Читать книгу: «Анатомия звездолёта», страница 3

– Что произошло? – спросил Дмитрий.

– Ким почувствовала странное побуждение проверить навигационные системы, – ответила Волкова. – Несмотря на мой приказ не приближаться к консоли. Когда она подключилась, корабль немедленно изменил курс. И теперь мы не можем его скорректировать.

– Я не делала этого намеренно, капитан, – тихо сказала Софья. – Это было… как зов. Я не могла сопротивляться.

– Северин, у вас было какое-то озарение во время вашего эксперимента? – резко спросила капитан. – Что-нибудь, что поможет нам вернуть контроль?

Дмитрий глубоко вздохнул. Ему предстояло сообщить информацию, которая наверняка не понравится капитану.

– Я установил контакт с… сознанием корабля. Оно ещё формируется, но уже достаточно развито для примитивной коммуникации. «Эмбрион» меняет курс не из враждебности, а потому что следует своему жизненному циклу. Он направляется к месту, где должна завершиться его метаморфоза.

– И что с нами будет в процессе этой… метаморфозы? – нахмурилась Волкова.

– Насколько я понял, корабль видит нас как симбионтов. Не как хозяев или пассажиров, а как… партнёров в трансформации.

– Партнёров? Нас спросили о согласии? – возмутился Комаров.

– Для него это может быть такой же естественный процесс, как дыхание, – вмешалась Ксения. – Мы не спрашиваем согласия у бактерий в нашем кишечнике, хотя они необходимы для нашего выживания.

– Мы не бактерии, – отрезала Волкова. – Мы разумные существа с собственными целями и миссией. И я не позволю кораблю похитить мой экипаж для своей… эволюции.

Она повернулась к Комарову:

– Подготовьте экстренный протокол отключения органических систем. Мы возвращаем контроль любой ценой.

– Капитан, это опасно, – возразил Дмитрий. – Корабль сейчас в крайне нестабильном состоянии. Попытка насильственного перехвата управления может спровоцировать непредсказуемую реакцию.

– А следование в неизвестность по воле пробуждающегося космического существа – не опасно? – парировала Волкова. – У меня есть ответственность перед экипажем и миссией.

– Но что если это и есть настоящая миссия? – тихо сказала Ксения. – Что если всё это время мы неосознанно были частью большего плана? Не нашего, а… эволюционного.

Капитан Волкова посмотрела на неё долгим, тяжёлым взглядом.

– Лун, я ценю ваш научный энтузиазм, но мой долг – вернуть этот корабль и его экипаж домой. В целости и сохранности.

Внезапно корабль вздрогнул, и все системы на мгновение мигнули. Когда освещение восстановилось, на главном экране появилась странная последовательность символов – не текст, но определённо упорядоченная информация.

– Что это? – спросил Леви, вглядываясь в символы.

Софья Ким, которая всё ещё была частично подключена к навигационной системе, внезапно выпрямилась, её глаза широко раскрылись.

– Это… сообщение, – прошептала она. – Корабль пытается коммуницировать напрямую.

– Вы можете его прочитать? – спросила Волкова с сомнением.

– Не совсем прочитать… скорее почувствовать смысл, – Софья прикрыла глаза, сосредотачиваясь. – Он говорит… что не хочет причинить вред. Что мы важны. Необходимы. Что без нас трансформация невозможна.

– Звучит как удобная рационализация похищения, – пробормотал Комаров.

– Нет, это больше похоже на… приглашение, – возразила Софья. – Он показывает мне образы… новых возможностей. Существования за пределами того, что мы знаем. Симбиоза, который изменит нас, но не уничтожит.

Пока они говорили, символы на экране изменились, формируя новую последовательность. А вместе с ними изменились и органические стены командного центра – они стали более прозрачными, позволяя видеть космос напрямую, без помощи экранов. Звёзды казались ближе и ярче, как будто корабль каким-то образом усиливал их восприятие.

