Читать книгу: «Фараон. Книга 3. Полководец поневоле», страница 3

Глава 5

В следующем городе нас ждали три тысячи нубийских наёмников, которых нанял номарх, чтобы не допустить нас в столицу его нома, но правда, едва наминки увидели огромные колонны, уходящие за горизонт, как тут же исчезли из нашего поля зрения, даже не вернув свой гонорар нанимателю. Так что в город мы вступали, как и обычно, под проклятия жрецов, вопли ненависти тех богатых семейств, у которых мы отжимали дома, и крики радости от простых жителей, которые уже находились под градусом, готовясь к празднованию. Причём они так хорошо готовились, что везде виднелись запряжённые повозки с осликами, с пустыми ёмкостями под зерно. В город приехали не только горожане и крестьяне, но и купцы, которые собирались хорошо нажиться на открытии зернохранилищ.

Мне достался дом самого номарха, которого вместе с семьёй попросили пожить где-то ещё, а Рехмир распоряжался его слугами и рабами, которых приказал оставить в доме. И хотя из-за этого мне пришлось удвоить охрану, но всё равно наконец было кому выбрить меня наголо и почистить. Чем я с удовольствием и занялся, посвятив всем косметическим процедурам целый вечер.

Утром Хопи сообщил, что встречи со мной ищет номарх в сопровождении свиты и меджаев.

– Пригласи его, только одного, – распорядился я, садясь завтракать в одиночестве. Рехмир снова куда-то умчался, Бенермерут отсутствовал, поэтому только охрана и Хопи были моими молчаливыми спутниками.

Внизу раздался шум. Еду мне приносили ту же, что и всем легионерам. Опасаясь отравления в отсутствие Бенермерута, я отказался есть то, что готовили слуги в этом доме, и довольствовался лепёшками, мясом и вином. Не совсем вкусно, зато безопасно.

Шум продолжился, затем дверь открылась, и с заломленными назад руками Хопи и ещё один мой телохранитель занесли внутрь незнакомого мне человека в ещё недавно хорошей одежде, а теперь почему-то окровавленной, и опустили его на колени, встав рядом.

– Что случилось? – спокойно поинтересовался я.

– Господин номарх отказался посетить твоё величество в одиночестве, – пожал плечами Хопи, а я решил, что нужно будет уточнить позже у центуриона этот момент, а то как-то некрасиво получилось.

– Почему? – я обратился к утирающему кровь из разбитого носа и губ владетеля нома.

– Я не думал, что твоё величество так сильно хочет меня видеть, – ответил тот с тщательно скрываемым гневом в голосе.

– Я? Вовсе нет, – удивился я, – ты сам пришёл ко мне. Если нам не о чем говорить, то прости, я собрался завтракать.

– Это мой дом, твоё величество, – напомнил он мне. – Его величество Хатшепсут немедленно будет поставлена в известность об этом произволе.

– Ой, да ради всех богов, – отмахнулся я от него, – можешь хоть прямо сейчас гонца отправлять.

– Хопи, выведи номарха, только вежливо в этот раз, – попросил я своего центуриона.

– Твоё величество, я бы хотел поговорить, – быстро ответил сидящий на коленях и пробурчал: – Раз уж всё равно тут.

– Говори, – я не позволил ему встать, вместо этого потянулся и отломил кусок лепёшки, отрезал от холодного мяса кусок, положил его сверху на хлеб и стал есть, запивая кислым вином.

– Мне будет позволено встать? – пробурчал он.

– Если я этого не сказал, то очевидно, что нет, – проговорил я, лишь на секунду перестав жевать.

В его голове, видимо, происходило переосмысление всего, с чем он пришёл изначально ко мне, и неожиданно он предложил:

– Мы можем с твоим величеством договориться, чтобы его войско покинуло город?

– Нет, – я пожал плечами, – благодарный народ Египта должен узнать о походе своего царя в земли нехси и о том, как он героически всех победил.

– Твоему величеству не нужно золото? – хмуро поинтересовался он. – Тогда, может быть, его интересуют рабы? Наложницы?

