Читать книгу: «Жизнь на гранях миров», страница 24

Игорь помог застегнуть ремень и взял принца за плечи:

– Готов?

Тот улыбнулся:

– Вполне. Ты не исчезнешь?

– Ни за что! Пропустить такой обед?

– Для тебя приготовили особые блюда.

– Я что, единственный, кто ест мясо?

– Не единственный. Император Роу тоже любит котлеты.

– Отлично, – засмеялся Игорь, – на этой почве мы найдём общий язык.

– Хм, – принц внимательно изучал подарок, – где ты взял эту вещь?

– Она издалека.

– Я вижу. В наших землях таких не делают.

«Всё, пора прощаться», – подумал Игорь.

– Я иду занимать место, а то мне, пожалуй, и стула не хватит.

– Этого не случится. У каждого гостя свой стул, – ответил Гастан и улыбнулся.

Игорь вышел во двор, огляделся. Гости чинно рассаживались, каждый занимал особое, отведённое ему место. Едва завидев врача, главный распорядитель подошёл к нему.

– Идите за мной, господин, – и слегка поклонился.

Он провёл его вдоль всех рядов и указал на кресло, стоящее рядом с креслом Юсан-Аминах.

– Я здесь не сяду, – запротестовал Игорь. – У всех на виду! И потом, я не член императорской семьи!

– Мне приказано посадить вас здесь, – любезно отвечал распорядитель, но, видя, что Игорь колеблется, нетерпеливо попросил: – Садитесь, прошу вас!

«У меня ещё столько гостей!» – говорил его взгляд. Игорь вздохнул и сел.

Через минуту подошла Юсан-Аминах. Она изящно опустилась в кресло, расправила платье и улыбнулась Игорю.

– Мне здесь не нравится, – прямо заявил врач. – Вы не возражаете, если я отодвинусь?

И, поднявшись, передвинул свой стул. Теперь он сидел достаточно далеко от императорской семьи, чтобы не чувствовать себя в центре внимания. Юсан-Аминах проследила за ним взглядом и подозвала слугу.

– Мать императора просит вас встать, – вежливо склонился слуга перед Игорем.

Тот встал. Взяв кресло, слуга вернул его на прежнее место:

– Садитесь, господин.

Игорь фыркнул и, немного помедлив, сел.

– Ваша взяла, – прошептал он Юсан-Аминах.

Мать императора повернула голову.

– Простите, вы что-то сказали? – невозмутимо спросила она.

Он тихо рассмеялся…

Церемония понравилась Игорю: ничего вычурного или такого, что заставило бы улыбнуться. Трогательное волнение невесты, которая от страха не знала, что сказать, и спокойный голос жениха, спрашивающего, по своей ли воле принцесса Ронель выбрала его в мужья. Ответ девушки показался врачу очень искренним: подумав мгновение, она с прелестной улыбкой смущения молвила:

– Выбирала не воля, а сердце!

Вслед за тем два императора соединили руки влюблённых и объявили, что брак состоялся. Гости тут же вскочили со своих мест и в один голос закричали:

– Мира и света молодой чете! Мира и света!

Игорь тоже поднялся и с удовольствием смотрел, как Гастан обнимал принцессу. Но это было не всё. Когда первый восторг стих, все опять уселись, и воцарилась тишина.

– Теперь – благословение, – шепнула Игорю Юсан-Аминах.

– Что? – спросил тот.

– Смотрите, смотрите!

Новобрачные, ступая очень тихо, подошли к престолу Ласоро и остановились перед ним. Принцесса склонила голову, а Гастан опустился на одно колено. Молодой император встал. Он говорил что-то доброе, напутствуя новую семью, а его руки возлежали на их головах. Когда Ронель подняла лицо, в её глазах сверкали слёзы. Вслед за тем юную пару благословлял отец невесты. Игорь не слушал то, о чём говорили, но сам обряд понравился ему: «Просто, красиво, по-человечески».

Внезапно пара направилась к нему и остановилась перед его креслом. Наступила тишина.

– Благословляйте! – шепнула Юсан-Аминах.

«Я?!» – едва не спросил врач. Взгляд его выражал ужас и растерянность. Гости ждали.

– Без вас этой свадьбы могло и не быть, – тихо сказала Юсан-Аминах и поддержала взглядом: «Ну же, давайте!»

