Читать книгу: «Кадет королевы и другие рассказы», страница 10

Дикий зверь Жеводана

В 1765 году французские, голландские и брюссельские газеты пестрели удивительными сообщениями о чудовищном существе, получившем название «Дикий зверь Жеводана», чьи опустошительные действия на некоторое время посеяли ужас и даже отчаяние среди крестьян Прованса и Лангедока, особенно в тех районах древней Нарбоннской Галлии, которые были гористые, лесистые и холодные, где сообщение было затруднено из-за отсутствия хороших дорог и судоходных рек.

В апреле того же года интенданту Алансона был отправлен рисунок этого животного. Гравюра с этим изображением сейчас перед нами, и, несомненно, ее тираж должен был внести путаницу в природу оригинала. Этот рисунок изображает зверя с огромной головой, большими глазами, длинным языком, двойным рядом острых клыков, маленькими и стоячими ушами, как у кошки, лапами и туловищем льва, с коровьим хвостом, который волочится по земле с пушистым хохолком на конце.

В декабре 1764 года он впервые появился в Сен-Флуре, в Провансе, а 20-го числа сожрал маленькую девочку, которая пасла скот близ Менде. Отряд легких драгун, отправленный на его поиски, в течение шести недель тщетно рыскал по диким и гористым районам Лангедока. Хотя провинция Менде предложила тысячу крон любому, кто убьет его, и во всех церквях были произнесены публичные молитвы об избавлении от этого необычного бедствия, которое вскоре стало таким же ужасом для этих районов, каким когда-либо был дракон, о котором мы читаем в «Анналах христианского мира».

Нет двух одинаковых свидетельств о внешности этого животного, и некоторые из них, несомненно, порожденные страхом и суевериями крестьян, значительно усиливали ужас, который оно внушало. Во французской гиперболе недостатка не было, и газеты были полны самых необычных преувеличений и гасконад.

Оливковые и тутовые рощи, а также виноградники были заброшены, лесорубы забросили леса, и поэтому топливо стало вызывающе дорогим даже в Париже.

Рассказывают, что в январе месяце он поглотил очень много людей, главным образом детей и молодых девушек. Те, кому удалось спастись, говорили, что он был крупнее волка, но до того, как прыгнуть на свою жертву, припав к земле, он казался не длиннее лисы. «На расстоянии одной или двух саженей он встает на задние лапы и прыгает на свою добычу, которую хватает за шею, но боится рогатого скота, от которого убегает».

Одни утверждали, что это детеныш тигра и львицы, другие – пантеры и гиены, сбежавших из частного зверинца, принадлежащего Виктору Амадею, герцогу Савойскому. Крестьянин из Марвежоля, ранивший зверя выстрелом из мушкета, нашел клок его шерсти, «которая очень воняла»; он утверждал, что зверь «был величиной с годовалого теленка, голова длиной в фут, грудь величиной с лошадиную, его вой в ночи напоминал ослиный рев». Согласно сопоставленным заявлениям, зверя видели в течение одного и того же часа в разных местах, в одном случае на расстоянии двадцати четырех миль друг от друга; следовательно, многие люди, естественно, утверждали, что их было двое.

27 декабря 1764 года в Бунесале, близ Менде, им была разорвана на куски молодая женщина девятнадцати лет от роду. На следующий день он появился в лесу Сен-Мартен-де-Борн и собирался прыгнуть на двенадцатилетнюю девочку, когда ее отец бросился на ее защиту. Дровосек, смелый и выносливый парень, доведенный до отчаяния опасностью, грозившей его ребенку, четверть часа сдерживал его, «зверь все это время пытался броситься на девочку, и они оба неизбежно стали бы его добычей, если бы рогатый скот, который отец, к счастью, держал, не вышел из леса и не напугал зверя.

Этот рассказ был засвидетельствован лесником под присягой перед мэром и другими гражданскими властями Менде, епископального города в Лангедоке.

