Читать книгу: «Механическое сердце», страница 6

– Абсурд… абсурд, – продолжал он повторять себе под нос это слово как мантру, в то время как мысли были заняты поиском решения.

Двадцать шестой бежал по узким коридорам корабля вслепую. Он только примерно понимал, где должен располагаться командный центр. На его счастье, внутри также было охранение. Ему не составляло большого труда расправляться с каждым встреченным. Более того, его тело и дух ликовали. Он знал, что это тот решающий миг, когда он хоть на полшага, но стал ближе к своему дому. Стал настоящим. Впервые за два с лишним года.

Когда интервал упал до десяти секунд, он лишь улыбнулся.

– И всего-то? – сорвалось с губ хриплое, но смешливое вопрошение к кукловоду.

Прибавив шага, он схватил выбежавшего из-за поворота сотрудника в халате медика и, крепко захватив его шею, повёл дальше. Он только взвизгнул.

– Где командный центр? – спросил он трепыхающегося в его хватке медика. Тот указал на одну из дверей.

– Т-там! У меня есть карта! Прошу, пожалуйста! Я просто делаю свою работу!

Вивальди посмотрел на цифры. Две секунды.

– А это издержки твоей профессии, – проговорил он, показательно на камеру свернув ему шею.

Быстро обнаружив ту самую карту, что висела у убитого на шее, он бегом побежал к нужной двери. Разблокировав её, он попал в небольшое помещение с терминалом, почти сразу сообразив, что это лифт. Найдя капитанский мостик, он тут же нажал кнопку и приготовился ко всему. Его десять секунд стремительно таяли, и не успел он проехать и половины, как сердце пронзила адская боль. Он опустился на колено. Времени было мало, и вряд ли он успел задуматься над этим обстоятельством. Не дожидаясь, он резким движением ударил себя ножом в грудь, прорезав грубую ткань комбинезона и оголив адское устройство. Болты были заблаговременно ослаблены, и он, вставив лезвие ножа в небольшую образовавшуюся щель между крышкой и корпусом, резко дёрнул. Крышка слетела, вырвав резьбу вместе с болтами. Следующим действием он вырвал передатчик и швырнул о стенку кабины. Тот разлетелся вдребезги. В её отражении он увидел, как залившись красным мерцанием в его груди крутится и клокочет адский клубок шестерней, причиняя ему предсмертные муки. Он посмотрел было на нож, как бы собираясь с силами, но лишь на мгновение и после вогнал внутрь механизма большой палец левой руки. Что-то хрустнуло, и он, не выдержав, вскрикнул.

Двери лифта распахнулись. С заметным усилием поднявшись на ноги, двадцать шестой вошёл на мостик. Угловатые и тусклые помещения остались внизу. В командном центре был выдержан совсем другой стиль. Плавные линии и обилие отражающих поверхностей делали это место более похожим на помпезные аристократические жилища, чем на командный центр. На мостике находился лишь один человек. Он сгорбился у главной консоли, но, услышав шаги, быстро развернулся и взглянул на него с каким-то непередаваемым ужасом. Он уставился на руку, прижатую к модулю, с которой на вычищенный пол, стилизованный под чёрный мрамор, обильно капала кровь, а после на нож, что он держал в правой руке.

– Т-ты…т-ты…

– Значит, всего лишь один, да? – усмехнувшись сквозь дрожащие от боли губы, произнёс двадцать шестой.

Их разделяло незначительное расстояние, и собрав последние силы в кулак, штрафник бросился на него. Он, зло сверкнув глазами и внезапно выпрямившись, выхватил из кобуры оружие. Понимая, что он не успеет добраться до его гусиной шеи, Вивальди, кожей почувствовав из крохотного дула дыхание смерти, выбросил вперёд руку. Раздался выстрел.

Роберт споткнулся и упал на пол, не успев пробежать всего какой-то десяток шагов. В разуме возник тёплый и обволакивающий образ его семьи. Неужели всё было зря? Он проиграл? Прожил так долго, чтобы быть убитым на богом забытой войне в шаге от своей свободы? Нет. Этого недостаточно. Только не для него. Он перекатился на спину и скинул с головы разбитый шлем. Плечо немного ныло. Он опустил голову и увидел пятно крови, сравнительно небольшое для серьёзной раны. Вероятно, пуля прошла по касательной и лишь слегка задела плоть, не перебив артерий. Он попытался встать, но одна из его ног нелепо съехала по гладкому полу, и он вновь упал на бок, довольно забавно при этом выругавшись. Комичности этим конвульсивным манипуляциям придавал тот факт, что Роберт ещё ждал нападения. Когда же он наконец посмотрел на своего врага, то сумел лишь сдавленно выдохнуть.

Михаэль стоял на коленях. Его белоснежный мундир пропитывался кровью. Рукоятка ксандианского клинка торчала из груди. Бросок поразил его точно в сердце. Одежда меняла цвет, и он уже стекленеющими глазами осматривал растекающуюся под ним лужу, бессловесно шевеля губами, желая то ли что-то сказать, то ли напоследок вздохнуть полной грудью.

Вивальди подошёл к нему и, опустившись на колено перед его лицом, указал целой кистью на свою искорёженную руку, застрявшую в механизме модуля.

– Как отключить?

