Читать книгу: «Поперечные. Книга вторая. Реинкарнация», страница 4

Глава 1. Короля играет свита.

01.04.2126.

– По всем законам вы не можете владеть сей технологией и просто обязаны передать её народу Калевалы! – весь меченный шрамами и невероятно здоровый как медведь Миккали в черном тактическом свитере и штанах карго, глава мегакорпорации Хольд Секьюрити Тех, нарочито не менял внешность несмотря на по-настоящему баснословное состояние. Старые шрамы и ранения делали ему честь как основателю полувоенной организации, имеющей контракты как в родной Калевале, так и в союзных Городах-государствах. Но внешняя оболочка не всегда передавала внутреннее состояние и аугментирован Миккали был ровно танк, нашпигован таким кучерявым хромом, что вполне мог выйти один на один с тем же танком-пауком со стопроцентной верой в успех противоборства!

Его грубый зычный голос разнёсся по просторному помещению, выполненному из белого мрамора, в деталях повторяющему древнегреческие амфитеатры. Несколько ступенеобразных, возвышающихся одним над другим рядов, на коих располагались кресла выборных представителей, окольцовывали трибуну пред большим голографическим экраном. Само помещение, чьи стены были выполнены в стиле стрельчатых арок, проходы которых перекрывали силовые энергетические поля, имело высокий куполообразный свод и располагалось на умопомрачительной высоте, на самом шпиле президиума, на двести сорок четвертом этаже. И сегодня зал буквально бурлил от пересудов и склок всех парламентариев и представителей корпораций, равно центральным кабинетам правительства.

Ответчицей была не кто иная, как спроецированная на трибуне Суометар, по-тёплому улыбнувшаяся Миккали. – Раз уж речь идет о народе Калевалы, то я думаю, никто не против, если это заседание будет транслироваться по всему городу?

Импи, занимая место с правого крыла на самом верхнем ярусе, одними губами прошептала: «Браво!», едва трансляция, вытянувшая недовольством лица собрания, действительно началась. Вот теперь, уважаемые господа, пущай мещане и плебеи скажут своё веское слово. Протащите-ка любую директиву, что не понравится народу! Уже, небось, слышите гневный глас черни, вещающей устами стариков (На кол!) и молодёжи (На хер!) в другой формулировке!

– Теперь к вашему требованию! – кивнула в сторону главы Хольда искин. – Да, действительно, я не имею прав на владение какой-либо интеллектуальной или материальной собственностью! Но данные о технологии расширенной киборгизации и способы аугментации мозга с полной интеграцией на синтетическое шасси, – сделала голограмма недолгую паузу, – являются запатентованными и имеют хозяев, чьи права и интересы, как сограждан Калевалы, я представляю в силу своих запрограммированных протоколов. Именно с их дозволения проводятся операции по киберинтеграции для смертельно больных детей! И больше ни для кого, я повторюсь! Ни для кого данная технология не будет применима!

От её слов глава Хольда аж зардел свеклой, по залу грянул гул возмущения, в особенности среди военных и представителей кабинета внутренних дел.

Сохранить самообладание смогли не многие и в числе этих бесстрастных единиц оказалась полностью серебряная женщина, чей эпидермис сменили вычурные элементы киберимплантов, установленных поверх микро-сервомеханики и сложной конструкции эндоскелета, аугментации заменяли ей большую часть естества за исключением критически необходимых внутренних органов. И мало кто мог знать, но данное хрупкое на вид тело скрывало под едва приметными стыками внешних элементов, под слоями металла и углепластики по-настоящему смертоносный арсенал. Зрительные импланты отливали мягким голубым свечением, а сама женщина была облачена в резко контрастирующее с хромированной плотью золотое платье.

– Вы хотели задать какой-то вопрос, многоуважаемая Риикари? – подняла бровь над блещущими строками кода очами Суометар.

