Читать книгу: «Дети Антарктиды. Возвращение. Часть I», страница 4

Глава 3. Избранные

Побродив немного по центральному рынку «Палмера» вскоре отыскали укромное местечко за столом в просторном зале. Расселись на хлипких стульях и долго молчали, прежде чем Матвей оборвал тягучую, наполненную отчаянием тишину:

– Полагаю, мы легко отделались.

– Легко отделались? – вспылил Юдичев. – Эти сукины дети мой корабль прикарманили, мой…

– Да тихо ты! – Надя укачивала хлипнувшего носом малыша.

– …мой «Туман»! – закончил Юдичев, перейдя на шёпот.

Матвей сказал:

– Лучше уж пуская заберут корабль, чем наши жизни.

Юдичев фыркнул.

– Не узнаю я что-то Братство, – тихо произнёс Лейгур, оглядываясь на очередной мимо проходящий вооружённый патруль. – Какие-то они… хм…

Он поматывал кулаком в воздухе, пытаясь ухватить слово.

– Не пиратские? – предложил Тихон.

– Можно и так сказать, – согласился Лейгур. – Братство, которое я знал и с которым сталкивался в море, были обыкновенное отребье, ворьё. Нападали себе на судна, грабили, в живых оставляли, если не рыпался, и уплывали обратно в своё логово. А эти вот более организованные. Даже клерком вон обзавелись.

– Уильям Морган терпеть не мог, когда нас пиратами звали, – поделился Тихон, подскрёбывая ногтями по деревянной поверхности стола. – Говорил, никакие мы не пираты, а самые настоящие воины. Мол, борцы за светлое будущее без греха, чё-то такое. Целые проповеди на эту тему читал…

– Ага, как же… – гневно пробормотал Юдичев. – Если грабят суда, значит – пираты, второго не дано.

– Может, перестанем трепаться попусту и начнём думать, что нам дальше делать? – вмешалась Надя, укачивая малыша. – Плевать я хотела, пираты они, или воины. Главное – оказаться отсюда подальше и как можно скорее.

– Надя права, – добавила от себя Маша, – надо придумать, как выбраться отсюда, и как можно скорее.

Сидевшая всё это время в угрюмом молчании Арина прошептала:

– Она украла у меня нож…

Матвей обернулся к ней, заметил, как её пустой взгляд заострился на невидимой точке в центре стола.

– Нож? – Маша подалась чуть вперёд. – Какой ещё нож?

– Мой нож. Та мерзавка забрала его. – Она обернулась к Матвею. – И револьвер Дэна.

– Арина… – Матвей положил ладонь на её руку. – Мы…

– Боже, да плевать всем на какой-то там нож с револьвером! – вспылила Маша, сухожилия на её шее напряглись. – «Копьё», вот что важно! И потому нам нужно как можно скорее…

– Знаешь, иди-ка ты к дьяволу со своим «Копьём». – Арина просверлила её взглядом.

Маша выдавила:

– Что ты сказала?

– Так, давайте не будем… – Матвей поднял руки, призывая их успокоить. Но какое там.

– Ты всё прекрасно слышала, – На кистях Арины набухли вены. – Стоишь себе словно в тёмном тоннеле и видишь одно только это долбанное «Копьё», как луч спасительного света! Так я тебе советую оглядеться по сторонам, оглянуться на другие проблемы.

– ОГЛЯНУТЬСЯ НА ДРУГИЕ ПРОБЛЕМЫ?! – Закричала Маша и ударила по столу. – Да все эти так называем «проблемы» и кучки дерьма не стоят в сравнении с тем, что мы… – Она сжала губы, силой заставила себя замолчать. Парочка мужчин, сидевшая в соседнем ряду, обратила на них внимание.

Йован проснулся и заплакал. Надя поднялась со стула, стала его покачивать и мычать песенку. Напоследок она бросила всем:

– Идиоты…

И отошла к соседнему столику.

Матвей не выдержал:

– Вы обе, попридержите рты, когда я говорю! – Он с укоризной посмотрел на них. – Совсем сдурели цапаться? И это сейчас, когда мы как никогда прежде должны держаться друг друга!

Маша возразила:

– Матвей, она…

– Молчи.

Арина ухмыльнулась. Матвей это заметил и быстро стёр это победоносное выражение с её лица:

– И ты, Арин. Не о том думаешь, понятно тебе?

Она сморщила нос и откинулась на стуле, не проронив ни слова.

