Читать книгу: «Темнейший. Том II», страница 9

Они всё сильнее петляли, всё чаще меняли направление. От этого Вольга путался ещё сильнее. И летел больше на шум копыт и хруст веток, почти не используя зрение.

А когда они замерли посреди чащобы, в очередной раз запутав его и теперь не издавая ни звука – орёл спустился ещё ниже.

Закружил над лесом, вслушиваясь и вглядываясь.

И тогда стрела со свистом улетела ввысь. Пронзила хищную птицу насквозь. Орёл полетел комом к лесу. И рухнул в заросли.

– Уходим! – Камил пустился вскачь.

– Он может вселиться в другую птицу? – спросил Асуп, не отставая от господина.

– На таком-то расстоянии? Я бы не смог. Его должно резко выбросить обратно, особенно от боли раненной птицы. Но кто знает? Поэтому нам нужно уходить. Пока он пребывает в поисках совы…

Мёртвый отряд бросился дальше. И посреди ночи Камил почуял, как отвары заканчивают своё действие. На место большой силы приходила парализующая слабость. Такая сильная… И страх. Ужас. Всё, что приглушили зелья, теперь возвращалось обратно.

Они оторвались далеко. Но недостаточно для того, чтобы люди князя не смогли их настигнуть.

84.ПО ПЯТАМ

Стремительно наплывала слабость. На этот раз она обещалась переплюнуть любое недомогание, какое Камил только мог припомнить. Они не удержатся в сёдлах. Рухнут на землю, если не подготовятся заранее… Руки тяжелели. Пальцы едва сжимали поводья. Недолго им осталось ездить верхом.

– Нужно найти место, где мы бы разбили неприметный лагерь… – простонал Камил. Страх тоже возвращался. Вся смелость, какую они заняли у своего духа, теперь обращалась в неиспытанный во время бегства ужас. Тело бросило все свои силы, высвободило неприкосновенные запасы…

Эта усталость ещё не пришла полностью, но уже была сильнее той, что Камил испытал после дуэли с Басыном Кривоносым. Да и какие силы Камил тратил во время поединка? Взмахнул пару раз топором. Сейчас же они прошли через серьёзное побоище. И больше всего сил отнял ледяной ручей.

– Давай вернёмся чуть назад, – предложил Асуп. В его голосе тоже слышалась усталость. – Там была подходящая низина… поросшая кустарником… и деревья там густые…

Они повернули обратно. И добрались до низины, когда совсем ослабели…

– Почему бы мертвецам не тащить нас на руках? – спросил Асуп.

– Некому будет смотреть за маршрутом, – ответил Камил. – Они либо выбредут в болото, где мы все и утонем… либо наткнутся на городок. Или деревню. Там точно запомнят людей в рыцарских плащах, а мы не должны отныне отсвечивать… нигде… Лучше отдохнём.

– Дружинники могут сюда прийти с собаками, – добавил Асуп.

– Мы не будем долго спать, – сказал Камил. – Мы отправимся сразу, едва наберёмся сил. Следующим утром. Или в полдень, на крайний случай.

Но как же он обманывался на этот счёт…

Мертвецы нарвали травы, уложили в большие кучки для своих хозяев. Расположились под кронами. Вольга не увидит их, особенно когда придётся прочёсывать бескрайний лес. Но собаки и следопыты действительно могли оказаться большой проблемой.

Свои последние силы Камил потратил на расстановку мертвецов и раздачу приказов. Отдельных телохранителей он приставил к себе и Асупу, чтобы те разбудили хозяев, если поднятый голубь клюнет мертвецов в головы, заметив приближающихся людей. Голубь этот сидел на дереве, в густых листьях, и наблюдал за окрестностями, постоянно поворачивая голову то в одну, то в другую сторону. Другие мертвецы остались верхом на лошадях, затаились в тенях деревьев и ждали, когда непрошенные гости сунутся слишком близко.

Камил уснул сразу, едва улёгся в мягкое и уютное сено, пусть и полное муравьёв и жуков. Но сон его был тревожный и полный ужасов.