9 января целый отряд 10-й легкой кавалерии (добровольцы-переселенцы из Клермон-Пренса), дислоцировавшийся в то время в Сен-Шели, был отправлен под командованием капитана Дюамеля на поиски животного, которое только что разорвало и выпотрошило человека на полпути между их казармами и Ла Гарж. По этому случаю епископ Менде отслужил торжественную мессу, и освященное воинство было возведено в кафедральный собор, который весь день был переполнен верующими; но зверь по-прежнему игнорировал все попытки его поимки или уничтожения, и вскоре после этого в лесу в Кольме, в четырех лье от Родеза, он сожрал восемнадцатилетнюю пастушку, прославившуюся своей красотой.

Английские газеты начали трактовать историю с «диким зверем» как шутку или аллегорию, придуманную иезуитами, чтобы выставить протестантов одиозными и абсурдными, поскольку, как говорили, он ускользнул из коллекции герцога Савойского; и «это обстоятельство предназначено, – пишет один журнал, – для того, чтобы указать на протестантов, которые, как предполагается, черпают свои принципы из древних вальдензеев, населявших долины Пьемонта, и были первыми сторонниками Реформации.»

Автор статьи в шотландской газете того периода идет еще дальше и заявляет о своем твердом убеждении, что этот мучитель из Жеводана был не кем иным, как диким зверем, предсказанным в Апокалипсисе Святого Иоанна, на котором восседала алая леди. Другой утверждает, что образ типичен для всего римского духовенства и что его ненасытный аппетит соответствовал другой части Священного Писания, «выраженной в словах «ест мой народ, как они едят хлеб»«, – его любимой пищей обычно были маленькие мальчики и девочки протестантского происхождения.

После долгой и бесплодной погони капитан Дюамель, прежде чем вернуться на квартиру в Сен-Шели, решил предпринять энергичную попытку уничтожить это таинственное бедствие Лангедока; но из-за чрезмерного рвения его планы потерпели неудачу.

Расставив своих добровольцев, одних верхом, других пешком, по всем лесным тропам, где видели зверя, он вскоре был поднят из своего логова выстрелами из пистолетов и звуками труб. Раздался крик «Вуаля! Гвардеец ла-Бет!» и Дюамель, офицер большой храбрости, спешился, бросился вперед, чтобы атаковать зверя с мечом в руке, но испытал унижение, увидев, как он со страшным ревом пронесся мимо того самого места, которое он только что покинул.

Двое его драгун выстрелили из пистолетов, но оба промахнулись. Затем они преследовали его по отрогу почти целую лигу, и хотя редко удалялись от него более чем на четыре-пять шагов, им не удавалось срубить его, и, в конце концов, зверь сбежал, перепрыгнув высокую каменную стену, которую их лошади были не в состоянии преодолеть; и, перейдя болото, лежавшее на берегу с другой стороны, он неторопливо удалился в дикий лес за его пределами.

Сбитые с толку драгуны сообщили, что он «был размером с самую крупную парковую собаку, очень лохматый, коричневого цвета, с желтым брюхом, очень большой головой и имел два очень длинных клыка, короткие и стоячие уши и разветвленный хвост, который он очень сильно поджимает при беге». В этом странном описании не было ничего страшного, поскольку офицеры полка Клермона утверждали, что два драгуна были такими же храбрыми людьми, как и все остальные в корпусе; но одни утверждали, что это был медведь, а другие – дикий кабан!

12 января он напал на семерых детей (пять мальчиков и две девочки), которые играли недалеко от горы Маргарита. Одному мальчику он оторвал всю щеку и сожрал ее у него на глазах; но четверо других, во главе с мальчиком по имени Портефе, вооружившись окованными железом кольями, загнали зверя в болото, где он погрузился по брюхо, а затем исчез. Той ночью в окрестностях Сен-Марселя было найдено наполовину обглоданное тело мальчика; 21-го он серьезно ранил девочку и (согласно «Парижской газете») «на следующий день напал на женщину и откусил ей голову!

Четверо храбрых мальчиков, обративших его в бегство, получили щедрое вознаграждение от епископа Мендского и по приказу короля были подготовлены к службе в армии; Газета добавляет, что король подарил юному Портефе четыреста ливров и по триста каждому из его товарищей.

