Читать книгу: «Цветочек. Маска треснула», страница 9

Девица обморочно осела в кусты и завизжала.

Глава XII. Свидание, продолжение

Монастырь мгновенно, словно по гулу пожарного колокола, вспыхнул огнями. В окнах заплясали язычки свечек и искристые огоньки светляков. Тяжёлая дверь с грохотом распахнулась, и во двор выскочили высокая, худая и очень костистая женщина со скуластым лицом и гривой чёрных волос и скрюченная бабулечка с острым как арбалетное остриё взглядом. Бабулечка держала в руках метлу, а вот брюнетка сжимала копьё, даже на вид весьма острое.

Парочку на вершине колокольни они приметили сразу. Голосящую девчонку в кустах – чуть позже. Из распахнутых монастырских дверей на улицу высыпались женщины разного возраста, почти все в длинных белых рубашках.

– Мужчины! – с ненавистью выплюнула скуластая брюнетка и покрепче перехватила копьё. – Живо спускайтесь вниз, святотатцы!

Дейна и Ссадаши переглянулись и решили, что надо уважить просьбу хозяев дома. Да и выходить отсюда как-то надо. Тинтари-то всё равно уже смылся.

– Сейчас, милейшая, – отозвалась Дейна, чем привела настоятельницу в ещё большую ярость и замешательство: голос-то у хранительницы был женским.

Парочка исчезла из виду, но их голоса продолжали интригующе звучать.

– О, Дейна, вот дырка!

– Это не дырка, а… – хранительница замешкалась, но всё же нашлась с ответом, – проход. На лестницу.

Дальше, судя по звукам, хохочущие нарушители скатились по ступенькам вниз.

– Наагалей, слезьте с меня, – хихикала Дейна.

– Это ты на мне лежишь, – заливисто хохотал наг.

Их смех возносился вверх по винтовой лестнице на колокольную площадку и собирался гулом под огромной чашей колокола.

– Ху-ху-ху-ху-ху, – жутковато разносилось по монастырскому двору их веселье.

Женщины испуганно прижались друг к другу, но разъярённую настоятельницу и пожилую сторожиху это ничуть не проняло. Бабулька прошлась по кустам рядом с башней и огрела метлой залёгшую там послушницу.

– Чавой тут разлёглась? А ну встала, бесстыдница! Ты ж куда это голая выбегла?

На девчонке так же, как и на всех выскочивших, была длинная плотная белая рубаха с высоким воротником и длинными рукавами, но оправдываться она не посмела и, вскочив, попыталась затесаться в толпу, однако старуха оттеснила её к настоятельнице. Та волком зыркнула на нарушительницу, и девчонка затараторила:

– Матушка, я тени увидела на башне и выйти решила, думала, кто-то из сестёр вышел…

Сёстры возмущённо зароптали.

– А там они. Я как увидела, вусмерть перепугалась! Это ж самые настоящие мужчины. Он… он… он назвал меня… милой, – густая темнота залила девичьи щёки.

Дверь хрустнула, выламываясь из пазов запора, и первой наружу вывалилась Дейна. И тут же помянула Тёмного. Колокольной башней пользовались редко, и перед дверью густо разрослись кусты.

– Да это ж баба! – ахнула бабулька-сторожиха, уставившись на грудь Дейны. Хранительница ещё и горделиво её выпятила.

Настоятельница растерянно опустила копьё, но в этот момент в кусты выполз радостный наагалей. Расхристанный наг в этот момент никому не показался похожим на женщину. Сёстры и послушницы с испуганным ахом отшатнулись, настоятельница опять подняла копьё и лишь бабулечка спокойно смерила пьяницу взглядом до пояса. Ниже кусты начинались.

– Мужчина… – затрепетало в воздухе.

– Мужчинам вход на территорию монастыря строго воспрещён! – прорычала настоятельница.

– Тинтари можно, а нам нет, – обиделся наагалей.

– Мы ненадолго, – Дейна не успела пропить остатки дипломатичности. – Мы гнались за преступником. Он был… здесь, – палец ткнул в сторону крыши колокольни.

– Бражников они гоняли, – проницательно заметила старуха, спокойно опираясь на метлу.

Глядя на неё, воинственная настоятельница тоже малость успокоилась.

– Уставом монастыря и указом императора на территорию монастыря мужчинам вход воспрещён, – прошипела женщина. – Вон отсюда!

