Читать книгу: «Позови меня, когда я уйду», страница 2

– Что же, Инга. Не поделишься, отчего твоя жизнь не настолько хороша, чтобы не начинать курить?

Инга выпрямилась. С тех пор, как они пересекли порог, она ни разу не полезла в сумку за своим телефоном и даже понятия не имела, сколько сейчас времени. Ей было необъяснимо спокойно. Словно все тревоги выпорхнули из сердца так же незримо, как и уходящее тепло в стылом воздухе, окутанном осенними ветрами. Словно её до тошноты понятная, расписанная чужой рукой жизнь рассы́палась как песок сквозь пальцы, и на смену неподвластному контролю пришла лёгкая новизна. Инга и вправду расслабилась каждой клеточкой тела. Перестала думать о чём-либо. И просто выдохнула. Когда ещё удастся вот так отдохнуть?

– Я живу с тираничной тёткой, которая контролирует практически каждый мой шаг. И, кажется, вся моя жизнь, вплоть до смерти, давно находится в её руках. – Инга подмигнула, торжественно вскинув бокал. – Только это секрет. Она ни в коем случае не должна догадаться, что я в курсе.

Красная подсветка бара затянулась синим неоном, окатившим ровный профиль Артёма. Он пил эль неспешными глотками, кадык на его гортани то и дело выглядывал из-за высокого горла свитера.

– Не вся, раз ты куришь электронки и проводишь вечер пятницы в баре с тем, кого едва знаешь.

Ожидая услышать именно это, Инга с готовностью выстрелила:

– Как ты и сказал, случайная переменная жизни. Синдром попутчика.

– А если это знак? Случайности не случайны. Слышала что-нибудь об этом? – Артём вскинул на неё взгляд исподлобья. В ореоле неонового света, прыгающего во все стороны и бьющего по глазам, невозможно было определить цвет его глаз. Не то серо-зеленый, не то дымчатый, пепельный. А вот короткая челка, уложенная набок, ему определенно шла. Инга прикусила внутреннюю часть щеки. Эта мысль тоже проскочила под воздействием алкоголя!

– Хочешь сказать, что ты по велению судьбы должен вызволить меня из тисков моей тётки и спасти от домашнего гнёта? – Она закинула ногу на ногу. – Не выйдет. Придётся потягаться с её скверным характером, а он не каждому по зубам. К тому же, в нашем доме живет её «замечательный» сводный братец, которого выпнуть не получается всеми правдами и неправдами. Поскольку закон о делении имущества на его стороне.

Артём нахмурил брови.

– Он бьёт тебя? – Это прозвучало резко. Инга растерялась. Маска бесстрастия ее провожатого дала трещину, и на поверхности стальных глаз проступило что-то такое, что необъяснимо притягивало, манило, звало. Но в то же время пугало своей тёмной неизвестностью. Инга отвела взгляд.

– Нет… Так, унижает морально, если погрязнет в соответствующей кондиции, да и всё. Я уже научилась с этим жить. Отвлекаюсь на работе и большую часть времени зависаю у друзей. До 23:00, соответственно.

Артём внимательно наблюдал за её жестами. Инге стало не по себе. Она давно научилась пропускать негативную подноготную жизни сквозь себя, делая вид, что её вовсе не существует. Но в обществе этого сдержанного неулыбчивого парня всё плохое само собой всплывало наружу противным омертвевшим гноем. Как слизь, которой стало слишком тесно в застоявшихся водах болота. Почему-то хотелось плакать, но слёзы в данный момент были совершенно неуместны.

Артём допил остатки эля и поставил пустую кружку на стол.

– А родители?

Инга уклончиво нахмурилась.

– Так и будем говорить обо мне?

От приторной кальянной хмари, растворяющейся в неоновом свете, от громкой музыки, хлещущей по вискам, выпитый бокал апероля одурманивал стремительнее, чем бутылка дешевого вина из подполья. Но Артёма, похоже, никакой алкоголь не брал.

– Инга, послушай. – Он положил руку на стол. Винтажный циферблат выглянул из-под рукава свитера, но Инга упорно не желала смотреть в его сторону. – Я не могу знать всего. Но из того, что я услышал, ты живёшь довольно скудную однообразную жизнь.

– Не много ли ты на себя берешь, любитель «Nickelback»?

– Дослушай, – деликатно призвал он. – И во всех своих бедах ты, конечно, винишь тётку.