Перед глазами разлетались головы бесчисленных гвардейцев, всё подступающих отовсюду. Они вновь бежали, но всё никак не могли скрыться. И ручей упирался в цельную клетку под стеной – им пришлось выбираться обратно, к уже поджидающим их на мощёном берегу гвардейцами. Их схватили и поволокли. В сторону крепости, показывая любопытным горожанам. Пленники терпели унижения и насмешки. Горожане призывали повесить ублюдков.

Но привели их не на виселицы. А в сырую темницу, пропахшую страданиями и мучениями сотен пленников, окропивших всё в ней своей кровью и дерьмом.

И палач-уродец, тщедушный, больной, косой – пялился на них жадным взглядом, теребя свой крохотный член в сладком предвосхищении издевательств над новыми жертвами. Ибо старые оказались уже замучены и сломлены, они висели, подвешенные на цепях к потолку, за рёбра, за сломленный позвоночник, за ключицы и даже за гениталии.

Камилу удалось разглядеть среди мерцающих теней от факелов похудевшего до неузнаваемости старика, больше похожего на высушенного мертвеца, чем на живого человека. Но в старике ещё теплилась жизнь, старательно поддерживаемая палачом на грани смерти. И Эрн промычал что-то несвязное – своим беззубым ртом, в котором не доставало языка – язык оставили ровно настолько, чтобы пленник мог принимать пищу. Эрн промычал. И попытался взглянуть на Камила пустотой своих давно выколотых глаз, превратившихся в чёрные бездны, наполненные отчаянием.

У старого наёмника не осталось ни рук, ни ног…

– Хя-хя! То же самое я сделаю с тобой! Хя-хя! – мерзко облизнулся писклявый палач и приказал гвардейцам привязать ещё сильных пленников к окровавленному дубовому столу…

Камил пытался вырваться из ужасных сновидений. Он кричал. Но не мог проснуться. Он попал в темницы князя. Попал во снах. И теперь не мог оттуда вырваться. Ему не хватало сил, чтобы взять сновидение под контроль даже при помощи способов, о которых говорил Готам.

И даже дыхание давалось Камилу с трудом. А палач терзал его на части, вырезал из него куски плоти, постепенно создавая беззащитного и ослабевшего калеку. Но давал и отдохнуть, чтобы Камил не потерял сознание. Чтобы он никогда не вырвался из этого кошмара.

Неизвестно, сколько времени они провели в тех темницах. Но Камил едва не лишился рассудка от бесконечного ужаса и злобы. Он превратился в ничтожный кусок мяса, полный ярости, страха и жажды мести. Но он никак не мог ответить своему врагу. Это ввергало в особенное отчаяние… Но воля Камила не была сломлена. Ярость и воля к жизни его были настолько огромны, что перекрывали собою страх…

Мертвец трепал Камила за плечо. Холодно, несмотря на солнечный свет, пытающийся пробиться через густую листву на кронах. Чувствовалась простуда. Нос забило соплями, а горло ныло и пульсировало. В низину по ночам стекался весь холод с окрестностей, а костёр разводить было некому. Да и после ледяного ручья…

Сильный голод.

Тело зудело от укусов насекомых.

Сколько времени они здесь пролежали?

Мертвец трепал за плечо. И на голове его сидел высушенный голубь. Клевал шлем с несильным звоном.

Они идут. Они рядом.

Приставленный к Асупу «телохранитель» не мог разбудить его, всё пребывающего в кошмарах. По щекам степняка катились слёзы. А в какие ужасы попал он?

Камил попытался встать. Упёрся руками в сено – трава уже успела пожухнуть – приподнялся. Лишь слегка. Рухнул обратно, запыхавшись. Слабость и сонливость не отступали. Хотелось снова закрыть глаза – слишком велик был соблазн. Но Камил вспомнил, что его ждало во снах… И что эти сны могут вскоре оказаться реальностью, если валяться дальше.

Мертвец поднял Камила на руки. Потащил на пологий склон низины. Сначала нужно проверить, кто же там идёт. Может, крестьяне или охотники?

Он не сразу разглядел силуэты вдали – густой кустарник закрывал виды.