– Благовоспитанные девы так себя вести не должны, – укорила её Дейна, – иначе вас никто замуж не возьмёт.

Собравшиеся сёстры ахнули от возмущения, настоятельница обескураженно моргнула, а Ссадаши хихикнул.

– А чего? – Дейна обиженно на него воззрилась. – Дядя всегда так тёте говорил. И ведь прав был! – женщина наставительно подняла палец вверх. – Она замуж так и не вышла.

– А вдруг это дух Ихѐя Соблазнителя? – донёсся из толпы дрожащий голосок, и взгляды всех устремились на Дейну, кучерявой головой очень похожей на описание самого известного блудодея, обожавшего совращать невинных дев.

– Да вы чой, с ума посходили, девки? – косо взглянула на сестёр бабка. – Ихей – дух большого достоинства, а тут, – бабуля насмешливо зыркнула на грудь Дейны, – достоинство иного толка.

– И право, – поддержала её полненькая сестрица. – Кроме того, у Ихея всё звенеть должно.

– Сестра Ия̀на! – возмущённо ахнули женщины во главе с настоятельницей, но та ничуть не смутилась. Наоборот, даже возмутилась.

– Так написано в труде благородной Рина̀и. Сёстры, неужели вы пренебрегаете изучением священных текстов?

Смутилась даже настоятельница. Зато у молоденьких послушниц загорелись глаза, они разом воспылали желанием приобщиться к науке. В этот момент Ссадаши ещё и пошевелился, и горшки с краской интригующе стукнулись друг о друга. Взгляды скрестились на нём, опустились до кустов, и какая-то хулиганистая послушница с плутоватым взглядом хихикнула:

– Ну… выдающегося ничего нет.

– Как нет? – быстрее настоятельницы возмутился Ссадаши и плюхнул поверх куста хвост.

Поднявшийся истерический визг едва не поверг незваных гостей наземь. Ошарашенные Дейна и Ссадаши уцепились друг за друга, ошалело хлопая глазами. Опешившая настоятельница, выронив копьё, зажала уши руками и вытаращила глаза на хвост. Толпа начала стремительно рассасываться.

– Тю, сумасшедшие, – нелестно отозвался наг. – Поползли отсюда.

– Да чего вы голосите? – крикнула Дейна, позволяя господину увлечь себя в сторону ворот. – Он же безобидный. И вообще, он мой жених! Занят!

– Выпускай их к Тёмным! – отрывисто велела настоятельница спокойной сторожихе, на что та махнула рукой.

– Воротца не заперты, сами выйдут. Да ж… нажина… Давно не видала этакое диво.

Дверь рядом с большими воротами действительно оказалась не заперта, и пьяницы благополучно вывалились на улицу к вящему облегчению настоятельницы. Она даже сплюнула и растёрла плевок ногой, чтобы незваные гости больше никогда не возвращались.

– Какого Тинтари они упоминали? – всё же достопочтенную Езѐрну не зря нарекли настоятельницей монастыря. Прозорливая женщина запоминала и подмечала все мелочи.

– Да то ли по пьяни болтнули, – старуха прищурилась и пошуровала метлой по ближайшим кустам, – то ли поганец какой пролез. Я щас кликну Сяну, чтоб арбалет прихватила, и мы проверим.

– Айру возьмите, – велела настоятельница, поднимая копьё. – Она молоденькая, но шустрая и решительная. Только арбалет ей не давайте! Эй, слышишь? – Езерна замерла, настороженно прислушиваясь.

Сторожиха, несмотря на возраст обладавшая острым зрением и слухом, кивнула подбородком вправо, на мохнатый в темноте куст орешника. Настоятельница резко развернулась, в повороте пронзая куст копьём, и с другой стороны кто-то вывалился, избегая удара.

– Да вы совсем одурели?! – возмутился поднимающийся Шерр.

Один из многочисленных светляков завис над ним, и тут проняло даже сторожиху с настоятельницей.

– Матушка-Божиня, – ахнул кто-то из оставшихся сестёр, – обернулся мужем…

– Тёмные, – не столь почтительно выдохнула старуха, косясь то на ворота, то на Шерра, – никак действительно Ихей пожаловал?

Шерр замер, переводя настороженный взгляд с одного лица на другое.

Побелевшая Езерна покрепче перехватила копьё и, решительно рявкнув:

– Сгинь, дух блудодейский! – перешла в наступление.