Матвей выжидал, когда спадёт напряжение.

– Осмелюсь спросить… – впервые заговорил Эрик. – О каком таком «Копьё» идёт речь?

Матвей и Маша переглянулись, та едва заметно кивнула. Можно ли доверять ярлу Лонгйира этот секрет? Пожалуй, да. Он заслужил узнать правду.

– Это долгая история, – устало прошептал Матвей. – Но если совсем коротко… – Он нагнулся как можно ближе к Эрику и сказал: – это оружие, способное прикончить мерзляков. Именно из-за него мы и оказались во всей этой передряги.

Эрик посмотрел на него как на сумасшедшего.

– Это что, шутка такая?

Он поймал на себе взгляды остальных, серьёзные, спокойные, так и кричавшие – «Какие уж там шутки».

– Вот значится как… – Эрик задумчиво погладил бороду, запрокинул голову и набрал воздуха в грудь.

– Я расскажу тебе подробнее, но позже, когда будет время, – обещал Матвей.

– Да уж, не помешало бы, – сказал ярл.

– Только не вздумай никому проболтаться, Эрик, – вставила Маша шёпотом. – Об этом не должна знать ни единая душа!

Тот, не опуская голову, посмотрел на неё.

– Хорошо.

Матвей продолжил:

– Сейчас у нас имеются дела поважнее. Нужно придумать, как достать ватты и вернуть нам корабль. – Матвей обратил взгляд к Юдичеву. – Макс, ты проводил на этой станции больше всего времени и знал аж здешнего мэра. Уж ты-то наверняка должен знать кого-нибудь, способного нам помочь.

– Ещё бы, да меня все шишки Палмера знают!

– Охотно верим… – раздался голос Нади, стоявшей за его спиной.

– Только вот после того, как сюда это поганое Братство влезло, я уж теперь и не знаю, жив ли кто из них… – неуверенно пробормотал Макс, но поспешил добавить: – Но, есть один человечек… твой коллега, Матвей. Думаю, с ней беды не стряслось. Кому здесь сдались эти собиратели?

– С ней? – переспросила Арина.

– Ага. Это она. Баба собиратель, как тебе такое, а? Редкое сочетание!

– Совсем как Максим Юдичев и расчёска с ножницами, – парировала Арина, намекая на его взъерошенную копну волос и растрёпанную бороду.

– Да, да, конечно, – отмахнулся Макс, – ну, короче, можем наведаться к ней магазинчик и порасспрашивать как следует. Она торгует всяким барахлом на седьмой палубе.

– Я один слышу нотки неуверенности в его голосе? – засомневался Лейгур и сложил руки на груди. – Носом чую твоё нежелание встречаться с этой собирательницей.

– И не ты один, Лейгур, – согласился Матвей, скрестил руки на груди и взглянул на Макса так, как сделал бы это перед началом допроса. – Ничего не хочешь нам сказать?

– Да расслабьте вы свои подозрительные задницы, всё на мази. – Пушистые усы Макса согнулись дугой. – Так, было у нас с ней парочка небольших разногласий, но это всё уже в прошлом.

– С тобой «небольших» разногласий не бывает. Только огромные, как этот чёртов лайнер, – сказала Надя.

И когда Юдичев захотел вновь перейти в защиту своего достоинства, над их головами неожиданно раздался голос из динамика:

– Внимание! Именем отца Уильяма Моргана все жители Палмера должны немедленно проследовать на седьмую палубу, в зону Королевского Театра.

Холодный и громкий голос динамика разбудил малыша, и Надя сквозь зубы процедила очередное проклятье.

– Повторяю! Всем пройти на седьмую палубу, в зону Королевского Театра. Тех, кто ближайшие полчаса будет замечен за его пределами, ждёт суровое наказание. Повторяю…

У лестницы между палубами вырастала шумная толпа, опустошая рынок.

– Полагаю, это нас тоже касается, – сказал Матвей.

Они поднялись с мест, готовясь к очередным сюрпризам.

– Держитесь рядом, – велел Матвей, остановившись на секунду возле людской массы. Все толкались, бранились и вытягивали головы, пытаясь разглядеть обстановку впереди. Наблюдая за всем этим, он добавил:

– И крепко возьмитесь за руки.

Арина уже стояла рядом, схватила его ладонь и сжала. Матвей ощутил её холодные как сосульки пальцы. Затем взглянул на Машу и увидел тихое осуждение в её взгляде.

