Читать книгу: «Маленькое лыжное шале в Швейцарии», страница 4

Глава 5

Мина даже не заметила, как пролетели два часа путешествия. Люк составил идеальную, по ее представлениям, компанию: веселый, беззаботный, интересный, и хотя он был разговорчивым – что их объединяло, – он также оказался хорошим слушателем. У нее сложилось впечатление, что он запомнил и может повторить все, что она ему рассказала, что, по ее мнению, было редким умением, особенно для такого мужчины, как он. Обычно уверенные в себе, болтливые типы слишком заняты, размышляя над тем, что еще они хотели бы рассказать о себе.

Их беседа текла с легкостью дружеского матча между Федерером и Надалем ³⁰, и, хотя Мина с легкостью заводила друзей, она не могла припомнить, когда в последний раз встречала кого-то, с кем чувствовала себя настолько непринужденно.

Когда проводник объявил, что поезд скоро прибудет в Бриг, где они оба делали пересадку, и Люк вскочил на ноги, подхватывая рюкзак и чемодан, она ощутила настоящий укол разочарования.

– Боюсь, мне нужно поспешить с пересадкой, и я хочу еще успеть забрать лыжи из камеры хранения, так что я тебя люблю и покидаю.

– Счастливого пути. Приятно было познакомиться. – Ее пульс участился от сожаления. Спрашивать его номер телефона было глупо. Двое незнакомцев в поезде.

Мгновение вопрос вертелся у нее на языке, и она чуть было не задала его, но это стало бы своего рода импульсивным поведением, которого она пыталась избегать. Оно не входило в категорию «разобраться в себе».

– Приятно было познакомиться. – Он сделал паузу, его глаза скользнули по ее лицу. – Действительно приятно, Мина. – Он одарил ее еще одной ослепительной кривоватой улыбкой, его взгляд с внезапной застенчивостью опустился на ее губы, он быстро нахмурился и спросил: – Ты веришь в провидение?

Пара бабочек сделала несколько звездных прыжков у нее в животе, и что-то зашипело в груди.

– Не уверена, – медленно отозвалась она, не в силах оторвать взгляд от его танцующих голубых глаз, которые теперь лучились озорством и вызовом.

– Я тоже, но иногда случается – ты просто знаешь. – Он подался вперед, его губы оказались в нескольких дюймах от ее рта. – Если я тебя поцелую, может быть…

Он легко пожал плечами. Она пожала плечами в ответ, ее сердце бешено колотилось в груди.

– Поцелуй на прощание.

Его губы коснулись ее в едва заметном поцелуе, который, казалось, потрескивал от электричества. Пораженная, она подняла взгляд и обнаружила, что его глаза распахнуты так же широко, как и ее, как будто вопрошая: «Неужели это происходит на самом деле?» Затаив дыхание, она серьезным взглядом посмотрела на него снизу вверх, и он снова нахмурился, как будто озадаченный. Поезд начал замедлять ход, и он нахмурился еще сильнее, как будто пытался принять решение. Затем наклонился и обнял ее за талию, притягивая к себе. Снова сделал паузу, как будто ожидал ее разрешения. Когда он снова наклонился к ее рту, она приподнялась на цыпочки ему навстречу. У них не было времени на неторопливое исследование – это был поцелуй, который случается раз в жизни, и они оба восприняли его с радостью. Это было все равно что выйти на солнечный свет: тепло затопило каждую частичку ее тела, и она не хотела прекращения.

Затем Люк оторвался от нее.

– Мне нужно идти. Может быть, когда-нибудь снова встретимся.

С этими словами он бросился по вагону в сторону двери, а она с улыбкой прижала пальцы к губам, собирая вещи.

* * *

Сев в следующий, значительно более заполненный поезд, Мина все еще чувствовала себя сбитой с толку, как будто попала в какой-то штопор. Двое парней напротив, которые, когда она села, оживились, как парочка сурикатов, теперь, вероятно, решили, что она немножко не в себе. По какой-то причине она не могла перестать думать о том поцелуе и продолжала попеременно то мечтательно улыбаться самой себе, то хмуриться и корчить рожицы в припадке унылого самокопания.

