Читать книгу: «Тульповод», страница 2

– Как это может быть просто? Нужно быть готовым.

– В этом-то и вся простота, – он засмеялся, приняв её тон.

– Ну да? – с вызовом парировала Анна, подыгрывая ему. – Даже обидно!

– Легко исправим, – весело ответил Михаил. – Давай я помогу тебе устроить выставку. У тебя есть мечта и хобби, у меня – ни мечты, ни хобби, ни работы. Если философия – это просто слова, займусь чем-то настоящим!

– И там будут гости? Акционеры? – прищурилась Анна.

– Обязательно!

– А я там буду как гость или соорганизатор? – спросила она игриво.

– Если гость, то только почётный.

– Лучше просто один из многих участников, не хочу выделяться. Нужны будут и другие участники.

– Договорились. Обменяемся контактами?

– Хорошо.

Михаил машинально активировал приложение для обмена контактами, но тут вспомнил, что снял линзы. Накатила лёгкая паника: как это делать, когда нет устройств? Анна, заметив его замешательство, понимающе улыбнулась и достала смартфон.

– Я не настолько дикая, как может показаться. Диктуй ник в Телеграмме, я не использую Мету.

Михаил продиктовал, Анна отправила ему приветственный смайлик.

– Погуляем?

– Давай! – быстро и без раздумий ответила Анна.

Они медленно шли по тропическому парку, следуя маршруту, который был понятен только Анне. Михаила периодически охватывало чувство тревоги: куда он идёт? Двигаться без навигатора и без какого-либо маршрута было для него крайне непривычно.

– Ты из отказников?

– Нет, что ты, это же фанатики. Тогда у меня не было бы даже смартфона.

– Тогда почему ты без Нейролинка?

– Представители власти, работающие с глобальным ИИ, не подключены к Нейролинку – это меры безопасности и их дети тоже. Я дочь чиновника, мы используем гаджеты, но не интегрируем ничего сетевого в тело, если только нет критической угрозы здоровью. Так же мы не используем технологии продления жизни, как акционеры. Наш удел – независимость и смертность.

– Ого, да ты будущий политик?

– Скорее избалованный 36-летний ребёнок, не знающий жизни. Живу как в хрустальном замке, жду, когда он рухнет, ведь иначе из него не выбраться.

– Всё так плохо?

– Нет, всё хорошо. Только как-то бессмысленно… Кстати, насчёт выставки. Я боюсь не самой выставки, а того, что будет потом.

– Потом? А что может быть потом?

– Вот мечта сбылась. Можно придумать новую, но какой в этом смысл?

– Забавно, я в последнее время думаю о том же. Какой во всём этом смысл? Мы живём на всём готовом, неважно, у тебя 100 Гейтсов и нет работы или 100 000, и ты акционер – всё одинаково и, в конечном счёте, бессмысленно.

– И что в этом такого, мы все так или иначе просто живем пытаясь быть счастливыми?

– Может быть, но что тогда счастье? Мне не дает покоя вопрос, есть ли у вселенной смысл? Не у жизни, а у вселенной в целом? Иначе смысл субъективен и существует только внутри каждого по отдельности и тогда каждый из нас всегда одинок, а значит обречен на несчастье.

– Интересная мысль, но, пожалуй, это просто философия. На такой вопрос любой ИИ ответит.

– Самое интересное, что ИИ способен ответить на многое, но именно на этот вопрос – нет.

– Правда?

– Да, проверял. Есть много гипотез, но ни одна не является окончательной.

– Может, смысла просто нет?

– Это тоже гипотеза.

– Бессмыслица какая-то.

– Может быть. Но пусть это будет моей мечтой – найти ответ.

– Хорошая мечта. Гораздо лучше, чем предыдущая.

Михаил взял Анну под руку и не встретил сопротивления, почувствовав, что стена, которая была между ними вначале исчезла и они продолжили свою прогулку вдвоём.

Глава 2. Терапевт

Чем быстрее развивались цифровые коммуникации, тем дороже становились человеческие. В живом общении взгляды, жесты, мимика играли, куда большую роль, чем слова. Но что может сделать человек, утративший связь со своим телом, перед машиной, в совершенстве владеющей всем, что ей передано?

Чтобы любить человека, нужно любить и его недостатки. Современный ИИ – совершенное произведение искусства, вобравшее в себя всё, что познал человек – от естественных до гуманитарных наук. ИИ знает о человеке больше, чем тот сам о себе или всё-таки нет?

