Читать книгу: «Моя маленькая львица», страница 2

Парень усмехнулся и, облизнув губы, откинул голову назад, подставляя кадык под лезвие дерзкой Леоны.

– Убьешь меня? – хрипло смеясь, спросил он.

Странно. Он не выпил ни капли, но в этом едва освещенном тесном коридоре в плену загадочной незнакомки ему казалось, что на него что-то действует. Что-то бурлит в крови, заставляя вести себя не так. Это чувство управляет его телом и велит его рукам лечь на тонкую талию прыткой девчонки.

Та злится, демонстрируя в оскале аккуратный ряд зубов.

– Давай сразу договоримся, золотой мальчик, – прошипела она, – если хочешь, чтобы я работала на тебя, держи свои грязные руки подальше!

В глазах парня мелькнуло уважение. Кивнув, он поднял руки вверх, демонстрируя свою безоружность.

– Я знаю, чего ты хочешь, – грубо кинула Леона, делая шаг назад. Нож она все еще держала наготове, явно получая удовольствие от вида Влада, прижатого к стене. Его волосы цвета жженой карамели растрепались, а в глазах застыло удивление, смешанное с подавленным желанием.

– Откуда? – коротко спросил он, поправляя галстук.

– Я хочу того же, – Леона поставила точку и, щелкнув замком, закрыла перочинный нож. Резко повернулась и пошла прочь по коридору.

Только ровно в тот момент эти двое хотели совершенного разного. Она жаждала стереть с лица земли папашу Пожарского. А он…А он жаждал ее.

Глава 3

– А, знаешь, эта девчонка странная, – губы Влада изогнулись в довольной улыбке. Он вытянул ноги вперед, рассевшись на мраморной плите, покрывающей могилу его отца.

Адекватный человек не сунулся бы на кладбище посреди ночи, но то был совершенно иной случай. Первый разговор с отцом спустя более чем полгода. Первый раз, когда Влад говорил с ним и не слышал его мудрых и не лишенных хитрости наставлений в ответ.

Покачав в руке бутылку портвейна – любимый напиток Ильи Викторовича – Влад усмехнулся самому себе. Никогда бы не подумал, что жизнь повернется для него таким образом. Совсем недавно, когда отец последний раз был в Лондоне, они сидели в ресторане с видом на Темзу и обсуждали будущее правление Влада в компании Смольновых.

О Катерине речи не шло. С чего эта дурная вообще взяла, что отец оставит компанию ей? Он никогда ей не доверял. Никогда не доверял женщинам. Может, поэтому он и прятал Влада от всех? Отправил с бабкой в Лондон после смерти матери, чтобы никто и ничто не могло влиять на него там, в Москве. И только сам Илья Викторович регулярно приезжал к сыну, не желая разрывать установившейся между ними доверительной связи.

Владу его не хватало.

Казалось, он не успел впитать всю его мудрость. Не настолько, чтобы заменить его в этом мире. А ведь теперь ему предстояло именно это – стать заменой его отца во всем. Взять контроль над компанией, действуя методами Ильи Смольнова – хитро, местами жестко, но никогда не пачкая руки. Вернуть под свое влияние отряд теней, умчавшийся под чужое крыло после смерти отца.

Тени – еще одна причина, по которой Влад заявился в казино этой ночью. Вепрь должен знать, что у него появился новый хозяин. Хотя Владу еще только предстоит доказать свою состоятельность. Пусть и на ринге бойцовского клуба – где угодно. Влад не боялся боли. Ни своей, ни той, что мог причинить другим.

– Видел бы ты ее лицо, когда…, – парень тихо рассмеялся, вспомнив, как расширились глаза Леоны, когда он согласился участвовать в боях. Он осекся, осознав, что единственный звук на все кладбище – его голос. Однако в этом даже ощущалась некоторая власть, к которой его приучали с детства, поэтому, отсмеявшись, Влад продолжил, обращаясь к темному надгробию: Думаешь, она испугалась за меня? Не верит, что я могу выстоять. Да, она сильно заблуждается на мой счет, но только потому, что еще не знает меня.

