Читать книгу: «Сомневающийся убийца», страница 2

Встретившись взглядом с Фан У, Чэнь Муян застыл и не сразу пришел в себя. На мгновение лицо профессора показалось ему холодным и незнакомым, он как будто постарел на много лет по сравнению с тем, каким его помнил Чэнь Муян. Хотя он и раньше не особо следил за собой и порой говорил как робот, словно по шаблону, но всегда сохранял бодрость и энергичность, производя на окружающих неизгладимое впечатление. Сейчас же он сгорбился, осунувшееся лицо отражало пережитые житейские невзгоды, впалые глаза больше не излучали свет. Похожие на черную дыру зрачки словно скрывали спрятанное где-то очень глубоко сияние, вытащить которое наружу никому не под силу…

– Декан Фан, я Чэнь Муян, набор 2007 года, группа 2, специальность «уголовный розыск»… Помните меня? – какое-то странное чувство заставило Чэнь Муяна говорить с неестественной официальностью.

Фан У внимательно разглядывал Чэнь Муяна. Холодные, застывшие, словно у статуи, черты лица наконец смягчились, но улыбка все равно казалась несколько скованной.

– А, это вы, Чэнь! За последние два года я сменил столько должностей, но обращение «профессор Фан» для меня все равно привычнее всего.

Чэнь Муян улыбнулся:

– А я помню, как меня называли Маленьким принцем.

В начале учебы Чэнь Муян завоевал дурную славу: прогулы, шпаргалки на экзаменах. Он открыл в себе невероятный талант в искусстве списывания, и в конце концов его прозвали Принцем шпаргалок. Чэнь Муян никогда не стеснялся своего прозвища, наоборот, гордился и наслаждался всеобщим вниманием. Все изменилось на втором курсе, когда лекции по уголовному праву у них читал Фан У.

– На вопрос ответит… Молодой человек в синей футболке!

Стоял прекрасный летний день, близился вечер. За окном стрекотали цикады, но студентам в аудитории было не до веселья. Словно пельмени, которые закинули в кипяток, они страдали от жары в раскаленном помещении и при всем желании не могли заставить себя сосредоточиться на лекции. Но, конечно, виновницей охватившего всех оцепенения в какой-то степени была и сложная для понимания тема «Наказание за преступление должно основываться только на законе».

Чэнь Муян же, в отличие от всех остальных, был полон сил и энергии и о чем-то оживленно болтал с соседом. Довольное выражение лица и нарочитая бравада не могли не привлечь внимание Фан У, и он специально вызвал отвечать этого умника.

Чэнь Муян лениво поднялся с места.

– Ваше имя?

– Это Принц шпаргалок, профессор! – выкрикнул кто-то с задних рядов, и раздался дружный хохот.

Чэнь Муян повернулся и с сердитой гримасой глянул туда, откуда прозвучала шутка. В аудитории по-прежнему стояла жуткая жара, но сонливость студентов как рукой сняло.

– М-м, ясно, – Фан У не казался рассерженным, а, наоборот, улыбался. – Ну тогда, Принц шпаргалок, расскажите нам, какие существуют производные от принципа законности?

Чэнь Муян так и остался стоять, безмятежно улыбаясь, всем своим видом показывая, что отвечать он не намерен. Ситуация была настолько абсурдной, что напоминала выступление какого-нибудь стендапера, и однокурсники, закусив губы, пытались не расхохотаться во весь голос. А Чэнь Муян и не скрывал, что наслаждается происходящим, будто ему совсем не важно, на какой сцене играть.

– Ну, раз Принц шпаргалок решил воспользоваться правом хранить молчание, давайте я расскажу, – сказал Фан У.

Мельком глянув на Чэнь Муяна, он сделал шаг в сторону группки особенно развеселившихся студентов. В его глазах, казалось бы холодных, таилась такая непреодолимая мощь, что все, по кому он скользил взглядом, сразу же замерли.