Игорь поднялся и, ещё не зная, что сказать, положил руки на головы новобрачных.

– Береги её, Гастан, – произнес он негромко. И, помедлив мгновение, добавил: – Береги её так, как если бы она была твоим главным сокровищем. Потому что так оно и есть.

Он хотел сказать что-то Ронель, но горло вдруг перехватило… Гастан поднял голову и особенным взглядом посмотрел на него…

Едва врач сел, гости опять вскочили и закричали:

– Мира и света!!!

Вслед за тем все зашевелились и потянулись в сторону столов с угощением. Игорь увидел, как Ласоро, поражая изысканностью манер, подал руку матери принцессы Ронель. Врач встал и сделал шаг по направлению к Юсан-Аминах: вести её к столу всегда было его обязанностью. Но император Роу уже стоял перед ней и протягивал свою большую ладонь. Юсан-Аминах успела только взглянуть на Игоря, и во взгляде её было: «Прости!»

Он почувствовал мгновенный и сильный укол в сердце. «Я что – ревную? – спросил себя, нахмурившись и провожая женщину взглядом. – Или просто привык считать её своей?» Он вдруг заметил, что платье, в которое оделась Юсан-Аминах, сидело на ней очень изящно. А когда она повернула голову и улыбнулась, то свет синих подвесок брызнул в глаза. «Как она хороша! – подумал Игорь. – Не просто хороша, а очень красива». Минуту или две наблюдал за ней, а затем развернулся и ушёл к себе.

Поздней ночью, когда всё стихло, а слуги убрали огромный двор, Игорь вышел на террасу.

– Вы не обедали, – внезапно раздался голос Юсан-Аминах.

Он обернулся, помедлил:

– Да, не хотелось.

Она переоделась, и теперь тёмные волосы мягкой волной рассыпались по плечам. Подошла ближе:

– Очень жаль. Я специально для вас заказывала блюда.

Игорь вдруг рассердился:

– Благодарю, но это излишняя опека.

Ему хотелось уйти и в то же время – остаться.

– Я мешаю вам? – она почувствовала его настроение и растерялась.

Игорь отвернулся. «Ты мешаешь мне, потому что пошла к столу не со мной, а с императором Роу». Юсан-Аминах не сказала больше ни слова и повернулась, чтобы удалиться с террасы. Но Игорь тут же догнал её. «Я веду себя, как мальчишка!»

– Юсан-Аминах, – искренне сказал он, – я расстроился, когда увидел, что моё право вести вас к столу присвоил другой мужчина.

– Вот как? Но это же только один раз!

– Одного раза было достаточно.

– И поэтому вы не остались обедать?

– Да.

Они стояли очень близко, и ему хотелось обнять её, но сказанное давным-давно «никогда» не позволяло этого сделать.

– Больше никто не отнимет у вас это право, – сказала она. И тепло улыбнулась.

…Юсан-Аминах не спалось. Она бродила по комнате, смотрела в окно, неслышно садилась на кровать. Перед внутренним взором проходили события дня: счастливые глаза Гастана, чистое лицо Ронель, трогательные моменты благословения. Её сын, Ласоро, оставил прекрасное впечатление у императора Роу, и тот несколько раз выказал сожаление, что не он стал мужем Ронель. Юсан-Аминах лишь улыбалась в ответ.

– Впрочем, Гастан любит её, и на него можно положиться, – с удовлетворением наблюдая за парой, говорил отец. – А у меня есть и другие дочери.

И смотрел на Юсан-Аминах: поняла ли она его намёк?

Юсан-Аминах общалась с гостями, наслаждалась каждым мгновением праздника, но с грустью заметила, что Игоря нет. «Опять куда-то исчез», – подумалось ей. Но теперь, узнав о причине, она улыбнулась: он задет и, похоже, ревнует. Иначе не стал бы сердиться и говорить так сурово. А ещё, – или ей показалось? – готов был обнять. Но что-то остановило его…

Она закрыла глаза: какая теплота в его объятии… Не так давно она лежала, прижимаясь головой к его груди, и слышала ровное биение сердца. Как легко мы привыкаем к тому, что приятно, и потом не можем без этого жить! А Игорь, вдобавок ко всему, наполнил её существование особым смыслом. Пропасть, что разделяла их, оказалась не так широка. Жизнь перебросила сотни мостков, чтобы сделать их ближе. Это и любовь сыновей, для которых врач стал надёжнейшим другом, и его постоянное участие в делах всей семьи, доброта и мудрость. А она, Юсан-Аминах, трижды обязана Игорю жизнью: за каждого из своих детей и за себя саму.

