Читать книгу: «Случайная свадьба. Между нами весна», страница 4

Не любят меня «бытовые боги».

Чувствуя себя в очередной раз побитой и униженной, я долго упрашивала камеристку заменить поиздержавшийся наряд, но та была непреклонна. Новая форма выдается раз в пять лун.

Потом я выискивала мага-бытовика и умоляла старика вернуть утраченное… Ворча и кряхтя, он кое-как заштопал прорехи в юбке и восстановил кружева, но двух верхних пуговиц по-прежнему не хватало. Как кворг слизнул!

«Не было», – разводил руками маг.

«Были!» – возмущенно сопела я, горюя по пуговицам, улетевшим, видимо, в бездну Междумирья.

Потом был обед, потом – Башелор и два часа нудного конспектирования «Сатарской культуры»… Заваленная самостоятельной работой, Галлея отменила вечернюю прогулку. И я поплелась обратно к книгам.

Как же тебя зовут, сонный эрренский бог?

На регистрационной стойке стоял рядок пустых чашек, слабо пахнущих пряностями. Тэйра Веринья всякий раз заваривала гром в новой посуде, из чего я сделала вывод: у нее с бытовой магией – те же проблемы, что у меня.

– А… вернулись, тэйра Хоул, – сонно промурлыкала женщина и протянула мне брелок Вольгана. – Вы допуск забыли. Кто вас так подрал?

За голубыми стеклами два раза моргнули, намекая, что и прорехи маг заделал не самым старательным образом, и кружево вернул не в те места.

– Ди-и-икие бытовые хэссы, – призналась ей с удрученным вздохом.

Мои книжечки в синих бархатных переплетах ждали на сером диване. Никто не тревожил их спокойной бумажной дремы.

Никто, кроме…

– Оно забыло путь домой, забыло… мм… домой… – мычал кто-то, прохаживаясь за стеллажом.

Кто-то рыжий. Наглый. Высокомерный. И язык бы ему вообще оторвать!

Едва я тяжелым мешком плюхнулась на диван и прикрыла лицо блокнотом, Лаэр перешел на свист. У помощника Вольгана будто артефакт какой в стыдное место встроен, который мое приближение определяет!

Свист то удалялся, то приближался, накатывая волнами, и я невольно начала подпевать. Пакость надоедливая. Прилипчивая, что не отдерешь.

– Тэр Лаэр? Это библиотека! – прошипела Веринья, от возмущения захлебываясь горячим кофе. – Не могли бы вы выйти посвистеть в коридор?

– Не могли бы вы вообще перестать свистеть? – прошипела я на него, приглушая голос шелестом страниц.

– Вам не нравится? – обладатель темно-рыжей косы выбрался на свет и ехидно мне подмигнул. – Обычная песня. В последние дни так и крутится в голове.

Сокрушенный вздох от него – тихое рычание от меня.

– Моя мать говорила, что это… и не песня вовсе. И в целом грязный мотив, – пробурчала я, опуская лицо к блокноту. Прямой взгляд рыжего так и резал, так и распарывал. – Виззарийская культура темна и жестока. Не стоит ее распространять.

– Она стара и величественна. Первозданна, как сама магия. В «черные ритуалы» виззарийцев верят только глупцы и блаженные, – рассмеялся Лаэр, но быстро переметнулся к привычной отчитывающей манере. – А вы, тэйра Хоул, обучаетесь в главной сатарской академии. И не имеете прав на идиотские предрассудки.

– И все же… перестаньте свистеть, – взмолилась я, догадываясь, что у принцессы было больше шансов на успех.

– А то что? Тэру ректору пожалуетесь?

– Пожалуюсь, – покивала, торопливо облизывая губы. – Вот он вернется – и сразу пожалуюсь.

Давно пора Владу рассказать про свистуна!

– Ну… жалуйтесь. Кстати, он выписал вам направление в целительское? – заразительно зевнув, уточнил парень. – Я готов сопроводить вас под диагностическую арку… Хоть сейчас. Уверен, вы и сами желаете убедиться, что в порядке.

Я и без диагностики знала, что не в порядке.

Под ребрами копошится тьма, в уши по очереди вторгаются голоса… Один мрачный, жуткий, предлагающий пошлости. Второй пугливый, девичий, визжащий, что пора бежать. Бежать, бежать, бежать! Пока силы в ногах будут!