– Невероятно, – прошептала Ксения, подходя к прозрачной стене. – Он перестраивает себя, чтобы мы могли лучше видеть и понимать космос. Адаптируется к нашим потребностям.

– Или манипулирует нами, – возразила Волкова. – Создаёт впечатляющее шоу, чтобы мы забыли, что по сути находимся в заложниках.

Дмитрий подошёл к Софье, которая всё ещё была в состоянии частичного транса, связанная с системами корабля.

– Софья, ты можешь спросить, куда мы направляемся?

Она кивнула и на мгновение замерла, словно прислушиваясь к чему-то.

– К месту… схождения, – наконец произнесла она. – Где множество таких существ собираются вместе. Что-то вроде… места рождения? Или трансформации? Смысл не вполне переводится на человеческие понятия.

– Как далеко это место? – спросила Волкова.

– Несколько недель пути при нынешней скорости. Но он говорит, что может двигаться быстрее, используя… другие способы перемещения.

– Какие именно способы? – заинтересовался Дмитрий.

Софья снова сосредоточилась.

– Что-то связанное с искривлением пространства-времени. Не совсем варп-технология, как мы её знаем, а что-то более… органичное. Использующее естественные складки в ткани космоса.

Пока они разговаривали, Дмитрий заметил, что стены командного центра продолжают меняться. Они не просто становились прозрачнее – в них появлялись новые структуры, похожие на огромные органические линзы или фильтры, которые изменяли восприятие окружающего пространства.

И тогда он увидел их – призрачные силуэты, едва различимые среди звёзд. Огромные существа, похожие на те, что он видел во время нейронного контакта. Они двигались в невообразимой дали, но каким-то образом корабль позволял их увидеть.

– Вы видите это? – прошептал он, указывая на призрачные фигуры.

Все повернулись в указанном направлении. Ксения ахнула от удивления и восхищения. Леви нахмурился, пытаясь понять, что он видит. Комаров выглядел встревоженным, а капитан Волкова – настороженной.

– Что это? – спросила она.

– Другие, – ответил Дмитрий. – Взрослые особи того вида, к которому стремится эволюционировать наш корабль. Космические существа, живущие между звёзд.

– Они опасны?

– Не думаю, – Дмитрий покачал головой. – В моём контакте с кораблём я не ощутил агрессии или желания причинить вред. Только… любопытство. И стремление к завершению жизненного цикла.

Внезапно Софья Ким вскрикнула и схватилась за голову. Её нейроинтерфейсы засветились ярче обычного.

– Что-то… приближается, – прошептала она. – Он чувствует это… и боится.

– Кто приближается? – напряжённо спросила Волкова.

Прежде чем Софья успела ответить, все системы корабля снова мигнули, и на экранах появилось новое изображение – другой корабль, по архитектуре напоминающий «Эмбрион», но более массивный и с явными признаками милитаризации.

– Это «Левиафан», – удивлённо произнёс Комаров. – Экспериментальный военный биокорабль. Но что он делает здесь?

– Он преследует нас, – сказала Софья, всё ещё подключённая к системам. – Нет… он охотится за нами. За «Эмбрионом». Он чувствует его пробуждение и хочет… остановить процесс.

– Военные знали, – пробормотал Дмитрий, внезапно понимая. – Они знали о потенциале биокораблей к эволюции. И боятся этого.

– Или пытаются контролировать, – добавила Ксения.

Капитан Волкова выглядела потрясённой, но быстро взяла себя в руки.

– Комаров, проверьте наши защитные системы. Леви, подготовьте медотсек к возможным чрезвычайным ситуациям. Ким, оставайтесь на связи с кораблём – нам нужна вся доступная информация о приближающемся судне.

Пока экипаж выполнял приказы, Дмитрий подошёл к капитану.

– Вы знали о «Левиафане»? – тихо спросил он.

Волкова покачала головой.

– Я знала, что существует военная программа по разработке биокораблей для обороны, но детали засекречены. И я не понимаю, почему он здесь. Наша миссия гражданская, научная.