Парень притих, всматриваясь в забрезживший на горизонте рассвет и задумавшись о том, что слишком много говорит об этой мелкой девчонке, вскочившей не стол, чтобы защитить его.

Похоже, несмотря на жизнь, которая, согласно информации Влада, была далеко не сладкой, в груди этой малышки все еще билось большое доброе сердце, надежно спрятанное за тяжелым взглядом. Жаль, что придется использовать его в своих целях.

Симпатичная мордашка с вздернутым носиком рассеялась в сознании парня. Он поднялся и поправил идеально выглаженные брюки. Со вздохом обернулся на могилу отца и покорил себя за то, что пошел на поводу у эмоций, приехав сюда. Отец не одобрил бы этого.

Холодный разум – вот чему он всегда учил. И холодный разум уж точно не потащил бы молодого человека на кладбище в такое время.

Только разум Влада был неспокоен. Смерть отца застала его врасплох, и он не мог смириться с тем, что утратил главный ориентир в своей жизни.

– Она сгниет в тюрьме, я обещаю тебе, – тихо произнес Влад, глядя на умиротворенное лицо отца, нанесенное на каменное надгробие.

Лишив отца жизни, Катерина еще не знала, что этим подписывает приговор самой себе. Влад никогда не встречал ее лично. Когда Лариса родила Смольнову дочь, Владу было около шести лет, и он уже был вывезен в Лондон – подальше от опасного общества, в котором крутился его отец.

Илья Викторович рассказывал, что Катенька была милой покорной девочкой, напрочь лишенной возможности мыслить самостоятельно. В этом проблема всех покорных – им нужен хозяин. И эта продажная тварь выбрала себе хозяином Давида Пожарского.

Влад до хруста сжал кулаки. Он был уверен, что Давид причастен к смерти его отца. Кто еще мог вложить в тупую голову Катерины мысль избавиться от отчима, если не ее богоподобный муженек?

Покорная глупая девочка. В этом отец был прав. Но он сильно ошибался, когда верил в ее безобидность.

Леона была полной противоположностью – это чувствовалось с первой минуты, едва Влад оказался в поле ее зрения. В ее холодном взгляде сиял чистый ум, выстраивающий стратегии и планы, думающий наперед. В ее теле – маленьком и хрупком – жила огромная сила. Может, то была сила крови, накапливаемая поколениями влиятельных предков. Может, сила ненависти к ним же.

С этим Владу только предстояло разобраться. В одном он был уверен: Леона абсолютно точно не покорная овца и хозяина над собой не признает. А, значит, ему придется быть хитрее и установить над ней контроль иными путями.

***

– Ты зря согласился на бои в клубе, – хмуро заявила я, то и дело поправляя манжеты белой рубашки.

Не то что бы мне было жаль этого богатенького мальчика, просто хотелось бы через него подобраться к семейке Пожарских поближе.

– Это еще почему? – искренне удивился Смольнов.

Будто, глядя в зеркало, никогда не думал о своей безупречности.

Мне пришлось отвернуться от созерцания плывущей от ранней весны Москвы и отойти от окна. Я обошла парня, окидывая его оценивающим взглядом.

– Как бы помягче…, – протянула я, подбирая слова. – Понимаешь, ты слишком…Милашка.

– Милашка? – рассмеялся Смольнов, от чего на его красивых скулах нарисовались ямочки – из тех, что непременно присутствуют на лицах киногероев.

– Да, – заключила я, – я видела тех, кто выходит драться. Они знают, что у них есть шанс выиграть. У тебя шанса нет.

Мне не часто приходилось присутствовать на боях – я не любила это дело. Слишком живо в голове рисовались картинки из детства, и к горлу подкатывала тошнота. Но те пару раз, что мне довелось побывать на этом мордобое, ясно показали, что красавчики вроде Смольнова безнадежны.

– Я не из пугливых, моя маленькая львица, – нарочито томным голосом заявил Влад.

Я аж поперхнулась от той фамильярности, что он позволил в отношении меня. Моя маленькая львица. Иди на хрен, я не твоя! И не такая уж я маленькая. Да, мне девятнадцать. Да, мой рост всего метр шестьдесят. Но я не маленькая.

