Читать книгу: «Символ власти», страница 4

Глава 9

Лёгкий ветерок обдувал лицо княжича, сидевшего у открытого окна и наблюдавшего за действиями князя Гостомысла.

Не привык Вадим ждать. Редко такое с ним случалось. Но на этот раз он ничего не мог поделать: сам пришёл к государю. Хотел, не откладывая, обсудить с ним свою дальнейшую жизнь. Вот только занят был князь, искал какую-то грамоту в огромной стопке кож и пергаментов на своём столе.

Княжич видел, как иссохшие и покрытые морщинами старческие руки мелко-мелко подрагивали, разворачивая свитки и поднося их по очереди к подслеповатым глазам. Казалось, что старик совсем запамятовал о присутствии своего племянника, хоть сам велел ему сесть в кресло и немного подождать.

«До чего же сильно он постарел за последние годы, – промелькнула в голове Вадима мысль. – А ведь ещё не так давно для поддержания силы и выносливости князь выходил с мечом на шутливый поединок супротив двоих, а то и троих ратников. Нынче же государь почти не покидает хоро́м, хоть на дворе весна, тепло и хочется посидеть на солнышке, посмотреть, как всё вокруг оживает и расцветает».

Неожиданно один из свитков упал на пол и покатился под стол к ногам князя.

С большим трудом Гостомысл наклонился, двумя пальцами зацепил кусок тонкой бычьей кожи, потянул вверх и развернул перед собой. По его лицу было заметно, что от этих проделанных движений он изрядно устал.

Наблюдая последние дни за князем, Вадим для себя понял, что тот с нетерпением ждёт, когда в хоро́мах появится Рюрик с братьями. Видимо, передача власти над огромной страной нынче превратилась в самую главную заботу старого Гостомысла.

Княжич не сомневался, что ладожские лодьи и драккары уже плывут по очищенным ото льда рекам и озёрам, с каждым днём приближаясь к Новогороду.

А что дальше ждёт Биармию и весь княжий род, о том было ведомо лишь богам.

Себя же Вадим не упрекал ни в чём. За зиму ему удалось побывать во многих городах и крепостях, всюду пытаясь перетянуть на свою сторону мелких князей и племенных вождей.

Ему тут же вспомнилось, как он хотел, но долго не решался весной во второй раз ехать в Бережец к Родогору, хотя прекрасно понимал, что, пока держатся зимние дороги и ещё не растаял наст, нужно успеть вернуться назад в Новогород. Пусть и недалече находился город Родогора, но весенний паводок мог надолго задержать в нём Вадима.

Княжич собирался въехать в крепость так, чтобы весь местный люд сбежался посмотреть на прибывших гостей. А особенно она – Драга́на. А потому Вадим хотел с шумом и свистом в окружении телохранителей пронестись по мосту через ров, проскочить крепостные ворота и уже на центральной площади осадить своего коня.

От этого опрометчивого поступка его отговорил сотский Орей, сказав всего лишь одну фразу:

– А ежели нас крепостная стража за врагов примет, тогда можно стрелу в грудь поймать!

– И что ты предлагаешь? – накинулся на него Вадим.

– Ты, княжич, уже далеко не мальчик, потому и вести себя должон как будущий правитель Биармии! Отправь к Родогору гонца, пусть Бережец подготовится к встрече с тобой. А в город въезжать нужно торжественно и без спешки. Дай вождю и местным жителям понять, кто в стране вскорости хозяином станет. Думаю, твоя девка тоже это оценит и крепче полюбит. Ты говорил, что умна она шибко… играй на этом. Пусть видит, какой ей муж может достаться.

– Ну-у-у, не ожидал я такое услышать! – удивлённо присвистнул Вадим. – Ты, оказывается, мыслить стал, аки болярин Таислав при князе Гостомысле!

– А чем мы хуже их? Нам бы поскорее власть в Биармии и Гардариках заполучить!

И вот полсотни всадников в тесном строю, окружая княжича, приблизились на расстоянии полёта стрелы к распахнутым настежь крепостным воротам Бережца.