– В нашем университете шпаргалки строго запрещены. Многих студентов, кто списывал, лишили права на пересдачу и приравняли к тем, кто провалил экзамен. Наказание суровое, поверьте мне! – на этих словах Фан У вновь посмотрел на Чэнь Муяна, у того на лице застыло презрительное безразличие. – Но наш Маленький принц…

– Принц шпаргалок!.. – негромко вскрикнул еще один шутник.

– Да, извините. Так вот, позволь спросить, любитель шпаргалок, почему же ты еще не получил «неудовлетворительно» за какой-нибудь экзамен? – Фан У остановился и повторил вопрос, обращаясь ко всей аудитории. – Почему?

Никто не произнес ни слова, в аудитории повисла гробовая тишина.

– Потому что один из вспомогательных принципов уголовного права – отказ от правового обычая! – увидев, что никто не реагирует, Фан У сделал шаг вперед. – В отличие от англосаксонской правовой семьи, по законодательству нашей страны нельзя вынести решение о виновности, основываясь на обычае или прецеденте. Даже если когда-то списывальщику поставили «неуд» за экзамен, мы не можем вынести нашему Маленькому принцу такое же наказание, основываясь на прецеденте. Поэтому и получается, что для других пользоваться шпаргалками – позорное дело, а наш Маленький принц, наоборот, гордится своей славой…

Пока Фан У продолжал спокойно рассказывать теорию, Чэнь Муян изменился в лице.

– Ладно, в этот раз, в виде исключения, давайте вынесем приговор на основе обычного права. За шпаргалку на экзамене – «неуд»! – Фан У неожиданно заговорил таким резким голосом, что все присутствующие замерли. – Однако второй производный принцип гласит, что закон не имеет обратной силы. Когда Маленький принц пользовался на экзамене шпаргалками, такого закона еще не было, и мы не можем призвать его к ответственности за прошлое деяние, основываясь на сегодняшних нормах права. Поэтому, Маленький принц, в соответствии с производными принципами уголовного права Китая, тебе не о чем беспокоиться. Можешь спокойно садиться на свое место!

Фан У говорил размеренно, будто ему некуда было спешить. Вот так, шутя, он поставил Чэнь Муяна на место. Тот медленно опустился на стул, красный как рак от смущения.

– Наша лекция подходит к концу. Другие производные принципы уголовного права изучим завтра, например, что всех списывальщиков ждет «неудовлетворительно» за экзамен… Простите, оговорился. Я имел в виду, принцип равенства всех перед законом. На сегодня все, вы свободны!

С этого дня совесть не позволяла Чэнь Муяну списывать, и он твердо решил искупить свою вину. Он внимательно слушал все лекции и после занятий приходил к Фан У обсудить трудные вопросы. Даже в повседневной жизни Фан У сохранял строгость и не любил болтать попусту, но, когда видел, что студент действительно стремится к знаниям, с готовностью делился всем, что знает сам. Хотя Чэнь Муян учился на специальности «уголовный розыск», единственным преподавателем, кому он всегда доверял целиком и полностью, был Фан У, всего половину семестра читавший лекции его курсу.

После окончания университета общение Чэнь Муяна и Фан У сошло на нет. Одной из причин стало огромное количество работы, навалившееся на Чэнь Муяна, но в большей степени это произошло потому, что Фан У всегда был человеком нелюдимым и жил очень уединенно. С головой погруженный в преподавание, он почти ни с кем не общался и вежливым отказом отвечал на все приглашения на вечера встреч выпускников. Из-за этого многие еще со студенческих времен относились к нему с некоторым предубеждением. Однако нельзя было не отдать ему должное: именно эти личные качества и сделали его таким внимательным к мелочам, практичным и иногда даже дотошным. Глубина научных знаний и харизма профессора в свое время поразили Чэнь Муяна и заставили перебороть юношеские глупость и самодовольство, и за это он всегда восхищался своим учителем.

– Погрузились в воспоминания?

– Ничего от вас не скроешь! Да, все вспоминаю, как вы меня тогда проучили.

Губы Фан У тронула легкая улыбка, морщинки в уголках глаз разгладились, и он сказал:

– Правда глаза колет?

