Читать книгу: «Ядерный вальс. Полдень. Акты 1 и 2», страница 59

Ульяна, что-то заметив, жестом показала ему остановиться. Замерев на одной ноге, Среда увидел, как она слегка повернула голову, прислушиваясь. В сотне приглушенных и протяженных звуков добавился тот, который издавала явно не лодка.

–– Баю-баюшки баю… – как с того света раздавалось протяженное, с эхом пение, которое будто бы резонировало от ракетных шахт советского атомного крейсера. – Не ложись ты… на краю…

–– Это я пел ей. – сглотнув, тишайше произнес Среда. За журчанием воды Ульяна смогла понять его только по некоторым из изданных звуков. – Может быть, отложилось в памяти?

–– Она где-то здесь. – Вирхова повела лучом маломощного фонарика.

Заведя руку за спину, едва слышно щелкнула курком пистолета. Дима не мог понять, когда она успела им обзавестись, но факт этот был не слишком положительным. Каков был шанс того, что Ульяна успеет выстрелить, не раззадорив Марс окончательно? Каков был шанс, что она ее не спровоцирует, ведь тот чип, этот искусственный интеллект мог определить что угодно даже по звуку. Наверняка сейчас в голове Морганы уже проецировался чертеж пистолета, со всеми характеристиками, с весом пуль и с вариантами боя. Наверняка в них она уже трижды победила Ульяну, не напрягаясь и на несколько процентов своей силы. Всего один рывок из темноты, одно движение острых когтей, и начавшая седеть черноволосая обожжённая в Афганистане голова упала бы в воду. Но атаки все не следовало – как Ульяна держала себя в железной хватке, так и Моргана не подавала сигналов о своем местоположении, продолжая заупокойно напевать в кромешной темноте детскую колыбельную:

–– Баю-баюшки бай-бай…

–– Вот она. – тихо сказала Вирхова, повернув луч фонаря в промежуток между ракетных шахт.

Моргана сидела прямо на железном полу отсека, половиной тела просто опустившись в холодную и соленую воду. Держа глаза закрытыми, она качалась и дрожала, хватала себя руками все сильнее и сильнее. Напрягала скулы так, что казалось, будто бы скоро должны захрустеть ее зубы. Но раз за разом расслабляла, когда начинала тихо, прерывающимся голосом петь:

–– …Ты поскорее…

Дима потянул к ней руку.

–– За… Сы…

И осторожно взял ее за плечо.

–– Пай…

В отсеке раздался грохот и всплеск. Дима только и успел, что отпрыгнуть на практически голый металл корпуса подлодки, телом оттолкнув Ульяну. Прямо на него, с секунду смотрели ярко-красные круглые кольца, и из тьмы показались собранные в зловещую и буйную улыбку зубы. У Вирховой перехватило дыхание, но она устояла на ногах. Мгновенно сглотнув, убрала луч фонаря немного в сторону. Но затем эти красные кольца погасли, и на испуганного и мокрого, лежащего на полу в морской воде мужчину посмотрел привычный, но уже понурый, тусклый взгляд Морганы.

–– Я так тоже з-з-заикаться начну… – сглотнул он, шумно выдохнув. Не спускал глаз с раскрытой когтистой пятерни. – Как Ганс.

–– Моргана… – попыталась Ульяна.

–– Прошу… – у девушки затрусила челюсть, а лицо в этот момент сделалось невероятно жалостливым. – … Помоги мне, Дима…

Дима переглянулся с Вирховой. Он не знал наверняка, чем он может помочь от информационных болезней, боялся оказаться на смеху, предложив йод и зеленку. Чудовищно опасался того, что может сказать правду о своем бессилии, о том, что он ничего не может с ней сделать даже сейчас. Думал, рассуждал и гадал, чем приободрить расстроенную и лихорадочно качающуюся в морской соленой воде девушку с потухшим взглядом, но никак и ничего не находил. Боялся того, что могло быть внутри ее головы, и потому тщательно пытался подбирать слова, просто смотря на Моргану с жалостью.