Михаэль взглянул на него с каким-то непониманием. Казалось, что он смотрит сквозь говорившего. Губы перестали двигаться. Он, мелко задёргавшись и закатив глаза, широко, впрочем, их раскрыв, запрокинул голову, застыв в таком нелепом положении. Двадцать шестой презрительно фыркнул. Подойдя к консоли, он отметил, что большую часть интерфейса не понимает, но, приглядевшись, всё-таки нашёл привычные закономерности. Спустя каких-то несколько минут нашлись показатели штрафников, и он отключил все интервалы, так же как свой. Когда это было сделано, он с осторожностью извлёк свою руку из недр модуля, с отвращением глядя на то, что с ней сделали шестерни. От большого пальца осталось крайне мало, настолько, что назвать его пальцем язык уже не поворачивался. Пострадали также соседние и сама кисть в нескольких местах была сломана крайне неприятным образом. Он углядел у пейсмекера шпагу на поясе и срезал ею белый воротник с мундира покойника. Им же он обмотал ладонь насколько мог тщательно. Ещё один кусок с рукава ушёл на перевязку плеча. Вивальди вновь посмотрел на своего поверженного врага. В руке он сжимал пистолет, как теперь можно было рассмотреть выполненный в довольно элегантной форме с добавлением драгоценных металлов. Рукоятка была из белоснежной отполированной до блеска кости, а на сверкающем стволе золотыми буквами вывели гравировку: «Я управляю ритмами сердец». Вивальди взял в руку пистолет, запачкав его кровью с перчатки и повертев в руке, взял с собой.

Его внимание привлёк голопроектор, на котором, судя по всему, были отражены изменения, происходящие в реальном времени. Он приблизился к нему. Тактические обозначения были ему знакомы, как и любому коммандос. Он видел, как штрафники других подразделений продолжают зачищать город, как шаттлы взлетают и приземляются на планету, как разместились оперативные штабы на поверхности. Но ещё он увидел множественное скопление сил обеих сторон около одного крупного объекта. Геотермальный генератор. Силы «Блицкрига» стремительно отступали от него, хотя было видно, что изначально они планировали замкнуть ксандианцев в кольцо. Он заметил работу противовоздушных батарей и прорыв блокады тяжёлой техникой защитников. Его измученное лицо расплылось в ухмылке. Судя по увиденному, наступление захлебнулось. Защитники геотермального генератора остановили авангард и, скорее всего, отбросят врага до захода солнца. Наступать ночью «Блицкриг» не будет, это он знал по своему опыту. Так или иначе, расчёт на быстрый штурм поверхности и захват ключевых объектов не оправдал себя. Бомбить геотермальный генератор и подобные убежища означало потерять деньги и доверие заказчика, а все, кто пережил первые часы налёта, либо мертвы, либо эвакуировались в убежища.

Скорый звук шагов вывел его из задумчивого состояния. Он резко перехватил целой рукой пистолет Михаэля и в полной готовности направил его в сторону дверей лифта. Но это была не охрана. С дюжину штрафников в красных комбинезонах ворвались на мостик и уставились на убитого командующего, а после почти сразу же на него. Роберт опустил пистолет. Первый среди идущих снял с себя шлем, оголив пропитанное потом лицо. Оно выражало искреннюю растерянность и непонимание ситуации. Остальные глазели по сторонам, также срывая с себя шлемы. Затем послышались возгласы за спинами. Парень, стоявший впереди, немного рассеянно и с придыханием спросил:

– Ты его так?

Вивальди утвердительно кивнул.

– Тебе удалось… но что теперь делать? – с какими-то нотками отчаяния в голосе проблеял парень.

По виду остальных было видно, что он выразил общую мысль. Они уставились на него как один, ожидая объяснений. Вивальди никогда не выступал перед кем-то с речью, да и не планировал этого делать, но ситуация располагала, да и слова подобрались сами собой. Он секунду собирался с мыслями и начал.

– Что теперь делать? Забавный вопрос, если вдуматься. Основное уже сделано. Я вижу, что многим из вас сейчас страшно, и я вас понимаю. Для многих это первый бой, и вы вымотаны, но послушайте меня. Это не первый мой бой. Далеко не первый. Забудьте про обещания свободы, если в них верили. Никто не переживёт своё заключение здесь. Если мы хотим выжить, а вы очень хотите, как уже сами осознали, то побег самое логичное из возможных вариантов. На вас был строгий ошейник, а теперь его нет. Всё управлялось отсюда через передатчик в вашем модуле. Я покажу, как его отключить. Теперь мы свободны и сами решим свою судьбу.

Он был доволен произведённым эффектом. Штрафники подались вперёд, всё ещё не в силах принять сказанное, но и не имея воли развеять высказанную мысль о свободе. Заворожённые, они молчали, не зная, что ответить. Он улыбнулся и снова посмотрел на голограмму геотермального генератора.

– А что касается дальнейших действий, план у меня есть. На этой планете только одна сила сопротивляется «Блицкригу». И я хочу попробовать сменить сторону. С собой не зову, но, если решитесь, знайте, что у нас только одна ночь, чтобы добраться до ксандианцев. Утром всё повторится.

Повисла тягостная тишина. На мостик уже поднялось несколько десятков штрафников, и они продолжали прибывать. Полукругом они окружили двадцать шестого, у ног которого валялось безжизненное тело кукловода. Это продолжалось какое-то время, но вдруг один из штрафников шагнул вперёд. Это был тот самый парень, первый заговоривший с ним. На его лице уже не было прежнего испуганного выражения. Он выпрямился и, приложив руку к модулю, громко и чётко произнёс:

– Я иду с тобой. Моё имя Шон Никсон.

Рядом возникло ещё несколько таких же смельчаков, что так же громко произнесли свои настоящие имена. Потом ещё. И ещё. И ещё. Палуба наполнилась выкриками. Таким образом, безумный побег Роберта Вивальди, коммандос его императорского величества, незаслуженно приговорённого к смерти на передовой, превратился в революцию.