.

Вот бы очутиться рядом с ними! Узнать их секреты! Подружиться с Нэнси! Говорили, будто Митфорды изрядно шокировали общество, но Люси почему-то казалось, что она оставалась бы на их стороне. Во всяком случае, на стороне Нэнси.

Люси вспомнилось одно из первых прочитанных писем старшей сестры. В нем упоминался Хэмиш… Нэнси с уверенностью писала об их грядущей помолвке. Но замуж вышла за другого. Люси перебрала еще одну пачку листов в поисках нужного имени. Вот то письмо! Диана Митфорд отпускала в нем довольно язвительные комментарии в адрес возлюбленного сестры – по-видимому, вполне заслуженные. Хэмиш Сен-Клер-Эрскин. Люси усмехнулась: он был ее двоюродным прадедом. Мама не раз упоминала об этом родстве. Но когда видишь имя на бумаге, его владелец становится реальнее.

Однако Люси все так же ничего не нашла относительно Айрис.

– Я очень не хотел бы напоминать вам о времени… – Голос Оливера, раздавшийся у Люси за спиной, заставил ее подскочить.

Покраснев, она ответила:

– Все в порядке.

– Пора заканчивать и отправляться в гостиницу. Не волнуйтесь, Босуэлл гостеприимно встретит нас рано утром, и вы сможете вернуться к этим бумагам. Но, увы, в Лондон нам придется уехать сразу после ланча.

– Спасибо вам за организацию экскурсии, это действительно изумительно.

– Всегда счастлив помочь коллеге-библиофилу.

Люси аккуратно вернула письма на место, запомнив, с чего следует начать утром.

Несколько часов спустя девушка упала в мягкую гостиничную постель. Прислушиваясь к шелесту дождя, она размышляла о сестрах Митфорд: как им удавалось оставаться близкими при всех их разногласиях, недопонимании и презрении к взглядам друг друга?

Люси вытащила из пакета, прихваченного с собой, письмо. Это стало ее ежевечерним ритуалом перед сном. Она провела пальцем по адресу Дианы, сестры Нэнси, и уловила слабый аромат лилий. Присутствует ли ее мама незримо рядом с ней, терпеливо ожидая, пока она развернет лист?

Дорогая Диана!

Ты готова познакомиться с ЕВГЕНИЕЙ? А с Капитаном Джеком? Возможно, ты влюбишься в него, особенно учитывая ту роль, которую я отвела Лидеру. Бедный Лидер, что же он будет делать, если ты покинешь его ради персонажа в «Потасовке» ²¹? Прилагаю несколько глав и умираю от желания узнать твое мнение.

Наш брат Том шутит, что мог бы жениться на Тилли, если она разведется. У них будет совместное венчание с лицами королевской крови. Можешь себе такое представить?

Спасибо за прелестный подарок. Ты слишком добра.

С любовью,

Нэнси