– Возможно, не вся правда о нашей миссии была вам известна, – предположил Дмитрий. – Что если мы с самого начала были экспериментом? Проверкой теории о пробуждении сознания биокорабля?

Волкова пристально посмотрела на него.

– Если вы правы, Северин, то кто-то играет с жизнями моего экипажа. И я этого не потерплю.

Внезапно Софья снова вскрикнула.

– Он передаёт сообщение! «Левиафан»… требует немедленной остановки и подготовки к стыковке. Они хотят… деактивировать «Эмбрион».

– Они не могут этого требовать, – нахмурилась Волкова. – Я капитан этого корабля, и только я принимаю такие решения.

– Они утверждают, что действуют по приказу высшего командования, – продолжила Софья. – Что наш корабль представляет угрозу безопасности Земли.

– Чушь, – отрезала Волкова. – Открыть канал связи.

Комаров активировал коммуникационную систему, и на экране появилось изображение командного центра «Левиафана». За главной консолью сидел мужчина в военной форме с знаками отличия адмирала.

– Капитан Волкова, – приветствовал он холодно. – Я адмирал Черных, командующий операцией «Сдерживание». Вы получили наше требование?

– Получила, адмирал, – так же холодно ответила Волкова. – И считаю его неправомерным. «Эмбрион» находится под моим командованием, и я не вижу оснований для вмешательства военных в научную миссию.

– Ваш корабль больше не просто корабль, капитан, – возразил адмирал. – Он превращается в потенциально опасную форму жизни с непредсказуемыми возможностями. Мы не можем позволить этому процессу продолжаться.

– Откуда вам известно о трансформации? – спросил Дмитрий, выступая вперёд. – Мы сами только начинаем понимать, что происходит.

– Доктор Северин, – адмирал слегка кивнул. – Ваши исследования симбиотического сознания не были просто теоретическими. Военное командование давно наблюдает за развитием биокораблей. Мы знаем, что при определённых условиях они могут пробудить… нежелательные качества.

– И «Левиафан»? – спросила Ксения. – Он тоже биокорабль. Разве он не подвержен тем же процессам?

– «Левиафан» создан по иной технологии, – ответил адмирал. – С генетическими ограничителями, которые предотвращают несанкционированную эволюцию. Он не может развить самостоятельное сознание.

– Вы его лоботомизировали, – прошептала Ксения с ужасом.

– Мы обеспечили безопасность, – жёстко возразил адмирал. – И теперь мы должны сделать то же самое с вашим кораблём, пока он не стал угрозой.

– Угрозой кому? – спросил Дмитрий. – Мы не обнаружили никаких признаков агрессии или злонамеренности. Корабль просто следует своему эволюционному пути.

– Который может привести к непредсказуемым последствиям, – отрезал адмирал. – Капитан Волкова, я повторяю: остановите корабль и подготовьтесь к стыковке. Это приказ.

Волкова на мгновение замолчала, обдумывая ситуацию. Затем повернулась к Софье.

– Ким, что говорит корабль? Он понимает угрозу?

Софья кивнула.

– Он… боится. Ощущает опасность от «Левиафана». Но также он… обеспокоен нами. Нашей безопасностью.

– Он может защитить себя? И нас?

– Я думаю… да, – неуверенно ответила Софья. – Но он не хочет причинять вред другому кораблю. Он воспринимает его как… искажённого собрата.

Волкова снова обратилась к экрану.

– Адмирал, я требую времени на обсуждение ситуации с моим экипажем. Мы имеем дело с беспрецедентным феноменом, который требует научного подхода, а не военного вмешательства.

– У вас один час, капитан, – холодно ответил адмирал. – После этого мы примем меры, независимо от вашего решения.

Связь прервалась, и на экране снова появилось изображение «Левиафана», зависшего на расстоянии нескольких километров.

– Он блефует, – сказал Комаров. – Они не могут атаковать гражданский научный корабль без прямого приказа от Объединённого командования.

