Читать книгу: «Ремесленники душ», страница 2

Глава 1
Новая жизнь

– Мистер Рэджинальд! Мистер Рэджинальд! – спросонья услышал я и попытался спрятаться под одеяло от зовущего голоса, но одеяло слетело с меня. Я испуганно открыл глаза и сонно заморгал.

Испуганная Ирма и Дик стояли возле моей кровати, и горничная судорожно пыталась меня дозваться. Управляющий коренным образом решил проблему моей побудки.

– Мистер Рэджинальд. – Дик тоже выглядел встревоженным. – Нужно срочно собираться, иначе мы опоздаем на экзамен!

Я понял, о чем они говорят, и сразу же вскочил с кровати. Бестолковые метания по комнате были пресечены Диком. Он заявил, что мои вещи можно привезти и потом, а сейчас важно вовремя прибыть в колледж. Мы с ним пулей выбежали из здания, сели в заведенный и подготовленный пароцикл и помчались по кварталу. Хорошо, что на улицах было мало народа. Пугая одиноких пешеходов звуками визгливого клаксона, мы быстро двигались куда‑то на север.

– Фух, успели. – Когда мы прибыли на место, Дик, вытирая рукавом пот со лба, успокаивающе мне подмигнул. – Проходи внутрь и ничего не бойся. Привезу твои вещи через пару часов, так что никуда не уходи.

Судорожно кивнув ему, я огляделся, прежде чем зайти внутрь арки с большими воротами, которая была единственным входом, а влево и вправо от нее тянулся высокий глухой забор. Я видел, когда мы подъезжали, что здание находится практически на пустыре. До ближайших домов было не меньше пятисот ярдов, и складывалось впечатление, что этот комплекс просто вынесли за черту квартала, словно опасаясь чего‑то. Еще раз оглянувшись, я приметил вдали шпили зданий центра квартала.

– Входишь или так и будешь стоять словно статуя?

Раздавшийся рядом скрипучий голос заставил меня подпрыгнуть от испуга. Только потом я увидел, как в арке появился старик, затянутый в серый костюм, и, недовольно хмурясь, жестом велел мне подойти к нему.

– Мистер Рэджинальд? – Прежде чем спросить, он вгляделся в мое лицо, а увидев мой утвердительный кивок, лишь довольно хмыкнул и показал рукой на вход: – Вы последний, проходите быстрее.

Ворота скрипнули и плотно закрылись за мной, словно отрезая путь к прошлой беззаботной жизни. Я был в полном недоумении и прострации. Сначала долгая поездка и великолепное обслуживание в доме отца, потом холодный прием и какие‑то непонятные требования. Теперь же мне не дали выспаться, а просто притащили неизвестно куда, и неизвестно что придется делать. Единственное, что я помнил отлично, – это необходимость хорошо учиться, иначе меня накажут. Уцепившись за эту мысль, я направился по мощенной камнем узкой дорожке к двухэтажному зданию, которое скрывалось в тени деревьев. Странное ощущение охватило меня: только что я был в темном и подавляющем меня своими высокими строениями городе, как внезапно переместился в уютный сад, где несколько однотипных одноэтажных домов окружали главное здание.

Тянуться к ручке двери мне не пришлось: двери мягко раздвинулись в стороны, уходя влево и вправо на хорошо смазанных направляющих. Я начинал привыкать к тому, что в столице есть множество высокотехнологичных вещей и устройств, которых нет в нашем захолустье. Комната, куда я попал, была маленькой, не больше сорока футов в длину и столько же в ширину, но целиком набитой подростками. Внутри было настолько тесно и жарко, что я хотел оставить двери открытыми, но они закрылись с той же скоростью, что и открылись. На меня лишь зыркнули десятки глаз, но никто не проронил ни слова, все смотрели только в одном направлении – туда, где над дверью в другой стороне помещения сейчас горела красная лампа. Причину такого сосредоточения на ней я понял пару минут спустя, когда она стала зеленой и невидимый для меня человек выкрикнул фамилию. Услышав ее, один из подростков встал и, вжимая голову в плечи, зашаркал к двери. Лампа снова стала красной.