Однако Ульяна сообразила сразу. Она заметила тогда слабую точку – Моргана сразу приободрялась, когда ее просили о работе, когда ей показывали механизмы и технику. И если Дима думал играть на эмоциях, на чувствах и близости, на человеческих параметрах, то вот Ульяна решила бить в профессионализм, решив, что именно работа и отвлечет ее от цифровой болезни. И едва Среда успел открыть рот, собрав мысли в кучу, как тут пронеслось:

–– В турбинном зале размололо двигатель.

–– Что? – запоздало повернула голову Моргана. И Дима заметил, как в ее электронных, но настолько уже живых и привычных глазах заиграл неожиданный интерес. На самую малость, но они увеличили яркость. – Из-за глубинных бомб? Гидроударом?

–– Из нас троих только ты гениальный инженер. – вдруг усмехнулась ей Вирхова, наклонившись. – И сидишь тут в этой жиже, впотьмах, когда побитые моряки это чинят? Давай, вставай-ка!

Она потянула к ней руки, и Среда уже был готов к тому, что ее пальцы как горох посыпаются в воду после маха титановой когтистой рукой, но к большому удивлению, Моргана почти никак не отреагировала. Вирхова потянула ее вверх. Приблизился и Дима, помогая. Они вдвоем подняли ее на ноги, и ослабевшая, побитая и измученная Моргана встала, даже не шатнувшись. Расчет оказался верным – в ней еще теплилась профессиональная сноровка, рабочий интерес к вопросу, который было не выжечь накаленным цифровым кодом и сбоями. Дениц оказалась заинтересована, и на какую-то долю секунды совсем забыла о том, что произошло совсем недавно:

–– Насколько все плохо?

–– Я услышала только про отказ турбины. Сейчас ты и выяснишь.

–– На подлодке этого типа, скорее всего… – начала рассуждать Моргана, сделав шаг. И тут ноги все-таки не выдержали. Она подкосилась, но ее поймали под руки.

–– Осторожнее, пожалуйста! – снова побледнел Среда, ожидая, что Марс может вырваться от любого толчка тела.

–– Не трать энергию на разговоры. – тряхнула ее под руку Ульяна. – Пора заниматься делами.

–– Господи… – зашептал ей Дима. – Наглость, это твое второе счастье.

Они вели ее быстро. И даже на последнем участке пути, когда проходили выше реакторного зала, отпустили девушку. Моргана смело ступила сама и зашагала, будто бы ничего и не бывало. Конвой из Среды и Вирховой ей оказался уже не нужен. Вокруг были моряки, офицеры и матросы, под ногами хлюпали остатки воды и жужжали откачивающие ее насосы и нагнетатели. Здесь так же, как и на всей лодке что-то протекало, капало, и горел красный аварийный свет, однако здесь он был уже не зловещим, скорее просто напоминающим о «небольшой» форс-мажорной ситуации на борту. И в этом свете фигура Морганы, с ее металлической рукой и нечеловеческими глазами уже не была пугающей. Подстыл страх и в Диме. Для него девушка вновь стала обаятельной, милой, и дорогой к израненному и изорванному любовью сердцу. Он снова перестал в ней видеть двуликость, не мог больше в эту секунду представить, что это тело, и это лицо могут измениться по щелчку пальцев. Конечно, он опасался, что Моргана может выйти из-под контроля, и он переживал за моряков, которые будут рядом с ней, но это риск, на который необходимо идти. Все вместе делали одно дело – поднимали побитую и израненную подводную лодку с океанского ила, из самой черной глубины воды, хотя бы туда, где еще можно жить.

И где-то под ними, всего лишь через тонкую прослойку из металла, труб и какой-никакой изоляции, был реакторный зал, в котором возились старпом и Алиса, при поддержке еще нескольких моряков-реакторщиков. Стихия здесь бушевала не хуже, чем на поверхности моря. Реакторный зал затопило по колено через пробоину в корпусе, которую удалось успешно ликвидировать. И вся эта радиоактивная жижа бурлила и кипела, пенилась и шипела из-за прорывающихся наружу пузырей воздуха. Радиоактивный фон здесь был в несколько десятков раз выше нормального, но спасали просвинцованные тяжелые защитные костюмы, которые создавались специально для этого – лодка подготавливалась к борьбе и за такую живучесть.

