Читать книгу: «Слово», страница 3

– Здоров ли зятюшка? – спросил Осмомысл, пожимая руку, которую Игорь чисто автоматически выбросил для пожатия. – Я ненадолго. Хотел предупредить. Дальше – поступай, как сам знаешь.

Миг – и его нет.

Всякое дело Осмомысл привык доводить до конца. Вот и сейчас он прибыл в адрес вместе с полицейским.

– У вас вчера был этот молодой человек? – он показал фотографию хозяйке.

Особнячок, где она живет, старинный, но неухоженный. В палисаднике трава не трава, а болотная плесень. И дорожка не ровная, а вся из кочек.

– Их тут много было, всех не упомнишь.

– Они передали вам крупную сумму наличных. За что?

– Сожалею, но вы меня с кем-то путаете. У нас вчера проводился праздник пива.

– Это, кажется, осенний праздник?

– То в Европе. Никто не запрещает нам устраивать праздники весной. Хорошая погода. Прекрасное настроение.

– У меня есть документы, из которых следует, что вы…

– Ладно. Я продала этим молодым людям мини-пивоварню.

Угораздило же добрых молодцев попасть в лапы Бабы Яги.

Колокола

Земля гудит

Однажды Буй Тур собрал друзей на мальчишник. Жена ушла к родне, и дома не осталось ни крошки еды. Сначала перепились, а закуски нет, пока заказали пиццу, повздорили, а когда заказ прибыл, оказалось, что еда никуда негодная, и они швырялись пиццей в стены, пока не вымазали все комнаты кетчупом. С тех пор жена со Всеволодом не разговаривала.

– Чего-то темный ты какой, – заметил Игорь.

Укол тонкой щепочкой, древком копия – как в столкновениях между своими.

Чтобы развеяться, братья задумали посетить еще одно место, куда и отправились все вместе пешком. Ни одно такси не могло бы вместить такое число паломников, да и негоже страждущим прибывать на такси. Собор Христа Спасителя стоял пустым, он представлял интерес для туристов и прихожан в дни праздников, но сейчас тут царило спокойствие. Рюрик провел их через служебный вход.

– Серьезно, брат? Ты ходишь звонишь в колокола?

Раньше Рюрик не рассказывал о том, что работает в соборе звонарем. Он и сам не мог сказать, работа это или увлечение.

– Назовем это способом привести мысли в порядок.

Все вместе они отправились осматривать церковь изнутри, изображения Христа с учениками и другого Христова воинства. Фрески изображали идущих людей, но кто они и куда шли, никто не знал. Никто даже не видел, откуда они пришли, потому что эти фрески находились на верхнем этаже храма, куда обычные люди не допускались. Один воин в черном жилете показался Игорю похожим на него. Кто он? Апостол или простой солдат?

– Звонарь разрешил нам экскурсию. Особенно красиво, если смотреть с колокольни. Что, поднимемся? – предложил Рюрик.

И они стали подниматься.

Игорю захотелось податься к звонарю в ученики.

Распутав веревки, Рюрик долго примеривался, выбирая, в какой из звонов ударить.

– Попробуйте, как звучит? – с этими словами он тронул «Волчок», колокол средней величины, висевший отдельно от остальных. – Как по-вашему?

– Нагло?

– Вызывающе!

– Дерзко!

– Теперь я. – Игорь захватил веревки в горсть.

Набат сверкнул медным боком. Солнце ослепило.

– А мы можем позвонить? – спросили остальные братья.

Рюрик улыбнулся:

– Не вопрос. Думаю, колокольцы тоже захотят высказаться.

Они звучали тихо и мирно, вели диалог.

На колокольне братья начали болтать, и ветер относил их слова, отчего говорить приходилось короткими фразами.

– Что? – переспросил Игорь.

Ветер влетел под бронзовый шлем, в самую его середку, куда не достигает солнечный свет.

–…изменяет.

Игорь прислушался к глухому голосу брата, стараясь ухватить смысл.

– …она хорошая, – молвил в ответ. – Всё врут…

–… я и не интересовался, чем она занимается. Танцует и танцует. У них в «Березке» человек пятьдесят народа.

Благодаря невестке они теперь часто бывали в КДС.