– Да вы шутите, конечно, нет! До сих пор вспоминаю ваши уроки, словно это было только вчера. Понимаю, что вы человек скромный, после экзамена по уголовному праву я вас почти не видел, а как закончил университет, совсем потерял с вами связь. Вот уж не подумал бы, что расследование принесет встречу с вами! А вы уже декан факультета права!

– Хм, – для Фан У, никогда не отличавшегося талантом к длинным разговорам, это вполне можно было считать ответной репликой. – Как у вас на работе?

Услышав слово «работа», Чэнь Муян на секунду растерялся, не зная, как в двух словах объяснить, почему пошел против системы и как оказался там, где он сейчас, и потому решил перевести все в шутку.

– Нормально, только работаю с утра до ночи. Знать бы раньше, надо было слушаться родителей да идти в суд бумажки перебирать!

Фан У вновь улыбнулся.

Учитель и бывший студент шли по утопающему в зелени кампусу, небо светилось голубизной, звонко щебетали птицы, весенний ветерок приятно холодил кожу. Проходящие мимо студенты учтиво кивали Фан У в знак приветствия. Очевидно, что он пользовался большим уважением.

– Нет, не припомню… После лекции Лян Юйчэня я не видел, – сказал Фан У, отвечая на вопрос Чэнь Муяна.

– Слышал, что он – один из самых талантливых ваших студентов.

– Да, он всегда проявлял большой интерес к правоведению. Жаль только, что в семье финансовые трудности, он недавно сказал, что решил не поступать в магистратуру.

– Финансовые трудности? – с сомнением переспросил Чэнь Муян, сжав кулаки в карманах. – Но тогда почему похититель?..

– Что вы сказали?

– А, ерунда! Не будем больше о расследовании! – махнул рукой Чэнь Муян, но не удержался и разочарованно вздохнул. Полдня провел в кампусе, но, кажется, ничего не узнал. Усилием воли он заставил себя выдохнуть и посмотрел вдаль. До самого горизонта вдоль дороги тянулись бесконечные ряды еще голых деревьев.

– О, знаменитые жакаранды! Услышав, что я еду сегодня в кампус, жена заявила, что без фотографий домой меня не пустит!

– Правда?

– Да, она тоже училась здесь. Под деревом жакаранды я впервые признался ей в любви!

Фан У поднял взгляд и по инерции оглядел такие знакомые места. К сожалению, та, о ком он думает, никогда больше здесь не появится…

– Жакаранда – листопадное растение. Родина этих деревьев – тропические леса Южной Америки, и их относительно недавно стали массово сажать в Китае. Но когда я тут учился, они уже росли.

Стоило в разговоре упомянуть супругу, люди неизменно начинали спрашивать, как ее зовут, чем занимается, есть ли у них дети и тому подобное. Но столкнувшись с немногословным Фан У, Чэнь Муян, приготовившийся к рассказу о семье, почувствовал, как заготовленные фразы застряли в горле. Не странно ли, что его собеседник совершенно не интересуется ни его работой, ни личной жизнью, но готов целую лекцию прочитать о жакаранде. Характер Фан У, конечно, был ему знаком, и он решил не спорить и поддержать тему разговора.

– Профессор, вы тоже заканчивали наш университет?

– Да, в восьмидесятые… Каждый год в мае здесь, на улице Инбинь, зацветают сине-фиолетовыми цветами деревья жакаранды, и так год за годом. Эта красота никогда не надоедает.

– Эх, значит ждать еще почти две недели, – Чэнь Муян почувствовал легкую досаду, что не увидит цветение.

Фан У смотрел на Чэнь Муяна и его вдруг охватили странные эмоции. Помолчав, он сказал:

– Знаете, что символизирует цветок жакаранды?

– Символизирует? Нет, никогда не слышал.

– Тихое ожидание любви даже в минуты беспредельной тоски и безысходности.

Чэнь Муян выдавил улыбку и обернулся к собеседнику, не понимая, к чему тот ведет. А Фан У невозмутимо продолжал свой рассказ, будто жакаранда пробудила давние воспоминания.

