Отзывы на книгу «Чтец», страница 7, 926 отзывов

Просмотрела рецензии на книгу, они ещё раз подтвердили мнение: как по-разному мы воспринимаем одну и ту же историю! Кто-то наблюдает поверхностно, обращая основное внимание на "нестандартные отношения с продолжением", кого-то раздражают попытки немцев "обелиться" и предложить читателю "велико-германскую идеологию" (тут даже по автору проехались: "Не случайно автор перебрался в восточноберлинский универ. У него на лице нарисованы мелкое тщеславие и комплексы. Впрочем, это и по тексту видно"), но большинство читателей почувствовали психологическую глубину терзания "душ, изломанных войной, комплексами, друг-другом". Нам, чьи предки пережили Вторую мировую войну, чья страна перенесла разруху, оккупацию, потеряла миллионы своих защитников и невинных жертв, сложно проникнуться вопросом Ханны: "А вы бы как поступили?". Мы потомки в третьем и четвёртом поколении, но и нам сложно поставить себя на место подсудимых.

Если пропустить первую часть книги, события которой наполнены влюблённостью и новизной сексуальных отношений пятнадцатилетнего Михаеля Берга, его попытками понять взрослую женщину, чтениями вслух и другими маленькими ритуалами и переместиться сразу в 1966 год на "концлагерный" процесс, не первый и не самый крупный, то поймём, что именно здесь и сокрыта главная идея книги. Не случайно главный герой учится на юридическом факультете и присутствует на судебном разбирательстве, таким образом автор хочет изобразить процесс более подробно и полно, рассмотреть его с разных сторон: глазами сочувствующих, обвиняющих, колеблющихся в своём определении вины подсудимых. Михаель Берг относит себя к "концлагерной братии", которую интересовали ужасы преступлений военных лет. Они называли свою миссию просветительской и обвинительной, так как хотели донести до сведения народа бесчеловечность и жестокость этих преступлений.

Что бы там с моральной и юридической точки зрения не вкладывалось в понятие «коллективная вина» — для моего поколения студентов она была осознанной реальностью.

Одновременно Бернхард Шлинк пытается говорить о чувстве стыда, которое дети несут за своих отцов. Извечный конфликт отцов и детей, существующий во все времена, в аспекте "родитель - нацист/пособник/работал при нацистах" усиливает это противостояние. Прощая или принимая вину родственников можно ли избавиться от чувства стыда? Автор много рассуждает об этом, вовлекая нас с мысленные споры героя с самим собой.

Возможность показывать пальцем на виновных не освобождала от стыда.

Михаель завидует знакомым, которые "отступились от своих родителей и тем самым от целого поколения преступников", в то время, как другим приходится держать ответ даже за любовь к родителям. Наших читателей сложно разжалобить подобными терзаниями выбора и вот здесь играет свою роль подсудимая Ханна Шмиц. Она старается быть честной, обходя молчанием каверзные вопросы, чем загоняет себя в ловушку, но вину свою не отрицает, а постоянный вопрос "вы бы как поступили?" подчёркивает, что в то время она не видела другого выбора. И у меня совсем нет желания осуждать Ханну.

Книга прослушана в исполнении Надежды Винокуровой.

Часть первая. Альковный юмор. Эу, а где возмущенные вопли? Если Лолита с Гумбертом кувыркается - то это плохо, а ежели 15-летний мальчик с бабцом под сорок - то всё ништяк, молодец, парниша! Наверное, тут всё дело в том, что я прожженный герантофил, и если Лолу ещё могу понять, то Ханну - пока нет. На самом деле, хрен с ними, с воплями, но первую часть книги я еле вынесла - гендерная ненависть застилала мне глаза. И я бы бросила - если бы не ржака: женщина, узнав, что её молоденький любовник прогуливает уроки, заявляет: "Пока уроки не сделаешь, трахацо не приходи!" Часть вторая. Суд и вопросы. Чем отличается хорошая литература по моему мнению? Она задаёт проклятущие вопросы, которые мучают тебя и после прочтения, заставляют думать, размышлять, анализировать. В этой книжки много таких вопросов. "Виноваты ли дети, если отцы, кто прямо, кто косвенно, виновны в бесчеловечных преступлениях и как избыть им свою вину?", "Виновны ли люди, если то, что они делали, по тогдашним законам преступлением не считалось?" И наконец, общечеловеческий вопрос: "Можешь ли ты видя несомненное благо для другого, что-либо предпринимать: советовать, совершать какие-либо действия, или нет?" И наконец, у нас в стране, пожалуй, не найдётся семьи, которая не пострадала бы от репрессий, где наши книжки про раскаявшихся палачей? Часть третья. Любовь и смерть. Вот эта часть понравилась больше всего. Прекрасная и грустная история любви.