–…у них в ансамбле. Сережа, танцует лезгинку. Я уверен, что Натанчик от него. Не спрашивай почему, просто знаю и всё.

–…странная вещь. Я дошел до точки. Меня больше ничего не волнует.

Колокола звонили. Странно, вот он на самой глубине отчаяния. А когда сменился ветер, и настроение прошло.

Будьте менее сдержанными в выражении своих желаний, говорили ему. Спасибо, я принял решение, ответил им Игорь.

– Значит, берем на себя, братья? Не вступаем в конфликт?

«Либо дерзки, либо глупы», – отзывался про них Святослав.

Повисла пауза.

Колокола вызванивают славу. Телефон разрывается:

– Где вы, черти? То одному звоню, то другому, никак не могу связаться.

Святослав-младший был менеджером команды по дайвингу, застрял в Сингапуре и теперь советовался, стоит ли возвращаться.

– Гастролей нет, деньги скоро кончатся. Как наш бизнес?

Только позавчера они на паях открыли пивной завод, и вот уже пайщики требуют выплат.

Трубку передают Игорю.

– Импорт прекратился, а у нас компоненты привозные. Пока стоим, но партнер ищет новых поставщиков.

Всеволод, вот кто – само движение. Всякая работа, требовавшая сосредоточения, быстро утомляла его, тогда как шумные выходки придавали ему силы. За день он успевал переделать десятки дел.

Потом позвонили из МЧС, попросили больше не трезвонить, а то прилетит беспилотник. Их сбивали на подлете к городам, но остановить не всегда получалось, и они следовали в непредсказуемом направлении и попадали в окна жилых домов.

То ли ломался бортовой компьютер, то ли так было запланировано.

Пока это не изучено.

Без колоколов сразу скучно, они погрязли в дрязгах. Буй Тур жаловался, что Игорь уклоняется от братских встреч, упрекал невестку:

– Снова покупал ладе новую обувку?

Об этом он узнал со слов своей жены Ольги Глебовны, которая только и говорила о черный кожаных со шнуровкой до колена сапожках Ефросиньи.

– А у тебя самого ботинки старые.

Очень Буй Тур подкалывать любит. У Игоря новые ботинки, хоть и похожи на прежние фасоном.

– Нет, старые ты донашиваешь, – ответил ему в тон Игорь.

– Ничего не донашиваю, это у меня новые, а ты просто свои старые желтые гуталином намазал и думаешь, что они коричневые.

И остальные братья Игоря подначивают:

– Только в Москве прописался, а какую девчонку отхватил!

– Она не девчонка, а моя жена!

– А я брат!

– К чему все это? – спросил Игорь.

– А у брата твоего 30-летие, а ты ему ноутбук подарить не можешь!

– Зачем тебе ноутбук, Буй Тур? Я тебе лучше бронник подарю.

Этот пир Всеволода был последним перед отправкой на фронт. Швыряли пиццу, словно коровьи лепехи. Игорь раздумывал, отчего брат устроил такой бардак накануне своего отъезда. Предчувствовал ли он свою скорую гибель и хотел, чтобы о нем осталась слава. Только такая ли слава была нужна?

– Давыд дал мне телефон человека, который все решает, – прошептал он на ухо Всеволоду.

– Позвони ему, он все уладит. Или с Давыдом можешь уехать, он уже на чемоданах сидит.

Уехать на год – достаточный срок для исправления практически любой ситуации. В норме всё меняется даже быстрее, за срок от нескольких минут до пары дней. Но уж через год совершенно точно можно говорить о прохождении одного уровня и переходе на следующий. Так что прощайте, Святослав-младший и Давыд. Я вас понимаю. Тревожно, конечно и за себя, и за семью, но приходится делать выбор. Еще сегодня обоих чуваков знаешь в общем-то вживую, а тут они уезжают, и вы общаетесь только «в компьютере». И дотянуться до них нельзя. Давыд говорит про переезд в Германию, усердно учит язык.

Сам понимает, на что идет. Лучше нигде не стало, даже в Германии. Мужичков в квартире пять голов. С работой только один вариант – удаленка. Ну что, брат Пушкин? Да так, брат, так как-то все.

Когда они возвращались, их слегка пошатывало. Сказывались последствия загула или их штормило от перспектив?