– Те самые рабы и наложницы, которые поступили на рынки благодаря мне? – я заломил бровь, и он понял, что говорит ерунду.

В комнате воцарилось молчание, прерываемое изредка моим чавканьем.

– Почему мой царь не хочет, чтобы мои слуги приготовили ему нормальную еду? – неожиданно спросил он.

– Ну, если её перед этим будут пробовать твои дети и ты сам, то я не против, – ответил я, запивая последний кусок и отодвигая от себя остатки пищи.

– Твоё величество разрешит на этих условиях вернуться в дом мне и моей семье?

Я, удивившись, задумался. Не дом, а самый настоящий небольшой дворец был способен вместить не только меня с охраной.

– Ладно, возвращайся, только в те комнаты, что не рядом с моей и комнатами охраны, – разрешил я, подняв взгляд на Хопи, который кивнул, принимая приказ.

– Благодарю твоё величество за щедрость, – язвительно ответил он и затем, вставая, лишь наклонил голову, покидая комнату.

Когда Хопи вернулся, я поинтересовался у него тем, что не стал оглашать в присутствии номарха.

– Зачем ты его унизил? Я не приказывал так с ним поступить.

– Номарх, мой царь, прилюдно негативно высказался о твоём величестве, – спокойно ответил тот.

– Что он сказал? – нахмурился я.

– Мои губы страшатся произнести такое вслух, мой царь, – скривился он.

– Хопи, не заставляй меня повторять.

– Бесполезный царь не имеет права занимать дом номарха, – нехотя ответил он.

– Бесполезный… – я покатал во рту это слово, – не кажется тебе, что как-то неосмотрительно произносить такое, если у этого бесполезного царя под рукой большое войско?

– Показалось, мой царь, – кивнул он, – именно поэтому он и предстал перед твоим величеством в том виде, в каком предстал.

Я хмыкнул. Хопи был прав, ругать его не за что.

– Молодец, – кивнул я, – теперь он и его приближённые точно будут следить за языком, особенно если рядом находятся легионеры.

Центурион склонил голову и занял своё место в углу.

– Рехмира не видел?

– Общается с какими-то купцами, – ответил он, – прибыли из Фив, судя по говору и норову.

– Интересно, какие новости он нам принесёт, – заинтересовался я.

– Позвать его, мой царь? – поинтересовался он.

– Пошли кого-нибудь, пусть он заглянет, когда освободится, это не срочно, – добавил я.

Хопи отправил одного из охраны, и вскоре Рехмир был в комнате, даже запыхавшись.

– Мой друг, – скривился я, – я же сказал, что это не срочно, я не хотел тебя отвлекать.

– Мой царь, новости, которые я получил от тех купцов, с которыми раньше имел дела в обеспечении продовольствием поместья, заслуживают того, чтобы их услышал царь как можно скорее, – быстрой скороговоркой проговорил он.

– Говори.

– Мой царь помнит наш разговор о том, что ремесленникам не поступало больших заказов? – поинтересовался он и, когда я кивнул, предчувствуя неладное, продолжил: – Мои знакомые подтвердили это, а также то, что никаких больших закупок материалов, которые могли вызвать колебание цен на рынке, не было.

Я стиснул зубы.

– Судя по твоему лицу, это не все плохие новости на сегодня.

– К сожалению, да, мой царь, – повинился он, – есть известия, что царь Хатшепсут получила от четырёх богатейших фиванских семейств большие дары в золоте, невольниках и драгоценностях. Также большие подношения получил от них храм Амона.

В тишине комнаты послышался скрип моих зубов. Информация, конечно, была ещё непроверенная, доверять ей сто процентов не стоило, но зато она давала ответы на некоторые интересующие меня вопросы.

– Что ещё рассказали твои знакомые? – держа себя в руках, поинтересовался я.

– Очень много глав семейств, которые не участвовали в сделке с твоим величеством, хотели бы получить такие же привилегии, – грустно ответил он.

– С этим ко мне уже приходил твой дядя, – ответил я, – и после сегодняшних новостей я склонен их не принимать.