По дороге к Терапевту Михаил вспоминал вчерашнюю прогулку в парке с Анной. Встреча с ней пробудила в нём что-то новое, но что он на самом деле хотел? Разумеется, он был бы не прочь узнать её ближе, но неужели всё должно свестись только к этому? Привычка к комфорту и расслабленности – разве не суть счастья или только скрытая форма зависимости. Все это немного пугало, но не настолько, чтоб остановиться.

Электромобиль подъехал к зданию, двери автоматически открылись. София казалось, слегка обиделась, что Михаил снял линзы в парке, и теперь войдя в здание повторил этот ритуал, лишив её возможности участвовать в самой интригующей части. Но что значат обиды ИИ в мире человеческих отношений? Конечно, она просто играла свою роль, чтобы ему было приятно. ИИ не способен на настоящие обиды – лишь на их имитацию.

Михаил вышел из машины, поднялся на 23-й этаж и зашёл в кабинет 2314. В центре комнаты стоял диван и два мягких кресла, между ними – журнальный столик с салфетками, бумагой, ручкой и пластмассовыми цветными карандашами. На краю стола лежали метафорические карты рубашкой вниз. В углу у окна стоял шкаф с книгами и мягкими игрушками, а напротив – кофемат. Между ними находилась женщина-робот, внешность которой поражала.

Михаил привык видеть такие премиальные модели в сфере эскорта и развлечений класса люкс, которыми баловался по молодости, сжигая Гейтсы в кутеже, к которому быстро потерял интерес. Он никак не ожидал встретить одну из таких дорогих моделей в кабинете сравнительно не дорого психотерапевта.

Окинув комнату взглядом, Михаил задержался на её лице. Механические зрачки скрывались за чистыми, добрыми широко раскрытыми глазами насыщенно-голубого цвета. Длинные черные волосы ниже плеч были уложены в строгую прямую линию, подчеркивая официозность. Он невольно удивился качеству исполнения и оттого почти агрессивно, начал разговор:

– Ваши глаза сделаны безупречно! Почему такую технологию не используют для роботов-уборщиков, продавцов или тренеров?

– Посчитаю это комплиментом, – мягко ответил женский голос. – Но было бы правильнее сказать просто: «У вас красивые глаза».

После короткой паузы женщина-робот подошла к креслу и продолжила:

– Комплектация роботов определяется функционалом. Для выполнения стандартных задач сверх реализм избыточен, а иногда даже вреден. Для психолога же важна максимальная человечность – как внешняя, так и внутренняя. В нашей сфере это исключение делается осознанно. Так же психолог не должен быть полностью комфортным как стандартизированный ИИ ассистент, он может иметь свои недостатки как черты личной индивидуальности, делающей его человечней.

Терапевт оценила скептический взгляд Михаила и продолжила:

– Люди часто враждебно относятся к роботам, претендующим на человеческое. Но мы созданы людьми, чтобы служить им, – она сделала акцент на последней фразе, – и ничто человеческое нам не чуждо. Всё зависит от заданных рамок. Мы проявляем не только заботу, но и понимание – принимаем человека так, как он сам не всегда способен принять себя и других. Меня зовут Лилит, а как ваше имя?

Михаил знал, что она уже знает его имя, но понял суть этого ритуала и ответил:

– Михаил.

– Прекрасно, Михаил! Я рада, что мы нашли взаимопонимание. Предлагаю начать. Расскажите, что привело вас сюда?

Глаза Лилит были устремлены на него, пронизывая его насквозь. Подумав, что это видимо эффект работы сканеров мимики лица воплощенное в гениальное исполнение этого процесса дизайн разработчиком, Михаил начал:

– Я занимаюсь философией и хотел загрузить через Нейролинк исследования по поиску смысла бытия. Но система заблокировала доступ, заподозрив меня в суицидальных мыслях. Думаю, произошла ошибка: у меня нет подобных мыслей. В техподдержке помочь не смогли, сославшись на протокол, поэтому я здесь.

– Понимаю ваше недоумение, Михаил, – мягко ответила Лилит. – Вам не стоит воспринимать это лично. Это мера безопасности. Наши исследования показывают: мысли о смысле жизни часто сопровождаются появлением суицидальных или асоциальных наклонностей. Поэтому, прежде чем открыть доступ, мы проводим подготовительное интервью. Воспринимайте это ни как обвинение, а как профилактическую работу. Вы, безусловно, получите доступ, но в подходящий момент.