Чэнь Муян впервые услышал легенду, о которой рассказывал Фан У. Много лет назад в провинции Фуцзянь жил-был Сун Тяньлай, и был он самым богатым человеком в уезде Дэхуа. Все было у семьи Сун: и деньги, и власть, в сундуках хранились несметные богатства. Единственное, чего им не хватало, – наследника, а была только одна дочь по имени Сяолань. Ей только-только исполнилось четырнадцать, а сваты уже толпами обивали порог дома Сун. Но и богатых наследников, и ученых мужей – всех отвергала Сяолань. Она была влюблена в жившего по соседству Хуан Синьина. Хуан Синьин был молод и статен и получил хорошее образование. Только вот семья его была бедной, жили они впроголодь, и о том, чтобы свататься к такой девушке, как Сяолань, и думать было нечего. Не на что было даже купить подарок родителям будущей невесты.

В отчаянии Хуан Синьин решил отправиться на юг в надежде разбогатеть. Перед отъездом они с Сяолань дали друг другу обещание: через три года, что бы ни было, они поженятся и, в богатстве или бедности, всегда будут вместе.

Шел одиннадцатый год Китайской республики⁷. Из далеких южных земель пришло письмо от Синьина:

«Дорогая Сяолань! Скучаю по вам, сердце будто в тисках. Пусть эта ветка жакаранды, что посылаю вам из дальних далей, будет покамест вашим спутником вместо меня и скрасит горькие часы разлуки».

Сяолань посадила веточку в саду около дома и день за днем бережно ухаживала за ней, ожидая возвращения своего возлюбленного.

Она ждала и ждала, вот уже четырнадцатый год Китайской республики, а Синьина все не было. Но однажды Сяолань получила письмо:

«Здесь, на юге, я открыл свое дело, обзавелся домом и семьей. Освобождаю вас от данной мне клятвы любви и верности, будьте и вы счастливы!»

Сяолань не вынесла такого удара и слегла с тяжелой болезнью. А выздоровев, приняла предложение богатого господина, жившего на западе их уезда, с которым свел ее отец Сун. Накануне свадьбы ее ошеломил горький плач, раздававшийся из дома Хуан Синьина. Не удержавшись, она пошла к матери Хуана и спросила, что случилось. Оказалось, Хуан Синьин в южных землях заболел неизлечимой болезнью и скончался, а незадолго до смерти отправил Сяолань то письмо, соврав, что женился, потому что знал, что та будет вечно ему верна, и хотел освободить ее от участи вдовы.

Сяолань проплакала весь день и всю ночь, а под утро написала стихотворение:

 
Юные узы любви – крепче серебряных пут,
Короток путь у вдовы – клятвы за мужем влекут.
Ветром, дарующим сны, следую я за тобой
В сумрак владений луны, где обретем мы покой.
 

Написав последнюю строку, Сяолань бросилась в колодец и утопилась.

– Какая пронзительная история! – Чэнь Муян грустно вздохнул.

Фан У помолчал минуту и продолжил:

– Говорят, что и сегодня на оживленной улице Лунцзинь в уезде Дэхуа можно увидеть то самое дерево жакаранды. Если влюбленные поклянутся друг другу в любви, стоя под деревом жакаранды, они проживут вместе долгую счастливую жизнь.

Тут Чэнь Муян сообразил, что Фан У вовсе не отвлекся от темы разговора и не просто так стал рассказывать эту историю: таким образом он хотел поздравить Чэнь Муяна и пожелать им с женой счастливой семейной жизни.

Но в то же время интуиция подсказывала ему, что этой легендой Фан У как будто хотел рассказать и историю из собственной жизни. Он искоса глянул на левую руку профессора: на безымянном пальце, как и прежде, он носил потускневшее от времени кольцо.

– Значит, я обязательно вернусь через месяц, и мы вместе с вами еще раз прогуляемся по кампусу альма-матер и полюбуемся жакарандами в цвету, – Чэнь Муян хотел было облегченно вздохнуть, но вспомнил о расследовании. Кто знает, в каком настроении он вернется через месяц любоваться цветением.

В глазах Фан У промелькнула грусть.