Она действительно не знала, что думать. Часть ее пребывала в лагере «слава-богу-я-никогда-его-больше-не-увижу», потому что он был пугающе хорош, но ей не подходил, а другая часть почти горевала, потому что она никогда его больше не увидит, а он так пугающе хорош, но – не для нее. Уместное напоминание о том, зачем она отправилась в это путешествие. Мина вытащила из сумки «Вперед и вверх», открыла книгу и пристроила ее на колене, одарив сердитым взглядом младшего из двух мужчин напротив, который вытянул шею, чтобы прочитать название. Пора сосредоточиться и перестать думать о провидении и удивительных поцелуях.

Она заставила себя прочитать первую страницу. На самом деле это было не в ее стиле, но, с другой стороны, ее стиль – прыгать вперед очертя голову и не думать о последствиях – как раз и привел к данной жизненной ситуации, так что, возможно, ей следует сделать своим уже этот стиль.

«В какой точке своего жизненного пути вы находитесь?

•Жду поезд

• Охочусь за радугой

• Заблудилась в лесу

• На полпути через мост

• Застряла на автостраде».

Ничего из этого не казалось ей ни в малейшей степени привлекательным; на самом деле все пункты казались удручающими. Относилась ли она к одной из этих категорий? Вздохнув, она продолжила чтение. Ханна принципиально не одобряла все эти книги по самопомощи; она всегда говорила, что они написаны мастерами констатации чертовски очевидных вещей. Мина на минуту подумала, что, возможно, сестра права. Но эти книги были написаны экспертами – наверняка они знали, о чем говорили? И разве не стоит быть открытой взглядам других людей на жизнь?

Она перевернула страницу, заставляя себя сосредоточиться.

По-видимому, люди, которые «ждали поезд», знали, чего хотят, но им мешала вера в то, что нужно просто дождаться подходящих обстоятельств, прежде чем они смогут этого достичь. Ну, это не ее случай. Она верила, что нужно просто что-то делать. Если ждать, пока другие примут решение, иногда, как в случае с Дереком и Мириам, можно ждать вечно.

«Охотники за радугой» тоже знали, чего хотят, но были подавлены собственной неуверенностью. Опять же не ее случай. Когда она знала, чего хочет, она шла вперед – хотя, оглядываясь назад, в случае с Саймоном это оказалось огромной ошибкой. Если бы она не поторопилась и не сделала предложение тем вечером, все сложилось бы по-другому? Хотя она не могла винить себя за его роман с Белиндой.

С еще одним вздохом, который был награжден очередным любопытным взглядом сидящего напротив парня, она перевернула страницу. По словам автора, люди, «заблудившиеся в лесу», просто не верили, что то, чего они хотят, достижимо, и поэтому отказались от своих целей. Мина решила, что это звучит немного расплывчато. Определенно не ее случай. Когда она прочитала «на полпути через мост», в ней вспыхнула ответная реакция. Люди на середине моста не были уверены, идти им вперед или назад; они не знали, чего они действительно хотят, но знали, чего не хотят. Вот это, к сожалению, действительно было на нее похоже. Не все время, но сейчас – определенно. Что ж, по крайней мере, она такая не одна.

Ощущая, как ее захлестывает ужасное осознание, она перечитала эти слова. Все верно. События последних нескольких недель привели ее на перепутье, но ни на одной из дорог не оказалось полезных указателей. Она понятия не имела, чего хочет от жизни. На работе, которую она всегда считала нормальной – по общему признанию, ее расстраивали ограничения, но она всегда получала от нее удовольствие. Теперь, благодаря указавшему на это Йену из отдела кадров, выходило, что эта работа – совсем не то, чем она хотела бы заниматься вечно. Ей с довольно удручающей однозначностью подумалось, что она даже не уверена, хочет ли заниматься этой работой до конца месяца. Вслед за этим неприятным осознанием пришло следующее, тоже идеально вставшее на свое место: она не хотела до конца своих дней оставаться в Манчестере.