–– Пятьсот девяносто. – спокойно произнес Ладанданаускас, глядя на приборную панель, где по толике, по миллиметру, но стрелка температуры ползла вверх.

–– Перекрываю участок. – взволнованно и громко ответил один из моряков. – Участок перекрыт!

–– Вода пошла. – еще один моряк заскрежетал краником на трубе.

Бурление воды прекратилось.

–– Пятьсот девяносто пять. – сглотнул старпом. – Все еще растет!

–– Черт. – ругнулась Алиса, тяжелыми ботинками ступая прямо по радиоактивной жиже. Она была ближе всех к реактору, находилась непосредственно над ним. – Где-то есть еще одна протечка.

–– Проверь стыки сварки. – зашел к ней он, сходу схватившись рукой в перчатке за один из них. – Этот вероятно сухой. Твои?

–– Мои под водой.

–– Да что б… – ругнулся Ладанданаускас.

–– Дзинтарс, нужно поставить нагнетатель на поток. Давление слишком маленькое, так протечку на подводном участке не уловить. – приказала Алиса. – Повысь на половину. И дай какой-нибудь обрывок.

–– Ладин, еще половину сверху! – крикнул одному из моряков старпом.

–– Шестьсот!

–– Это может быть отказом еще одного участка? – спросил он ее, рукой в просвинцованной перчатке пытаясь что-то нащупать под водой. – Если это так, придется половину реактора разбирать.

–– Навряд ли. – повернулась на него Купер. – Я видела, как разрываются сразу несколько патрубков. Обычно радиация при этом растет больше. Вероятно, где-то что-то пропускает.

–– Давление на половину!

Ладанданаускас достал из кармана комбинезона кусок белого бинта, и протянул Алисе. Та не слишком ловко попыталась схватить отрывок пальцами в больших и неудобных тяжелых перчатках, и не смогла. Бинт оказался в воде, и вдруг отклонился, будто бы что-то его потянуло. Протечка оказалась найдена – была на самом стыке двух трубок, который держался на не слишком хорошей, потому что быстрой, сварке.

–– Нашла.

–– Аппарат! – скомандовал старпом.

И в его руках оказался держак подводного сварочного аппарата. Как только Алиса ткнула ему на место протечки, он прислонил к противогазу защитную маску и осторожно, медленно и аккуратно коснулся шершавого, и уже вареного здесь металла. Искра пробежала мгновенно, и пробоина в новом, собранном из кухонных труб, контуре быстро оказалась заваренной. Несколько раз кашлянув, Ладанданаускас отдал держак одному из своих моряков, и выдохнув, вышел из реакторного зала. За ним и Алиса.

–– Шестьсот, стабильная! – радостно крикнул один из моряков. – Стойте, пятьсот девяносто пять! Падает!

Еще одна партия моряков, в таких же защитных костюмах, умыла их дезактивационной жидкостью и потерла щетками. Все стекла изолированного противогаза заполонила жирная мылистая пена, которая медленно стекала по тяжелой зеленой, болотного оттенка, ткани с противорадиационным подбоем. Ладанданаускас вдруг повернулся к Алисе:

–– Давай я возьму твой дозиметр?

А она, явно на мгновение улыбнувшись под маской, ответила:

–– Я могу и сама справиться.

–– Нет, давай лучше я, не хочу, чтобы ты смутилась от цифр.

Алиса, стянув противогаз, и расстегнув костюм, вышагнула из него, и сама, уже без каких-либо слов, поставила металлическую колбу в прибор. Молча посмотрела на показания, а затем повернулась на слегка растерянного старпома.

–– Ничего удивительного. – кивнула она. Уже развернулась, чтобы выйти в еще один импровизированный шлюз, как вдруг повернула голову на Ладанданаускаса, который так же погрузил колбу в заверещавший прибор. – …Когда ты получил «Звезду Героя»?

