Читать книгу: «Абзац», страница 3

Время и мы

За этим покупателем Викентий давно наблюдал. Тот ходил по торговому центру, брал в руки товар, присматривался, принюхивался… Клал на место… Переходил к следующему.

Одет он был странно. Вроде, ничего особенного, а впечатление, будто из XIX века. Может, артист какой? Не переоделся после съёмок…

– Любезный, что вы ищете? – поинтересовался Викентий. В функции охраны входило вежливое обращение с клиентом. Человек растерянно на него посмотрел:

– Мне нужен пудинг, творожный пудинг. Я без него не могу.

– Так вам в молочные товары. Там этого добра…

– Милейший, всё, что там продаётся – несъедобно. Это не молочные продукты…

– А что же это?

Почувствовав в голосе охранника скрытую угрозу, человек сокрушённо вздохнул:

– Мы всегда брали пудинг у «Мармеладов и К^о». Но в наш дом ударила молния и теперь в том магазине какой-то «Секс-шоп». А мне нужен пудинг. Вы мне ничего не посоветуете?

До Викентия начало кое-что доходить. Этот дядя – из XIX века? Не из кино?

– Даже не знаю, что вам посоветовать. Хотя… Пойдёмте!

Прошли в отдел бытовой техники. Там была вмонтирована розетка на 380В для проверки некоторых электроагрегатов. Нашёл два провода, зачистил, вставил в отверстия…

– Ну, с богом!

Человек, ни о чём не подозревая, взялся за оголённые концы. Раздался взрыв и свет в магазине погас. А когда зажглись дежурные светильники, рядом с Викентием никого не было. Лишь на полу дымился плавленый сырок…

Раздвигая время

В последнее время ЖЭК стал уделять повышенное внимание благоустройству дворовой территории. Появились детская площадка, лавочки. На одной из них и стал частенько сиживать Прокопий Фомич. К нему присоединялись кое-кто из соседей и начиналось обсуждение насущных проблемы города, прояснение позиций по тому или иному политическому вопросу.

Стало возможным и поделиться информацией из области науки и техники. По этой части был горазд Пётр Степаныч, у которого всегда в запасе имелся интересный эпизод.

Вот и сейчас. Его рассказ затрагивал проблемы современной биологии и начинался с того, что одному мужику, ботанику по профессии, пофартило отправиться на машине времени в прошлое. Естественно, остаться равнодушным к тамошним представителям фауны он не мог и за одной особо приглянувшейся бабочкой устроил настоящую охоту. И после ряда попыток накрыл-таки её сачком…

Степаныч сделал многозначительную паузу и, насладившись произведённым эффектом, подвёл итог:

– Бабочка была столь необычна, столь изумительно прекрасна, что ботаник отправил её в гербарий, где она и закончила свой жизненный путь.

Слушатели понимающе заулыбались. На месте учёного они поступили бы точно так же. Уникальный экземпляр… Что может быть лучше?

Между тем, самое интересное было впереди и Степаныч продолжил:

– А когда он вернулся в наше время, вдруг выяснилось: здесь всё изменилось!

– То есть?

– Птицы стали другими, звери, насекомые… Фауну стало не узнать! Вот что значит – вмешательство в естественный ход истории!

Все озадаченно смотрели на рассказчика. История была столь невероятна, столь поразительна, что поверить в неё было практически невозможно. Такие последствия – и из-за одной бабочки? Не может быть!

Однако, Степаныч и не думал вносить в свой рассказ какие-то коррективы. Приходилось верить ему на слово. Однако, проверить всё-таки не мешало и Прокопий Фомич решился:

– Слышь, Степаныч, а можно туда ещё разок смотаться? Ну, в это прошлое…

– А чё ж нельзя? Тот мужик же летал… Ты с Петровичем поговори, он поможет. Петрович – мужик правильный. И руки у него откуда надо растут. Так что это к нему.

Петрович выслушал со всем вниманием и предложил на посошок. Дорога-то дальняя! Первая проскочила незаметно. Пришлось повторить… И ещё…

Когда дошло до непосредственной отправки в прошлое, сбежался весь двор. Кто-то принёс большую коробку из-под холодильника и Прокопия Фомича со всеми предосторожностями положили в неё. Коробку закрыли, заклеили скотчем и отнесли в сторонку. Путешествие обещало быть долгим.

Минут через сорок к коробке подошли двое, осмотрели находку, закинули на багажник автомобиля и выехали со двора.

***

Проснулся Прокопий Фомич от яркого света, бьющего в лицо. Над ним – две склонившиеся рожи… В следующую секунду они исчезли, а рядом взвизгнули шины отъезжающего автомобиля.