Поскольку женщины и дети казались любимой пищей зверя, капитан Дюамель приказал нескольким своим драгунам переодеться женщинами и, спрятав пистолеты и фузилеры, сопровождать детей, которые присматривали за скотом; а король Франции предложил из своего личного кошелька две тысячи крон в дополнение к тысяче, предложенной провинцией Менде за голову этого ужасного животного.

Воодушевленный надеждой получить предложенную награду, крепкий и выносливый крестьянин из Лангедока, вооруженный хорошим мушкетом, отправился на его поиски; но, внезапно увидев зверя рядом с собой, окруженный всеми реальными и воображаемыми ужасами, которые он внушал, он забыл и о своем мушкете, и о своем решении; он закричал от ужаса и убежал, и вскоре после этого существо сожрало женщину из деревни Жюлланж, у подножия горы Маргарита.

Поскольку террор в Жеводане и Виваресе усиливался, предложенная награда была снова увеличена не менее чем до десяти тысяч ливров; епархия Менде – до двух тысяч; провинция Лангедок – до двух тысяч; король – до шести тысяч; и во всех городах были вывешены следующие плакаты:

“По приказу короля и интенданта провинции Лангедок:

Доводится до сведения всех лиц, что его величество, будучи глубоко обеспокоен положением своих подданных, которые в настоящее время подвергаются опустошительному воздействию дикого зверя, который в течение последних четырех месяцев наводнял Виварес и Жеводан, и желая остановить распространение такого бедствия, решил пообещать награду в размере шести тысяч ливров любому лицу или группам лиц, которые убьют животное. Те, кто желает предпринять преследование его, могут предварительно обратиться к сьеру де ла Фонту, заместителю интенданта Менде, который даст им необходимые инструкции, согласующиеся с тем, что было предписано министерством со стороны его величества”.

Тем не менее вездесущий зверь оставался не пойманным; и в письме из Парижа от 13 февраля рассказывается о том ужасе, который он вызвал у группы, состоящей из господина ле Тивра, члена совета, и двух молодых леди, которые направлялись навестить господина де Санте, кюре из Везура.

Они ехали в повозке, запряженной четверкой почтовых лошадей, с двумя почтальонами и в сопровождении лакея, который ехал верхом и был вооружен саблей. В первую ночь, приблизившись к страшному району, они сделали привал в Гимпе, а на следующее утро в девять часов отправились в путь, намереваясь пообедать в Рото, деревне, расположенной в унылой гористой местности. Судебный пристав Гимпе счел своим долгом предупредить их, как незнакомцев, «что на этой неделе дикого зверя часто видели бродящим по дороге, и что было бы уместно взять с собой эскорт вооруженных людей для их защиты».

Господин ле Тивр и советник, проявив безрассудство, отказались и взяли юных леди под свою защиту; но не успели они проехать и двух лье, как увидели почтовую карету, сопровождаемую всадником, который со страшной скоростью спускался по неровной дороге, огибавшей холм Креди, и преследуемый диким зверем!

Ведущая лошадь упала, и страшный преследователь бросился на нее, но лакей господина ле Тивра вмешался с обнаженной саблей, отчего животное навострило уши, выпрямилось, оскалило клыки и пасть, полную пены, резко развернулось и нанесло перепуганному лакею удар своим хвостом, заливая все его лицо кровью. Остальная часть повествования смехотворно невероятна, поскольку в ней говорится, что, увидев джентльмена, наводящего мушкетон (который блеснул), зверь пронесся прямо сквозь фаэтон месье ле Тивра, разбив боковые стекла, и скрылся в лесу. «Зловоние, оставшееся в разбитой карете, не поддавалось описанию, и никакое сжигание ладана или какой-либо другой метод не могли устранить его, так что она была продана за два луидора, и хотя сгорела дотла, пепел по приказу комиссара пришлось закопать за городскими стенами!» (1765).

Ускользая от многочисленных вооруженных охотников, которые теперь преследовали его, в начале февраля дикого зверя видели бродящим в часто посещаемых местах, на опушках лесов, примыкающих к полям и виноградникам, в деревнях и на дорогах. В Жаноле, столице Жеводана, он набросился на ребенка, чьи крики привели его отца на помощь, но прежде, чем удалось спасти бедное маленькое существо, оно было разорвано на части.