Шум за монастырскими стенами возрастал, и замершие посреди улицы Дейна и Ссадаши опасливо жались друг к другу.

– Освящённой водой в него!

– Дура! Водой себя кропи! Арбалет где?

– Почтенные, не сходите с ума! – орал кто-то мужским голосом.

– Там Тинтари, – решил Ссадаши и потянулся к воротам, но Дейна его одёрнула.

– Ну его, пусть.

Наг поразился нежданному милосердию, но хранительница продолжила:

– На кой нам его спасать? Пусть отстреливают.

Через стену перемахнуло что-то большое и чёрное, приземлилось на мостовую, разъярённо зашипело на Ссадаши и Дейну и ускакало в ночь так стремительно, что пьяницы даже не успели сообразить, что это всего лишь Госпожа.

– Страшно как… – протянула Дейна.

– Поползли отсюда, – предложил впечатлённый монастырскими разборками наагалей.

– Подождите, я соображу, куда там дальше…

Дейна выбралась из объятий наагалея, поправила арбалетный ремень и сосредоточенно уставилась на одну из густых ночных теней. Затем схватила нага за руку и утащила за собой в тень.

– Ого, – выдохнул Ссадаши, осматриваясь.

Луна и волчий месяц щедро поливали своим светом остов деревянного кораблика, кормой ушедшего в топь. В заиленной воде отражались звёзды, деревья вокруг кривились скрытыми во тьме чудищами, оглушающе громко выводили рулады лягушки.

– Это тот корабль, на котором духи веселье устраивают? – наг с любопытством осмотрелся, и прогнившие доски угрожающе затрещали под хвостом.

Дейна тоже осмотрелась. Ей, неопытной в речных делах, судно казалось просто большой лодкой с одной мачтой, с которой свисали то ли полусгнившие обрывки верёвок, то ли бороды мха. Познаний Ссадаши хватило, чтобы распознать в развалюхе небольшое плоскодонное судно, на котором было удобно заходить в мелкие речушки.

– Это оно, – уверенно ответил наг сам себе и, скатившись по наклонной палубе до самой мачты, заглянул в распахнутый трюм.

Оттуда пахнуло тиной и гнилью, но пьяному наагалею почудился и запах вина. Он даже якобы рассмотрел во тьме, пронизанной полосами лунного света, протёкшего сквозь щели в палубных досках, верхушки бочек.

– А это место мне больше нравится, – одобрил Ссадаши. – Вина бы сейчас… Где духи, которые его в глотки заливают? Я сам рот распахну.

– Рано ещё, – решила Дейна.

Хватаясь за прогнившие борта, женщина добралась до носа судна и уселась на краю, высунув ноги в дыру в перилах. Ссадаши подполз к ней и уселся рядышком, обвившись хвостом вокруг форштевня.

Тишина умиротворяла. Болота тихо побулькивали, лягушки надрывались, воспевая светлую тёплую ночь, звенела кровососущая мошкара, порой тихо шелестели деревья под порывами ласкового ветра. Дейне хотелось сидеть так вечно и смотреть на ночное небо, вглядываться в причудливые изгибы болотного леса, воображая, что вон та ива – затаившийся дракон, а за тем кустом схоронился вредный дух.

– То облачко похоже на лотос.

Дейна удивлённо посмотрела сперва на наагалея, а потом на небо, на лохматую тучку, наползшую на волчий месяц.

– А мне кажется, она на пену похожа.

– На лотос в пене, – улыбнулся Ссадаши. – Волна хлынула и облепила его пеной. А вон там, где луна соприкасается с лесом, словно горящий цветок на чёрном стебельке. Зарисовать бы…

– Глядите, – Дейна ткнула пальцем в топь, – месяц отражается как драконий глаз.

Ссадаши рассмеялся. Действительно было похоже. Ещё и болотная грязь наползла на отражение наподобие век, а по центру зрачком торчал бутон кувшинки. Опьянение постепенно сходило, но разумных вопросов наподобие «Где мы?», «Что мы натворили?» пока не звучало. В голове царили ясность и лёгкость. Ссадаши осматривался с жадным любопытством и всюду видел удивительное и прекрасное. Воздух казался вкусным, его хотелось хватать ртом, есть и жадно глотать. Кожу радовали тёплые прикосновения ветерка, хотелось погладить и истлевшие занозистые доски, и сухие бороды мха, зачерпнуть илистой воды и посмотреть, как она утекает сквозь пальцы, оставляя на ладони замысловатые разводы грязи. Даже комары несильно доставали.