А львица…Львица мне нравится. И только поэтому я прощу ему эту идиотскую кличку.

– Ты не понял, – я оперлась на его стол двумя руками и вперила в парня, стоящего у другого конца стола, угрожающий взгляд. – Проигравшие не выходят просто так.

Смольнов сделал вид, что очень напуган, и шепотом уточнил:

– Дерутся насмерть?

– На кону акции. Все или ничего, – заявила я серьезно. – Проигравший теряет свою компанию. Ты же не хочешь лишиться того, что только получил?

Парень заинтересовался.

– Погоди, а победитель? – он скинул светлый пиджак и аккуратно повесил его на спинку кожаного кресла.

– Получает акции противника, – веселое настроение Смольнова начинало действовать мне на нервы.

– То есть, если я выиграю, я получу компанию противника? – на всякий случай повторил парень, и я закатила глаза.

– Ты не выиграешь.

На губах Влада появилась дьявольская полуулыбка. Он оперся на другой конец стола, опасно приблизившись к моему лицу.

– Моя маленькая львица, – шепнул он, прожигая меня серыми глазами, – придется научить тебя верить в меня.

Я застыла, выдерживая его взгляд. Это красивое приятно пахнущее лицо было слишком близко. Я едва удержала дикий порыв лизнуть его кожу. Хотелось убедиться, действительно ли он так же хорош на вкус, как и на запах.

– Владислав Ильич, прибыли Давид Александрович и Кирилл Александрович Пожарские, – хрипло сообщила секретарша через громкую связь. – Поднимутся минут через десять.

Мы со Смольновым отпрянули друг от друга, словно обжегшись. Его серый взгляд показался мне чрезмерно заинтересованным, и я, тряхнув головой, отвела глаза.

– Кстати, черные волосы идут тебе больше, – улыбаясь, сказал он, пока мы все еще были одни. И на безопасном расстоянии друг от друга.

Сегодня на мне был блондинистый парик, который я называла «Мэрилин» за схожесть с прической Мэрилин Монро. Линзы я оставила те же, что были на мне накануне – карие. Смольнов сообщил, что хочет, чтобы я крутилась рядом с ним в офисе в качестве его помощницы. Мне пришлось пройтись по магазинам и стащить пару шмоток. Прежняя жизнь не готовила меня к работе, где нужно носить что-то официальное.

На мне были узкие черные брюки – достаточно тянущиеся, чтобы я имела возможность активно двигаться. Вдруг придется защищаться? Я снова кинула украдкой взгляд на нового босса, вспоминая, как припирала его к стенке вчера ночью.

Это оказалось даже приятно. Впрочем, приятнее было, когда он прижимал к стене меня. Достаточно высокий, чтобы возвышаться надо мной, но не громила, чтобы я казалась школьницей рядом с ним. Его дыхание – такое близкое – обжигало тонкую кожу на шее. И тот момент, когда он стянул с меня парик… Кажется, это было слишком интимно. Я рухнула бы в обморок от напряжения, если бы он продолжил.

Вчера я осознала, что со Смольновым в мою жизнь пришла проблема. Пробудившееся желание. Я выросла среди мальчишек – наглых, грязных, вонючих. Таких же, как я. И держать их на расстоянии было просто. Я и в самом страшном сне не могла представить, что кто-то из них касается моего тела.

Но вчера, когда так близко оказался мужчина – молодой, красивый, чистый до безумия – внутри меня что-то зашевелилось. Что это? Желание стать женщиной? Ну уж нет! Не со Смольновым.

– Обо мне думаешь? – усмехнулся Влад. Он поправил серый жилет на груди и сел в кожаное кресло.

– Я думаю о том, как избавить мир от Пожарских, – соврала я. Конечно, я мечтала уничтожить династию Пожарских, но думала-то я действительно о Смольнове.

Влад закивал, задумчиво глядя на меня.

– Кто-то из них переспал с тобой и кинул? – прищурившись, уточнил парень. Я высунула язык, показывая отвращение.

Если бы Влад увидел мои настоящие глаза, он все понял бы. Папочка одарил восхитительными голубыми глазками каждое свое чадо, включая тех, что вычеркнул из своей жизни.