Игорь домой не пошел, мысль у него одна была, и хотелось ее обдумать. Обратился к Рюрику, попросил ключи от гаража:

– Только машину не дам. Набухаешься, разобьешь!

– Что у меня своей машины нет. С чего ты решил, что мне машина твоя понадобилась.

– На, бери. Но учти, что свет в гараже только после четырех дают. А ключи может у сторожей оставить, мне передадут.

Когда Игорь залез в гараж, света не было, потому что его давали только с четырех. Он посветил фонариком, долго искал в генеалогическом древе майора Шельбирова. Нашел.

Сразу стало спокойно.

Домой Игорь возвращался пешком. Он решил спокойно прогуляться и нанести прощальный визит городу. Неизвестно, как у него все сложится в будущем. Он вспомнил, что говорил ему Боян: «Мы на краю. У нас есть всё, но мы на краю».

Он тогда спросил: «Деда, мне сказали, что Кончак и Гзак лелеют месть за Шарукана. Когда это было?» – «Давно, детка. Того Шарукана разбил еще Владимир Мономах. Но это когда было. Раньше был Гзак, а теперь он Коза Бурнович!»

Чего там такого ожидал увидеть на фронте, Боян не сказал, а Игорь не спрашивал. У Бояна ответа не было. По приезде в Москву на него сразу навалилось столько дел, что он едва успевал от них отделываться.

Он отправился в редакцию ТАСС и разговаривал по телефону с корреспондентом, который дал ему верные сведения о генерале, погибшем в прифронтовом городе. Интервью отменялось. Место гибели Бояну ни о чем не говорило, но время – о многом. Генерал, который прежде отвечал за космическую отрасль, был переведен на другую должность. Не то, чтобы он не справился (а достичь успехов было нелегко в условиях сокращения финансирования), просто его способности понадобились в другом месте. Так что его самомнение не пострадало, и он отмечал свой день рождения в полупустом ресторане, окруженный лишь свитой и халдеями, из которых кто-то слил половцам локацию для бомбового удара. Возможно, установить цель помогли бесконечные звонки и смс, непрерывно поступавшие в адрес именинника.

Писать об этом было больно, но необходимо во избежание дальнейших потерь.

Дайвинг

храбрые русичи перегородили червлёными щитами

Лучшим спасением от этих печальных мыслей являлась работа. Вместе с Рюриком Игорь работал спасателем на международных соревнованиях по дайвингу. Тренерская душевая оказалась пуста, и он постоял перед зеркалом, изучая свое лицо.

Глаза раскосые, словно заячьи, и какого-то лиственного цвета.

С таким лицом не грех прикинуться туповатым. Ах, как не любил Игорь лишних обязательств.

– Что жену с собой не взял? – сразу спросил Рюрик.

Ефросинья была осторожной и риска избегала.

– В другой раз. Сказала, что не здоровится.

Сегодня врач указал им на одного спортсмена, попросив уделить ему особое внимание. Поговорив с парнем, Рюрик определил в нем астматика.

Этот Ростиславич мог по звуку определить состояние дайвера, хотя под водой все они задерживали дыхание. Рюрик говорил, что работа звонарем помогала ему развивать слух, улавливать оттенки.

– Кто этот тип? – удивился Игорь.

– Без понятия.

Они подняли сопровождающие документы. Дайвер-самоучка из Магадана, который до того тренировался без воды. Это были его первые соревнования.

– Как же ты наловчился нырять? – спрашивал у пловца Игорь.

– Просто лежал на диване и задерживал дыхание. Мой рекорд пять минут. Не буду хвастать, сами увидите.

Наблюдать это вживую ни Рюрику, ни Игорю не хотелось. Медицинская справка подтвердила, что магаданец страдает астмой.

– Я и дайвингом занялся для того, чтобы развивать лёгкие и победить болезнь. Иначе на кой ляд мне ваш спорт нужен?

Диванный дайвер всплыл на второй минуте и при этом был в таком бешенстве, что нарушил регламент соревнования.

– Ты виноват, что не считал мне время, – накинулся он на Игоря. – Я бы додержался до пяти минут.

– Не бери в голову, ты спас его. В лучшем случае, его бы сняли с соревнований, – заключил Рюрик.