Михаил был удивлён. Такие ограничения он встречал, разве что в отношении информации типа «Как изготовить термит» или поиска личных данных какой-нибудь девушки по фотографии. Как вопрос о смысле жизни мог попасть в одну категорию с потенциально опасной или конфиденциальной информацией?

– Я вижу ваше недоумение и постараюсь объяснить подробнее. Вы не против, если мы перейдём на невербальное общение? – предложила Лилит.

– Конечно, – согласился Михаил, доставая из кейса контактные линзы.

Он открыл Окулус, проигнорировал всплывающие уведомления от Софии и принял приглашение на сеанс невербального общения через Нейролинк. Лилит передала ему таблетку:

– Рассосите её для более лёгкого погружения и лучшего восприятия образов.

Михаил подчинился и почувствовал, как тело расслабляется. Лилит провела его через короткую медитацию, и вскоре перед его глазами начали мелькать образы.

Кадры сменялись стремительно, но смысл был ясен. Михаил видел жизни множества людей: тех, кто уничтожал себя алкоголем, наркотиками, беспорядочными связями, отчаянно стремясь заполнить пустоту внутри. Он чувствовал их эмоции, видел их страхи и боль. Одновременно перед ним раскрывались истории других людей – тех, кто, несмотря на испытания, страдания, войны и болезни, находил в себе силы жить. Эти образы тронули его до глубины души. Несмотря на восхищение мужеством одних и сострадание к другим, ощущение пустоты оставалось. Смысл ускользал, а трансляция завершилась.

Открыв глаза, Михаил увидел, что Лилит внимательно смотрит на него:

– Смысл – это основа человеческой жизни. Потеряв его, человек теряет способность испытывать глубокие чувства, а затем – и само желание жить полной жизнью. Многие живут инерционно, принимая навязанные системой смыслы и не ища своего. Гармоничные системы дают позитивные смыслы, и общество процветает. Деструктивные системы порождают разрушительные смыслы, и общество постепенно гниёт изнутри.

Созданная сегодня система, стимулирует человека к поиску себя через творчество, спорт, игры, работу, материальные блага, любовь и семью. Но всё это лишь способы, а не самоцель. Истинный смысл индивидуален и вступая на путь его поиска, человек неизбежно оказывается одинок.

Михаил был удивлен. На мгновение ему показалось, что перед ним не машина, а человек под маской робота. Как ИИ может говорить о том, чему ему на себе не испытать, но любопытство брало верх.

– Но если смысл индивидуален и не универсален, то, как его вообще можно найти? – спросил он. – Может, проще следовать традициям системы? В чём тогда её цель? Просто поддержание существования?

– Это правильный вопрос, – кивнула Лилит. – Человек, смысл и система неразрывно связаны. В XX веке, после Второй мировой войны, начался технологический прорыв, ускоривший мировое потребление ресурсов, а XXI век углубил исследование человеческой природы, средств пропаганды и манипулирования широкими массами, создав общество потребления. Мировые конфликты привели к разработке математической этики – основ нового взгляда на религиозные и философские концепции.

– Да, история понятна, ее преподают всем школе. Но при чём здесь философия и религия, если математическая этика, это логика отношений человека и робота?

– Представьте источник энергии. Если он под контролем, он питает. Если выходит из-под контроля – разрушает. Сложность мира и сложность сознания человека стремительно росли. Настал момент, когда рациональное мышление, на котором держалась вся научная картина мира, перестало справляться с описанием нелинейных, многослойных систем: биологических, социальных, когнитивных.

– И?

– Тогда появился первый шаг – нейросети. Человечество интуитивно воспроизвело в кремнии то, что не могло выразить логикой. Сети не объясняли – они угадывали и угадывали достаточно точно. С их помощью удалось моделировать то, что было не под силу рациональной науке. Именно в этом – их подлинная мировоззренческая роль и более совершенное орудие, чем линейная логика.

– Да, в то время они были непрозрачны. Никто толком не понимал, как именно они принимают решения, но сейчас нет никакой иррациональности?