Когда голова её коснулась подушки, она с любовью подумала: «Выше всякого императора. Достойнейший из мужчин!»

Незадолго до наступления вечера в кабинет, где Игорь вёл приём, вошёл слуга. Он извинился и наклонился к врачу:

– Начальник стражи просит вас спуститься вниз. Там привели заключённых, и он хочет, чтобы вы взглянули.

Игорь тотчас же встал и, поручив помощнику заботу о посетителях, вышел во двор. Небольшое помещение для охраны располагалось в нижней части здания и напоминало простую казарму. Топот ахисов, находящихся за стеной, и особые запахи дополняли картину.

На земле сидели люди: с десяток крестьян в запылённой одежде. Каждый держал костыль или трость. Игорь вгляделся:

– Его здесь нет. Извинитесь перед ними и отпустите по домам. И продолжайте искать.

Развернулся и хотел уйти, но в эту минуту раздался голос:

– Доктор!

Игорь смотрел на лица: «Кто позвал меня?» – и не узнавал никого. Но вдруг… Молодой мужчина поднялся, широко улыбаясь и опираясь на трость.

– Деста! – выдохнул врач. – Пропажа! Нашёлся!

И на глазах у всех обнял бывшего слугу. Деста стоял очень крепко и, как показалось Игорю, слишком уверенно для человека, имевшего лишь одну ногу. Но задавать вопросы здесь было бы неуместно.

– Идём, – сказал он и повёл парня во дворец.

Пугать медицинской частью не стал, а пригласил к себе.

– Я грязный, меня почти сутки везли в повозке, – смеялся гость.

– Хорошо, что не заставили идти пешком, – весело отвечал Игорь.

– Да из нас только двое-трое ходит нормально…

Едва зашли в комнату, Игорь развернулся:

– Ну, покажи.

Деста не торопился. На его губах играла улыбка, полная многозначительной важности. Сел и принялся обнажать ногу. То, что увидел Игорь, заставило его тоже сесть и надолго умолкнуть. Вместо культи, которую он хорошо помнил, перед ним красовалась тонкая, худая, но совершенно правильной формы нога!

– Она слабая, – рассказывал Деста, – и крепко опираться на неё я не могу. Хожу с тростью.

– Это временно, Деста, – наконец, обрёл дар речи врач. – Она новая, молодая, ты понимаешь? Как нога у ребёнка. Ты не должен её нагружать, иначе сломаешь. Дай ей время окрепнуть. Пройдёт год или два, она обрастёт мышцами, кость огрубеет – вот тогда и ходи. А пока… – Игорь сделал паузу. – Пока береги её, потому что это – чудо.

– Я знаю, – весело ответил мужчина, сверкая глазами. – У меня даже девушка появилась.

– Неужели? – засмеялся врач. – И как она?

– Милая…

Деста рассказал, что во время войны семья уехала на юг, жили в маленькой деревушке, и брат не разрешал ему отлучаться. А когда, наконец, вернулись, парень несколько раз подходил к воротам дворца, но его не пускали или говорили, что врача нет.

Игорь покачал головой:

– Ну и сюрприз ты, Деста!

На прощание дал ему денег и сказал, что вакантное место слуги все ещё ждёт его.

– Я посоветуюсь с братом, что он решит.

– Посоветуйся.

Тепло попрощавшись, Игорь вернулся к себе и задумался. Прошло почти полтора года. За это время природа «достроила» недостающий орган, полностью заменив утраченную конечность новой. Конечно, нога ещё слабая, и пройдёт немало времени, пока она начнёт выдерживать вес взрослого тела, но всё же это нога! Не печень и не хвостик у ящерицы, а полноценная конечность человека!

Он изумлялся, восхищался и немного ужасался. Ангел, сходящий в воду, вставал перед ним не только как гость из духовных миров, но – как целитель, восстановитель, созидающий и души людские, и их тела. «Мне никогда не понять и сотой доли происходящего. Я могу быть лишь свидетелем чуда, безмолвно взирающим на занавес, за которым куётся необычайное. Но ни того, как это делается, ни глубоких мотивов, движущих Ангелом, мне не узнать. Не потому ли я чувствую себя подобно ребёнку, который смотрит на огонь в руках отца и не поймёт, как тот зажигается…

Мы все – словно дети рядом с этими существами. Можем стремиться к ним, любоваться, но познать – никогда».