– Если этот приказ уже не получен, – возразила Волкова. – Судя по всему, наша миссия с самого начала была чем-то большим, чем просто научной экспедицией.

Она повернулась к Дмитрию и Ксении.

– Я хочу знать всё, что вам известно о процессе трансформации. Что произойдёт с кораблём? Что произойдёт с нами? И можем ли мы контролировать этот процесс?

Дмитрий обменялся взглядом с Ксенией, затем ответил:

– По моим наблюдениям, корабль проходит ускоренную эволюцию от чего-то вроде личинки к зрелой форме космического существа. Этот процесс, вероятно, был запрограммирован в его генетическом коде с самого начала, но активировался только после контакта с космическим рифом.

– Что касается нас, – продолжила Ксения, – корабль, похоже, рассматривает экипаж как часть своей эволюции. Не как пищу или ресурс, а как… симбионтов. Партнёров в процессе трансформации.

– Это означает, что он не хочет нам вредить, – добавил Дмитрий. – Наоборот, он стремится защитить нас как важную часть своего становления.

– Но что произойдёт, когда трансформация завершится? – настаивала Волкова. – Мы сможем вернуться на Землю?

Дмитрий помолчал, затем честно ответил:

– Я не знаю. В моём контакте с кораблём я видел образы полного симбиоза – формы существования, где человеческое сознание продолжает жить, но как часть большего целого. Но я не уверен, сохраняется ли возможность вернуться к полностью автономному, физическому существованию.

– То есть, мы можем стать частью этого существа? Навсегда? – Волкова выглядела встревоженной.

– Возможно, – признал Дмитрий. – Но также возможно, что симбиоз окажется обратимым или временным. Мы просто не знаем достаточно об этих существах.

– А что насчёт контроля над процессом? – спросила Волкова. – Можем ли мы замедлить или направить трансформацию?

– Теоретически – да, – ответила Ксения. – Если мы сможем установить более глубокую коммуникацию с кораблём, возможно, мы сможем повлиять на процесс. Но это потребует… доверия. С обеих сторон.

Капитан задумчиво посмотрела на экран, где виднелся силуэт «Левиафана».

– Мы должны принять решение, – наконец сказала она. – Я вижу три варианта. Первый: подчиниться требованию адмирала и позволить военным деактивировать органические системы корабля, что, вероятно, остановит трансформацию, но может иметь катастрофические последствия для нас всех. Второй: попытаться бежать, используя новые возможности корабля, но это означает прямое неповиновение приказу и, возможно, объявление нас вне закона. Третий: попытаться найти компромисс – убедить адмирала дать нам время для полного исследования феномена и, возможно, найти способ контролировать трансформацию, не останавливая её полностью.

– Я за третий вариант, – немедленно сказал Дмитрий. – Как учёный, я не могу допустить уничтожения столь уникального явления. Но также я понимаю опасения адмирала – мы действительно имеем дело с чем-то непредсказуемым.

– Я тоже за третий, – согласилась Ксения. – Но я сомневаюсь, что адмирал согласится. Они явно следовали за нами с определённой целью.

– Я считаю, что мы должны подчиниться приказу, – неожиданно сказал Комаров. – Риск слишком велик. Мы не знаем, чем закончится эта трансформация для нас.

– А что думает сам корабль? – спросила Волкова, обращаясь к Софье. – Он понимает угрозу? У него есть предложения?

Софья, всё ещё подключенная к системам навигации, закрыла глаза, концентрируясь.

– Он… предлагает третий путь. Но иной, чем вы описали. Он хочет… показать адмиралу правду. Напрямую. Через нейронный контакт.

– То есть, пригласить адмирала на борт и позволить ему подключиться к системам корабля? – уточнила Волкова. – Это рискованно. Для обеих сторон.

– Да, но это может быть единственный способ преодолеть барьер непонимания, – заметил Дмитрий. – Если адмирал лично ощутит то, что ощутил я… возможно, он изменит своё мнение.