Какой уж тут порядок?

Я всю ночь вертелась под пыхтение хельмов. Испереживалась, накрутила себя до люльки с тройней сребровласых малышей… Очнулась в холодном поту. К этому нити Сато меня не готовили.

– Так что? Идем? Ректор отбыл на Рубежи, я могу поставить печать на диагностическом бланке вместо него, – лукаво предложил помощник.

Пожалуй, диагностика целительской аркой могла бы ответить на все мои вопросы… Даже на самые стыдные, в пот бросающие.

Но не с Лаэром же в свидетелях?!

– Обойдусь. Ссадины уже зажили, – ровно произнесла я. – Обычная неудача на практике, со всеми бывает. Благодарю за беспокойство, вы так… заботливы, тэр Лаэр.

«Тэр Вольган сам все успешно продиагностировал. Синяки пересчитал, к ссадинам приложил примочку из горячих губ… Вроде помогло», – добавила я мысленно, окаменело улыбаясь. Мышцы еле растягивались.

– Вы очень интригующий экземпляр, «сиротка», – поморщился маг.

– Вы тоже. Почему вы до сих пор на побегушках у ректора? – я вопросительно вскинула брови, глядя снизу вверх на обладателя длинной рыжей косы. – Тэр Вольган упоминал, что предлагал повысить вас до магистра. Там всего-то нужно практический тест на высшие чары сдать…

– Некоторым нитями Сато суждено служить. Им никогда не подняться в синие небеса, – высокомерно изрек Лаэр. Я даже сощурилась, разыскивая на его гордой макушке золотой веночек. – Что вы читаете?

Я помолчала, не желая продолжать неприятную беседу.

А потом все же призналась в неудачной теме. Как-никак, Лаэр почти магистр и лучше меня ориентируется в библиотеке.

– Ищу что-нибудь про изнанку Эррена.

– Здесь? – скривился он. – Пффф…

Повздыхав над моей беспомощной глупостью, он сходил в темный коридор и вернулся с тремя другими толстыми фолиантами. В шелковистых бордовых обложках. С золотыми уголками.

– Вот, с этого начинай… те…

Уложил стопочку поверх моей – так, что визуально она накрыла меня с макушкой. Глянцевые корешки являли заманчивые названия: «Легендарные тэйры Эррена. От Имиры Сиятельной до жительниц острова Маути», «Становление новых. Путь к изнанке», «За тысячу лет до. Занимательная теология Веера»…

Я с недоверием глянула на ветхие страницы. Лаэр или решил меня упокоить под этими книгами (во век не перечитать!). Или ждет, что они рассыплются на моих руках, и демоница с черными когтями вышвырнет меня в коридор Бездны.

– Издеваетесь? – подавилась я, глотая пыльный воздух щедрыми порциями.

– Пытаюсь помочь, – оскорбился зануда, отворачиваясь к своему разделу. – Вы же хотите докопаться до истины, «сиротка»?

Если учесть, что истина закопана под парой тысяч страниц… Не так уж сильно хочу. И милость Сато с ней, с оценкой.

– А… вы случайно не знаете, как зовут того тэра, что беспробудно спит на изнанке бытия? – наудачу спросила у спины Лаэра.

– Ммм… Знаю. А что?

– Скажите, как? Тут везде упоминается только «Мрак»… Но разве ж это настоящее имя? – удивилась я.

– Читайте, тэйра Хоул, читайте. Умнее будете.

И я читала…

Иногда в библиотеке кто-то появлялся, брал стопочку заказанных книг, ставил подпись на регистрационном бланке и удалялся к себе. А я сроднилась с серым диваном. Некоторыми местами – особенно крепко.

При всем неуважении к Лаэру, в первой же книге меня поджидала удача. Два параграфа, посвященных Дочерям Мрака!

Осознав, что времени на черновик нет, я вырвала чистый лист и принялась писать сочинение.

«Дочери Мрака – древний культ слабых, что желают стать сильными и вернуть мир его изначальному владыке, запертому на изнанке…»

Методы у них, видит Сато, были странными. И сомнительными!

«Из века в век девы дурманили разум сильным магам, вступали с ними в стыдную добрачную связь, подстраиваясь под Парад светил, Священную ночь Ахавы и иные «ясные дни Звездносвода», когда шанс зачать особенно велик».

