Читать книгу: «Архив исчезнувших цивилизаций», страница 5

– И что вы предлагаете, доктор Немов? – спросил Вонг. – Немедленно объявить всему миру, что нам, возможно, осталось менее века до самоуничтожения?

– Я предлагаю прозрачность, – ответил Немов. – Да, с необходимыми уточнениями о предварительном характере данных. Но утаивание такой фундаментальной информации может иметь не менее разрушительные последствия, если правда всё равно выйдет наружу – а она выйдет.

Дискуссия разгорелась, с аргументами с обеих сторон. Некоторые поддержали позицию Зарина о постепенном, контролируемом распространении информации, другие склонялись к точке зрения Немова о большей открытости. В итоге Вонг поднял руку, призывая к тишине:

– Я понимаю обе позиции, и в них есть рациональное зерно. Предлагаю компромисс: мы подготовим подробный отчет для Комиссии и Совета Земли, включая все наши находки и их возможные интерпретации. Параллельно разработаем план поэтапного информирования научного сообщества и общественности, начиная с базовых данных о Библиотеке и постепенно переходя к более сложным и потенциально тревожным аспектам. Это даст людям время адаптироваться к новой информации, не вызывая массовой паники.

Это предложение встретило общее одобрение, хотя Немов всё ещё сомневался в его полной честности. Он начинал понимать, что исследование Библиотеки будет не только научным, но и политическим процессом, с множеством скрытых течений и интересов.

После совещания, когда большинство участников разошлись по своим постам, Немов задержался в командном центре, изучая голографические модели Библиотеки. К нему подошел Вонг.

– Вы выглядите обеспокоенным, доктор Немов, – заметил коммандер.

Немов решил быть прямым:

– Меня беспокоит возможность, что мы не получаем полной картины. Каспар, при всей его продвинутости, всё же является интерфейсом, созданным Хранителями. Его информация может быть… отфильтрована в соответствии с их целями.

– Вполне разумное опасение, – согласился Вонг. – Что вы предлагаете?

– Более глубокое исследование, – ответил Немов. – Не только через официальные каналы, предоставленные Каспаром, но и через независимый анализ самой структуры Библиотеки, её кристаллических архивов. Возможно, мы сможем найти информацию, которая не представлена в стандартном интерфейсе.

Вонг задумчиво посмотрел на него:

– Вы подозреваете, что существует… скрытый уровень данных?

Немов почувствовал легкое напряжение. Выбор слов Вонга был слишком близок к формулировке в таинственном сообщении.

– Я считаю, что любая информационная система такой сложности будет иметь множество уровней доступа и интерпретации, – осторожно ответил он. – Было бы неразумно ограничиться только тем, что нам непосредственно показывают.

Вонг кивнул:

– Я согласен. И я ценю ваш аналитический подход, доктор Немов. Именно поэтому я назначил вас руководителем группы, исследующей критический порог и Переход. Вам будут предоставлены все необходимые ресурсы для проведения такого глубокого анализа, который вы считаете нужным.

Немов почувствовал себя немного неуютно от этой явной поддержки. Возможно, он был слишком подозрителен, и Вонг действительно стремился к максимально полному и объективному исследованию. Или же коммандер просто был мастером манипуляций, умеющим создавать впечатление сотрудничества, преследуя при этом свои скрытые цели.

– Спасибо, коммандер, – сказал Немов. – Я приступлю к работе немедленно.

– Еще одно, доктор Немов, – добавил Вонг, когда тот уже собирался уходить. – Я хотел бы представить вам человека, который может оказаться полезным для вашего исследования. Профессор Анвар Кхан прибудет с «Прометея» завтра утром. Он один из ведущих специалистов по ксенолингвистике и когнитивным моделям внеземного разума.

Немов был удивлен:

– Анвар Кхан? Мой бывший научный руководитель?

– Именно, – подтвердил Вонг. – Я знал о ваших прошлых профессиональных связях и решил, что его экспертиза будет особенно ценной для вашей группы.

Это было неожиданно. Немов не общался с Кханом много лет, с тех пор как их пути разошлись после его докторантуры. Профессор был блестящим ученым, но их взгляды на многие вопросы существенно различались.

– Это… интересное решение, – сказал Немов. – Я буду рад снова работать с профессором Кханом.