Прав оказался Орей, посоветовав Вадиму направить к Родогору гонца.

Всё население города вышло встречать княжича и его охрану. Да и как могло быть иначе, если не так много развлечений сопровождало жизнь горожан зимой. Они ждали появления новых людей, свежих лиц, рассказов о том, что происходит в Новогороде и даже в других странах.

Мужчины, женщины и дети столпились по обе стороны дороги у моста, многие расположились на стене над воротами.

Вадим, чувствуя на себе сотни взглядов, горделиво подбоченился в седле, всем своим видом демонстрируя молодецкую отвагу, а сам глазами искал ту, ради которой прискакал в Бережец.

Кавалькада миновала ворота и остановилась у хоро́м вождя.

И только тут на высокое крыльцо вышли Родогор и Драга́на.

– Ты не гневайся, княжич, – первым заговорил Родогор. – Вот когда новогородским князем сделаешься, тогда встречу тебя у крепостных ворот! А пока слезай с коня, будь моим гостем. Людей твоих тоже приветят, по домам на отдых разведут.

В большой зале их уже ждал богато накрытый яствами стол.

Вкусные запахи дурманили головы, заставляли гостей бросать взгляды по сторонам и нетерпеливо раздувать ноздри.

Вадима и Орея посадили по правую руку от вождя, с левой стороны села Драга́на, а пришедшие знатные горожане медленно и чинно расположились на давно установленные для них места, соответствующие занимаемому положению.

– С чем прибыл к нам, княжич? – начал разговор Родогор после того, как гости и хозяева осушили по три чаши крепкого пива и утолили чувство голода жареным мясом. – Видать, что-то важное предстоит нам, коли ты сам решил об этом рассказать!

– Правда твоя, вождь, – неспешно заговорил Вадим, взвешивая каждое слово. – Послал князь Гостомысл своих гонцов в Ладогу к Рюрику, призвал его занять престол. Думаю, по чистой воде поплывёт он в Новогород вместе с братьями.

– Неужто так плох государь наш, что править страной уже не может? – удивлённо произнёс Родогор, пристально изучая лицо княжича.

– Я князя теперь вижу редко, потому не советчик ему. Люди ближние у него свои имеются. Он верит им, а не мне.

– Что ж, за принесённую весть благодарю тебя, – улыбнулся вождь. – Но всё остальное обсудим после пира.

Вадим одобрительно кивнул головой и снова взялся за чашу с пивом.

Голоса и смех мужчин за столом становились всё громче, кто-то даже пытался затянуть воинскую песню.

– Пошли, княжич, поговорим, – поднялся из-за стола Родогор. – Всем уже не до нас.

Они направились в опочивальню и сели рядком на стоящую у стены широкую скамью.

– Ну что, – положил тяжёлые руки к себе на широко расставленные колени племенной вождь. – Мы остались вдвоём. Рассказывай, что задумал. Просто так ты бы ко мне не поскакал.

– Не буду ходить вокруг да около, – негромким голосом произнёс княжич. – Хочу договориться с тобой супротив Рюрика. Насколько я знаю, у тебя в дружине сотни три, а то и четыре воинов наберётся. И ежели сильно понадобится, то Бережец может пять лодий на войну снарядить.

– Спорить нам не о чем, – почесал пятернёй лохматую голову Родогор. – Народу в моей дружине становится больше. Воевать нынче уже никто не боится. Молодёжь рвётся в дальние походы за славой и богатством. Все знают, как озолотились гриди, рискнувшие поплыть завоёвывать Ладогу! А ведь смеялись над ними, не верили, что смогут малым числом крепости и города возвернуть! Сам князь Гостомысл особливо на их поход не надеялся, потому и не дал Рюрику опытных ратников.

– Про то мне ведомо! – махнул рукой Вадим. – Не об этом я говорить с тобой хотел.

– Скажи, княжич, а зачем я должен на твою сторону переходить? – ехидно сощурил глаза вождь. – Может, мне лучше подождать, когда вы с Рюриком друг дружку обескровите, а потом с обоими разом разделаться? Обиженных вождей и даже князей мно-о-о-го найдётся, кому род Волемира уже давно поперёк горла встал!