С каждым следующим вызываемым в комнате становилось свободнее и прохладнее, и если вначале мне пришлось стоять, поскольку все места были заняты либо девицами, либо крепкими подростками, которые дерзко посматривали на окружающих, то уже через час я мог свободно сесть. В нашу комнату никто не возвращался – видимо, выход имелся и в той комнате, куда все уходили.

Еще через полчаса в комнате остался я один. Долгое ожидание начало нервировать меня, и коленки ощутимо потряхивало.

– Рэджинальд ван Дир! – Голос вызывающего заставил меня подпрыгнуть и засеменить к двери.

Нетвердой походкой, чтобы скрыть дрожание ног, я зашел в кабинет. Передо мной оказался стол с сидящими за ним пятью людьми. На темной столешнице стояла только зеленая пирамида размером с кулак, и больше ничего.

– Сын сэра Грюнальда? – поинтересовался у меня один из них, на секунду посмотрев свои бумаги и потом обратившись ко мне.

– Да, сэр. – В горле пересохло от волнения, но я смог протолкнуть нужные слова наружу.

– Что тебе известно о ремесленниках?

– Нужная профессия, служит для работы различных механизмов, мой отец и братья – ремесленники. Вот, пожалуй, и все.

– Ты знаешь, что если солжешь нам, то чистых результатов не получишь и можешь вылететь отсюда? – спросил меня неприятного вида старик, сидящий с правого края стола.

– Да, сэр. Мне об этом говорят с детства.

– Хорошо, тогда подойди и возьми пирамиду в руки, затем сожми и посмотри на нее.

Я выполнил все, что от меня требовалось. Каменная на ощупь, она охладила мне руки и чуть сбавила волнение.

– Ну же! – прикрикнул на меня старик. – Делай!

Я непонимающе уставился сначала на пирамиду, затем на него.

– Что делать, сэр?

– Смотри на пирамиду, вглубь смотри, бестолочь!

Я еще больше заволновался, но как ни пытался смотреть вглубь, ничего не происходило. Пирамида оставалась неизменной.

– Зачем ван Дир его притащил? – возмутился все тот же противный старикашка. – По последнему видно же было, что его кровь вырождается. Теперь вообще бесталанного пропихивает в цех!

– Сэр Ньюрвик, спокойнее, анализ крови показывает максимум содержания аниловатрилинина. Это подделать невозможно.

– Вы точно, мистер Рэджинальд, не знаете ничего о ремесле? – спокойным тоном поинтересовался седовласый человек, сидящий во главе стола.

– Да, сэр! Я уверен в этом! – Пирамида выскользнула из моих внезапно вспотевших ладоней и упала на пол. Я судорожно наклонился, чтобы поднять ее. Сердце в груди бухало так, что, казалось, сейчас выпрыгнет из груди.

– Мистер Траст, принесите, пожалуйста, из моего кабинета тот нож, – обратился он к привратнику.

– Сэр ван Рональд! – воскликнули двое из комиссии. – Вы в своем уме? Он же ребенок!

– Я думаю, нам нужно принять решение, брать его в цех или нет, – спокойно ответил седобородый, – а если наш артефакт не может этого сделать, то остается последний вариант проверки.

Они продолжали спорить, совершенно не считаясь с моим присутствием, а я старался успокоиться и не обращать внимания на прозвучавшее слово «нож».

Привратник вернулся, неся стеклянную колбу с лежащим в ней куском камня, только отдаленно напоминающим по форме нож. Сэр ван Рональд поднялся со своего места, подошел ко мне и, забрав у меня пирамиду, повернулся к своему слуге. Поставив колбу на стол и обмотав тканью своего длиннополого одеяния, он разбил ее пирамидой, аккуратно стряхнул осколки и подошел с ножом ко мне.

– Руку, юноша, – спокойно произнес он. От безысходности и переживаний, что меня могут не взять, я просто протянул ему руку. Пусть даже он ее отрежет… Как возвращаться к отцу, если меня не возьмут, я себе не представлял.