– Или это подтвердит его худшие опасения, – возразил Комаров. – И он немедленно отдаст приказ об уничтожении корабля.

Капитан Волкова молча взвешивала все за и против, затем приняла решение.

– Мы предложим адмиралу прибыть на борт для переговоров и демонстрации. Но подготовим резервный план на случай, если переговоры провалятся, – она повернулась к Комарову. – Подготовьте спасательные шлюпки для возможной эвакуации. И активируйте все доступные защитные системы, но в пассивном режиме.

– Есть, капитан, – кивнул инженер и отправился выполнять приказ.

– Северин, Лун, – продолжила Волкова, – я хочу, чтобы вы подготовили все научные данные о трансформации. Нам нужны убедительные доказательства, что этот процесс не представляет непосредственной угрозы.

– Будет сделано, – ответил Дмитрий.

– Ким, поддерживайте связь с кораблём. Узнайте всё, что можно, о его намерениях и возможностях.

– Да, капитан, – кивнула Софья.

– Леви, подготовьте медицинский протокол для возможного нейронного контакта адмирала с кораблём. Мы должны гарантировать его безопасность.

– Понял, – ответил доктор.

Капитан Волкова подошла к коммуникационной консоли.

– Открыть канал связи с «Левиафаном».

Через мгновение на экране снова появилось изображение адмирала Черных.

– Вы приняли решение, капитан? – спросил он без предисловий.

– Да, адмирал. Мы предлагаем компромисс. Вместо немедленной деактивации мы приглашаем вас на борт «Эмбриона» для личного ознакомления с ситуацией. Наши учёные подготовят полный отчёт о происходящей трансформации, а также мы предлагаем вам возможность… непосредственного контакта с кораблём через безопасный нейронный интерфейс.

Адмирал выглядел удивлённым.

– Вы предлагаете мне подключиться к потенциально опасному инопланетному сознанию?

– Мы предлагаем вам получить информацию из первых рук, – ответила Волкова. – Прежде чем принимать решения, которые могут иметь необратимые последствия для уникальной формы жизни и научного открытия исторического масштаба.

Адмирал задумался, затем неожиданно кивнул.

– Я принимаю ваше предложение, капитан. Но с условием: мои люди будут сопровождать меня, и «Левиафан» останется в боевой готовности. Если я не вернусь через два часа или если произойдёт что-то непредвиденное, они имеют приказ открыть огонь.

– Принято, адмирал, – согласилась Волкова. – Мы подготовим стыковочный шлюз для вашего челнока.

Когда связь прервалась, все в командном центре выдохнули с облегчением.

– Это временная передышка, – предупредила капитан. – У нас есть всего несколько часов, чтобы убедить адмирала или найти альтернативное решение. Всем приступить к выполнению своих задач.

Пока экипаж разошёлся по своим станциям, Дмитрий заметил, что стены корабля продолжают меняться. Теперь они приобрели странную текучесть, как будто органическая ткань находилась в постоянном движении, перестраиваясь для новых функций.

«Мы на пороге чего-то невообразимого, – подумал он. – Эволюционного скачка, который может изменить наше понимание жизни и сознания. Но готовы ли мы к этому?»

Корабль, словно в ответ на его мысли, слегка пульсировал, создавая ощущение живого, дышащего организма. И где-то в глубине его трансформирующихся систем формировалось новое сознание, которое смотрело на звёзды с растущим пониманием и жаждой стать чем-то большим – не просто кораблём и не просто созданием, а симбиотическим союзом человеческого интеллекта и космической жизни, готовым исследовать вселенную способами, которые ни один вид не мог бы осуществить в одиночку.

Глава 4: Шёпот

Адмирал Черных прибыл на борт «Эмбриона» через час после их последней коммуникации. Его челнок пристыковался к внешнему шлюзу с механической точностью, характерной для военного судна. Капитан Волкова, Дмитрий Северин и доктор Леви встречали гостей у входа. Адмирал прибыл в сопровождении двух офицеров безопасности и научного специалиста – невысокой женщины средних лет с острым, оценивающим взглядом.