Солнце клонилось к закату, учитель и бывший ученик незаметно подошли к главному входу на территорию университета. Фан У вежливо отказался от предложения Чэнь Муяна подвезти его до дома, сказав, что всегда ездит на университетском автобусе, за десятилетия это уже вошло в привычку. Знакомый с характером профессора, Чэнь Муян не стал настаивать. Попрощавшись, он сел в машину и завел двигатель.

Проводив машину взглядом, Фан У вновь посмотрел на жакаранды на улице Инбинь. Высохшая хлипкая ветка на дереве в третьем ряду слева отражала золотистый закатный свет. Мысли Фан У улетели далеко в прошлое.

Глава 2

В ряд плечом к плечу стояли четыре девушки: и вторая по счету сразу же привлекла мое внимание.

«Любовь-инициация», Куруми Инуи

По обеим сторонам улицы Инбинь в кампусе Южно-китайского университета политики и права правильными рядами росли по шесть жакаранд. Первые дни июня – время пышного цветения этих деревьев. Листья еще не зазеленели, а ветви сплошь были усыпаны распустившимися цветами, и фиолетовый ковер из лепестков на земле сливался с небосводом, будто огромный полыхающий синий пожар. Жакаранды легонько покачивались в такт летнему ветру, добавляя особый шарм атмосфере кампуса 80-х гг.

Фан У учился на первом курсе. Насупленные брови и быстрый шаг были его постоянными спутниками. Общежитие, аудитории, библиотека – и так день за днем одно и то же. У него почти не было друзей, и он везде ходил одинокой тенью. 20 лет – время бурных страстей и задора молодости, но все эти слова были чужды Фан У. Правоведение – вот единственное, что интересовало его в жизни, а все остальные развлечения он считал пустой тратой времени. Каждый день цветущие жакаранды отражались в его зрачках, пока он шел мимо, но этот яркий пейзаж так и оставался для него всего лишь черно-белой картинкой.

Возможно, его жизнь навсегда осталась бы такой – спокойной, как стоялая вода в озере, без взлетов и падений. Он не знал бы ни восторга побед, ни горечи поражений, посвятив всего себя только праву.

Фан У давно привык к монотонности своей жизни, но в этот день все изменилось.

Под деревом третьей в левом ряду жакаранды стояла девушка: изящные черты лица, волосы собраны в хвост, а глаза светились, словно нарисованные. В юбке до колен в мелкий цветочек, которая колыхалась на ветру, вторя ветвям жараканды, она казалась воплощением цветущей молодости и яркой весны, редчайшим драгоценным камнем, случайно найденным на ухабистой дороге жизни.

Не успев даже подумать, что к чему, Фан У подошел к девушке. Он ощутил пьянящий аромат цветущих деревьев, и на всегда спокойном озере его души внезапно поднялись волны. Он ничего не понимал. Пусть пейзаж вокруг и был удивительно красивым, у него не было никакой объективной причины останавливаться здесь. Чувствуя непонятную досаду, он сфокусировал взгляд, развернулся и пошел дальше. Встретившись на пути с самым красивым, что он видел в жизни, он прошел мимо, лишь едва коснувшись плечом.

Да и как иначе? Исследования в правоведении – удел одиночек.

– Тебя зовут Фан У? – донесся до него звенящий, словно колокольчик, голос.

Это была девушка, которую он только что видел. Физически ощущая боль в сердце, он не смел взглянуть на нее и, опустив голову, изо всех сил старался, чтобы голос звучал как обычно. Ее юбка просвечивала в лучах заходящего солнца, отчего он покраснел до кончиков волос.

– А-а… Ну да.

Девушка лучилась жизнерадостностью, и они с Фан У казались существами из разных вселенных.

– Я помню, как на прошлой лекции в актовом зале ты рассказывал о концепциях «несправедливый закон – это все равно закон» и «аморальный закон не может быть законом». Очень интересно!

Фан У вспомнил, что говорил об этом на общей ознакомительной лекции для всех первокурсников в прошлом семестре. Он экспромтом ответил на вопрос лектора, нимало не стесняясь аудитории в тысячу человек, не потому, что хотел выделиться из толпы, а просто потому, что право было его страстью. Целых десять минут он объяснял свою точку зрения, местами радикальную, заставив всех однокурсников вытаращить глаза от удивления.