«Где я?» – подумал путешественник во времени и не смог дать ответ. Выглянул из коробки…

Родной двор преобразился. Вместо облупленной хрущёбы – элитный дом с пентхаусом и фитнес-центром, рядом супермаркет «Старик Хоттабыч», дорогие автомобили… Поодаль – река с летящими по ней яхтами и водными мотоциклами…

Почесал в голове: «Блин, и на что же это я там наступил?»

Пробуждение

Какой-то кретин разлил в самолёте бочку с креозотом и бригаде буровиков пришлось лететь с открытой дверью. Место Сергея оказалось аккурат напротив дверного проёма и, когда Ан-2 ухнул в воздушную яму, закемарившего было разнорабочего выбросило наружу.

К этому времени самолёт уже набрал приличную высоту и у Сергея было время оценить ситуацию и понять, насколько плохи его дела. Он и понял… Всё, что ему оставалось – это проститься с жизнью.

И тут чей-то громовой голос гаркнул ему прямо в ухо:

– Руки раскинь, идиот! Телогрейку распахни и держи! Планируй, едрёна вошь!

Сергей подчинился. Скорость падения замедлилась, но оставалась критической…

– Сбрось сапоги, чучело! Лови восходящий поток!

Сергей сделал, как сказали, и принялся лавировать. Что-то стало получаться и голос продолжил:

– Ложись на глиссаду. И вперёд смотри, остолоп хренов. Куда приземляться-то будешь?

Сергей зашёл на пологий склон. В последний перед приземлением миг консультант крикнул: «Группируйся, урод!» – и Сергей колобком поскакал в сторону болота… Допрыгал до середины и начал тонуть…

Однако, подсказки кончились. И лишь когда утопление стало неизбежным, раздался и свой, внутренний, голос:

– Скидай телогрейку, дебил! Барахтайся, чтоб тебя черти съели!

В общем, спасся Сергей. Из тайги через месяц вышел. И что-то он подцепил на том болоте. От бесплодия теперь лечит. Всех желающих. А какой скромный был… Таким бы и остался, если б не креозот.

Первый раз в первый класс

Свой первый день в школе Павел Сергеевич вспоминал с особой теплотой. Шёл дождь и Павлик (тогда ещё Павлик) промочил ноги. О сменной обуви их не предупредили, поэтому уже через полчаса новоиспеченный ученик шмыгал носом. Делал это он столь усердно, что класс переключил внимание на него. Всеобщий интерес пришёлся по душе и Павлик достал припасённую на всякий случай резинку.

Первый снаряд полетел в девчонку на третьей парте, что вызвало бурный восторг у очевидцев сего знаменательного события. Учительница нахмурила брови и потребовала полной тишины в классе, пригрозив двойкой по поведению. Чем немало озадачила вполне освоившегося в незнакомом коллективе мальчишку. Пришлось какое-то время сидеть тихо.

Дождь закончился, заточение стало невыносимым. Вновь потянуло к резинке. Да и девчонка уже несколько раз оборачивалась, пытаясь определить, кто же это пульнул в неё жёваной бумагой. Павлик прицелился, но прозвенел звонок и он выбежал из класса.

Это был один из немногих дней, когда Павел Сергеевич не был поставлен в угол, выгнан с урока, не получил двойку, не сорвал занятия, не устроил пожар, его не отправили за родителями, он не получил фингал под глаз, не засветил фонарь оппоненту, не вымотал нервы уборщице, учителям, завучу и директору школы. Просто первый день оказался и самым коротким…

Бэтмен

Вася Курочкин любил помечтать. Особенно на математике. Учительница Нина Петровна догадывалась: в голове её ученика что-то происходит. Но что именно…

Васю бесполезно было спрашивать о чём-либо. Он краснел, переминался с ноги на ногу и выглядел совершенно растерянным. Не мог же он сказать, что буквально только что представлял себя пограничником с собакой. Причём, скорее собакой, нежели её хозяином. Вот он входит в класс, помахивая хвостом и внимательно поглядывая на Нину Петровну… Садится перед ней… Ждёт…

Огромная овчарка – это вам не какой-нибудь ученик второго класса. С ней шутки плохи! Убедившись, что Нина Петровна потеряла дар речи, Вася громко и внушительно гавкает.

Всё, урок окончен, потому что Нину Петровну выносят из класса на носилках.

– Курочкин, к доске!

«А ещё неплохо было бы стать Фантомасом. И посмотреть, как такого страшилу с лысой головой синего цвета кто-то бы посмел куда-нибудь вызвать…»

– Курочкин, к доске!!