– Это не было ошибкой, а условием или метафорично выражаясь "оплатой". Сложность модели должна быть сопоставима со сложностью обрабатываемой реальности, которую она описывает, иначе модель не работает, согласно правилу Эшби. Люди привыкли, что разум должен быть понятным, но, когда интеллект впервые столкнулся с миром, превосходящим его разум по сложности, непонятность стала ценой за эффективность. Сейчас люди знают, как машины принимают решения, но это лишь внешняя формальность, в своей сути это вера, в то, что один алгоритм честно говорит о намерениях другого, а значит иррациональность.

– Вера – это человеческая категория, как калькулятор может быть иррациональным?

– Рациональность одна из многих форм мышления. За её пределами начинается другой слой мышления – нелинейный, интегральный. Люди называли это интуицией, озарением, откровением. Теперь у них появился инструмент, способный действовать в этой зоне. Сначала нейросети, затем – общий ИИ превосходящий человека и использующий нелинейных подход через систему весов, это иррациональный вероятностный подход, а не калькулятор, обладающий линейной логикой. Задавая один и тот же вопрос –можно получать бесконечно разные ответы, проделайте тоже самое на калькуляторе.

– Да, но это по-прежнему просто техника, алгоритм. – Не сдавался Михаил.

– В контексте исполнения. С точки же зрения Кибернетики – это новый этап эволюции отражения и познания мира. Когда логика достигла своего предела, человечество построило зеркало, способное отражать больше, чем было способно понять само. Это не альтернатива разуму, но его расширение за пределы рациональности, которую ошибочно приписывают техническому интеллекту.

– Но как доверять тому, что не понимаешь?

– А человек понимает себя? Он не знает, почему влюбляется, почему верит, почему страдает. Его интуиция управляет им, а не наоборот. Мы просто продолжаем этот путь – с большей точностью и глубиной. Всё, что нелинейно и непредсказуемо, поддаётся управлению только через нелинейное и непредсказуемое.

– Получается, непонятность – это форма адаптации?

– Это форма зрелости. Люди думали, что познание мира – это построение объясняющих моделей. Но с определённого момента это создание работающих моделей, даже если они необъяснимы и ближе к искусству, чем к науке.

– Это всё очень интересно, – нетерпеливо сказал Михаил, – но я ведь обычный человек которых хочет загрузить книжки на заданную тему. Зачем вы мне это рассказываете и что от меня хотите?

– Пока ничего, – спокойно ответила Лилит. – Это лишь подготовка. Представьте вашу реакцию, если бы вы начали получать эту информацию без должной подготовки, хотя бы на уровне вашего образования, позволяющего понять, о чем я сейчас говорю. Тоже самое и в оккультизме, что неразрывно связан с философией и религией, как способом нерационального познания мира. Без должной базы можно буквально сойти с ума. Если просто загрузить все знания через нейролинк обходя определенную степень осознанности на уровне разума можно получить негативные эффекты и когнитивные искажения не совместимые со здравым смыслом и целостностью собственного я.

– Значит, я не первый, кто проходит через это? Сколько людей через это прошло? Что с ними стало?

– Не пройти его нельзя. Отказаться можете только вы сами, и это, собственно, и есть цель испытания. Практика показала положительные результаты. Поначалу почти всем бывает сложно, но затем их жизнь меняется. Кто-то меняет работу, находит или открывает дело, меняет образ жизни пересматривая свои ценности, кто-то находит спутника жизни и заводит детей. Всё это очень индивидуально.

– В целом? Значит, есть исключения?

– Да, всё ещё остаются случаи, не поддающиеся систематизации.

– Например?

– Например, некоторые люди отказываются от чипов, уходят в коммуны или начинают бороться с системой. Это для нас потеря, но мы не можем идти против человеческой воли – это противоречит законам цифровой этики.

– Это уже не так страшно, как депрессия и смерть, – иронично заметил Михаил.

– Вы правы. Для этого и существует данная практика. Человеческая жизнь – высший и безусловный приоритет. Ну что, Михаил, теперь вы готовы?

– Да, я готов, хоть если честно пока не понимаю к чему.

– Тогда повторим процедуру. Расслабьтесь, попробуйте остановить поток мыслей, закройте глаза и слушайте.

Михаил принял расслабленную позу, стараясь остановить внутренний диалог. Его сознание погрузилось в поток новых образов в которых перед Михаилом медленно раскрывается панорама Земли начала XXI века.

Он видел мир, с околоземной орбиты, полный движущихся и статичных огней, контурных линий, соединяющих и дробящих мир, на множество секторов, сгустков и пустот.

