Читать книгу: «Ну ты чего такая хилая? Глотай свой гараж!», страница 4

Ставьте дизлайки отписывайтесь, строчите обидные комментарии, похороним бессердечный, где я просто сидел и пиздел на серьезных щах, даже не пернув ни разу. Стендапы с ворованными шутками, которые я даже отменить по-человечески не могу. – ой все и Слава тянется, закрывает рукой камеру и вырубает вебку.

Его отрубает на диване. В одиночестве начавший монтировать словесный понос, он заснул, поджав ноги, с заботой о дорогой и нужной технике, сдвинув её на край дивана.

Проснулся Слава глубокой ночью, в кашмарном темном месте. Врубает макбук так, что хрупкая крышка грозит отломится.

Слава вспоминает про снайперов в окне, только когда бегом включает свет и выкладывает недоделанный, без склеек и кликбейтом "Хованский был прав, Слава…», и ебло с голубыми нарывами, нарисованными в паинте, на своей небритой роже, выкладывает. Нет, ему страшно, пипец как страшно. В голове мутнеет, бьет крупная дрожь и паника укутывает пледом.

Но это не помешает их с Александром планам.

Когда он покупает билеты на все тот же дорогой сердцу сапсан, оказывается Слава Продольченко всю свою жизнь шерлокомана мечтал сказать: «игра началась».

Александр думает, что он приедет через неделю, но Слава подъедет уже завтра. А пока, засыпая на импровизированной ложе из одеял и подушек, под окном, где чуточку спокойнее, он сдуру звонит Александру.

– Привет, я купил билеты на завтрашний сапсан, пока.

– Слав, что стряслось? – Поперечный мечтает услышать там волнение.

– Ничего, всего лишь немного боюсь темноты, и названиваю шапочно знакомым политикам, пранк от ракомакофо, блять. Соболев же был у тебя на трансляции, все не пошло – Слава делает неопределенный жест свободной рукой.

– Не пошло по пизде, да. А теперь по порядку, Слав, если тебя это пугает, я все пойму. И, упаси боже, не заставляю лезть в это болото со мной. Ты и так многое для меня сделал. Не принято так говорить, но больше самых близких друзей – и Слава думает о его жене. Считает ли он ее другом? – это не видеоигра с паркуром, где просто подошел со скрытым клинком к тамплиеру и конец падле – конец режима, хеппи енд.

– Я так ее и не прошел. – Слава горько шепчет

– Я в нее и не играл, у меня дочь очень любит эту серию. Пару раз давала в руки джостик и меня вычислили из толпы проституток, больше после этого к приставке меня не подпускают – убаюканный Сашиным голосом, Поперечный прикрывает глаза, но на сечатке все те же красные лазерные огньки – прицелы, не дающие заснуть, что не замечают, как кличет Каррелова Сашей.

– Слав, я хочу, что бы ты знал, не каждый человек, после всех моих "проиграл с подливой», пойдет с этим ко мне.

На языке Александра вертится: "Да никто вообще-то после 20! 8 под хитиновым покровом шевелятся, тысячью голосами: Анальный-Оральный-Карнавальный".

– Спасибо за доверие – говорит тише, будто шепчет на ухо, как тогда, в переулке, и Поперечного ведет.

Всего четыре слова, отвечает Слава: «мне хуево без тебя».

Ха

– «Мне хуево в питере», через два часа вылетаю в Москву. – И Александр понимает. Александр иронично хмыкает и говорит, что оплатит билет, растратившемуся на айфон Славе.

Не принимай на свой счет, Славка, ты просто посредник неизвестного добродетеля с даркнета, открывшего Александру все двери мира.

А ключ, способный открыть любую дверь, как знает Слава, может оказаться всего лишь ограблением, по предварительному сговору трех и более лиц.

Ягодный гараж пять

К вопросу сбора рюкзака Подольченко подходит скурпулезно: запихивает футболки-толстовки, джинсы, спортивки "пусть-будут", павер банк, паспорт и всю имеющуюся наличку.

Билет куплен – Славе пришлось спуститься в Мария-Ра, скинуть деньги на карту Александра.

<Единственный нерешенный вопрос – с хозяйкой. Что хата-то не его, вспомнил с павер банком в руках. Золотое правило: не звонить после девяти. Стендапер игнорирует совестливо – звонит и краснеет, плачет крокодиловыми слезами и звонит.