Не верилось, что я действительно про это пишу. Вольган будто намеренно вгонял меня в краску, повествуя то о сбросе излишков, то о размножении…

А я вот совсем не готова быть размноженной.

«Потом девушки исчезали из жизни соблазненных сиров и тайно рожали дитя… До того активно они плодились, что с каждым поколением искра «дочерей» становилась крепче, ярче. Это были уже не слабые чародейки-пустышки… А сильные сирры, имеющие доступ и в академии, и ко двору».

А там, как водится, полно сиров, жаждущих обмануться и тайно размножиться.

«Узнать «дочь Мрака» можно было по темному оттенку глаз, невероятному ментальному дару и мелкой отметине – то ли на шее, то ли на пятке. После гибели душа девушки, к тому моменту полностью черная, уходила на изнанку. Она была завещана Мраку в обмен на темный дар».

Чтение обрастало кошмарными подробностями. Видит Сато, я сегодня не усну…

Еще был ритуал посвящения, где юные тэйры пили темный яд, приучая тело к пороку. Мучились, страдали, но кое-как переваривали отраву… и обретали иммунитет.

Влад мне про это бегло рассказывал.

Неужели кто-то добровольно подселял в себя черную пакость? Да еще душу отдавал взамен!

«У дочерей всегда рождались дочери… Чародейки осознанно подбирали дни для зачатия, высчитывали благополучные даты по Звездносводу. Считалось, что только девочка может выдержать боль темного яда и пройти посвящение. Мальчики почти всегда погибали. А если кто и выживал, то обычно не дотягивал до совершеннолетия».

До чего грустное и горькое выходило сочинение.

Решив, что про безумных «Дочерей» я написала достаточно, я быстро открыла вторую книгу.

Время подгоняло, тэйра Веринья отстукивала нервный ритм черными ногтями. Пряный гром в библиотекаршу уже не вмещался, и она тоже рассчитывала уснуть в своей кровати.

Священные нити… Открывшись на развороте с жутким темноволосым тэром, вторая книга увеличила мои шансы на хорошую оценку.

Я узнала его имя.

Иллюстрация была подписана: «Драг-хаар, первый бог Эррена, самое древнее известное божество Веера».

Вид Драг-хаар имел ни разу не сонный, а весьма коварный. Злобный прищур, брезгливость, пристывшая к поджатым губам, неприязнь ко всему сущему…

Как сообщалось в статье, он поселился в Эррене, когда мир еще был лишен магии. Пожалуй, это ему и понравилось. Он разливал тьму по улочкам Тарлина, топил жгучим взглядом ташерские льды…

Источник уверял, что у Мрака было темное сердце, и родом Драг-хаар был из древней Виззары. Но может, это просто легенда.

На самом деле никто не знал, откуда явился бог и почему выбрал Эррен. Правление его было сумрачным. В сердцах людей, населявших разрозненные земли, царила тоска. Воздух был сер, тучи темны, а облакам Звездносвода было далеко до золотых.

Мрак не поднимался к небу. Не летал, не восходил в горы… Он предпочитал землю и ее дно, обратную сторону. Когда он ступал по светлой половине мира, от его шагов оставались черные лужи. Провалы. Люди порой падали в них… и никогда больше не находились.

Темные были времена. Только умалишенный захотел бы вернуть их и разбудить Мрак. Дочери вот явно спятили в своем культе…

Наконец в Эррен пришли «сиятельные». Златовласая троица, что слепила глаз. В своих ладонях они принесли пригоршни истинной магии, и та проросла в мире чудесными древами, разлилась светом, зарядила воздух искрами.

Сияние новых ослепило Драг-хаара, истинная магия обожгла память… И он забился на самое дно самого дна. Изолировал изнанку бытия от основного мира. Сделал так, чтобы никто по своей воле туда не сунулся…

Изнанка проявляла истинную суть. Показывала то, что скрыто. Там он мог быть собой… Но, к счастью Мрака, не был никому интересен.

Забившись в берлогу мироздания, он уснул на тысячу лет.

Все это время в Эррене правили сиятельные. Они воспарили к золотым облакам тремя великими светилами. Построили по всему миру храмы имени себя, собирали с верующих щедрые подношения. И пылали все ярче.