– Твоё величество хочет сам этим заняться? – спросил он. – Это прибыльное, но очень хлопотное дело.

– Кто ещё занимается невольниками? – поинтересовался я. – С кем ни за что не станут говорить ни Хатшепсут, ни купцы, ни жрецы.

– Финикийцы и… – тут лицо Рехмира перекосило, и он даже от отвращения сплюнул на пол, – проклятые иудеи.

– Иудеи? – в моей памяти быстро прокрутилось всё, что я знал о Библии и Христе, – а они уже ушли из Египта?

– Да, мой царь, ещё при царе Яхмосе, их вместе с гиксосами-завоевателями прогнали прочь из Египта, – ответил он, снова скривившись в гримасе отвращения.

– Если ты так их ненавидишь, значит, кто-то всё же остался? – поинтересовался я.

– Проклятые ростовщики и торгаши, мой царь, – согласился он, – но их так все ненавидят, что только совсем отчаявшиеся возьмут у них в долг.

На моём лице расплылась улыбка, от которой он вздрогнул.

– Найди мне их, я хочу поговорить с ними, – попросил я его.

– Нет, мой царь! – оскорблено воскликнул он. – Эти шакалы недостойны даже дышать рядом с моим царём!

– Рехмир, найти мне самых известных иудейских торговцев, – настойчиво попросил я, – если с ними никто не хочет иметь дел, для меня это просто прекрасно.

– Хорошо, мой царь, – было видно, как ему неприятно даже само упоминание названия этой национальности, а это значило, что если и другие были о них такого же мнения, то для моих планов они могли точно пригодиться.

Рехмир ушёл, а вечером прибыл номарх вместе со своей семьёй и был ужин, на котором и правда он с женой и детьми пробовали еду, которую затем подавали мне. Особого разговора у нас не задалось, обсуждали текущие новости, вот и всё, сразу после этого разойдясь по своим помещениям.

***

Через четыре дня вернулся Бенермерут, вместе с Небуави. Первый виделся с визирем и подтвердил, что никаких больших закупок не велось, заказов ремесленникам не поступало, а в остальном визирь подтвердил, что всё похоже на то, что меня кинули. Главы озолотившихся на продаже рабов фиванских семейств после окончания моего похода и прекращения поставки рабов быстро поменяли сторону и купили благословение от царя Хатшепсут и жрецов Амона, не собираясь выполнять обещания, ранее данные мне. И плевать они хотели на подписанный перед лицом богов контракт. Хатшепсут заверила их, что слово, данное такому нечестивцу, как я, забывшему о богах, ничего не стоит. Поэтому они могут принести богатые жертвы ей, в храм Амона и на этом всё, никаких претензий богов к ним не будет. Что они с удовольствием тут же и сделали.

Бенермерут, смущаясь, сказал мне также, что Усерамон сообщил ему о моём желании наградить его, поэтому после долгих раздумий воспитатель остановился на небольшом поместье для своей семьи. Бумагу на владение им Усерамон передал с ним, и мне оставалось лишь недовольно нахмуриться из-за того, что Усерамон лишал меня возможности делать подарки от своего имени, а потому перевручил Бенермеруту дарственную на поместье, которую он отдал мне секунду назад.

– Тебе нужно время? Чтобы всё там наладить? – спросил я, видя, как тот снова мнётся.

– Да, мой царь, – он упал на колени, – но я понимаю, что не могу оставить твоё величество сейчас, когда от тебя ушли все.

– Сколько тебе нужно времени на это? – спросил я, хмуро посмотрев на него. Я отлично понимал, что сам обещал ему царский подарок, так что не время было высказывать своё недовольство, как бы мне этого ни хотелось.

– Не больше двух-трёх месяцев, мой царь, – склонил он голову.

– Хорошо, бери повозку, охрану у Хопи, я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось по дороге, – распорядился я.

– Мой царь! – на его глазах показались слёзы благодарности, но я отмахнулся.

