Читать книгу: «Надоело брить ноги», страница 7

Воспоминания об «Авроре»

Это стихотворение-воспоминание посвящается годовщине постановки крейсера Аврора в устье Невы на вечную стоянку именно в 1948 году.

Однажды в студеную зимнюю пору

Приехала с мамою я в Ленинград,

Сказав: «Отведи-ка меня на Аврору.

Ведь делают там из детей октябрят!»

«Мала ты ещё, – отвечала мне мама. –

Тебе ещё надо чуток подрасти!»

Но я на Аврору звала так упрямо,

Что было её мимо нам не пройти.

И вот мы вступили на борт теплохода,

Который народам свободу принёс.

Я шапку одела, поскольку погода

Стояла не очень – был сильный мороз.

Темнело. Нева, убелённая снегом,

Куда-то неспешно текла вдалеке.

Торжественно честь отдавая коллегам,

Матросы шагали по быстрой реке.

В лесу раздавался топор дровосека.

Вернее, на башне удары часов.

Аврора торжественно вот уж полвека

Стояла в тени ленинградских мостов.

И гордо над ней трепетал на морозе

Наш флаг, наш российский родной триколор!

И я, замерев в уважительной позе,

До капли запомнила всё до сих пор.

Сосущим чужое

Образец жёсткой патриотической лирики. Ибо нефиг!

Я купила себе чупа-чупс.

И немного его пососала.

И печально подумала: Упссс!

Лучше б съела я русского сала!

С чесночком, да прожилкой мясца!

Да на корочке чёрного хлеба!

После водочки или винца!

Вот что точно понравилось мне бы!

В этом сале российская ширь!

И бескрайность родимых просторов!

В нём былинный седой богатырь

Спрятал свой неуёмистый норов.

В нём раздолье бескрайней души

И простор разухабистых песен!

С салом мир даже без анаши

Очень светел и очень чудесен!

Что мне чуждая нам карамель –

Эта липкая сладость на палке

Из далёких заморских земель,

Превращённых в подобие свалки?

Нет, не та это радость! Не та!

То ли дело родимое сало!

И решительно я изо рта

Чупа-чупс этот мерзкий достала!

И швырнула его на панель!

И ногой подфутболила лихо.

Я, буржуи, вам, блять, не мамзель!

Я – российская наша чувиха!

Белый квадрат Слесарченко

Всем творцам художественным словом посвящается.

Передо мною снова белый лист.

Смотрю в него – и дрожь бежит по телу.

Он так внезапно, так невинно чист,

Что я буквально сильно оробела.

Чего он ждёт? Что хочет от меня?

О чём безмолвно просит мою душу?

Что обещает он, меня маня

Туда, куда я думать даже трушу?

Мне этот лист судья и прокурор,

Муж, сын, свекровь и зять в одном флаконе.

Он мне поддержка и глухой укор.

Он мне глоток воды в огне агоний

Он манит, словно белая дыра,

Меня лишая воли и отваги.

И вот я понимаю: Всё! Пора!

И тянется моя рука к бумаге.

И душу всю на рифмы изорвав,

Я кровью строк рисую акварели…

Мой белый лист! О как же ты неправ!

Из-за тебя котлеты пригорели.