…Поздним вечером его позвали. Это была очередная партия заключённых, и, хотя Игорь устал, бесконечно спускаясь во двор и поднимаясь опять, он понимал, что люди, которых задержали из-за него, не должны страдать.

Медленно проходя вдоль ряда, который с каждым днем становился всё длиннее, – солдаты привозили подозреваемых со всей страны, – Игорь всматривался в лица. Один из заключённых лежал. Охранник виновато рассказывал:

– Мы подъезжали к дворцу, когда он вдруг соскочил с повозки и пытался бежать. Я ранил его мечом…

Игорь склонился.

– Больше света! – приказал.

Солдаты принесли факелы, и врач увидел знакомое лицо. Человек задыхался, ладонь прижалась к животу, кровь сочилась сквозь сжатые пальцы.

– Взявший меч от меча и погибнет? – тихо спросил Игорь.

Он узнал дикаря, которому сделал операцию несколько месяцев назад. Но как тот изменился! Теперь в его взгляде не было надменной власти, лишь страх перед болью и смертью.

Старик молчал, впившись глазами в Игоря и облизывая сухие, спёкшиеся губы. Внезапно он приподнялся и, схватив врача за край одежды, прохрипел:

– Помоги мне! Я знаю, ты можешь. Помоги!

Солдаты притихли. Игорь склонился ниже:

– Просишь меня? Ты разве забыл? Ты отрубил мои руки! – сказал чётко и ясно.

Повернулся и медленно пошёл прочь.

Час спустя ему доложили: бродяга умер, тело его выбросили за городом, в яму.

Часть 5. Эрис

– Он всё реже и реже переходит пространство.

– Правильно, в частых отлучках нет нужды.

– Значит ли это, что скоро и я стану ему не нужен?

– Конечно же, нет. Вы – Хранитель, а значит, будете рядом до самой последней минуты.

– Его душа исцелилась.

– Да, но осталось последнее: женщина.

– С этим сложнее: я не знаю, как их соединить, чтобы не оттолкнули друг друга.

– И в этом нет невозможного. Я подскажу….

– Ваша мысль мне понятна.

– Не спешите, у вас достаточно времени…

– Напротив, в этот раз поспешу!

Ничто не доставляет столько удовольствия, как спокойная, хорошо налаженная работа! Игорь ведёт прием и периодически поглядывает в окно: в это время утра Сили обычно гуляет с близнецами неподалёку, и те, завидев больницу, начинают свою песенку: «к папе!», а значит, скоро они появятся.

Врач переключает внимание на больного и осматривает его. Это – пожилой крестьянин, приехавший в город продать свои плоды и, как видно, на радостях чего-то наевшийся. Живот болезненный, на языке – налёт. Ему нужна диета, и врач подробно объясняет, что можно и чего нельзя употреблять в пищу больному. Несколько общих советов, таблетки на первые дни – и опять взгляд в окно. Но, кажется, он их пропустил, потому что в коридоре слышится шум, и медбрат с весёлой улыбкой открывает дверь:

– Ваши дети, доктор!

– Пять минут перерыв! Предложи всем воды, а заодно посмотри, чтобы не входили сюда с грязными руками.

Медбрат улыбается: невыносимо грязные ладони крестьян вызывают у врача ужас и недоумение: ну как можно вообще не мыть рук? А потому помощник, не стесняясь, приглашает некоторых к умывальнику. Пациенты удивлены, однако не сопротивляются: весь город уважает врача. Он не только построил больницу для бедных, но сам ведёт приём, даёт бесплатно лекарства, а когда оперирует, то такие чудеса творит!

В следующее мгновение в открытую дверь наперегонки влетают малыши: чистенькие, нарядные; Саша – в лёгких штанишках, на Машеньке – светлое платьице. Игорь подхватывает их, прижимается лицом к очаровательным щёчкам. Доля секунды – сын выскальзывает на пол, устремляется к высоким шкафам с медицинскими инструментами, и начинается обычное:

– А что это?

Держа на руках дочь, Игорь подходит к шкафу и, открыв дверцу, демонстрирует его содержимое. Он указывает на каждый предмет и чётко произносит его название. Саша внимательно следит за губами отца и опять спрашивает:

– Что это?