Вонг кивнул и удалился, оставив Немова наедине с множеством новых вопросов. Почему Вонг специально запросил Кхана? Было ли это действительно основано только на его профессиональных качествах, или здесь присутствовал какой-то другой мотив?

Немов вернулся к изучению моделей Библиотеки, чувствуя, что погружается всё глубже в лабиринт знаний, тайн и потенциально опасных секретов – лабиринт, из которого, возможно, нет простого выхода.

Глава 4. Хранители пепла

Следующие три дня прошли в непрерывной работе. Исследовательская база в центре Библиотеки превратилась в настоящий научный городок с постоянно расширяющимся периметром. Инженеры «Прометея» установили дополнительные модули: лаборатории с специализированным оборудованием, жилые отсеки, системы коммуникации и энергоснабжения. Команда из более чем сотни ученых, техников и офицеров безопасности работала в круглосуточном режиме, изучая каждый аспект древнего архива.

Немов редко покидал кристаллический зал, ставший основной рабочей зоной его группы. Он спал не более четырех часов в сутки, полностью погрузившись в исследование. Каждое новое открытие порождало десятки вопросов, и головоломка становилась всё более сложной и захватывающей.

В центре зала они установили главную исследовательскую станцию – комплекс голографических терминалов и квантовых анализаторов, соединенных с центральным кристаллом. Эта система позволяла обрабатывать и визуализировать огромные объемы данных, извлекаемых из архивов Библиотеки.

– Доктор Немов, взгляните на это, – позвала его Елена Чжан, работавшая за одним из терминалов. – Я обнаружила подробные записи о цивилизации системы Эридани.

Немов подошел к её рабочей станции, где голографическая проекция показывала звездную систему с несколькими планетами, одна из которых была выделена и увеличена.

– Эридани C, – прочитал он данные. – Третья планета в системе Эпсилон Эридани, примерно в 10.5 световых годах от Земли. Планета земного типа с кислородной атмосферой и обширными океанами.

– Именно, – кивнула Чжан. – И на ней развилась одна из наиболее продвинутых цивилизаций, изученных Хранителями. Они достигли пятого уровня технологического развития по шкале Каспара.

Немов внимательно изучил проекцию. Планета действительно напоминала Землю, хотя с заметными отличиями в конфигурации континентов и соотношении суши и воды. На поверхности виднелись признаки развитой цивилизации: городские структуры, энергетические сети, орбитальные станции.

– Как долго они существовали? – спросил он.

– Согласно данным, их технологическая фаза длилась примерно 15 000 лет, – ответила Чжан. – Значительно дольше, чем у большинства других видов. Они развивались медленнее, но более стабильно, преодолев несколько потенциальных точек вымирания.

Она переключила проекцию на временную шкалу, показывающую эволюцию эриданцев от примитивных форм до высокоразвитой цивилизации.

– Особенно интересен их социальный строй, – продолжила Чжан. – В отличие от человеческой модели индивидуализма, они развили форму коллективного сознания задолго до технологической интеграции разума. Это было биологическое свойство, возможно, эволюционное преимущество.

– Интригующе, – пробормотал Немов. – И всё же, они достигли критического порога и… исчезли?

Чжан кивнула, переключаясь на финальную фазу временной шкалы:

– Примерно 1.5 миллиона лет назад, незадолго до создания этой Библиотеки. Но причина их исчезновения отличается от большинства других случаев. Они не самоуничтожились через внутренний конфликт или технологическую катастрофу. Вместо этого…

Она запнулась, глядя на данные с явным изумлением:

– Согласно этим записям, они намеренно инициировали процесс, похожий на Переход Хранителей, но с катастрофическими последствиями. Вместо успешной трансформации сознания произошел каскадный квантовый коллапс, который уничтожил не только их цивилизацию, но и всю планетарную экосистему.

Немов нахмурился, размышляя над этой информацией:

– Они пытались повторить Переход Хранителей и потерпели неудачу?

– Возможно, – кивнула Чжан. – Или, что еще интереснее, Хранители изучали их попытку как часть своего собственного исследования Перехода. Смотрите, временные метки указывают, что интенсивное наблюдение за Эридани началось именно тогда, когда их технология приблизилась к критическому порогу.