Он так и прочёл в её глазах: «Значит, ты выбираешь её сторону, да? Ну хорошо…»

– Идём, – Арину дёрнула его за руку, подтаскивая вперёд.

Они втиснулись в человеческую кучу. Вбок вонзился чей-то локоть, на пятку наступил позади идущий. Резкий запах мочи и пота ударил в ноздри. Воздух спёртый, дышать невозможно.

Матвей крепче сжал руку Арины.

Где-то там позади ревел Йован.

– Да заткни ты этого ублюдка! – раздался хриплый голос.

– Кто это сказал? – Ответил Юдичева, рассерженный до ужаса. – Это я тебя сейчас заткну, если ещё раз откроешь свою гнилую пасть!

– Да шевелитесь вы уже!

Дошли до лестницы. Каждый шаг делали с осторожностью, лишь бы не упасть.

Все торопились, как стадо подгоняемых злобной силой баранов.

Дошли до лестничного пролёта, и толпа с рынка столкнулась с толпой верхней, восьмой палубы. Настала неразбериха, все орали, просили дать дорогу. Двое юношей затеяли драку прямо в тисках ватаги.

Когда вышли на палубу стало чуточку легче. Здесь были высокие потолки, множество старых ресторанов и кафе, теперь переделанные в небольшие лавки, забегаловки и сады по выращиванию овощей. Прошли мимо целого загона со свиньями, которые уткнулись пятаками в грязную жижу на полу. Рядом с особо жирным хряком стоял коренастый мужик, – видно хозяин, – и внимательно следил за проходящей мимо толпой.

Наконец они добрались до больших стеклянных дверей, за которыми стояли дюжина бойцов Братства. Двое распахнули створки, и людской поток хлынул внутрь. Другие остались начеку, с пальцами на спусковых крючках.

Зал театра оказался огромным, должно быть самым большим местом во всём лайнере. Сотни кресел – которые сразу поспешили занять наиболее шустрые, – и просторная сцена. На ней стояло порядка двадцати человек Братства, у каждого в руке по автомату.

Толпа стала размазываться по залу, как варенье по ломтю хлеба.

Пришедшие первые Арина и Матвей дождались своих друзей у входа и всей группой принялись спускаться, к средним рядам.

– Какого чёрта здесь твориться? – Эрик с изумлением озирался по сторонам.

Юдичев подошёл к одному из кресел, где удобно расположился худощавый как трость мужчина.

– Так, ну-ка поднимай задницу, у нас женщина с ребёнком, – велел Макс.

– Ага, щас, разбежался.

Юдичев положил ему руку на плечо и крепко сжал.

– Живо я сказал.

Тот обернулся, на лице его отразился гнев, но при взгляде на Макса сию секунду сошёл на милость.

– Юдичев? К-конечно, уже ухожу. – Его как ветром сдуло.

– То тоже, – бросил Макс в спину худощавому.

– Знаешь его? – поинтересовался Матвей.

– Нет, но вот он меня да, и мне этого достаточно. – Он указал Наде на место. – Вот, усаживайся.

Йован продолжал плакать на руках матери.

– Ну, спасибо, что ли… – сказала она весьма недоверчивым тоном в сторону Юдичева и заняла завоёванное для неё место.

– Ага, – бросил тот, улыбнулся Йовану и чуть коснулся пальцем его носа. – Ну-ну, малой, всё хорошо. Мамка твоя здесь, это главное.

Чудо, но малыш немного успокоился, смотря большими глаза на волосатую физиономию, нависшую над ним.

– Ты смотри, утих! – удивилась Надя, часто моргая. – Как тебе это удалось?

– Сам не знаю… – Юдичев почесал заросший порослью кадык, выпятив подбородок. – Может, я только что открыл в себе ещё один из многих моих талантов – умение ладить с детьми?

Надя закатила глаза.

– Глядите. – Эрик указал на сцену. – Там что-то происходит.

К первым рядам спустились вооружённые пираты и стали сторожить подступы к сцене. Оставшиеся палмеровцы зашли внутрь театра, последними зашли ещё охранники, заслонив свой проход.

– Тишина! – рявкнул один из пиратов. – Заткнулись все!

И повторил сказанное на английском.