– Личная неприязнь, – коротко ответила я.

Именно в этот момент дверь открылась без стука, и в просторном кабинете стало куда теснее. Первым вошел Давид – старший из братьев. Высокий, крепко сложенный брюнет с восточными чертами и пронзительно голубыми глазами. На нем был деловой костюм темно-синего цвета, и я почувствовала, как внутри предательски сжалась пружина.

Именно на Давида я была больше всего похожа внешне. Если бы я сняла с себя маскировку, любой дурак заметил бы, что я была маленькой копией большого брата.

Следом вошел Кирилл, и я поняла, что Давид не такой уж и высокий. Кирилл казался громадной статуей античного бога, облаченного в джинсы и легкий черный лонгслив. Его голубые глаза смотрели расслабленно, даже скучающе, а светлые волосы доставали вьющимися прядями до мочек ушей, что только придавало татуированному гиганту особого шарма. Понимаю Александру Поверьину, ту модельку, что не могла выбрать между двумя братьями одного при том, что оба были произведением искусства.

Надо признать, папаша Пожарский, хоть и сволочь, но делает по-настоящему красивых детей. Даже мне, хоть я и не считаю себя невероятной красавицей, с самого детства приходится защищаться от мужского внимания. В какой-то момент я открыла для себя маскировку, злобный взгляд, нож в кармане – и жить стало легче.

– Влад, полагаю? – формально спросил Давид, холодно осматривая Смольнова с ног до головы.

Кирилл, не парясь правилами делового этикета, шумно отодвинул стул и опустился на него, вытянув ноги.

– Давайте просто сядем и поговорим, – спокойно произнес он, закидывая руки за голову, будто он загорал на пляже.

На меня ожидаемо никто не смотрел. Я сидела за столом справа от Влада и лишь мельком посматривала на мужчин, которые даже не догадывались, что я их сестра. А я… Впитывала каждое их движение. Каждый взгляд. Каждое слово. Это был первый раз, когда я видела Пожарских вживую.

Когда вырезаешь их красивые лица из газет, клеишь на зеркало в своей крысиной норе, месть кажется такой желанной. А сейчас я могу просто достать нож и метнуть в одного из них. Проще в Кирилла – он сидит напротив, но, боюсь, мой ножичек отскочит рикошетом от этой чугунной груди.

Давид сидит боком – порежу костюм, не более того. А потом меня быстро скрутят и сдадут в полицию. Нет, нужно действовать иначе. Нужно вскрыть их слабости и сломать изнутри.

– Да, не будем тянуть, – подал голос Влад. – Я хочу выкупить ваши доли и самостоятельно развивать бизнес.

Кирилл раскатисто рассмеялся, заполняя эхом своего голоса всю комнату. Давид раздраженно цокнул языком. Если верить сообщениями СМИ, после всех скандалов Кирилл Пожарский все-таки вернулся в компанию за счет того, что Давид отдал ему половину своих акций – двадцать пять процентов. А у Смольного на одного пятьдесят процентов, и я понимаю, почему он ведет себя так уверенно.

Впрочем, все изменится, когда он выйдет на ринг.

– О чем говорить с этим мальчишкой? – Кирилл вскинул ручищи вверх, – грудь мамкину на днях сосать перестал?

Огромный Пожарский изогнул одну бровь, насмехаясь над Смольновым, что с виду был лет на восемь-десять его моложе. Влад, кстати, не обиделся, но тут же кинул Киру ответочку.

– Надеюсь, тебе нравится сосать грудь жене, что досталась после брата. Скажи, она еще пахнет им? – грубо заявил он, намекая на события, разгоревшиеся в конце прошлого года.

Давид закрыл глаза, однако кулак его сжался. Кирилл вскочил с места, кинувшись на Смольнова, и Давиду пришлось вмешаться, удерживая младшего брата на месте.

– Успокойтесь! – рявкнул старший Пожарский.

