Читать книгу: «Дуэльный кодекс. Том 4: Ритуал», страница 4

Глава 7

– Отвечай, тварь!

Рамов прокашлялся, оплевал себе подбородок. А потом расплылся в жутковатой улыбке, словно психопат.

– А ты и правда силен, Замятин. Но со Сновидцем никто не сравниться в искусстве взаимодействия с маной. Здесь он сильнее тебя.

– Ага. А еще он отлично улепётывает. Но я не об этом спрашиваю. Ты – роялист. Что вам, паскудам, нужно в академии? Меня решили прикончить? Зачем ты, тварь, убивал гвардейцев в стенах школы?

– Это был, – он рассмеялся, – не я!

– Лжешь.

– Это Тень, – он расхохотался громче.

Кажется, у Рамова случилась какая-то истерика. Он хохотал как ненормальный, едва стоя на ослабших после моего удара ногах.

– И Тень гораздо ближе, чем ты думаешь! Сейчас ее нет здесь, на юге. Ведь недаром убийства прекратились!

– Хватит болтать загадками. Говори четко и ясно.

Рамов не унимался. Смех так и лился из него. Широко раскрыв рот, он запрокинул голову, громко захохотал. Я чертыхнулся и сплюнул. Очень захотелось врезать ему по роже. Я взглянул на свою травмированную левую. Когда действие споры прошло, она снова повисла плетью.

– Да заткнись ты, – встряхнул я его, и тот посмотрел на меня.

В этот самый момент я запрокинул голову назад так, что шейные позвонки хрустнули. С размаха я врезал лбом в широкую улыбку Рамова.

Тот всхлипнул и грохнулся на задницу. Я вытер кровь, сочащуюся из ранок, что оставили его зубы на моем лбу.

– Шука! – Он стал плеваться зубами, отхаркивать сгустки крови, – ты мне фубы пефеломав!

– Твой смех меня раздражает. Может, так ты будешь меньше ржать и больше говорить.

Рамов отплевался снова, посмотрел на меня снизу вверх.

– Если ты расскажешь мне все. У тебя будет шанс выжить. Может быть, когда-нибудь даже сможешь начать возрождение своего рода, – проговорил я, – конечно, после отсидки за решеткой.

– Йа не убифал тех гфардейсеф! – При каждом разговоре он плевался кровью.

Черная форма учительского состава академии покрылась влажными пятнами крови на груди.

– А кто?

– Тень. Это фделала Тень.

– Что такое тень?

Он улыбнулся окровавленным ртом.

– Фкоро увнаеф…

– Узнаю что?

– Когда Фновидеф придеф фюда… кхе… кхе… пфу! – Сплюнул он кровавую слюну, потом полез в рот и скривившись выдрал зуб, отбросил, – на Юг, то ты не фпрячефся от него!

– Что ему нужно на юге?

– Геката, – прошипел он и снова сплюнул, – и сила фтарого ифточника.

– Старого источника?

– Когда он фнова напитает филой фтарого ифточника свое тело, то фтанет непобедим! – Рамов улыбнулся, – и я буду там, когда это флучится!

Он положил ладони на пол теневого пространства, и тут же стал проваливаться в него. Подонок пытался уйти из тенехождения.

Я было бросился к нему, но почти сразу замер. Понял, что что-то пошло у Рамова не так. Красные глаза, которыми были усеяны стены и потолок, пристально смотрели на Седрика. Седрик же, закричал.

Он вопил, как зверь, барахтаясь в тенях, превратившихся в черную жижу.

– Оно в моей голове! Голове! – Хватал он свое лицо, – Эти глаза!

– Посмотри мне в глаза, – раздалось внезапно вокруг.

Я отпрянул, принялся осматриваться.

Этот голос был нечеловеческим. Он звучал, словно сотни голосов сплелись вместе.