– А не кажется ли многоуважаемому собранию, что обладание этой технологией не вписывается в рамки частной собственности? – голос главы Илмарийнен роботикс ну просто излучал тревогу и озабоченность будущим Калевалы! – Это хорошо, что сегодня они, эти ваши правообладатели, ратуют за благо больных детей и нашего народа! Но, к примеру, завтра они решат продать права нашим соперникам, любому городу-государству! Как быть тогда?

Шёпоты с новой силой грянули по собранию, должному повторять демократический строй римского сената.

– Как я могу предположить, – медленно проговорила Суометар, – Вы намерены внести предложение прибегнуть к статье за номером 34 параграф шесть!

– Совершенно верно! – так же скромно, ну точно змея пред броском, ухмыльнулась Риикари. – Я предлагаю присвоить этим данным, как и технологиям, стратегический статус и, руководствуясь правовыми актами, путем голосования поднять вопрос национализации!

– Вы в своем праве! – кивнула искин в тот момент, когда вскочила Импи и несколько прочих чиновников, просто возмущённых этим вопросом. – Тогда это дело должно рассматривается на более масштабном уровне! И я, пользуясь своим правом, требую проведение референдума с целью узаконивания сей процедуры! Пусть народ Калевалы, за коий вы так ратуете, решит, что ему во благо, а что нет! Также будет внесено предложение о национализации в пользу Калевалы всех движимых и недвижимых активов корпораций Хольд секьюрити тех. и Ильмаринен роботикс! Я верю в ваш патриотизм и думаю, что эти корпорации, попадя под полный контроль правительства, смогут несказанно поднять наш экономический и стратегический уровень!

– Шах и мат! – одними губами прошептала Импи, увидев, как после сего впечатляющего эндшпиля в исполнении искусственного интеллекта, утратив всяческий видимый интерес к данному вопросу, уселась на своё место Риикари, переглянувшись с враз подобравшимся главой Хольда. Но как бы там ни было, это был только один проверочный бой в полномасштабной баталии! Представительница госбеза знала: такие личности, как Риикари и Миккали, не успокоятся равно прочим, вплоть до министра обороны и главы департамента полиции, сидящих с ними в одной упряжке.

Импи окинула собрание, про себя подсчитывая союзников. Чуть грузноватый министр культуры Тойве сердцем принадлежал Калевале, это верный союзник, чуть, правда, свихнувшийся на самобытности и фольклоре. Представительница Миеликки Сенья, тоже внеземной красоты женщина полностью хромированного тела, на вид не старше восемнадцати, а по биологическим часам видевшая обе войны и отдавшая жизнь на восстановление испепелённой и изувеченной Карелии, для чего и создала свою организацию, гордо несущую имя древней богини жизни, уже была вовлечена в сей секрет и лично курировала все операции по киборгизации. Ярая сторонница Суометар, и, как ходят слухи, одна из её создательниц. Ещё был министр экономики, чьи глазищи так светились в момент поднятия вопроса о реструктуризации активов двух корпораций, всей душой был с ними, как и прочие, отнюдь не последние в правительстве личности. Расклад пока был не в пользу алчных фарисеев, но это пока!

– Раз уж с этим вопросом мы закончили, я прошу дать полный отчёт о недавнем инциденте главу полицейского департамента! – обратилась Суометар к поднявшемуся со своего кресла Пиетари в строгой серой форме с множеством аксельбантов и прочих украшений, петлиц, лацканов, свойственных штатному парадному облачению полицейских структур, даже на собрании президиума не снявшему с висков элегантные углепластиковые гарнитуры трехмерной периферии, благо хоть голографический экран, проецируемый пред глазами, был деактивирован.

– Расследование ведётся! Часть отчетов уже поступили к вам! Но дело пошло бы куда быстрее, если бы нам были выданы двое выживших подозреваемых! – глянул он, не скрывая злобы, в сторону Питти.

По кивку искина глава департамента внутренних расследований поднялась.