– А кого мне ещё винить? Она с пятнадцати лет терроризирует меня. Шагу не даёт ступить без её ведома. Я ждала свои восемнадцать как манну небесную. Думала, смогу поступить и уехать в закат. Подальше от этого города. Да даже если не из города, то хотя бы из дома! – Под конец Инга уже чуть ли не кричала. Не из-за алкоголя и оглушающего чувства обиды – просто дискография «Три дня дождя» набирала всё больше битов, и держать голос ровным не получалось. – Как видишь, я всё ещё тут. Никуда не поступила. Не потому, что я глупая и необразованная, а потому что её манипуляции оказались сильнее моих амбиций. Учителя сулили мне прекрасные перспективы. А она всё испоганила. Спрятала мой паспорт и документы об образовании, чтобы я не смогла уехать из города. Потом, конечно, вернула через ссоры и скандалы, но шанс на поступление был уже упущен. Она так боялась остаться одна, что привязала меня к себе. Манипуляциями и ненавистью других свила вокруг себя мифическое семейное гнездо и боится выглянуть из раковины наружу!

Инга тяжело дышала. Артём внимательно слушал её распалённую речь. Когда она закончила и откинулась на спинку кресла, он спокойно подытожил:

– И ты по-прежнему считаешь, что во всех твоих несчастьях виновата она одна.

Инга вскинула на него злой взгляд.

– Ты издеваешься?

– Нет. Всего лишь рассуждаю логически. Что мешало тебе собрать вещи и уехать, когда ты вернула свои документы? Ты явно не глупая.

Инга усмехнулась. Сахарок комплимента на десерт?

– Я же сказала. Шанс на поступление был упущен. Набор к тому времени давно закрыли, и бюджетные места закончились. Я поступила, конечно, в наш местный колледж, чтобы было хоть какое-то подспорье. Но образование фармацевта – далеко не предел мечтаний.

– Что мешало тебе просто съехать? Хотя бы зажить самостоятельно, без её указки. Сколько тебе сейчас?

– Почти двадцать один. А съехать мне мешало её давление. Стоило мне хотя бы заикнуться о переезде, как она снова принималась играть в страдалицу. Мне хватило нескольких походов в больницу, когда она была на грани «смерти» из-за моих «неблагодарных выходок».

Инга хотела запить горечь аперолем, но обнаружила подле себя пустой бокал. Оставшиеся капли стекали по прозрачным стенкам слезами. Она дотронулась до тонкой ножки и звякнула ногтями по стеклу.

– Бесполезный разговор, Артём. Если ты думаешь, что за один вечер сможешь изменить мою жизнь парочкой неуместных советов, то сильно ошибаешься. Ты не знаешь, что она за человек.

– Иногда всего один совет может помочь если не изменить жизнь, то хотя бы подтолкнуть к решению.

– Наверное, легко рассуждать тому, кто родился в семье, где родители могут позволить своему сыну «Субару Импреза»? Которая явно была не ради такси куплена. И устроился ты туда, чтобы просто доказать себе и другим, что можешь что-то сам, без чьей-то поддержки. Что нисколько от них не зависишь. И ты считаешь себя вершителем своей судьбы?

Тут, к удивлению Инги, Артём рассмеялся. Искренне. Открыто. Беззлобно. Так, как она всегда любила смеяться сама. И любила такой смех в других людях. Под его скулами проступили желваки. Это подействовало на неё отрезвляюще, и спесь мгновенно спала с её лица.

– Забавная ты, любительница «Evanescence». Утверждаешь, что твоя свобода полностью в чужих руках, но стоит чуть нарушить твои границы, как ты принимаешься яростно кусаться. И в машинах разбираешься так, словно не сидела всю жизнь взаперти, скованная тисками деспотичной тётки.

Инга обомлела. Её зубы клацнули друг о друга. Ответить было нечего.

Артём вновь принял серьёзный вид.

– Пока ты сама себя не спасёшь, никто этого не сделает. Протяни себе руку и увидишь, что вытащить саму себя окажется не так уж и невозможно. И это будет лучше, чем терпеть муки и заглушать свою боль курением.

Глава 3. Танец без движений

Nickelback – If Everyone Cared

Инга вздохнула. Что за таксист ей достался? А главное, за какие заслуги? Интересуется вкусами пассажиров, ненавязчиво подбадривает любимыми треками, предлагает помощь в виде своего общества, даёт непрошенные, но, черт возьми, дельные советы. И сам при этом остаётся загадочной фигурой на доске.