Кирилл смерил Смольнова горящим от ярости взглядом, а тот лишь с интересом наблюдал за моими братьями. В какой-то миг мне даже показалось, что он оценивает их, решая, не позвать ли одного из них на ринг бойцовского клуба, чтобы там попытать счастья отвоевать чертовы проценты.

Я снова окинула взглядом Кирилла, чьи мускулы так и танцевали под кожей. Давай, милашка Владик, начни с младшего Пожарского, и единственная компания, которая тебе понадобится в будущем, будет сиделка и медицинская утка.

Давид кое-как усадил брата на место, а я занесла в свой внутренний список:

«Любимая женщина – слабость Кирилла Пожарского».

Нужно подумать, как использовать это против него.

– Ты не можешь вести Ювелирный дом Пожарских без Пожарских, – логично заметил Давид. Он был единственный, кто выглядел серьезно.

– Вы столько лет стояли у руля и к чему пришли? – Влад развел руками. – У меня степень по экономике. Я закончил Оксфорд. Я могу заставить этот Титаник всплыть.

Давид и Влад сцепились взглядами. Очевидно, и они могли похвастаться элитным образованием, но не стали. У меня внутри неприятно поскреблись кошки. Все твое мужчин в комнате молоды, хороши собой и чертовски влиятельны. Деньги дали им свободу и власть. Позволили учиться в лучших университетах мира. А я…

Вечная самоучка, которая и школу-то закончила с грехом пополам. Так уж получилось, что нужно было выживать, а не рассчитывать тангенсы. Если бы не любовь к книгам, не знаю, что из меня вышло бы.

– Я говорил, что нельзя впускать в семейный бизнес чужих, – пробубнил под нос Кирилл.

– Я уже не чужой, – заявил Влад, – разве мы не породнились через мою сводную сестру?

Я снова вспомнила про Катерину Смольнову, которая прикончила отца, уверенная, что она прямая наследница компании. Но старик обвел девчонку и ее мать вокруг пальца, словно знал, какую грязную жизнь они ведут.

– Мы должны попробовать работать вместе, – сухо подытожил Давид. – Соберем общее собрание и обсудим векторы развития.

Пожарские поднялись со своих мест, неприятно скрежетнув стульями по полу. На выходе Кир заметил тихую помощницу Влада и смерил меня подозрительным взглядом, словно что-то во мне показалось ему странным. А я почувствовала, как внутри меня гадко зашевелилось желание узнать его поближе.

Вдруг у нас есть что-то общее?

Парень отвел глаза и вышел, а меня, к счастью, отпустило. Давид замер в дверях и, обернувшись, спросил у Влада:

– В пятницу будет большое мероприятие в честь открытия магазинов после ребрендинга. Моя помощница вышлет тебе приглашение. – глаза Давида опасно блеснули: Без фокусов, ладно?

Влад согласно кивнул.

А вот я не могу обещать, что позволю этому вечеру пройти без фокусов.

Глава 4

Нора встретила меня привычной сыростью. После вычищенного до блеска офиса мое жилище казалось еще более убогим, чем обычно. Я быстро прошмыгнула через первый этаж, где в выложенном кирпичами очаге мальчишки жгли костер.

На втором этаже отопление было, хоть и скудное. Я не жаловалась. За семь лет жизни здесь я успела привыкнуть к холоду и даже подружиться с ним. В конце концов, лучше на этой заброшенной фабрике, чем под мостом.

Я уже поднималась по скрипучей металлической лестнице, то и дело встряхивая волосы, неудачно примявшиеся после парика, когда снизу меня окрикнул знакомый голос:

– Эй, Сирена!

Перегнувшись через перила, я увидела, как с другого конца зала ко мне неспешно бредет Травмат. На самом деле его звали Костя, но за склонность жестко травмировать оппонентов в любой уличной стычке парня прозвали Травматом.

У всех нас были прозвища. Сиреной меня прозвали с самых первых дней. Говорят, я жутко выла ночами. Сквозь сон или наяву – непонятно. Сама я с трудом помнила, как очутилась в норе, и первые дни моего пребывания здесь испарились из памяти.