Потом, правда, случилось несчастье. Верховный демон Керракта узрел в Имире свою истинную, ир-нийяру. Рогатое воинство прокатилось по цветущим землям, примяло всходы… Богиню увели силой в мир вулканов.

Чем окончилась судьба Имиры, никто не знал, а вот Торум погиб в священном поединке. Был убит старшим братом якобы за предательство, после чего в Эррене установилось единоверие.

Варх Всемогущий пожертвовал Имирой и Торумом ради мира в Веере. Настали славные спокойные времена. Во-всяком случае, так писал автор книги.

Я зевнула. Этому не было конца! Боги, войны, похищения, месть, вражда… Тысячелетняя история мира на тысяче страниц.

Из-за каменной стены донесся дикий вой, и я вздрогнула. Резко захлопнула книгу, притихла. Что за хтонь этакая?

Звук был столь неожиданный и пугающий, как будто иномирское чудище спрыгнуло с книжной страницы и стало реальным.

– Не пугайтесь, тэйра Хоул, – успокоила Веринья. – Это фурья проснулась. Снотворное кончилось.

Сато-Судьбоносица!

Значит, в подвалах академии живут не только хнолли… И на всех тварей снотворных не хватает.

Ну еще бы… Они, вон, даже ректора не берут.

Решив, что план Влада я выполнила и перевыполнила, я вернула тэйре Флор книги. Сунула брелок в карман, подхватила штопанную юбку и шустрой россохой посеменила на верхние этажи. Подальше от жутко воющих подземелий.

Глава 7

Хоть библиотечный зал остался далеко позади, и вой был уже неслышен, меня колотило ужасом. Зубы стучали, озноб разгуливал по позвонкам. Не придумав другого способа отогреться, я набрала полный чан горячей воды и, скинув многострадальное платье, забралась внутрь.

Сильная струя шумно била в бортик. Купальный камешек бурлил, разнося по комнатке аромат цветов и сладкого крема. Вместо привычного молочно-белого вода окрасилась в розовый…

Живот скрутило спазмом, и я, поморщившись, выбралась из чана. Охая, натянула белье, замоталась в халат, перекрыла вентиль и открыла задвижку, спускающую воду. Искупалась!

Ну вот… никакая диагностическая арка мне не нужна: я точно не жду «маленького Вольгана».

И только я вспомнила про наваждение с широкими плечами и проницательным взглядом, как дверь мою разнесли знакомые «туки».

В такой час?!

«Туки» были напористыми, нетерпеливыми. Видимо, ректор не одну минуту стоял там, в коридоре, но первые попытки достучаться я не услышала из-за шума воды.

Тук-тук-тук!

– Да что с вами не так? – шикнула в проем, спасая бедную дверцу.

– Со мной? Я уже десять минут скребусь, как россоха в подполе! – раздраженно проворчал Влад, укладывая тяжелый взгляд на мой халатик.

Ну не-е-ет… Так мы не договаривались.

Если у него за время поездки накопились излишки, пускай идет и выливает их… куда-то в другое место.

– Ясно, – выдохнул Влад, узрев в моем лице готовность биться до последнего. За каждый лоскуток, за каждую складочку на халате. – Выходит, из нас двоих скучал только я?

А вот это уже незаконный прием!

– Я. Была. В купальне, – максимально четко объяснила я и указала пальцем на мокрые волосы. – Вода шумела. Я не слышала.

– Тогда… доброй ночи, тэйра Хоул, – скованно улыбнулся Влад, но это было ни разу не прощание.

Он сделал шаг вперед, просунув нос сапога в дверную щель, но я не сдвинулась с прохода.

Запоздало дошло, что тэр Вольган вернулся с Рубежей. Целый, невредимый, никем на рога не поднятый. Это… волновало. В груди теплело от осознания, что с Владом не стряслось дурного на том мосту.

Вот он, вполне живой, в своем красном плаще и городских сапогах. И пыль еще не осела. Судя по крепкому аромату, он ехал верхом. От одежды несло взмыленной харпией: очень узнаваемый запах, он часто летал вокруг наших загонов в Хоулден-Холле.

– Я подумал, вдруг вам снова одиноко? – хрипло предположил Влад.

– Ваше сочинение скрасило мой вечер, – пробурчала, отводя глаза от непривычного одеяния.