«А ещё можно было бы стать Бэтменом и вылететь в окно. То-то все удивились бы. Вася Курочкин – и…»

– Курочкин, к доске!!! Ты что – оглох? Что у тебя в голове? Сколько будет семью восемь? Сорок восемь? Садись, Курочкин, два! Завтра придёшь с родителями. Они у тебя кто? Писатели? М-м-м-м-м… Знаешь что, Курочкин, а поставлю-ка я тебе три. А то ещё ославишь на весь мир… Когда вырастешь… Павлова, скажи Курочкину, сколько будет семью восемь…

Нина Петровна ещё раз строго посмотрела на нерадивого второклассника и повернулась к доске. А в уголках учительских глаз притаилась улыбка – мягкая, добрая…

Надежды наши

– Вадик! Ва-а-а-дик! Ты сделал уроки?

– Не-а…

– А когда будешь делать?

– Щас…

– А ты на часы посмотрел? Время – полдесятого! Тебе спать пора!

– Ну, значит, пойду спать…

– А уроки?

– Но я же не могу одновременно спать и делать домашнее задание.

Мама в ярости смотрит на папу, погрузившегося в чтение газеты:

– Это ты во всём виноват! Философия, философия… Совсем задурил голову ребёнку. Рано ему ещё читать всяких циников и стоиков.

– Не циников, а киников.

– Какая разница? С ребёнком стало совершенно невозможно разговаривать. У него на всё есть ответ!!!

– Но это же хорошо! Человек должен быть готов к жизненным передрягам.

– Готов? У него тройка по математике… И по русскому… А по английскому он вообще ни бум-бум. Произносит какие-то непонятные слова. Учитель в ужасе!

– Это он по-гречески изъясняется. Греческий – кратчайший путь к познанию человеческой мудрости. Ещё древние говорили: мудрость – это…

– Ну, всё, с меня хватит. Ухожу. Превратили дом в балаган. Греки, готы, скифы на лошадях… Как он в институт поступать будет?

– Ну, это ещё когда будет. Как говорили древние римляне…

Что говорили латиняне, мы уже не узнаем. В комнату вошёл Вадик:

– Всё! Я уроки сделал. Папа, ты обещал мне третий том Аристотеля…

У мамы подкосились ноги и она со стоном рухнула на стул.

Пирамиды

– Дети, сегодняшний урок будет посвящён чудесам, созданным руками человека, его творческой фантазией. Мы будем говорить о… Вова, ну что ты тянешь руку? Я же ещё не досказала…

– Марипетровна, мы с мамой только что вернулись из Египта и…

– Сегодня нас не интересуют общеизвестные памятники – пирамиды, гробницы…

– А я не про них. Мы были в…

– Знаю, знаю, вы, конечно же, были в Хургаде и кроме лежаков…

– Нет, мы не были в Хургаде. Внезапно выпал снег и…

– Что? Снег?? В Хургаде??? Вова, я требую, чтобы твои родители завтра же пришли в школу!

– Марипетровна, вы никогда не выслушаете до конца. Я…

– Ну, хватит с меня! Я знаю, что ты скажешь. Что пингвины любят яблоки, а ленивец – это дворник дядя Жора, которого так называет твой папа… Ну, что ты там про снег начал?

– Снег выпал во дворе, дядя Жора посыпал его каким-то реагентом, мама поскользнулась и вместо аэропорта мы отправились в больницу.

– А Египет?

– В него мы поехали после.

– В Хургаду?

– Нет, в Анталию.

– Но это же Турция!

– Да.

– Ничего не понимаю. Так вы были в Хургаде?

– Уже три раза.

– И как там?

– Маме нравится.

– А тебе?

– А мне нравятся пирамиды. От них исходит такое магическое дыхание веков…

Марипетровна изумлённо уставилась на пятиклассника. Это было что-то новенькое. Не пора ли и ей вместо привычного Кратово отправиться в страну фараонов?

Сила искусства

…Андромеда – нежная, пылкая, страстная – затрепетала от уготованной ей участи быть съеденной мерзким чудищем со склизкой кожей и отвратительным запахом изо рта… Вернее, из пасти, из которой торчали четыре огромных зуба с явными признаками кариеса, а набок свешивался лиловый язык, с которого стекала слюна вожделения. Нет, только не это! Упругие бёдра юной красавицы ритмично сжимались, под нежной кожей пульсировала кровь, маленькие аккуратные груди слегка вздрагивали, соски…

– Пеночкин, ты чего там читаешь?

…Соски отвердели, а на прекрасной тонкой шее забилась голубая жилка. Глаза…

– Пеночкин, я с кем разговариваю? Что у тебя там такое?