Три дня спустя, в праздник Очищения, пятеро крестьян, направлявшихся на мессу в Реинтор-де-Рандон, внезапно увидели зверя на дороге перед собой. Он пригнулся и собирался прыгнуть, когда их крики и заостренные палки, которыми они были вооружены, обратили его в бегство. В воскресенье, 3 февраля, во время празднования великой мессы в маленькой деревушке Сент-Аман был слышен вой. Все жители были в церкви, «но поскольку они приняли меры предосторожности и заперли детей в своих домах, животное удалилось, не причинив никакого вреда». 8-го его заметили в сотне ярдов от города Омон. Вооруженные охотники пустились в погоню по снегу, но наступила ночь, прежде чем они приблизились к страшному беглецу.

В феврале и марте мы обнаруживаем, что зверь все еще продолжает свои опустошительные действия во всех живописных долинах Эны. В Суассоне он до смерти напугал женщину и частично поглотил ее. Две девочки были доставлены в больницу Сент-Флур в предсмертном состоянии от нанесенных им ран:

«Катрин Буайе, двадцати лет, подверглась нападению 15 января в Бастид-де-Монфор; вся та часть головы, на которой росли волосы, оторвана вместе с частью ушной раковины, а также потеряна вся черепная коробка с верхней частью уха. Затылочная кость также обнажена. Другая девушка принадлежит Сен-Жюсту; у нее оторвана левая сторона головы и шеи, а также часть носа и верхняя губа».

1 марта мужчина смело атаковал зверя верхом, но был сброшен и, оставив свою клячу на произвол судьбы, убежал и нашел убежище на мельнице, где зверь некоторое время осаждал его, пока не появился семнадцатилетний юноша, которого он растерзал зубами и когтями и оставил умирать за дверью. На дороге близ Базоша он разорвал на куски женщину, пытавшуюся спасти девочку, на которую он собирался наброситься; и четверо местных жителей, вооруженные заряженными пистолетами, всю ночь наблюдали за изуродованным телом в надежде, что чудовище может вернуться; но животное находилось на расстоянии нескольких миль и, покусав нескольких овец и коров во дворе фермы, в конце концов, было тяжело ранено Антуаном Саванелем, старым солдатом, который напал на него с вилами, которые вонзил ему в горло, и у него хватило тщеславия заявить, что рана была смертельной и что он, должно быть, убил его.

Это хвастовство, однако, было преждевременным, поскольку вскоре чудовище появилось снова, кусаясь, разрывая и пожирая, и хотя житель Мальзье ранил его выстрелом из мушкета, заставив перевернуться с ужасным криком, 9-го числа оно смогло оттащить ребенка на двести ярдов от двери коттеджа. Он бросил свою добычу невредимой, но в тот же вечер сообщили, что он частично пожрал молодую женщину близ деревни Миолонетт и совершил другие опустошения, простое перечисление которых скорее утомило бы, чем удивило, хотя было заявлено, что не менее «двадцати тысяч человек» (конечно, печальное преувеличение), дворян, охотников, лесорубов и солдат преследовали его под командованием графа де Моранжи, старого маршала де Кампа, который провел целую ночь возле тела наполовину съеденной девушки в тщетной надежде, что чудовище вернется в пределах досягаемости его мушкета.

Эти подробности вызвали в Англии большое удивление и насмешки, и под датой 13 марта в прессе появилось мнимое письмо из Парижа, озаглавленное «Чудесная разведка!».

«Дикий зверь, который поднимает такой шум по всей Европе и в честь которого существует по меньшей мере тридцать тысяч регулярных войск и семьдесят тысяч ополченцев и вооруженных крестьян, оказывается потомком по материнской линии знаменитого Дракона Уэнтли, а по отцовской – шотландского горного лэрда. Он съедает дом, как олдермен съедает заварной крем, и, взмахнув хвостом, разрушает церковь. Ночью 8-го числа на него в его логове напал отряд из четырнадцати тысяч человек под командованием герцога де Вальяна; но огонь взвода и даже артиллерии произвел лишь тот эффект, что он чихнул; наконец он нанес удар хвостом, в результате которого мы потеряли семь тысяч человек; затем, перепрыгнув через левое крыло, скрылся».