Тупой на вид каменный нож легко рассек кожу, закапала кровь. Я посмотрел на орудие, которое седовласый расположил так, чтобы кровь попадала на него. Сначала ничего не происходило, но внезапно каждая капля стала вызывать внутри его свечение, и чем больше крови на него попадало, тем сильнее он светился.

– Думаю, вопросов к мальчику больше нет? – Сэр ван Рональд довольно улыбнулся и повернулся к комиссии, которая так же, как и я, завороженно смотрела на светящийся в его руке артефакт. – Мистер Рэджинальд ван Дир, – обратился он ко мне, убедившись, что ни у кого нет возражений, – вы зачислены. Пройдите в комнату к остальным поступившим, мистер Траст все вам объяснит. Поздравляю!

– Спасибо, сэр, – поблагодарил я его и, взяв протянутую привратником ткань, наскоро перехватил рану, собираясь заняться ею позже и подальше от этих странных людей. Выйдя из комнаты, я только услышал, как между ними разгорелся спор, и последними словами противного старикашки были:

– Раньше она не допускала ошибок! – Разговор явно шел о пирамиде.

В комнате находилось всего пять человек – три девушки и два парня, – слишком мало по сравнению с той толпой, которая присутствовала в комнате ожидания. Видимо, отсев был действительно серьезным. Я удостоился более внимательных взглядов, чем в первый раз, поэтому посчитал нужным представиться.

– Добрый день, меня зовут Рэджинальд ван Дир.

Две девушки и парень тоже представились, а остальные даже не повернулись в мою сторону.

– Так, господа, я – мистер Траст, – прервал наше знакомство вошедший в комнату привратник. – Идите за мной и внимательно все запоминайте, повторять не буду.

Он повел нас на улицу, на ходу выдавая информацию.

– Теперь вы студенты нашего цеха. Жить и учиться будете тут. Цех оплачивает ваше обучение. У нас есть общежитие и индивидуальные домики. Если хотите занять домик – доплачиваете за проживание. Завтрак в шесть утра, обед в час, ужин в восемь, если опоздали, останетесь голодными. Занятия начнутся завтра в семь утра: первый раз я вас встречу у входа в общежитие и проведу к учебным корпусам. Опоздавшие не допускаются до занятий. Десять опозданий в год, и вы исключены. Деньги за обучение будут затребованы с ваших семей. Постельные принадлежности и все нужное для учебы вы получите за счет цеха.

– Можно вопрос? – перебила его девушка, которая выделялась среди остальных своей одеждой, прической и манерой речи.

– Минус балл по сумме экзаменов, Матильда дер Гранд, – сразу же отреагировал он. – Наберете еще девять и не перейдете на следующий курс.

Она тут же закрыла рот, а все остальные притихли. Про систему штрафов нам никто не говорил, а проверять ее на себе совершенно не хотелось.

Привратник наконец привел нас к длинному деревянному зданию, в окнах которого был виден свет.

Мистер Траст толкнул дверь и вошел внутрь. Мы сгрудились и поспешили за ним, и почти сразу я услышал, как гомон голосов внутри затих.

– Мистер дер Вайнц, мисс ван Ленд, – позвал он.

Сначала я услышал топот башмаков, и только потом перед нами появился взлохмаченный огненно‑рыжий парень примерно двадцати лет, запахивающий сюртук и старающийся вытянуться перед привратником. Нам пришлось подождать еще немного, пока к нам быстрым шагом, но не сильно торопясь, подошла еще и девушка. Миниатюрная брюнетка в пышном платье светло‑голубого цвета. Я таких и не видел у себя в городе. Ее голубые глаза, осмотревшие всех и на секунду задержавшиеся на мне, заставили мое сердце биться сильнее и смутиться – я не привык к вниманию таких красивых леди.

– Господа и леди, принимайте новеньких, – обратился к ним мистер Траст. – Разведите их, пожалуйста, по комнатам и покажите тут все. Утром я их встречу.

– Да, мистер Траст, – ответил парень.

Привратник, прежде чем уйти, обернулся к нам.

– Думаю, не нужно напоминать, что вас ждет, если вы ослушаетесь своих наставников?

Вся наша группа, помня недавний урок с Матильдой, молча закивала головами, боясь произнести и слово.