– Подозреваемые уже дают как бы так сказать показания! – поморщилась Импи, вслух не говоря истины, что может сотрясти не только Калевалу, но и весь мир! – Благодаря им, мы выявили брешь в цифровой структуре полицейского ведомства, в чьи скомпрометированные базы данных путем удалённого взлома были интегрированы подложные права и должности! Именно поэтому я прошу внедрить в департамент полиции на ключевые посты наблюдателей из моего отдела, для исключения халатности ведомства и следствия подобных инцидентов, угрожающих всем структурам и собственно цифровой безопасности Калевалы!

Главного полисмена от такой инициативы аж подкинуло и он, вскипев самоваром, налившись щечками до благородной фиолетовости, чуть было не рванул от возмущения. Но поздно, искин холодно произнесла, вернее транслировала из динамиков помещения: «Одобрено!». Хотя с тем же успехом на манер судьи из старых американских фильмов могла сказать: «Продано!», наступив на невеликие остатки гордости главы полицейского департамента, словно на гриб абабку.

05.04.2126.

Ностальгический рев тяжёлой музыки, переливы электрогитар и ритм баса в созвучии с бешенным темпом барабанов эхом позапрошлого века донёсся до Рийго, еще задолго до того момента, когда рука коснулась ручки, всамделишней ручки, а не консоли или тактильного сенсора двери в небольшом подвальном закутке в жилом блоке Е-11 десятого сектора третьего кольца.

Небольшая застройка – стандартный жилой комплекс, состоящий из трех выставленных скобкой тридцатиэтажных зданий, чуть скрашенных прямыми линиями хай-тека с щепоткой модерна и облицованных белоснежными панелями, скрывающими непритязательные коммуникации труб и кабелей, располагался в самой тени у подножья оборонной стены, укрывшись циклопическим, расчерченным стыками бронированных листов и габаритными огнями валом от невзгод внешнего мира.

Аккуратный парк, детская площадка, подземная парковка и небольшой торговый центр, как и в прочих микрорайонах Калевалы, составляли собственную эко систему. А уж расположенная чуть в отдалении гидропонная ферма и вовсе поднимала уровень жизни до необъятных высот вследствие высоких зарплат и собственно дешёвых продуктов.

Единственное, что смутило Рийго, так это презрительные слова единственной бабули, у коей поздним вечером он полюбопытствовал координатами местного увеселительного заведения. Божий одуванчик, идущая в силу внешней системы медицинского экзоскелета: громоздких приводов в углепластиковом исполнении и в компании вспомогательной модели медицинского андроида зеленой расцветки корпуса с единственной линзой на головном модуле, услыхав, что именно ищет юноша, презрительно скривившись, будто сама не пять секунд как отошла от котла, оставив фамильяра грызть кости младенцев, указала направление, бросив в спину, переливающуюся светодиодным рисунком на куртке, что гореть им всем, клятым неформалам и панкоте!

Решив не разочаровывать её, Рийго, не оборачиваясь, крикнул: «Цой жив!» и оказался здесь.

Вопреки ожиданиям, дверь бара «На дно!» отворил консьерж, в местном понимании этого слова.

Верещавший как поросенок выпивоха галантно убрал преграду собственным лбом, воодушевленный дюжей силищей Хильмы, заломавшей его в тугой узел, взяв правую руку на излом.

Статная как поезд своими габаритами девушка в джинсовой безрукавке поверх майки и таких же штанах, выпроводив буяна, с удивлением оглядела зелеными глазами нового посетителя, коего уж всяко не ждала.

– Здрасьте! – в разрез облику женской интерпретации Конана-варвара пробормотала она, указав рукой во внутрь сотрясаемого криками и музыкой заведения, укрытого предостерегающим полусумраком, в коем на данный момент играл небезызвестный «Мертвый анархист».

– Привет, Хильма! – Рийго, не чураясь, протянул свою кибернетическую ладонь, укрытую сочленениями углепластикового корпуса, что почти утонула в мозолистой пятерне вышибалы. – Разговор есть! Выделишь пару минут?