Ссадаши бултыхнул в воде хвостом и вытащил на поверхность сеть из водорослей. Посмотрев на Дейну, наг увидел в её глазах такое же жадное любопытство, какое ощущал сам. И почувствовал невероятную близость с ней. Приобняв девушку, он устроил голову на её плече и блаженно прикрыл глаза.

Дейне было тепло, хорошо и уютно. Голова и мир больше не кружились, сознание стало яснее, но совесть, рассудительность и ответственность пока спали. Да и перед кем ей сейчас рассуждать? Перед комарами? Лягушками? Пьяными духами? Дейна прижалась щекой к шелковистым волосам наагалея и вдохнула их запах. Пахло травами. Горькими, степными. Словно она букет полыни к носу прижала. Ей нравился запах полыни, на языке появлялся вкус горечи, но её хотелось не сплюнуть, а, наоборот, сглотнуть. Дейна украдкой прижалась к волосам наагалея губами и коснулась их кончиком языка. Горькими они не были, но их шелковистость оказалась очень приятной. Даже возникла дурная мысль всё же лизнуть наагалея. Или укусить за бледное ухо.

Вместо этого Дейна прошептала:

– Как хорошо, что здесь никого, кроме нас, нет.

– Не любишь людей? – умиротворённо спросил Ссадаши.

– Опасаюсь, – легко призналась Дейна. – Я доверчивая, жалостливая, наивная… Вдруг меня опять обманут. Семья будет меня защищать, вновь пострадает… А я онемею от чувства вины и ничем не помогу.

– А ты не немей, – посоветовал наагалей. – Доверие же не порок. Порок – обман, и виноват тот, кто обманул. Ты лучше злись. Такая: «Ах ты скот! Посмел обмануть меня? Втереться в доверие?!» И вжих по шкуре кнутом!

Дейна тихо рассмеялась.

– Тогда вас нужно погонять…

– Я по-доброму, – с улыбкой воспротивился наг. – А где наши духи-пьяницы? Сколько их ждать?

Ссадаши возмущённо бултыхнул хвостом, Дейна попыталась достать сапогом до топи, но не дотянулась и игриво пнула нос корабля. Тот хрустнул, палуба под парочкой резко просела, а затем с грандиозным треском и плюхом рухнула вниз.

– Твою… – Ссадаши отплевался от тины и, подхватив Дейну, постарался приподнять её повыше.

Ошеломлённая хранительница смотрела на сползающий в топь остов судна и судорожно стискивала плечи нага. Оба они стояли по пояс в жиже, Дейну ещё внизу выпихивал хвост, а то увязла бы глубже.

– Духи нас прибьют, – пророчески протянула женщина.

– Как есть шеи намылят, – согласился Ссадаши. – Линять надо.

– Щас…

– Только туда, где помыться можно.

– Это как получится…

Вывалились Дейна и Ссадаши в воду. Перепугавшаяся и почти протрезвевшая женщина испуганно забарахталась, выныривая. Ещё миг спустя она нащупала ногами твёрдую опору и встала. Рядом отфыркивался от воды наагалей.

– Дейна! – разъярённо зашипел наг, тоже почти протрезвевший. – Я хотел помыться, а не утонуть.

– Да здесь неглубоко, – виновато забормотала Дейна, осматриваясь и мигом приободряясь.

Они вернулись в Дардан. А точнее, в реку Нолин.

На берегу за их спинами были разбросаны обломки старой городской стены, чуть поодаль виднелись первые дома, извивающаяся улица, а волчий месяц висел над башней далёкого императорского дворца. На другой стороне реки играл огнями Дейвидский маяк, мимо отмели которого осторожно крался большой двухмачтовый корабль. Налетел ветер, наполнил паруса, и корабль рванул вперёд. Волна отплеснулась от его носа и, докатившись до нага с женщиной, покачнула их.

Вид Дардана умилостивил Ссадаши, и он с улыбкой потянулся к поясу.

– Ну тогда искупаемся. Дейна, ты же не стеснительная?

Красные светящиеся глаза насмешливо уставились на хранительницу, и та невольно усмехнулась в ответ.

– Не стеснительная, – отозвалась Дейна и вытянула рубашку из штанов.