Когда он ушел, наши провожатые выдохнули и улыбнулись нам.

– Дэрик, как обычно? – Девушка сморщила носик, глядя на нас. – Не хочу якшаться с простолюдинами.

– Для тебя, Элиза, все, что угодно. – Парень поклонился ей и, тыкая пальцем в меня и парня с девушкой, одетых хуже остальных, сказал: – Следуйте за мной.

Мы переглянулись, но вопросов задавать не стали. Мне был непонятен такой выбор, ведь Дэрик явно выбрал двух детей простолюдинов, но ведь я был сыном аристократа.

«Хотя, – я оглядел себя и тех, кто остался с мисс ван Ленд, – они одеты явно дороже и лучше, чем я».

Я сначала хотел сказать парню, что он ошибся, но, вспомнив слова мистера Траста, решил лучше промолчать – не хватало еще, чтобы меня выгнали из‑за непослушания наставнику.

Он вывел нас из здания и привел в небольшой одноэтажный дом напротив. У входа он зажег газовый фонарь, и я увидел, как по всему коридору стали зажигаться огоньки.

– Дом поделен на две половины. – Дэрик повел нас за собой, объясняя по ходу: – Одна половина для девушек, вторая для юношей. Соответственно, ванная и туалеты разные. Недавно выпустился пятый курс, так что дом освободился – вам повезло. К тому же вас в этом году мало, так что каждому достанется по личной комнате.

Он открыл одну из дверей и пропустил вперед Эмми – так представилась мне девушка ранее – и отдал ей ключ.

– Устраивайся, ванная налево, туалет направо. Твою одежду привезут завтра. Письма о зачислении уже отправили родителям пневмопочтой.

– Мне страшно тут одной, – слабым голосом остановила нас девушка, выглянув из своей комнаты, когда мы собрались уходить.

Он засмеялся.

– Привыкайте, мисс, здесь вы надолго, если продержитесь на обучении.

Оставив девушку, он открыл дверь посередине дома и повел нас дальше, показывая две комнаты: одна напротив другой.

– Это ваши комнаты, ребята. Выход на улицу есть еще и с этой стороны, просто я решил показать вам весь дом.

Мы переглянулись между собой и пошли в ту сторону, которую выбрали.

– Да, парни, – внезапно остановил он нас, – я если увижу вас на женской стороне или кто‑то из девушек на вас пожалуется, пеняйте на себя.

Мы замотали головами, показывая, что «ни за что и никогда».

Он отдал нам ключи и, подмигнув напоследок, тихо сказал:

– Продержитесь три года, и кое‑какие правила насчет девушек можно будет нарушать, если вы понимаете, о чем я.

Я в недоумении пожал плечами, а второй парень покраснел и быстро ретировался в свою комнату.

– Святая простота, – посмеялся надо мной Дэрик и, посвистывая, пошел к выходу.

Я постарался быстрее зайти в комнату и, закрыв ее на ключ, впервые за день присел, перевел дух и осмотрелся.

Комната была не очень большой, но больше того закутка, который был мне выделен дома. Узкая кровать, стол с газовой лампой над ним, два стула, гардероб и вместительный сундук – вот, пожалуй, и все, что в ней было примечательного. Я подумал о том, что неплохо было бы умыться перед сном, поэтому разделся до кальсон и, осторожно выглянув из комнаты, направился в сторону двери, на которой висела медная табличка с изображением ванны.

– О, чудеса! – воскликнул я, увидев и тут два заветных латунных крана. Я думал, что такое бывает только в домах богатых людей, а тут обычным студентам была выделена такая же роскошь. Быстро умывшись, я пожалел, что не положил в карман свои туалетные принадлежности: хотя бы зубной порошок и щетку. Для обтирания тут же висели четыре полотенца. Захотелось взять одно в комнату, но я передумал – решат еще, что я вор.

Вернувшись в комнату и расстелив постель, я понял, что в комнате нет такой важной вещи, как часы.

– Как же я встану завтра вовремя?! – испугался я. – Лучше тогда лягу пораньше – раньше и проснусь. Хотя по‑хорошему надо было сходить и познакомиться со своим соседом.