– Конечно! – прищурилась ражая вышибала, а после буквально заволокла молодого человека во внутрь.

«Эх, жаль, Аги не со мной!» – поразился Рийго небывалому дизайну заведения, освещённому скупыми лампами по красным кирпичным стенам, завешенным винтажными постерами популярных рок-групп, начиная от Metallica, заканчивая AC/DC, Black Sabbathи Kiss в компании Би-2, Егорки Летова и, конечно, Арии. Угловая барная стойка, отполированная бессчётным легионом кружек с живеньким дедком длиннющей бороды и механическими аугментациями обеих рук, чью лысину прикрывала бандана, а символ однопроцентника гордо реял на кожаной безрукавке с логотипом древнего байкерского клуба.

У стойки на высоких табуретах тянули пиво с десяток персонажей, облачённых под стать бармену: чумовых матрёх и не менее презентабельных чуваков разной возрастной категории, от мухоморов до малолеток, да и вообще зал с раритетным музыкальным аппаратом и двумя бильярдными столами ломился народом, восседающим за отдельными округлыми столиками, всяко стекающимся сюда со всей Калевалы!

«Верните мне мой две тысячи шестой!» – поразился Рийго висящей на стене в рамке футболке, старой и помятой, но гордо реющей ухмыляющимся черепом, некогда символом группы Misfits, а после часто носимой ещё одним культовым панком, чьи песни воспитали не одно поколение тогда еще единой страны!

Сделав оптическим киберимплантом снимок, он тотчас отправил его своей возлюбленной, надеясь, что это место сможет вырвать её из алкогольного анабиоза и полной горя прострации после ужасающих событий на прошлой неделе, совсем пошатнувших упрятанную в слоях хрома душу воительницы. Благо Виви, толком не успевшая испугаться, от шока отделалась быстро и больше горевала за свою подругу Куутар, о чьей судьбе не переставал думать юноша.

– Ну, ты покамест закажи себе какой бодяги, а я подгребу! – бросила ему Хильма, перекрикивая музон, указывая на барную стойку.

– Сто сорок первый! – весело крикнул вышибале бармен и протерев тряпицей угол доски с начерченными мелом расценками, вписал сеё число под инициалами сотрудницы.

Рийго, молниеносно вразумив, что обозначали сии циферки, моргнул, снова искоса глянув на поперёк себя шире деваху, про себя прикинув: «А что будет, если ей вручить экзоскелет с панцирной бронёй и энергомолот!», неизвестно почему, но именно искрящий по билам-диодам разрядами, здоровенный молот в последнее время ассоциировался у Дренга с Хильмой!

Пробежав в плотном табачном дыму по прейскуранту, Рийго достал наладонник, собираясь перевести оплату за заказанный им напиток. Но бармен, прищурив очи, некоторое время пристально разглядывавший нового посетителя, как-то нервно дернул бородой, на раз приглушив музыку.

– Эгей, братаны и оторвы! – как ворон каркнул старый неформал. – Вы глядите, кто заявился сегодня в нашу конуру! – привлек он всеобщее подозрительное вниманию к персоне растерявшегося гостя, с надеждой глянувшего на внушительную знакомицу, единственный, по его мнению, гарант того, что его ща не отлупцуют по самое не балуйся!

Рийго даже начал медленно и неприметно трансформировать киберпротез, вживлённый в правый локоть, неспешно разводя по сочленениям ладонь, готовясь разложить механические пальцы на дополнительные фаланги.

– Это же Рийго, чтоб его кошки зассали! Рийго из Поперечных! Из наших Поперечных! – как-то ликующе грянул бармен. – Да убери ты свою бренчалку, все за счет заведения, парень! – хлопнул, подавшись через стойку, его по плечу дедок.