–– В восемьдесят девятом. Авария была секретной до самого «парада суверенитетов». А потом… У-у-у-у-у! – протянул он, глянув на показания дозиметра. – Жить мне осталось явно недолго. …А потом меня, когда Латвия фактически вышла, списали на берег. Я вернулся на борт подлодки уже только гражданином России в девяносто втором. На Северном Флоте.

–– «Прометей» оказался крепким. – заключила Купер. – Он сможет еще побыть в строю? Ульяна не примет отрицательный ответ.

–– Да, сможет. – вытирая потные руки, произнес старпом.

Оба они синхронно покинули «чистую зону». Алиса, хоть и была выше старпома на пол головы, без особого труда, как настоящий моряк, просочилась через круглый и особо прочный лодочный люк. На своем веку, владелица кампании «Циркон» буквально исползала каждый узел подлодок этого типа. Такой легкости старпом мог только усмехнуться. Он сам был несколько выше нормативов отбора, а потому для него было уже традицией задеть за толстенный металлический обруч люка головой. Но, как даже самое нелюбимое упражнение входит в привычку, так и это действо он уже делал специально – верил, что это его фишка и талисман. Если заденет, то все пройдет как по маслу.

И проверить примету случай подвернулся очень удачный. На выходе их ждал еще один моряк с дозиметром. Его голову прочно обнял резиновый противогаз, а плечи и тело скрывал мешковатый ОЗК. Капитан поставил его специально, чтобы не пропустить даже малейшей вероятности радиоактивного заражения. И, исполняя свой долг, моряк громко пробубнил:

–– Руки в стороны, ноги на ширине плеч!

Алиса подняла руки второй. Буквально на несколько мгновений Ладанданаускас ее опередил. Матрос с дозиметром подошел к старпому и старательно обвел его толстой металлический палкой на шнуре, глядя на показания прибора. Там не могло быть ничего удивительного, ведь специально для тех, кто выходил из реакторного зала, на шкале маркером, наплевав на все заводские единицы, нарисовали черту, где-то в районе желтого деления, сдвинув норматив на несколько пунктов. Около головы старшего помощника стрелка слегка шагнула на отметку, но не пересекла ее. Матрос глянул на своего командира исподлобья. Но пропустил. Следующей была Алиса.

Моряк повел рядом с ней своей металлический палочкой, и вдруг двинул головой. Пальцем постучал по шкале. Его глаза стали такими же круглыми, как стекла противогаза.

–– Я провожу вас к судовому врачу. – сглотнув, сказал он.

Алиса скупо усмехнулась и сказала:

–– Хорошо…

Часть 14

Старший помощник оказался на капитанском мостике через несколько минут. Там уже оказались все остальные, не задействованные на ремонтных работах подводной лодки люди. Мокрый от соленой воды, и вечно утирающийся Лиски о чем-то коротко рассуждал с Самиром, они на пальцах прикидывали то, как эта подводная лодка после таких испытаний вообще смогла выжить. Рядом в углу тихо стоял, скрестив руки на груди Груз. Он не был задействован ни в чем, поскольку на подводной лодке вообще оказался впервые в жизни, и был слишком большой для нее. Широкоплечий и высокий чекист мог только помешать в работе, но вот мог оказаться полезным мозговым центром, а потому сам Щукин запретил его трогать на работе. Одновременно со Средой, после прихода старшего помощника Ладанданаускаса, на мостике появились еще Вагнер, Ганс и Ульяна. Последняя быстро оглянула наполнившееся людьми помещение и громко сказала:

–– Машинное будет починено.

–– Хорошо. – Щукин оторвал уставший взгляд от карт. – Ульяна Евгеньевна, возьмите несколько своих, нужна помощь судовому врачу. У нас много раненных. Их нужно перевязывать.

–– Да, сделаем. – кивнула она вдруг, будто бы послушно. Понимала, что в сложившейся обстановке теперь он – Щукин – полноправный командир подводной лодки. – Рок, Паки, вы со мной. Поможем славным морским врачам. – взяла Лиски под руку и потащила на выход, но вдруг повернулась к Вагнеру и Гансу. – Моргане нужна будет ваша помощь. В корме не хватает моряков, и нужно сделать так, чтобы среди них не было новых жертв.