История почти библейская. Ханна станет учительницей Михаэля и будет учить его самому главному - любви. Он же отречётся от неё три раза: когда друзья и открывающиеся ему новые возможности вдруг станут интереснее, когда не пойдёт к ней в тюрьму и когда будет держаться холодно и отстранённо на последнем свидании. Она отнюдь не святая, но ничуть не хуже своих товарок, но именно она будет оболгана и на её плечи ляжет вся вина. Она будет нести её с высоко поднятой головой и искупит полностью, преобразившись и став совершенно другим человеком. Он же будет всю жизнь мучиться от своей вымышленной вины, а истинную вину так и не осознает, или осознает, когда будет уже поздно что-либо исправить. Жёсткая, обжигающая история о том, что "полулюбви" не бывает: либо ты любишь человека открыто вместе со всеми его недостатками, либо рано или поздно предаёшь его. История, которая совершенно по-новому заставляет взглянуть на постулат "не судите, и не судимы будете". И, конечно, история о волшебной силе книг, которые не просто прочитаны, но пропущены через душу и сердце.

Когда видишь в описании книги такие фразы как «Лучший роман… Международный бестселлер» - у меня возникает неоднозначное чувство – большие ожидания рождают большие разочарования. Особенно, когда тема книги выбрана довольно непростая.

Главный герой в своей юности имел отношения с взрослой женщиной. Михаэлю – 15, Ханне – 36. И это уже вызывает ряд этических вопросов. Тема отношений между людьми с большой разницей в возрасте, в наше время до сих пор остается табуированной. Не приходит в голову ничего кроме «Лолиты», но здесь совершенно другое. Никакого принуждения, и хотя спустя время Михаэль задумывается, что эти отношения между ним и Ханной повлияли на него негативно – сказалась на его будущей личной жизни, тут я сочувствием к «совращенному» мальчику не прониклась. Он как будто только выиграл от этой связи – как минимум, потому что благодаря пинкам Ханны стал уделять внимание учебе. Но я не психолог, мне тяжело судить о подобном влиянии на жизнь человека. Вопросы возникали к Ханне. Как она, будучи взрослой женщиной, выбрала себе в избранники подростка? Ну, тут я даже не пытаюсь понять, не дай Бог еще пойму. В любом случае романтическим отношениям героев уделена лишь часть книги. Пути Михаэля и Ханны расходятся, снова они встречаются уже спустя семь лет в зале суда. Михаэль – студент-юрист, наблюдающий за процессами, чтоб лучше понять свою будущую профессию. Ханна – подсудимая. Она одна из женщин-надзирательниц концлагеря Освенцим. Ханна вместе с другими подсудимыми оставила умирать в огне триста пленных еврейских женщин. Они могли бы открыть двери и спасти их, но они не открыли. Ханна единственная, кто не отрицает содеянного, а потому остальные подсудимые выставляют ее зачинщицей всех зверств. В ходе суда Михаэль понимает, что Ханна может опровергнуть эти обвинения, он понимает, что она безграмотная - не умеет читать и писать. Признание в этом помогло бы ей отделаться менее суровым наказанием, но так как Ханна этого не делает, она приговаривается к пожизненному заключению. Ей не страшно признаться в содеянном, ей страшно признаться в неграмотности.

Что-то моя рецензия выходит слишком уж описательной. Наверное, это все потому, что книга поднимает вопросы, которые до сих пор остаются острыми. Как такое произошло, и на ком лежит вина и ответственность? Эти люди были жертвами режима или преступниками? Есть ли что-то, что может оправдать произошедшее? А Ханна, как часть того мира… Была ли Ханна менее виновна с учетом ее безграмотности? Нет, не была. Заслужила ли Ханна прощения? А можно ли ее вообще простить? А это прощение может кому-то помочь? Вряд ли.