– Э-э не, хер ты облезлый, сначала я его угощу! – возмутился из дальней части один из посетителей и тут понеслось! Крепко сдавил кольцами юношу зелёный змий, ох крепко, и к тому моменту, когда он после неисчислимых шотов и жуткого пойла по имени Ёрш, чьи ингредиенты он не горел желанием узнать, наконец опустился за дальний столик вместе с Хильмой, язык Дренга уже жил собственной жизнью!

– Извини, не позвонили на выходных, дел было много, да и концерт устраивали! Надеюсь, на этих можно будет глянуть ладью! И как там, можно уже стрим выкладывать? – поставила Хильма поднос с кружками солидного объёма на столик, горя нетерпением по двум причинам: во-первых, узнать, отчего такой важный гость объявился на её работе и, собственно, когда, следуя договорённости, им можно будет опубликовывать видео с участием воскресшей Агидели.

– Можно, смело выкладывайте! А проблемы не у тебя одной! – поник Рийго воспоминанием о недавних событиях, чуть не стоивших жизни его сестренке и Агидель. Но прозорливо промолчал, решив не впутывать в свои горести предположительных рекрутов. – Я тут, в общем, по какому делу! – свел в кучу Рийго глаза, вернее, биологический стал подозрительно коситься на биомеханическую линзу киберимпланта. – Я тут покумекал и решил глянуть, что из себя представляет ваш отряд! И посему послезавтра в два вашей команде нужно приехать на полигон! Погоняем с андроидами в войнушку!

– Мы уже в этом месяце были на полигоне, а за деньги так это кучерявое удовольствие! – с недоверием покосилась на Рийго Хильма, говоря прописную истину. Платные посещения были довольно недёшевы и оттого её команда навещала стрельбище второго кольца ровно раз в месяц по правительственной программе, нацеленной на поддержании жителей в должной боевой форме, памятуя об освободительной войне и её страшных жертвах. Некогда Иосиф Виссарионович сказал крылатую фразу: «Смерть миллионов – это статистика, а смерть одного – это трагедия!». «Статистика» на исходе прошлого века коснулась ужасами утрат каждой карельской семьи. Эта статистика до сих пор серела тридцатью процентами территории, выжженными пятнами хим. заражений. Скрежетала старой робототехникой по брошенным аванпостам и базам. Не зная покоя, белела костяками неизвестных могил по полям сражений.

– Я все улажу! Так что послезавтра в два чтоб как штык!

– Ну, коли спонсируете! – в один нахрап осушила литровую кружку девушка. – А что, хотите объединить две команды? – зажглись изумруды глаз Хильмы небывалым восторгом и было от чего: снимать стримы с Поперечными – это было выше всяких мечтаний любой начинающей команды!

– Там посмотрим! Но сперва подтянем вас по части боевой подготовки! – икнул юноша, судя по всему, тот самый ёрш в его желудке не приживался и плескался по стенкам, лупя плавниками по интегрированным конвекторам. – Стоп! – поздним числом очухался Дренг, по всему информация о каком-то там концерте слишком долго курировалась в отделах, отвечающих за обработку, да и нейрончики гасли вместе с мозговой активностью. – Какой концерт?

– Да мы на детских утренниках в школах и детсадах двигаем наследие предков! – достав собственный наладонник, Хильма активировала сенсорный экран и парой манипуляций вывела запись на экран.

Рийго начал трезветь, глядя, как всё та же диковинная троица, только в платьях и рубахах, вышитых родовыми узорами, знай себе веселит школоту в большом актовом зале отнюдь не любительской народной музыкой, завораживающими переливами кантеле, рожков и барабанов. Выходило, если сказать по чести, весьма впечатляюще, тем паче песни, исполняемые троицей, звучали исключительно на карельском! Рийго прибавил ещё одно очко в пользу «Детей Укко» в своей мысленной характеристике и не заметил, увлечённый просмотром, как Хильма все косится на его аугментацию, сменившую сервомеханизмами и полимерными жгутами мышц, обвившими стержень рамы, добрую часть руки, держащую мелкой механики пальцами с тактильными сенсорными элементами стеклышко наладонника.