Под плащом на Вольгане был черный жилет из прочной кожи с кучей каких-то заклепок и ремешков. И такие же брюки, чуть протертые в коленях. Никогда не видела его в ездовой форме – все больше в тонких рубашках да пиджаках с эмблемой…

– Вы юны, Лара. Красивы. Ваши вечера должны скрашивать иные вещи, – промурлыкал ректор, приваливаясь к косяку. – Прогулки, рассветы, друзья, возлюбленные…

– Но благодаря вашему заданию времени осталось только на сон, – я картинно зевнула, взглядом указывая на выход.

Признаваться в том, что искала его глазами и на обеде, и на ужине, я не собиралась.

– Сочинение уже готово? – сощурился Влад. – Дайте прочесть. Я проверю его сейчас.

– Вы серьезно? – опешила я.

Растерялась настолько, что отступила с прохода. Он несколько часов скакал верхом на упрямой кобылице, взмок, устал… И жаждет проверить сочинение?

– У вас что, других «развлечений» для вечера не предусмотрено? – нахмурилась я.

– О, поверьте, я часто скрашиваю вечера именно так, – рассмеялся Влад, пробираясь в комнату и распространяя вокруг терпкий запах ездовой харпии. – Работы студентов, письма их родственников… Безумно занимательное чтиво. Давайте работу сюда.

Яростнее затянув поясок, я наклонилась к сумке и выудила из нее исписанный лист. Подала ректору, добавила яркости в световом кристалле.

– Сочинение неплохое, источники выбраны верно, – изрек он через три минуты. – Но на контрольный вопрос – ошибка.

– Что? – поперхнулась. – Я до слепых глаз рылась в книгах, разыскивая его имя! Драг-хаар, никакой ошибки.

– И все-таки… нет. Поставим пока «удовлетворительно», – коварно мычал Влад. – Исправлю на золотую пятиконечную звезду, когда найдете правильное имя.

Ну что за несправедливость? Я весь свой вечер убила на поиски!

– На самом деле я пришел вас забрать, – признался он, откладывая лист на комод. – Думаю, будет честно, если сегодня вы, согласно очередности, переночуете в моей спальне.

– Ч-честно? – звук вышел свистом.

У нас с ним разные представления о честности.

– Я давно веду холостую жизнь и привык к своим купальным камням, – покаялся он, забавно морща нос. – И кровать там шире.

– Тэр Вольган… Вы устали с дороги, вымотались. Да… Будет абсолютно правильно, если вы сегодня переночуете у себя, – улыбнулась ему, посылая лучи «понимания и поддержки». – А я – у себя.

– Лара… Мне не хочется спать одному, – хрипло признался Влад и упрямо поджал губы.

«Больше никогда. Никогда не хочется спать одному! После той ночи… и утра… Не смей меня прогонять, я харпию в мыло загнал, пока сюда добирался, чтобы успеть до ночи!»

– Что? – я потрясла головой, понимая, что продолжение фразы просто выдумала.

– Что? – переспросил он.

– Знаете, я… я сегодня совсем не в том состоянии, чтобы…

«Ну что ты говоришь такое, птичка? Ты сегодня чудесна. Пахнешь невыносимыми купальными камешками. Что-то цветочное, сливочное. Вкусное. Спятить можно! Еще минуты две, и я сорвусь. Прижму тебя к себе и буду нюхать твои волосы. Стонать блаженно, хрипеть в ухо. Решишь, что обезумел, да?»

Рот Влада был плотно закрыт, хотя в ушах отчетливо слышался его голос.

Или не в ушах… а в голове.

– Я явно пересидела в библиотеке, – прошептала, потирая висок.

Отступила на шаг, выбираясь из прицела прозрачных глаз.

«Куда?! Лара, маленькая, не заставляй за тобой бегать… Возбужденный инстинкт охотника – совсем не то, что нам с тобой сегодня надо. Ты нежная, хрупкая, неопытная. Тебе наверняка не понравится, если я начну ловить. Хотя…»

Он придвинулся ближе, погружая в собственную тень. Плотную, ароматную. Яростно жаждущую меня.

«Стой… Дай понюхать… Ммм… Почему запах нельзя съесть? И почему женщина, когда нравится, пахнет так пьяняще, что по спине мурашки?»

– Я не…

«Ты «да». Да! Дышишь прерывисто, грудь под халатиком ходуном ходит… Еще какое «да». Просто сделай шаг навстречу, прижмись, как тогда, а дальше я сам. Все будет правильно. Хорошо будет. Только не убегай, прошу».