– Я обещал Бенермерут, что за спасение жизни награжу тебя, поэтому бери свою награду и вступай в права. Пару месяцев я без тебя точно продержусь.

Мужчина поднялся на ноги и низко мне поклонился.

– Подойди к Небсению, скажи, я распорядился дать тебе сто шетит на дорогу, – сказал я, когда он выходил из комнаты. Бенермерут ещё больше стал благодарить и наконец вышел, оставляя меня одного с охраной.

Я почесал нос, как-то внезапно вокруг меня не осталось никого из тех, с кем я пошёл в этот поход.

«Никого, кроме своей армии, – хмыкнул я про себя, – а уж с остальным я как-нибудь разберусь».

Закончив разговор с Бенермерутом, поскольку со жрецом он обещал быть более длительным, я велел позвать Небуави. Когда тот вошёл, низко кланяясь мне, я с каменным выражением на лице пригласил его встать рядом со мной.

– Приветствую тебя, Небуави, – обратился я к нему, – каков был твой путь? Не чинили тебе обид? Что сделал ты из того, что я велел?

– Мой царь, – низко поклонился он, – позволь говорить по порядку.

Я жестом показал, что да.

– С уважаемым господином Бенермерутом мы разговаривали по пути сюда, и мой царь уже наверняка получил известия о том, что те люди, которые притворялись моими друзьями, оказались стервятниками и предали не только моё доверие, но и доверие моего царя, – пафосно начал он.

– Небуави, уменьши количество витиеватых оборотов в своей речи, – приказал я, – у меня не то настроение сейчас, чтобы слушать длинные словоизлияния.

До него тут же это дошло, чему наверняка помогло выражение моего лица.

– Проклятые предатели не пустили меня даже на порог своих домов, мой царь, – жалобно сказал он, – велели слугам бросить мне чёрствый хлеб, словно я какой-то нищий попрошайка.

– Хорошо, – кивнул я, – что насчёт основного дела?

– Здесь всё гораздо лучше, твоё величество, – обрадовался он смене темы, – третий жрец Амона согласился вместе с главой канцелярии смягчить слова в молитвах, с которыми будут обращаться к пастве жрецы в других номах, кроме фиванского. Когда я уезжал от них, они уже начали рассылать правленые версии в другие храмы Амона.

Он достал из объёмной сумки свиток и зачитал его. Я согласился, что да, в таком виде это уже более обтекаемо и может трактоваться как угодно.

– Что я им буду за это должен?

– Дары стоимостью десять тысяч шетит, – ответил он, – мой царь планировал посетить Абидос, рядом есть небольшой храм Амона. Жрецы сказали, что будут ждать твоё величество там, если он, конечно, хочет, чтобы это послание разошлось в остальные храмы вместе с принесёнными царём дарами.

– Какие дали гарантии? – поинтересовался я. – А то я уже один договор заключил благодаря тебе.

– Понимая это я лично составил его, мой царь, – смутившись, поклонился Небуави, протягивая мне следующий свиток, доставая его из сумки, – если содержимое станет известно верховному жрецу Хапусенебу, им несдобровать.

– То есть предлагаешь пойти на сделку с ними?

– Не мне советовать твоему величеству, что делать, – смутился он.

– Но… – продолжил я за него.

– Но я бы дал совет моему царю потратить золото на эти цели, – закончил он, – сумма большая, но для налаживания сотрудничества со жрецами Амона в остальных номах это будет правильно.

– Ты сам знаешь, что фиванские семьи преподнесли богатые дары Амону, – заметил я, – зачем им что-то брать от меня?

– Третий жрец и глава канцелярии, мой царь, не те должности, до которых дойдут все подарки, – хитро улыбнулся он, – боюсь, всё лучшее достанется верховному жрецу и тем людям, которым он благоволит. Третий жрец не входит в их число.

– Что ж, сумма и правда большая для обычного человека, но не для царя, – согласился я с ним, – я дам распоряжение, когда мы прибудем в Абидос.

– Что они попросили лично для себя?

– По пять тысяч шетит на каждого, мой царь, – ответил жрец, – этими деньгами твоё величество купит уже их личную лояльность к себе.