Игорь не стал спрашивать, что произошло бы при худшем варианте. И так понятно.

Однако миром дело не кончилось. Игорю не давал покоя тот доброжелатель, который поведал интернету про их пивные подвиги и даже фотку выложил. Братьев, которые его тащили, он сразу оправдал, а с ними и Всеволода, потому что он и сам в отключке был. Оставался Рюрик, больше некому.

– Помнишь, как мы на празднике пива гуляли? – спросил он у подозреваемого.

– Ничего не помню. Забыл.

А потом они сцепились и покатились по полу, хорошо, что раздевалка пустой оказалась. Тем с братьями хорошо, что ничего объяснять не надо. Сразу видно, когда кто-то хочет подраться, чего тогда повод искать. Подбил Рюрику скулу, а тот подправил Игорю бровь – значит, расплатились.

– Думай, что хочешь, только я не крысятничал, дальше ищи, – сказал Рюрик. – А как найдешь, мне скажи, мы его вместе вздуем. Я ему скулу разобью, должок твоей передам.

Пришлось Игорю перед ним извиняться.

Сон

Пусть и вещая душа была в крепком теле,

Но часто страдал он от беды.

После соревнований Игорь позвонил жене, но она не ответила. Фру возлежала в пенной ванне и смотрела на бокал вина. Из крана шипела полная струя. Внезапно свет погас. Фру выбралась из ванной. Во всем доме горело и только у нее одной погасло. И она плакала и не могла найти электрическую лампочку.

Придя домой, Игорь нашел на столе бокал вина, к которому никто не притронулся.

Он нажимал со всей силы звонок интеркома, и тот заливался трелями, как соловей. Игорь был готов разнести особнячок. К нему направилась охрана, но узнав, кто пришел, она не стала вмешиваться.

Когда медсестра подошла, она увидела, что стучавший лежит на пороге. Она наклонилась, пощупала пульс. В норме. Потом подняла веко и осмотрела зрачок. Потом крикнула: «Носилки». Она старалась не шуметь, но ее крик все равно услышал пациент из нижней палаты.

Сейчас, когда Фру в отъезде у своей родни в Путивле, Игорь не ночует дома. У него новая комната и отличная, класса люкс. Сразу видно, что он денежный человек. К нему приходят молодые девушки, все время новые.

Пьет он только воду.

Девушки – это медсестры.

– Как он? – спрашивает каждый день Святослав.

– Алкогольный синдром. Пульс нитевидный. Просто удивительно, что он добрался на машине.

– Что он говорит?

– Ничего. Он в коме. Мы поставили капельницу. Вы же знаете, как это бывает. Не в первый раз.

– Да, не в первый раз. Послушайте, пошлите кого-нибудь обыскать машину. Там майор дежурит, из наших луцких родичей. Попросите майора.

Игорь – на реабилитации в Владыкино. Его двоюродный брат Святослав пригласил его к себе. К сожалению, они в разных палатах и не могут видеться. Оба находятся под капельницами. Святослав – в кардиологическом отделении, а Игорь – в отдельной палате. Для него отделения не предусмотрено, если бы такое существовало, оно было бы наркологическим.

– Что вы кричите, у нас тихий час по расписанию.

– Где я?

– В больнице. Наркологическое.

Он достиг точки, когда жизнь больше не имеет значения. Он потерял к ней интерес. И он совершенно не помнит, как до такого дошел.

Ему стукнуло сорок пару дней назад, но никто не знает, где он.

– Ах, как некстати, – произнес Игорь, обнаружив себя в кровати. Сорочка была больничная, а в вене – капельница.

Лицо знакомое. Боян.

– Боян, друг! – хотел поднять руку, чтобы обнять, но тут вспомнил про иглу.

– Врач тебя прокапал, а заодно и торпеду вшил для надежности. Все, как мы раньше обговорили.

Точно, говорили. И как это он стал важное забывать.

– Пить хочется? Помочь?

– Нельзя. У меня торпеда вшита. Святослав грозился. Он слово всегда держит.

– Тут морс есть. Пить будешь?

– Не сейчас.

– Будешь?

– А как же? Всю реку выпью. Да не боись, прорвемся.