– Да нет, я… – Фан У, который всегда чувствовал себя эдаким чудаком в глазах окружающих, впервые понял, каким приятным может быть восхищение другого человека. Обычно никто не обращал внимания ни на его внешность, ни на манеру держаться, и даже мысль о том, что его понимают и поддерживают, заставила сердце учащенно забиться. Он набрался смелости и поднял взгляд на девушку, но язык все еще его не слушался. – Эм… Спасибо.

– Если у тебя будет время, можешь помочь мне с парой тем по праву? Ой, я не представилась! Меня зовут Ши Сяовань. Приятно познакомиться! – сказала она и тепло улыбнулась.

За ее спиной сверкало закатное солнце.

Это мгновение навсегда отпечаталось в сердце Фан У. Словно сама судьба свела их вместе в тот день, чтобы он встретил любовь всей своей жизни.

Университетская библиотека, второй этаж, стол в конце зала, рядом с ним теперь – еще одна тень. Ее появление обогатило его жизнь прежде незнакомой ему гаммой эмоций: страсть и слезы, робость и смятение, румянец смущения, абсолютное счастье и невыносимое горе. Он обнаружил, что сам стал более живым и дышит полной грудью, а не действует на автомате, как раньше.

Она не переставала восхищаться им, его скрупулезностью и эрудицией.

Он про себя любовался ею, ее чистотой и красотой.

Солнце вставало и садилось, по небу плыли пушистые облака, молоденькие деревья жакаранды зацветали и увядали.

На втором курсе он, потея от волнения и крепко сжав кулаки, выпалил три слова: «Я тебя люблю». Она улыбнулась, ямочки на ее щеках стали еще очаровательнее, и впервые взяла его за руку. Плечом к плечу они медленно гуляли по кампусу. Вечерний ветер дарил приятную прохладу.

На третьем курсе она позвала его на целый день гулять по городу. Они впервые в жизни выпили латте в кофейне, попробовали стейк стриплойн, который никто из них до этого ни разу не ел, а потом посмотрели только что вышедший на экраны американский блокбастер. За день они спустили на ветер месячную стипендию. На обратном пути они не успели на университетский автобус и, когда приехали, ворота давно закрыли. Они сели на тротуар, он стал рассказывать истории из детства, а она слушала, подперев щеку рукой, что делало ее похожей на маленькую девочку. По привычке он говорил, смотря куда-то вдаль, и, повернувшись в какой-то момент, обнаружил, что она заснула, прислонившись к нему. Украдкой любуясь ее очаровательными щеками, он совсем забыл и где находится, и что делает и совершенно потерял контроль над окружающим пространством. Тут она вздрогнула и вывела его из оцепенения. Он поспешно снял пиджак, чтобы накрыть ее. В ту секунду, что он укрывал ее пиджаком, он легонько, бесшумно, обнял ее, тепло растеклось по всему телу, и он больше не чувствовал холода. Та ночь, когда он вот так оберегал ее, стала для него самым сокровенным моментом счастья.

Четвертый курс, приближалось окончание университета, и студенты крутились, как белки в колесе, занятые каждый своими делами. Кто-то искал работу, кто-то возвращался на малую родину, кто-то готовился к экзаменам в магистратуру… Самый важный момент наступил слишком быстро, и все торопились принять главное решение в жизни. Чередой шли выпускные мероприятия и встречи, в ресторанчике у главного входа всегда толпились посетители. Сезон выпускных – это еще и время прощаний. Тогда не было мобильных телефонов и высокоскоростных поездов, и многие если расставались – то уже навсегда. Ее родители нашли для нее работу в родном городе – кусок хлеба всегда будет, главное не ленись. Его родители тоже звали вернуться в родные края: с его образованием он легко получит место в судебных органах. Кампус Южно-китайского университета политики и права, возможно – просто место случайной встречи, прекрасная сказка с печальным концом.

Он и она снова пришли к аллее жакаранд. Здесь началась их история.