В книге нет накала страстей, кульминационных моментов, эмоциональных пиков. Но поднятые вопросы… Они выворачивают все в душе на изнанку. И какой бы ответ на эти вопросы ты не получил, в душе все равно останется разочарование. Эти вопросы опустошают. Что можно сказать? Да что тут скажешь?

Ханна на суде задает вопрос: «А что бы вы сделали на моем месте?» И вопрос этот страшный. И очень легко дать на него ответ, когда в подобной ситуации ты не был. А что если вдруг окажешься, что тогда?

Есть книги, подобные взгляду. Случайно пойманному взгляду в бушующих волнах безымянной толпы. Он исполнен невыносимого мучения, невыразимого отчаяния, щемящей боли и молящей просьбы быть услышанным посредством глаз. И душа читающего содрогается в тихом бессилии. Беспомощный ответ разливается мурашками по коже, стесненным дыханием и почти фантомной душевной болью чужого страдания. Таким был «Чтец». Первые страницы произведения наполнены внезапно возникшим сексуальным влечением между 36-летней Ханной и Микаэлем 15-ти лет. Мимолётная связь плавно перетекает в довольно длительные любовные отношения. Осуждать возрастной мезальянс я не буду, не имею права. Постепенно становится понятным, что недостающие частички ограниченного внутреннего мира зрелой женщины нашли отражение искомого в хрупком и ещё незавершённом духовном наполнении юноши. Разделяя островок молчаливой близости, они отдавались совместному погружению в громкий словесный мир чтения. Микаэль – Ханне… Была ли любовь?.. Эти отношения напомнили мне веточку засушенного жасмина, случайно найденную между страничек старой книги. Кого согревала память о случае?.. О ком тосковала незнакомая душа?.. Трепет чужого чувства трогает, не позволяя выражать отношение – слишком ранимый облик запретной неизвестности. Но неожиданное исчезновение Ханны меняет положение вещей навсегда. Чувство стыда и вины проступают первыми тёмными пятнами в душе Микаэля… Острая социальная проблема поглощает вторую треть романа. Автор обращается к деликатной теме преступлений нацистского режима и их влияния на поколения потомков. На острие их восприятия оказывается вопрос отношения к ужасам прошлого, выбор яростного и непреклонного осуждения или молчаливого принятия как неизбежной данности, извергнутой адовой волей неумолимой судьбы. На фоне конфликта поколений узор остро суживается к конфликту конкретной личности. Проходят годы... Рок снова сталкивает героев, обрекая на страдания. Обстоятельства их встречи дадут им ответы на многие вопросы, которые были незаданными. Метания сознания в пределах чувств стыда, вины и любви плотным кольцом связывают сложные судьбы бывшей надзирательницы концентрационного лагеря Ханны и молодого юриста Микаэля. Эту ношу они разделят поровну в финальной части произведения, где в муках постыдного искупления, стремясь к подобию понимания, будут искать призраки прощения и любви. Жестокий дуализм глубинной драмы произведения объединяет темы внутренней проблемы немецкой нации и личностной трагедии человека. У Шлинка Холокост и его ужасные последствия мрачными пульсациями проникают под кожу героев, отравляя их жизни. Образы наполнены свинцовой тяжестью, здесь каждый несёт свой крест. Ужасным откровением в который раз становится убеждение в мрачной необъяснимости чужой души. Эта лаконичная, страшная, живая история звучит глухой болью о содеянном на уровне поколений, личности, мысли. Словно жуткий взгляд, проникающий в затаённые уголки подсознания, она оставляет тяжелую печать внутри, фантомную душевную боль чужого страдания.

"Чтец" для меня очень четко разделился на три неравнозначные, очень разные части. Так, первая часть, повествующая о любви, вспыхнувшей между взрослой женщиной и мальчишкой, на меня не произвела ровным счетом никакого впечатления. возможно, мне не близка эта тема. Возможно, мне совершенно чужды эмоции и чувства, переполнявшие героев, но, тем не менее, эта история любви мне показалась какой-то нереалистичной, пресной, и просто-напросто скучной. Даже язык романа казался мне пустым и безжизненным. я не понимала, как такое количество читателей может пребывать в таком восторге от настолько бессодержательной истории.

