Читать книгу: «Стремиться к небу. Часть I. Хочешь мира – готовься к войне», страница 13

– К счастью, эмоции ей не руководят. Даже если мы выиграем переговоры, тебя не убьют. Это было бы не по- геройски.

– Считаешь повстанцев героями?

– Я…я не так слово подобрал. Не злись.

– Нет- нет. Мне скорее грустно от того, что ты можешь быть прав…, – Анна на какое- то время ушла в себя. Она думала обо всем, что сказал ей Станислав. Так просто же было бы разделить мир на черное и белое, да? Знать, что верно, а что нет. И идти по выбранному пути, потому что он единственно верный. Хотя, именно так и живут в Организации. Вся жизнь определена. Все что делается на благо ОПЗМ и ее граждан – верно, добро. А остальное – нет.

Взгляд Анны остановился на планшете.

– Да, надо продолжить работу.

Переговоры продолжились в четырнадцать часов, как и было утверждено вчера после проведения первого заседания. Но в этот раз все шло по- другому. Более…активно, если можно так выразиться. Особенно ярко себя проявляла Линда. Она оспаривала практически каждое слово, слетающее с уст Анны. Иногда придирки так и оставались придирками, но кое на что присутствующие обращали свое внимание и критику. Станислав был неправ. Это все едва ли фальшь. Люди советника выражали свое недовольство, задавали вопросы, явно сомневаясь в правильности выбора. Хотя профессиональное чутье Анны все же шептало ей, что тут не все гладко. Критика разворачивалась не более чем на фразу и быстро затухала. Все также с Линдой беседы не вели, а если и говорили ей что- то, то не больше двух- пяти слов.

Изредка девушка бросала взгляд на советника. Он все еще был безучастен. Сидел, как будто прикованный к стулу. Глаза его метались от Анны к Линде, от Линды к Анне. Только глупец не заметит, что молодой человек небезразличен к судьбе своей страны и своего народа, но не может выразить свою позицию по тем или иным причинам.

Если он что- то и говорил, оспаривая высказывания своих людей, то его мягко осаждали.

Между тем время шло. Анна глянула на часы: половина одиннадцатого. Неужели так поздно? Они не продвинулись в переговорах ни на йоту, а все благодаря Линде. Она ведет себя так, как будто старается не выиграть, а оттянуть. Получить больше времени на… На что? На этот вопрос сегодня Анна уже не ответит.

– Предлагаю встретиться завтра в то же время и продолжить, если ОПЗМ есть что сказать, – выдвинула инициативу советница.

– Есть, – кивнула Анна.

Люди стали расходиться. И перед тем как синий костюм Линды успел скрыться за дверьми зала заседаний, Анна смогла догнать своего оппонента.

– Мы можем поговорить? Не здесь.

– Пожалуй, – два карих глаза холодили сердце.

Линда закрыла за Анной дверь, когда они вошли в номер. Апартаменты советницы несколько отличались от тех, что выдали ОПЗМовцам. Хотя бы и тем, что имел более широкую гостиную, в которую вмещались не только кресло, но и широкий красный диван, мирно устроившийся у стены. Также ходить приходилось не по линолеуму, а по мягкому ворсистому ковру. У Анны появилось сильное желание снять туфли и пройтись по нему босиком. Ее это всегда расслабляло дома. Но она тут же отогнала эти мысли, сфокусировавшись на деле.

Линда стояла посреди комнаты, скрестив руки на груди. Ей явно не нравилось, что ее время тратят. К тому же, тратит его политический соперник (если не враг).

– И долго мы будем так стоять и смотреть друг на друга? – советница была все так же невозмутима.

– Я не понимаю, чего ты пытаешься добиться.

– Вот как? Очевидно, развеять сомнения советника относительно союза с ОПЗМ.

– Что- то не похоже. Тянешь время. И что будет, Линда? Надеешься, что они устанут и сдадутся?

– Нет, я вовсе так не думаю. К тому же, с чего ты взяла, что я тяну время? – Линда села на диван, сложив руки на коленях и продолжая смотреть в глаза Анне.

– Цепляешься к каждому моему слову.