Решив, что проснуться завтра вовремя важнее налаживания отношений, я лег в кровать, и когда двадцать минут спустя кто‑то робко постучался в дверь, я не стал вставать, а замер и притворился спящим. Стук больше не повторялся, поэтому я смог быстро уснуть.

Напрасно я волновался о побудке, поскольку даже сквозь сон услышал, как громко и ясно где‑то рядом забил колокол.

– Дин! Дон!

Его было так хорошо слышно, что я испуганно вскочил и стремглав побежал в ванную, стараясь успеть умыться и одеться, чтобы быть готовым к походу в колледж. В дверях я столкнулся со вторым парнем и протянул ему руку, здороваясь.

– Рэджинальд, можно просто Рэдж.

– Приятно познакомиться, – дружелюбно улыбнулся он. – Роберт. Я едва не проспал, хорошо, что есть колокол.

– Это точно, – согласился я, и мы, по очереди сделав все дела, быстро оделись и вышли из дома.

К нашему удивлению, мы были одни, только густой туман наползал на дома, и не было видно ничего дальше десяти шагов.

– Может, нужно ждать с другой стороны дома? – испуганно предположил Роберт.

– Давай, ты пойдешь туда, а я подожду тут, – предложил я. – Если явится наставник, я скажу, что ты пошел ждать там.

– Отличная мысль! – обрадовался он. – Только дождись меня обязательно!

– Конечно!

Стоять одному в густом тумане было страшновато, но выбора не было: я боялся, что если зайду в дом или пойду за Робертом, то наставник, явившись за нами и не найдя никого, уйдет. Время шло, а никого так и не было, я уже отчаялся и собирался пойти за ним, как вдруг увидел, что он, девушка и Дэрик дер Вайнц направляются ко мне.

Вскрикнув от радости, я побежал навстречу.

– Оказывается, колокол будит всех за час до прихода наставника, – радостно сообщил мне Роберт, когда я поздоровался со всеми.

– Да, я как‑то забыл об этом сказать. – Дэрик весело мне подмигнул. – Ну что, завтракать и на учебу?

Мы согласно кивнули.

– Запоминайте дорогу, завтра пойдете сами, – напомнил он второй раз, когда мы подошли к зданию, где были вчера. Я узнал очертания длинного дома и дверь с медной табличкой «21б». Едва мы подошли, как рядом из тумана вышли незнакомые нам парни и, раскланявшись с нашим провожатым, скрылись внутри.

– Подождем Элизу. – Дэрик не стал заходить внутрь и сразу же поправился: – Для вас – мисс ван Ленд.

Ждали мы недолго, и уже через пять минут девушка в сопровождении двух спутниц и парня подошли к нам.

– Мисс Элиза. – Дэрик прикоснулся двумя пальцами к полям своего цилиндра.

– Дэрик, хватит. – Она недовольно посмотрела на него. – Давай быстрее. Пусть поедят и отведем их на занятия. У меня своих дел полно.

Мы зашли внутрь и увидели, что зал, в котором стояли два длинных стола со скамьями, по обе стороны частично заполнен студентами обоих полов.

– Так, вы, – Элиза обратилась к своим подопечным, – получаете еду вон там. – Она показала рукой на окошко в углу комнаты. – И садитесь за этот стол. Ну а вы, – она посмотрела на нас, – за другой.

– Еда общая, но простолюдины сидят отдельно, – добавил Дэрик.

Я открыл рот, чтобы сказать ему, что я не простолюдин, но мисс Элиза строго на меня посмотрела, и я осекся.

Получив поднос со вкусно пахнущей едой, я направился с Робертом и Эмми за их стол, и мы сели одной кучкой. Нужно отметить, что людей вокруг было не так уж и много, поэтому места хватало с избытком.

– Обожаю бекон! – Роберт накинулся сначала на него и только потом на хлеб с маслом и яйца с кашей. Он не пользовался ножом и брал вилкой то с одного блюда, то с другого.

Девушка скромно отрезала маленькие кусочки и ела, понемногу набирая в ложку. Я решил вспомнить о манерах, которым обучала меня мама, и тоже стал есть понемногу.