Не обращая внимания на заинтересованных попутчиков, она недовольно фыркнула. Черт возьми. Если быть честной, она всегда знала, что хочет жить где-нибудь в другом месте, но впервые эта мысль оказалась извлечена из укрытия с пыльной полки, чтобы быть должным образом рассмотренной. Но куда ей уехать? Необходима работа, место для жизни, причины для переезда.

А потом, есть еще и острый вопрос отношений. Она не была создана для одиночества; ей нравилось быть с людьми, и она, конечно, не собиралась навсегда остаться одна, но после Саймона ее уверенность в себе сильно пошатнулась. Она всегда считала себя хорошим партнером. Веселье, хорошая компания, забота. Но Саймон ясно дал понять, что, по его мнению, ее личность и характер вообще не созданы для брака, что быть с ней – утомительная, раздражающая и тяжелая работа, для мужчины это чересчур. Его мнение ее потрясло и напугало.

Она сглотнула, чувствуя себя непривычно подавленной. В ее жизни действительно присутствовал небольшой беспорядок. Но, по крайней мере, если верить книге, она такая не одна. Если она находится в категории «на полпути через мост», значит, где-то есть и другие люди, похожие на нее. Слава богу, она не «застряла на автостраде». Это звучало отвратительно. Очевидно, тот случай, когда знаешь, чего хочешь, но на твоем пути слишком много препятствий. Это свело бы ее с ума. Она предпочла бы стать бульдозером и преодолевать препятствия в лоб. Нет, она определенно «на полпути через мост».

Она коротко произнесла самоуничижительное «Хм», вызвав любопытство и улыбку у мужчины напротив. Встреча в поезде с Люком подвела всему этому итог – идеальный пример того, что значит быть «на полпути через мост». Веселый, сексуальный и непосредственный, каким бы он ни был, он олицетворял все то, чего она хотела в мужчине или отношениях. Гримаса судьбы заключалась в том, что он так походил на нее. У них оказалось так много общего. С ужасной иронией она поняла, что Люк был для нее таким же типом парня, какой она была для Саймона.

* * *

– Ist dieser Platz besetzt? ³¹

Мина взглянула на светловолосую стройную женщину в джинсах и солнечно-желтой куртке-анораке, которая явно только что села в поезд на последней остановке. Быстрый немецкий превосходил ее школьные знания, но женщина так ткнула в пустое место рядом с ней, что не нужно было быть гением, чтобы понять сказанное, и она покачала головой, одарив девушку приветливой улыбкой. Она терпеть не могла тех людей, которые смотрели, набычившись, как будто считали, что никто не должен сидеть рядом с ними.

– Все для вас, – сказала она, указывая на пустое место.

– Отлично, – произнесла молодая женщина, вероятно, примерно ровесница Мины, плюхаясь на сиденье и сразу же переходя на английский с той присущей многим европейцам легкостью, которая всегда заставляла Мину жалеть, что в школе она не учила язык хоть немного усерднее. – Я уж думала, придется стоять. Поезд из Женевы был набит до отказа. – Она порылась в кармане и вытащила упаковку драже. – Хотите?

– С удовольствием. – Мина засунула книгу обратно в сумку и повернулась, чтобы уделить все свое внимание незнакомке. – Я ничего не ела целую вечность, а теперь вы вызвали во мне непреодолимый голод.

Женщина рассмеялась.

– Я тоже. Я купила их в магазине на вокзале.