– Смешно мне тебя слушать! – фыркнул Вадим. – Похоже, ты забываешь о том, что нынче Биармией могут править всего лишь три человека: наш законный государь князь Гостомысл, Рюрик – его преемник – и я!

Княжич выдержал длинную паузу, давая возможность Родогору осмыслить сказанное, и продолжил:

– Почему я? Да потому, что за мной дружина пойдёт, многие князья меня поддержат. Не захотят они ничего менять в своей жизни! А кто под руку твоего племянника Синеуса встанет? Ты да пара таких же племенных вождей-изгоев? Тех, кому ни на что в стране повлиять не удаётся, потому и держат они за пазухой нож, а открыто выступить боятся?

– Что же про Рюрика молчишь, не договариваешь?

– Да тебе и без меня всё известно, – пожал плечами Вадим. – Часть дружины новогородской за княжича будет, а молодёжь – она только и ждёт его прибытия. Ежели с ним пара тысяч викингов к нам пожалует, тогда и сопротивляться бесполезно. Всех порубят. Да ты и сам это знаешь. Надеюсь, он возьмёт с собой не более сотни воинов для охраны.

Княжич снова замолчал, задумчиво глядя на вождя.

– Коли мы с Рюриком сгинем, – медленно и чётко произнёс он, – то страна развалится на княжества. Некому её будет в едином кулаке держать! Вот над этим подумай!

– И что хочешь предложить? Вижу, торговаться со мной собрался. Верно?

– Так оно и есть, вождь!

Вадим снова ненадолго умолк, собираясь с мыслями.

– Победить Рюрика мы сможем только сообща. Помощь обещали все мои родичи – князья нескольких крупных городов. Ежели твоё племя пойдёт с нами – не обижу!

– Кто после смерти нашего викинга сядет на престол в Новогороде? Синеус или ты?

– Я!

– Что получит мой племяш?

– Ладогу, завоёванные Рюриком земли, а также половину новогородской казны. Поверь мне, она огромна!

– И это всё?

– Тебя тоже не обижу, не сомневайся! – На губах Вадима появилась довольная улыбка. – Ну а коли Драга́ну за меня отдашь, то подле князя новогородского завсегда будешь! Болярином ближним сделаю.

– Ишь ты, кругом меня обложил! – восхищённо присвистнул Родогор. – Хороша задумка твоя! Но всё ж обмозговать мне её надобно. Получить можно много, а потерять ещё больше – голову!

– Думай, вождь, не тороплю. До утра. На восходе солнца я возвращаюсь в Новогород. Пока ледоход на реках не пошёл, мне кое с кем из вождей и князей, что живут с тобой по соседству, переговорить следует.

Родогор хлопнул себя ладонью по толстой ляжке и примирительно пробурчал:

– С девкой сам договаривайся, ежели сумеешь!

Княжич стремительно поднялся со скамьи и вышел из опочивальни.

Проходя по тёмному переходу, он почувствовал, что кто-то дёрнул его за плечо. От неожиданности Вадим отшатнулся в сторону, но чьи-то сильные руки обвились вокруг шеи, и он услыхал тихий шёпот:

– Милый мой! Любый! Как же долго тебя не было!

Мокрая от слёз щека Драга́ны прижалась к его щеке, а губы шептали что-то несвязное.

Лёгкий запах душистых трав исходил от волос девки, дурманя голову княжичу.

Сам того не замечая, он начал гладить дрожащие плечи, спину, покрывать поцелуями лицо, губы и, в свою очередь, шептать смешные ласковые слова. И только скрип открываемой в хоро́мы двери заставил их отшатнуться друг от друга.

– Иди за мной! – хриплым голосом произнесла Драга́на, обращаясь к Вадиму, и скорым шагом направилась дальше по переходу.

Прижимаясь к стене, мимо них незаметной тенью проскочили двое слуг с какими-то большими узлами в руках.