Глава XIII. Нас разлучит только сон

Исхедиар вышел под сенью золотистой ивы и некоторое время обескураженно озирался, решив, что в задумчивости вернулся в мир богов и духов. Но потом увидел по другую сторону ствола меж корней сидящего прямо на земле Ссадашилия. Белые волосы обвивались вокруг дерева, и казалось, что дух привязан к нему.

– Друг мой, – Исхедиар шагнул ближе и замер, с интересом рассматривая чёрный комочек, помещающийся в ладонях Ссадашилия.

Диковатый котёнок уже смирился со своей судьбой, да и дух трогал его куда нежнее и осторожнее и пугал уже меньше. Так что они наслаждались обществом друг друга.

– Ты завёл себе питомца, – одобрительно протянул Исхедиар, приседая на корточки. – Мне тоже нравятся кошки. Они мягкие, нежные и умеют петь песни. Но могут и выпустить когти.

– Тёплые, – добавил ещё одно достоинство Ссадашилий. – Мохнатые. Большие.

– Нет, этот большим не вырастет, – опроверг его ожидания… друг. – Но его можно будет носить на руках или за пазухой. Самый удобный размер.

Ссадашилий посмотрел на котёнка в своих ладонях и подумал, что носить его в руках тоже хорошо.

– Что тебе нужно?

Он и подумать не мог, что Исхедиар заскочил просто так, повидаться. Он даже вообразить такой бессмысленный визит не мог.

– Где ребёнок, которого ты оберегаешь? – глаза Исхедиара вспыхнули от любопытства. – Я не могу найти ни его, ни своё дитя.

Ссадашилий поднял голову и уставился на него своими неподвижными невидящими глазами. На его голову упал золотисто-светящийся лист ивы, ставший маленькой короной.

– Я дал им способность ускользать от чужих глаз.

– Ты достиг уровня бога? – заинтересовался Исхедиар. – Такой дар может дать только бог.

– Нет. Я сотворил предмет и отдал его им, – Ссадашилий зачерпнул воздух и раскрыл ладонь, показывая россыпь гранатов.

– Но зачем?

– ОН ЛЖЕЦ! – неожиданно рявкнул Карающий, и его волосы взмыли вверх.

Перепуганный котёнок яростно зашипел и юркнул под полы белых одежд.

– ОН ЛЖЁТ ВСЕГДА! – золото опавших листьев в белых шевелящихся волосах казалось маленькими молниями. – Я МОГ УБИТЬ ЕГО В ПЕРВЫЙ ЖЕ МИГ! ТЫ НЕ ПРЕДУПРЕДИЛ МЕНЯ!

– Лжец? – повторил Исхедиар, и его глаза полностью покрылись пеплом. – Я не знал…

Он не солгал, и Ссадашилий почти мгновенно успокоился, волосы опали и листья вновь замерцали маленькими коронами.

Кроме того, он почуял приближение садовницы.

– Чего вы тут бушуете? – недовольно проворчала девушка, пробираясь под сень дерева.

Увидев Исхедиара, Вилена немного смутилась – она вылезла из постели в ночной рубашке, – но всё же пробралась к ним и села по другую сторону Ссадашилия. Котёнок тут же переметнулся под её подол.

– Тот ребёнок лжец, – бесстрастно ответил ей Ссадашилий.

Вилена быстро сообразила, о чём он. Дух рассказывал о своих делах во дворце не очень пространно, но всё же кое-что отвечал, когда она спрашивала. Он, кажется, вообще не умел врать.

– Я не знал об этом, – повторил Исхедиар. Лицо его выглядело довольно жутко, но Вилена обладала редким бесстрашием, закалённым почти полугодом жизни рядом с Ссадашилием.

– Но-но, условий сделки это не отменяет! – садовница решила, что сейчас дух будет отнекиваться от своих обязательств. – Господин Ссадаши его всё равно защищает, так что не думайте, что сможете отказаться от исполнения своей части сделки. Даже на вас управа найдётся!

Исхедиар перестал выглядеть так жутко, казалось, он даже малость подобрел, смотря на неподвижного Карающего и защищающую его рыжую пигалицу. Того гляди обнимет и начнёт утешать: «Ну не бойся, тётя Садовница в обиду тебя не даст».

– У смертных есть одно очень приятное выражение, показывающее большое расположение, – с улыбкой припомнил Исхедиар и с большим удовольствием произнёс: – Вот если бы я не был женат, то женился бы на тебе.