– Слушай, а зачем ты себе руку оттяпал? Что, с родной ну никак не справиться было? – видя, как клиент в прямом смысле дошёл, решила потешить своё любопытство кряжистая вышибала, скрестив на груди руки, обхватом гораздые поспорить с бедром Рийго. – И лицо, вон! И глаз! – явно определила она, видя сочленения аугментации черепно-лицевого корсета и лишённую блеска жизни бионическую линзу, в точности повторяющую конструкцию глазного яблока. – Неужели свои были так плохи, что решил в себя синтетики и хрома натолкать? – в душе Хильма ненавидела аугментированных, да, спору нет, были ситуации, когда киберпротезы были необходимостью: увечья, патологии, но вот так взять и сменить часть своего естества просто в угоду блажи, было для неё чем-то немыслимым. Видела она товарищей, практически полностью киборгизированных для единой цели: силы и превосходства. Укрепленные сухожилия, армирование костей, смена мышечных волокон электроактивными полимерами или вовсе сервомеханикой да пневматическими системами, для неё казались кощунством над самой природой. Сама же девушка до кровавого пота упражнялась в зале дабы развить своё тело и презирала тех, кто напросто решил его апнуть! Да и вообще она с опаской относилась к любым технологиям, не доверяя ни на йоту машинам, ведь стоит сменить в их программе пару единичек и нолей бинарного кода, как верный робот сотрет в порошок своего владельца.

Рийго, хоть и был пьян, но прочёл эти мысли в хмуром взоре девушки, решив для начала подколоть, активировав своего бессменного кореша «Почесуна», как его величала Аги.

Хильма вздрогнула оторопью, когда на его плечо вылез из кармана крошечный паучок с шестью совсем тонюсенькими ножками-иголочками множества микро-сервосуставов, доброжелательно глядя на девушку восемью алыми визорами, уместившимися на головном модуле шасси не больше сантиметра. – Знакомься, это рецидивист-разведчик, в народе Почесун! – представил товарища Рийго, заржав от души, а после негаданно попросил разрешение на трансляцию данных напрямую с его нейролинка на её.

Пожав широченными плечами, Хильма, опасливо глядя на чудо-юдо, и вовсе обдавшее её красной спектральной полосой сканирования, дала добро на синхронизацию и замерла, видя словно вживую одно из воспоминаний Рийго, сделанную тогда еще на мембранно-линзовый интерфейс запись. Рийго и сам поморщился силой воспоминания того, как его, совсем не обстрелянного паренька, нещадно лупит свитый из искусственных мышц под частыми кожухами полукиборг Сантери Улимо. Действие то происходило в одном из учебных павильонов приснопамятного полигона.

– Ох, Ё… – только и пробормотала Хильма, глядя с ужасом на собеседника, как должно оценив короткую запись, завершившуюся в силу потери сознания Рийго, что уже очнулся в окружении медицинских роботизированных манипуляторов под экраном хирургического модуля в частной клинике. – Вот ублюдок! – ну будто платформы прессовального станка литейной фабрики, сжались со скрипом её челюсти, заиграв жвалами под скулами.

– А знаешь, нет, он в принципе не плохой парень! – просто вверг в шок её своим ответом собеседник, по вине Сантери чуть не умерший и прошедший многочисленные операции.