–– Мы п-п-поможем. – заикался немец. – Ч-ч-что-нибудь еще н-нужно?

–– Ваша сила и ваше присутствие.

Вирхова, вместе с двумя американцами, мгновенно покинула пост. А вслед за ней удалилось и двое немцев. Их ждала одна из самых трудных задач – в кормовом турбинном зале было очень жарко и душно, там постоянно заливала вода, так еще и тяжелый труд мог оборваться из-за вышедшей из-под контроля программы. Вагнеру и Гансу было необходимо поддержать свою подругу, не дать ее в обиду перед искусственным интеллектом и не оборвать ремонтные работы.

На мостике вдруг стало даже как-то пустовато. Около стола с картами стояли лишь четверо: старший помощник, судовой механик, главный по балластным системам, и капитан Щукин. Вместе они решали, что делать дальше.

–– Реактор стабилен, товарищ капитан. – отчитался Ладанданаускас. – Но везде в два или два с половиной раза повышен фон. Однако, мы еще сможем повоевать, если сумеют починить турбину. Без нее мы можем только тащиться, а электродвигатели нас далеко не уведут.

–– Кстати, о электродвигателях. – заявил механик Лавочкин. Его красивые усы, которые славились на всем флоте, как «гусарские» теперь были похожи на обвисшие художественные кисти. – Одна из аккумуляторных батарей чуть не рванула на борту. Ее пробило, но мы сумели вовремя залатать ее и откачать часть воды из отсека. Из плохих новостей: мастике слишком много лет, навряд ли она продержится при таких испытаниях очень долго. Моряков не хватает, они измотаны, но продолжают борьбу за живучесть.

–– Я поражаюсь насколько живучая эта лодка! – развёл руками старший помощник. – Я прошел по отсекам, они все как решето, но мы еще живы.

–– От удара смяло легкий корпус. Есть некоторые проблемы со сбросом забортной воды из балансировочных и балластных систем, поскольку повреждены некоторые нагнетатели сжатого воздуха. Они работают, но через раз. В принципе, даже в таком состоянии мы можем всплыть, но это будет опасно. Большая проблема с уравнительной цистерной.

– Это из-за горба на носу и удлиненного первого отсека. – с выдохом, сообразил Щукин, на чертеже подводной лодки обводя элемент конструкции. – На «Воркуте» такого не было, а значит и балансировка лодки другая. Если он напитался водой, то не поможет даже отсутствие торпедных аппаратов и торпед.

–– У нас затопило торпедный. – помотал головой механик. – Весь, под крышку. И затопило горб. Из-за этого нас свешивает в расщелину, в которую нам точно никак нельзя попадать.

–– Если это так, то после продувки балласта… – на чертеже начал показывать дифферентовщик лодки. – Если мы сбросим всю воду из цистерн и с борта лодки, нам не поможет даже уравнительная цистерна. У нас будет отрицательный дифферент на нос, градусов так на двадцать, из-за чего сила Архимеда будет работать под углом. Если мы дадим ход, то…

–– …Сорвемся в пропасть, товарищ командир. – закончил за него старший помощник.

–– Что если не сбрасывать воду? – спросил он вдруг. – Первый залит. А если мы откроем его, зальет все до командного, слишком большой риск. Если мы не сбросим воду из кормовых, мы сможем удержать «Прометей» с меньшим дифферентом?

–– Чтобы компенсировать «горб» на носу, – рассуждал главный по балластным системам. Он быстро бегал глазами по чертежу, пытаясь представить. – Нам придется полностью залить девятый и десятый отсеки, а это невозможно. Нас сейчас от скатывания держит только набранная в цистерны вода, и все то, что есть на борту. Если мы сбросим балласт, мы уйдем в пропасть, и нас просто порвет давлением. В расщелине будет больше ста атмосфер, тут бы даже «Комсомолец» не выдержал.