– Посмотри мне в глаза, Седрик Рамов… Посмотри в них…

Каждый красный глаз зверя уставился на орущего Рамова. Внезапно тот успокоился. Застрявший в полу по пояс, он просто уставился куда-то поверх моей головы. Я обернулся. На стене, за моей спиной, светилась пара самых больших глаз. В них блестели хищные огоньки.

– Зверь, – сглотнул я, – зверь из черной споры.

Глаза закрылись. Вообще, все глаза. А потом они потекли, словно реки к Рамову. Тот принялся кричать снова. Глаза превращались в черную жижу и облепляли роялиста. Я смотрел на все это, приготовив проводник к бою.

Крик Рамова стал глуше, потом прекратился. Существо из тьмы стало принимать форму.

– За-а-а-ам-я-я-ят-и-и-и-н, – потянуло оно мое имя.

– Зверь, – ответил я ровным тоном.

Чудовище приняло волчий вид, по-собачьи уселось передо мной. Его вытянутая безглазая морда была обращена ко мне так, будто Зверь рассматривал мое лицо.

– Что ты сделал с роялистом? Он нужен мне живым.

– Он нужен и мне, – прозвучало будто со всех сторон, – чтобы иметь форму и возможность поговорить с тобой. Я не мог не воспользоваться таким удачным стечением обстоятельств. Уж извини за прямоту.

– Кто ты такой? – Я указал на существо, сотканное из тьмы, проводником.

– Опусти оружие, Павел. Или ты решил направить его против себя самого? – Проговорил Зверь.

– Ты – это не я, – мотнул я головой, – ты лишь порождение черной споры, которое по какой-то необъяснимой причине имеет свой разум, – я посмотрел на Зверя исподлобья.

– Я – это ты, Павел. Желание властвовать и защищать, убивать и спасать жизни, получить могущество и распоряжаться им по своему усмотрению, – пророкотал Зверь, – все это я. И все это ты. Я – отпечаток сильной стороны твоей личности.

– Я никогда не искал власти, – мотнул я головой.

– И потому ты собирался жениться на хранительнице? Чтобы избежать власти? Не ври себе, Павел. Наше с Катей потомство будет всемогущим. Это тебе и нужно.

– Я ее люблю, – нахмурился я.

– Это лишь приятное дополнение к твоей цели. Ты ведь хочешь, чтобы твой дом был великим, ведь так? Хочешь, чтобы близкие всегда были в безопасности. А в этом жестоком мире лишь власть дает такие возможности, – на лбу Зверя раскрылся единственный красный глаз, – ты знаешь это. Я тоже знаю. Потому что я – отражение твоих амбиций.

Я задумался. Он говорил верно. То, что мои родители, как я думал, погибли, а невеста пропала – сильно повлияло на меня. Я правда всю жизнь стремился к безопасности для своих близких. Но то, что говорит Зверь, это будто бы мои гипертрофированные стремления.

– Верно, – он кивнул, явно прочитав мои мысли, – у сильнейших всегда будут враги. А главная слабость сильнейших – близкие. Чтобы их обезопасить нужна невероятная сила, порождающая чудовищную власть. Сила божества. Божества, что ты носишь. Мы носим в своем сердце, – поправился Зверь.

– Чего ты хочешь? Зачем решил поговорить? Мне надоели эти загадки, демон.

– Называешь сам себя демоном? – Пасть зверя растянулась в жутковатой улыбке многочисленных белых зубов, – как самокритично.

– Мы – не одно и то же. Ты лишь магия. Черная спора. И я пока что не знаю, как она работает. Потому ты кажешься мне загадочным. И, – я сжал проводник крепче, – ответь на мой вопрос.

Зверь спрятал белые клыки и закрыл свой глаз. Все глаза. Ведь их были сотни. Сотни глаз, усеевающих его черное, как смоль, тело.

– Что я хочу? Передать послание.

– От кого?

Зверь приподнял голову, посмотрел вверх, потом снова на меня.

– Что там? – Я тоже обратил взгляд к пустому черному небу теневого пространства, – от кого?