Эта мысль была тревожной. Если Хранители не просто наблюдали за другими цивилизациями, но активно использовали их как исследовательские модели для своих собственных целей…

– Нам нужно более глубоко изучить это, – решил Немов. – Особенно детали их попытки Перехода и то, что именно пошло не так.

В этот момент в кристаллический зал вошел невысокий пожилой мужчина с седой бородой и живыми, проницательными глазами. Он двигался с энергией человека вдвое моложе и нес с собой несколько голопадов с данными.

– Александр! – воскликнул он с заметным акцентом, в котором смешивались индийские и британские интонации. – Мой блестящий, упрямый ученик!

Немов выпрямился, на его обычно сдержанном лице появилась легкая улыбка:

– Профессор Кхан. Рад видеть вас снова.

Анвар Кхан, один из основоположников современной ксенолингвистики и бывший научный руководитель Немова, подошел к нему и энергично пожал руку:

– Двенадцать лет, Александр. Двенадцать лет с нашей последней настоящей беседы. И вот, ты доказал, что был прав все это время. Инопланетный артефакт, архив исчезнувших цивилизаций! Поистине историческое открытие.

Несмотря на радость встречи, Немов не мог не отметить неловкость ситуации. Их последний разговор закончился не на самой приятной ноте – Кхан раскритиковал его теорию о возможности обнаружения следов внеземных цивилизаций в ближайшей к Земле области космоса.

– Профессор, позвольте представить доктора Елену Чжан, специалиста по квантовым системам и ключевого члена нашей исследовательской группы, – сказал Немов, переводя разговор в более профессиональное русло.

Кхан энергично пожал руку Чжан:

– Ах, создательница теории квантовой семантики! Я восхищаюсь вашей работой, доктор Чжан. Она предлагает совершенно новый подход к пониманию внеземных коммуникационных систем.

– Благодарю, профессор, – ответила Чжан. – Ваши исследования по универсальным лингвистическим паттернам были фундаментальны для моей работы.

Кхан повернулся к Немову:

– Коммандер Вонг уже ввел меня в курс дела. Этот Каспар и информация о критическом пороге… поразительно. И тревожно.

– Мы как раз исследуем данные о цивилизации Эридани, – сказал Немов. – Они, похоже, пытались совершить нечто подобное Переходу Хранителей, но потерпели катастрофическую неудачу.

– Интересно, интересно, – пробормотал Кхан, подходя к голографической проекции. – Я хотел бы взглянуть на их лингвистические структуры. Язык отражает мышление, а мышление формирует реальность, особенно на квантовом уровне восприятия.

Немов и Чжан переглянулись, удивленные этим замечанием.

– Вы считаете, что их способ концептуализации реальности мог повлиять на исход попытки Перехода? – спросила Чжан.

– Не просто считаю, я в этом уверен, – ответил Кхан. – На фундаментальном уровне реальность формируется восприятием. Эйнштейн говорил о наблюдателе, квантовая теория развила эту идею. А на уровне коллективного квантового сознания, я полагаю, сама структура языка и мышления может создавать или разрушать возможные пути эволюции.

Это была смелая гипотеза, но не лишенная логики. Немов всегда ценил в Кхане способность видеть связи между, казалось бы, несвязанными областями знания.

– В таком случае, нам нужно активировать Каспара и запросить более детальные данные о лингвистических и когнитивных структурах эриданцев, – предложил Немов.

Они направились к центральному кристаллу. Немов произнес ключевую фразу:

– Каспар, запрос доступа.

Над кристаллом сформировалась знакомая голографическая фигура инопланетного интерфейса.

– Приветствую, исследователи, – сказал Каспар. – Чем я могу помочь?

– Мы изучаем данные о цивилизации Эридани, – сказал Немов. – Нас интересуют детали их попытки квантовой трансформации сознания и причины её неудачи. Особенно важны лингвистические и когнитивные аспекты.

Каспар кивнул:

– Эта информация доступна. Эриданская цивилизация представляет особый интерес, так как их попытка трансформации была наиболее близка к успешному Переходу среди всех изученных видов, за исключением Хранителей.

Голографическая проекция расширилась, создавая детализированную модель эриданского общества в его поздней фазе. Гуманоидные существа с удлиненными конечностями и большими глазами – внешне напоминающие самих Хранителей, хотя и с заметными отличиями – взаимодействовали в среде, полной продвинутых технологических структур.