– О себе-то ты ничего не рассказываешь, – заметила Инга, скрестив руки. – Но учишь других жизни. Нечестно, не находишь?

– Спрашивай, – позволил Артём. Уголки его губ смягчились.

Инга фыркнула. Но всё же отвела взгляд в сторону и задумалась. Она даже понятия не имела, что именно хочет о нём узнать. Возраст? Чем занимается? Есть ли пристрастия, помимо ночных променадов по городу? Сколько зарабатывает? Какие цели преследует? Девушка? Всё это было так же банально, как и мысли о том, что сей таинственный незнакомец притащил её в бар с одной-единственной хрестоматийной целью.

Инга выпрямилась, скользнув взглядом из-под ресниц по лицу провожатого. Их глаза встретились в полумраке готического зала.

– Ты счастлив?

Время на секунду замерло. А после зашевелилось вместе с раскатами резвых всполохов, скользящих по стенам.

Артём опешил. Казалось, он даже не понял её вопроса. Сквозь отлаженную выдержку проступила растерянность. Это сыграло Инге на руку, прибавив ей уверенности.

– Ты счастлив? – повторила она. – Обыкновенный вопрос. Ты, наверное, ожидал услышать расспросы о своей жизни. Чем занимаешься и живёшь. К чему стремишься. Сколько зарабатываешь. Но достижения и цифры меня, честно говоря, мало заботят. А вот, счастлив ли человек жить той жизнью, которая у него есть, действительно наталкивает на беззлобный интерес.

Красные блики проре́зали полумрак, выхватив из дымчато-серых глаз озадаченность. Он явно ожидал услышать что угодно, но только не этот затасканный вопрос, истёртый до дыр человечеством. Бегающие желваки застыли на сведённых скулах. То ли так играло обманчивое освещение, то ли тени вытягивали угловатые черты – казалось, что Артём спал с лица. Он и до этого был слишком замкнут и нечитабелен, а сейчас и вовсе словно запер все двери. Наглухо. И взгляд его блуждал далеко отсюда.

Артём спустил рукава, прикрыв сжатые кулаки на одну треть. Исподволь коснулся горла свитера, будто проверяя, высоко ли оно натянуто. Что значил этот жест, Инга не поняла, зато она очень хорошо осознала, что залезла куда не следовало. Её хитрая улыбка моментально сошла на нет, а брови непроизвольно сомкнулись, как бы она ни старалась не выдать своего беспокойства. Нет, если уж по-честному, этот автолюбитель первый начал считывать её, как сканер. Но и она сама позволила себе открыться ему в ответ, так что с её стороны претензий быть не должно. Он же – другое дело. Что же такого сакрального таилось за этим сложным и в то же время простым житейским термином, забытым людьми на подмостках жизни?

Инга умела сглаживать любые углы, даже самые забористые и клинообразные. Пусть подступиться к этой огранке будет немного сложнее, но она давно научилась подстраиваться под чужие ураганы. И просто растворяться. Как пыль в воздухе. Теряя всю себя, до основания. Она знала, что так неправильно, но что еще оставалось? Она просто привыкла.

– Ладно… Я сейчас.

Инга встала, расправив короткую юбку, и, не дожидаясь ответа, вышла из-за стола. Она переживала, что своим неуместным видом навлечет на себя лишнее внимание, из которого потом не выпутается, как мотылёк из паутины, но за всё время пребывания тут Артём ничем не выдал своей заинтересованности. Его взгляд ни разу не скользнул ниже уровня её глаз.

Инга направилась к барной стойке. Лёгкое охмеление почти выветрилось, и она как никогда желала напиться до беспамятства, заглушив непрошеную прорву застарелых, слишком неподъёмных чувств. Инга упёрлась ладонями в черную лакированную столешницу и сделала глубокий вдох. Выжженный кальяном воздух сдавливал горло, оседая на легких приторной взвесью.

– Божечки мои, дорогуша! – раздался бодрый голос напротив.

Инга подняла голову. Курчавый бармен в черной форме ресторана перекинул полотенце через плечо и многозначительно задрал брови. Хоть он выглядел уставшим, всё его существо так и искрилось дружеской участливостью.

– Если будешь отдыхать с таким постным видом, не сможешь насладиться вечером. Что бы там ни было, отпусти. И пусть оно катится. – В довершение своих слов он выразительно махнул рукой. – Это не твоя забота.