– Мне не нравятся твои доводы – я их оспариваю. Так и ведется спор. А у нас с тобой, не беря в расчет советника, именно спор, Анна.

– Сказать, что я не умею считать – очень дипломатично, – правый уголок рта супруги генерального директора поднялся.

– Я сказала, что данные, полученные тобой ночью в полусонном состоянии нельзя считать полностью верными. Этот разговор ни к чему не приведет.

– Я знаю, что ты что- то прячешь от меня. Не знаю пока что. Но хочу предупредить: остановись, пока не поздно.

– Поздно?

– Я пытаюсь уладить все миром. В этом моя цель.

– Уговорить Китай вступить в ОПЗМ, чтобы вести войну – не значит решить все миром.

– Если Китай вступит в Организацию, она станет намного сильнее Армии Освобождения. Тогда, я надеюсь, вы проявите инициативу мирного урегулирования.

– Такой мир будет подписан в пользу Организации, да? – Линда чуть не засмеялась.

– Это будет лучше бессмысленных смертей. Даже я потеряла счет годам, которые длится эта война. Вы хотите свободы, ОПЗМ хочет порядка. Почему не признать, что порядок выигрывает?

– Потому что ВАШ порядок не уважает личности, задает рамки и жертвует людьми при любой удобной возможности, – Линда повысила тон, – потому что решает все не человек, а государство. Вы требуете подчинения, которое граничит с рабством!

– Ты трактуешь это так, как говорит Нильсон.

– Я трактую это так как видела лично.

– Видела лично? Ты жила в ОПЗМ? Нынешней. Не той, что была сколько- то там лет назад. Ответь мне? Видимо нет. А я там каждый день. Я знаю, что говорю. Людям живется намного легче, когда они знают, что завтра точно наступит утро, завтра у них точно будет крыша над головой, завтра у них точно будут деньги на кусок хлеба. Вот это Организация. Она обеспечивает защиту.

– Но люди не знают, что завтра их могут забрать воевать, – девушка проговаривала каждое слово с ненавистью, – понятия не имеют, что завтра Константин может объявить их неугодными и застрелить где- нибудь в темном закоулке, – Линда сжимала кулаки. Таких эмоций Анна не могла ожидать, – им и невдомек, что каждое их движение контролируется специальной службой. И они не знают полностью того, что конкретно совершает государство, которое так старательно их опекает. Скажи мне Анна, что все, что происходит на поле боя, вы освещаете, доносите до народа. Скажи мне, что в ОПЗМ торжествует неискаженная правда. Скажи мне, что я полностью сама смогу распоряжаться своей жизнью. И тогда я признаю, что ваш порядок лучше нашей свободы. Молчишь?

– Все подряд рассказывать нельзя. И ты это знаешь не хуже меня, – тут, видимо, Анна попала в точку, потому как Линда впервые отвела свой взгляд куда- то в сторону, – и вы точно так же отдаете жизни за идею, как и мы. Точно так же каждый ваш человек может понадобиться на фронте завтра. Разница только в том, что число тех, кто пойдет воевать ради себя у повстанцев выше. А ваша свобода слова, выбора не имеет сейчас никакого значения. Спросила ли ты у людей, демократка, хотят ли они стрелять дальше или попробовать договориться? Говоришь, народ должен решать? Что- то незаметно.

Действительно, разговор ни к чему не ведет. Особенно сейчас, когда Линда и не смотрела в сторону собеседника. Взгляд ее был направлен в пол, глаза изредка двигались, губы едва заметно шевелились. Анна решила, что с нее достаточно и вышла вон.

– Что это ты с ней такое сделала? – спросил кто- то из темноты. Девушка обернулась и увидела Станислава. Голого по пояс. Его яркая рубашка была перекинута через плечо.

– Мы поговорили немного. А…почему ты в таком виде, Станислав?

– Яркая рубашка очень заметна. Неудобно наблюдать из тени.

– Наблюдать? Ты подслушивал?

– Конечно же, – без замешательств ответил разведчик, – и готов был в любую секунду прийти тебе на помощь, потеряй Линда контроль.