В другом месте мы находим: «Вчера, около десяти утра, прибыл курьер (в Лондон) из Франции с печальной новостью о том, что 25-го числа дикий зверь был атакован всей французской армией, состоящей из ста двадцати тысяч человек, которых он полностью разгромил в мгновение ока поглотив весь обоз с артиллерией и поглотив двадцать пять тысяч человек.»

Но все же в Лангедоке влюбленные, потерявшие своих невест, братья – своих сестер, а родители – своих детей, вооруженные ружьями и копьями, преодолевали горные склоны и дикие заросли в поисках этого животного, существование которого в Лондоне считалось почти или совсем невероятным.

Похоже, так считали и в Голландии, поскольку «Утрехт газетт», подробно описав, как храбро бедная женщина из Ла-Бессьер по имени Джейн Честон защищала своих маленьких детей от зверя, который появился в ее саду и разорвал зубами одного из них, заявляет, что, что бы ни говорили насмешники, в его существовании больше не сомневались, добавив: «если мы не верим сообщениям о нем, поступающим из Франции, мы должны отвергнуть большую часть событий, которым мы отдаем должное, как гораздо менее авторитетным».

Людовик XV щедро наградил Джейн Честон за ее мужество и нежность, проявленные при защите своих детей, но нам не сообщается, как и чем она была вооружена.

Герцог де Праслен получил донесение от графа де Монтаржи, командовавшего войсками в окрестностях Ла Бессьер, о том, что через три дня после приключения Джейн Честон отряд из восьмидесяти драгун, направлявшихся на соединение с их полком, столкнулся со зверем и поскакал на полной скорости к нему. Когда его впервые обнаружили, он находился на расстоянии ста пятидесяти ярдов и скрылся в лощине, окруженной болотами и водой, и тогда они попытались выследить его с помощью собак. Они открыли по нему огонь из своих карабинов; но поскольку дождь лил потоками, все они потухли. Дождь не только помешал подоспеть помощи к солдатам (взрыв карабина и их непрекращающиеся крики «зверь! зверь!», переполошивший всю округу), но, заполнив впадины водой, сделал их непроходимыми.

Через три четверти часа после этого зверь появился на поле, где делали изразцы, у подножия горы Мимат, где находится скит, посвященный святому Привату, частично высеченный в скале. Тогда в нем жили престарелый отшельник и артиллерийский офицер, который прожил с ним восемнадцать месяцев в качестве покаяния. Из окна им было хорошо видно, как зверь игриво резвится по траве и взбирается на деревья, как белка. Они закрыли и накрепко закрепили дверь грота, возле которой он оставался, наблюдая в течение получаса. На этот раз офицер сделал его набросок, который на следующий день отправил епископу Менде; и здесь, возможно, мы имеем поразительную гравюру, выполненную интендантом Алансона.

Граф де Монтаржи отправил этот набросок герцогу де Праслену, в кабинет которого толпами стекались люди, чтобы посмотреть на зверя, но общественное мнение разделилось относительно того, было ли это животное рысью или медведем; «но я уверен, – добавляет автор новостей, – что если бы этого зверя привезли на ярмарку в Сен-Жермен, он привлек бы больше зрителей, чем знаменитая индийская птица.»

Эта знаменитая ярмарка проводилась тогда на большом лугу, примыкающем к древнему аббатству Сен-Жермен-де-Пре, и была местом встречи всего рассеянного парижского общества, для которого игорные столы, киоски, театры, кафе, кабаре были неиссякаемым источником притяжения.

В апреле зверь сожрал двадцатилетнюю молодую женщину, которая присматривала за скотом. После этого события страна совершенно обезлюдела; хотя зверь отдавал предпочтение прекрасному полу, ни один мужчина не хотел работать в полях, пасти стада или выезжать за границу своего населенного пункта, кроме как в составе вооруженной охраны.