<Трубку берут, раздраженно здороваясь, но высокий, а вместе с тем прокуренный голос, смягчается, от обещаний внести плату за два месяца.

Срач, отпугивающий покупателей, наконец убирается вместе с Продоловым. Нарощенным ногтям не терпится пересчитать хрустящию наличку. Слава же благодарит все 9000 богов, что с владелицей крошечной двушки, с ремонтом времен совка, встречаться лично не придется. Она, конечно, хотела прийти, поглазеть на состояние дорогого сердцу наследства от любимой мамы.

Выходя из квартиры последний раз, выключая свет, в той же худи с капюшоном на глазах и забитым рюкзаком за плечами, вспоминая, выключил ли он плитку, утюг и прочие шайтан машины. Слава заносит ногу на порог, стоя с сумкой для макбука, в сердце – трепет.

Нелюбимая (бывшая) девушка.

Не первая сотка на ютубе.

Никотин, алкоголь, трава – вообще в счет не берется.

Первый секс, первый тамагочи, сериаломанство… Самолет в Москву, к жизни под прицелом совсем других камер, под сотней взглядов самых опасных людей 3018, гонка, перевыбранная не 30! 8, на смерть. Трепещет сердце и душа, из глотки рвется рев, мешая дышать.

Слава ерошит волосы, он яростен и готов, на лице тытрубенская гримаса от четвертого сезона Шерлока, восьмого – игры престолов.

Что Продольченко сорит баблом, а лавеху намутить, ведь у приличных журналистов она – белая, дважды в месяц (?)

Монетизацию же с тытруба они делят на всех, по чести, по совести или вовсе отключают.

***

В аэропорту скидывает Александру скрин с гугл мапс. Он, Слава Продольченко – ебучий стендапер, седьмой раз переписывающий смску из трех, сука, слов, и не придумывает ничего умнее. Но от отговорок, пришедших в голову, тошнит желчью, он даже слов такий «постадальшеяговоритьнебудусосихуиКейКей» мысленно повторять не будет!

Так глубоко ушел в простой ответ «ок» и поиску в нем тайных смыслов, как раз тогда, когда составлял анаграмму, объявили его рейс, а в паблике впш выставили его фотку с аэропорта. Не подсовывали телефон под кабинку толчка и на том спасибо.

Регистрацию он проходит быстро, на фото, правда, его выгоревшие на солнце волосы, колористой ложится щетина, уже на полтона темнее, тогда он был в теплом удобном мирке, но сейчас, смотря на это фото, понимает, что не был счастлив по настоящему. Каждый раз смотрев на нее, Слава испытывает маленькую смерть, предсмертный стояк, экстаз, тропические полуметровые бабочки в животе бьются о бедренную кость, ломают крылья о ребра.

А сейчас, в бессердечном подкасте, на монтаже заметен маниакальный блеск.

*

– Мы взлетаем – молодец, Слава, очень важна информация, Карреловому ее пиздец как не хватало. – в семь буду у вас.

Александр говорит, что заедет за ним, и говорит таким тоном, будто бы так и должно быть – будущий президент забирает из аэропорта отработанный материал, ничего сложнее и опаснее подкастов и одного клипа про попов, не делавший.

Чем Продолов заслужил такую честь? В политике он за все хорошее и против всего плохого, разве что подделывал справки в универ. Связей, за исключением таких же с труб, у него нет. Не будь он Продоловым, решил бы, что Александр интересуется им самим.

Про продольную придумал, что бы помечтать, как бы с Карреловым сношаться, Славка?!

Отрежешь член и пришьешь пизду – будешь стремной телкой с усами.

– Убедительная просьба выключить…

Славу отрубает до посадки.

Александра он узнает сразу – черные уложенные волосы, та же синяя куртка и компания каких-то пацанов, с искрящимися идеей глазами, обступившая его со всех сторон. Увидев Славу с опущенным капюшоном, начали фоткать и его.

Их болтовню про большое дело, заэнновцев и черных лебедях над царским дворцом, Слава пропускает мимо ушей, жалея лишь о том, чтобы взять за руку Александра, отвести за аэропорт и говорить, говорить с ним об их планах и дальнейших интригах.