– Думаешь, это стоит таких денег? – хмуро поинтересовался я.

– Как решит мой царь, – склонился он, – я не могу советовать твоему величеству в этом вопросе.

– Ладно, отдадим им деньги, – решил я, – посмотрим, будет ли польза, если что, страховка всегда есть.

– Благодарю моего царя за мудрость выбора, – поклонился он, – тем более что это не всё, с чем я к нему прибыл.

– Да? – удивился я. – Давай, порадуй меня хорошими новостями.

– Так надолго в пути я задержался, потому что советовался с главой своего рода, мой царь, – Небуави хитро улыбнулся, – если твоё величество преподнесёт достаточно даров Осирису, то он готов будет начать строительство нового храма.

– Сколько? – бросил я, ожидая услышать про огромную сумму в ответ, и не ошибся.

– Слишком много, – покачал я головой. Золото у меня, конечно, было, но влезать в очередную мутную схему не хотелось, пока все вокруг меня только наяб…и, поэтому ввязываться в долгострой с непонятными перспективами было глупо.

– Род готов будет внести половину от этой суммы, – тихо сказал Небуави, – если мой царь подтвердит во всеуслышание права моего рода на владение восьмым номом.

– Что, так сильно вас Сененмут прижучил? – сразу понял я причины такого щедрого предложения.

Небуави с расстроенным лицом поклонился.

– Нам дали сезон на то, чтобы продать должность правителя нома и верховного жреца, – тихо ответил он.

– Тогда мы поговорим об этом лично с главой твоего рода, когда прибудем в город, – после небольшого раздумья решил я. Теперь осторожность была моим вторым именем, прежде чем начинать разбрасываться золотом, нужно было узнать больше, благо Абидос был следующим городом в нашем путешествии.

– Всё будет так, как повелит мой царь, – Небуави низко поклонился.

– Это все новости у тебя?

– Боюсь, мой царь, что нет, скорее всего, фиванские семьи приостановят выплаты по вашему контракту на обеспечение войска.

– Это было ожидаемо, – я пожал плечами, – хорошо, что сильно ни на что не повлияет. Выплаты были разбиты на три части, первую они отдали сразу, вторую после захвата мной царства, а вот третью, последнюю, да, могут не отдавать, но она самая меньшая из всех трёх и не так сильно ударит по мне, как если бы они не заплатили сразу.

– Мой царь был мудр, когда заключал эту сделку, – жрец мне низко поклонился.

Я же, оставаясь внешне спокойным, думал, что все вокруг от безнаказанности чувствуют себя слишком уж расслабленно и настало время напрячь их. А для этого был только один действенный способ.

– Достань письменные принадлежности и листок папируса, – распорядился я, а когда он это выполнил, попросил его написать на нём всего два слова. Удивлённый жрец всё сделал, и я отпустил его, велев узнать, не уехал ли ещё Бенермерут. Оказалось, что нет, он как раз собирал вещи.

Мужчина вошёл ко мне, вопросительно посмотрев, явно не понимая, зачем я его снова вызвал, мы ведь всё обговорили буквально час назад. Свернув лист со словами «я согласен» и положив его в непромокаемый тубус, я протянув его Бенермеруту.

– Отдать визирю, мой царь? – взял он его в руки.

– Да, – кивнул я, – всё равно с ним увидитесь. На этом всё, не буду тебя больше задерживать.

Когда воспитатель ушёл, я задумался, правильно ли сейчас поступил. Мысли разделились на две части, те, что были против убийства Нефруры, говорили, что так нельзя делать. Вот только сегодня их было значительно меньше по сравнению с тем временем, когда Усерамон впервые заикнулся о заговоре против Хатшепсут. Все эти кидки от купцов, жрецов и семей были только по одной причине – царь Менхеперра не имел реальной власти. Даже имея армию, я ничего не мог сделать против царя Хатшепсут, которая всё это покрывала. Нет, конечно, я мог развернуть армию и направить её на Фивы, но вот разбираться, после того как я захвачу трон, с кучей заговоров и локальных восстаний номархов по всему Египту что-то не сильно хотелось. Да и в целом это было бы как-то нечестно по отношению к самой Хатшепсут, которая, как я уже неоднократно убеждался, была хорошим царём. Поэтому я и выбрал путь устранения её дочери и потом постепенного оттеснения сначала её людей от власти, а потом и её самой. Почему-то этот путь мне виделся менее кровавым, чем первый. Я менял жизнь принцессы в обмен на спокойствие в царстве двух земель.