За драже Мина легко и быстро сблизилась с попутчицей, как часто делала с совершенно незнакомыми людьми. Ханна часто жаловалась, что она готова трепаться с кем угодно, но Мина не считала, что в этом есть что-то плохое. Она всех воспринимала как потенциальных друзей, и что в этом скверного? И снова это принесло свои плоды, поскольку двадцатисемилетняя Ута также направлялась в Рекинген, собираясь остановиться в местном отеле. Она должна была встретиться с группой друзей, которые все вместе работали в банке в Цюрихе.

– Мы можем вместе взять такси, – предложила Мина.

– Они отправляются со станции быстро, так что будь готова быстро спрыгнуть с поезда.

Благодаря совету Уты они резко выскочили из вагона и устремились к стоянке такси, заняв первое место в очереди.

– Вот и добралась! – прокомментировала Мина, снова ощущая прилив возбуждения оттого, что оказалась в новом месте. Ей не терпелось узнать, где она проведет следующие две недели. Амелия предлагала ей взять такси, в своем последнем электронном письме она пространно извинялась за ужасный прием и невыполнение обязанностей крестной матери, но объяснила, что ожидаемое время прибытия Мины совпадает с одним из самых загруженных периодов в лыжном шале.

Сидя с Утой в древнем «Мерседесе» и оглядывая пейзаж и раскинувшуюся на склонах крошечную деревушку, Мина задумалась, действительно ли ей нужно такси.

– Деревня меньше, чем я ожидала, – сказала она Уте.

– Да, но это обманчиво – некоторые дома расположены друг от друга дальше, чем кажется, особенно когда у тебя с собой чемодан, лыжи и лыжные ботинки.

Мина вытянула шею, выглядывая из-за водителя, чтобы рассмотреть как можно больше.

Деревня казалась просто скоплением деревянных строений, раскинувшихся по пологим, более низким склонам долины между возвышающимися по обе стороны горами. В лучах бодрящего зимнего солнца толстый слой снега, покрывавший одинаковые А-образные крыши, блестел и искрился, как россыпь крошечных бриллиантов. Это было совершенно очаровательно, и Мина всплеснула руками и вздохнула от чистого удовольствия, глядя на окружающий ее красивый, как пазл, пейзаж.

– Как красиво!

– Поэтому мы сюда и возвращаемся. Это мое самое любимое место во всей Швейцарии, но никому не говорите, что я вам это сказала. В этом месте было бы прекрасно жить, но здесь не так много работы – во всяком случае, для финансового менеджера. Дома очень исторические – видите, все они сделаны из дерева. Это очень традиционный стиль в Вале.

Мина рассматривала разбросанные по местности большие, темные, крепкие дома. Казалось, что они поставлены наобум, без каких-либо различимых улиц или направления. Она, вероятно, могла бы их сосчитать. Мина сравнила эту сцену с видом из своей квартиры, где дома были расположены так плотно, что невозможно было увидеть, что находится на соседней улице, не говоря уже о другой стороне долины.

Такси проехало мимо нескольких домов, пересекло главную дорогу, где она успела заметить небольшой супермаркет и несколько магазинчиков, и начало плавно подниматься вверх по склону долины.

– Сначала остановимся в твоем отеле. Мой дальше, – сказала Ута.

Когда наконец они подъехали к усеянному балконами четырехэтажному шале, у Мины вырвался тихий вздох удовлетворения. Оно выглядело так, как и должно выглядеть типичное швейцарское шале.

– Некоторые мои друзья останавливаются здесь. Они просто в восторге, – сказала Ута, вглядываясь в вывеску у ступенек. – Я все время собираюсь зайти и проверить это. Может быть, я зайду через пару дней, и мы сможем выпить?

– Да, давай. Ты можешь дать мне несколько советов, чем заняться в этом районе?

– О, это просто. Катайся на лыжах, ходи в походы и снова катайся на лыжах. Может быть, я заскочу в воскресенье вечером с парой парней.

– Чем больше, тем веселее. Увидимся. Итак, сколько я должна за проезд?

Ута махнула рукой.

– Пффф. Купи мне выпить.