Вторая часть заставила меня по-другому взглянуть на роман. Подросший герой вынужден столкнуться с реальностью, с трагедией целого поколения, пережившего Вторую мировую войну, и что хуже всего - ставшего ее инициатором. Вопрос чувства коллективной вины, которое легло на детей воевавших, ставится здесь очень остро и занимает чуть ли не центральную тему. Это уже не простой и такой привычный нам и по жизни, и по романам, конфликт отцов и детей, это конфликт мировоззрений двух поколений, когда одно направление мысли меняется на диаметрально противоположное. У Шлинка настолько ясно и четко получилось изобразить царившие тогда настроения, что за картиной эпохи история двух людей отошла для меня на второй план, хотя она и должна была служить фокусом, через который изображается разрыв, произошедший между старым и новым. Интересная идея поставить влюбленных на разные концы временных баррикад. Она принадлежит старому времени, она причастна к тем ужасам, о которых главный герой знает только понаслышке, и ему приходится неожиданно для себя отвечать на вопрос - должен ли он ее винить за случившееся, открещиваться от нее и насколько ее вина задевает его. Виноваты ли дети в том, что совершали их родители?

У меня есть замечательная подруга немка, которая не раз приезжала в Россию. До сих пор помню чувство неловкости, возникшее, когда она спросила, как называется парк и станция, где мы оказались - "Парк победы". "А немцев туда пускают?" - был ее вопрос. Она сразу поняла, какой победы - не понадобилось даже пояснять, и я не знаю, как бы я это поясняла. Эта вина на самом деле глубоко засела в сознании целого народа, даже в сознании поколения на 20 лет младше описываемых в книге событий. Именно поэтому мне было интересно погрузиться в царившие тогда настроения, сразу после войны. Понять, что ощущали дети нацистов, и как они строили для себя новый мир.

И наконец, финал, который буквально выбил почву у меня из-под ног. За него одного можно сразу и смело ставить десятку, но общее впечатление в результате сложилось в 4,5, потому что, на мой взгляд, общая тема конфликта двух поколений оказалась гораздо лучше прописана и сильнее отзывается в читателе, чем тема любви двух человек.

История о двух людях, о их выборе. О том как 15-летний школьник Михаэль Берг знакомится с 36-летней кондуктором трамвая Ханной Шмиц. Они проводят короткий отрезок времени вместе, чтобы потом расстаться навсегда. Так им кажется. Но у судьбы свои планы. Они вновь встречаются, спустя почти 10 лет, в совершенно иных ролях.

Ханна на скамье подсудимых, где вещи в которых ее обвиняют, совершенно немыслимы и чудовищны для Михаэля, что учится на юриста и присутствует на процессе в рамках практики. И, несмотря на это, он не может отказаться от своей любви к ней. Показания Ханны на суде обусловлены той безобидной тайной, которую она не хочет раскрывать. Вся ее жизнь обусловлена этой тайной, даже тот момент когда она дала согласие на работу в Аушвице. Это не умаляет ее преступления, но делает его не таким ужасным, как представляется суду. Михаэль не может оставить ее там одну, но и помочь ничем ей не может. И главный вопрос, который его терзает: "А имеет ли он право ей помогать?".

Хотя пусть она уехала и не из-за меня, но предательство я все-таки совершил. Значит, был виновен. А если предать преступницу виной не считается, тогда я был виновен, потому что любил преступницу.

Михаэль — в переводе с древнееврейского ‏מי כמו אלוהים‏‎ — буквально "Кто как Бог?" ("Кто может быть подобным Богу?"). Источник Ханна — в переводе с древнееврейского חַנָּה — милосердная, благосклонная (возможны иные синонимы, но смысл остается тем же). Источник

Таким образом, Шлинк, отец которого - Эдмунд Шлинк - был профессором систематического богословия, зашифровал в именах своих персонажей послание, которое можно прочесть как вопрос и ответ на него. "Какой человек подобен Богу?" - "Милосердный и благосклонный".

Роман Бернхарда Шлинка уже вошел в программу немецких гимназий, несмотря на сравнительно недавний год написания - 1995. "Чтец" стал одной из самых успешных книг немецкой новейшей литературы.