Как только перешёптывания смолкли, и в огромном зале слышалось лишь дыхание стоявшего рядом, из-за кулис вышел мужчина. Первое, что бросалось в глаза это могучий рост этого человека. Виски седые, когда как всю остальную голову покрывала пышная копна чёрных волос. Облачён он был в серый балахон.

Рядом с ним стоял худой парнишка лет двадцати пяти: лицо вытянутое, гладковыбритое, на подбородке след от ожога. Полы его длинного кожаного плаща почти касались пят его ботинок.

– Тот, в балахоне… – прошептал Тихон, – Это он, Уильям Морган.

Лидер пиратов молчал. Его глаза медленно скользили изучающим взглядом по оцепеневшей толпе, будто подгадывая, что же у всех них на уме.

Уильям Морган взял в руки микрофон, и его глубокий голос волной прокатился по театру:

– Люди Палмера, поздравляю вас, ибо вы – избранники Божьи! Вы станете теми, кто очистит этот мир от греха и приведёт этот мир в светлое будущее! Не верите? Я докажу вам…

Юноша в кожаном плаще переводил всё, что говорил Уильям на русский, стараясь сохранять его величественный тон. Получалось недурно.

От подобного обращения простой люд Палмера опешил.

Уильям продолжал:

Но даже этот дьявольский труд не приносил мне достаточно ватт, чтобы обогреть мою коморку. И каждую ночь я засыпал в леденящем холоде, видел снежные сны, просыпался от приступа кашля, будто лезвие скребло горло – и снова шёл в море. Мою душу поглотил Уроборос, бесконечный круг, в котором я жил год за годом, пока однажды с утренним кашлем не начал плевать кровью.– Вот, взгляните на эти руки! – Он выставил вперёд мозолистые ладони с толстыми, скрюченными пальцами, изуродованные шрамами. Мизинец на правой руке отсутствовал. – Совсем недавно я был обычным работягой. Эти самые руки тянули сети с рыбой – до судорог, до боли!

Уильям помолчал, дав переводчику закончить.

– В тот день я ступил на путь греха, – продолжал он свою проповедь, – когда задал себе вопрос: зачем всё это? В чём моя цель? Не проще ли покончить со всем и прекратить мучения? И тогда… – голос его смягчился, – я отправился на одну из гор и поднялся на самую вершину – с намерением прекратить своё бренное существование. Я уже стоял одной ногой над пропастью, всем телом чувствуя близость океанских вод и дыхание смерти, когда вдруг на камень передо мной опустился буревестник. И люди!.. Это крупная, размером с локоть, птица заговорила со мной! Заговорила от имени Господа! Как некогда неопалимая купина говорила с Моисеем голосом Божьим, взывая спасти сынов Израилевых, так и клювом этой птицы Он велел мне отступиться от греха и даровал великое наставление: как спасти наш мир!

Пока звучал остальной перевод, Матвей осмотрелся. Одни палмеровцы слушали его с разинутыми ртами, внемля каждому слову. Другие шептали, спорили.

– И теперь я делюсь этим наставлением с вами! – Громогласным голосом поведал Уильям Морган. – Знайте же, что так называемые мерзляки не что иное, как армия тьмы, ниспосланная самим Сатаной. А причина тому – грехопадение, в коем человечество увязло как в трясине. Я застал эту жизнь и прекрасно помню, как мы всё дальше люди уходили от Бога, как открещивались от его заветов, превращая созданный им мир в бесконечный балаган и царство разврата. Потому Господь и отвернулся от нас, и Дьявол воспользовался этим! Он взял бразды правления в свои руки! И сказал мне тогда буревестник устами Бога: «Выведи их, Уильям Морган, из пучины греха, ибо Я дам тебе силу разорвать цепи тьмы и вернуть заблудших к свету Моего закона».

Абсолютная тишина. Никто не смел даже шелохнуться.

– И вот с Его помощью я здесь, новый правитель «Палмера», ещё несколько лет назад бывший обыкновенным рыбаком. Отец и наставник сотни душ. И теперь все они – избранные! Последователи Божьего Закона! Глашатаи Нового Мир! Писцы Новейшего Завета! Все вы отныне мои братья и сёстры, сыновья и дочери!

В толпе возрастал оживлённый гул.

– И не только они, но и все вы! – подчеркнул Уильям, указывая на толпу. – Но знайте и внемлите моим словам! Звание Избранного можно легко лишиться, достаточно лишь отступить от Его законов и впустить страшный грех в свою душу! Тех же, кто осмелится пойти против Моей воли, а следовательно против воли Бога, ожидает незамедлительная кара!