Закроешь глаза – и плывешь по течению. Романтика, да и только. И капли капают из капельницы.

Ему зашили торпеду, что позволит ему пожить нормальной жизнью. Он ценит такую возможность, но не хочет, чтобы об этом знали его друзья.

Боян поможет ему вспомнить.

– А что мне предстоит? Поездки по областям и осмотр их достопримечательностей?

– Это позже. А теперь отдохни, наберись сил. Тебе надо прийти в себя.

Все вероятней, что он предпримет это поездку. Он слышал зов трубы. Уже точно решено, что в поездку отправится он один, никому не говоря. А пока пора проститься.

Не поминайте лихом.

И как он тогда не умер. Потому что суждено ему умереть в другом месте и в другой час.

Он только задумал побег, но Святослав отправляет его в поездку. Их мысли совпадают. Поездка позволить Игорю доказать, кто он есть. Что бы о нем ни думали.

Даже будучи в тяжелом состоянии Святослав продолжает вести следствие.

– Ну что, майор? Чего нашли у него в машине?

– Травмат, переделанный под боевой.

– Стреляли?

– Запаха нет. В смысле от пистолета. А так в машине дух тяжкий. Как у нас говорят, срач. Вот протокол досмотра.

Святослав начал читать:

Пиво – 6 банок в упаковке

пластыри, десять штук

нотариальная доверенность о купле продажи.

телефон

охотничий нож

пистолет травматический

часослов

простыня детская с вышивкой гладью

шарики гелиевые, красного цвета, шесть штук

фотография ансамбля «Березка» формата А5

ласты для подводного плавания

свинцовые грузы 3 шт.

– Шарики, очевидно, для меня, – сказал Святослав.

Всеволод в больнице. Колото-резаная рана, доставили в больницу, зашили.

Где-то еще по городу бродили Мстислав, Роман, Давыд, Рюрик и Святослав-младший.

– Зови врачей, пусть собирают капельницы, – командует Святослав майору Шельбирову.

– Да что там произошло?

– Пивная вечеринка.

Игорь очнулся.

– Здорово, родич.

– С почином тебя, Игорь. (Не забыл, что они на «ты»). Кока колу?

– Нарзану, – после чего он снова вырубился.

Святослав понимал, что. Но почему так? Не понимал.

Только потом Игорь вспомнил, зачем он приезжал. Всё из-за снов. По поводу последнего он и приехал потолковать со Святославом. Во сне Игорь пил что-то черное и синее, на вкус очень горькое. Не помнил, чтобы когда-нибудь приходилось такое пробовать.

И вот уже последняя встреча. Боян отбывает в прифронтовую зону. Он пришел поговорить со Святославом, дружба с которым заставила его серьезно заняться политикой. Они обсуждают наиболее приемлемые фигуры, которых можно выдвинуть на арену. Речь идет о Романе Мстиславиче, с Волыни, из Владимира-Волынского, а также Мстиславе Владимировиче Дорогобужском, тоже с Волыни. Между собой они называют их «Буй Романе и Мстиславе».

Кандидатура Игоря Святославовича не рассматривается.

– Ярослав Владимирович Галицкий – вот, с кем можно обсудить, – говорит Святослав.

Повестки

трепещут синие молнии.

Быть грому великому,

У Игоря сработала напоминалка в телефоне. Высветилось задание «Вызвать такси до дома», но сам он уже был никакой.

… «Ты где?»

В новеньких сапожках и с румянцем на щеках Ярославна, чье домашнее имя было Фру (от Ефросиньи), была мила, как богородица Пирогощая. Игорь отправил ей снимок иконы и получил в ответ смайлик.

Сейчас его лада вернулась из Путивля и стояла перед разоренным комодом, она сбила пальцы, обыскивая его. Ощупью добралась до края, ноготь зацепился о стенку. Это был её комод. Она замолотила кулаками. Это было её сушеное манго. Муж унес угощение, которое она купила для девичника. Обломав все ногти, она успокоилась. Добро бы голодал. Когда он уходил, то был сытым и довольным. Гладкая морда, гадкая ухмылка. Зачем ему понадобились её тампоны – сразу две упаковки, он взял все. Эту пропажу Ефросинья не заметила, он сообщил сам.