– И что бы ты сделал? Убил бы ее? – Анна чувствовала, что начинает злиться. Как же это…по- варварски. Убивать тех, кто представляет угрозу.

– Не знаю. Возможно, – пожал плечами Станислав, накидывая рубашку на плечи, – было бы обидно терять такую красивую девушку, да и Нильсон мне спасибо бы не сказал. Забавно могло б выйти: два повстанца точили бы на меня зуб, думая, что я прикончил их возлюбленных. В общем, – он покачал головой, – брось. Делать мне этого не пришлось, а стоять и размышлять, что было бы, если – не в моих правилах. Пойдем домой.

– Знаешь, иногда мне кажется, что я одна такая, – задумчиво произнесла Анна.

– Какая? – разведчик согнул воротник.

– Пытаюсь сначала поговорить, а не выстрелить.

– Пока что да. Но ты сможешь стать примером для других, – он усмехнулся, – давай я тебя поддержу. Не стану никого убивать пока мы здесь, что бы ни случилось, окей? За дальнейшее не ручаюсь, работа не позволит. Ну так как? – Станислав протянул Анне руку, и та пожала ее с улыбкой.

– Ловлю тебя на слове.

– Отлично. Вообще знаешь, люблю спорить. Правда, не всегда удается победить. Вот помню, поспорил я с тремя товарищами насчет гонок, а дело было в Легионах…

Анна шла по коридору вместе со своим спутником, слушая историю, и удивлялась его натуре. Убийца, который обещал не убивать. Может и правда своим примером удастся вдохновить кого- то. Заставить людей, которые с рождения держат в руках оружие – не стрелять. Это можно будет приравнять к подвигу. Но пока нужно продолжить склонять Китай к единственно верному решению и надеяться, что это положит конец войне.

Леонарду Ваадеро понадобилась неделя, чтобы достать ОПЗМовское барахло. Не зря говорят, что в Синдикате есть все. Спецназовец улыбнулся и закурил. Он раскачивался на стуле, сидя перед столом в своей квартире. Ноги в тяжелых армейских ботинках уютно устроились на широком деревянном столе. Вот же делать разучились: купил дня три назад, а уже лак содрался. Стоило то пару раз на него ноги положить. И ударить об него. Тоже пару раз. Вообще надо перебираться жить в бар. Вот там столы по- настоящему крепкие.

Спецназовец выдохнул облако сизого дыма и швырнул окурок в приоткрытое окно. Так, людей собрал, вещи добыл. Теперь пора связаться с Линдой. Он покрутил головой в поисках своего телефона, постучал руками по кожаной куртке, но ничего не нашел. Выдвижные ящики стола полетели на пол. Двери шкафов распахивались настежь. Где же чертов телефон? И тут Леонард услышал знакомую мелодию: радостный трезвон. Он пошел на зов и оказался около своей кровати. Одеяло прочь. Наволочка на пол. Да где же?! Трезвон усиливался и начинал уже выводить. Тогда Леонард догадался и запустил руку под подушку. Он почувствовал, как вибрирует аппарат.

– Да? – снял трубку спецназовец, даже не посмотрев на номер.

– Сэр! Отряд собран. Шестьдесят бойцов, как вы и приказали. Я всех нашел.

– Хорошо. Кто не надо, не в курсе?

– Так точно. Все строго анонимно.

– Молодец. Ждите моей команды. Поболтаю с работодателем, – Леонард сбросил вызов и открыл журнал звонков. Вот. Это номер Линды Тиль. Пошли гудки.

Пришлось какое- то время подождать. В нетерпении Леонард ходил из одного угла квартиры в другой. Давай же, сними трубку, тварь.

– Что? – донеслось с той стороны.

Леонард понял, что последнее произнес вслух. Интересно, какую часть?

– Это я не вам, – откашлялся повстанец, – короче, все готово. Что делаем дальше?

– Ближайшим гражданским рейсом летите в Китай. Куда- нибудь на окраину. Выбери сам так, чтобы я не знала. Затем…, – почему- то дальше молчание.

– Эй! Слышите? Что сделать- то?

– Затем уничтожьте там все.

– О- хо- хо, – Леонард оскалился, – вот это по мне. Да, так как дело неофициальное, кто же мне заплатит? Надеюсь, что вы.