В конце романа автор пишет, что эта история не печальная и не радостная, она правдивая. Но такой истории никогда не было, такого суда вообще не было. Правдивость этого романа заключается в том, что через придуманную историю четко проглядывается реальная жизнь; проглядывается судьба мальчика на этапе взросления; проглядывается судьба взрослого мужчины, который пытается сформировать свой моральный облик в один из самых трудных и тяжелых моментов немецкой истории 20в..

Да, может в жизни автора и не происходило той истории, которую он описывает в таком автобиографическом ключе, но он, действительно, рос в послевоенное десятилетие, когда на людей, родившихся уже после войны, лег груз стыда за своих родителей, груз вины за чудовищные поступки соотечественников, груз стыда за историю своей страны. Они искали пути искупления, пытались, если не отвернуться от своего прошлого, то поставить его в назидание самим себе и будущим поколениям.

Роман “Чтец” я начинала читать еще пару лет назад на немецком. Помню, как меня удивила история любви 15-летнего мальчика и 36-летней женщины, но, в то же время, повествование и описываемые образы невероятно увлекали. И вот, я наконец-то снова добралась до этой книги и могу сказать, что это произведение – одно из лучших, что я прочитала за этот год.

Случайно вспыхнувшая любовь и страсть между Ханной и Михаэлем, весенняя идиллия, постепенное угасание чувств, стыд, неизбежное расставание и неожиданная встреча спустя 8 лет в зале суда во время процесса над бывшими охранниками концлагеря: Ханна на скамье подсудимых, Михаэль – студент юридического факультета в роли наблюдателя.

Это очень многогранная книга. В ней поднимается множество сложных вопросов, на которых нет однозначного ответа. Один вопрос Ханны в суде: “Что бы вы сделали на моем месте?” может вызвать долгие дискуссии, в которых, опять же, обе стороны будут в чем-то правы. Меня поразило то, как откровенно автор пишет о проблеме наследия немецкого народа. Мне казалось, что эта тема до сих пор является табу для немцев. Впрочем, любовные сцены в этом романе тоже достаточно откровенны, но при этом у меня не возникало ощущения, что я читаю нечто пошлое.

Несмотря на то, что почти две трети книги – это размышления о нацистском прошлом Германии, о Холокосте, об упущенных возможностях в жизни главного героя, мне эта книга показалась очень светлой. Возможно, все дело в описаниях живописной природы и уютных бытовых мелочей, родного города. А может, все дело в самой истории первой любви, такой короткой, но оставившей огромный след в жизни главных героев, которые пронесли воспоминания об этом времени через десятки лет.

Я не считаю нужным давать готовые ответы на вопросы морали, но тем не менее признаю, что многое зависит от того, как ты ставишь проблему

Книга поднимает ряд вопросов о морали, нравственносте и правильности совершенных поступков. Сложные вопросы. Над некоторыми не перестаю думать и не вижу однозначного ответа. Возможно это тот случай, когда правильного ответа нет. И в то же время как быть если такая ситуация всё-таки возникла? Причем попал в эту ситуацию близкий человек. Что то предпринять или бездействовать? И так и так не правильно, а третьего варианта нет. Можно ли решить за другого что для него хорошо, а что нет? В детстве - понятно, а как быть со взрослыми? Имеет ли право человек сознательно губить себя не открывая всей правды? Нужно вмешаться или правильнее уважать его выбор? Книга написана достаточно сухо, в ней мало подробностей и описаний. Да и главные герои здесь похоже только для того, чтобы было на чьем примере проиллюстрировать нужную ситуацию. Характеры и личности героев раскрыты примерно на треть. Мне это не помешало. Ведь и при таком раскладе автор донес до читателей все, что хотел и заставил задуматься. А персонажи.. не в них дело, а в поднимаемых вопросах.

Она не хитрила, не выдумывала тактических уловок. Она была готова отвечать за свою вину, но не хотела быть сверх того еще и уличенной. Она не столько преследовала собственные интересы, сколько боролась за истину, за справедливость. Но ей все-таки приходилось что-то скрывать, она не была до конца откровенной, не могла вполне быть самой собой, а потому и истина получалась ущербной, и ущербной становилась справедливость, но это были ее истина и ее справедливость, за которые она боролась.