Ярослава сидела на скамье в парке и слушала кукушку, как дома в детстве – синиц или соловьев. Еще недавно она собиралась на день рожденья, после которого они с мужем собирались пойти в театр оперетты на мюзикл «Каприз императрицы». Уже подъезжая к госпиталю, где находился Святослав, она получила сообщение на телефон, которое её не порадовало. Муж писал, что он с друзьями на празднике пива, пробовали виски, после чего на паях купили пивоварню.

– Будет распродажа настоящего виски, мы не упустим шанс.

Уходя на пьянку, он прихватил её рюкзачок с единорогами. А еще тампоны и сушеное манго. А ведь еще недавно он обещал ей не загуливаться с друзьями.

– Я – тихий семьянин. Буду делать то, что тебе понравится. Вот и Буй Тур тоже недавно женился.

А наутро он забыл про нежности и рассуждал, что они не могут позволить себе часы со светящимися цифрами.

– С красными цифрами нам не подходит, слишком кровожадно. А с зелеными стоят на пять сотен дороже. Глупо переплачивать, да?

Жена согласилась, что глупо. Она всегда с ним соглашалась.

– Лады, у меня весь день занят. И вот еще, я буду на важных переговорах, так что отключу телефон. Обойдешься полдня без меня?

Что тут сказать отцу, когда он спрашивал о зяте?

– Боюсь, мы его сегодня не увидим, – ответила она и пожаловался на очередную проказу Буй тура.

На днях Всеволод получил повестку на сборы и обратился за помощью к адвокату, который и отправился в военкомат выяснять, какие именно документы понадобились военкому для уточнения состояния его клиента. Он предоставил медицинские свидетельства, самые свежие анализы, а когда комиссар заикнулся о том, что ему нужен сам призывник, адвокат удивился, что он не верит уважаемым врачам и специалистам, подписи которых стоят на документах.

– Что вы хотите, папа, ведь Всеволод – юрист, – заметила Фру.

Осмомысл не стал говорить, что ему известна эта история. Раньше он имел власть в этом городе и до сих пор пользовался услугами доверенных людей

На Ефросинью накатило плохое настроение. Только что она с удовольствием выпила кофе, а сейчас она била кулаками по столу. Что же ей так не везет.

Из окна комплекса открывался шикарный вид на Нагатинский затон, вдоль которого ей так хотелось прогуляться, но они с мужем никак не могли выбраться. Во дворе она увидела парня, следящего за их окном. Это ее так испугало, что она позвонила в службу охраны и спросила, не происходило ли чего подозрительного. Чувствуя себя под защитой бойца, дежурившего в будке, она вышла на улицу, чтобы поговорить с молодым человеком. Тот стоял неподвижно, широко раскрыв глаза, словно позировал для фотографии. Судя по всему, провинциал, непривычный к здешним хоромам и с порядками незнакомый. Вряд ли посетитель смог проскользнуть мимо охраны незамеченным, не иначе, как без сговора тут не обошлось.

– Как звать? – спросила парня Ярославна.

В минуту опасности находила на нее какая-то дурь, которая то ли отвага, то ли безумие.

– Ринатом мама кличет, а как настоящее имя не знаю. Отец пусть даст, – пробормотал тот

Тут и майор подоспел, а с ним и второй боец из оцепления.

– Что же ты, Ринатик, нас погубить хочешь, – сказал он тихо.

– Удивительный случай, – покачала головой Ярославна. – Ты, майор, моего Игоря сто лет знаешь, а тут его жену без защиты оставил.

– А от кого защищать, милая? Ты на лицо его посмотри, – пробормотал майор, подталкивая к ней непутевого Рината.

В какой-то миг Ярославна забыла все, что знала, и видела только одно: лицо своего ненаглядного Игоря, которое почему-то носил этот чернявый татарчонок.

На её щеках выступил яркий румянец.

Раз за разом она набирала номер мужа, но её звонки сбрасывали.

Фру оставляет голосовое сообщение мужу: «Просто позвони, буду тебя ждать».

Наконец, ей ответили.

– Что случилось, малыш? – раздался вкрадчивый голос мужа.

– Я рада, что тебе понравилось мое сушеное манго. Всегда готова оказать тебе услугу, – и бросила трубку.