Зверь снова посмотрел вверх.

– У всего есть свой источник, – начал он, – у меня тоже. У тебя тоже. У Сновидца. Даже у Екатерины когда-то был. Я несу тебе предупреждение Источника.

– Источника черной споры? – Я немного опустил проводник.

– Нет никакой черной споры. Есть первородная мана. И она отражает то, что в душе мага, который ее использовал.

– Черная спора… – начал я.

– Это первородная мана, прошедшая через черные души Провидца и Сновидца. Он поделился ей с самыми верными своими приспешниками и скрыл от тех, в ком сомневался.

– Роялисты и Орден Новой Маны, – догадался я.

Зверь кивнул.

– И он попытался убить ею и тебя. Но твоя душа очистила отравленную Сновидцем Первородную Ману, и ты оказался достаточно силен, чтобы поставить ее себе на службу.

– Черная спора… – повторил я.

– Это не черная спора. Разве ты видел, чтобы у кого-то из роялистов она работала так же, как у тебя?

– Нет. Но это тоже жуткая черная магия.

– Она ровно такая, какой сделала ее твоя душа. Это очередное доказательство того, что ты, Павел Замятин и я – Черный Зверь – одно целое.

– У меня не черная душа, – мотнул я головой.

– Но ты готов на многое, чтобы добиться своих целей. Даже на то, что Источник сочла бы неприемлемым.

– Хватит говорит загадками, – отрезал я, – говори, что за предостережение ты принес? Кто такая эта Источник?

– Кто такая Источник, ты скоро узнаешь, – проговорил Зверь, – а предостережение таково: у сновидца кончается Первородная Мана. Именно поэтому он строил козни против нас. Берег свои скромные запасы. Восполнить ее может только Источник. И Сновидец идет за ней.

Я внимательно слушал, не перебивал. Пытался понять, о чем же говорить загадочное существо.

– Если Сновидец преуспеет, то сначала он уничтожит Источник. Затем нас. Потом поработит Екатерину для одного только себя. Мы должны остановить его.

– Почему он раньше не использовал эту Первородную Ману? – Недоверчиво спросил я, – зачем были все эти интриги и покушения.

– Потому что Сновидец тоже рискует, – проговорил он, – ведь Источник будет защищаться. Но теперь она слаба.

Я не понимал, что это за Источник такой? Но, очевидно было, что спрашивать об этом Зверя – глупая затея. Кажется, он привык говорить загадками.

– Как защитить? – Просто спросил я.

– Академия – самое защищенное место Юга. Здесь находится проход, что водит по разным местам. К месту Источника он тоже может привести. И Сновидец придет за ним, чтобы решить все одним ходом в этой затянувшейся игре.

– Нам нужно найти это. То, что водит по разным местам, – догадался я.

– Верно.

– Что это? Где оно?

– Источник знает лишь то, что оно зовется Телепортариумом и находится где-то под академией. Это все. Я говорю лишь то, что знает Источник.

– Так давай, Зверь, – приподнял я подбородок, – вернись к своему Источнику и спроси.

Зверь замолчал. Безглазая морда была обращена ко мне.

– Я не могу. Мана покидает дворянские дома. Источник слабеет. Стареет. Но ее больше некому заменить. Чем слабее источник, тем тоньше связь. Тем меньше остается Первородной Маны, Павел.

Я смотрел на существо, сжав губы.

– Так что расходуй ее с умом. Скоро тебе предстоит величайший, в истории мира бой, о котором никто никогда не узнает.

Зверь закончил и опустил свою продолговатую морду. Стал расплываться, превращаясь в черную жижу. Окружение приняло нормальную форму теневого измерения. Сквозь тающее тело Зверя проглядывалось другое тело – Рамова.

Я приблизился, посмотрел на роялиста, валявшегося у моих ног. Опустившись, попробовал пульс. Седрик Рамов был жив. Схватив его за волосы, я принялся высвобождаться из Тенехождения.