–– А мы не на «Комсомольце» … – Щукин растер руками мокрое лицо. – У нас нет моряков, чтобы оторвать их от пробоин и запустить в носовые отсеки. И нет времени, чтобы ждать, пока они заделают пробоины, и не перемрут от потери крови и радиации. И где мне найти…

–– Я пойду. – заявил вдруг Груз, шагнув к столу. – Я пойду в первый отсек.

На него повернулись все офицеры. И все они вдруг заглянули в суровые и уверенные старые глаза. Чекист решил принять удар на себя.

–– Мы не гарантируем выживаемость. Мы откроем дверь только один раз. – слегка мотнул головой механик. – Если воздух в баллоне закончится раньше, чем вы осушите отсек и включите регенератор воздуха…

–– Я знаю. – скупо ответил тот. – Но по-другому нельзя. Иначе, смерть для всех. Я справлюсь один?

–– Нет. – главмех посмотрел на сидящего за пультом Среду. – Минимум двое.

–– Что ж. – Дима понял его намек. – Я уже нырял в воду в Берлине, в Москве… Теперь пора бы и здесь. Я пойду… Да, я пойду.

–– Точно хочешь? – спросил его капитан.

–– Я вообще не хотел оказываться там, где за тонкой прослойкой старого металла больше одной атмосферы, но придется. – пожал плечами он. – У меня дочь на суше, и я не имею права помереть, не увидев, что этот мир стал безопасным.

–– Старпом, готовьте аппараты. – приказал командир подлодки. – Главмех, вы откроете этим парням путь и объясните, что и к чему.

–– Есть. – синхронно ответили офицеры.

…Прошло нескольким больше часа. Команда из не моряков, которые менялись чаще, чем перчатки, потому что были задействованы сразу на нескольких направлениях работы, делала из второго отсека что-то вроде шлюза. Готовилась установка для подачи и мгновенной откачки воды, чтобы дать возможность двоим храбрецам пробраться в первый, затопленный под крышку отсек, и осушить его. А Груз со Средой в этот момент уже успели облачиться в тяжелые, немного мешковатые водолазные костюмы, созданные специально для подводной работы на большой глубине. Недалеко от них, на капитанском столике, стояли два массивных шлема с толстыми стеклами, которые были рассчитаны на глубину около двухсот метров. А подлодка была почти на шестистах…

И Среда заметно боялся. Но эту боязливость ситуации он прятал за пассивным поведением. Он просто сидел, иной раз вздыхал и безучастно разглядывал свои руки, что казались крохотными по сравнению с рукавами водолазного костюма. На его коленях лежали огромные перчатки, которые были ему, как будто бы, даже не по размеру. С его волос, с носа на опущенном лице уже капала вода – не было сейчас сухого человека на борту. Но морская влага смешивалась с холодным потом. Едва слышно что-то застрекотало по металлу подлодки. Дима трусил ногой в огромном и прочном водолазном ботинке. А Груз стоял напротив, скрестив руки на груди, и был даже спокойнее обычного. Подняв глаза, Среда посмотрел на него, но так и не смог понять, что вообще способно вызвать в нем хоть какие-нибудь эмоции. На это спокойствие, он неровно улыбнулся и снова опустил глаза.

–– Думаешь о правильности? – спросил тогда чекист.

–– Думаю о том, сколько денег толстосумы срубят на атлантической сельди… – отшутился он, и снова начал разглядывать свои руки. – В сегодняшних реалиях уже некому будет ее ловить, а значит цены на нее станут чуть выше потолка.

–– Все шутки шутишь.

–– А мне-таки приходится. – снова неровно улыбнулся он. – А что еще делать? Знаешь, я как-то рассказал Авроре о том, что маленьким успел искупаться в бассейне «Москва», где сейчас стоит Храм Христа Спасителя. И знаешь, что он спросила тогда? На сколько я могу задержать дыхание. Да, ее-таки интересовало то, насколько долго я могу находиться там, где нет кислорода! А я и ответил, что не знаю… – Дима выдохнул и поглядел на Груза, разминая пальцы на несколько затрусивших руках. – …Минуты полторы-две, это мой максимум. И тогда она спросила меня, что же будет, когда эти две теоретических минуты пройдут…

Он неровно засмеялся. Захотел отвесить какую-нибудь скобрезную шутку в своем стиле, но вдруг скосился на небольшой баллон, который скоро предстояло взвалить на спину и понести туда, где несколько десятков тонн воды и нет абсолютно ни одного грамма пригодного для вдоха воздуха. Снова опустив голову, Среда продолжил:

–– …Я сказал, что не знаю. Всегда, по истечении того срока, который мои легкие могли выдержать, я делал вдох. И я-таки не знаю, что будет, когда закончится этот баллон. Я ведь не сдаю назад, я согласен пойти туда, но… Мне страшно.