Знаешь, что символизирует цветок жакаранды? Тихое ожидание любви даже в минуты беспредельной тоски и безысходности…

– Выходи за меня! – он взял ее за руку и неловко опустился на одно колено, совсем как в зарубежных любовных романах.

Стрекотание цикад, шум кампуса – все в один момент умолкло. Она замерла от изумления, никогда бы не подумала, что он может сделать нечто подобное. Хладнокровный, рассудительный Фан У, всю свою энергию направляющий на изучение права. Она любила его и принимала таким, каков он есть, но никогда не смела даже мечтать, что в будущем станет его спутницей жизни.

А он все так же стоял на коленях и не мог ничего сказать. Все приготовленные слова моментально вылетели из головы (в отличие от теории права, которую он всегда помнил наизусть), и он с трудом сдерживал подступающий румянец. Но в эту секунду он увидел, как ее глаза засветились радостью.

– Конечно да, дурачок!

Я никого и никогда не полюблю в этой жизни, кроме тебя. Не потому, что они недостойны, и не потому, что ты невероятна, а потому, что мое сердце видит только тебя, помнит только твой спокойный взгляд и изгиб губ. Даже когда я состарюсь, твой образ в моем сердце никогда не померкнет…

Это были слова, которые Фан У так долго заучивал.

* * *

Клацк, клацк…

Звук в телевизоре вернул его в реальность, развеяв давние воспоминания. Фан У не помнил, как вернулся домой. Он сидел на диване, наклонившись к телевизору, на экране которого безостановочно мерцали белые хлопья.

Черные глазницы, насупленные брови. Фан У правой рукой потянулся к лежавшему рядом пузырьку со снотворным, потряс его вправо-влево и в нерешительности вновь положил на место. Левой рукой взял стакан, залпом выпил воды, отчего кадык на шее резко дернулся вверх и вниз. Он прерывисто дышал, чувствуя невероятную усталость, грудь тяжело вздымалась. Он поднес к лицу левую руку и всмотрелся в кольцо на безымянном пальце. Взгляд его смягчился, дыхание потихоньку выровнялось.

Следственная группа по делу о похищении Лян Юйчэня собралась в зале для конференций № 2 восточного управления. Приближалась ночь, стрелка настенных часов указывала на цифру девять. Сотрудники подразделения уголовного розыска кружком сидели за огромным столом, глаза прикованы к руководителю подразделения Лу Хунтао.

– Я напомню обстоятельства дела для коллег из всех подгрупп, и мы обсудим, как продвигается расследование.

Лу Хунтао, которому не было еще и сорока, говорил звонким и громким голосом. Нахмурившись, он постучал пальцами по столу, призывая присутствующих сконцентрироваться. Скроенная по фигуре полицейская форма придавала ему внушительный и грозный вид.

– Имя жертвы – Лян Юйчэнь, 21 год, студент четвертого курса бакалавриата факультета права в Южно-китайском университете политики и права, учится в первой группе. Местный, живет с отцом Лян Го и матерью Сунь Лань, домашний адрес – восточный район, улица Фушань, дом 67. Согласно показаниям Лян Го, в час ночи 18 апреля 2017 года ему позвонили с мобильного телефона сына, и преступник сообщил, что Лян Юйчэня похитили. Одновременно с этим Лянам домой доставили личные вещи сына: ключи, кошелек, – которые преступник отправил местной курьерской службой. Однако после осмотра вещественных доказательств было обнаружено, что все отпечатки пальцев стерты…

Все сотрудники криминальной полиции в зале замерли, опасаясь пропустить хоть слово. Лу Хунтао, за долгие годы службы в совершенстве овладевший навыками контролировать подчиненных, наслаждался процессом. Он взял стоявший на столе термос, отхлебнул чая и вернулся к своему рассказу.