– Поели? – Мы допивали чай, когда рядом появился наш провожатый. – Поторопимся, мне еще за учебниками для вас нужно будет зайти.

Мы подскочили с мест, быстро отнесли пустые подносы и пошли за ним. Он показывал тропинку, по которой шли и другие студенты в направлении двухэтажного здания, где еще вчера мы сдавали экзамен.

Проведя нас через знакомую комнату, он завел нас в кабинет с табличкой «1a».

– Вот, в общем‑то, и все, – заключил он, когда мы расселись в двух разных половинах зала. – Если будут вопросы, подходите. Вечером я зайду, проведаю вас, и так будет в течение всего первого года, в остальное время вы предоставлены сами себе, наслаждайтесь.

При этом он как‑то странно усмехнулся, словно в его словах была какая‑то шутка, но почти сразу вышел, не давая даже задать вопросы.

Мы сидели и молчали, когда снова раздался звон колокола, только в этот раз он звонил шесть раз вместо трех, как утром. На шестой удар в класс вошел тот старик, что сомневался во мне на экзамене. Он мне тогда еще сразу не понравился. Крючковатый нос и большая залысина, показавшаяся на свет, когда он снял цилиндр и поставил его на стол. Оглядев помещение, он удивленно спросил, обращаясь ко мне:

– Мистер ван Дир, почему вы не на своей половине?

Тут настала пора удивляться всем вокруг. Мои новообретенные друзья посмотрели на меня и отодвинулись, словно стена упала между нами.

– Простите, сэр, так вышло. – Смущаясь и извиняясь, я встал и прошел на половину аристократии, которая не очень‑то была рада меня видеть после того, как я побывал на стороне простых людей.

– Хорошо, теперь давайте знакомиться. Меня зовут сэр Энтони Ньюрвик, и вам, наверное, интересно, почему человек без приставки «дер» или «ван» является аристократом.

Все внимательно смотрели на него, особенно та часть класса, которая являлась простолюдинами, да и мне это тоже было интересно.

– Именно поэтому в нашем колледже учатся, как вы заметили, представители всех сословий, без различий. – Он прошелся вдоль стола и подошел к половине, где сидели Роберт с Эмми. – Если вы закончите учебу и прослужите в цеху семь лет, отработав потраченные на вашу учебу деньги, то получите звание подмастерья и титул шевалье. Так что есть большой стимул хорошо учиться, поскольку вас приняли именно из‑за хороших показателей экзамена. Теперь что касается вас, господа. – Он перешел на нашу сторону. – Вы также вправе после окончания учебы отработать потраченные на вас цехом деньги, если ваши семьи не заплатят выкуп и не заберут на семейное предприятие. Стимул учиться у вас сейчас только один: все семьи подписали обязательство, что ваше поведение в стенах нашего колледжа будет ровно таким, каким его требуют наши правила. Вам не нужно напоминать об этом?

Все промолчали, а я хоть и не видел того обязательства, о котором говорил учитель, все равно не собирался об этом спрашивать.

– Отлично. Если нет вопросов, тогда перейдем к истории. Рассказывать буду всем одинаково, и если кто‑то знает больше, может пройти к доске и говорить за меня. – Старик оглядел зал. Конечно, никто и не пикнул. А я представил себе, что же могло быть в подписанном соглашении для аристократии, если сидящих рядом со мной подростков так запугали, что они молчали наравне с простолюдинами.

Учитель подошел к доске, нарисовал контур, похожий на неровно разрезанную грушу, и разделил его на две неравные половины.