Когда мы вышли из Тенехождения, то тут же очутились в окружении академ-гвардии. Сидя на полу, у тела Рамова, я бросил взгляд на магов, облаченных в темно-синие цвета академии. Те же, немедленно наставили на меня свои проводники.

– Что здесь происходит? – Нахмурился я, зажимая кровоточащую рану, – Объяснитесь, немедленно!

Глава 8

– Бросьте проводник, – проговорил один из гвардейцев – высокий смуглокожий мужчина в синем мундире, – и тогда никто не пострадает.

Я совсем забыл, что все это время сжимал проводник Петрина в правой руке. Я опустил взгляд на граненое лезвие, потом поднял на гвардейца.

– Вы выжили из ума? – Нахмурился я, – что вы творите? Я прибыл сюда по просьбе ректора Феоктистова. Мои товарищи ранены. Один серьезно. Я сам истекаю кровью. А предателю тоже не помешала бы помощь, – я кивнул на Седрика, – не хотелось бы, чтобы он умер раньше времени.

– Это лишь ваши слова, – отрицательно мотнул головой гвардеец, – а теперь давайте я расскажу вам, что вижу. Неизвестный дворянин приходит в компании прокураторов. Один из них – друг академии, ладно. Но второй – неизвестно кто. А потом спускается в один из важнейших залов замка. Спускается в компании инструктора академии. То есть, своего человека. А потом охранные артефакты улавливают резкое уменьшение уровня маны в этом месте. Это значит, что было использовано мощное заклинание. И что потом? Вы все исчезает и, спустя мгновение, возвращаетесь. Дворяне-друзья академии, – он указал на Седрика, – барон Рамов и герцог Фомин, ранены. А ты, и твой подельник-прокуратор несете какие-то небылицы. Что прикажете думать?

– Подельники? Да вы с ума сошли, – он, – я указал на Седрика, – был предателем. Возможно, смерти ваших товарищей на его совести.

– Это исключено, – мотнул головой гвардеец, – все преподаватели академии проходят тщательную проверку. Руководство уверено в этих людях.

– Херовая у вас проверка, – я встал на ноги, полностью игнорируя то, что гвардейцы принялись вопить, чтобы я ни двигался, – раз уже второй преподаватель академии пытается меня прикончить.

– Что? – Не понял гвардеец. На его напряженном смуглокожем лице выступил пот, – о чем вы говорите?

– Князь Малиновский. У нас был с ним конфликт.

– Это могло быть личное. И не касаться школы, – отрицательно покачал головой гвардеец.

– Это тоже могло быть личное, – я указал на лежащего у моих ног роялиста, – какого черта академ-гвардия вмешивается в дело?

– Все произошло на территории академии, – поднял он подбородок, – мы должны были…

– Подпункт пятый, пункта сто сорок Кодекса, – начал я декламировать на память, – гласит, что дворянин имеет право на защиту своей чести в любом месте, при любых условиях. И возможность для защиты чести должна быть ему обеспечена. Своими действиями, вы нарушаете кодекс.

– Что вы несете? – Нахмурился он, – думаете, вы хитрее других?

– Он прав, капитан, – поднял один из гвардейцев смартфон, – я посмотрел в интернете. В кодексе есть такие слова.

Капитан на мгновение обернулся, взглянул на подчиненного, потом на меня. Лицо лидера гвардейцев приобрело недовольное выражение.

– Так вот, капитан, – я нахально заглянул ему в глаза, – возможно, сейчас, в этот самый момент, вы нарушаете кодекс.

– Я соблюдаю устав школы, – выпятил он грудь.

– Чья юридическая сила выше? Устава академии магии, которых сотни в империи, или же Кодекса, на постулатах которого держится как равные права дворян на защиту чести, так и благополучие нашего общества? – Спросил я.

– Это меня не остановит.