И вдруг на сцену выволокли под руки троих: головы закрыты мешками, руки за спиной скованы наручниками.

– Боже, что происходит…? – Маша схватилось за Матвея и крепко сжала руку.

– Ничего хорошего… – пробубнил Лейгур.

Уильям Морган сбросил мешок с первого заключённого. Это был мужчина, седовласый, лицо покрывала красная сыпь. Его бешеный взгляд метался по куче людей.

Уильям вытащил из рукава большой охотничий нож. Лезвие устрашающе сверкнуло в дневном свете.

– Узрите, предателей веры! Противников Нового Мира!

Палмеровцы в зале всполошились. Теперь никто не боялся говорить. Охранники встали плотнее друг к другу.

Уильям подошёл к одному из заключённых мужчин сзади, схватил его за волосы и приставил лезвие к его горлу. Кадык несчастного быстро поднимался вверх-вниз.

– Покайся! – раздался голос Уильяма из динамиков. – Пусть все прознают о твоём грехе!

Тот зарыдал. Его лицо блестело от горячей испарины.

– ПОКАЙСЯ! – требовал Уильям и сильнее прижал нож к его горлу.

– КАЮСЬ, КАЮСЬ! – завизжал заключённый.

– Какой грех ты совершил?

– Я… не знаю… я…

– Говори!

– ВЕСЕЛЬЧАК! – завопил тот. – Я торговал Весельчаком!

– Значит, ты целенаправленно убивал людей наркотиком? Давал им нюхать пингвиньи испражнения, помогал затуманивать их разум? Ты отвратителен!

– Нет! Я же… я! Ведь они…

– ПРИМИ ЖЕ МУКИ АДА!

Нож в руке Уильяма медленно полоснул наркоторговца по горлу, и кровь фонтаном брызнула на сцену.

Люди ахнули.

– Так ему, ублюдку! – закричал вдруг кто-то.

– У меня от этой дряни племянник помер!

В толпе слышались одобрительные возгласы.

Настала очередь второго пленника. Им оказался юноша чуть старше Арины. Светлые волосы спускались до самых плеч, глаза карие. Он дрожал как парус во время сильного шторма.

– ПОКАЙСЯ! – потребовал Уильям. – КАКОЙ ГРЕХ ТЫ СОВЕРШИЛ?

– Прошу, не убивайте меня! Я ничего плохого не сделал!

– ПОКАЙСЯ!

– Клянусь, я ничего…

– ПОКАЙСЯ!

У коленок юноши образовалось чёрное пятно мочи.

– Я убил его!

– Вот значит как? И кого же ты убил?!

– Старика! Но ему оставалось ещё немного, а мне нужны были ватты! Я…

– Ты убил старика ради ватт?!

– ЭТО ОН! – раздался в толпе женский вопль. – Этот ублюдок убил моего папу!

– Мне нечего было есть! – ревел парень. – Я… я не хотел, но я…

– ПРИМИ ЖЕ МУКИ АДА!

– Нет, пожалуйста, я…

Жуткое кряхтение, разрывается плоть, звуки захлёбывания. Парень упал лицом в лужу собственной крови.

Пришла очередь третьего. Когда мешок сняли, то всем открылось лицо мужчины, искажённое гримасой гнева. Из одежды – лёгкая куртка, кожаный ремень и подранные штаны.

– Вот же чёрт… – прошептал Юдичев. – Я знаю его! Это ж Салли, помощник шерифа.

Услышанное холодом скользнуло в груди Матвея.

– ПОКАЙСЯ!

– Пошёл ты, – рявкнула он.

– Какой грех ты совершил?!

– Я скажу, какой грех не совершил, – его голос звучал железно. – Не успел прикончить как можно больше вас, долбаных фанатиков!

– Убийца! – сквозь зубы процедил Уильям. – Прими же муки ада!

Помощник шерифа по имени Салли на глазах сотни людей ещё долго мучался в конвульсиях и барахтался на полу словно выброшенная на берег рыба.

– Избранный народ Палмера! – раздался голос Уильяма. – Это лишь крохотный шаг в избавлении нашего мира от греха. Грядёт Новый мир, Новый порядок, и лишь от вас зависит, как быстро это произойдёт. Ну а я помогу вам, – его окровавленные длани распростёрлись в объятиях к присутствующим, – проведу вас за руку по дороге к прекрасному будущему, где будете лишь вы, спокойствие и служение Богу! Ибо аз есмь уста Его и с Его помощью вместе мы очистим этот мир от греха!