Вилена негодующе фыркнула, но щёки польщённо заалели.

– Ты вдовец, – проявил неожиданные познания Ссадашилий, удивив не только друга, но и садовницу.

– Я не вдовец! – ощерился Исхедиар, яростно полыхнув глазами. – Я просто не могу встретиться с ней снова! И это временно, ясно?

– Господин Ссадаши, – Вилена с укором посмотрела на Карающего и миролюбиво – на Исхедиара. – Вы говорили про ребёнка, давайте про него и поговорим.

Вспышка ярости прошла быстро. Нанесённая обида вспыхнула, истлела, осыпалась пеплом и перестала злить.

– Что за предмет ты сотворил?

– Украшение. Для лгущего ребёнка. Но они оба его взяли, и теперь предмет завязан на обоих и действует, только когда они рядом, – в голосе Ссадашилия зазвучало огорчение.

– И где они сейчас?

Ссадашилий посмотрел на Исхедиара, и неподвижный зрачок дрогнул, расширяясь.

– Я не знаю.

Хмель уже не так дурманил голову, лишь придавал лёгкости мыслям и гнал всё тяжёлое, отдающее ответственностью. Но когда наагалей выбрался на берег и начал стаскивать с себя мокрую одежду, внутри всё же ворохнулось что-то похожее на смущение. Говорили, что свет волчьего месяца разоблачал лживые маски, наверное, поэтому в господине не осталось ничего притворного и женственного. На обнажённой мокрой спине светом и тенями обрисовались сухие жилы мышц, крепкие кости плеч, лопаток, тёмной полосой лёг изгиб позвоночника.

Сбросив на берег нижнее одеяние, наагалей без стеснения стащил и нижнюю юбку. Наземь упала и сверкнула красными «глазами» брошь. Наг наклонился, поднимая её, и Дейна замерла, заворожённо смотря на окружённую лунным светом фигуру. На кончиках распущенных волос повисли серебристые капли воды. Когда наг выпрямился, волосы прилипли к груди и капли стекли серебром по рёбрам и соскам. Дейна нервно отвернулась, пытаясь изгнать из головы воспоминания о цвете последних.

Нежно-розовые, как лепестки ветреницы.

– Чего ты там стоишь? – господин повернул голову, и меж прядями сверкнул хитрый глаз.

Дейне показалось, что наагалей видит и понимает её мысли. Но не почувствовала никакого неудобства. Наоборот, стало проще. И она зашагала к берегу.

– Спрячешь в одежде, а то приметит какое-нибудь ворьё, – наг отдал женщине брошь и направился к воде.

Дейна через плечо смотрела, как он заползает в реку. Длинные волосы поплыли по воде, среди тёмного потока жутковато блеснул хвост, и наг с головой ушёл в Нолин. Вынырнул он уже в саженях трёх от берега, с удовольствием отфыркнулся и лёг на спину, лениво шевеля хвостом.

– Дейна, ты скоро статуей станешь. Неужто так нравлюсь? – Ссадаши насмешливо фыркнул.

– Нравитесь, – прямо ответила хранительница. – Не думала, что наги так красиво в воде выглядят.

– Наги? – Ссадаши позволил себе немного возмутиться. – Так хорошо выгляжу только я! Тот же Вааш как бревно плавает. К наагашейду страшно подплыть, того гляди загребёт и утопит.

– А наагариш Делилонис? – коварно вопросила Дейна.

– Ну… он хорош, – вынужденно признал наагалей.

Хранительница всё же стащила с себя рубашку, скинула сапоги и кое-как стянула штаны, оставшись только в лифе и портках, которые так облепляли тело, что разглядеть их в темноте можно было далеко не сразу. Дейна слышала, как за её спиной раздался нетерпеливый плеск, но не торопилась. Поправила лямочки, пристегнула брошь к лифу – отсюда ни один вор не стащит – и только после этого пошла в воду.

На Дейну было приятно смотреть. Высокая, стройная и крепкая, с упругими бёдрами и грудью, красивая и уверенная… Даже жаль, что так быстро в воду зашла. Ссадаши недовольно шевельнул хвостом.