Когда такси отъехало и Ута помахала из заднего окна, Мина мгновение постояла, просто наслаждаясь приглушенной тишиной, как будто каждый звук был притуплен и разбавлен. Толстый снежный покров сгладил острые углы зданий и смягчил контуры земли, словно только что выбитое пуховое одеяло. Она не могла привыкнуть к белизне нетронутой поверхности снега. Дома, почти сразу после того, как выпадал снег, все чернело от выхлопных газов городских автомобилей. Здесь все выглядело таким чистым. Вдохнув, она ощутила в воздухе пронзительный запах свежести. В атмосфере царили чистота и свежесть, которых она никогда раньше не встречала. Было ли это похоже на дыхание чистым кислородом? Она задумалась. Мина сделала еще один глубокий вдох, забавляясь клубами пара, которые вырывались у нее изо рта. Путешествие окутало ее, словно кокон, и теперь ей казалось, что ее выбросило в сверкающий драгоценными камнями мир, перенастроивший все ее чувства.

Она повернулась, чтобы посмотреть на здание. Оно было полностью выстроено из дерева, и, каким бы красивым ни казалось, эти огромные массивные балки напомнили ей, что его строили в расчете на погодные условия зимой. Хотя было всего четыре часа, солнце уже скрылось за горами, и ярко-голубое небо по краям потемнело, как промокательная бумага. Она чувствовала, как быстро падает температура, и была благодарна за золотистое сияние, которое освещало каждое окно фасада подобно приветственным маякам.

Подняв чемодан, она осторожно поднялась по очищенным от снега ступенькам и толкнула большую тяжелую дверь. Мина оказалась в небольшом отдельном вестибюле, полном полок и стоек для ботинок и лыж, с подвесными вешалками, которые уже были наполовину заполнены лыжными куртками, и эдаким неопределимым запахом улицы. Пол усеивали лужи и потеки, особенно вокруг коротких низких скамеечек по одну сторону помещения, где люди, очевидно, присаживались, чтобы сбросить мокрые ботинки. Здесь царило затхлое тепло, которое, как она поняла, исходило от труб, проходящих по краю комнаты под стеллажами и вешалками, явно приспособленными для того, чтобы вещи высыхали за ночь. На мгновение она остановилась, чтобы рассмотреть обувь: походные ботинки, большие пластиковые лыжные ботинки и странные незнакомые ботинки, которые выглядели как нечто среднее между кроссовками без застежки и ботильонами. При мысли о том, чтобы выйти на свежий воздух и покататься на лыжах, она ощутила очередной прилив возбуждения.

Мина протиснулась в следующую дверь и вошла в совершенно великолепную светлую и просторную комнату с открытой планировкой, отделанную деревом и увенчанную А-образными потолочными балками. Открытая деревянная рама разделяла стойку регистрации и большую гостиную за ее пределами.

Справа от нее, в центре перегородки, тлели угли в большущем камине из грубо отесанного камня, встроенном в огромный дымоход и открытом с обеих сторон в каждую часть комнаты. По другую сторону, в гостиной, несколько человек спокойно читали или беседовали, расположившись на диванах и в креслах, расставленных вокруг большого квадратного журнального столика перед камином. Атмосфера была изысканной и элегантной, в то же время умудряясь оставаться уютной и гостеприимной. Рядом стояла пара красивых и дорогих на вид, обтянутых папоротниково-зеленым бархатом кресел, которые так и манили в них опуститься. Между ними расположились до блеска отполированный столик с красивыми китайскими вазами и высокий торшер. Напротив, под прямым углом стояли два больших удобных дивана из натурального льна с разбросанными на них стильными подушками из бархата, шелка и шерсти. Пол под ногами был сделан из деревенских широких досок, которые выглядели так, словно им было что рассказать; тут и там разбросаны мягкие шерстяные коврики. Мина сразу поняла, что может войти, сесть и чувствовать себя вместе со всеми как дома.