По лесу ехали всадники – слишком ряженые и пёстрые даже для гвардейцев. Вокруг них носились поджарые псины с длинными носами. И этот отряд, в три десятка, вёл за собой мужик в серых и выцветших одеяниях, больше похожий на охотника, чем на воителя. Следопыт. Он вёл отряд по следам.

Сразу за ним ехал огромный воитель в тяжёлых доспехах, на тяжёлом коне, с лихо закинутой на плечо палицей невероятных размеров – будто вырванное дерево. Лицо воителя закрывала бармица, придавая ему особо демонический вид. Быстро оклемался богатырь после ран, нанесённых ему Асупом! Шевелится, словно и не был пронзён стрелами… Хочет отыграться, хочет убить иноземцев. Один вид его внушал ужас.

Гвардейцы почти добрались до их ночлежки… Совсем недалеко. И если считать, что дружинники плелись сюда с такой же скоростью – им потребовалось не меньше двух дней, чтобы преодолеть буреломы и густые заросли. Почему Камил даже не разомкнул глаз за всё это время? И почему до сих пор ощущает себя так отвратительно?

Слишком большой долг он взял у своего тела. И гвардейцы снова настигли их…

Что делать?

Камил вгляделся в небо. Не увидел в нём орла. Хоть Вольга мог вселиться в других пташек. Или даже в одну из тех собак.

Бойцов не так уж и много. Скорее всего, мертвецы одолеют их, пусть и понесут большие потери. Богатырь принесёт больше всего проблем, но Камил считал, что его можно убить в первую очередь, из засады и тогда он не успеет внести свой вклад… Потери в мёртвом отряде будут с лихвой покрыты новыми мертвецами. Особенно Камил хотел видеть в своих рядах мёртвого громилу. Когда-то Ведагор Миробоич использовал мёртвых богатырей для создания Кентавра – сильнейшей из созданных Химер.

Но тогда притаившийся неподалёку Вольга увидит их и увяжется следом. Даже если они одержат победу в этом лесном побоище – успехом это будет не назвать.

Вольга полетит скрытно среди деревьев, никак себя не выдавая. Пока они не вернутся в поместье. И тогда сновидец отправится обратно в Перевал, поведает князю правду о Миробоичах. И никакого смысла во всех попытках стравить князя и святош… Князь не только не пойдёт войной на Святой Престол – он притянет рыцарей на свою сторону в войне с некромантом. Быть может, он даже не потеряет ни одного своего бойца – за него всё сделают святоши.

Но если пуститься наутёк?..

Вольга тоже их заметит. Но не обязательно – они быстро унесутся прочь, а сновидец может кружить совсем в другой стороне.

Скорее всего он отправился вперёд, по направлению следов, чтобы разведывать местность и чтобы дружина не угодила в засаду. Камил поступил бы именно так. Поэтому убегать лучше всего вбок…

Мертвецы перевязали Асупу лицо шарфом. Подхватили, закинули на руки одного из всадников. Камила тоже перевязали и помогли залезть на коня. Сам он держаться в седле не смог. Его крепко удерживал мертвец.

Предстоят опасные скачки. Как бы не вылетел никто на землю, поломавшись насмерть…

Мёртвый отряд аккуратно вышел из низины, стараясь не издавать шума. Гвардейцы брели ещё далеко от их стоянки. Поэтому ничего не услышали. Но брели они недостаточно далеко для того, чтобы треск ветвей не услыхали и псины…

Собаки залаяли, оповещая своих хозяев о скрывающихся в чащобе недругах. А гвардейцы засуетились, выхватили сабли и топоры.

Уж лучше бы Камил напал из засады и перебил весь отряд… Но теперь слишком поздно. Он приказал мертвецам нестись во всю прыть. И тогда треск ветвей и грохот копыт различили даже люди. Гвардейцы немедля пустились следом.

Вольга Святославич их точно увидит. Точно возьмёт след. Если он, конечно, рядом.

В небе никого не было, сколько бы Камил не задирал голову.

От тряски Асуп очнулся, с ужасом разглядывая проносящиеся мимо деревья. Он совсем ничего не понимал и стонал от испуга.