Водичка в реке после жаркого дня была подобна парному молоку. Рядом с берегом за ноги ещё цеплялись водоросли, но на глубине уже ничего не мешало. Дейна с наслаждением проплыла сажени три в сторону корабля и перевернулась на спину. Над головой качалось звёздное небо с двумя светилами, пролетал ветерок, иногда набиравший силу, и тогда от плывущего корабля прибегала волна. Она слегка подбрасывала тело, в уши залетала вода, и Дейна весело встряхивала головой.

– Никогда вот так ночью в реке с посторонним мужчиной не купалась, – почему-то призналась она. – Да и с женщинами тоже. Приличия… – Дейна подняла из воды ногу, полюбовалась на стопу и плюхнула её обратно.

Отвлёкшись, она упустила очередную волну, и та накрыла её с головой. Не ожидавшая этого Дейна не закрыла глаза и на миг увидела тёмную глубину реки, загадочно подсвеченную сверху сиянием ночных светил. Её почти тут же выбросило на поверхность, но заинтригованная женщина вновь нырнула, чтобы посмотреть на чёрную с зеленоватым светом муть воды, в которой загадочно изгибались силуэты длинных веточек водорослей. Редко-редко между их стеблями мелькали тёмные рыбёшки.

– Что ты делаешь? – спросил Ссадаши, когда Дейна вынырнула в очередной раз.

– Смотрю ночь в реке, – весело отозвалась та и опять нырнула.

И едва не выскочила из воды, когда перед взором проплыл длинный змеиный хвост. Он изогнулся, свернулся кольцами, и напротив Дейны завис наагалей, немного жутковатый в ореоле расплывшихся в разные стороны волос. Словно речной бог. Дейна улыбнулась и потянула вперёд руки, чтобы пригладить стоящие дыбом волосы, и в этот миг стала столь привлекательна, что Ссадаши не устоял.

Подался вперёд и прижался губами к её губам.

Дейна не удивилась. Она будто ждала этого и сама подалась навстречу, чувствуя, как вокруг талии обвивается сильная мужская рука, а вокруг ног – нетерпеливый хвост. Губы распахнулись, щёки щекотнули всплывшие пузыри, и Дейна вздрогнула, когда вместе с водой в рот проник горячий язык.

Твёрдые мужские губы, властные, жаждущие и требующие ответа. Объятия, утягивающие на дно в буквальном смысле. Дейна зарылась пальцами в плавающие волосы, притягивая наагалея ещё ближе и выпивая с его губ дыхание. Казалось, без него она задохнется. Что они оба задохнутся, и сейчас между ними идёт борьба за глоток воздуха, который они жадно отбирали друг у друга.

Наагалей оказался более жадным и требовательным. Задыхающаяся Дейна забилась в его руках, силясь вынырнуть, и вода с оглушающим плеском разбилась над их головами. Женщина едва успела вдохнуть, как они снова ушли на дно, а наг приник к её губам, прижимаясь к ним с такой силой, что было больно. Кровь вскипела, Дейна яростно ответила, выпивая дыхание Ссадаши и кусая его за нижнюю губу. Вода вновь с плеском разбилась над их головами, но в этот раз наагалей поспешил вдохнуть, а Дейна бросилась отбирать этот глоток.

Они сами не заметили, как выбрались на мелководье. Воздуха было сколько хочешь, но им хотелось пить именно тот, что срывался с чужих губ. Ссадаши втискивал Дейну в илистое дно, жадно и глубоко целуя её. В какой-то миг прибежавшая волна покачнула их, губы нага соскользнули выше, и Дейна слепо ткнулась и поцеловала мужчину под нижней челюстью. Ссадаши рокочуще застонал, женские губы сместились ниже, на горло, и мужчина, нетерпеливо увернувшись, сам приник к шее Дейны, целуя и покусывая. Его рука скользнула под спину женщины, вынуждая её прогнуться и прижаться животом к его животу. Одурманенная Дейна откинула голову назад, впилась пальцами в плечи наагалея…

Налетел ветер, корабль рванул вперёд, и к берегу побежала волна. Подняв со дна илистый песок, грязная вода нахлынула на любовников, заплескиваясь в рты и носы. Ссадаши и Дейна отпрянули друг от друга, кашляя, отплёвываясь и отфыркиваясь.

Наг пришёл в себя быстрее. Красные глаза хищно вспыхнули, и Ссадаши пополз на Дейну с явным намерением продолжить приятное дело. Но хранительница в последний момент успела накрыть его губы ладонью и упереться свободной рукой в плечо.