– Ну что ж, – я сгорбился, – попробуйте меня арестовать. Но предупреждаю сразу. Так просто я не дамся. А потом, на дворянском суде после того, как вы пересчитаете тела погибших сегодня подчиненных, мы узнаем, кто был прав. И уверяю вас, это будете не вы.

Капитан гвардии замешкался. В его глазах блеснула нерешительность.

– Капитан Малкин, – прозвучал высокий старческий голос, – что здесь происходит?

Ректор академии, шурша просторной мантией, неуклюже протолкнулся сквозь гвардейцев. Те, стали расступаться, только когда заметили маленького старичка.

– Ректор, – обернулся предводитель гвардейцев, которого назвали Малкиным, – ранен инструктор академии. Я дал приказ задержать господина Орловского, пока мы не разберемся в ситуации окончательно.

– Заберите свой приказ обратно, капитан, – голос ректора прозвучал сердито. Такой тон совершенно не подходил добродушному на вид старику.

– Но… мы…

– Вы думаете, как типичный солдат, – покачал головой ректор, – сначала делаете, а потом уже разбираетесь.

Капитан посмотрел на старика изумленно. Тот вздохнул и ответил добродушным взглядом.

– Я понимаю, капитан. Вы пытаетесь исполнять свой долг. Но не все можно измерить одним и тем же аршином. В данном случае, будет лучше, если вы уступите графу Орловскому. Правда на его стороне.

– Слушаюсь, – повременив пару мгновений, ответил наконец гвардеец, потом скомандовал, – убрать оружие!

– Будьте добры, – начал я холодным тоном, – помогите транспортировать Рамова к врачу. У меня будут к нему вопросы, когда он придет в себя.

Капитан резко обернулся ко мне. Посмотрел так, будто я попросил его отдать мне дочку на ночь.

– Да, конечно, – проговорил он, злобно сверля меня взглядом.

– И еще. Нужно проследить, чтобы господин Рамов не совершил самоубийство.

– Самоубийство? – Теперь нахмурился ректор.

– Да. Роялисты любят практиковать такие вещи.

Эту ночь я провел в больнице. Рука оказалась сломана. Теневой шип переломил лучевую кости, и сместил ее так, что потребовался не один час магического вмешательства, чтобы восстановить руку.

К счастью, все повреждения чисто механического характера, лечатся магией быстро. А вот те раны, что были нанесены именно магическим воздействием – настоящая проблема.

Но теневые шипы к такой магии, видимо, не относились. Так что, герцог Фомин выжил. Хотя ранение брюшной полости – тяжелая штука. По сути, его спас Петрин, который, потеряв много крови, все же умудрился позвать на помощь и добраться на машине из академии в военный госпиталь.

Утром перед тем, как ко мне приехали мои домочадцы, я получил от Петрина сообщение с вопросом, все ли в порядке. Он уже знал от ректора, как закончилась потасовка в академии. И интересовали его мое состояние и жизнь Рамова.

Я был в порядке. Но вот Рамов… С ним было все сложнее.

– Он ваш друг? – Спросил врач, когда я задал вопрос о Седрике.

– Да, – солгал я, чтобы избежать лишних вопросов, – что с ним?

Нас с Рамовым доставили в одну и ту же больницу, потому что транспортировали вместе.

– Он покончил жизнь самоубийством? – Спросил я, видя хмурую мину врача.

– Нет, – покачал тот головой, – он даже в себя не пришел. Но состояние тяжелое. Причем повреждений внутренних органов нет. Сломана челюсть и несколько зубов, но это мелочи. Проблема тут в другом.

– В чем?

– Его магическая душа истерзана. Словно что-то откусывало от нее по кусочку, как от яблока. Ореолы почти разрушены. Я не думаю, что господин Рамов сможет еще когда-нибудь ощутить прикосновение маны. Заклинания теперь для него недоступны.

– Он будет жить?

– Мы боремся за жизнь господина Седрика. Но гарантий дать пока не можем. Его состояние очень нестабильное.