– Это наша империя, наша любимая родина Британия, которая, как вы знаете, управляется императором Вильгельмом Первым, а это наши враги, – тут он едва не зашипел, – проклятые республиканцы, которые своим тлетворным влиянием совращают умы людей, и те бегут из империи, думая, что там им будут рады. На самом деле налог на души там вдвое, я подчеркиваю это, вдвое выше, чем у нас, а порог сбора налога снижен до одиннадцати лет. Если бы вы сейчас пошли учиться в колледж республиканцев, то первое, что вас ожидало бы, – это сдача эссенции. Как вы знаете, наш добродетельный император не берет налог с детей и запрещает под угрозой виселицы брать налоги с лиц младше пятнадцати лет и беременных женщин. В Республике таких ограничений нет, и часто бывает, что их дети рождаются мертвыми по причине полностью откачанной души. Их женщины – исчадия порока и жестокости, они беременеют, как крысы, только с одной целью – сдачи душ своих нерожденных детей, так как эссенции из них можно получить больше. Непрекращающаяся война вот уже двадцать лет идет за то, чтобы искоренить это гнездо порока. Но, к сожалению, война выродилась лишь в локальные стычки по всей границе, поскольку, имея меньшие ограничения на налоги, чем мы, республиканцы могут позволить себе строить больше кораблей, дирижаблей, машин и оружия. Совет лордов предлагал императору снизить возрастной ценз налогооблагаемых граждан до тринадцати лет, но наш милостивый император отказался, сказав, что у детей должно быть детство. Так что вам несказанно повезло, что вы родились, выросли и живете в нашей замечательной стране, – надеюсь, вы оцените это, если господь занесет вас на войну.

Сэр Ньюрвик продолжал урок еще два часа, и для меня все было очень интересно и необычно, поскольку всего этого я не знал.

– И напоследок… – Он сделал передышку и несколько раз прошелся перед рядами. – Сегодня на обеде вы получите жетоны в нашу библиотеку. Те, кто получит жетон с одним отверстием, будут иметь доступ к общей секции, те, кто с двумя, – к секции цеха. Помимо этого ваши наставники принесут вам домашние задания по всем сегодняшним предметам, и к следующему уроку вам нужно быть готовыми к опросу. За каждый ответ вы будете получать баллы. Чем больше наберете, тем лучше закончите год. Соответственно, за неправильные ответы или молчание будете получать минусовые баллы. Наберете минус десять баллов – и мы с вами попрощаемся.

Девушка, сидящая передо мной, подняла руку.

– Да, мисс Матильда?

– А сколько всего отверстий в жетонах, сэр?

– Три, леди. Всего их три, но доступ в третью секцию позволен только пятому курсу или подмастерьям, так что не беспокойтесь, даже доступ во вторую секцию вы получите не скоро.

– Дин! Дон! – Невдалеке громко забил колокол.

– На сегодня урок закончен. – Учитель вернулся за свой стол, взял цилиндр и вышел из кабинета.

Мы остались сидеть в помещении, и я заметил, что на меня пристально смотрит парень слева от меня.

– Ван Дир? – произнес он. – Сын главы цеха?

– Да.

– Чего же ты якшался с простолюдинами?

– Я недавно в городе. – Этот допрос меня чрезвычайно смущал.

Что еще хотел спросить у меня парень, я не узнал, поскольку в класс зашел тот человек, благодаря которому я попал сюда. Только сейчас я лучше рассмотрел его благородные черты лица, волевой подбородок, длинные седые волосы и сухощавое телосложение.

– Добрый день, господа, леди. – Он сел на стул и снял цилиндр, но не положил его на стол, а удержал его в руках. – Меня зовут сэр Пэрри ван Рональд. Я – ваш учитель ремесла и по совместительству директор этого колледжа. Так что, надеюсь, у нас установятся добрые отношения, не только потому что я директор, но и потому что по результатам моих уроков вас будут оценивать как кандидатов на принятие в цех. Неумехи или лодыри не пройдут дальше первого года, я вам это обещаю. У вас есть вопросы ко мне?

Класс молчал.

– Если вопросов нет, тогда я перейду к вводному занятию и приоткрою вам тайну, которую от вас так тщательно скрывали родители и все остальные, чтобы вы смогли успешно поступить.