Её машина встала, заблокировав дорожное движение, и она расплакалась, твердя: «Черт, черт».

Если жена Игоря печалилась загулом мужа, то двоюродный брат его Святослав Всеволодович, был вне себя от ярости. Ему на телефон пришла фотография, на которой четверо мужчин подхватывают пятого.

– Да. Это я, тот, которого несут, – Игорь не отпирался

Как объяснить, что он упал, потому что больше не в состоянии влачить эту долгую счастливую жизнь. И сердце его держала в когтях костлявых тоска, причины которой он тогда не знал.

У Святослава Всеволодовича есть два друга, Боян и Ярослав Осмомысл. И еще есть брат Ярослав (он болен) и семеро двоюродных братьев. Имеют работу, все семейные. Ближе к Святославу два брата Игорь и Всеволод Святославичи, их отец Святослав Ольгович погиб на войне. Игорь – военный, а второй бог знает чем занимается. Что-то со связью. Даже когда он уезжает в отпуск, то всегда говорит, куда едет. Потому что однажды в его отсутствие все Кемерово осталось без связи. Так все переплелось. Кстати, ездил Всеволод тогда в Новосибирск, к родне жены.

Игорь полковник, хоть и в отставке. Он выслужил военную пенсию и теперь занимается чем-то легким. Торгует оптом канцелярскими товарами из Европы. Постоянно встречается с поставщиками, уговаривает их вложиться в фирму.

Из пятерых других братьев два – Рюрик и Давыд – Ростиславичи, за дурной нрав их в семье зовут Буй Рюриче и Давыде. «Буй Романе и Мстиславе» – это Роман Мстиславович Волынский. Его друг и родственник – Мстислав Владимирович Дорогобужский

Из дальних родственников – луцкие жители Ингвар и Всеволод Ярославичи.

И это только ближние родные. О дальней не говорим. Всегда найдется с кем выпить!

Такой малостью, как пьянка, Рюриковичей смутить трудно, в молодые годы Святослав погуливал и покруче, но теперь он выражал недовольство:

– Здесь, конечно, не место для серьезного разговора, Игорь, но другого у нас не предвидится. Прежде чем я тебя отпущу, расскажи, что происходит с тобой в последнее время. Ты, Рюрикович в девятом колене, стал вести себя неподобающим образом.

– А может быть, это события складываются неподобающим образом? – дерзко ответил Игорь.

Раньше он не позволял себя дерзить в разговоре со старшими.

– Как ты объяснишь, брат, что город Киев, где ты провел полвека и которому посвятил свою жизнь, стал колыбелью ненависти? Что Новгород Северский, моя родина, где и до сих пор живут мои родичи, вот-вот станет ареной военных действий. Расскажи мне, пожалуйста, все с самого начала. Если у тебя есть объяснения, я их выслушаю.

– Ладно, воля твоя. С четырнадцатого года, с момента обретения независимости, у этой страны резко снизились все показатели – экономического развития, в культуре, финансах, везде. Оборот упал. Не сильно, но так, что уже нельзя было закрывать глаза.

– Но разве это не произошло со всеми республиками, которые лишились помощи?

– Увы, практика утверждает об обратном: национальное государство ждало стабильное экономическое развитие. Элита набрала силу, она-то действительно стала жить лучше. Мы предполагаем, что шла распродажа природных ресурсов. Да еще и антироссийская политика хорошо оплачивается. Но неприятностей мы не хотели и рассчитывали обсудить положение на ближайшей встрече глав правительств.

– И что?

– Над нами посмеялись. Сказали, чтобы мы не лезли ни в свое дело. Не дали никаких объяснений. В результате страна попала под власть англосаксов. Я сильно сомневаюсь, что это для нее хороший вариант.

– А что сейчас?

– Прекрасная возможность восстановить равновесие. Если это удастся. Если преодолеем ссоры и разногласия. Слишком много если.

Святослав ни разу не разговаривал с братом в таком тоне. Знавшие его люди, сказали бы, что он принял решение и его не изменит. Однако свое решение он принял обдуманно. Позвонил в пару мест и добился того, чтобы оба его младших брата получили повестки о мобилизации в один день. Как и Ростиславичи. А с ними – Мстислав, а также Святослав-младший, который находился в Сингапуре.