Я так часто моргала, что подняла вокруг нас небольшой ураганчик.

Это его мысли или мои? Горячие, жадные, они обжигали, туманили разум… Я, верно, спятила.

«Мне так это нравится, Лара. Все нравится. Как пылают твои щеки, как мокрые волосы прилипли к шее, как ткань халатика дрожит на плечах. С ума сводит. Я соскучился. Я… спятил на Рубежах. Ты моя, моя… Не смей убегать! Я имею право хотеть. И хочу. И буду. И… Эту ткань надо отодвинуть. А кожу под ней целовать. Тебе такое нравится, я же помню… Ты так робко стонешь, когда хорошо…»

Оцепенев, я стояла перед Владом и таращила на него глаза. Рот открывался и закрывался, не издавая звуков.

– Все хорошо, тэйра Хоул? – лицо сосредоточенное, каменное. Все эмоции заперты на замок.

Все плохо! Я растеряла остатки разума где-то между библиотекой и купальней…

«А вот мне кошмарно. Невыносимо. Иди на ручки, Лара. Я отнесу тебя в кровать, пока бед не натворил… Там мягко, удобно. Меня еще надолго хватит, до полуночи буду целовать».

– Со мной… странно. А с вами? На Рубежах точно не случилось ничего дурного?

«Да лучше бы случилось! Я же сейчас взорвусь, демоны меня задери. Халатик просвечивает. Сладкая девочка. Где мои коленки? Я ведь найду…»

Я опустила нервный взгляд на влажную ткань, облепившую тело. Проклятье!

«Еще немного поупрямишься – и мы устроимся вон на том письменном столике. А «Теория бытовых чар» и «Сатарская культура» переедут на пол. Или мы переедем… Нет, на ковре тебе будет страшно. Нельзя, чтобы страшно. Маленькая пугливая птичка. Чистенькая, нежная… Подоконник?»

Какой, к демонам, подоконник? Чужие мысли перевариванию не поддавались. Я думала, у меня каша в голове?

«Там хельмы драные… Ну и что, в самом деле? Потеснятся. И плевать, если будешь сопротивляться. Потом понравится. Я ведь все сделаю, чтобы понравилось… Стоило, конечно, душ принять, прежде чем вваливаться сюда. Это от меня так харпией несет? Бездна, и дорожной пылью… Кому такое понравится? Ты поэтому так морщишься?»

– Хватит! – истерично вскрикнула я, закрываясь руками. – Никаких коленок! И подоконников! И вовсе не плевать, если я буду сопротивляться!

– Что?! – ошалело выдохнул Влад и быстро, как провинившийся грумль, склонил лицо в пол и убрал руки за спину. Мол, и трогать не собирался. Даже в мыслях не было. – Лара, как вы…

– Думаете, я знаю? – прошипела на него, часто моргая.

Нет, вы только подумайте… Подоконник! Ковер! Стол! А хельмов крошечных и учебники редкие – на пол?

Мысли Вольгана окрасились непереводимой руганью, от которой даже у взрослого, опытного тэра кончики ушей заалеют.

– Не смейте думать такое в моем присутствии! – вспыхнула я, в смятении кружась по спальне и натыкаясь на все подряд.

Надо бы вытолкнуть бесстыдного гостя, но приближаться боязно. А ну как действительно на стол уложит? А потом на ковер, на подоконник… Откуда вообще в трезвом рассудке такие фантазии?

– Сейчас, Лара, – пообещал он, белея лицом. Жилка на его виске нервно забилась. – Сейчас все прекратится.

И вдруг чудесным образом витиеватая ругань исчезла. Словно плотная завеса отделила наши сознания, и защелка в дверце задвинулась.

– Легче?

– Шутите?

Я тяжело дышала, ускакав от него за тот самый письменный стол. Позади хельмы пыхтят, впереди ковер манит. Кошмар.

Взгляд Вольгана был так же непроницаем, как его разум. Видимо, ректор натянул ментальный щит или что-то подобное, опытным магам посильное.

Однако, несмотря на то, что Влад тщательно закрылся, что-то подсказывало, что меня он по-прежнему желал раскрыть. В самом неприличном смысле.

– Я что же… «дочь мрака»? – озарилась неприятной догадкой.