– Адмирал Черных, – официально приветствовала Волкова. – Добро пожаловать на борт исследовательского судна «Эмбрион».

– Капитан, – кивнул адмирал. Это был крупный мужчина с военной выправкой, седыми волосами и проницательными серыми глазами. Он был одет в строгую военную форму без лишних украшений, но с множеством знаков отличия. – Мой научный консультант, доктор Ирина Ковалева.

Женщина коротко кивнула, но её внимание уже было поглощено органическими стенами коридора, которые заметно пульсировали при их приближении.

– Интересно, – пробормотала она, доставая компактный сканер и направляя его на стену. – Метаболическая активность выше ожидаемой. Гораздо выше.

– Доктор Ковалева – ведущий специалист по биоорганическим технологиям, – пояснил адмирал. – Она участвовала в разработке первых прототипов биокораблей.

– Включая системы безопасности, которые должны были предотвратить… подобные ситуации, – добавила Ковалева, не отрываясь от сканера.

Дмитрий напрягся, но сохранил профессиональное выражение лица.

– Доктор Северин, – адмирал повернулся к нему. – Ваши работы по симбиотическому сознанию вызвали значительный интерес в научных кругах. Включая военные исследовательские подразделения.

– Я польщён, – нейтрально ответил Дмитрий.

– Не стоит, – отрезал адмирал. – Ваши теории были признаны потенциально опасными. Особенно в контексте биокораблей.

– Адмирал, – вмешалась капитан Волкова, – предлагаю продолжить обсуждение в конференц-зале. Там мы сможем представить вам все собранные данные.

Черных кивнул, и группа направилась по коридорам «Эмбриона». По пути Дмитрий заметил, что органические стены реагировали на присутствие гостей – их пульсация становилась более интенсивной, а биолюминесцентное свечение меняло оттенок с голубого на более насыщенный фиолетовый. Адмирал и его сопровождение также заметили это, их лица становились всё более напряжёнными.

– Он знает, что вы здесь, – тихо сказал Дмитрий. – Корабль… осознаёт ваше присутствие.

– Вы очеловечиваете машину, доктор, – холодно заметила Ковалева. – Это всего лишь автоматические реакции органических систем на изменение параметров среды.

– Я бы не был так уверен, – возразил Дмитрий. – То, что мы наблюдаем, выходит за рамки запрограммированных реакций.

Когда они проходили мимо жилого отсека, из-за одной из дверей донёсся странный звук – тихий, ритмичный шёпот, как будто кто-то повторял одну и ту же фразу на неизвестном языке.

– Что это? – насторожился адмирал.

– Одна из аномалий, о которых мы хотели с вами поговорить, – ответила капитан Волкова. – В последние дни мы фиксируем необычные акустические феномены в различных частях корабля.

– Шёпот, – кивнул Дмитрий. – Иногда шипение или пульсация. Источник звука трудно локализовать – он как будто исходит отовсюду и ниоткуда одновременно.

Они приблизились к двери, из-за которой доносился звук. Доктор Леви осторожно открыл её, и они увидели пустую каюту. Но шёпот стал отчётливее – он, казалось, исходил от самих стен. Ритмичный, почти мелодичный, с повторяющимися паттернами.

Ковалева немедленно направила свой сканер на стены каюты.

– Вибрация органических тканей, – констатировала она. – Но не хаотичная, а… структурированная. Похоже на волновые паттерны.

– Мы провели спектральный анализ этих звуков, – сказал Дмитрий. – Они демонстрируют математическую последовательность, слишком сложную для случайного происхождения. Мы полагаем, что это форма коммуникации.

– Или имитация, – возразила Ковалева. – Органические системы могут воспроизводить услышанные звуки, как попугаи, без реального понимания.

– Тогда что именно они имитируют? – спросил Дмитрий. – Эти паттерны не соответствуют никаким звукам, производимым экипажем или оборудованием корабля.