– Да. Да, деньги будут. Поторопись.

– Есть, мэм! – с невероятным рвением ответил спецназовец.

Он убрал телефон в куртку и вышел из квартиры. Тем же вечером Леонард и команда солдат «Либерариса» отправились в Китай. Насаждать свободу.

Леонард застегнул на себе ОПЗМовский бронежилет, надел шлем и одернул затвор автомата. Остальные уже заканчивали собираться. Прибыв в маленький городок на окраине одной из самых больших стран Евразии, спецназовцы заняли заброшенный склад в промышленном районе. К слову, здесь все можно назвать промышленным районом. На этом и держался городишко.

– Так, дельце простое и выгодное, – инструктировал Леонард, – сейчас выходим и…, – он выдержал паузу, подняв указательный палец вверх, – начинаем сеять хаос, ребята. Вот, держите, – он бросил в руки командирам отделений по небольшому кубику, – это…как- то там умно называется. Короче, создает голограмму. Жмете, кидаете и в небе почти настоящий ОПЗМовский «Кайман». Их немного, но использовать можно, когда захотите. На отделения я вас разбил. Город небольшой, без труда охватим. Пленных не брать. И еще кое- что: ведите себя прилично, мы же ОПЗМовцы.

Под гулкий смех своих подчиненных Леонард распахнул дверь склада.

Леонард сорвал чеку с гранаты и швырнул ее в окно одной из кафешек. Раздались крики, а через мгновение взрыв. Люди начали в ужасе разбегаться. Леонард махнул рукой, отдавая своим людям приказ открыть огонь. Гражданские падали один за другим, не успевая скрыться от свинцового града. Рвались все новые и новые гранаты. Останавливались машины, люди бросали их прямо посреди дороги. Один из спецназовцев выстрелил в ногу бегуну с рикшей.

Леонард еле сдерживал желание рассмеяться. Давненько он ни на что подобное не подписывался. Однако работа требовала определенной выдержки, он старался держаться как ОПЗМовец. Молча делал то, что ему приказали. Также поступали и его люди. Методично как по учебнику они продвигались по городу, обрывая жизни его жителей.

Леонард почесал щетину под маской, полностью скрывавшей его лицо, и обратил взгляд в небо. Гул винтов предвещал появление «Каймана». Вертолет завис в воздухе рядом с одним из заводов и приготовился открыть огонь. Вот черти! Подсунули паленую запись!

– Эй! – крикнул он одному из своих бойцов, – ракету туда! Чтобы натурально выглядело.

И как только с крыльев вертолета слетел снаряд, спецназовец выпустил свой. Внешнюю стену завода снесло. И туда ворвались бойцы «Либерариса». Леонард кивнул самому себе. А «Кайман» тем временем продолжил свое шествие. Да за ним глаз да глаз.

– Подчищайте за вертолетом, – связался Леонард по рации со своими людьми, – видите, что собирается стрелять, тоже открываете огонь. Пускает ракеты он – пускаете и вы. Все должно быть натурально, поняли?!

– Так точно, сэр!

Леонард продолжал кровавую баню. За считанные часы город погрузился в невероятный хаос. Местная полиция пыталась оказывать сопротивление, но их оснащение было настолько скромным, что Леонарду их стало даже немного жаль. Но бойкие служители правопорядка не давали расслабиться. Их то и дело приходилось устранять до того, как те вызовут подкрепление или даже армию. Докладов о потерях не поступало. Это хорошо.

Ночь выдалась темной. Спецназовцы выискивали людей, спрятавшихся в темных комнатах своих домов, выволакивали их на улицу, где и прекращали мучения. Здания одно за другим рушились, с огромных труб заводов валил черный дым.

И в завершении невероятных размеров и мощи взрыв сотряс землю. Леонард выбежал на балкон второго этажа одного из домов. На миг небо вспыхнуло ярче любой звезды. Порыв горячего воздуха захлестнул Леорнарда и чуть не сбил его с ног.

– Это кто натворил? – спросил он тут же по рации.

– Сэр! Кажется, это был склад топлива. Или вроде того. Наши немного заигрались, виноват.