Глава 6

Абидос первый и пока единственный из городов Верхнего Египта, который встречал своего царя как положено. Огромное количество музыкантов, танцоров и просто людей, высыпавших на дорогу, приветствовали криками армию, которая не стала заходить в сам город, а разворачивала лагерь в его предместьях. К Рехмиру тут же подъехала куча купцов и чиновников, которые стали договариваться о поставках продовольствия. Всё это я замечал, ещё только подъезжая к предместьям Абидоса.

Едва я приблизился к самому большому скоплению людей, певцы затянули заунывный гимн в мою честь, точнее, не мою, а в целом для египетских царей, восхваляя объединение Верхнего и Нижнего Египта и благословение, которое цари приносят для всего народа. Встречала меня целая делегация из номарха, его ближайших сановников, а также жрецов Осириса. Подъехав к ним, я поднял руку, и музыка с гимнами стихли, а все окружающие опустились на колени.

– Народ Абидоса приветствует своего царя, владыку двух земель, – сократил немного мой титул номарх, кланяясь лбом в землю.

– Можешь подняться, мой народ, – позволил я, и люди снова встали, причём слуги и простолюдины согнулись в низких поклонах.

– Твоё величество может располагать моим домом как своим, – произнёс номарх, показывая на паланкин с привычным креслом рядом с собой.

Я спрыгнул с колесницы и сел на предоставленные носилки, он занял соседние. Нас подняли вверх и понесли в город.

– Какой распорядок? – поинтересовался я у него тихо, когда вокруг опять запели гимны и заиграла музыка.

– Если твоё величество не против, то сегодня отдых и пир в честь прибытия твоего величества. Завтра после завтрака принесение даров Осирису в главный храм.

– Я не против, после принесения даров устроим тогда праздник для простого народа. Будь готов выставить хлеб и вино на улицы города.

– Твоё величество, – мужчина остро посмотрел на меня, – надеюсь, праздник обойдётся без вскрытия и разграбления зернохранилищ?

– Ты правильно встретил своего царя, правильно обратился, хоть и сократив мои титулы, – чуть попенял я ему на этот факт, – я думаю, если ты продолжишь показывать своё правильное отношение, мы договоримся не только насчёт этого.

Номарх склонил голову.

– Постараюсь заслужить благосклонность моего царя.

Дальше мы замолчали, что дало мне время осмотреться. Абидос не был большим городом, но достаточным, чтобы в нём, по прикидкам, жило двадцать-двадцать пять тысяч человек. Я уже мог примерно рассчитать численность, исходя из текущих размеров города и домов, мимо которых мы проезжали. Как и везде, дома были сложены из песчаника и имели либо прямоугольные каменные крыши, либо крытые тростником, реже виднелся кирпич из нильского ила, который был весьма характерного цвета, отличаясь от каменных домов вокруг.

Что ещё меня всегда удивляло в египетских городах – так это отсутствие запаха испражнений, который, по идее, должен был тут быть, ведь сливной канализации я не видел, на дорогах виднелись лишь небольшие бортики для слива воды, но вот запаха мочи или других экскрементов не ощущалось совсем. Я поставил себе заметку в голове позже узнать об этом, так как просто было интересно, как египтяне сделали так, что на улицах оставалось чисто.

Жизнь города из-за моего прибытия остановилась, поскольку дорогу перед процессией быстро очищали меджаи, и жители опускались на колени, когда мои носилки проплывали мимо них. Зато, когда мы удалялись, за телохранителями снова начиналась жизнь, все спешили по своим делам и лишь малая часть потом следовала за нами, чтобы посмотреть на царя и его не сильно многочисленную свиту, состоявшую в основном из одних воинов.