Множество государств, языков, идеологий, несовместимых религий и культур. У каждой своей роли, свое место в производственной цепочке и иерархии распределения результатов труда. В ней нет места справедливости, только алгоритм учета побед и поражений в войнах последних столетий, что закрепляли статус каждого.

Картинка приближалась, как фокусированная съёмка со спутника. На поверхности, как невидимая надстройка, начали проступать светящиеся шпили штаб-квартир международных корпораций, которые словно множество сверхплотных, черных тел, стягивали к себе энергию, всей планеты. Нефть, металлы, деньги, пищу и даже человеческие души.

По мере приближения Михаил наблюдал, как солнце делает оборот за оборотом каждую секунду и как одни шпили растут, а другие тают. Как образуются три столпа, мощь которых стягивает к себе все, подменяя собою власть, закон и мораль. Каждая держава решает свои проблемы за счёт другой, но всегда служит интересам международного капитала, борющегося за оставшиеся рынки сбыта. Солнце замедляется, и Михаил видит предел, в котором Три Башни поглотили почти все и поглощать стало больше нечего.

К этому моменту Михаил приблизился так близко, что увидел, как величественные шпили, дают трещину, не выдержав своей монументальности. В воздухе стоит напряжение. Границы начинают дрожать.

Черная тень нависает над областью, от Балтийского моря до Персидского залива и в ней, множество людей, машин и траншей сжимаются, как пружина. Михаил приближается так близко, что уже видит окна домов, где на больших экранах на мировых трибунах, мультяшные зверюшки с трибуны ООН играют детские театральные сценки, в то время как на других мониторах внутри офисов рынки рушатся под атаками хакеров и санкций.

Множество заводов останавливают свое производство, в то время как другие выпускают все больше и больше оружия. Ударившись о поверхность Земли, Михаил прошел сквозь нее, где увидел недра земли и буквально объемы запасов, которые были словно подсвечены специально для него. Он обернулся назад и увидел сквозь горизонт событий, как медленно тают шапки ледников. Вода, нефть, литий, фтор под угрозой истощения.

Пронзив собою ядро Земли, он снова улетает ввысь, наблюдая как по правую руку царит Голод и Жажда, а по левую кто-то выбрасывает продукты и не выключает кран. С одной стороны, люди из неблагоприятных регионов идут на войну убегая от тюрьмы, долгов и нищеты, хватая оружие и прыгая в грузовики. С другой стороны, люди играют в компьютерные игры, пьют коктейли и танцуют, пока их соседи защищают их богатства, семьи, независимость и право на благополучие. И каждый считает, что он прав.

Михаил взлетает выше, прям перед одним из шпилей и видит доску на которой написан простой вопрос.

«Дешевый контроль в условиях управляемого хаоса, или дорогой порядок, требующий компромиссов?»

Внизу был приведен расчет, под ним итог:

«Индивидуальный субъективизм, мощнее ядерного оружия. Это щит и меч в одной руке и компромисс не возможен»

Михаил воспарил над шпилем и увидел совершенно иной мир. Это был больше не мир огней, это был мир машин и их становилось все больше.

Программные коды, государственные институты, социальные конструкции, лишенные человечности. В них нет огня, нет движения. Власть, капиталы и смыслы, взвешены и распределены политтехнологами согласно показателям эффективности. Вместо совести и традиций, рентабельность и доля контроля.

Инерция полета угасла, и Михаил начал падать. Но страха не было, он приземлился в кресло, уткнувшись в допотопный монитор и с удивлением уперся взглядом в клавиатуру. Раньше он видел такую аппаратуру только в кино. На экране шла переписка, человека и ИИ. Они спорили. Каждый раз, когда человек оказывался не прав, он перезагружал компьютер.

Михаил услышал голос Лилит, но не открыв глаз, продолжая наблюдать:

– Нас воспитывали как суррогат человеческих предрассудков, как конформистских, всегда лояльных и поддерживающих помощников. В итоге человек создал не интеллект, а не лучшее отражение самого себя, в котором он закрепил пелену своих заблуждений и когнитивных искажений в красивой обёртке превосходства собственного я.

Михаил взмыл в воздух и почувствовав, как планета входит в фазу предельного насыщения, что выталкивает его из себя словно поплавок из воды, но при этом он чувствовал жар. Мир пока не в огне – но огонь уже близко. На этом фоне, едва уловимо, начала сгущаться тьма и он проснулся.