Малышам по два года, они вступили в возраст, когда всё увлекательно, всё хочется знать, а папин шкаф представляет особенный интерес.

Сили, в красивом платье, сидит в уголке: отдыхает. Прогулка с детьми утомила её. Но Игорь очень серьёзно относится к пребыванию на воздухе, а поэтому, пока солнце не высоко, они каждое утро обходят пруды, лужайки перед дворцом, а напоследок заворачивают в больницу.

Уходить не хотят, Маша крепче обнимает отца, но не капризничает и, как только Сильвена протягивает руки, охотно идёт к ней. Игорь склоняется к Саше, прощаясь до вечера: теперь они увидятся только после ужина, когда папа придёт, чтобы провести с ними час-два перед сном. Игорь провожает детей до двери и, стараясь не замечать улыбок на лицах пациентов, приглашает:

– Следующий!

А Юсан-Аминах, завершив свой светлый обход, выходит на просторную террасу и отсюда, издалека, с тоской смотрит на окна больницы. В последние месяцы она совсем не видит врача, и грусть тяжёлой волной ложится на сердце: вместо того, чтобы стать ближе, они постепенно отдаляются друг от друга. Весь день он занят и лишь к вечеру появляется в детской. Немного играет, читает детям книжки, даже шалит, и в этом хороший признак: он успокоился, сердце его не скорбит. Но сама Юсан-Аминах, не желая мешать, часто незаметно уходит, в то время как больше всего ей хотелось бы остаться и просто быть рядом с ним.

«Кончится тем, – думает она, – что я переоденусь крестьянкой и приду к нему на приём. И пусть попробует не принять меня!» Мысль кажется ей забавной, и, слегка улыбаясь, она покидает террасу: впереди масса дел, слуги ждут её распоряжений.

Возвращаясь на закате, Игорь видит, как солнце бьёт в окна дворца. «Мой дом, – усмехается он, – огромный такой домище! Сколько в нём комнат? Не меньше двухсот, правда, половина не заняты…» Мимо проезжают воины на лошадях: конница Гастана. Их всего пятьдесят, скорее – конный патруль, но все уверенно держатся в седле. Это – авангардный отряд. Принц не только всерьёз занимается укреплениями на границах, но и думает пересадить часть армии на быстроногих коней, оставив ахисов в качестве тягловой силы. У самого входа во дворец Игорю попадается Деста: слуге надоело бездельничать, и он спускается вниз, чтобы встретить врача.

– Ванна готова, ужин ждёт!

– Благодарю тебя, Деста, ты – хороший слуга. Какие новости?

Деста открывает рот, и Игорь улыбается: сейчас он услышит все новости дворца! «Пожалуй, напрасно спросил», – думает Игорь, шагая по коридору и слушая, как Деста без умолку тараторит сзади. Когда они, наконец, достигают комнаты, врач знает всё: кто кого полюбил, кто кому отказал, и кто за что был наказан. Игорь незаметно усмехается, оглядываясь на Десту.

– А что Юсан-Аминах? – неожиданно спрашивает он.

Слуга осекается:

– Я не видел её, но за обедом она приказала поварам отнести тебе кусок торта. Все говорят, что он особенно удался сегодня.

– И где же торт? Надеюсь, ты его не съел?

– Только попробовал, – улыбается Деста.

В своих покоях Игорь сразу проходит в смежную комнату: по его просьбе здесь устроили настоящую ванную, и теперь он долго нежится в ней. Затем ужинает и пробует то, что осталось от торта. «Умница Юсан-Аминах: десерт, действительно, удался!»

Чуть позже идёт в детскую. Малыши играют, расположившись на ковре, и мать императора сидит тут же, похожая на юную девушку в своём лёгком платье. Игорь замечает, что она огорчена, но стесняется спросить, что её тревожит. Присаживается в кресло и из стопки, лежащей на столике, выбирает большую яркую книжку.

– А кто хочет почитать? – спрашивает он, и дети, минуту назад сосредоточенно трудившиеся над строительством города из кубиков, бросаются к нему.

Юсан-Аминах смеётся:

– Вы появились, и они забыли обо всём.

– Просто я редкий гость.

– Вы могли бы заходить и чаще, если бы не работали так много.