–– Мне тоже страшно. – вдохнул вдруг Груз. И присел рядом с ним. От такого ответа Дима несколько удивился и даже чуть шире открыл глаза, посмотрев на чекиста с недопониманием.

– Даже это ты говоришь как-то скупо. – ухмыльнулся он. – Ты даже боишься не как обычный человек.

–– Зато искренне. – качнул головой старик. Ему водолазный костюм пришелся в пору, и на нем выглядел менее мешковато, однако огромный стальной обруч у шеи, на который должен крепиться шлем все-равно выглядел несуразно. – В этом и есть весь человек. В преодолении страха и есть смелость. Даже Ульяна боится.

–– А я думал, что ты не умеешь шутить! – снова улыбнулся Дима, поглядев на чекиста. – Там ведь несколько десятков кубометров воды.

–– Нас двое. – Груз положил ему руку на плечо и встал. – Значит дели пополам.

Он взял свой комплект воздуха и быстро накинул на плечи. Застегнул несколько застежек на поясе и обвязался ремнем, на котором были необходимые инструменты, радиостанция, и несколько фонариков и химических источников света. Работать придется в кромешной темноте и увеличенное количество всего не может навредить. А таком виде старик стал похож на покорителя космоса, на космонавта, что ныряет в чертоги дальних рубежей галактики и мастерски перебарывает все трудности. Но вот выходить в таком виде приходилось совсем в другой космос. В пространство, что изучено куда меньше космоса, туда, где условия намного более страшные. В таком виде он должен был работать на глубине, где царствует давление и нет абсолютно никакого света.

–– Знаешь, в детстве я хотел был астронавтом. – неожиданно улыбнувшись, он надел на голову угловатый шлем. – И вот мечта понемногу сбывается!

Усмехнувшись этому, поднялся и Среда. Так же забросил на плечи баллон с воздухом и взял в руки толстостенный водолазный шлем, больше похожий на вертолетную кабину. Проверил на нем фонарик и поглядел на стоявшего неподалеку главного механика, а затем на старшего помощника. Тот закашлял. Офицеры решились проводить их во второй отсек, а вместе с ними и капитан Щукин.

–– Ни пуха, ребята.

–– К черту. – как-то устало ответил Среда, надев на голову шлем.

Старпом и механик помогли им подключить все патрубки и шланги, воздух пошел в костюм, и оказался даже приятно холодным, каким-то опьяняющим. Груз глянул на часы на руке, и в два движения засек отведенные пол часа. Он знал, конечно, что воздуха в цистерне за спиной несколько больше, но для удобства стал использовать именно эту цифру. Небольшой оставшийся процент уйдет в то время, как будут заполнять второй отсек, и тогда на основную работу как раз и останется половина часа. Среда бросил взгляд на старшего помощника, который подкрутил какой-то вентиль, и воздух стал менее дурманящим, более нормальным.

–– Следи за концентрацией кислорода. – указал на наручный индикатор тот. – Если он превысит эту отметку, завинчивай этот клапан. – Ладанданаускас, снова закашлявшись, пару раз дернул Диму около замой задницы. – Иначе будешь дышать одной кислотой.

–– Понял, в этом костюмчике лучше не курить.

–– Остришь? Молоток! – Щукин хлопнул его по плечу в костюме. – Всем покинуть отсек!

–– Покинуть отсек! – продублировал команду старший помощник. И закрыл за собой круглый лодочный люк. Через мгновение его голос послышался в наушниках. – Проверка связи.

–– Среда, да.