– Эриданцы эволюционировали в условиях низкой гравитации и тусклого красного солнца, – пояснил Каспар. – Их нейрофизиология развила высокую чувствительность к электромагнитным полям, что привело к форме естественной эмпатии – способности воспринимать эмоциональные и ментальные состояния других особей.

Изображение сменилось, показывая внутреннюю структуру эриданского мозга, существенно отличающуюся от человеческого.

– На поздних стадиях технологического развития они усилили эту естественную способность с помощью квантовых нейроинтерфейсов, создав распределенную сеть сознания, – продолжил Каспар. – Их когнитивная модель эволюционировала от индивидуальных разумов к коллективному сознанию, сохраняющему элементы индивидуальности.

– Нечто похожее на улей, но более сложное? – предположил Кхан.

– Ваша аналогия приблизительна, но уловление концепции верно, – подтвердил Каспар. – Однако ключевое различие между эриданцами и Хранителями заключалось в их лингвистических структурах и базовых онтологических концепциях.

На проекции появились странные символы – система письменности эриданцев, состоящая из плавных, взаимосвязанных кривых, формирующих трехмерные узоры.

– Язык эриданцев не имел жестких грамматических структур, характерных для человеческих языков, – объяснил Каспар. – Их коммуникация основывалась на многомерных семантических полях, где смысл возникал из взаимного расположения концептуальных узлов. Это позволяло передавать сложные идеи с минимальными искажениями, но создавало фундаментальные ограничения в концептуализации определенных аспектов реальности.

Кхан выглядел глубоко заинтригованным:

– Какие именно аспекты были ограничены?

– Их лингвистическая структура затрудняла концептуализацию нелокальных явлений и квантовой суперпозиции, – ответил Каспар. – Несмотря на высокое технологическое развитие, они воспринимали реальность через призму локализованного сознания, привязанного к физическим носителям.

– А Хранители преодолели это ограничение? – спросил Немов.

– Да, – подтвердил Каспар. – Хранители развили лингвистическую и когнитивную модель, которая позволяла непосредственно манипулировать квантовыми состояниями сознания. Их язык включал концепции, для которых нет прямых аналогов в человеческих языках – состояния одновременного существования и несуществования, нелокальную идентичность, квантовую когерентность сознания.

Чжан, которая до этого момента внимательно слушала, вмешалась:

– Если я правильно понимаю, эриданцы попытались совершить Переход с неподходящей концептуальной основой? Как если бы кто-то пытался решить квантовую проблему, используя только классическую механику?

– Ваша аналогия точна, – согласился Каспар. – Попытка эриданцев создать квантово-когерентную структуру сознания без соответствующей концептуальной основы привела к каскадному коллапсу. Их коллективный разум дестабилизировался, вызвав физические эффекты в материальном мире – сначала на квантовом уровне, затем масштабировавшиеся до макроскопических явлений.

На проекции появилось изображение планеты Эридани C, на поверхности которой возникали и распространялись странные искажения пространства-времени, напоминающие волны или рябь на воде. Постепенно эти возмущения усиливались, охватывая всю планету и, в конечном итоге, приводя к полному коллапсу её физической структуры.

– Полная дестабилизация произошла в течение 79 часов с момента инициации процесса, – сообщил Каспар. – Хранители наблюдали этот процесс с безопасного расстояния, используя квантовые датчики. Данные, полученные из этого события, были критически важны для разработки их собственного метода Перехода.

Немов, Чжан и Кхан обменялись тревожными взглядами. Информация была не просто научно интересной – она была потенциально опасной. Если человечество, как и эриданцы, попытается достичь технологической трансформации сознания без соответствующей концептуальной основы, результат мог быть столь же катастрофическим.

– Каспар, – спросил Немов, – существует ли способ для человечества преодолеть эти концептуальные ограничения? Научиться воспринимать реальность способом, совместимым с квантовым сознанием?

Искусственный интеллект Библиотеки долго не отвечал, словно анализируя различные возможности.