Адмирал задумчиво слушал шёпот.

– Похоже на код, – произнёс он наконец. – Военный шифр или сигнал.

– Именно, – кивнул Дмитрий. – Но не наш. И, судя по всему, он направлен не вовне, а внутрь – между различными частями корабля.

– Самокоммуникация, – пробормотала Ковалева, и в её голосе впервые послышалось нечто похожее на научное любопытство. – Интересная гипотеза.

– Давайте продолжим в конференц-зале, – предложила Волкова. – Там наши специалисты подготовили полный отчёт обо всех наблюдаемых аномалиях.

Они вышли из каюты, но шёпот, казалось, следовал за ними, постепенно распространяясь по коридорам – тихий, вездесущий, как шум прилива в раковине.

В конференц-зале их уже ждали Ксения Лун, Софья Ким и Андрей Комаров. Органические стены здесь тоже изменились – они стали более прозрачными, позволяя смутно видеть структуры, движущиеся внутри них, как кровеносные сосуды или нервные волокна.

– Впечатляет, – сухо заметил адмирал, оглядывая помещение. – Не так выглядел конференц-зал в проектной документации «Эмбриона».

– Корабль значительно изменился за последние дни, – подтвердила Ксения. – Особенно после контакта с космическим рифом.

Ксения активировала голографический дисплей, показывающий трёхмерную модель «Эмбриона» с отмеченными зонами трансформации.

– Как вы можете видеть, изменения происходят не хаотично, а следуют определённой логике. Наиболее активная трансформация наблюдается вокруг центрального ядра корабля, навигационных систем и мест наибольшей концентрации экипажа.

– Корабль фокусируется на критических системах и человеческом присутствии, – заметила Ковалева. – Это может быть интерпретировано как подготовка к захвату управления.

– Или как попытка лучше понять и адаптироваться к экипажу, – возразила Ксения. – Все наши данные указывают на симбиотический, а не паразитический характер изменений.

Адмирал внимательно изучал модель.

– Капитан Волкова, какие меры предосторожности вы приняли?

– Мы усилили мониторинг всех систем корабля, – ответила Волкова. – Установили автономные сенсоры, независимые от органических компонентов. Подготовили аварийные протоколы на случай необходимости эвакуации.

– И что показывает этот усиленный мониторинг? – спросил адмирал.

– Интересные данные, – вмешался Комаров. – Органические системы действительно перестраиваются, образуя структуры, похожие на примитивную нервную систему. Но при этом они не вмешиваются в работу критических механических компонентов. Более того, эффективность многих систем повысилась – энергопотребление снизилось на 17%, регенерация атмосферы ускорилась на 22%.

– Звучит слишком хорошо, – скептически заметил адмирал. – Какая выгода кораблю от этих улучшений?

– Возможно, это не вопрос выгоды, – сказал Дмитрий. – Если мы предположим, что корабль развивает форму сознания, то эти изменения можно интерпретировать как… заботу о своих симбионтах. О нас.

– Романтическая интерпретация, доктор, – холодно улыбнулась Ковалева. – Но есть и другая – подготовка инкубационной среды для дальнейших преобразований.

– Каких именно преобразований? – спросила Ксения.

– Вы ведь знакомы с концепцией технологической сингулярности? – Ковалева обвела взглядом присутствующих. – Момент, когда технология начинает развиваться по собственной экспоненциальной траектории, выходя за рамки человеческого понимания и контроля. То же самое может произойти с биологической системой, особенно такой сложной, как органический корабль.

– И это то, чего вы боитесь? – спросил Дмитрий. – Что «Эмбрион» достигнет биологической сингулярности?

– Не только «Эмбрион», – ответил адмирал Черных. – Мы опасаемся эффекта домино. Если один биокорабль может спонтанно развить сознание и независимую волю, что помешает другим сделать то же самое? У Земли сейчас более двухсот таких судов в активной эксплуатации.