– После того как преступник повесил трубку, Ляны еще раз набрали номер сына, но мобильный телефон был выключен. Посовещавшись, они решили обратиться в полицию. Звонок в управление поступил в 2:02. Мы сразу же связались с постом охраны Южно-китайского университета, и там подтвердили, что в тот вечер Лян Юйчэнь не вернулся в общежитие. Следуя указаниям комиссара Циня, управление сразу же собрало специальную группу по «Делу о похищении 18 апреля», которую возглавило наше второе подразделение. Комиссар Цинь просит не забывать о трех главных приоритетах и пяти ключевых правилах…

Услышав имя комиссара Циня, все полицейские торопливо раскрыли блокноты, склонили головы и вытянули спины. По залу разнесся шум десятка ручек, которые лихорадочно строчили по бумаге, словно присутствующие до смерти боялись упустить мудрость «верховного главнокомандующего». Чэнь Муяну стало смешно: его коллеги в этот момент как две капли воды были похожи на жаждущих знаний студентов открытой лекции, которых он видел сегодня днем.

Один из полицейских, новенький, недавно получивший назначение в их подразделение, встал, чтобы подлить кипятка в термос Лу Хунтао. Тот прервался и кивнул в ответ, не скрывая удовлетворения. Закончив перечислять главные правила, по мнению комиссара Циня, Лу Хунтао вернулся к обсуждению расследования.

– Результаты распознавания голоса готовы?

– Похититель использовал программу для изменения голоса, не уверен, что удастся восстановить оригинальный голос. Результаты будут самое раннее через неделю…

– Так долго?

– Эм… – полицейский в нерешительности перелистнул страницы доклада, который держал в руках, – криминалисты изъяли отпечаток голоса из записи телефонного разговора, провели анализ и выяснили, что преступник не только искусственно добавил в запись шумовые помехи, но и удалил любые возможные голосовые характеристики, поэтому…

Лу Хунтао, похоже не ожидавший, что все так сложно, нахмурился и сказал:

– Новости от семьи жертвы есть?

– Мы установили наблюдение за Лян Го и его супругой, ничего необычного не происходит. Новых указаний от похитителя не поступало.

– Переходим ко второй подгруппе. Доложите о результатах сегодняшней работы.

К ней относился и Чэнь Муян, но, докладываясь начальству, слово взял старший инспектор, глава их подгруппы.

– Личные вещи жертвы положили в мусорный бак на улице Чжуннань, откуда их забрал на доставку курьер. Бак расположен в слепой зоне видеонаблюдения, очевидцев также найти не удалось. Мы опросили сотрудников университета: 17 апреля Лян Юйчэнь был на занятии до 16:30, после чего никто его не видел и не знает, где он. Получив детализацию звонков с мобильного телефона, мы узнали, что в 16:32 Лян Юйчэню позвонил кто-то из преподавателей, содержание разговора предстоит выяснить. Однако в 18:30 по телефону с ним говорил его сосед по комнате Чжан Кай, по словам которого он звонил попросить Лян Юйчэня купить ужин навынос, но тот ответил, что ушел гулять в город с друзьями.

– Показания Чжан Кая подтверждают, что в то время Лян Юйчэнь был не на территории университета. Кроме того, учитывая показания сотрудников службы экспресс-доставки – а они получили заказ по телефону около восьми вечера, – можно сделать вывод, что похищение произошло в промежутке между 18:30 и 20 часами, и с большой вероятностью – за пределами кампуса университета. Мы составили список подозреваемых, у которых мог быть мотив… – монотонно, словно начитывая сутру, Лу Хунтао озвучил имена подозреваемых и краткую информацию о каждом, все – клиенты отца жертвы, Лян Го, с которыми у последнего сложились запутанные отношения.

– У кого-то есть вопросы? – звучным голосом спросил Лу Хунтао, окинув присутствующих грозным взглядом. Большинство пытались отвести взгляд, чтобы ненароком не показать возражения, некоторые, встретившись взглядом с Лу Хунтао, кивнули и улыбнулись в знак согласия, кто-то даже зааплодировал. Все прекрасно понимали, что вопрос – всего лишь формальность, никто никогда не возражал, и именно такого эффекта ждал начальник подразделения на каждом собрании. Но, когда Лу Хунтао скользнул взглядом по сидящему в отдалении Чэнь Муяну, он обнаружил, что тот хочет что-то сказать.