– Не- не- не. Это как раз то, что нам нужно! Потери среди наших?

– Нулевые.

– А гражданских?

– Не меньше сотни. Мы не считали, но на складе были еще рабочие, плюс там укрывались жители. Довольно много.

– Отлично! – Леонард поднял голову в небо и увидел там вертолет, водящий прожектором по обожженной земле. Так, а это уже не «Кайман», – парни! Вертолет видите? Думаю, журналисты, раз палить не начал. Сбить!

В этот же миг в хвост птичке прилетела ракета. Кружась, вертолет полетел вниз и разбился где- то в черте города. Леонард понял, что если пресса успела это заметить, то и передать. А значит, скоро здесь будут военные. Эти возьмут числом. Пора сворачиваться.

– Подорвите то, что можно подорвать, и отходим! – скомандовал Леонард.

Под яркие всполохи пламени и грохот отряд «Либерариса» покинул некогда живую и мирную провинцию Китая.

– Сегодня день скорби для всех нас, – вещал диктор с телеэкрана, – не так давно…была практически стерта с лица земли одна из провинций Китая. Погибли тысячи человек, в том числе и съемочная группа нашего канала. Уничтожены целые семьи. Здания не подлежат восстановлению, пожары выжгли все в радиусе нескольких километров. Сегодня…люди выйдут на улицы, чтобы выразить свои соболезнования. Пройдут акции, поминальные службы, а ночью в небо взлетят фонарики в память об усопших. Ответственность за эту акцию приписывают ОПЗМ, однако официальных подтверждений пока не поступало. Мы будем держать вас в курсе событий. К другим новостям…, – Линда выключила телевизор.

Вот и все. Она это сделала. Пролила много крови чужими руками. Девушка чувствовала, как боль растет внутри, но изо всех сил подавляла ее. Каждый раз, принимая подобное решение, она боролась с собой. С той частью ее личности, которая не привыкла убивать безоружных, с той, что сейчас готова закричать. Но сегодня Линда чувствовала еще и страх. От того, что может забыть другой путь.

Отгоняя все скорбные мысли прочь, советница завязала волосы в пучок, встала перед зеркалом, застегивая синий пиджак. Она поправила лацканы, еще раз посмотрела на себя. Пора. Пора действовать, не дать смертям оказаться напрасными.

Линда выехала из отеля, стремясь как можно скорее попасть на пресс- конференцию, которую созвала. Через экраны телевизоров она обратится к народу. Люди услышат ее, поймут, что нынешняя власть не способна им помочь. Тогда проведут перевыборы. Тогда Китай избавится от проОПЗМовской верхушки, и этот кошмар закончится.

Она встала за трибуну, приблизив к себе один из микрофонов, пять камер смотрели в лицо Линде, а за ними скрывались миллионы глаз, миллионы ушей, которые хотят услышать слова поддержки, ободрения. Но вместе с тем, они должны знать и правду.

– Граждане Китая! В этот непростой час я пришла к вам, чтобы выразить свою скорбь. Погибли ваши соотечественники. Родные, друзья. Я понимаю, что вы чувствуете, ведь некогда и мой родной город сгорел в пламени. Я была там, я видела, что оставляет после себя Организация. Это кровожадные варвары, которые не признают демократии и не верят в переговоры как в путь достижения цели. Только кровь! Только насилие! Вот их дорога! Разве вы хотите этого? Хотите умирать и убивать только ради того, чтобы круг замкнулся? Думаю, этот вопрос не требует ответа. И я здесь, чтобы вас от этого оградить. Совет Освобождения не оставит вас и не даст оказаться в стальной хватке Организации. Но враг не просто за кордоном. Враг не там! – она–ткнула пальцем за горизонт, – не далеко, за тысячи километров от вас. Нет. Он здесь. Он руководит вами. И он полностью уверен, что выражает народную волю, внушает, что именно вы выбрали его. Призываю вас, не верьте ни единому слову нынешних правителей Китая! Пока они говорят, они заставляют вас молчать. Вас! Народ, источник власти. Никто не вправе лишать вас голоса. Я открою вам глаза на правду. Я говорю вам, что пора проявить себя! Пора сказать слово! Пришло время убрать слуг Организации сверху! И провести честные выборы. Назначить тех, кто действительно знает, что вам нужно. Помните о погибших, но хватит скорбеть, пусть они дадут вам силу, – не ожидая от себя, она хлопнула по трибуне ладонью. Вокруг повисла тишина. Ни один из репортеров не осмеливался задать вопрос. Линда переводила дух после речи, которую произнесла будто на одном дыхании. Хоть бы подействовало. Должно.