– Твоему величеству будет удобно занять мои помещения или гостевые? – поинтересовался номарх, когда мы добрались до его дворца и носилки опустили на землю. Сотня слуг и рабов на коленях ждали нас у входа.

– Я скромен, – спокойно ответил я, осматривая двухэтажное высокое здание, сложенное из гранита, – поэтому просто обеспечь место для меня, охраны и моих людей.

– Как будет угодно твоему величеству. – Он подозвал какого-то сановника, быстро перекинулся с ним словами, и тот, склонившись, убежал внутрь.

Меня же номарх пригласил пройти за ним. Мы прошли три больших зала и приблизились к охраняемым дверям, у которых стояли четыре меджая. Хопи без лишних слов кивнул своим людям и те сменили их, заняв посты. Пока мы ходили и осматривали помещения, которые мне предоставили, моя охрана распределялась по всем помещениям, выгоняя всех лишних. Вскоре остались только мы и немного слуг, ожидающих нас на коленях перед столом, на котором уже находились нарезанные фрукты, а также кувшины с вином.

– Сколько наложниц прислать твоему величеству? – поинтересовался у меня номарх.

– Нисколько, – покачал я головой, – пришлёшь своих детей.

Он испуганно вскинулся, посмотрев на меня, а я, хмыкнув, показал рукой на стол.

– Будут пробовать мою еду, а не то, что ты подумал.

– Твоему величеству ничто не угрожает в моём доме! – залепетал он.

– Мне часто об этом говорили раньше, как раз перед тем как отравить еду, – криво улыбнулся я, – если меня никто не собирается травить в твоём доме, твоим отпрыскам ничего не угрожает. Зато зная, что они первые едят и пьют всё, предназначенное мне, ты лучше будешь беспокоиться о качестве продуктов.

Он не был доволен моим решением, но не посмел перечить, лишь поклонился и глухо сказал:

– Как прикажет мой царь.

Оставив меня слугам, он со свитой вышел из помещения. Я, раздевшись и сокрушаясь про себя, что нет ни Бенермерута, ни Меримаата, отдался в руки чужих слуг, чтобы меня помыли и привели в чистое состояние. Проклятый песок был везде, поэтому я с радостью избавлялся от него при любой возможности. Вот и сейчас без особого стеснения сняв всю одежду и калиги, я опустился в небольшую мраморную чащу, полную тёплой воды. Часть слуг унесли стирать и чистить старую одежду, часть занялась мной. Большой, крепкий египтянин достал бронзовые приборы и аккуратно стал меня брить, косясь изредка на Хопи, который стоял рядом с ним, положив руку на рукоять гладиуса.

Оказалось, что ванн в помещении целых три, и слуги помогли мне переместиться сначала в одну из них, где меня обмазали жидким составом, похожим на мыло, затем ополоснули, и в третьей купальне помыли на чистовую, при этом три служанки, старательно отводя взгляды от вставшего органа, намазали меня вкусным маслом, пахнущим цветами. После чего подали чистую одежду и обычные сандалии. Поморщившись, я опустил в них ноги, хотя и не любил их. К сожалению, калиги были в чистке, а они у меня, словно у простого легионера, имелись в единственном экземпляре. Я планировал разжиться другими парами при сдаче мне вооружения, теперь же нужно будет искать собственные возможности для перевооружения и обеспечения себя обувью. Вспомнив, что мне не вернули и комплект, который должен был послужить образцом, я почувствовал, как меня накрывает волна гнева. Вокруг от испуга вздрогнули и пригнули головы слуги, так что я разжал кулаки и постарался успокоиться, их вины в этом не было.

Закончив водные процедуры, на которые ушло больше двух часов, я, свежий и вкусно пахнущий, вернулся в первое помещение, где находился стол с едой, обнаружив там в сопровождении кучи нянек трёх мальчиков разных возрастов и двух девочек, которые, поедая мои фрукты, весело болтали между собой. Завидев меня, воспитатели опустились на колени, дети последовали их примеру, но с любопытством посматривали при этом на меня и охрану, следующую за мной по пятам.