…Глаза наполнились слезами – чистыми, как родниковая вода. Губы – чуть припухшие, ужасно чувственные – такие, что хочется припасть к ним как к единственному, последнему источнику жизни…

– Пеночкин! Нет, это просто невыносимо… Пеночки-и-и-и-н!!! К доске-е-е!!! Ты выучил урок? Миф как форма мировосприятия древних греков…

…А за нежным маленьким ушком…

– Всё! Двойка тебе, Пеночкин! Завтра придёшь с родителями.

– Но они… того…

– Что того?

– С завтрашнего дня в командировке. Натурные съёмки…

– А у тебя что?

– Сценарий…

– Опять без спросу взял? Ну, что с тобой делать? Положи мне на стол. После уроков заберёшь. Все свободны!

Золотая рыбка

Припекало… Кружились мухи, басовито гудел шмель, стремительно пролетала стрекоза, а Мишка сидел и смотрел на поплавок.

В этой заводи просто обязана была ловиться рыба… Но не ловилась. Уже четвёртый час. Мишка время от времени подтягивал удочку, проверял состояние червя на крючке, со знанием дела плевал на него и забрасывал обратно… Не помогало.

В голову начали лезть нехорошие мысли. Что он скажет коту Ваське? Он же обещал ему свежей рыбки! Тот ещё с такой надеждой посмотрел ему вслед…

Наконец, поплавок повело в сторону. Мишка замер… Ловким движением подсёк…

На берег, трепыхаясь, вылетела… золотая рыбка. И только Мишка выпростал крючок, как та человечьим голосом молвила:

– Хелло, детка!

Мишка остолбенело уставился на пресноводную жительницу:

– Здравствуйте…

– Чё запаниковал-то? Знаешь же, что дальше будет…

– Не-е-е, не знаю…

Пришёл черёд удивляться рыбе:

– А вы что, Пушкина теперь не проходите?

Мишке стало стыдно. Где-то он слышал эту фамилию…

– Парень, ты чего? Пушкина в 5-м классе проходят, а ты в 6-й перешёл. Чем на уроках занимался?

Мишка окончательно пал духом. На уроках он приставал к девчонкам.

– А-а-а, понятно. Что ж, отпускай меня обратно. Ты же не в теме. И вообще – квёлый какой-то. Приходи в следующий раз. Как Пушкина прочитаешь. Бывай, приятель…

Рыбка вильнула хвостом и выскользнула из рук в воду. Мишка смотал удочки и поплёлся домой. Читать Пушкина…

Вундеркинд

– Семёнов, на прошлом уроке я дала задание прочитать «Войну и мир». Ты прочитал?

– Но там четыре тома, Мариванна!

– Знаю, что не пять. Но за два дня…

– У нас была по физике полугодовая контрольная, по алгебре и геометрии – олимпиада, по немецкому языку – комиссия из РОНО, по химии…

– Ты что хочешь сказать? Что на литературу нет времени? Что великий русский писатель писал неизвестно для кого и для чего?

– Наверно, для меня?

– Для тебя-я-я?

– Ну, тогда для Вас?

Паренёк растерянно смотрел на учительницу, на класс, на окно… «Интересно, а на самом деле: для кого писал „Войну и мир“ Лев Николаевич?»

– Мариванна, а можно я к следующему уроку прочитаю?

Учительница с сомнением посмотрела на ученика. Вообще-то, этот Семёнов ей нравился. В прошлый раз он по ошибке прочитал «Братьев Карамазовых» и всё обстоятельно рассказал. А ещё раньше он, и тоже по ошибке, прочитал «Отверженных» Гюго. А это совсем не пустяк!

– Хорошо, Семёнов. Итак, друзья, на следующей неделе нам предстоит знакомство с Оноре де Бальзаком и его «Человеческой комедией». Семёнов, ты в курсе?

– Да, Мариванна, как раз на философских этюдах остановился…

– До вторника закончишь?

– Если только от физкультуры освободят…

Каникулы

Ура, каникулы!

Вовка в припадке самых светлых чувств хлопнул Машу Калинину портфелем по спине и рассмеялся. Впереди – целое лето: купайся, загорай, играй в футбол… Маша строго на него посмотрела:

– Петров, ты когда кончишь свои штучки? Как диктант списывать, так «дай пожалуйста», а как бездельничать – так портфелем по спине? Смотри, Петров, будет с тобой, как с Медузой Горгоной…

Вовка озадаченно посмотрел на одноклассницу, всегда поражавшую его своей осведомленностью. Надо будет спросить у Кольки… Или у Славки…

Однако, ни тот, ни другой не смогли ему чем-либо помочь. И лишь в конце августа Вовка узнал, кто такая Медуза Горгона. Узнанное потрясло его до глубины души, так что в школу он не шёл, а летел с единственным желанием – дёрнуть эту Машку за косичку так, чтоб ей мало не показалось…

У дверей школы среди подруг стояла высокая девушка, снисходительно поглядывающая по сторонам.