– Что? Нам сообщают, что люди вышли на улицы, – произнес один из репортеров.

– Они устроили забастовку, – округлил глаза другой, – так быстро.

Линда позволила себе улыбку.

Советница подошла к окну и увидела, как улица наполнялась людьми. Останавливались машины, граждане сбивались в группы. Единый голос скандировал. Что же скандировал? Девушка побежала на улицу, отталкивая репортеров, распахнула двери. Люди продолжали выбираться из домов. И Линда слышала крик. Он становился громче с каждым мгновением. Народ говорил: «Нет войне!»

Где- то разбилось стекло. Гудели полицейские сирены. Что- то тут не так. Линда вышла на дорогу. Люди кричали, размахивая руками. Полиция пыталась их остановить, но стражей порядка теснили. Приходили подкрепления. Слышались команды остановиться, но это не имело эффекта. Наконец один из полицейских не выдержал и ударил дубинкой одного из горожан.

Далее все начало развиваться стремительно: толпа обозлилась и напала на полицию, начались беспорядки. Люди разбивали витрины магазинов, раскачивали полицейские машины, а затем прыгали на них. Все больше и больше горожан оказывались на улице. Снова что- то разбилось. Фонарный столб рухнул на землю. В Линду прилетело что- то твердое. Она почувствовала боль в руке и словно очнулась. Мужчина в серой клетчатой рубашке указывал на нее пальцем и что- то кричал, поднимая еще один камень. К нему присоединились другие, начав бросать в советницу мусор. После очередного попадания, Линда разобрала, что они кричат: «Это она! Бей ее!»

– За что?! – только и успела выкрикнуть Линда. Неужели люди поняли, что она совершила? Нет, это невозможно. Дело в другом.

– Мы устали от этой войны! Враг там, враг здесь! – злился горожанин, – а может, повстанцы тоже враги, раз заставляют нас умирать, – он бросил банку в советницу.

– Да, повстанцы убили не меньше наших, чем ОПЗМовцы! – донеслось с другой стороны.

– Нам надоело видеть смерти!

Увернувшись от очередного снаряда, Линда побежала. За ней гналась толпа, ежесекундно увеличивающаяся в размере. Люди пытались преградить ей путь, старались сбить с ног. Девушка бежала по дороге, и сердце ее бешено колотилось. Они не хотят слушать. Не станут. Глазами советница искала укрытие, свернула наугад, пробежала по переулку. Каблуки готовы были сломаться. Вот лодыжка вывернулась, девушка рухнула на землю, и острая крошка на асфальте вонзилась в ладонь. Стараясь не отвлекаться, боясь, что преследователи настигнут ее, Линда сбросила туфли и продолжила бег. Она влетела в дверь, которую увидела впереди себя, закрыла ее и опустила жалюзи. Она надеялась, что ее не найдут. Но снаружи что- то ударило по двери с такой силой, что девушка отшатнулась. Толпа. Крики. Они нападут. Линда придвинула стол. Удары продолжались. Советница отвернулась к двери и посмотрела на свою ладонь. По ней стекала струйка крови, которая тут же замерзла. Неужели придется применить силу? Снова. Но…но чтобы выжить. Это оправданно. Нельзя погибнуть вот так, вдруг она сможет помочь решить эту ситуацию. Нужно добраться до советника! И как можно скорее. Линда пыталась возвести ледяные преграды, чтобы сдержать натиск, но поддалась панике, лед не слушался ее и трещал от каждого удара. Прежде чем распахнулась дверь, снаружи донесся рокот двигателя, сопровождаемый воем сирен и плеском воды. Полиция. Ее спасли.