– Я протрезвела, – не совсем внятно пробормотала женщина. – Кажется, мы сильно перебрали.

– Нет, не перебрали, – прошипел ей в ладонь наг, наваливаясь сильнее.

– Господин, – Дейна хлопнула его по плечу, – придите в себя.

Ссадаши на миг замер, а затем неторопливо, не сводя с хранительницы горящего взгляда, поцеловал её ладонь, а затем и каждый пальчик.

– Пожалеешь же, – предрёк он и сомкнул зубы на мизинце.

Волна нахлынула в очередной раз и забросила на спину наагалея царапучий ком водорослей. Ссадаши разъярённо зашипел и вскочил, сбрасывая подношение. Дейна захихикала, помогая ему отцепить водоросли от волос. Ветер усилился, и теперь волны набегали одна за другой, выплёскивая не только водоросли, но и ракушки, камешки и другой мелкий сор. Окончательно романтический настрой добило осознание, что сидят они в тягучем иле мелководья, из которого пришлось выбираться с неприятным чпоканьем.

– Поплавали, – Ссадаши брезгливо ополоснул хвост в так разочаровавшей его реке.

– Пора возвращаться, – Дейна точно трезвела: это была её вторая разумная мысль.

И наагалей неожиданно её поддержал.

– Да, как раз прогуляемся, просвежимся… – глаза его коварно сощурились. – По дороге заползём куда-нибудь за вином? А то пить страсть как хочется!

Третья разумная мысль к Дейне не пришла, и она одобрительно кивнула. Рот бы действительно не мешало прополоскать, а то песок на зубах скрипел и привкус был такой, будто Дейна речных водорослей отведала.

Небо уже начало розоветь и светлеть на востоке, когда у ворот императорского дворца появились наагалей и его хранительница. Шли-ползли они в обнимку, распевая песни и голося так, что об их возвращении стража узнала ещё до того, как увидела. И гостеприимно распахнула ворота, мрачно поджидая гостей.

– Что-то они какие-то недружелюбные, – заметил Ссадаши, глядя на пасмурные лица стражников.

– Так спать же хочется, – смекалисто отозвалась Дейна, – а тут мы…

– Мы хорошие, – пьяно улыбнулся наг.

– Ага, мы хорошие, – вторила ему хранительница.

Они действительно были хороши. Хорошо пьяны, хорошо уделаны. Угрюмые мужики на воротах даже малость смягчились, припомнив, как сами так же отводили душу, позлорадствовали, любуюсь высоким гостем в непотребном виде, и подивились на обычно правильную, а сейчас пьяную Дейну.

Наг был лишь в одном грязном исподнем. Что-то вроде халата, заменявшего нагам нижнюю рубашку, было распахнуто, юбка надета сикось-накось, а волосы походили на серо-белую ветошь.

Дейна выглядела лишь малость приличнее и то лишь за счёт того, что одежда закрывала её больше. Зато кавардак на голове был хуже, чем у наагалея.

От обоих крепко тянуло рекой, водорослями и то ли вином, то ли дикой. Наагалей помахивал пустым мешком как флагом, а Дейна в такт распеваемой песни вскидывала арбалет. Слава богам, незаряженный.

– Доброго утречка, – хихикнула Дейна.

– Хорошей службы, – отозвался Ссадаши.

И пьяные, но вежливые гости проползли во двор. Стража поспешила закрыть ворота за их спинами, опасаясь, что переполошившая в очередной раз весь дворец пара решит продолжить гулянку и развернётся в сторону города. Но господин и его хранительница, посмеиваясь и перешучиваясь, кривой дорожкой шли-ползли прямо в сторону гостевого крыла. Они даже двор пересечь не успели, как их окружили мрачные и злые наги.

– Господин, а чего ребята такие сердитые? – Дейна прижалась губами к уху наагалея.

– Они всегда злые, – легкомысленно отозвался тот.

Один из нагов что-то прошипел. Тягуче, зло, с оттяжкой. Ссадаши ему ответил нечто ехидное и чмокнул Дейну в шею, хотя целился в губы.

В гостевое крыло они ввалились с шумом, в окружении нервно вздрагивающих нагов.

– Дейна, ты мне так нравишься, – Ссадаши стиснул хранительницу руками и хвостом как плюшевую. Та только придушенно пискнула. – Как несправедливо, что твой муж не смог правильно исполнить свою главную мужнину обязанность.