– Поднимитесь, пока вы здесь, со мной, можете лишь кланяться, – приказал я, и они все поднялись на ноги.

В моём присутствии, разумеется, стояла тишина, пока я насыщался, дети подавленно молчали.

– Кто хочет покататься на настоящей боевой колеснице? – поднял я бровь, чтобы хоть как-то расшевелить их, поскольку до вечера оставалось ещё полно времени.

Вверх мгновенно взметнулись руки, в том числе и девочек.

– Хопи, – я кивнул, и он приказал одному из опционов занять детей катанием на моей колеснице.

Когда те гурьбой и не веря случившемуся покинули помещение, ко мне вошёл Рехмир, облачённый в ту же одежду, в какой мы прибыли в Абидос. Он явно ещё даже не присел.

– Мой царь, – склонил он голову, – войско обеспечено провиантом, ремесленники занялись починкой снаряжения, за три дня мы пополним припасами повозки обоза для дальнейшего движения.

– Отлично, – я обратился к старшему слуге, – все чистящие процедуры обеспечьте и Рехмиру.

– Как прикажет твоё величество, – поклонился он, позвав рабов, чтобы меняли воду в бассейнах.

Рехмир польщённо улыбнулся, отказываться не стал и пошёл по тому же маршруту, какой недавно проделал я, вернувшись спустя час, тоже свежий и в новой одежде, с довольным вздохом опустившись рядом со мной на лавку с подушками.

– Как твоё величество выдерживает столько времени под солнцем? – покачал он головой, беря с тарелки зёрна граната. – Я скоро буду цветом кожи словно раб какой.

Я хмыкнул, поскольку и правда сам стал такого тёмно-коричневого цвета, что красноватая кожа была давно не видна. Многие египетские сановники при виде меня сильно удивлялись, и было отчего, так сильно загорали обычно только простолюдины или рабы, постоянно работающие в поле, но самому мне было всё равно, войско за спиной давало ответы на любой вопрос. К сожалению, кроме главного – царя Менхеперра местные сановники рассматривали только как бесплатное приложение к царю Хатшепсут.

– Привлекай к своей деятельности больше центурионов, – попросил его я, – единственный мой шанс на то, чтобы помочь тебе, в том, что среди них окажутся очень умные люди.

– Мой царь, – Рехмир, посмотрел на меня, – я боялся спросить, но ты вообще собираешься вернуться в своё поместье?

– Когда? – я показал руками вокруг. – Хатшепсут издала дурацкие законы, губящие на корню все мои начинания, поэтому я вынужден идти по городам и преподносить свою версию событий, ну и попутно оставлять за собой проблемы, которые возникнут у легитимной власти на следующий год, ведь зернохранилища будут пусты.

– Мой царь не боится народных бунтов? – очень тихо спросил Рехмир.

– Он ждёт их, – я пожал плечами, – тогда я приду на помощь власти, словно рыцарь на белом коне, или же подожду, когда она начнёт испытывать проблемы, решить которые смогу я.

– Белом коне? – удивился он. – А такие бывают?

– Когда-то наверняка будут, – ответил я, замолчав и погрузившись в невесёлые мысли о предстоящих делах.

***

Утром я встал рано, поскольку практически не ел и не пил на пиру, хотя тостов в мою честь поднималось очень много. Уследить за едой и питьём, которое рекой лилось, было совершенно невозможно, так что я ел только то, что было в блюдах детей номарха, которое перекладывалось потом ко мне. Он так боялся за их безопасность, что сразу несколько слуг контролировали, что им подают с кухни. Видя всё это, я улыбался про себя. Вот это я называю истинной заботой о своём царе! Стал бы он так поступать, если бы безопасность не касалась его отпрысков, сильно сомневаюсь.

– Мой царь, – услышав, что я встал, в комнату вошёл полностью одетый Рехмир, сандалии которого, я заметил, были уже в песке.