Я кивнул, понял, мол. Врач же, удалился из моей палаты. Здесь мне предстояло пробыть до утра. Целителям нужно было убедиться, что восстановленный магией кости, что были, по сути, еще хрящами, правильно твердеют.

Вот значит, как Зверь повлиял на него. Он поддерживал свою форму за счет души Рамова. Однако, когда его вызываю я, моей душой он не питается. Тогда чем? Первородной Маной? Возможно.

Зверь говорил, что то, что я приобрел – не черная спора, а именно первородная мана. Ей меня пытались убить по незнанию. А такой зловещий заряд она имеет, потому что была тронута душами Провидца и Сновидца. А еще Зверь упомянул, что она конечна.

Видимо, у Сновидца почти кончилась, вот он и решил посетить этот Источник.

И тут возникает вопрос: о каком источнике речь? Неужели о том самом?

Об источнике всей маны в мире люди почти не знают. Неизвестно, где он находится, непонятно что он такое, и как вырабатывает ману. Но то, что он есть – совершенно точно. А также то, что он не стабилен. Ведь во времена ММв, концентрация маны упала так, что знатные рода испугались, что распрощаются с магией навсегда. Никто не мог понять, что происходит. Но Зверь говорил об источнике так, словно он является чем-то живым.

Это очень странная мысль. Никто, из пытавшихся разгадать тайну источника, никогда не воспринимал подобную гипотезу всерьез. Хотя конечно, версии о том, что источник – живое существо, тоже были. Но не было подтверждений.

Тем не менее, если источник живой, обладает сознанием, разумом и… Моралью, это объяснило бы многое.

Во времена Мировой Магической войны погибло невероятное количество людей со всех сторон. Большинство из них были простолюдинами. Сотни тысяч солдат могли сгинуть в магическом пламени за одни только сутки. А война длилась шесть лет.

Если продолжать мысль Зверя о том, что источник живой, то можно объяснить, почему концентрация маны упала в самый разгар войны. А что, если источник “понял”, что творят люди? Что если он “осознал”, если нас не остановить, то миру придет конец.

И чтобы как-то прекратить бойню, источник сделал очевидную вещь – отнял у враждующих сторон оружие, то есть, магию. Да, все это лишь домыслы. Но как гладко и логично выстраивается линия рассуждений, если исходить из разумности источника маны…

Утром меня посетили близкие.

– Игнат! – Первой ворвалась в палату Тома, – Рука цела? На месте?!

Девушка тут же метнулась ко мне, схватила правую руку, принялась ее рассматривать.

– Я цел, – улыбнулся я, – меня уже подлатали.

– Что? – Девушка округлила глаза, – отрастили конечность? Так быстро?!

– Том, ты что? – Рассмеялся я.

– Нам сказали, – выглянула из-за спины Тамары сновидица Света, – что какой-то козел оттяпал тебе руку, – она потянулась, – но, видимо, это оказалась дезинформация.

– Было ранение, – я высвободил левую руку из-под одеяла, пожамкал ей воздух, – но лишь перелом. Кости уже залечили.

– Слава предкам! – Выдохнула Тома, – я уже испугалась! Учиться владеть новой конечностью пришлось бы минимум полгода!

– А кто вообще сказал вам об этом? О том, что я лишился руки?

– Вика, – посмотрел на меня вошедший следом за Светой Стасик, – а ей кто-то позвонил.

– Кто?

– Я не знаю, – он пожал плечами, – а она не сказала.

– Потому что бухнулась в обморок, – закатила глаза Света, – я минут пять приводила себя в чувство.

– Судя по тому, что она не пришла, – проговорил я, – привела не до конца.

– Да нет. С ней все хорошо, – улыбнулась сновидица, – просто она осталась внизу, с Владимиром.

– Да, – Тома вздохнула, – все никак не решиться рассказать тебе свою новость.

– Новость? – Я вопросительно приподнял бровь, – какую еще новость?