Рийго не стал вдаваться в подробности на её вопросительный взор, но сам отчетливо помнил, как проводил недели у памятника своей команде, теряя рассудок в беспрерывной пьянке. Именно тогда он, к своему удивлению, увидел там своего мучителя Сантери, принёсшего поздней ночью цветы к запечатлённым в камне Рийго Агидели, Эйворам, Шмалялке и Эйно с Лерто. Неизвестно чем закончилась бы та встреча, но Сантери, присев на лавку рядышком да сочувственно кивнув, просто взял бутылку Рийго и маханул, а юноша все смотрел на его красивое лицо и светлые волосы в обрамлении пластов углепластика, смотрел на груду черных искусственных мышц и кожухов, сокрывших сервомеханику, смотрел на полукиборга, большую часть естества сменившего навороченным дорогим хромом ради единой цели: стать оружием во плоти. А после они выпили ещё и еще, и спустя два часа разговаривали посреди возжёгшейся неоновыми огнями ночи. Вот тогда-то и открылась истинная причина просто нечеловеческой жестокости Сантери.

(Самые страшные твари не те, кто обитают в аду, а те, кто из него выбираются!)

Дедушка Сантери был тем самым военным, что, как до сих пор бытует мнение, позарившись на щедрые посулы федерации, отключил дальнюю радиолокационную сеть космодрома на берегу Аалтокас. Как потом выяснили, майор истово верил, что дело было в шпионаже и федерация просто хотела узнать тайны космической программы молодой зарождающейся Калевалы. Именно так гласила предсмертная записка застрелившегося после уничтожения космодрома офицера, в коей ему не было смысла врать, как и в истинной причине: фотографии старшего брата, избитого и изувеченного в лагере для военнопленных, пропавшего в страшные годы освободительной войны, ценой свободы которого стало предательство.

Родители Сантери, неся на плечах всеобщее презрение, быстро опустились на дно, где их всецело захватили низменные пороки: алкоголь, наркотики и прочие эквиваленты, а их ребенок оказался в детском доме!

Именно госучреждение сделало Сантери таким! Ведь управлял им истовый патриот, свято веривший, что один из его воспитуемых, в силу греха предка, просто не достоин жизни, порочит своим существованием их свободную Калевалу. С детства не знавший и теплого слова, выросший в постоянных насмешках и притеснениях сверстников, провоцируемых воспитателями, денно и ночно избиваемый Сантери вышел из детского дома уже зверем, одиноким, озлобленным, люто ненавидевшим свой народ. Именно там, разучившись плакать и жаловаться, не веря в то, что хоть кто-то кроме него самого сможет ему помочь, он решил, что больше никто и никогда не сможет причинить ему боль, ставшую единственным воспоминанием о детстве равно страху. А дальше армия, спецподразделение глубинной разведки, увольнение за неуставные отношения, избиение ответственного офицера за насмешку, после Хольд, как должно оценивший безнравственного и эрудированного в части ведения боевых действий специалиста, и вот наконец полигон, после которого Сантери негаданно осознал, что сам стал тем, кого в своём детстве боялся больше всего на свете! Это озарение настигло его в тот момент, когда презираемая им группа стримеров, не дрогнув, поставила благо других выше собственной жизни, защитив тех, кто быть может и не был в его глазах этого достоин.

Рийго ничего не сказал о Сантери Хильме, просто ни к чему произнес фразу: «Кто виновен в ярости бойцовского пса? Уж всяко те, кто щенком вытолкал его в кровавое мракобесие, лишив ласки и теплоты!»

Может, здоровенная вышибала, она же барабанщица, она же стример, и она же руководитель исторического фольклорного коллектива «Дети Укко» и потешила бы своё любопытство, как можно простить опосля такого, но, по всей видимости, судьба распорядилась иначе, ведь аккурат со стороны двери в сие респектабельное заведение раздался голос, коий Рийго не спутал бы с другими!

– Вот это я понимаю конура! Ну, старая мерзота, давай, трави яд по швырялам, ща будем кочумать! – у входа в бар стояла, уперев руки в бока, Агидель в своих утягивающих штанах высоченных сапог-сабатонов арамидных вставок и твердотельных щитков аж до середины бедра и бомбере поверх майки.