По эту сторону камина холл выглядел иначе, немного проще: несколько больших мягких потрепанных кожаных диванов каштанового цвета, которые, казалось, вполне заслужили свои боевые шрамы, а кофейный столик представлял собой крупное сооружение в деревенском стиле и изобиловал сучками. Рядом с камином стояла огромная кованая подставка для поленьев, до краев наполненная колотыми дровами, распространявшими в воздухе свой аромат.

Пока она осмысливала увиденное, висящие перед ней часы с кукушкой пришли в движение: кукушка выскочила из своей крошечной дверцы и едва не лишилась головы по милости раскрашенного дровосека, взмахнувшего топором, когда стрелки показали четыре часа. Мина громко рассмеялась от восторга, рассматривая часы с их детальной обработкой и замысловатой резьбой. Они были не слишком велики, но определенно компенсировали это громкостью. Все еще улыбаясь про себя, она обернулась и поняла, что со всех сторон подходят люди, как будто кукушка подала какой-то секретный сигнал, и все начало происходить в идеальной последовательности. Это было похоже на наблюдение за сменой декораций в театре, когда все рассаживались по местам. Гости, которые были поглощены своими книгами, внезапно начали беседовать друг с другом, стало появляться все больше людей, занимающих места в обеих комнатах. Уровень шума взвился до оглушительного гула, а затем в двери в задней части зала ворвалась похожая на старомодную продавщицу сигарет женщина со здоровенным подносом, почти таким же большим, как она сама. За ней следовали две девочки-подростка с подносами поменьше. Когда женщина, на ходу сияя улыбкой, решительно направилась к кофейному столику в элегантной гостиной, гул усилился, и по обеим комнатам прокатилась волна предвкушения.

С оттенком торжества женщина поставила поднос на стол и отступила назад, впитывая благодарные «Мм», наполнившие воздух.

– Сегодня у нас Basler Kirschenbrottorte ³².

Когда она подала плотный, деревенский на вид пирог, наполнивший воздух ароматом вишни и ванили, не хватало только «та-дам». Поверхность пирога была испещрена пятнышками от темно-красных, почти карамелизированных целых вишен. В животе у Мины заурчало в предвкушении. С осторожной, внимательной суетой были расставлены тарелки и кружки, пирог нарезан ломтиками и подан на стол.

Мина с улыбкой наблюдала, как ухаживали за каждым из гостей – всего их, наверное, было человек двенадцать. Подали пирог начавшему было отказываться гостю, покорив его быстрым, нежным упреком; торжественно вручили тарелку еще одному нетерпеливому гостю, который явно знал, что за угощение его ждет, предложили кусочек на вилке молодой леди, которая осмелилась отказаться от порции. Мина так любила за этим наблюдать: люди, собравшиеся вместе за едой. И в центре всего этого – ее крестная, Амелия, с улыбкой до ушей, снующая между гостями и раздающая маленькие тарелочки удовольствия. Вот она подняла взгляд, и ее улыбка стала еще шире. Она передала тарелку и, вытирая руки об испачканный мукой фартук, метнулась к двери.

– Мина, Liebling ³³. Ты приехала, – прогремела она глубоким, звучным голосом, который так не вязался с ее хрупким телосложением. Крестная схватила ее за плечи и крепко расцеловала в обе щеки. Она основательно прижала Мину к себе. – Красивая девушка. Хотя, по-моему, немного бледновата. – Она похлопала Мину по щекам. – Но хороший горный воздух принесет румянец. А теперь иди, иди. Съешь немного пирога. Оставь свои вещи здесь.

Мина обнаружила, что ее втолкнули в соседнее помещение.

– Это Мина – она только что приехала. – Мина помахала людям в комнате, и ей тут же сунули в руки тарелку с кусочком пирога. – Они сами представятся. А мне нужно принести кофе. Ожидается еще больше гостей. После кофе и пирога я отведу тебя в твою комнату. – Амелия взглянула на часы с кукушкой и нахмурилась. – Новые гости опаздывают. Они должны уже быть здесь. Но твой поезд прибыл вовремя.