Святослав заставлял людей с собой считаться.

Первым поднял тревогу Давыд. Он решил, что наводка с подставой – чей-то розыгрыш. Потом он узнал, что партнер, выехавший к нему на совещание, так и не добрался до места, хотя утром они созванивались и утрясали спорные моменты, он и по дороге ему звонил пару раз, но в районе метро «Щёлковская» вдруг пропал и перестал отвечать на звонки.

После этого Давыд передвигался по улице только пешком, пока не догадался вызвать такси.

– Зарядка села. Можно подключиться? – спросил у таксиста, едва плюхнувшись на сидение.

– Пожалуйста.

Куда не позвонить, нигде не отвечали. Давыд все больше нервничал, когда думал о том, что с ним может случиться.

– Ефросинья? С Игорем никак не могу связаться. Короче, за мной пришли. Срочно уезжаю.

– Ты сошел с ума, зачем бегать?

– У нас с работы забрали парня, ему 58 лет.

– Куда ты поедешь?

– Сначала в Казахстан.

Таксист слушал их разговор и тоже вмешался:

– Какая у вас военная специальность?

– Оператор ракетно-зенитного комплекса «Оса», – ответил Давыд и попросил остановить машину.

Даже таксист не внушал ему доверия.

Ефросинья Ярославна работала юристом в аппарате директора. Прямо из своего кабинета она позвонила отцу, который жил на даче.

– Да, папа, тут один парень просил помочь. Его зовут Давыд. Это друг Игоря.

– Я знаю, кто такой Давыд, – ответил ей отец жестким тоном. – Разумеется, я ему помогу, но сделай одолжения, не путайся в эти дела. И скажи мужу, пусть тебя не нагружает. Как здоровье?

– У меня все нормально. За Игоря тоже не беспокойся, у него бронь. Да и у его брата. У нас все хорошо. Ничего не надо. – Ей не хотелось обсуждать свою семейную жизнь на работе.

– У меня вопрос, Ефросинья Ярославна, – к ней уже стучали в дверь.

– Я занята, подождите пять минут.

Она отправилась в бухгалтерию. Девочки обсуждали предстоящую войну, что покупать? Гречку и сахар, спросили у нее.

– Гречку я не ем, а сахар вреден. Спички у нас с той войны остались. Бабушка запасы сделала. Если что и покупать, это элитную косметику, – изрекла она. – Но это неважно. Надо отметить одно событие. Я принесла пирожные.

– А можно узнать повод? – спросили недогадливые.

– Мы знаем, Фру. Поздравляем, – обрадовались догадливые.

Откуда утечка информации? И тут она вспомнила, что телефон гинеколога ей дала одна из сослуживиц.

…Ефросинья Ярославна шла по платформе метро и жевала яблочные чипсы, она была женщиной деликатной, избегала кусать фрукты. Увидела мужа и сунула ему в рот сухой ломтик

– В чем дело? – спросил Игорь. – Сбегаешь с обеда, бормочешь что-то невразумительное, отвлекаешь от дел. Я срываюсь, еду к тебе. В чем проблема?

– Нет, все хорошо. Была у врача, я три недели беременна.

Он открывает рот, набитый яблочными чипсами. И в нем не хватает места для слов. Ничего не говоря, он хватается за руку Ярославны, чтобы удержаться на этом свете. Ей передалось давление ладони, она немного вздрагивает. Только не отдергивай руки, молит Игорь.

– Где ты был? – вопрошает она. – Откуда я тебя вырвала? Вроде на производство ты не ездил?

На производство он ездил в старом костюме, а сейчас он был одет с иголочки и в белой рубашке. И с пергидрольным гребнем прямо на макушке.

– Ты покрасил голову, лада?

– Видела бы ты Мстислава, он вернулся из Сингапура с крашеной головой, а у меня только хаир высветлен. Говорит, самая мода, все носят. А Святослав там еще остался.

Фру только руками всплеснула. Подумать только, Игорь позволил затащить себя к парикмахеру и тот сделал все, что ему указывал Мстислав.

– Где? Ты? Был?

– Я уже говорил, мы праздновали возвращение Мстислава, он приехал, и я хотел с ним повидаться. Был только он один, клянусь!