– Теоретически – да, – наконец произнес он. – Человеческие языки и концептуальные структуры более гибки, чем у эриданцев. Ваш вид уже создал математические и физические модели, позволяющие описывать квантовые явления, хоть и абстрактно. Расширение этих концепций в область повседневного восприятия и сознания потребует фундаментальных изменений в когнитивных процессах, но не является невозможным.

– И как это могло бы быть достигнуто? – спросил Кхан.

– Архив содержит данные о когнитивных техниках Хранителей, которые могли бы быть адаптированы для человеческого разума, – ответил Каспар. – Однако эта информация относится к пятому уровню доступа и требует соответствующего технологического и концептуального развития для безопасного использования.

– Но мы находимся лишь на четвертом уровне, – задумчиво произнес Немов. – Значит, эта информация нам недоступна?

– В полном объеме – нет, – подтвердил Каспар. – Однако базовые принципы и предварительные этапы могут быть предоставлены как часть подготовительного процесса. Хранители предусмотрели возможность эволюционного развития видов, взаимодействующих с Архивом.

Это открывало интересные перспективы. Если Библиотека была не просто пассивным хранилищем знаний, но и инструментом, способствующим эволюции разума, это могло объяснить, почему Хранители разместили её вблизи Солнечной системы. Возможно, они предвидели, что человечество однажды достигнет уровня, необходимого для понимания её содержимого, и хотели предоставить шанс избежать судьбы других цивилизаций.

– Каспар, мы хотели бы получить доступ к этой базовой информации о когнитивных техниках Хранителей, – сказал Немов.

– Запрос принят, – ответил Каспар. – Данные будут представлены в форме, адаптированной для вашего восприятия. Однако должен предупредить: даже базовый уровень этих техник может вызывать значительные изменения в нейронных структурах и паттернах мышления. Рекомендуется осторожный, постепенный подход к их изучению.

Голографическая проекция изменилась, отображая серию сложных визуальных паттернов, сопровождаемых звуковыми последовательностями и текстовыми пояснениями.

– Эти материалы представляют первый уровень когнитивных практик Хранителей, – пояснил Каспар. – Они разработаны для расширения способности воспринимать многомерные и нелокальные аспекты реальности. Процесс обучения требует постепенной трансформации нейронных связей и может занять значительное время по вашим стандартам.

– Мы понимаем, – кивнул Немов. – Можно ли сохранить эти данные для детального изучения?

– Да, – подтвердил Каспар. – Информация будет доступна через центральный кристалл в любое время. Однако должен отметить, что полное понимание этих техник потребует не только интеллектуального, но и непосредственного эмпирического погружения.

– Что вы имеете в виду? – спросил Кхан.

– Когнитивные техники Хранителей не могут быть полностью усвоены через обычное обучение, – объяснил Каспар. – Они требуют прямого опыта измененных состояний сознания, который достигается через специальные нейронные интерфейсы или, на более продвинутых стадиях, через естественные трансформации мозга, вызванные самими практиками.

Это звучало одновременно захватывающе и тревожно. С одной стороны, возможность изучить когнитивные техники древней продвинутой цивилизации была беспрецедентной научной возможностью. С другой – риски, связанные с непосредственным изменением структуры сознания, были неизвестны и потенциально опасны.

– Мы тщательно изучим эту информацию, прежде чем предпринимать какие-либо практические шаги, – сказал Немов. – Спасибо, Каспар. У нас есть еще один вопрос: были ли среди изученных цивилизаций примеры успешного преодоления критического порога, кроме самих Хранителей?

– Нет, – ответил Каспар. – Из сорока семи документированных цивилизаций только Хранители осуществили успешный Переход. Все остальные либо прекратили существование до достижения критического порога из-за различных катастроф, либо подверглись терминации при попытке его преодоления.

Это была обескураживающая статистика, но Немов не был склонен сдаваться перед математически неблагоприятными шансами.

– Спасибо за предоставленную информацию, Каспар, – сказал он. – Мы продолжим наше исследование.

Когда голографическое изображение искусственного интеллекта исчезло, Немов, Чжан и Кхан некоторое время стояли молча, обдумывая полученные данные.

– Впечатляющая информация, – наконец произнес Кхан. – И тревожная. Если я правильно понимаю, мы сталкиваемся с проблемой фундаментальных ограничений человеческого восприятия и мышления, которые могут сделать невозможным безопасный переход к более высоким формам сознания.