Тут дверь открылась, и два парня занесли в класс деревянный ящик примерно пяти футов длиной и четырех в ширину и высоту. Они аккуратно поставили его на стол и стали снимать деревянные панели со всех сторон. Вскоре показался прибор, знакомый всем нам, – такие стояли почти в каждом приличном магазине или разменном пункте, может быть, только меньше размером. Несколько колб соединялись между собой шестеренками и поршнями, а небольшая серебряная пластина с рельефной формой ладони с одной стороны была сильно потерта, говоря о том, что ее явно очень часто использовали. Поблагодарив помощников, он обратился к нам:

– Думаю, сэр Ньюрвик рассказал вам о налогах и душах, так вот то, чему мы будем вас учить, – это передавать эссенцию душ от человека в этот прибор и наполнители. И чтобы было проще вам понять, что происходит за черной ширмой в магазинах или обменных пунктах, покажу на своих помощниках.

Один из парней подошел к устройству, достал из кармана пустую монету (внутри ее не было видно зеленоватого свечения), положил на другую сторону устройства, подсоединив к ней медную трубку, и нажал рычаг. Прибор слегка загудел, но шестеренки и поршни остались неподвижны. Директор положил на пластину с отпечатком ладони свою руку, а другой взялся за руку своего помощника: прибор тут же пришел в действие, поршни задвигались, а шестеренки тихо зашелестели, начав перегонять внутри устройства белый дым, который неизвестно откуда там появился.

– Собственно говоря, вот так появляются деньги определенного достоинства, – прокомментировал он, закрыв глаза, – ремесленник должен «потянуть» на себя ровно то количество души, которое он высчитал или договорился с человеком. Вам нужно выступить передаточным звеном между человеком и аниматроном. Поскольку простые люди не могут передавать напрямую свои души, для этого‑то нужны мы. Передать энергию души от человека к машине и аккумулировать ее в прибор.

Почти сразу после его слов белый газ внутри колб стал окрашиваться в бледно‑зеленый и передаваться из одной колбы в другую, становясь все более насыщенным темно‑зеленым. Через секунду он выпустил руку своего помощника, и газ внутри устройства снова стал белым. После этого он выключил устройство и достал монету, которая стала достоинством в десять пенни, или равняться одной кроне. Это было видно по полоскам наполненности монеты, которые сейчас были зелеными до десятой отметки.

Я сидел открыв рот, как, впрочем, и все мои одногруппники. Делать деньги оказалось так просто!

– Вот так деньги приобретают свои свойства, и дальше вы можете подсоединять их к любым устройствам, чтобы зарядить.

Он достал часы из кармашка жилетки и поднес монету к заводному устройству, а затем показал нам, что монета стала достоинством в восемь пенни, потратив на подзарядку его часов две единицы души.

– Вам кажется, что все очень просто, но за этой простотой стоит не одно столетие изучений, научных прорывов и технологий. Чтобы аниматрон приобрел те размеры и качество, что вы видите сейчас, потребовались усилия сотен ученых и инженеров, хотя все началось с одного человека – сэра Уинстона ван Червиваля. Этот ученый еще в юношестве выделялся среди своих сверстников умом и гениальностью, поэтому, закончив университет в Коссе, он занялся собственными исследованиями, которые и привели его к пониманию человеческой души. Всю информацию о нем и о его работах вы прочитаете сами в качестве домашнего задания, а я продолжу урок с рассказа о настоящем.

Я затаив дух слушал его. Информация, которая была мне прежде недоступна, сейчас лилась полноводной рекой, и я впитывал и впитывал ее, боясь пропустить хоть слово.

– Чем ремесленники отличаются друг от друга, почему одних возносят до небес, а другие вынуждены ковыряться в мастерских, зарабатывая несколько десятков крон в неделю? Все просто – те, кто может передать душу человека, пропустив ее через себя, не подвергнув влиянию собственной, добьются очень многого в нашем обществе. Вы видели, что за пять секунд моего влияния на Генри, – он показал рукой на парня, который ухмыльнулся, – я взял у него одну сотую души. Ему это не повредит, поскольку душа у человека, в зависимости от его возраста, личных качеств и физического состояния, имеет разный объем и со временем регенерирует. На следующем уроке мы с вами начнем изучать таблицу ван Червиваля, где подробно указаны сроки восстановления души человека в зависимости от его общих особенностей. Знание этих данных наизусть – основа вашего обучения! Если вы ошибетесь и продлите влияние на человека больше положенного – он умрет, и тут уж вы предстанете перед законом не только как никудышный ремесленник, но и как убийца!