– Они добрались до нас, – коротко ответил Камил. И разбойник не стал задавать лишних вопросов. У него не нашлось для этого сил.

Мертвецов не догнать. Гвардейцы старались изо всех сил, расшибаясь о встречные ветви, но кони их вскоре выдохлись, захрипели. Мёртвые же ничуть не сбавили темпа. Вот гвардейцы, наверное, удивились!

Оказывается, было почти самое утро. Камил бегло сориентировался по солнцу и взял направление в сторону Ветрограда, но уже не был уверен, что определил путь правильно. Они заблудились глубоко в лесах в самом сердце Горной Дали…

Скачки утомляли. Камил слегка сбавил темп, чтобы сэкономить силы – преследователи остались далеко позади, но они продолжат идти по их следам, пока не изведут своих коней – продолжат и потом, пока не сотрут ноги.

И голод. Они давно ничего не ели. Если не жрать, то ослабнут ещё сильнее. Они совершали остановки, чтобы перевести дух и ужинали сухарями с сушёным мясом. Мешков с припасами должно было хватить ещё на неделю, кроме того они могли настрелять дичи – Асуп меткий стрелок, оставалось только дождаться, пока он поправится.

После еды Камила снова заклонило в сон. Но они продолжили движение. Ночью они не смогут идти, отвара для острого зрения не осталось, а если будут отдыхать днём, то гвардейцы настигнут их снова.

Камил всё не мог заметить Вольгу Святославича в образе какой-либо птицы. Хотя как их различить? Лес был полон разнообразных птиц и животных.

В пути, когда они наконец отделались от опасности, впервые за несколько дней начал размышлять не только о бегстве. Он вдруг раскаялся и схватился за голову, из-за того, что в спешке и панике не додумался прикончить вдову.

Ведь старуха наверняка точно опишет их внешность.

Если Вольга, во время бегства из Перевала, кружил высоко в небе и мог разглядеть детали их лиц лишь мельком в самом начале, пока они не додумались обернуться шарфами – то вдова пристально наблюдала за ними достаточно долго, чтобы во всех подробностях запомнить лица.

Вот только хватит ли у кого мозгов связать некоего «черноволосого паренька» с Камилом? А никаких особо примечательных черт он не имел, разве что «черт Миробоичей» – но кто бы мог их опознать из людей, ни разу не видавших Миробоичей, далёких баронов с глухих югов?

И если эта мысль ещё хоть как-то могла успокоить Камила, то другие опасения стали волновать его ещё больше предыдущих. А начались они с, казалось бы облегчения – «хорошо, что Вольга ещё ни разу не приезжал на сбор Долга!». Этому тут же нашлось весомое возражение: «а кто знает, приезжал ли, нет ли – учитывая его способы!?».

Если сновидец кружил в небе над поместьем и видел лицо Камила, а потом ещё и узнал его в Перевале, то Миробоичам скоро наступит конец. Оставалась надежда на плохую память или на отпущенную хлипкую бородку, которая немного меняла лицо…

За весь день пути они не повстречали ни одной самой захудалой деревеньки. Слишком глубоко они в лесу. В той самой глуши, где нет ни городков, ни деревень. Ни даже лесных дорог. Слишком неприветливое место. Людям здесь жить было незачем. В этих непроходимых и гиблых местах даже охотничьих избушек не имелось…

На десятки вёрст не было никого, но Камил не боялся заблудиться. Он неплохо разбирался в астрономии. Посреди ночи он взглянул на звёздное небо. Всё это время они мчали не на запад, а больше на юг. Но теперь поменяют направление.

Асуп и Камил, помимо слабости, вызванной отварами, простудились. Их мучал то жар, то холод. Камил собирал по пути целебные травы. А на стоянках мертвецы помогали ему разжигать костры и готовить отвары. Мертвецы стреляли в диких животных и иногда им удавалось попасть в куропатку или тетерева. И тогда по ночам они готовили живительный бульон, который постепенно возвращал силы…

С каждым днём пути Камил чувствовал, как набирается сил. Вскоре он сам взялся за поводья, вернувшись на своего мёртвого коня.