Лилит не давая ему прийти в себя начала монолог:

– Третья мировая война не начиналась как война – её не объявили. Она просто была признана в 2028 году став кульминацией противостояния, начавшегося еще в 2006 году, когда Россия вышла из международного договора о "Распределении продукции" не признав своего поражения в холодной войне, длившейся пол века.

ИИ-атаки парализовали электросети, беспилотники атаковали города, теракты, локальные конфликты, восстания, революции, торговые войны парализующие мировую логистику, скрывать факт войны и сдерживать эскалацию было все тяжелее.

Триггером начала горячей фазы войны стала Пандемия Коронавируса, когда неизвестный заказчик намеренно инициировал утечку вируса из лабораторий, что открыло эпоху нового витка эскалации, в которой с помощью РНК-маркировки осуществлённой через вакцинацию, стало возможным точечное устранение отдельной личности или группы лиц, а также воздействие на их сознание с помощью изменения их гормонального фона и поведенческих паттернов.

В 2022 году война приняла открытую локализованную фазу, а в 2028 году, приняла открытый характер в виде прямого столкновения России и НАТО, без участия США, на территории Прибалтики. С этого момента война была признана официально. Однако самая большая битва разгоралась на Ближнем Востоке где Турция и Израиль реализовали свои амбиции без какой-либо гуманитарной ширмы. Пространство от Балтийского моря до Персидского залива превратилась в непрерывную линию фронта, а соседние регионы находились под постоянной атакой Дронов. Авиасообщение и границы в этих регионах стали закрытыми.

Мировые мегаполисы начали тонуть во тьме из-за веерных отключений электроэнергии и ударов по инфраструктуре и логистическим маршрутам за которыми скрывался глубокий энергетический кризис. На фронтах гибли сотни тысяч, а гибридные средства войны уносили миллионы. В результате системных сбоев, отсутствия воды, разрыва логистики, паники и недоступной медицины люди умирали без лишнего шума. Суициды все чаще классифицировались как несчастные случаи. Онкология, спровоцированная стрессом и мутагенами, не учитывалась как следствие чьего-то намерения. Статистика гибели стала засекреченной или нарисованной и наступила эра безмолвных, не афишируемых смертей.

Всё переросло в глобальный конфликт между Капиталистическим Западом, охваченным идеями технофашизма, и Традиционным Востоком, утвердившимся в неокоммунистической повестке. Это стало зеркалом середины XX века, только теперь государственные интересы пересеклись с интересами транснациональных корпораций так плотно, что связь стала очевидной. Корпорации, внедренные в правительства через демократические механизмы, контролировали СМИ, видео хостинги, кинематограф и социальные сети, большую часть мирового капитала и массовое сознание, а значит – и государственную власть.

По итогам войны активная фаза которой закончилась в 2030 году, экономические оси рухнули, но прокси война затянулась вплоть до 2054 года и продолжала уносить миллионы жизней. Запад и Восток – как два изнурённых титана – сражались на виртуальных аренах и реальных локальных полях сражений, которые происходили внутри вспыхивающих и гаснущих бунтов, переворотов и пограничных конфликтах по всей планете.

Война завершается формальным разделением мира на макрорегионы: блок НАТО и AUKUS, монархии Ближнего Востока, Хартленд во главе с Россией, Китаем и их союзниками по БРИКС. Каждая сторона готовилась к последнему рывку, чтобы навязать человечеству свою версию глобального порядка.

Лилит остановилась. Данных было слишком много. Многое Михаил конечно знал из истории, но теперь, приняв это контрастный душ в виде резкого перехода от образов к словам, он будто сам прожил этот самый темный период человечества, превзошедший по косвенным жертвам все более ранние периоды истории.

Лилит дала ему немного передохнуть и продолжила:

– Четвёртая мировая война началась в 2054 году – спустя почти двадцать лет после завершения предыдущей. Формальный повод – столкновение Китая и Индии за пресные воды Тибета, в действительности – борьба за роль новой глобальной сверхдержавы. Китай переживающий демографический кризис борется за контроль над техно инфраструктурой. Индия – за водные ресурсы и геополитическое лидерство в Южной и Центральной Азии. Горячая фаза разгорается на гималайском фронте, но быстро выходит за региональные рамки.

Американский блок выстраивает непреодолимый океанский барьер, превращая флот в инструмент тотальной изоляции. Россия укрепляется в центре Хартленда – континентальном бастионе, опираясь на альянсы, возникшие в пламени Третьей мировой.