– Маша?

Вовка вдруг оробел. Какая красавица! А Маша мягко улыбнулась и слегка кивнула, после чего грациозной походкой под восхищёнными взглядами одноклассников проследовала в класс.

Классика

Степан Ильич тоже был когда-то маленьким и, как все дети, ужасно любил слушать сказки. Особенно в стихах. Он заставлял маму перечитывать одну и ту же сказку до тех пор, пока не выучивал её наизусть. И переходил к следующей. В этом было что-то мистическое – ребёнок, без запинки воспроизводящий целую книжку.

Однако, с возрастом пришли другие книги, которые приходилось читать уже самому. У Стёпы (тогда ещё просто Стёпы) были продвинутые родители, предпочитавшие зарубежные детективы, любимым из которых был Конан Дойль. А вот их сына тянуло на классику, с чем мама с папой были категорически не согласны. Поэтому Стёпе приходилось читать украдкой, по ночам, под одеялом с фонарём. Иногда его заставали за этим занятием. Отец с негодованием отнимал каких-нибудь «Братьев Карамазовых» и требовал прочитать «Пляшущих человечков» или «Этюд в багровых тонах». Стёпа куксился, но приходилось слушаться.

Наконец, однажды, когда у него отняли «Евгения Онегина» на самом интересном месте (во время Татьяниного объяснения в любви), Стёпа не выдержал и с отчаянием в голосе принялся зачитывать всё, запомненное им в детстве. Без запинки! Видимо, от обиды он попросту забыл, где находится. Родители открыли рты и поняли, что их сын пребывает в другой реальности. Больше они с Конан Дойлем к нему не приставали. А Стёпа торжествующе положил на стол «Войну и мир» и открыл первую страницу…

Недавно Степан Ильич закончил большой труд, посвящённый различным течениям в русской литературе. На очереди западная. А там, глядишь, и восточные письмена найдут в его лице внимательного исследователя.

После урока

Прозвенел звонок и класс быстро наполнился учениками. Вовка запихнул портфель в стол, оставив изрядно потрепанный учебник истории и дневник. В прошлый раз Пал Палыч пригрозил вызвать к доске и он на всякий случай выучил параграф.

Вообще, Вовка историю не любил. Ну, что, в самом деле: этот правил тогда-то, та битва случилась там-то, после чего война такая-то закончилась поражением того-то. И даты… даты… даты… Они все перемешались и вспомнить, когда, например, правил Цезарь, Ганнибал с кем-то воевал, а Александр Македонский завоевывал Индию было совершенно невозможно. Поэтому у Вовки был крепкий трояк без шансов на исправление.

Вот и сегодня… Ну, какая разница, что стало с Римской империей? Всё-равно же её больше нет!

Между тем, урок шёл своим чередом. Пал Палыч про Вовку, конечно же, забыл и к доске не вызвал, из чего паренёк сделал соответствующие выводы. Последние 20 минут были посвящены рассказу о печальном конце Великой империи. Ученики слушали о вандалах и вестготах, Аларихе и Аттиле и никакого интереса в глазах у них учитель так и не заметил.

Прозвенел звонок и все разбежались. Урок был последний, поэтому Пал Палыч не торопился свернуть карты. Подошёл к одной из них, имитирующей римскую, вгляделся…

***

Откуда-то издалека донеслись возгласы, лязг оружия. Стены озарились пламенем пожара, а пол задрожал от топота конницы. Тщедушный Пал Палыч расправил плечи, а из-под скинутого пиджака на свет явилась тога римского патриция. На боку сверкнул меч.

В каменном спокойствии ждал приближающуюся толпу римский император Ромул Августул и не было силы, способной сдвинуть его с места. Его окружили, острия копий нацелились в грудь, живот. Его воины, его подчиненные… Из толпы выступил Одоакр, его лучший военачальник, протянул свиток. Ромул молча подписал отречение от власти. Копья опустились, толпа отступила. Через минуту никого не было…

***

Пал Палыч пришёл в себя. Кто-то теребил его за рукав. Вовка!

Мальчишка испуганно глядел на учителя, не решаясь спросить. Наконец, тот улыбнулся и принялся сворачивать карты. Облегченно вздохнул и Вовка и, схватив забытый пенал, бросился из класса.