Бо́льшая часть палмеровцев ответила одобрительным возгласом.

Глава 4. У Сони есть план

После устроенной проповеди в зале театра толпа стала рассасываться по всему лайнеру. Некоторые шли, склонив голову, погрузившись в глубокие раздумья, не давая словам вырваться наружу. Другие же, напротив, громко судачили, обсуждая случившееся.

Матвей пригрел уши и мельком подслушал разговор мимо проходящей парочки:

–…он же пьяница и извращенец был, наш Ларсен. Или ты забыл, какие шабаши он здесь устраивал?

– Не забыл, помню прекрасно. Он много всякого вытворял, конечно… Но убивать людей? За кражу и торговлю Весельчаком?..

– А я считаю правильно это. У меня столько ребят на этой дряни помешались, все ватты просмеяли…

Их разговор утонул во всеобщем гуле.

– Вот уж чего не отнять у этого Моргана, так это умения срать в головы простым людям… – бормотал Макс, озираясь по сторонам. – Заливает он как соловей. Даже я, признаться, на минутку уверовал в свою избранность.

– По крайне мере теперь понятно, почему за ним так много народу следует, – добавил Лейгур.

Они дошли до лестницы, стали подниматься.

– Не хочу и лишнего дня задерживаться на этой посудине, – пробормотала Надя, прикусывая нижнюю губу. – Надо убираться отсюда.

Макс возразил:

– Эх, сестрёнка, побывай ты здесь до прихода Братства, то влюбилась бы в это местечко с первого взгляда. «Палмер» – станция возможностей! Тут даже однорукий себе дело найдёт. Каждый на Ледышке хоть раз да мечтал приобрести здесь маленькую каюту. Вон пацан не даст соврать.

Тихон подтвердил кивком.

– Только при условии, что перед этим самым приобретением каютки тебя не обчистят на ватты.

– Ну, всякого рода засранцев и прохиндеев здесь, конечно, хватает… – продолжал Максим, поглядывая вокруг. – Но с другой стороны, а куда без этого? Там, где много людей, всегда больше проблем, но и больше возможностей! Так уж устроен мир. Да куда уж там, он был так устроен ещё и до Вторжения.

– Вот уж нет, спасибо, – от себя добавила Арина, – лучше я предпочту жить в маленьком обществе, где все знают друг друга, чем окружать себя сотнями и тысячами незнакомцев. – Она подозрительно покосилась на сидевшую на полу женщину с одной ногой. Та с прищуром наблюдала за передвижением их маленькой компании. – Хватило с меня «Мак-Мердо», теперь хватит и «Палмера».

Максим отмахнулся, мол, ничего-то вы обе не понимаете!

– А вообще, паршиво всё это, – печаль отразилась на его лице, – столько у меня всего хорошего приключилось в стенах этой станции…

– Ты про шлюх и наркотики? – вставила Маша. – Да, это без сомнения прекрасные воспоминания.

Прежде Максим не упустил бы возможности огрызнуться и послать её куда подальше, но в этот раз, на удивление Матвея, смолчал. Отнюдь, сделался слишком уж задумчивым, будто вспоминал о чём-то. Так и зашли в полном безмолвии на восьмую палубу, где продавались разные вещички и жизненно необходимые мелочи, вроде планшетов, запчастей для ваттбраслетов, раций, одежды и ещё много всяко разного, глаза разбегались. Здесь запах не был резким, как на шестой палубе, где рыбная вонь въедалась в кожу.

– Так, ну вот и пришли, – сказал Юдичев. – Будем надеется, что она уже вернулась с этой распрекрасной проповеди.

Он указал на небольшую лавку с английским названием «Всякая всячина». Стеклянная витрина на удивление чистая, почти прозрачная. Старая вывеска гласила, что во времена, когда этот лайнер совершал круизы, здесь находилась лавка со сладостями и называлась Sugar Mount, что в дословном переводе означало «Сахарная гора».

Максим первым зашёл внутрь.

Звякнул колокольчик, заскрежетала металлическая дверь. Они едва протиснулись сквозь завалы товара. Узкая тропка к прилавку петляла между столами, верёвками с развешанной синтетической одеждой и бочкой, в которой лежали мётлы, швабры и лопаты.