Девка дважды свернула куда-то вбок, распахнула тяжёлую дубовую дверь, пропуская княжича вперёд, и бесшумно закрыла её за собой.

Тихо звякнул массивный металлический запор, создавая ощущение безопасности.

– Я слыхала, о чём вы говорили с вождём, – быстро-быстро затараторила Драга́на. – Ежели захочешь взять меня в жёны, то на моё согласие рассчитывай! Буду тебя во всём слушаться и помогать! Ты не пожалеешь!

– Что ж, на том и порешим!

Сильные мужские руки одним рывком подняли девку в воздух и тут же бережно опустили на богато убранное ложе у дальней стены одрины.

Из головы Вадима напрочь вылетели мысли о княжеском престоле, Рюрике, Родогоре, собственной гордости и величии.

Теперь для него существовала только мягкая податливая плоть, готовая принять княжича таким, каким он был на самом деле.

…Вадим тяжело вздохнул, освобождаясь от сладостного плена воспоминаний, и снова посмотрел на князя Гостомысла.

Походило на то, что он, наконец-то, нашёл потерянную грамоту и пытался вспомнить, зачем же её искал.

Княжич не удержался от улыбки и, пытаясь привлечь к себе внимание государя, негромко кашлянул.

– А, племяш, ты ещё сидишь? – Гостомысл окинул его долгим взглядом. – Мы ж вроде как обо всём поговорили! Заходи завтра с утра. Ежели что-то новое за ночь узнаю, тебе непременно поведаю.

Вадим поднялся на ноги, едва сдерживая гнев. Нет, не верилось ему в слабоумие князя, знал, до чего же государь хитёр и изворотлив.

Громко хлопнув дверью, выразив этим всё своё неудовольствие, Вадим покинул одрину.

Он понимал, что им всем остаётся только ждать.

Но именно этого ему не хотелось.

Глава 10

Сотский сидел в гридницкой в ожидании княжича Вадима, ушедшего поговорить в очередной раз с князем Гостомыслом.

Орей давно начал понимать, что государь открыто вставать на сторону Вадима во вражде с ближними родичами не желает. Он просто боится вызвать этим недовольство князей и племенных вождей, ожидающих больших перемен после передачи власти Рюрику и восшествия его на престол. Гостомысл будет просто выжидать и ничего не делать. Всем же претендентам нужно привлекать на свою сторону как можно больше сторонников, чтобы потом вести борьбу с новым князем Биармии и Гардарики. И в этом уже сумел преуспеть княжич Вадим, объехавший за зиму и весну десятки городов и крепостей, заручившийся поддержкой многих местных правителей.

И всё это делалось по советам сотского Орея!

Две поездки в Бережец к племенному вождю Родогору тоже были совершены по его настоянию. Сотский не сомневался, что с Родогором им рано или поздно пришлось бы схлестнуться. Но уж лучше иметь такого союзника, нежели врага, а поэтому Орей придумал, как можно договориться с вождём, что ему пообещать, да в придачу ещё и повязать через племянницу Драга́ну. Княжичу только оставалось хорошо выполнить задуманное.

Сотский потянулся в кресле, устраиваясь поудобнее, и вспомнил пир в Бережце, на котором захмелевшие хозяева клялись помогать Вадиму супротив Рюрика.

Орей не любил долгих застолий. Под утро он вышел из душных и шумных хоро́м племенного вождя, спустился с высокого крыльца и неспешно зашагал в сторону городских ворот.

Удивительно, но они оказались распахнутыми настежь, а трое стражников, вяло переругиваясь меж собой, играли в кости.

– Эй, други, – позвал их сотский, – неужто в Бережце на ночь ворота не затворяют?

– Это только нынче так, – откликнулся широкоплечий мужик, тряся в глиняной чашке кости. – Гостей на пир понаехало много со всей округи, некоторые всё ещё добираются, вот потому Родогор велел оставить ворота открытыми. Да и кто на нас будет нападать? Ворогов вокруг пока нет, а шайки разбойников к городу близко не подходят. А ты куда собрался? Иль гостеприимство наше не по нраву?