– Ничего себе! – воскликнул Станислав, – Аня! Аня, давай сюда!

В следующее мгновение девушка возникла перед ним и непонимающе подняла бровь. Разведчик большим пальцем указал себе за спину. На телевизор.

На широком экране показывали Линду. Не отрываясь, она смотрела вперед в глаза каждому, кто видит ее сообщение. Каждое слово было произнесено с таким напором с такой верой, что Анне на мгновение стало не по себе. ОПЗМ обвиняют в нападении на провинцию? Что за вздор? Это совершенно не похоже на военную операцию Организации. Не погибло ни одного военного, только гражданские и полиция. Прогнившая верхушка? Перевыборы? Да что она несет?!

Анна выключила телевизор и пошла к двери, полная решимости во всем разобраться. Поступок Линды как минимум не дипломатичен. Это…это не переговоры, а неприкрытое давление. Советник должен об этом знать.

– Стой! – Станислав вылетел вперед нее и открыл дверь, – я с тобой. А то еще набросится кто- нибудь, – и хотя разведчик улыбнулся, Анна испугалась. А вдруг и правда набросятся? Арестуют. Нет- нет, это все глупости. Она глубоко вдохнула, выдохнула и двинулась вслед за своим спутником.

– Что это на улице так много людей? – девушка видела, как растет процессия. Люди собирались в группы, создавали длинное шествие, останавливая движение транспорта. Многие водители выходили из машин, присоединяясь к митингу. «Нет войне!» – кричали разгневанные жители Китая.

– Кажется, речь Линды подействовала немного не так, как она ожидала, – Станислав взял Анну за руку, – держись- ка рядом.

И чем дальше ОПЗМовцы оказывались от гостиницы, тем очевиднее было, что собрание явно не мирное. Гнев жителей рос, выкрики становились громче, яростнее, а действия перестали совпадать с изначальными намерениями: выбивались витрины, продавцов выкидывали на улицу, громились мелкие лавки, овощи и фрукты превращались в снаряды для подоспевшей полиции.

В Анну также полетели камни и овощи, но Станислав вовремя ее оттащил себе за спину и принял весь удар на себя. Двигаться становилось все тяжелее, люди занимали всю широту дороги. Разведчик расталкивал их, продвигаясь вперед.

Он выбирал пути, которые не пересекались с разъяренной толпой, но таких становилось все меньше. Беспорядки набирали обороты: люди переворачивали машины, бросали бутылки с зажигательной смесью в дома, дрались с отрядами полиции. Слышались выстрелы, крики боли. Пищали сирены. Мимо пронеслась машина скорой помощи, за ней пожарная. Горожане поделились на два лагеря: демонстранты и те, кто несли от них ущерб. Кто- то бежал прочь, чуть не попав под колеса автомобиля Станислава, кто- то прятался в опустевших кафе, за разграбленными лавками или же запирался в машине.

По улице ехал бронетранспортер с гербом полиции, на крыше которого устроился полицейский за водометом. Он разгонял толпу, пробивая путь пешим сотрудникам. Анна и Станислав кинулись к транспорту.

– Эй! – крикнула девушка, – заберите нас. Я Анна Беккер, посол ОПЗМ. Мне нужно к советнику!

– Залезайте, – махнул рукой полицейский. Люк открылся и ОПЗМовцы забрались в темный и пустой транспортер. Сквозь узкие щели, заменявшие окна, Анна рассматривала происходящее: демонстранты с пугающей скоростью превращались в вандалов, начиная разрушать все на своем пути. Она с ужасом отшатнулась, когда в корпус машины прилетела бутылка.

Повернув голову Анна увидела, как группа людей пыталась проникнуть в парикмахерскую. Они ломали дверь, выбивали окна и кричали: «Предательница!».

– Стой! Стой! – девушка постучала рукой по крыше, – смотри, – обратилась она к Станиславу, – мы должны помочь. Мне кажется, я знаю, кто там.

– Помочь? Я стольких не разбросаю. Анна, поехали к советнику. Он во всем разберется. Нет никакого…

Послышался шум водного потока. Струя разогнала демонстрантов. К ним уже подоспевали сотрудники полиции, которые тут же заковывали их в наручники.