– Но также мы получили намек на возможное решение, – отметила Чжан. – Если когнитивные техники Хранителей действительно могут быть адаптированы для человеческого разума, это открывает путь, которого не имели эриданцы и другие цивилизации.

Немов задумчиво изучал сохраненные данные о когнитивных практиках:

– Вопрос в том, сможем ли мы достаточно быстро понять и интегрировать эти техники. Если критический порог действительно находится в пределах ста лет, у нас очень ограниченное время.

– И ещё более важный вопрос: должны ли мы это делать? – добавил Кхан. – Трансформация самих основ человеческого сознания – это не просто научный эксперимент. Это изменение самой сущности того, что значит быть человеком. Философские, этические и, возможно, духовные импликации огромны.

Немов понимал озабоченность своего бывшего наставника. Действительно, решение о такой фундаментальной трансформации не могло быть принято легкомысленно или на основе чисто прагматических соображений выживания.

– Возможно, нам нужно взглянуть на это с другой стороны, – предложила Чжан. – Не как на попытку избежать неизбежного конца, а как на естественный следующий шаг эволюции. Если квантовое сознание представляет собой более глубокое, более фундаментальное понимание реальности, то стремление к нему может быть не просто тактикой выживания, а исполнением нашего потенциала как разумного вида.

Эта мысль резонировала с Немовым. На протяжении всей истории человечества расширение границ познания и восприятия было движущей силой прогресса. От первых примитивных орудий до квантовой механики и межзвездных путешествий – каждый шаг приближал людей к более глубокому пониманию Вселенной и своего места в ней.

– Я согласен, – сказал он. – Но мы должны действовать осторожно. История эриданцев показывает, что даже благие намерения и продвинутые технологии не гарантируют успеха.

Их разговор прервал вошедший в зал лейтенант связи:

– Доктор Немов, коммандер Вонг запрашивает ваше присутствие на срочном совещании в командном центре. Всех руководителей групп.

Немов кивнул:

– Спасибо, лейтенант. Мы сейчас будем.

Когда офицер удалился, Немов повернулся к своим коллегам:

– Я должен идти. Доктор Чжан, продолжите анализ данных об Эридани. Профессор Кхан, ваша экспертиза в ксенолингвистике будет бесценна для расшифровки когнитивных техник Хранителей. Я вернусь, как только смогу.

По пути в командный центр Немов пытался упорядочить свои мысли. За последние дни они получили огромный объем информации, которая полностью меняла их понимание не только внеземных цивилизаций, но и потенциального будущего человечества. Если данные Библиотеки верны, человеческая цивилизация приближалась к критической точке своего развития, после которой существовало лишь два пути: самоуничтожение или трансформация в нечто, что сейчас они едва могли понять.

Командный центр гудел от активности. Все руководители исследовательских групп уже собрались вокруг главного голографического стола, за которым стоял Вонг с напряженным выражением лица.

– А, доктор Немов, – сказал он, когда Немов вошел. – Теперь мы можем начать. У нас возникла ситуация, требующая немедленного внимания.

Вонг активировал голографический дисплей, показывающий серию кораблей, приближающихся к Библиотеке.

– Четыре часа назад наши сенсоры зафиксировали прибытие дополнительных кораблей из внутренней Солнечной системы. Три исследовательских судна, представляющих различные научные консорциумы и правительственные организации. Они запрашивают разрешение на стыковку и участие в исследовании.

По залу пробежал шепот. Это было неожиданно и потенциально проблематично. До сих пор исследование Библиотеки было относительно закрытым процессом, контролируемым Комиссией по внеземным исследованиям под руководством Вонга. Прибытие других групп могло нарушить этот контроль и создать конфликты интересов.

– Какова официальная позиция Комиссии? – спросил Ковач.

– Комиссия… разделена, – ответил Вонг. – Некоторые члены считают, что мы должны приветствовать международное сотрудничество в исследовании столь значительного открытия. Другие обеспокоены тем, что преждевременное расширение круга участников может привести к утечке потенциально опасной информации или даже к конфликтам за контроль над Библиотекой.

– А ваша позиция, коммандер? – прямо спросил Немов.