Инга вымучила улыбку. Даже с обслуживающим персоналом найти общий язык оказалось куда проще, чем с замкнутым фанатом «Nickelback». И чем вообще его зацепила эта группа? На раздумья ушло не много времени. Она постучала ногтями по краю столешницы, после чего приблизилась к бармену, убрав свои кудри за уши.

– Можно попросить вас помочь мне в одном деле?

Через пять минут Инга возвращалась к столику с бокалом ледяного апероля и кружкой имбирного эля. Она протискивалась сквозь толпу не иначе как чудом. Кругом лавировали силуэты, по веселым лицам людей плутали отсветы настольных свеч в сени полумрака, разбавленном красной подсветкой. Музыка била по вискам. Чужие руки распускались всюду как плесень на стенах: стремительно и нагло. Инга терпеть не могла такую атмосферу и с радостью бы предпочла походу в бар несколько вечеров, проведенных в тишине и полном одиночестве. Но дома об этом даже мечтать не следовало. Оставалось только расслабиться и отпустить. А что? Будто ей есть что терять. Всё равно мы все когда-нибудь умрем. Так есть ли смысл заострять внимание на мелочах и беспокоиться попусту?

Внезапный толчок пришелся в плечо. Спокойствие рассыпалось вдребезги. Часть апероля выплеснулась за края.

– Смотри, куда прёшь, а! – буркнули вслед.

– Аналогично, – в унисон отрезала Инга. Она бегло взглянула на свой кофейный свитер, оценив масштабы катастрофы. Рыжие капли расползлись по швам стремительнее густых чернил, опрокинутых неумелой рукой. Но не успела она подумать о том, что с ней сделает тётка за испорченную алкоголем одежду, как в спину остро кольнуло:

– Ты что-то сказала?

Только этого ей сейчас не хватало…

Инга обернулась. Перед ней вырос внушительный коренастый тип с мясистым носом и глуповатыми глазами, заволоченными пеленой. Мятая рубашка цвета хаки, выправленная поверх спортивок, и запущенная щетина выдавали в нем отнюдь не дружественного компаньона. Несуразный образ завершали солнечные очки, натянутые на раскрасневшийся лоб. Смотрел он развязно, явно ожидая получить ответ на свой вопрос.

– Повторить? – уточнила Инга.

Малоприятная физиономия скроила притворно-умильное выражение.

– Тю! Ты в кого такая дерзкая, крошка? – Он приблизился.

В тот же миг где-то в зале треснула пробка от шампанского. Инга вздрогнула. Люди весело заулюлюкали, разливая игристое по хрустальным бокалам. Странная аллегория. Тип вразвалочку остановился, всем своим видом демонстрируя превосходство.

– «Спокойной ночи, малыши» закончились. Тут, – он насмешливо обвел подбородком зал, – уже взрослая территория.

Инга глянула в зал. Остальным посетителям не было до них дела. Со стороны казалось, будто два давних приятеля остановились неподалеку от барной стойки, с тем чтобы обсудить злободневные новости. Музыка и смех, разрезающие пространство, полностью оглушали.

– Послушай, – с расстановкой произнесла Инга, повышая голос на каждом слове, – я сделаю вид, что не заметила, как ты пролил на меня мой же коктейль. И мы просто мирно разойдемся. Ладно?

Кажется, напускная формальность в ломаном голосе ещё больше распалила типа. Хрюкнув чересчур резко, он уставился на бокалы в её руках.

– А ты дерзкая! Скучно, небось? Я ведь могу и развлечь, если надо! – Его взгляд беспардонно задержался на короткой клетчатой юбке. Инга испытала настоящую тревогу и тут же вскинула перед собой массивную кружку, как защитное оружие.

– Я тут с парнем, если не видно. Так что прошу освободить меня от своего общества. – Она рассчитывала гордо обогнуть его, но тип снова преградил ей дорогу, выпятив ладонь.

– Не надо мне ставить условия! – выцедил он ей в лицо.

Её брови подпрыгнули на лоб. Инга попятилась назад. Нутро опалило холодом. Лёгкие сдавило тревогой. С дурацкими бокалами в руках далеко не убежишь, но если что, она была готова выплеснуть содержимое ему в лицо. Вот сейчас баллончик здорово бы пригодился.

Заметив растерянность, обездвижившую дерзкую девчонку, агрессор по-хозяйски фыркнул:

– Да не смотри на меня так, крошка. Я девиц не трогаю, даже если у них язык как помело. – Он напыщенно поглядел по сторонам. – Что-то не вижу твоего благоверного. Спрятался? Может, позовешь?

Инга фыркнула.