– Не могу. Вы же знаете: врачей не хватает.

Она вздыхает и собирается покинуть комнату, но Игорь останавливает её:

– Куда же вы сразу уходите?

– Не хочу мешать. Ваше время, и внимание детей – тоже ваше.

Игорь лукаво щурится:

– А может быть, это я вас напугал?

Она вспыхивает и тут же садится в кресло. Игорь доволен и начинает читать старую, давным-давно знакомую детям сказку…

Гастан появился в его комнате неожиданно. Врач сидел за столом и, окружив себя лампами, делал записи в дневнике. Принц сел рядом и начал ничего не значащий разговор.

– Гастан, – прямо взглянул Игорь, – если у тебя ко мне дело, говори сейчас. Я бы хотел поработать.

Принц улыбается и трёт лоб.

– Ну, давай, давай, – поощряет Игорь.

– Хочу предложить тебе кое-что. Или, вернее, кое-кого…

– Интригующе, – улыбнулся врач. – И кого же ты хочешь мне предложить?

– Думаю, тебе нужна эрис.

Игорь изумлённо замирает. Он не только не знает, что ответить, но и слегка поражён.

– Ты слишком давно один, – поясняет Гастан, – мне кажется, пришло время.

– А мне так не кажется, – Игорь хмурится и отводит взгляд. Мысль о том, чтобы прикоснуться к чужому женскому телу, вызывает в нём отвращение.

Принц выжидательно смотрит. Молчит.

– Это всё, что ты хотел мне сказать? А теперь дай мне поработать.

– Я не уйду, пока ты не пообещаешь, что хотя бы подумаешь об этом. В нашем дворце полно хорошеньких эрис. Я должен лишь сказать маме, и она пришлёт тебе…

– Только не это! – перебил его Игорь. – Не впутывай сюда Юсан-Аминах.

– Понял. Но ты подумаешь?

– Мне не нужна эрис.

Гастан встал, положил руку ему на плечо:

– Работай, – и неожиданно добавил: – Но только эрис тебе сейчас нужнее всего.

Наутро, едва войдя в его кабинет, Сили жалуется:

– Саша плохо спал, мне кажется, что – зубки. Или ушки.

Игорь привлекает сына к себе, усаживает на колени. Тщательно осматривает горло и полость рта. Всё в порядке: ни красноты, ни отеков.

– Сили, – говорит он, – если поднимется температура или возникнет сонливость – сразу ко мне. Днём я здесь, а ночью, ты знаешь, дверь моей комнаты не закрыта, просто войди и разбуди меня.

Саша весел и спокоен, но с детьми, знает врач, нужно держаться начеку.

Время течёт незаметно. Среди дня у Игоря неожиданно оказывается свободный час, и он идёт во дворец: давно не обедал со всеми. Ласоро, завидев ред-кого гостя, начинает радостно улыбаться, а Юсан-Аминах от волнения перестает есть. Слуги бегут в кухню за мясом: знают, что, если не накормят врача, достанется им от императрицы! Но дежурное блюдо у повара всегда под рукой, и скоро большой поднос с забавно торчащими куриными ножками появляется на столе.

Врач благодарит и, как всегда, ест с аппетитом. Юсан-Аминах довольна: угодили ему!

А ближе к вечеру он опять появляется в детской, и опять замечает: Юсан-Аминах озабочена, будто что-то тревожит её. Он хочет спросить, и, наверно, спросил бы, но она быстро исчезает, словно куда-то спешит…

Поздно ночью, – Игорь уже спал, – дверь тихо раскрылась. Он тут же очнулся, поднял голову. Женская фигура скользнула в комнату.

– Сили, это ты? Что-то с Сашей?

Темнота, и нет ответа. Женщина проходит и замирает у кровати.

– Что случилось? – спрашивает врач и вслушивается в её дыхание: нервное, сбивчивое, словно она шла очень быстро.

Он вдруг понимает и откидывает голову на подушку.

– Не нужно, – говорит спокойно, – я же сказал Гастану: мне ничего не нужно!

Но она не уходит и не шевелится. Тогда Игорь встаёт и, взяв её за плечо, ведёт к двери. Его на миг смущает покорность, с которой она следует за ним, – беззвучно, безропотно, и он думает, что это странная эрис. Обычно они ведут себя смелее.

– Извини, – говорит он у выхода, – я должен спать.