– Закрыто! – раздался женский голос позади одной из груд этого полезно-бесполезного хлама. – Я же повесила табличку! – Затем она обратилась сама к себе, полушёпотом:

– Ведь повесила же, верно?

– На двери пусто, а ещё она открыта, – ответил Юдичев, приложив ладонь ко рту.

Что-то упало на пол – судя по лязгающему звуку, алюминиевая чашка или тарелка, – и между ножкой стула и подушкой высунулось лицо хозяйки «Всякой всячины». Карие волосы собраны в лошадиный хвост. На переносице очки, две разные оправы, склеенные скотчем. Годов ей было сорок, может, немного больше. Худощавая, с узкими плечами. Подозрительный взгляд маленьких глаз ощупывал посетителей с придирчивой дотошностью.

– Юдичев? – сказала она, прищурившись и стянув очки на кончик носа.

– Сонечка, моя любимая собирательница! – с воодушевлением произнёс Макс и распростёр руки для объятий. – Давненько не виделись!

– Ты ещё не сдох?

Макс сконфузился.

– Да нет пока, живёхонек…

– Как же прискорбно это слышать. Не отними у меня Братство пушку, прямо щас бы пустила пулю промеж твоих бесстыжих глаз.

Соня-собирательница вышла из-за укрытия, показав себя полностью. Роста она была довольно низкого, облачена в лёгкую куртку с кожаными штанами. На её запястья горел экран тяжёлого ваттбраслета.

Она упёрла руки в бёдра и задрала подбородок, словно ожидая объяснений.

– Ну же, Сонь, ты не такая злопамятная…

– Я-то? Напомнить тебе, кто я по гороскопу? Скорпион! А мы ох какие злопамятные.

Юдичев поджал верхнюю губу, почесал в затылке.

– Да уж…

– Кто это с тобой? – Она приблизилась к остальным на шаг, заметила Йована и просияла. – Боже ж ты мой, это у вас ребёночек?

Надя застенчиво кивнула.

– Могу я посмотреть? Нет, вы только гляньте на эту милаху! И как его или её зовут?

– Йован. Это мальчик.

– Йован! Чу́дное имя для чу́дного малыша. – Соня покосилась на Макса, затем с многозначительным взглядом обратилась к Наде полушёпотом. – Надеюсь, этот карапуз не…

У Нади глаза на лоб полезли.

– От него-то? Боже упаси! – выдохнула она.

Матвей не смог сдержать улыбки от недовольной физиономии Макса.

– Так, ну может хватит уже? – вмешался Макс. – Мы к тебе, вообще-то, по важному делу пришли.

– Важному, говоришь? – Соня села на краешек стола, остальная часть которого была завалена разным хламом, вынула из кармана тряпку, протёрла руки. – Эх Юдичев, когда ты уже перестанешь быть такой невоспитанной обезьяной?

Даже на хмуром лице Арины дрогнула улыбка, когда Юдичев, находясь в полнейшем замешательстве, раскинул руки.

– Я? Да я… В каком месте я с тобой…

– Боже ж ты мой! – Она хлопнула себя по коленям. – Да представь ты мне своих спутников наконец, чучело!

Юдичев недовольно прорычал, как обделённой костью пёс, нахохлился и взялся выжимать из себя требуемую от Сони воспитанность:

– Хорошо, хорошо. Вон тот здоровый детина с хмурой рожей, Лейгур. Кудрявого пацана звать Тихон. Которая с ребёнком Надя. Этот вот с потерянным видом – Эрик. Вот эта…

– Арина, – перебила девушка, косо взглянув на Макса.

Матвей вышел вперёд.

– Моё имя Матвей. Вон та девушка Маша.

– Ага, получается, ты Матвей, этот Лейгур, вон тот красавчик Эрик, – она подмигнула ярлу, тот немного оробел, – и остальные Маша, Арина, Надя, Тихон и карапузик Йован. Верно?

Все кивнули.

– Кстати, Матвей твой коллега, – вставил Юдичев.

– Вот как? – Брови Сони на лоб полезли от удивления. Мимика была довольно подвижной. – И сколько вылазок?

– Последняя была семнадцатой по счёту.