Я смотрел игру престолов всю» – злобная мыслишка – и если не прокатят и из-за данных гениальных идей, ходов…

Вместе в сизо, разве не романтично, Слав?

Дети не отходят, притаившись, снимают их из далека. И пока Слава безбожно тянет время, отведенное на выбор действия, Александр подходит к нему ближе, но в личное пространство не влезает, остается на подчтенном расстаянии.

– Как долетел?

– Пара турбулентностей и рвота ребенка. Хорошо, очень, по 3018-и насосу – становится стыдно за интернетовский сленг. Тебе двадцать пять, а ты сидишь в пабликах Дай Винчик, очень по-христиански.

Но Александр отвечает в тон ему «пиздато» – И Слава замечает, что даже носогубные морщины стали незаметнее, «разгладились».

Припарковался Александр недалеко от Домодедово, в платном паркинге, где они, придвинувшись ближе друг к другу, зная, что везде прослушка. Но на стоянке много белых пятен, а если подойти друг другу, как два педика…

– Господин Сурков сам подаст в отставку со своего пэрства, сегодня, после полудня.

Славе стыдно, он же не знает никаких Мурловых, что и шепчет Александру, заговорчески, глазами не бегая, а азарт по взгляду через камеру различать еще не научились, как и хитринки.

Вопрос дался ему «тяжело».

Но ему с готовностью отвечают, что это мелкая шишка в Ижевске.

Ни одна правительственная сучка не догадается.

Слава в той кондиции, когда признаешь, что тебя штырит от того, как 43-летний мужик говорит: «я тоже, как говорится " пиздануть" на него – а я думал, что один такой пизданутый".

– Вы смотрели "Тетрадь смерти"?

– По мне заметно?

– Я думал, только я обучаюсь у нетфликса.

– С приходом нетфликса мы все так, Слав.

Им невдомек, что они на одной, Лайтовской стороне.

– Какой следующий шаг? Наши фотки уже в впш, да и мое обращение… Может мелькну на следующей твоей трансляции?

– И я выложу одиночное сторис в инсту – раз Каррелов никак не комментирует его порыв, замазанный, на котором написано: «уМнЫйПаЛиТиЧеСкИйХод», только отходит подальше и Слава радуется (и Александр), что у него нет привычки постить каждый свой сблев в инсту, только разжигающий ненависть феминисток.

На селфи он с рюкзаком, изможденный тридцатью часами без нормального сна, но счастливый.

***

Поиск квартиры можно сразу проматывать. Лучший риэлтор Москвы уезжает на такси по важным делам. У Славы не шесть называться дебом Рыбки и ехать за своим любимкой. Совести крикуна тесно в человечком черепе, н и к а к и х ш, а и н а ч е, да тебе это и не нужно, внутренне вон оно как противится. Так почему сердечку так больно, когда находишь квартиру в три клика и вы разъезжаетесь, каждый на свою окружную часть кольца.

Идти в метро было его главной ошибкой – щепки, то ли самый он Продольный или удачный косплеер, душнота, все сиденья заняты. На кольцевой он садится не в ту сторону и история затягивается. Пока он доезжает до спального района панельных многоэтажек. До скидывния рюкзака ещё очень много времени.

Один клик оборачивается для него часовыми посиделками с хозяином и хозяйкой, оживленно беседующими с ним, без продыху подливая травяной чай, с гордостью хвастаясь темно-зеленой жижей, слаще сиропов от кашля, приторной, оседающий на языке. Слава, как может, вежливо намекает, что это ему очень-очень интересно, но може, закончим охуительные истории?

Фу, как некультурно, Продольченко! Но и вправду, сколь усредненно можно поведать ему о квартирной империи, что бы Слава, чего доброго, свою не построил, под их приятные убаюкивающие голоса?

Парень, бледный, обросший, с фингалами, смотрит, не отрываясь на стол, сделанный под мрамор и пытающийся сосчитать, сколько в нем серых крошек. Он не двигается, на губах застыла странная улыбка.

– Ой, что-то мы совсем засиделись, прости нас, Слава, уже уходим, совсем молодого человека затюкали – женщина, с черными корнями, заставляет мужика повторить за ней и тянет того за руку, не дав даже договорить извинения, протискиваясь к входному отверстию, вперед супруги.