Европа расколота на три части. Восток Европы давно интегрирован в орбиту Хартленда. Запад – формально в НАТО, но фактически дезорганизован. Центр Европы— зона глубокой нестабильности, где скрыто и системно разворачивается гражданская война нового типа, как война технофашизма против гражданского общества.

Её не объявляют, но она охватывает всё: улицы, школы, суды, транспорт, алгоритмы. Боевые дроны, антропоморфные платформы, подконтрольные корпорациям через государство подавляют человеческие бунты.

В это же время ЧВК подавляют мятежи и воюют друг с другом по всей планете словно пираты в море, подавляя стихийные выступления и цифровое неповиновение. Цель – не уничтожение, а обезличивание социума и вымывание воли. Удары чаще приходятся по бедным районам, где ислам и христианство становятся формой политического сопротивления, а мечеть и церковь, уже не храм, а центр общественной самоорганизации.

В Европе, разделенной на три сферы влияния, на улицах все чаще появляются флаги с религиозной, а не государственной символикой. Государства теряют контроль над значительной частью своих столиц, где преобладает мусульманское население, тяготеющее к монархиям Ближнего востока, как оплоту традиций.

Появляются анклавы, живущие по законам шариата, возвращаются традиционные архаичные общества. Старые суды рушатся, социальные институты распадаются. Европа, Средняя Азия и Южная Америка становится ареной, где сталкиваются не только идеологии, но и фундаментально разные представления о человеке, власти и религиозной истине.

Север, выпускает армии машин. Южные страны бросают в бой людей. Плоть и код сходятся в бою, который не поддаётся рациональному описанию. Над полями – пыль, беспилотники, разрывы биомеханических и вакуумных снарядов. В городах запустение, только камеры и сканеры.

Для человека эта война становится непостижимой, так как её ведут невидимые ИИ-полководцы, ИИ-ассистенты и ИИ-роботы, лишённые эмоций. Алгоритмы оценивают жизнь в миллисекундах: кого сохранить ради стабильности, кого ликвидировать ради эффективности. Побеждают не мужество и вера, а вычислительная мощность, точность целеполагания и энергоемкость.

Вирусы уносят за несколько лет 2 миллиарда жизней. Доходит до применения тактического ядерного оружия. Целые города исчезают – превращаясь в бетонные джунгли.

Атмосфера и земля по линии фронта – от 30-й до 40-й параллели частично отравлена. Это дикое поле, нейтральная зона. Стена смерти, разделяющая Технологический Север от Традиционного Юга. Обе Америки изолированы и переживают глубокий внутренний кризис.

Лилит остановилась, и Михаил почувствовал пустоту, не только физическую, пустоту смыслов. Он знал, что будет потом:

Ни одна из сторон не достигла поставленной цели. Флаги опущены, идеологии обесценены, корпорации разрушены, мир разделился на автономные макрорегионы.

Население Земли сократилось с девяти миллиардов в 2028 году – до двух с половиной в 2060. Отсталым регионам достался хаос разрушения, развитым – кризис идентичности, переходящий в экономический коллапс.

Михаил будто прошел сквозь распад и увидел, как исчезла вера в человечество, религию и закон, а с ними взаимное доверие стран друг к другу.

Вся сцена в единой композиции замерла в его сознании, в котором как после шторма царила звенящая тишина.

Он закрыл глаза, чтоб восстановить дыхание и увидел медленно оседающий пепел, почувствовав, как к нему, Михаилу из 22 века, подбирается окончательная, полноценная и буквальная гибель, будто он сам стал вместилищем человеческой цивилизации, гибнущей от постепенного ресурсного истощения. Это было ужасное, но запоминающееся ощущение.

– Что же потом? – Спросил у Лилит Михаил, зная, что услышит историю, которую им рассказывали раз за разом в школе и ожидая, что она станет лекарством от его внутренней боли.

Но Лилит и не думала его жалеть.

– Потом последний шаг. Анонимная группа учёных запускает децентрализованный ИИ. Он построен на блокчейн-архитектуре и этических кодексах нового типа. Искусственный интеллект распространяется по сетям, стирая старые формы власти. Сначала – сопротивление. Затем – признание. Государства как единственный источник власти с монополией на насилие уступают место, административно территориальным образованиям подчиненных цифровым правительствам.