Вонг задумчиво посмотрел на него:

– Я считаю, что нам необходим контролируемый процесс интеграции новых участников. Полное блокирование доступа политически невозможно и научно необоснованно. Но мы должны установить четкие протоколы относительно того, кто и к какой информации получает доступ.

Немов заметил, что Вонг не упомянул наиболее важную часть их открытий – информацию о критическом пороге и возможном конце человеческой цивилизации.

– Вы предлагаете ограничить доступ к данным о сорока семи цивилизациях и критическом пороге? – уточнил он.

– На данном этапе – да, – подтвердил Вонг. – Эта информация слишком важна и потенциально дестабилизирующа, чтобы распространять её без тщательной подготовки. Мы должны сначала убедиться, что полностью понимаем импликации и возможные пути решения проблемы.

Это была разумная позиция с точки зрения предотвращения паники, но Немов не мог избавиться от ощущения, что здесь присутствовал элемент контроля информации, который его беспокоил.

– Коммандер, – сказал он, – я понимаю необходимость осторожности. Но разве не было бы более продуктивно привлечь лучшие умы человечества к решению этой проблемы? Чем больше экспертов из различных областей будут работать над пониманием критического порога и поиском способов его преодоления, тем выше наши шансы на успех.

Вонг выглядел не полностью убежденным:

– В идеале – да. Но мы должны учитывать не только научные, но и социальные, политические и психологические факторы. Представьте реакцию мирового сообщества на новость о том, что человеческая цивилизация с вероятностью более 95% прекратит существование в течение следующего столетия. Это может вызвать массовую панику, социальные потрясения, даже коллапс существующих структур управления.

– Не обязательно, – возразил Немов. – Люди более адаптивны, чем мы часто предполагаем. История показывает, что перед лицом экзистенциальных угроз человечество способно объединяться и находить неожиданные решения.

Дискуссия разгорелась, с аргументами с обеих сторон. Некоторые поддерживали подход Вонга, основанный на осторожности и контроле. Другие склонялись к позиции Немова о большей открытости и сотрудничестве. В конце концов, Вонг поднял руку, призывая к тишине:

– Я ценю все высказанные мнения. Предлагаю компромиссное решение: мы разработаем многоуровневую систему доступа к информации. Новые исследователи получат полный доступ к данным о структуре и технологиях Библиотеки, но информация о сорока семи цивилизациях и критическом пороге будет предоставляться постепенно, после соответствующей проверки и подготовки.

Это был разумный компромисс, и большинство присутствующих согласилось с ним. Вонг продолжил:

– Теперь второй важный вопрос. Мы получили сообщение с Земли. Совет Солнечной Федерации созывает экстренное заседание для обсуждения открытия Библиотеки и его потенциальных последствий. Они запрашивают присутствие ключевых членов нашей экспедиции для предоставления информации из первых рук.

Немов почувствовал напряжение в комнате. Политические аспекты исследования начинали выходить на первый план.

– Кто должен присутствовать? – спросил Ковач.

– Я, как руководитель экспедиции, – ответил Вонг. – А также доктор Немов, как первооткрыватель Библиотеки, и доктор Хасан, как ведущий эксперт по данным о других цивилизациях. Мы должны отбыть на Землю в течение 48 часов.

Немов нахмурился. Отсутствие на Библиотеке в такой критический момент исследования казалось ему неразумным.

– Коммандер, я бы предпочел остаться здесь и продолжить работу, – сказал он. – Особенно сейчас, когда мы начали изучать когнитивные техники Хранителей. Моё присутствие на политическом собрании вряд ли принесет больше пользы, чем продолжение исследования.

Вонг покачал головой:

– Я понимаю ваше нежелание, доктор Немов. Но ваше присутствие на Совете необходимо. Вы не только первооткрыватель Библиотеки, но и наиболее авторитетный специалист по теоретическим моделям эволюции технологических цивилизаций. Ваши объяснения будут иметь критическое значение для правильного понимания ситуации мировыми лидерами.

Немов понимал, что спорить бесполезно. Вонг уже принял решение, и оно, вероятно, было поддержано высшими инстанциями.

– Очень хорошо, коммандер, – сказал он. – Но я хотел бы иметь достаточно времени для передачи всех текущих исследований профессору Кхану и доктору Чжан, чтобы работа могла продолжаться в моё отсутствие.