Слава думает не долго – пока в прихожей слышны спорящие, старающиеся как можно тише, голоса, он идет в дальнюю спальню, бывшую детской, и ложится на коричневый велюровый, жесткий диван.

Матрасы в шкафу, одеяла там же. Слава, засыпающий в капюшоне и спрятанными холодными ладошками в карманах. Второй – под головой обтянутой тонкой синтетикой, так чтобы к утру болела шея, затекла рука и подтянутые к подбородку ноги – в позе эмбриона, ленящегося даже вытащить одеяло.

Его отрубает и так.

***

Просыпается Слава, как и обещал, совсем затихшим, отмершим, ледяным, покалывающим тысящей иголок, с болью в шее и тяжелой головой.

Яндекс такси выполняет свою функцию – поспать лишние пятнадцать минут, на мягких, удобных, спасительных, окутаннных теплым воздухом сидениях, скинув смску с айфона Алексею, что выезжает.

Выходить из теплой машины не хочется, он так сладко вздремнул. Одетый не по погоде, в одном мятом худи, он расплачивается с незнакомым мужиком, идет к знакомому вахтеру, где девушка с дневным макияжем в повседневной оджде, дает ему новенький, ламинированный пропуск в редакцию. Они вместе ждут лифт, из ослабленной пачки норовят выпутаться каштановые волосы. В голове ни одной ассоциации сего процесса, и на обтянутые джинсой «манящие» ягодицы тоже по нулям. У свободного, сексульно активного, обаятельного и популярного, при деньгах, что там еще шепчет бледными губами гордыня ему на ухо?

Ехать на второй этаж – сильно, но Вера на таких тонких, страшно высоких шпильках черного цвета, прикрываемыми серыми джинсами, Слава на таких на машине бы въезжал.

В офисе с ним здороваются, и Александр, уходящий в свой кабинет, работать над невероятными, но правдивыми, разоблачениями ченушь и планировать переворот через тор браузер. Славу он туда не зовет. Вешают его на Верину шею. Не успевшего сказать Каррелову купить себе для таких нужд, через посредников (нет, они могут оказаться из кгб!) ноутбук старенький. Парень сам купил свой телефон и теперь…

– Мы тут тебе выделили рабочее место, прости, что в самом углу, зато компьютер лучший в штабе, Александр для себя покупал! Почта, соцсети – все настроено, спасибо бессонной ночи нашего технаря!

На компьютерном столе моноблок, принтер, мышка – так и просятся быть накрытыми сильной Славиной рукой. Он садится на компьютерный стул, заставляя усилием воли не откинуться на спину и крутиться до тошноты, но девушка все не уходит, говорит о корпоративной сети, запрете на порнуху, быстро проходящую романтику работы в самом фбк – горько, явно заготовила для горящий глазами новичков, после того, как Каррелов станет мэром, президентом.

– Будут вопросы – обращайся, я за соседним столом.

На пробу Слава, под четким руководством, двигает мышкой и открывает почту, и уносится в дивный мир «наш Красноярский-Воложский-еще-хрен-какой-мэр точно ворует, зуб даю, вот запись со скрытой камеры, пара фоток на телефон и его фио, но по взгляду замеченому краем глаза" – раньше таких писем было больше в разы.

Начинает Слава со славного города 3018 – Вологды. Лев Георгиевич гуглится обычным чиновничьим мужиком. Как сообщает гугл, не наевший телеса на правительственных харчах, фотается с ручкой, с серьезностью на рыльце. Фото, присланные анонимно на почтовый ящик, содержат не его же, а короткое видео: «ну триста тыщ, деньжата то у вас водятся!

Слава прогоняет видео по кадрам и разочаровывается в человечестве. По третьему, в их стране и так все хуево с чинушами, а тут наложенная звуковая дорожка, поверх видеоряда, и задача Славки обнаружевшего сей косяк, позвать мента.

– Вер, – Да неловко отрывать девушку, увлеченно печатающую, казалось ни одна вещь из внешнего мира не попадет в мини-мирок, их Слава теперь видит отчетливо. Мыльные пузыри увлеченных, слепых за его пределами, людей, а у самого Продольченко только обуглившееся мыло на уровне ботинок, смердящее пеплом и гарью.

Девушка же откликается на него пару секунд спустя, дописывая слово, подходит к нему, глухо стуча шпильками.