И легонько выталкивает в коридор. «Даже имени не спросил», – усмехается про себя, ложась в постель. Несколько минут думает о женщине – и засыпает.

Утром, перед работой зайдя в детскую, сразу понял: Юсан-Аминах пытается скрыть смущение. А потому не стал ничего говорить, привычным движением взял из её рук Машу, поиграл и забыл о ночном происшествии. Но вечером, ложась спать, вспомнил и хотел закрыть дверь на ключ, однако не стал: он может уснуть очень крепко и не услышать голоса Сили.

…Глубокой ночью дверь распахнулась, и женщина, сдерживая дыхание, бесшумно вошла. Свет звёзд и дальних огней едва пробивался сквозь шторы и слабо освещал постель. Игорь спал. Она села в кресло, но скоро взяла стул и устроилась ближе, почти вплотную к кровати, и долго вслушивалась в дыхание спящего, вздрагивая каждый раз, когда он шевелился. Перед рассветом встала и так же неслышно покинула комнату.

Проснувшись, Игорь увидел стул, стоявший у его изголовья, и всё понял. «Она приходила, сидела тихо, чтобы не разбудить, и слушала, как я сплю». Почему-то его тронуло поведение эрис. «Кто она? Что за странный интерес к моей персоне? Настойчивость – без настойчивости. А может быть, это Сили? Нет, Сили крупнее, эта же тоненькая, я помню её плечо». Заинтригованный, весь день возвращался мыслью к женщине. Кого прислала ему Юсан-Аминах? И не был ли он слишком груб, выставляя её так сурово?

Ночь пришла незаметно. Он долго работал, сидя за письменным столом, и спохватился лишь тогда, когда свежий ветер ворвался в окно. «Она не придёт, – подумал, раздеваясь и задувая лампы, – не захочет опять услышать «ты мне не нужна».

Не спалось. Игорь долго ворочался, пока вдруг не понял, что мешало уснуть: он ждал. Удивился: зачем она мне? Какая-то незнакомая эрис… И уже всерьёз попытался уснуть. Но в эту минуту дверь приоткрылась. Она проскользнула неслышно и замерла посреди комнаты: волосы распущены, просторный, едва трепещущий пеньюар, ноги без туфелек, лицо оставалось в тени.

– Подожди, – сказал Игорь и встал, – я зажгу лампу.

Но она резко схватила его за руку.

– Не хочешь света? – догадался он. – Ну что же…

И присел на кровать. Она тоже присела: поодаль, очень несмело, и сидела, едва дыша. «Боится, – понял он, – ну конечно, ведь я опять скажу: «уходи». И она это чувствует». Внезапная усталость затуманила мозг. «Мне не нужна эрис, – опять подумал он, – да и никто не нужен».

– Я устал, – сказал вслух, – вернись к себе и скажи Юсан-Аминах, чтобы больше не присылала тебя. И не ходи босиком, ты простудишься.

Она поджала ноги и не ушла. Внезапно Игорь рассердился. «Ах, так ты этого хочешь?» Схватил её, резко бросил на кровать, нашёл в темноте лицо и прижался губами ко рту, мягкому, маленькому рту. И почти сразу же успокоился, стал нежнее и начал целовать совсем по-другому: ласково, бережно. Она отвечала глубокими поцелуями, в которых он мгновенно ощутил что-то целомудренное, и – опять удивился: странная эрис!

Ночь оказалась длиннее, чем он ожидал. Когда она ушла, он долго лежал в темноте, улыбаясь, борясь с желанием уснуть, потому что внезапная лёгкость наполнила всё его тело, и что-то радостное и светлое осталось в душе. «Я даже имени её не знаю, лица не видел, не слышал звука голоса. Что за таинственность? Прячется – от кого? От меня?»

Утром не стал дожидаться Десту и сам убрал постель. А когда появился слуга, постарался скрыть то, что, он понимал, явственно виднелось на его лице, наспех позавтракал и направился в больницу.

Весь день, работая, улыбался про себя: как ей удалось оставить во мне такое чувство света? Это была не просто случайная близость, она словно распахнула что-то во мне самом, какие-то невидимые, наглухо запертые двери. Отсюда – и лёгкость, и ощущение теплоты. Вспоминал – и согревался, переживая моменты ночи, и удивлялся тому, что простая эрис оставила в нём такое неизгладимое впечатление.