– Детский сад.

– Что вяк… – Договорить он не успел – вмиг был оттащен в сторону стремительной крепкой рукой.

Инга не поняла, как это произошло. Буквально секунда – и пьяного верзилу как лавой снесло. Её тоже слегка задело. Она скорее напугалась, чем ощутила на себе удар. В тёмных очертаниях зала перед глазами возникла знакомая спина, скрывшая её за собой. В этой неуловимой вакханалии Инге удалось выхватить – вскользь, совершенно случайно – еле заметную деталь. Всполох яркой подсветки провел вдоль запястья, обнажив старый порез, на секунду выглянувший из-под ремешка винтажных часов. Внутри что-то оборвалось. Страх заиграл новыми красками. И причиной тому был вовсе не обидчик, от которого сейчас мокрого места не останется, а её вопрос, по неосторожности разбередивший душу Артёма.

Пальцы впились ногтями в хрустальную ношу.

Под бодрый трек заведомая драка выглядела бы комично. Но драки, к счастью, не случилось – Артём ненавязчиво, но императивно оттащил агрессивного прилипалу к стойке. Люди с воплем шарахнулись кто куда. Тип откинулся на столешницу в явном шоке. Артём поманил рукой персонал бара, и бармен, завидев двух посетителей, столкнувшихся лбами, мигом сообразил, что к чему. Побросав все шейкеры, он поспешил за охраной. К облегчению Инги, которая за эти неуловимые секунды даже не успела сдвинуться с места, последняя сделала выбор в пользу нетрезвого зачинщика, от которого разило агрессивным перегаром за километр.

Она только сейчас смогла выпустить застрявшее дыхание из лёгких. Инцидент был исчерпан. Её спаситель остался цел.

– Сомнительные у тебя знакомства. – Саркастические нотки в хриплом голосе успокоили, как теплое дыхание осени, развеянное по ветру. Ей хотелось ответить, что он и есть тот самый катализатор, запустивший цепь сомнительных знакомств этим непредсказуемым вечером, но мысли путались настолько, что ломота в висках мешала сосредоточиться. В итоге она просто ограничилась нервным смешком:

– Это не знакомство.

Инга почувствовала тяжесть на своем плече – Артём повёл её в направлении их столика, который уже успел выветриться из памяти под воздействием пережитой тревоги. Пробираться пришлось сквозь толпу, ловя на себе косые взгляды. Но Артёму, как и раньше, было всё равно.

– Могла бы и позвать, – заметил он. Когда они дошли до своего места, Артём спустил засученные рукава свитера обратно до костяшек. Инга сопроводила это движение краем глаза. Она поёжилась от воспоминаний о порезе и отвела взгляд на дотлевающую свечу на краю столика.

– Не успела…

– Сильно испугалась?

Она бестолково пожала плечами. Артём вздохнул.

– На будущее. – Он вдруг сделал то, чего никто не ожидал: взял свою куртку со стула и накинул ей на плечи. – Если поблизости никого нет, лучше сразу беги туда, где много людей. Ты же видела, что в тёмном освещении и с громкой музыкой никто даже внимания не обратил на то, что что-то не так. Не стоит пререкаться с оппонентом, который едва соображает.

Инга стояла ни жива ни мертва. Агрессивное поведение прилипалы и рядом не стояло с внезапным актом заботы со стороны её спутника. Причём сделал он это спокойно, будто само собой разумеющееся. Теплый флис надежно скрыл пятна на свитере от посторонних глаз. Куртка оказалась ей по колени. Инга вцепилась пальцами в зубчики молнии. Если бы она знала, в какой заварушке окажется по воле случая из-за своей же глупости, никогда в жизни бы так не вырядилась на безобидные посиделки у Вани с Алиной!

– Знаю, – наконец ответила она. – Спасибо.

– Не за что.

Молчание длилось недолго. Она не придумала ничего лучше, чем протянуть со стола имбирный эль своему спутнику. Уже подостывший. Артём снисходительно обменялся с ней взглядами. Инга лишь пожала плечами в объяснение своему жесту. Вот надо было ей брать эти напитки именно на барной стойке? Всё же спутник принял её «подношение», кивнув то ли в знак благодарности, то ли просто так.

– По поводу твоего вопроса, кстати…

Тут взрывные биты в колонках утихли. Силуэты в дымном мареве как по команде остановились. Инга дёрнулась. Она же вообще забыла об этом! Тот гнусный тип перечеркнул все её планы. Впрочем, через несколько секунд они возобладали над напряженной атмосферой в воздухе.