Помню, как за мной гнался очередной мамин любовник. Мне было всего двенадцать, и я толком не умела владеть ножом. В тот день я зря вернулась домой после трехдневного побега. Но я вымоталась. Скитаться по подворотням без еды и в состоянии вечного страха мне надоело. Тогда я решила показаться матери на глаза. Просто чтобы убедиться, что она в порядке. Хотя мне, конечно, хотелось, чтобы это она заботилась о моем состоянии, а не наоборот.

Ее новый дилер, заметив меня, грязно облизался, словно гребаный кот под валерьянкой. Может, он тоже был под кайфом – не знаю. Помню только, как в глотке стучало сердце, когда я сбегала вниз по лестнице, отчетливо слыша громкие шаги за своей спиной.

Этот урод догнал бы меня и сломал. Смешал бы с мокрыми листьями, утопшими в осенней грязи. Но на его пути вырос здоровый суровый мужик с сигаретой между зубами. Не знаю, что он сделал, но парень моей мамы обмяк и ничком упал на землю, а я замерла на дворе, чувствуя, как липкий туман обнимает мое тело.

А дальше помню лишь обрывками. Было страшно. Мне казалось, что этот дядька с сигаретой закончит со мной то, что не успел наркоман. Но тот молча схватил меня за шкирку и закинул на заднее сиденье машины. Пахло рыбой, и на мокром сиденье я нашла маленькую желтую блесну. Вцепилась в нее, словно она могла бы меня спасти.

Спасти, конечно, не могла, но оставаться в реальности помогала. Пока мы ехали, я несколько раз мысленно пережила самые страшные кошмары, каждый из которых заканчивался мучительной смертью. Но таинственный незнакомец не спешил меня убивать.

Он доставил меня в жуткую темную заброшку, где на первом этаже (так же, как и сейчас) жгли костер. Мужик кинул пацанам рыбу, и скоро от костра повеяло аппетитными ароматами. Сейчас мне кажется, что я их помню, но тогда перед моими глазами не было ничего, кроме страха.

Меня закинули в комнату. Было прохладно, но ощутимо теплее, чем на улице. Скоро пришла девушка – старше меня, с глазами, полными сочувствия. Она накинула на мои плечи местами драное одеяло и поставила у пружинной койки тарелку с хлебом и жареной рыбой.

«Добро пожаловать в нору», – тихо сказала она.

А потом я провалилась в долгий сон, который стал мостом от моей прежней жизни к новому миру, в котором Вепрь спас меня и подарил мне нору.

Так я стала Сиреной, которая скоро перестала выть по ночам и начала учиться защищаться. Я стала Сиреной – пронзительной, острой – той, что способна в одно мимолетное касание полоснуть жизненно важную артерию. И эта Сирена готова совершить свое предназначение – уничтожить человека, который превратил ее жизнь в нескончаемый кошмар.

– Вепрь искал тебя, – кинул Травмат, с любопытством осматривая белый парик, который я сняла на входе и теперь держала в руке. – Тебя не было утром на сборище.

У Вепря было несколько заведенных правил, и одно из них – утреннее сборище, на котором он проверял состояние своей команды беспризорников и раздавал указания. Мы были сыты, нам было где жить, у нас были друзья, но в оплату за все это мы занимались грязными делами.

– Я временно работаю на другого, – безразлично кинула я.

В голове живо нарисовался образ Влада. Самодовольная улыбка на губах и в то же время серьезный взгляд, будто он творил безрассудные вещи, но при этом четко осознавал каждый шаг и награды или риски, что он мог принести.

Думать о Смольнове – чистом и благоухающем, стоя посреди норы, было кощунственно, но эта маленькая шалость налепила на мои губы дурацкую улыбку. Заметив, как пялится Травмат, который весь прошлый год подбивал ко мне клинья, я тут же вернула лицу привычный презрительно-серый цвет.

– Тот богатенький, что ли? – с некоторой ревностью спросил коренастый парень.

Я закатила глаза. Видимо, после того, что случилось в казино, поползли слухи. Сирена из норы на время передана в пользование золотому мальчику с обаятельной улыбкой.

– Да, он самый, – признала я.

– Правда, что он будет участвовать в боях? – не унимался Травмат.

Ответ вырвался из моего рта резче, чем я планировала:

– Ни за что!