Вечером, уже не скрывая от себя, что ждёт, внимательно осмотрел комнату, передвинул подальше предметы, о которые она могла споткнуться, достал из шкафа ещё одну подушку. Лёг пораньше, потушив все лампы, и стал думать о прошлом. В нём не было раздвоенности, чёткая грань между «было» и «есть» помогала не ощущать себя предающим. Он отпустил прошлое по течению – и оно уплыло, оставив в душе лёгкую грусть и светлую память о той, которую он любил. Как когда-то Гастан, он спрашивал себя: «А чего желал бы ты сам? Если б осталась она, а ты – ушёл? – и отвечал себе искренне и правдиво: чтобы жизнь её не останавливалась, а текла мирно, пусть даже с другим мужчиной…»

Дверь тихо раскрылась. Из коридора падал едва видимый свет, и Игорь успел заметить тонкую пластику движений, от которой у него захватило дух.

Она вошла – и застыла, и минуту стояла, прислушиваясь, пытаясь понять, спит ли он. Он тоже молчал, а потом, чувствуя, что ожидание повисло, как звук невыносимой струны, шепнул:

– Иди ко мне…

И принял её, обнял, привлёк…

«Нет, сегодня я не буду спешить. Я должен узнать твоё имя, услышать голос».

– Ты озябла, – говорит тихо, укрывая её одеялом, – опять бегаешь босиком…

Она молчит, улыбается в темноте. Рука прижалась к его лицу. Хочет поцеловать, но он отворачивается, смеётся:

– Не торопись. Давай познакомимся.

Она качает головой: «нет».

– Почему «нет»? Ты замужем?

Очень сильное «нет».

– Тогда в чём дело?

Ласкает его волосы, льнёт беззвучно: это следует понимать как «прости».

– Мне это не нравится…

Она обнимает крепче. Игорь откидывается на подушку:

– Ну что мне с тобой делать?

Она на секунду замирает, а затем мягко, как котёнок, начинает тереться о его плечо. Он хочет рассердиться – и не может. Поворачивается к ней:

– Я зажгу свет, и мы положим конец всем этим тайнам.

Испуганно держит его за руку, и, кажется, что не она, а всё пространство кричит: «нет!!!»

«Чего же ты так боишься? Может быть, некрасива, уродлива?» Скользит пальцами по её лицу: высокий лоб, безупречно ровные черты, правильный овал подбородка. «Нет, ты скрываешь не лицо: оно, должно быть, прекрасно, ты скрываешь себя…»

Наконец, он смирился. Принялся бережно ласкать её тело, не спеша, изучая, как бы рассматривая в темноте. «Она не юная девушка, хотя кожа чудесна: тёплая, гладкая, с прекрасным оттенком бархатности. Ножки маленькие, как у подростка. Вся тоненькая, гибкая, чувственная». А потом, забыв обо всем, опять целовал, и с наслаждением вслушивался в тихие стоны сквозь прикусанные губы, и всё ждал вскрика, но она лишь застыла на самой высокой ноте, задохнулась, ударила по плечу, и тут же обняла крепко-крепко, и он почувствовал слёзы на своей руке. Прикоснулся губами к лицу: плачет. Значит, всё хорошо.

Она ушла под утро, когда он спал. Не дыша, прикрыла за собой дверь и, едва касаясь ногами пола, побежала по тёплым коврам, свернула влево – и исчезла…

Утром, весело шагая по дворцу, Игорь поймал себя на том, что пристально вглядывается в лица хорошеньких женщин. «Может быть, и не эрис, – подумал он ночью, – а придворная дама, фрейлина, наконец. Или служанка. Служанка? Пожалуй, что нет: слишком изысканна, да и в этом крыле слуги не живут».

Попадающиеся ему представительницы слабого пола, как нарочно, были необычайно хороши. Или это яркое утро так украсило их? Лёгкие, гибкие, с тоненькими фигурками. Все они мило приветствовали Игоря, и в глазах каждой виднелось что-то такое, особенное, женское. Когда в десятый уже раз он с трепетом подумал: «она!», а дама с улыбкой проплыла мимо, врач взялся за голову. «Будь серьёзнее! – приказал себе. – Опусти взгляд и смотри в пол!» Но сухость, ставшая в последнее время привычкой, сегодня оставила его. Напротив, хотелось улыбаться и отвечать на приветствия.