– Ммм?

– Тут поверх видеоряда звук наложен.

– Вот Александр Анатольевич молодец, что тебя с трубы переманил! Мне бы полчаса понадобилось!

<Молодец, сделался для Славы своим президентом, личным Иисусом. Раскинув руки, в одной держит поводок, добровольно надетого на шею и давящего на кадык

Слава прикрывает глаза, а она думает, довольно, – теперь Новокузнецк – его дед гонит по самым отдаленным провинциям и ему срочно нужно крупное дело, иначе фсб догадается об их планах. Но он послушно открывает анонимное письмо про какого-то мелкого человечка, маленькой должности, из мелкого департамента. Слишком много маленького для ушей стендапера и он чувствует во рту желчь. Он встает из-за стола, нетвердо стоя на ногах, чтобы отлить.

– Только недолго, а то искать пойду и тебе не поздоровится. У нас так Сергей с концами ушел, если работать не хочешь так и скажи.

– Срать я хочу – довольна? – Но голос матерого стендапера не пропускает ничего кромя шутки, улыбаться выходит больно.

Девушка тушуется, он уходит.

Отправляясь по бизнесцентровским блеклым коридорам, находит белую дверь мужского туалета, подходит к раковине и жует «бороду» водой, что бы капельки оседали. Раз, еще один, не смотря на мужика у писсуара.

Платил той же монетой. Моет тщательно руки, с жидким мылом.

Александр находит его на ступеньках, между третьим и вторым этажами, с потухшей сигаретой между пальцев

– Тут есть курилка, пойдем – его личный Христос выглядит как никогда сыном божьим. Окно за ним делает ему нимб и вся желчь в пищеводе, горле, сползает обратно в желудок. Шавки Эн Эновича, следящие за ним из беноклей и через камеры торгового центра, отступают назад. Они идут за кофе, снайперы путают его с другим русоволосым.

– Не хотел отвлекать Веру, у нее там большая рыба.

– У нас каждый день из царские прудов.

– Карпы?

– Да, карпы, так что больше не стесняйся и зови Ксюшу, или меня. – Александр поднимается к нему по ступенькам, замирает ниже, дарит редкую возможность смотреть сверху вниз – давай провожу?

Слава заглядывает, глаза сейчас зеленые, светлые, манящие, растворить бы своё мутное стекло в его белках, и что бы гэбня не появлялась больше.

– У тебя наверняка дел до…

– Как же я со своими делами и без тебя? – поднимается на злосчастную

ступеньку и шепчет – с кем мне еще обсуждать рептилоидов? – в глазах хитринки и они заразительны.

У Александра вот нет целящихся из-за штор, как так-то?!

Или за двадцать лет в грязи политики, получаешь иммунитет, прожигаешь себя игрой, выжигая ей все кишки, оставляя одно «хакс – это лестница».

– Тогда ладно.

Александр натягивает улыбку на сухих сжатых губах и поднимается на следующий. Слава за ним.

В курилке дым осязаемый, он черными клубами стекает со стен гудроном, тысячи пачек красного мальборо, отчего-то пахнущих примой.

Они не одни: мужики кучкуются, обсуждая сугубо рабочее, на повышенных децибелах. Одинокая женщина с рыжими волосами ведет себя по-хабальски, треща по мобиле хриплым голосом в нос.

Слава достает свою пачку, в которой больше половины сигарет и протягивает Александру, залипая на его руку, и берет сам. Шарит в кармане. Лоханулся, зажигалочки-то нет, выложил, спать было с ней неудобно. С пачкой курева удобно, а с ней нет!

Бормочет что-то извиняющееся, связанное, но не запоминает что, идет к мужикам за зажигалкой.

Александр протягивает ему руку. И тут, свет падает по-божественному, голубые глаза как-то по мягкому на него смотрят, наверное, отцовско-президенско-левацкий инстинкт – над даунами не смеяться, глазеть снисходительно. Проблема не в этом, не в Александре вообще и не в его теплых глазах. Славу это не капельки не бесит, ему тепло на душе, ему приятно.

Шаг за шагом, к пиздящей компании белых воротничков.

Спрашивает зажигалку, ему ехидно отвечают, не с фбк ли он и, страх какой, спрашивают, почему ушел из видеоблогинга!