Брюссельская газета за май отмечает новый этап в истории зверя. Из восемнадцати человек, которых он укусил, тринадцать, как утверждается, умерли в бреду. Один пациент начал выть по-собачьи, из-за чего у него обильно пошла кровь и он был скован по рукам и ногам. Наделенный страшной силой, он разорвал свои путы и бесновался в диком исступлении, круша все, что попадалось ему на пути, пока не был застрелен офицером с двуствольным ружьем при попытке с ломом проникнуть в загородный дом близ Бройна, где проживало тридцать человек.

Около шести часов вечера 1 мая Мартель де ла Шометт, чей замок находился в Сент- Альбан, в епископстве Менд, увидел из окна животное, которое, как он был уверен, не могло быть ничем иным, как диким зверем Жеводана. Он был на травянистом лугу, сидел на задних лапах и пристально смотрел на мальчика лет пятнадцати, который пас какой-то рогатый скот и совершенно не подозревал о его близости и скрытых взглядах. Сьер де ла Шометт позвал двух своих братьев, и, вооруженные ружьями, они пустились в погоню за животным, которое убежало при их приближении.

Младший догнал его в лесу и всадил в него шпагу с шестидесяти семи шагов; зверь трижды перевернулся, что позволило старшему Шометту всадить еще одну шпагу с пятидесяти двух шагов, после чего зверь убежал и спасся, потеряв большое количество крови. Наступила ночь, и погоня прекратилась; но на следующий день к Шометтам присоединились господа д'Энниваль, отец и сын, и группа охотников. Его след и следы крови были найдены, и они шли по нему на большом расстоянии, но напрасно.

Сьер де ла Шометт, убивший очень много волков, заявил, что животное, которое он видел на лугу, не было волком, но описание его внешнего вида в точности совпадало с описанием, данным сьером Дюамелем из 10-й легкой кавалерии, и с наброском, сделанным военным отшельником из Сент-Луиса. Шометты очень надеялись, что две пули сразили чудовище; но на следующий день, в пять часов вечера, в месте, удаленном на пять лье от замка, он сожрал четырнадцатилетнюю девочку, и ужас людей усилился, так как зверь, казалось, вел заколдованную жизнь и был почти пуленепробиваем.

Отборные стрелки из пятидесяти приходов теперь присоединились к погоне. Две замечательные собаки сьера д'Энниваля так рвались в погоню, что оставили охоту далеко позади, и, поскольку их больше никто не видел, предполагалось, что они были убиты и съедены. Общество рыцарей Святого Губерта в городе Пюи, состоящее из сорока человек, присоединилось к крестовому походу против этого обитателя диких земель Лангедока; но только в конце сентября 1765 года он был окончательно побежден и убит егерем и сьером Антуаном де Баутерном, парижским дворянином, который специально отправился в Жеводан, чтобы встретиться с ним.

После долгой, трудной и захватывающей погони по лесу и через опушки, остановив его на расстоянии пятидесяти ярдов, он выстрелил ему в глаз. Обезумев от боли и ярости, оживотное пригнулось, прежде чем прыгнуть на него, когда его товарищ, мсье Рейншар, егерь Людовика, герцога Орлеанского (сына Филиппа, столь долгого регента Франции), одной пулей в жизненно важное место застрелил его.

Затем чудовище измерили и обнаружили, что он имеет пять футов семь дюймов в длину, тридцать два дюйма в высоту и всего сто тридцать фунтов весом. 4 октября сьер де Баутерн, которого превозносили так, словно он был победителем при Стенкерке или Фонтенуа, с триумфом прибыл в Париж и имел честь представить чудовище королю; и тогда велико было изумление и разочарование всех, кто увидел это животное – ужасного дикого зверя из Жеводана, чья кровавая карьера в течение стольких месяцев вызывала такой ужас там и удивление в других местах, – и обнаружил, что, в конце концов, это был всего лишь волк, и не очень крупный! Гораций Уолпол, четвертый граф Орфорд – блестящий и остроумный Уолпол из Строберри-Хилл – видел тушу, лежавшую в прихожей королевы в Версале, и утверждает, что это был просто обычный волк. Его природа объясняла некоторые особенности, которые он проявлял во время своих опустошений, поскольку волк, по словам Вайсенборна, уничтожает всех других существ, с которыми может справиться, и, по умеренным подсчетам, потребляет в течение года примерно в тридцать раз больше своего собственного веса животного вещества.