Все сходилось: мрак внутри, дар ментальный…

– Ну вот еще, – рассмеялся Влад. – Просто я устал с дороги, а тьма так не вовремя преподнесла вам очередной подарок…

Подарок был весь какой-то разбитый. Мысли Вольгана слышались будто издалека и быстро ускользали. Как отголосок минувшего. Как пыль, как туман.

Но сейчас и их не было. Только мое запутавшееся сознание и грохот заполошно бьющегося сердечка.

– Имейте в виду: я все четко слышала, – предупредила его, чтобы даже не вздумал приближаться. – И про стол, и про ковер, и про подоконник…

– Катастрофа, – согласился Влад, придавая своему лицу самое мученическое выражение из возможных. – Девам не пристало слушать мысли мужчин… Они бывают грязны, грубы и развязны.

– Я заметила, – покивала воодушевленно.

Почему от случившегося кошмара в жар бросало меня, а не его?

– Уверяю вас, лучшая часть меня готова обойтись и без стола, и без подоконника, – заверил он клятвенно, делая пару быстрых шагов ко мне. Наклонился, вдохнул. – Кое-что я могу и вслух сказать. Вы невероятно вкусно пахнете, Лара.

– А вам не мешало бы помыться, – напомнила ему о взмыленной харпии, что незримо была третьей лишней в девичьих покоях.

– Я чувствовал. Давайте договоримся так: мы дойдем до спальни, я уложу вас в кровать, а сам приму душ, – сдержанно предложил Влад.

– Не пойду я с вами никуда, – уперлась руками в его жилет. Пальцы охладило выделанной кожей и металлом заклепок. – У вас в голове тако-о-ое!

– А какое там еще могло быть? – удрученно промычал он, украдкой поглядывая на прилипший халатик. – Так нечестно, Лара. Вы знаете мои мысли, а я ваши – нет. Придется вам признаваться через рот, почему не хотите пойти со мной.

– Потому что не могу, – пискнула еле слышно. – Мне нельзя и… Я неважно себя чувствую. Правда.

– Спать нельзя? Лара, как ректор академии я официально разрешаю вам предаваться этому занятию все свободное время, не занятое учебой, – вдохновенно изрек он. – Идемте.

– Спать в смысле сна? Или в том, которым набита ваша бесстыжая голова?! Где хельмы улетают с подоконника, а мы занимаем их место?

– Да несильно они пострадают, хельмы ваши!

– Я же сказала вам, тэр Вольган: я не могу пойти в вашу спальню, – упрямо прошептала я, все сильнее вжимаясь ладонями в его жилет. – Даже имея официальное разрешение от ректора академии.

– Еще сердитесь из-за «излишков»?

– У меня не настолько долгая память…

Голова гудела, набитая библиотечной информацией под самую крышечку. Может, в том и был коварный ректорский план? Места для других мыслей в ней попросту не осталось.

Даже для его. Они как влетели, так и вылетели.

– Тогда какого демона выгоняете? – нахмурился Влад.

– По состоянию здоровья, тэр Вольган. И нет, диагностировать с пристрастием меня сегодня не надо, – помахала указательным пальчиком перед его носом. – И завтра не надо. И послезавтра тоже.

– Ах, это. С этим можно жить, – с облегчением выдохнул Вольган. – Я уж было подумал, что за время отсутствия успел стать вам неприятен. Идемте.

– К-куда?

– Насколько мне известно, спать с этим тоже можно, – фыркнул он и добавил, передразнивая мой смущенно-писклявый тон. – «В смысле сна».

– Да не могу я пойти к вам в постель! – прошипела на тугодума. Что же он такой твердолобый? – Даже если бы хотела…

А я сейчас была так смущена, что толком не понимала, хотела ли.

И вообще это пагубная практика. Но я уже почти смирилась с кошмарной тягой к чужому тэру. Думать о нем стало так естественно, словно никаких других нитей для меня Сато не предусмотрела.

– Тогда придется вас туда отнести, раз идти не можете.

Сокрушенно вздохнув, он запустил руки под тонкий поясок и поднял меня в воздух.

– Да что вы творите? Влад! Опустите меня на пол и…

– Лара! Насколько я помню, идея с полом вас не вдохновила. Поэтому опущу я вас только на подушку, – ворчливо пообещал Вольган.