– Мутит меня, хотел к реке прогуляться, да уж больно темно за воротами, – откликнулся Орей.

– Ты не боись, скоро светать начнёт. Река тут совсем недалече, возьми факел и ступай на пирс. Там тебя ветерком обдует, глядишь, и полегчает.

Сотский последовал совету стражника, взял один из факелов и неспешно направился к воде.

Узкая белая полоска уже открывалась где-то на самом краю неба, освещая тусклым светом массивный пирс, выступающий далеко в реку.

Выйдя на берег, Орей уселся на траву, воткнул факел остриём рукояти в землю и окинул долгим взглядом окрестности.

Чернота ночи начинала сменяться серым мутным цветом раннего утра. Клубы тяжёлого тумана постепенно заволакивали реку, приближаясь к растущему на берегу кустарнику и сидящему рядом с ним сотскому. И только языки яркого пламени горящего факела не давали вязкой серой мгле поглотить всё вокруг.

На душе у Орея было так холодно и тоскливо, как будто сотский вернулся в далёкое страшное детство, воспоминания о котором всегда преследовали его.

Он тогда жил с отцом, матерью и старой бабкой в просторном доме на краю посёлка, построенного в глухом лесу возле небольшого озера в двух десятках вёрст от города Боры, откуда несколько семей одного рода бежали из-за притеснений племенного вождя Кнура. Дорог и рек поблизости не было, и переселенцы надеялись, что никто их здесь искать не будет. Посёлок назвали Берёзовка, поскольку рядом с ним имелась большая берёзовая роща.

Родичи мальчика оказались трудолюбивыми людьми, а потому к ним в дома пришёл достаток. Женщины выращивали на раскорчёванных рядом с домами полях репу, заливные луга у озера колосились рожью и пшеницей, а мясо и рыба никогда не переводились на столах жителей. Мужчины изредка выбирались в ближние посёлки, а иногда и в город, чтобы на шкуры выменять инструменты, оружие и одежду. Постепенно в хозяйстве рода появились коровы, овцы, свиньи и даже несколько лошадей. Казалось, что этой спокойной и размеренной жизни не будет конца.

Но, оказывается, вождь Кнур не забыл об ушедшем из города роде. Его люди не прекращали поиски и однажды по следам потерявших бдительность беглецов вышли к их посёлку.

Кнур поступил так, как делали все племенные вожди с предателями. Он послал три десятка своих воинов в посёлок, и те перебили мужчин, а женщин и детей вместе с живностью увели в город. Дома и постройки сожгли.

В тот день Орей с бабкой ходили в лес за малиной, а когда вернулись, их ждало пепелище и мёртвые тела.

Мальчик сразу узнал своего убитого отца и долго навзрыд рыдал на его окровавленной груди.

Тела матери он не нашёл и очень надеялся увидеть её живой.

Спрятавшиеся в густом кустарнике, а потому уцелевшие после побоища два старика рассказали им с бабкой, что произошло в посёлке и кто приказал совершить такое злодеяние.

Сквозь всхлипывания маленький Орей дал бабке и себе слово убить этого человека.

Когда вырастет.

Тогда ему едва исполнилось семь лет.

Жить на пожарище из-за гари и вони было нельзя, а идти некуда. Построить дом старики не могли. У них лишь хватило сил выкопать на лесной опушке неподалёку от ручья землянку, а из уцелевших брёвен и досок настелить крышу, обложив её слоем дёрна. В ней и стали все спасаться от дождя и диких зверей.

Небольшие запасы пищи, инструментов и оружия удалось собрать на пепелище, и люди почувствовали себя немного увереннее. Вот только их пугало приближение осени, а за ней и зимы. Старики понимали, что одним им в лесу не выжить, и каждый день обсуждали, смогут ли добраться до какого-нибудь ближайшего посёлка. Но где его искать и в какую сторону направиться, они плохо знали, а потому всё откладывали уход.

А потом случилось страшное: на запах готовящейся пищи к землянке повадился ходить огромный бурый медведь.