Они неслись, запутывая следы. Асуп вёл их вдоль ручьёв, кружил, как заяц перед волком. Он был знаток отрывов от погонь – не раз его банде приходилось удирать от рейдов Орманда и даже Есения.

Они брели огромным крюком, через самую границу с Долиной Ветра, чтобы следы успели простыть.

А потом на них обрушились августовские проливные дожди, чему они оказались рады. Следы размывало. И ни один охотник их теперь не отыщет.

Укрывшись в наспех собранных шалашиках под густыми ветвями елей, они постепенно выздоравливали, рассказывая друг другу старые истории из жизни. И как бы Камил не пытался отделаться от Асупа, как бы не пытался его презирать – больше не мог. Они вместе прошли через ад. Они спасли друг друга. Они вместе едва ли не подохли. При ближайшем рассмотрении Камил увидел в Асупе потерявшегося в бесконечных войнах человека, который больше ничего, кроме войны, делать не умел. Трагическая судьба разлучила его с родным домом и обрекла затем на нескончаемые несчастья. После войн его отряд попал в немилость всех властителей. Для Империи он был подлым наёмником, убившим многих солдат, для князей – предателем, служившим Альгерду до самой его последней битвы на Зелёных Холмах, а в родных степях его ждать было некому…

– Хорошо же мы им ввалили! – смеялся главарь разбойников, вспоминая побег из Перевала, хоть тогда, на улицах столицы, им было далеко не до смеха…

Древние стены замка Миробоичей показались на горизонте на самом исходе августа. Они не убили князя. Но чудом уцелели – ценой величайшего напряжения своих сил. Скорее всего, им удалось избежать и преследования сновидцем. А было ли вообще это преследование? Или дружинники полагались лишь на псов и следопыта?

Вольга мог и не дотянуться к дальним лесам. И мертвецы никого не замечали на своих ночных караулах. Отряд их нёсся стремительно, запутывая следы через самый густой лес. А потом и обрушившиеся дожди…

Поход занял слишком много времени и не принёс видимого успеха. Однако следовало ещё узнать, чем же закончились переговоры князя Искро и Хартвига Нойманна.

Особенно после того, как «рыцари Престола» показались под стенами Серебряного Перевала, спасая и унося за собой несостоявшихся убийц государя…

85.НАЧАЛО БУРИ

Первым делом Камил упрятал мертвецов в подземелье. Он поручил Асупу и Рабу переодеть их – «рыцари» им пока ни к чему. Затем он, как следует, отмылся от грязи. Велел работягам стопить жаркую баню, чтобы отогреться, как следует. С трудом отыскал Ларса, при помощи сплетниц. Старый волк отдыхал не у себя, а в комнатушке симпатичной служанки, которая едва успела прикрыться, когда Камил распахнул дверь.

– Где твои манеры? – спросил Ларс.

– Уже полдень.

– В полдень твои манеры испаряются на солнце?

– В полдень нужно уже работать.

– От работы кони дохнут, милорд.

– Ты получал письма от Вальдемара по поводу Хартвига Нойманна.

– Было дело.

– Нам нужно обсудить их содержание. Наедине.

Ларс вздохнул. Поцеловал девицу, залившуюся, словно помидор, в лоб, попрощался. Затем откинул одеяло, показывая, чем богат. Начал подбирать одежду с пола, разбросанную тут и там…

– Извольте, милорд, – Ларс настроился на особо язвительный тон. – Не обязательно стоять тут и смотреть, как я размахиваю членом, подбирая вещи. От этого я быстрей не соберусь на, несомненно, важный разговор. Но уверяю, если вы подождёте за дверью – я не брошусь тотчас на эту прекрасную даму в… в уже который раз. Возраст уже не тот.

Девица покраснела ещё сильней, с головой спрятавшись под тяжёлым одеялом.

– Как скажешь, – вдруг смутился Камил и вышел в коридор, прикрыв дверцу. И чего застыл там, как дурак? Совсем оглупел в этом проклятом лесу… Но разговор предстоял действительно важный. Судьбоносный. Поэтому Камил сгорал в нетерпении – ему хотелось узнать, о чём же письма.