С возмутительным спокойствием он вытащил меня из комнаты и понес по темным коридорам в сторону магистерского крыла. К счастью, никто в столь поздний час не принимал душ в общей купальне и не собирал крошки в столовой… Да и в кабинетах магистров свет был уже погашен.

Только далеко-далеко внизу кто-то подвывал, намекая, что снотворного хорошо бы добавить.

И не только фурье!

Влад сделал все в точности, как обещал. Принес меня в свою спальню, уложил на постель, прибил к подушке тяжелым взглядом… И забрал «взмыленную харпию» с собой в купальню, по дороге сбрасывая плащ, сапоги и ремень.

Я голодно сглотнула. Облизнула пересохшие губы, когда исчерканная шрамами спина скрылась в душевой. Если Сато намеренно заплетает узелки так нелепо, то она чрезмерно жестока!

За углом ванной комнаты в кафель хлестала вода. Слышался стрекот чар, активирующих купальные камни. На плитку со звоном шлепались остатки походной одежды: тяжелые кожаные брюки, жилет с заклепками…

А я лежала между четырех столбов, пялилась в серый потолок и переваривала мужские мысли. У уважаемых тэров в головах все время такая чушь?

Надо бы на досуге к своим прислушаться. Вдруг там тоже такой стыдный хаос, что не дай Сато, кто услышит?

Я повертелась в широкой кровати. Распутала узелок пояска. Запутала обратно. Попробовала полежать на боку, снова уставилась в потолок… Уши аж ломило от звука падающих капель. И картинка представлялась детальная.

Да что со мной творится?

Не в силах бороться с соблазном, я свесила ноги с постели и поплелась на шум воды.

Влад стоял ко мне спиной – окутанный паром, разгоряченный. Сверху на него едва не кипяток хлестал, оставляя на коже розовые дорожки.

Ровный ручей позвонков, крутые мышцы плеч, облепленных мокрым серебром волос… Краси-и-иво.

Белая пена скользила по изгибам, скапливалась в ямочках на пояснице. Текла ниже, шлепалась на плитку и уносила с собой городскую пыль.

В купальне крепко пахло морем и лесом, свежестью и терпкостью. Очень сильный, мужской аромат. Дразнящий такой, что дурно делалось. И хотелось слизывать запах с губ.

Вспомнилось, как тем утром Влад прижимал меня к себе под дождем из прохладных капель. Нас разделяла мокрая простыня, розовая вода уносилась в слив. А Вольган просто стоял и велел не стыдиться. Никогда.

Но сейчас опять стало стыдно. Неловко. И до боли в животе голодно.

Я вспыхнула от пяток до самого сердца, как фитиль в лаборатории Шимани.

– Лара!

Взвесь брызг зависла в воздухе, и в клубах пара появилось лицо Вольгана.

– Я… только посмотреть, – прошептала сбивчиво, пылая от смущения. И непрошенного желания.

Влад отвернулся, упер руки в кафельную стену и пару раз стукнулся лбом о зеркало. Несильно, но так, чтобы я осознала: сейчас посмотреть захочет и он. А показать-то мне совершенно нечего!

– Простите. Я знаю, что подсматривать дурно.

Матушка с отцом мне еще в детстве это хорошо объяснили. А потом и кухарка добавила, и бытовичка напомнила… Подсобив себе уборочной метелкой, метившей мне ровно в пятую точку.

– А уж подслушивать… – проворчал Влад, остановил воду и порывисто замотался в полотенце. – Возвращайтесь в постель.

– Зачем вы меня туда принесли? – прямо спросила я, почесывая шею с налипшими на нее волосами.

– Сказал же: не хочу спать один, – прохрипел он. Наморщил лоб, поиграл челюстью и поправился: – Точнее, не хочу спать без вас.

– Вы не за этим загнали харпию, тэр Вольган, – помявшись, выдавила я. – Вы желали… желали от меня другого. Вы, верно, разочарованы. Раздосадованы. Следовало просто уйти и…

– Давайте я сам буду решать, Лара, уходить или нет? – острый взгляд отразился в зеркале и пробил меня насквозь. А потом иллюзорный «Влад» запотел, и передо мной появился настоящий.

Оставив на халатике отпечатки мокрых рук, Вольган отнес меня обратно в постель. Уложил на подушку, ослабил поясок, промычал что-то горестное… и до подбородка укрыл тяжелым одеялом.