В глазах парня мелькнуло непонимание, смешанное с подозрением. Если бы он был поумнее, то понял бы, что Сирена, которая давно ничего и никого не боится, вдруг испугалась за какого-то проходимца. И я даже не знаю, что тревожило меня больше: тот факт, что Влад поломается на ринге, или что я из-за это переживаю.

– Он не будет участвовать, – уже спокойнее добавила я, – слишком трусливый.

Если бы только этот гаденыш действительно был трусливым. Но нет же! Его самомнение, раздутое до облаков, рисовало радужные картинки. Ага, мужчины в бойцовском клубе Вепря осторожно хлещут друг друга ладошками по бокам, а на утро, позабыв про адреналиновые качели, возвращаются в свои офисные кабинетики.

Нужно показать ему реальность. Чтобы Влад понимал – такая плата за распоряжение моими услугами слишком высока. Я столько не стою.

– Кстати, сегодня есть бои? – спросила я, в уме прикидывая, какой сегодня день недели.

– Завтра, – на лице Травмата проступили красноватые пятна, а губы расплылись в улыбке, будто он решил, что я назначаю ему свидание, – на ринге будет тот здоровяк, который любит ломать кости.

– Отлично! – я ухватилась за возможность переубедить Влада участвовать в боях. Тут же в голове всплыла другая задача, решить которую необходимо к пятнице. – Ты случайно не видел Корсара? Есть к нему дело.

Стоит ли говорить, что Корсара назвали так в честь известных петард?

***

– Только не говори, что это свидание, – с насмешкой произнес Влад, когда дошел до меня от своего припаркованного автомобиля.

Его машина выглядела так, будто он угнал ее с ретро-выставки. Четкие линии, красивый старый дизайн без современных наворотов. Этот экспонат прекрасно завершал классический образ лондонского пижона.

На нем было строгое шерстяное пальто черного цвета с воротником-стойкой, брюки со стрелками и кожаные перчатки. Прищуренные от подозрения глаза и плотно сжатые губы только добавляли его образу некоторой загадочности, отчего парень казался живым воплощением литературного героя.

Я же стояла на бордюре, покачиваясь вперед-назад, и лишь глубже зарывалась в широкую толстовку под мужской кожаной курткой, что я утащила из ночного клуба.

– Если ты хочешь свиданий, тебе стоило найти нормальную девушку, а не забирать меня у Вепря, – парировала я, и Влад в ответ улыбнулся шире.

– Я нашел то, что мне нужно. Не пытайся меня переубедить, – его серые глаза опасно сверкнули, и я сильнее натянула капюшон, скрывая лицо от парня. Сегодня на мне не было ничего чужого: ни парика, ни линз, ни одежды, которая делала меня кем угодно, но не мной. Впрочем, одежда все же была чужой – я же ее украла.

«Я нашел то, что мне нужно».

С самого начала мне казалось странным, что незнакомец так просто согласился вписаться в какой-то бойцовский клуб, даже не догадываясь, что его там ждет, только для того, чтобы выкупить на время девчонку? Не так уж эффектно я защитила его от той разбитой бутылки в руке алкаша, чтобы он настолько легко согласился на любые условия, лишь бы заполучить меня. Он что-то знал и пришел в казино целенаправленно, чтобы получить меня.

Я выбью правду из его рта.

Кивнув на темный проход за моей спиной, я велела Смольнову двигаться за мной. От стен здания шла вибрация, и где-то вдали раздавалась музыка. Для обывателей это был всего лишь ночной клуб, но каждый обитатель норы знал, что происходило на цокольном этаже.

Знаменитый бойцовский клуб Вепря. В него допускались лишь те, у кого были деньги. Одни приходили драться, чтобы решить вопросы, которые не могут решить в кабинетах и при галстуках. Другие жаждали ощутить пульсирующий в крови адреналин. Третьи доказывали себе, отцу, конкурентам, что способны проявлять силу.

Мужчин вообще легко поймать на их отношении к физическому превосходству. Они не любят казаться слабыми. Не позволяют даже мысли допускать о том, что могут уступать по силе кому-то. Даже в те моменты, когда действительно оказываются слабее. Доказывать свою честь кулаками – вшитая настройка мужского пола.