Ларс вскоре вышел за дверь. Окинул Камила оценивающим взглядом.

– Не получилось? – спросил он, намекая на убийство князя.

– Не получилось.

– Рассказывай, что же там произошло, – попросил Ларс и они отправились по коридору к его комнате, где хранились письма, присланные Вальдемаром накануне. – Шумиха на всю Горную Даль… Вести разнеслись самые разные, а простой люд никогда не узнает правды.

Камил начал свой долгий рассказ. Они уже вошли в опочивальню, а он добрался только до середины. Потянулся к письмам, прервав историю.

– Нет-нет! – возмутился Ларс. – Ты сначала расскажи всё, как было! Сновидец у князя? Чёрт возьми. Но вполне предсказуемо – правители обычно знают больше, чем народ. Это касается не только грамоты… Рассказывай всё, а письма мы ещё прочитать успеем. Заинтересовал, а теперь тянется к бумажкам!…

Камил продолжил рассказ, всё удивляя своего наставника. Тот покачивал головой. Не во всё верил. Уж больно лихо, как ему показалось, пробивались через ряды гвардейцев. Ларс сказал, что им баснословно повезло вырваться из города и уйти через леса, запутав следы. Но насчёт убийства вдовы не согласился. Она, мол, всё равно много не расскажет. А убивать мирных людей лишь потому, что сам просчитался – отвратительно. Напомнил, что Камил ожесточается, уже воспринимая убийства людей не серьёзней нарезки капусты для ужина.

– Да и никто слова не проронил о Миробоичах, – добавил он. – Все о Святом Престоле судачат, который пришёл на наши земли и тянет свои когти к государевой глотке. Если б Вольга увидал тебя и узнал, то разговоры были бы совсем другие. У наших стен уже стояла бы гвардия Хмудгарда…

– Может и так. Но он может знать обо мне. Просто князю тоже в какой-то мере выгодно обвинить Престол. Его руки были связаны мнениями вассалов. Сейчас же у него есть отличный повод избавиться от иноземцев, отняв у Велены баронство.

– Вместо того, чтобы натравить Престол на тебя? И потом обвинить, что ты настроил князя против Престола?

– Ну да, тут ты прав… Похоже, они действительно ничего не знают о моей некромантии… Зато у князя теперь развязаны руки.

– И ты думаешь, что это хорошо? – спросил Ларс.

– Это хорошо, потому что тогда начнётся война с Престолом, в ходе которой мы либо свергнем князя, либо получим привилегии, избавившись от Долга и получив ещё чего-нибудь взамен. По-моему, это хорошо. Для нас.

– Все вассалы будут биться против иноземцев.

– Это смотря как поставить вопрос. Князь Искро всем осточертел.

– Князь Искро всем осточертел и вообще – он ублюдок, – согласился Ларс. – Но он «свой» ублюдок. А что за рыцари придут топтать наши земли – никто толком не знает. Они для всех здесь чужаки. Даже для меня. Пригласив на свою землю чрезмерно сильного «союзника» мы рискуем сами потерять власть. Да и в письме всё… достаточно плачевно.

– Что там?! Давай уже перейдём к нему, мне надоело ждать!

Ларс передал письма. И коротко рассказал, о чём же там написано – потому что написано там было немало.

После едва не свершившегося покушения и после увиденных под самыми стенами Перевала рыцарями Престола, князь Искро всё же написал Хартвигу ответ по поводу «переговоров».

Но в отправленном письме приличными были лишь предлоги.

Хартвиг в ответе на это полное гнева письмо яро отрицал какое бы то ни было вмешательство Престола в дела княжества. Он даже устроил взбучку лордам Престола, вызнавая у них, кто бы мог это сделать. Но так и не нашёл виновных. Это ведь было никому не нужно – Святой Престол с Горной Далью даже не граничит. Только у Нойманнов там имелись земельные интересы.

Князь обвинил Нойманнов в покушении, что для него было вполне логичным после недавних неповиновений и казни его шпионов, о которых князь в письме, конечно же, не сообщал.