Шутка.

Про блогинг вопросов нет, не входят мужики за 35, в золотые полтора миллиона Славиных подписчиков. Новенькую под Эн Энович обсмеивают, но зажигалку, чисто из мужской солидарности дают. В чем дело Слава понимает только, когда по позвоночнику проходит горячая волна от стоящего близ того самого тела. Слава затылком чувствует Александра, и лицо, которым однажды прижался к его куртке, начинает гореть, но он на то тытрубер, что бы рассказывать, как пихал себе в очко анальные шарики и не краснеть.

Почему-то оппоненты от Каррелова бегают как от огня, стебутся как-то коротко, вполголоса, скороговоркой и дают поджигать сиги и демонстративно возвращаются к Важному Мужскому Разговору, не для дырявых, и отводят от них взгляд.

Слава старается отводить взгляд от того, как Каррелов курит: выдыхает серый яад из легких, вдыхая с кислородом отраву, пассивно куря, перекидываясь ничего не значащими фразами, видя, как нарыв рассасывается. Вот, женщина уходит, не отрубая смартфон-планшет, за ними перекур заканчивается у офисного планктона.

– Курилка популярностью здесь не пользуется.

– Нет, все курят на лестничных пролетах.

И пока одна миазма лопнула сама, а новая еще не выросла Александр, наклоняется к нему и уже Слава шепчет тому в ухо, впервые, так волнительно, как небритое ебало, скрывает нежно-розовый румянец.

– А следующим шагом мы убьем подставного Л? – метастазы опухоль дает быстрее, чем принято в непопулярной курилке – женщина – на бледном лице выведены фуксивой помадой губы, и стоит она поодаль, куря сигарету с таблеткой. Дым перемешивается с легендарной уже Славиной заначкой, на сколько, оказывается, может хватить всего одной, когда ты не куришь, и какой кайф словить начав, обнаружив её в кармане.

– Мы никого убивать не будем, все будет решаться на суде – говорит Александр, как для предвыборной компании. Жена жалуется, что от него теперь несет куревом, Александр ловит себя на том, что оправдывается неохотно, с долей того самого «похуизма», не как раньше, горячо и искренне, повышая голос, а после целуя, с пылом, страстно, как в первый раз, смазывая с губ красную диор.

– Хорошо бы, нет – Слава сбивается редко, но за каждый раз стыдно – меткости у этого пидораса, как ты знаешь них*я нет – Слава говорит как на видео для тытруба. Дальше они говорят словами-загадками, никакого тебе больше палева, для затравки спецлужбам у мониторов, потому что у Славы развивается паранойя и однажды, затащив в переулок, шепчет на ухо придуманный шифр. Тогда он в первый раз и положил руку на плечо Александру, но больше такого не позволял себе. Как мантру пел: «женадети43детижена43».

Слава тушит бычок о пепельницу, стряхивая оранжевые искры. Издевается, рвет папиросу, не опалив пальцы, и Александр, завсегдатай курильни, свою тушит аккуратно, после двадцатилетнего перерыва.

***

До шести успевает довести свое дело – свалки в области успевают довести с коротким видео, с экранки. Зацепляется за примечательный барак и ищет, ищет по высокодетализированным гугл картам, в которых раз поддевает его сознание, насколько далеко зашло человечество. Оно – голый король, смотрит в зеркало и видит деньги. Серёжки – туннели цивилизации – ярко розовое каре, циферки, буковки-языки. Темно-вишневая помада – превосходство одного человека над другим. Свитшот гуччи, единицы измерения, одно тайное правительство над другим, а над ним тайное – юбка на модно-косолапых тоненьких ногах, говнодавы, бутылка вина…

– Вер, я все.

– Уже? Ну ты и скоростной, дело больно легкое мы тебе дали – наклоняется через монитор. – Ну конечно, этот барак не пропустишь, ладно, в следующий раз будешь сортировать письма, рановато мы тебя с этого сняли, такого метеора нам как раз на этой станции! –  Слава именно орет «нееет», его искаженное лицо полупрозрачно смотрит изо всех углов на экране фсбэшника.

Собираются они быстро и каждый в своем телефоне. Слава свой не достает, пока не думает, что его пропавшую интернет зависимость вычислять в дважды два и айфон в его руках.