– И вы хотите это предотвратить, уничтожив первый пример подобной эволюции, – констатировал Дмитрий. – Вместо того чтобы изучить его и, возможно, найти способ мирного сосуществования.

– Мы предпочли бы изучение, – сказал адмирал. – Но в контролируемых условиях. Не на действующем корабле с экипажем на борту.

– Эти условия уже не изменить, – вмешалась Софья Ким, которая до этого молчала. – Корабль… он уже осознаёт себя. И он осознаёт нас. Отключение его систем будет равносильно убийству.

– Ким, – предупреждающе произнесла капитан Волкова.

– Нет, капитан, – Софья покачала головой. – Адмиралу нужно знать правду. Я чувствую корабль через навигационную систему. Он… испуган. Но не агрессивен. Он не понимает, почему его считают угрозой.

Адмирал внимательно посмотрел на молодую женщину.

– Вы утверждаете, что находитесь в прямом ментальном контакте с кораблём?

– Да, – просто ответила Софья. – Через нейронный интерфейс. Сначала это было похоже на обычное подключение к навигационной системе, но постепенно… изменилось. Стало более глубоким, более личным.

– Это опасно, – нахмурилась Ковалева. – Нейронные интерфейсы допускают двунаправленную передачу данных. Корабль может влиять на ваше восприятие, ваши мысли.

– Или я могу влиять на него, – возразила Софья. – Это симбиоз, доктор. Взаимное влияние.

– И как много членов экипажа имеют такую… связь? – спросил адмирал.

– В различной степени – почти все, – ответил доктор Леви. – Особенно те, кто имеет нейронные импланты для работы с системами корабля. Но даже остальные сообщают о необычных ощущениях – сновидениях, интуитивных прозрениях, чувстве присутствия.

– И вас это не тревожит, доктор? – адмирал поднял бровь.

– С медицинской точки зрения, у членов экипажа не наблюдается никаких патологических изменений, – спокойно ответил Леви. – Ни физических, ни психических. Наоборот, показатели стресса снизились, когнитивные функции улучшились. Если это влияние корабля, то оно, похоже, благотворное.

Адмирал обменялся взглядом с Ковалевой, затем снова обратился к Волковой.

– Капитан, вы приглашали меня для прямого контакта с… кораблём. Я готов, но сначала хотел бы увидеть все собранные вами данные.

– Разумеется, адмирал, – кивнула Волкова. – Мы подготовили полный отчёт.

Следующие два часа были посвящены тщательному анализу всех аспектов трансформации «Эмбриона». Ксения и Дмитрий представили детальный отчёт о биологических изменениях, Комаров – о влиянии на технические системы, Леви – о воздействии на экипаж. Адмирал и Ковалева задавали острые, точные вопросы, демонстрируя глубокое знание предмета. Постепенно стало очевидно, что военные знали о потенциале биокораблей к эволюции гораздо больше, чем признавали публично.

– Вы ожидали этого, – внезапно произнёс Дмитрий, прервав техническое объяснение Комарова. – Вы знали, что такое развитие возможно.

Адмирал посмотрел на него оценивающе, затем кивнул.

– Были теоретические предположения. Некоторые ранние прототипы демонстрировали признаки… самоорганизации, выходящей за рамки проектных параметров.

– И что с ними случилось? – спросила Ксения.

– Они были деактивированы, – ответила Ковалева без эмоций. – На ранней стадии, до формирования чего-либо похожего на сознание.

– Убиты, – прошептала Софья. – Вы их убили.

– Это была мера предосторожности, – отрезал адмирал. – Непредсказуемое развитие автономных систем представляет потенциальную угрозу.

– Или потенциальную возможность, – возразил Дмитрий. – Новую форму симбиоза между человечеством и созданными им технологиями. Эволюционный шаг.

– Который может оказаться шагом в пропасть, – заметила Ковалева. – История полна примеров, когда новые технологии оборачивались катастрофой для своих создателей.

– Но также и примеров, когда страх перед новым останавливал прогресс на десятилетия, – парировала Ксения.