А Хартвиг обвинил князя в провокациях, в его желании развязать войну после «дешёвого театрального выступления, организованного им же». И намекнул, что не останется в стороне, если князь перейдёт к воплощению своих угроз.

Об отмене Долга для городка Велены уже не шло и речи, в письмах обсуждалась только возможность серьёзного противостояния между князем и Нойманнами… Причём на языке далёком от дипломатического.

А угрозы князя заключались в том, что он – в приступе своего великодушия, не иначе – даёт немного времени Велене и Вальдемару, чтобы те добровольно покинули Горную Даль вместе со всеми своими иноземными прихвостнями. И тогда они избегут кровопролития. Он писал на языке, не свойственном аристократу, что баронство Велены захвачено иноземцами. Напомнил, что свадьба баронессы свершилась без его ведома и благословления, посетовал на своё бездействие, но сказал, что после покушения на его жизнь, организованного Престолом, он больше не будет бездействовать. Что непременно вернёт баронство под свою власть.

– Будет война, – сделал вывод Камил. – И это прекрасно…

– Война не может быть прекрасной.

– Но пока всё идёт не по самому наихудшему для нас пути. Князь Искро расшибёт свою башку об Святой Престол – или хотя бы об одного Хартвига, который придёт на помощь своему сынишке.

– Будет тяжело.

– Нам всегда тяжело. Особенно с новым Долгом. Выхода у нас нет. Только противостояние… Что-то изменилось в поместье за период моего отсутствия?

К началу сентября в замок со всего мира стянулось немалое наёмничье войско, которое теперь возглавлял Угрюмый Зак. Прибыла сотня арбалетчиков. А Заку удалось собрать из старых знакомых ещё сотню воителей: конных и пеших, примерно в равном соотношении. Недурно, однако Камил рассчитывал на большее. Под руководством знаменитого Зака люди хотели сражаться, им обещали хорошее жалованье, но на стороне слабых биться мало кто решался.

Однако стены замка существенно окрепнут, особенно после прибытия арбалетчиков.

Камил старался изолировать наёмников от жителей поместья и дружинников, чтобы избежать излишних конфликтов, но Зак внимательно следил за дисциплиной. А Камил поглядывал, как бы наёмники не учудили чего – их в замке было больше, чем дружинников. А чужакам он не особо доверял – мёртвая дружина стояла всегда у самого входа в подземелья, наготове; Железяки бродили поблизости.

– Намечается буря? – спросил Зак после очередного осмотра отряда.

– Похоже на то, – ответил Камил.

– Князь имеет большое войско. Эта крепость хороша, да и повозки, отправленные вами на юга, привезли недавно уйму припасов. Но у нас есть хоть один козырь? Кроме моего отряда и этой крепости?

– Есть, – заверил его Камил. – И такие, что кровь в жилах застынет. Но пока я не расскажу о них, по известным соображениям. Всё должно идти по плану. Мы одержим победу, если война случится.

Зак коротко кивнул. Он слышал примерно те же слова от каждого из своих нанимателей, терпевших поражение.

Продовольствия хватит на полгода осады, при должной экономии – если она начнётся зимой, то гвардия воеводы встретится со свирепыми холодами и ветрами посреди полей у замка. А снегопады затруднят снабжение его войска, хотя и не критически… Хуже будет, если война начнётся следующей весной, когда запасы будут истощены за зиму.

Работяги завершили строительство захаба, закончили работу над углублением рва. Дно усеяли острыми кольями. Так просто к стенам теперь не подойти.

Жанна, едва увидев, что Камил вернулся – тут же подоспела с расспросами, куда он девался и что задумал. Он всё ей рассказал без утайки – с ней теперь можно было играть открыто, она всё равно знала о его мертвецах, принимала тёмные знания Камила с уважением и отлично понимала все риски с этим связанные. Трепаться об этом она ни с кем не станет.

Жанна даже взвизгнула, когда услышала о том, что Камил пытался убить князя Искро. И побледнела, когда услышала подробности передряги, в которую они угодили. Камил слишком поздно спохватился, что впечатлительным женщинам такого лучше не рассказывать, но от Жанны было не отделаться.