Рийго обомлел: ведь завсегдатаи, едва признав в нахальной гостье такую знаковую личность, как обманувшую саму смерть, улизнувшую из сумрачного царства Туонелы главу Поперечных, взревели диким восторгом, а она в свою очередь крикнула: «Даёшь отрыв!» Он боле не видел в ней ту совсем разбитую горем девушку, еще пуще прежнего винившую себя во всех грехах порочного мира. Аги изменилась кардинально, словно вновь дыша несокрушимой самоуверенностью и верой в себя! Что-то произошло в те несколько часов, покуда он отсутствовал в их квартире!

Звонок через дверную консоль едва пробился сквозь невыносимые для барабанных перепонок децибелы музыки, заставив Агидель, любовно начищавшую лезвие своей катаны, отложить в сторону промасленную ветошь и подняться с дивана.

– Созрели, голубчики! Значит, не прижился «Slipknot», – явно представив себе возмущенных соседей, констатировала она, беря со столика, гордо реющего всевозможными ёмкостями, стопочку и направляясь к дверной панели. «Эх, а во всем есть свои плюсы!» – не могла не заметить она, хоть и плывя сознанием, но идя твердо в силу встроенных в кибернетическое тело гироскопов и контролеров моторики. В прошлом, дарованном от природы, эквиваленте её бы шатало так, что одна нога писала, а другая зачеркивала.

– Её высокопреосвященство вся во внимании, излагайте свои низкие челобитные! – хохоча, выпалила она, едва дверное полотно, расцепившись электронным замком, скрылось в стене.

Вот только вместо так бурно представляемых девушкой мещан в плетеных лаптях да с вилами и факелами пред ней оказалась Импи, морща в силу рева музыки свое лицо, прикрытое очками. – Можно мне аудиенцию?

Удаленной командой с нейроматрицы Агидель отключила звуковое сопровождение, сотрясающее весь этаж. Она знала, рано или поздно, но этот разговор наступит. Жестом пригласив внутрь представительницу госбеза, девушка прошествовала обратно к диванчику, хватив тару побольше и изрядно приложившись в стремлении «подготовиться».

Импи, окинув застолье, словно устроенное для взвода солдат, только покачала головой и присела с краюшку. – Убери ты эту выхухоль! – кивнула она в сторону панорамного окна, что, переквалифицировавшись в широкодиагональный гало-экран, передавал картинку с барабанщиком в диковинной безумной маске. – Есть разговор, очень, между прочим, важный!

– Да знаю я, что вы скажите! – свесила голову Агидель, придавленная грузом раскаянья, что не могли смыть никакие напитки.

– Да неужели? И что, по-твоему, я скажу? – Импи и сама нацедила себе вискарика.

– Что все произошедшее – моя вина! Именно я стала причиной гибели родителей Куутар, – помассировала в силу привычки себе виски Мистия, словно силясь выгнать из головы обуревающие её черные мысли и переживания.

– Нет, в этот раз ошиблась я и стала причиной этой трагедии своей близорукостью! А ты как раз поступила правильно!

Агидель медленно подняла голову, тряхнув косой, словно заподозрив, что забарахлили звуковые системы, связанные с центром восприятия.

Импи выпила, чуть поморщившись крепости содержимого стопки.

– Я недооценила размах операции и степень внедрения в полицейские защитные лабиринты и подсистемы! – она достала свой наладонник, супротив облегченным гражданским моделям состоящим из сенсорного экрана и небольшой пластиковой каймы, скрывающей процессор, динамики и прочие электронные комплектующие, полностью упакованный в ударопрочный корпус. Пара манипуляций и широкоформатный голографический экран-хамелеон, вмонтированный в панорамное окно, был синхронизирован с её устройством, выбросив картинку: часть видеозаписи того самого рокового дня, съемку вела одна из внешних камер наблюдения парка.

Агидель видела, как бросились по сторонам люди, укрываясь за машинами на парковке, по всей видимости в тот момент, когда она упаковывала подставных полицейских. Серые мертвые глаза сфокусировались высокотехнологичными зрачками. Хозяйка линз даже отложила стопку.