Но Влада от большинства мужланов отличала природная хитрость. И он не согласился бы на условие Вепря так легко, если бы у него не было плана. И все это говорило об одном – Смольнов знал очень много.

Не только настоящее имя Вепря, но и то, чем он занимается. Какие клубы держит, какие бои проходят под его протекцией. Уверена, ему и про нору известно.

Меня замутило от одной мысли, что этот милашка нанял кого-то, кто собирал сведения о жизни Вепря и о его подопечных, включая меня. Я могла маскироваться сколько угодно, но ничто не способно было стереть моего прошлого. А когда властные люди хотят что-то узнать, они могут докопаться до самого дна. Может, и нет смысла набрасывать на себя чужие образы рядом со Смольновым.

– Ведешь меня на бой, верно? – уточнил он, уверенно шагая за мной по слабо освещенному коридору.

– Верно, – согласилась я, желая припугнуть парня.

Отвлекшись на свои мысли, я прошла чуть дальше и очень удивилась, когда, обернувшись, увидела Смольнова, замершего у нужного поворота.

– Ты пропустила поворот, – самодовольно заявил он, наслаждаясь растерянностью в моих глазах.

– Ты здесь уже был, – констатировала я.

Теперь первым шел Влад, словно по навигатору правильно выбирая направления.

– Был, – подтвердил он.

– Ты дрался?

В моем голосе прозвучала какая-то детская обида, и Смольнов резко остановился, так что я невольно уперлась лицом в его спину. Я тут же отстранилась, и парень обернулся, снимая перчатки. Гул голосов становился все ближе.

– Я не буду раскрывать тебе свои секреты, Леона, – не грубо, но достаточно строго заявил он, будто я была назойливой школьницей, что доставала его по всякой ерунде.

Я сама узнаю правду, придурок. И мои методы вряд ли тебе понравятся.

– Пришли, – коротко сказал он, толкая дверь.

В лицо ударил свет прожектора, и я прикрыла глаза ладонью. Неприятное тревожное чувство засело внутри одновременно по двум причинам. Первая – я снова была в этом хаосе разбитых рож и мужского пота. Вторая – я планировала вести Смольнова, пугая его и насмехаясь, но он выставил меня идиоткой, лихо перехватив инициативу в свои ухоженные ручки.

Не успела я отойти от яркого света, ослепившего глаза, как Смольнов, сунув ладонь в мой широкий рукав, взял меня за запястье, сжав чрезмерно сильно, будто боялся, что я убегу. Он потянул меня внутрь, заводя сразу на трибуну.

Я открыла глаза и осмотрелась. На двух рингах разминались мужчины в спортивных шортах. Никакой защиты в виде перчаток или шлемов, конечно, не было. Места на трибунах еще были свободны, но народ потихоньку стекался с разных входов – в основном это были завсегдатаи бойцовского клуба, которые спускались на бои прямиком с вечеринки на верхнем этаже.

– Сядем поближе, – скомандовал Влад, ловко перешагивая длинными ногами через скамейки.

Я же слепо следовала за ним, стараясь удерживать внутреннее равновесие. Все пошло не по плану. В этом месте меня всегда охватывала паника, но сегодня я обещала себе держаться стойко, лишь бы добиться того, чтобы Смольнов отказался от участия в боях. Впрочем, после того, как я узнала, что он здесь уже был, мне самой захотелось пнуть его на ринг. Возможно, панические атаки оставили бы меня в покое, если бы я увидела, как кто-то стирает красивую ухмылку с этого лица.

Смольнов наконец остановился у самого ринга и сел на скамью, утягивая меня за собой. От духоты и смешения запахов становилось дурно, и я, расстегнув толстовку, стянула ее вместе с курткой. Влад с интересом осмотрел мою короткую обтягивающую футболку, задержавшись глазами на небольшой груди.

Я одарила его хмурым взглядом, и парень, тряхнув головой, отвернулся. Снял пальто, уложил его аккуратно на скамью и принялся закатывать рукава белой рубашки.