Разумеется, история её впечатлила. Как обычно. Жанна любит жестокости, пусть и изображает, будто они её пугают. Особенно она любила восхищаться Камилом.

– Я больше не хочу никуда тебя отпускать, – сказала она в конце беседы, нервно подёргивая свои светлые волосы, да изображая печаль на личике. – Мне кажется, что скоро тебя убьют… Такое предчувствие, Камил! Что ты однажды не вернёшься… Ну почему ты постоянно попадаешь в передряги? Я места себе не нахожу!…

– Кому-то придётся рисковать ради выживания Миробоичей, – ответил Камил. – Тяжёлые времена приближаются. Мы все ещё умоемся кровью. Князь не хочет от нас отставать.

– Это ужасно! Я не хочу, чтобы кошмары войны снова пришли в наш дом… не хочу, чтобы война вновь забрала дорогих мне людей. Я никого не смогу полюбить так же, как люблю тебя…

Камила смущали такие разговоры. Тем более он не находил что ответить Жанне. Она слишком холодная. И её любовь никак не ощущалась, никак не выражалась – кроме странных тайных утех перед сном, кроме постоянных беспокойств Жанны о нём.

Но в этот раз она зашла дальше. Сказала, что теперь боится спать в одиночестве – после того случая с наёмными убийцами, подосланными к Велене. Она предположила, что сон вернётся к ней, если рядом будет лежать Камил.

– Можешь переночевать у меня, – сказал он, разведя руками и подозревая, что постель с Жанной в ней окажется ещё холоднее, чем без неё.

Жанна действительно была странной. Камил чувствовал себя неуютно. Она не лезла обниматься, как обычно поступают женщины, а лежала поодаль. Но после того, как они затушили свечи… Произошло то, чего Жанна долгое время боялась.

В этом она оказалась большой неумехой – в отличии от умений, проявляемых стоя на коленях. Жанна лежала почти неподвижно, лишь хватаясь руками, да царапая спину. Очень тесно, в сравнении с Миладой и Лизой…

Жанна обхватила ножками крепко. Вцепилась, не отпуская…

В конце даже обошлось без тревожных разговоров. Жанна никуда не убежала. Куда-то подевался её страх перед осуждениями и грязными сплетнями. Она легла рядом, довольная и молчаливая. Повернулась на бок и глядела на Камила восхищёнными глазами. Она, кажется, надеялась успеть понести прежде, чем он погибнет в очередном побоище, в чём она была уверена…

Мёртвые соколы день и ночь стерегли небо, летая высоко-высоко и нападая на всех птиц, приближавшихся к поместью. Вольге не разлетаться над их головами. Но он может проникнуть в имение и в образе мелкого грызуна. Камил надеялся, что способности Святославича не распространялись на жуков, как и у обычных сновидцев. Всё-таки насекомые – это совершенно иные создания, непригодные для человеческого восприятия. Убить бы этого сновидца, только вот задачка это непростая…

На Сбор Камил отправился, прихватив с собою Дылду Грега. И перед отправкой в поход он рассказал ему всю правду о мертвецах в подземелье, об их предназначении и о том, что ещё с Башен Знания владеет Изнанкой. Грег командир, а в любой момент могла начаться война. В любой момент могли понадобиться мертвецы. И пусть в нём не возникнет растерянности в самый критический момент, когда придётся задействовать Дружину Смерти.

Грег не верил ему до тех пор, пока Камил не снял с Железяки шлем… А потом Грег хватался за голову, услышав о взятии Раскрисницы и о мести Нарникелю. Он, как человек военный, по достоинству оценил задумку. И когда Камил рассказал, что темноты в его делах нет, что мертвецы – пустая оболочка, а не слуги дьявола, как утверждают церковники – Грег, вроде бы, успокоился.

– Но с Маркусом ты поступил бесчестно… – сказал Грег. – Хоть я и не осуждаю тебя в полной мере – Маркус заслужил. После убийства Имнара. Я помню до сих пор, как он зарубил его топором…

– Скоро начнётся война. И у князя тоже есть знающие люди, называемые сновидцами. Именно из-за такого нас с Асупом едва не убили… Вольга Святославич. Быть может, ты слышал о таком?