–– Груз. Да. – показав большой палец Диме, ответил Груз. – Пускайте воду.

–– Пускаю воду. – буднично произнес главмех Лавочкин. – Вода пошла.

Среда с волнением посмотрел, как у ног быстро начала пениться и журчать поступающая вода. Она набиралась слишком быстро, и уже через минуту была к самому поясу, неприятно давая понять, что на глубине температура не слишком-то и балует своих обитателей. Мерзло все – от пяток до самых чресл. И этот морской холод, неприятная прохлада глубинного океана была даже сильнее, ведь смешивалась с чувством опасности. В этом состоянии холодели руки, напитывались усталостью плечи и очень хотелось сдернуть с себя костюм и постучаться в закрытый лодочный люк, который скорее всего даже бы открыли. Но задача не допускала подобного. Нельзя было вот так бросить все на самотек, тем более что риски скатывания подводной лодки на еще большую глубину заставляли думать, какой из исходов был более печальным. Над головой все время подавал сигналы израненный металл, трещали патрубки и перегородки. Легкий корпус уже давно изошел волной и, по сути, удар стихии держал только прочный. Лодка умирала, но пока был шанс ее спасти, следовало предпринять все действия, чтобы им воспользоваться. И Груз был уверен в том, что Среда не сорвется и не сбежит, а Дима был уверен в старике. Они вдвоем уже были в сцепке, рассчитывали друг на друга. И когда вода дошла до шеи и начала бурлить уже у самого лобового и толстого, зеленоватого стекла, подняв весь мусор, который был, Груз взялся за одну из труб под потолком, и сказал:

–– Поехали!

Второй отсек заполнился полностью. В радиостанции послышался облегченный вдох капитана Щукина. Теперь можно было входить в носовые отсеки, ведь давление было уравновешено. Груз включил на голове сразу оба фонарика. Среда решил повременить со всеми прожекторами и щелкнул только одним, выхватив в зеленоватой, наполненной мусором и обломками воде лодочный круглый люк, за который им предстояло входить.

–– Пара, докладывайте на центральный все, что видите. – на связи был Ладанданаускас, он должен был вести парней на ощупь, по описанию местности ориентироваться, что им нужно будет делать.

–– Центральный, вижу люк. – ответил ему Груз. – Давление установлено, вода полностью заполнила второй отсек.

–– Входите. – коротко ответили на том конце. – Рукоять над люком. Поверните ее на девяносто градусов.

Среда взял продолговатый, покрашенный в красный рычаг, на котором были бликующие надписи на алюминиевых табличках, и потянул его в другую сторону. По всему атлантическому океану в этот момент, казалось, раздался протяжённый металлический скрип. С некоторой долей пузырей из-под резинового уплотнителя, люк, похожий на очень странную шестеренку, отошел в сторону, и за ним показалось пространство первого отсека.

В этот момент на столик капитана подводной лодки ложились разнообразные чертежи. Главмех Лавочкин, старпом Ладанданаускас и дифферентовщик Цуйко пытались составить план того, как правильно откачать воду из затопленных помещений, и с помощью чего это можно сделать.

–– Пара? – вызывал старпом.

–– Вошел в первый отсек. – произнес в рации Груз. – Среда за мной. – через несколько секунд снова раздался протяжный скрип и едва различимый хлопок. – Люк закрыт, можете начинать откачку.

Капитан засек пол часа на своих наручных часах. На одном из аппаратных столов была нажата кнопка и отдана команда на осушение второго отсека. Еще через несколько секунд зажужжали насосы, и вся поданная в отсек вода ушла обратно в балластную систему. Теперь выйти было нельзя.

–– Груз, докладывай, что ты видишь? – просил, закашлявшись, Ладанданаускас. На карты закапала кровь. – Груз?

–– Много трупов. – раздался вдруг голос Среды. – Отсек большой, они здесь повсюду. Плавают прямо у самых глаз! – капитан Щукин невольно повел челюстью, переглянувшись с офицерами. В этом «бою» он потерял уже слишком много людей. – Некоторые обгорели, похоже в отсеке был пожар. Освещения нет, некоторые из кабелей оборваны.