Анна открыла дверь и на ходу вышла из машины, чуть не подвернув себе ногу. Она бросилась к двери, прислонилась к ней. Внутри не было ни единого звука. Неожиданно она отшатнулась от резко похолодевшего металла. Тот стал покрываться инеем. Неужели?

– Линда! Их больше нет! Выходи!

Дверь открылась не сразу. На пороге стояла советница в потрепанном костюме, ее лицо было в ранах и ссадинах, а на левой ладони застыл ручеек крови. Линда смотрела бешеными глазами и часто дышала, сжимая кулак.

– Еще бы немного. Еще бы чуть- чуть, – повторяла она.

– У нее шок. Отведи в машину, – попросила Анна. Станислав приобнял Линду и повел ее к транспортеру. Троица продолжила путь.

– Я хотела не этого, – после некоторого времени произнесла советница, – я думала, что народ сплотится вокруг меня. Сделает то, что верно.

– Говорила же. Всем надоела эта война. А твои слова только подлили масла в огонь. Похоже, они поняли, что Армия Освобождения не союзник им.

– Думаешь, теперь Организация справится лучше? – усмехнулась Линда.

– Я думаю, что надо ехать к советнику. Он возьмет ситуацию под контроль. Все нормализуется, и тогда мы продолжим переговоры.

– Советнику? Ты его видела? Двух слов связать не может, а ты хочешь, чтобы он бунт прекратил.

– Ты веришь в силу народа, я верю в силу одного лидера.

Анна оставила Линду со Станиславом в вестибюле, а сама бросилась к лифту. Полиция уже перекрыла здание на время беспорядков, но девушке удалось надавить на нужные рычаги, чтобы попасть внутрь.

Как только створки лифта распахнулись, впуская ее на нужный этаж, Анна вышла, на ходу поправляя растрепанные волосы, приглаживая мятую одежду. Она изо всех сил старалась вернуть деловой вид, с которым прибыла в Китай всего несколько дней назад. Коридор, по которому шла девушка, казался ей невероятно длинным, почти бесконечным. Сердце все еще бешено колотилось, слова для советника не складывались, ведь она даже не знает, каким его увидит и увидит ли вообще.

Девушка замерла перед дверьми кабинета, сделала глубокий вдох и распахнула дверь. Внутри оказалось немало людей: сам советник, который стоял перед мужчиной в темно- синей полицейской форме, один из приближенных главы государства, что и вел беседу с вышеописанным полицейским и, конечно, около пяти сотрудников охраны правопорядка.

Все они разом обернулись, когда Анна вошла. Присутствующие перебросились несколькими фразами. Полицейский закивал и вышел.

– Госпожа Анна. Рады видеть вас в такой нелегкий час. Вижу, – человек советника окинул ее взглядом, – путь прошел не без проблем.

– Спасибо за беспокойство. Но мне нужно поговорить с советником.

– Видите ли, сейчас немного не время обсуждать союз с ОПЗМ. Беспорядки и…

– Я как раз об этом.

– Хорошо. Прошу, – слегка улыбнулся азиат.

– Вы не попадаете под категорию «советник», – твердым тоном заявила Анна.

– Я один из его ближайших сотрудников, так что…

– Выйдете, Шень, – вмешался в разговор советник. На его лице Анна явственно читала беспокойство, злобу и желание скорее завершить этот кошмар. Советник смотрел на своего подчиненного взглядом, который словно говорил: «Отказа я не потерплю». И хоть по годам глава государства уступал, неожиданная его суровость все компенсировала. Шень сдался и покинул кабинет, слегка улыбнувшись.

– Эти беспорядки с невероятной скоростью охватили практически всю страну, – как можно быстрее перешла к делу Анна, – ваш народ бунтует. Люди боятся, люди злы и…они ненавидят нынешнее правительство.

– Вот как. Справедливости ради скажу, что именно ненавидимое нынешнее правительство пытается решить проблему.

Он все еще их защищает, – подумала девушка.

– Коллегиальность и голосование никогда не шли на пользу в ситуациях, когда нужно действовать быстро. Простите, брать быка за рога.