– Семнадцатая! Не хило… Стало быть, ты тёртый калач, а? – Совершенно не стесняясь, она крепко хлопнула его по плечу, словно они были знакомы не первый год. Матвей, совершенно не ожидая подобного жеста, чуть вздрогнул. – У меня только девять на счету, вот планировала отправиться в юбилейную, десятую, к восточному побережью бывших Штатов, в Нью-Йорк. Там, говорят, рискованно, но добра всякого навалом добыть можно. Но, кажись, отменяется мой выход в море. – Она задумалась на секунду, глядя в пол, затем хлопнула в ладоши. – Ну так и чего за важное дело?

Макс бросил взгляд на вход в лавку, затем шёпотом пустился в разъяснения. Коротко он поведал подруге про захват его «Тумана» Братством и дальнейшую конфискацию корабля.

– …короче, свалить нам отсюда надо…

Соня прыснула.

– Ты, кажись, плохо слушал, Максим Юдичев, – сказала она. – Для особо глупеньких повторю, моя вылазка, как вылазки и всех собирателей «Палмера» в этом году того… – она показала руками крест, – отменяются. А знаешь, почему они отменяются? Да потому что ублюдки из Братства взяли станцию под контроль и не выпускают никого за её пределы. Выбраться отсюда невозможно, только если у тебя нет специального разрешения, да и то уплыть дают не далее как на десять морских миль от лайнера, с обязательным куском дерьма на борту в лице вооружённой громилы из этой армии фанатиков.

– Разрешения? Какое ещё на хрен разрешение?

– Да такая бумажечка с датой и личной подписью Моргана. Их выдают только рыбакам. Надо же чем-то кормить станцию? Вот их и пускают, заряжают катера, и в добрый путь. Остальным выход из станции закрыт.

Эрик вдруг нарушил молчание сказав:

– Кажется, единственная приятная вещь во Вторжении была гибель бюрократии, но она и тут умудрилась воскреснуть.

Маша обратилась к Соне:

– Но почему они не выпускают людей? Не понимаю…

– Конкретных причин не знаю, – ответила Соня, – потому остаётся лишь строить догадки. Они хотят как больше можно людей привлечь на свою сторону.

– Отнимая у них корабли и все пожитки? – засомневался Макс.

– Нет, промывая им мозги. Превращая людей в послушное и запуганное стадо. Ты же наблюдал за прошедшим представлением в театре, да? Голову даю на отсечение, сегодняшняя паства этого безумца увеличилась на пару десяток человек.

– Да он же нёс полную чушь, околесицу! – возмутилась Арина. – Как в это можно верить?

– Милая моя, – обратилась к ней ласково Соня, – ты себе и представить не можешь, насколько легко насрать человеку в голову всякими бредовыми идеями. Особенно если их произносить так красноречиво и ярко, как делает это Уильям Морган. Ещё месяц назад все палмеровцы его ненавидели, строили козни, пытались сопротивляться… Теперь, после ежедневной промывки мозгов этими проповедями, большая часть приняла его сторону, одни из-за страха, другие действительно поверили в то, что он мессия. В основном это обыкновенные работяги, работающие за гроши: китоловы, рыбаки, охотники на тюленей и пингвинов. Он нанёс меткий удар по их уязвимому месту. Такие вот дела, подруга.

– И вас эти его речи, конечно же, никоим образом не тронули? – спросила её Маша.

– Речи? – Соня широко улыбнулась. – Да я их толком и не слышала. Спасибо старому доброму року вековой давности.

– Это как?

Соня достала из кармана крохотный наушник, целиком поместившийся на её указательном пальце.

– Вот он, мой секретик. Одеваешь парочку таких, пока этот мудень распинается на сцене, и слушаешь Тома Йорка или Джона Лайдона.

Матвей заметил, как на лице Арины снова мелькнула улыбка. Приём Сони её явно позабавил.

Макс возразил:

– Вот уж нет, я тебя знаю как вылупленную, – он указал пальцем на Соню, – ты из любой передряги вылезешь, терпеть подобного произвола не станешь. Наверняка ты знаешь, как выбраться отсюда.

– Знала бы, сидела бы сейчас в «Мак-Мердо» или ещё дальше, а уж никак не трепалась с тобой. Но я, как видишь, здесь. – Она обратилась к остальным. – Вот что, котятки, забудьте о побеге. Отсюда не выбраться. Я уже всё обмозговала – без толку это, так и так Братство за жопу сцепит, и тогда билет на сцену во время очередной проповеди обеспечат гарантированно. Любая попытка убежать здесь считается за десятый грех.

Тишина. Все опустили головы, осознавая картину происходящего.