– Верно. На стоянке такси было очень оживленно.

– Ах да, и одно такси сломалось. – Амелия подошла к окну, и то, что она увидела, явно принесло ей облегчение. – Все в порядке, они только что прибыли.

Мина нашла себе местечко, налила в кружку с подноса черный кофе и уселась на один из диванов.

– Вы только что приехали? – спросил ее ближайший сосед, пожилой мужчина в строгих, утонченных очках без оправы, которые у нее ассоциировались с европейцами и не вполне сочетались с его чрезвычайно кустистыми бровями.

– Да, – ответила Мина, бегло изучая свой кусочек пирога. Ее внимание привлекли необычно выглядящие ингредиенты. Напоминало кусочек каменистой дороги с неопознанными слоями среди вишен. – Выглядит восхитительно.

– Это очень традиционный швейцарский пирог, но никто не готовит его так, как Амелия – вот почему многие возвращаются сюда снова и снова. Знаете, у нее нет отбоя от постояльцев, а ведь она начала заниматься этим только год назад. Думаю, все дело в ежедневном часе Kaffee und Kuchen ³⁴.

– Что, вот в этом? – Мина обвела рукой комнату. Все разговаривали и ели – симфония гармонии, скрепленная воедино пирогом.

– Да, четыре часа. Бесплатный пирог. Единственная цена – это то, что вы должны остаться, съесть его у камина и пообщаться со своими соседями.

– По-моему, звучит очень цивилизованно.

– Некоторые из нас смирились. – Он состроил многострадальную гримасу. – И теперь я обнаружил, что мне стало немного легче общаться с ближними, если это нужно делать всего один раз в день.

Мина рассмеялась.

– Уверена, что для вас это полезно.

– Хм, – пробормотал он, – именно так говорит Амелия.

– И давно вы сюда ходите?

– С тех самых пор, как она открыла это заведение в прошлом году. Я был одним из скептиков. Возглавлял протесты против него.

Мина едва не вздернула бровь – «в самом деле?», но ей не удалось сохранить бесстрастное выражение лица.

– Я знаю. Теперь я дважды в неделю в четыре часа прихожу на пирог.

– Вы здесь живете?

– Нет, я живу в деревне, но у нас есть договор. Я колю для нее дрова, а она кормит меня пирогом раз или два в неделю. В этом – вся Амелия. Превращает врагов в друзей, а затем перекрывает им артерии, чтобы отомстить. – Его вызолоченное солнцем обветренное лицо расплылось в гоблинской ухмылке. – Еще я торгую вином, поэтому составил для нее винную карту. Теперь мы добрые друзья.

– Я Курт, – перебил другой мужчина, наклоняясь и протягивая руку. – Приехал на выходные с женой и дочерью. Работаю в Женеве, но мы приехали из Канады. Мы приезжаем сюда раз в месяц ради пеших прогулок и ради того, чтобы выбраться из города. И… – Он сделал паузу и поднял свой кусок пирога: – …ради этого, как говорит Йоханнес.

– Приятно познакомиться. – Непринужденное дружелюбие удивило и очаровало Мину. Невозможно было представить, чтобы это происходило в отеле в Англии. – Я Мина. – Краем глаза она заметила, как открылась дверь гардеробной, и какое-то инстинктивное шестое чувство заставило ее обернуться и посмотреть на толпящихся внутри троих мужчин, громко беседующих в стиле «мы-действительно-рады-видеть-друг-друга». – Я здесь в отпуске, и Амелия… – Слова замерли у нее на губах, когда один из мужчин размотал ярко-красный шарф, высвобождая знакомые солнечные пряди.

На мгновение она решила, что ей почудилось, но когда он обернулся, его вид заставил ее задуматься, не существует ли провидение на самом деле.