По залу полилась нежная тягучая симфония. Такая же чарующая, завлекающая слух, как давно забытая мелодия юности. If Everyone Care.

Артём посмотрел на нее удивленно.

– Ты из-за этого уходила?

– Ну… – Инга прикусила губу и смущенно отвела взгляд. – В общем-то, да. Хотела отплатить той же монетой. – Она развела руками. – Но всё пошло совсем по другому сценарию.

Артём усмехнулся и благодарно прикрыл веки. Пока они усаживались обратно за столик, скрытый тенью камерного угла, Инга осторожно бросила на него взгляд и крепче укуталась в массивную куртку. Она снова обратила внимание на его руки. Сжатые кулаки медленно отпускали резинку рукавов, и та отползала назад, обнажая наручные часы на левой руке и струны выпуклых вен. Она хотела узнать: что они так тщательно прятали под зыбкой защитой? Но тут же одернула саму себя. Это не её дело. Ей вообще, если подумать, не должно быть до него никакого дела.

Несмотря на то, что в барах в принципе не заведено включать подобные треки, вокруг столиков неожиданно и даже с энтузиазмом начали образовываться парочки. Веселье сменилось размеренностью. Людям нравилось. Изначально Инга тоже хотела пригласить этого запертого за дверями парня на медленный танец (да простит её врожденный строптивый характер), но теперь поняла, что слушать музыку, сидя за столиком и потягивая остатки коктейля размеренными глотками, куда комфортнее.

If everyone cared and nobody cried

If everyone loved and nobody lied

If everyone shared and swallowed their pride

Then we’d see the day when nobody died

And I’m singing. Amen I, I’m alive 1¹

Мелодия выводила лёгкие воздушные ноты на самых потаённых струнах души. Пела изнутри. Отпускала второе дыхание, свободное от всего в мирской суете. Мысленный танец без телодвижений и прикосновений… Сольный дуэт, сошедшийся в резонансе двух разных миров. Разве такое возможно? Или всему виной алкоголь, ударивший в голову? Удобно, если подумать. Любой порыв можно спихнуть на его сокрушительное воздействие.

Инга накренила ресницы и улыбнулась краешком губ. Взаимопомощь и вправду иногда окупается. Именно в эту секунду она осознала, что ни разу за вечер не вспомнила о времени.

* * *

Когда провожатый довел Ингу до подъезда, на часах было уже около двух. Улицы пришли в страшное запустение, фонари потухли, съев ничтожные остатки видимости, и чернильная темень возобладала над унылыми дворами. Ночной воздух остудился. Было очень холодно. Пока Артём вызывал такси, Инга вызволила из кармана пальто красную электронку и неспешно затянулась. Тело подрагивало на морозе, но она старалась не подавать виду, что промёрзла насквозь. Артём оторвался от телефона и обратил внимание на пар, сомкнувшийся вокруг него густыми клубами. В воздухе запахло спелой вишней.

– Будешь? – Инга щедро протянула ему электронку.

Брови нежданного попутчика задрались на лоб в привычном насмешливом жесте. Но электронку он всё же забрал. Теперь уже Инга с интересом наблюдала за тем, как её провожатый неспешно втягивает в себя пар, выдыхая наружу сладкий вишнёвый мускус.

Она внезапно поймала себя на мысли, что хочет поцеловать этого парня. Просто так. Без повода. Поцеловать и навсегда забыть. Выкинуть из жизни, которая теперь точно не станет прежней. Но тут же закусила губу и хлестанула себя по щекам. Алкоголь отчаянно не желал выветриваться из её организма. На всякий случай она задержала ладонь на газовом баллончике в кармане пальто. Не нужны ей лишние беспорядочные связи.

К счастью, Артём остался верен себе даже под воздействием эля и чересчур интимной для малознакомых людей обстановки. Вскоре приехало такси. Как-то уж слишком быстро. Таксисты определённо соблюдают какой-то кодекс подлости, известный лишь им одним. Когда надо, их не дождёшься, а когда не надо – приезжают за милую душу.

Артём пожал Инге руку со словами «спасибо за вечер» и вернул электронку. После этого передняя дверь авто бесповоротно скрыла его. И снова красное… Определённо, пора учиться считывать знаки вселенной.

Инга уже хотела развернуться к подъезду и навсегда забыть всё случившееся этой странной непредсказуемой ночью, как окно с его стороны съехало вниз.

– Думаю, да.