Сотский поёжился от утреннего холода и покосился на горящий факел, невольно вспомнив, как старики с помощью огня пытались отогнать дикого зверя, да ещё и успокаивали трясущегося от страха маленького мальчика.

Пылающий костёр и летящие горящие головешки отпугивали хозяина леса, но далеко от землянки он не уходил, беря людей измором.

У них имелось три топора, два длинных копья и даже лук с большим пуком стрел, но ни у кого не доставало сил вступить в схватку с медведем, а ранить хозяина леса они боялись.

Еда кончалась.

Лес манил грибами и ягодами, в озере ловилась рыба, для ловли птиц старики наделали много силков, но кто-то должен был решиться отойти от костра.

Неожиданно на ум Орею пришли имена тех двух стариков. Их звали Болебор и Клек. Ему тогда больше нравился Болебор – высокий и худой, очень рассудительный человек, часто и подолгу беседующий с ним. При виде маленького, толстенького и совершенно лысого Клека у мальчика на губах появлялась улыбка, но сильная хромота старика на правую ногу вызывала жалость.

Первым на поиски еды пришлось идти Болебору.

Утром он взял с собой длинный нож, топор, одно копьё и, увидев испуганные глаза Орея, с улыбкой произнёс:

– Не бойся, малыш. Смотри, сколько у меня оружия! Если медведь его увидит, то не осмелится напасть и убежит.

– Ты только возвращайся к нам, – дрожащим голосом попросил мальчик.

Ни к вечеру, ни на следующий день Болебор из лесу не вышел.

Орей с удивлением смотрел, как Клек с бабкой начали таскать из леса хворост и даже небольшие стволы упавших деревьев, складывая их в большую кучу, а потом отправились в сожжённый посёлок на поиски еды. Разобрав уцелевший от огня угол одного дома, им удалось найти тайник с копчёной рыбой и мясом. Втроём за две ходки они перетащили все запасы в свою землянку и пошли собирать репу. Её было посажено много, но вырасти она не успела. Пришлось собирать маленькую.

Вздрагивающий от каждого шороха в кустах, мальчик спросил бабку:

– Неужто ты не боишься ходить здесь, а если медведь на нас бросится?

За неё ответил хромой старик:

– Пока можешь успокоиться, мы не увидим его ещё три дня.

– Почему?

– Зверь сыт.

Орей ничего не понял из слов Клека, но тот надолго замолчал и до вечера не проронил ни слова.

Два следующих дня люди работали не покладая рук.

Клек ловил и вялил рыбу, бабка с внуком таскали хворост и полуобгоревшие доски из посёлка, собирая растущие на их пути грибы.

К закату солнца, измученные, они развели костёр у входа в землянку и стали варить в котелке похлебку из грибов и репы.

– Всё! От костра не отходи, если хочешь жить! – Старик внимательно посмотрел в глаза мальчику. – Лишь только стемнеет, медведь снова придёт к нам.

– Но ведь его четыре дня не было! Может, совсем ушёл отсюда?

С мрачным видом Клек покачал головой и хрипло процедил сквозь зубы:

– Даже не надейся! Теперь зверь крепко повязан с нами.

Орей почувствовал, как холодок пополз по спине, а сердце будто сжала чья-то безжалостная рука. Он представил огромные клыки медведя у своего горла и страшные когти, сдирающие с тела кожу вместе с мясом. И тут же слёзы ручьями хлынули по впалым щекам Орея. Мальчик понял, куда делся Болебор и почему последние дни зверь не приходил к землянке…

– Эй, сотский! – раздался громкий голос. – Ты, никак, уснул?

В дверях стоял княжич Вадим и, судя по выражению лица, сходил к князю Гостомыслу он напрасно.

– Тебя долго не было, вот и задремал я маленько. – Орей провёл ладонью по лицу, ощущая под пальцами влагу.

– Государь не желает со мной говорить и даже своим видом показывает, что мы уже всё с ним обсудили. Что мне теперь делать?

Усталость и равнодушие накатили на сотского. Не хотелось ни думать, ни разговаривать. Внутри дрожала каждая жилка, словно он ещё раз повстречался с тем чудовищным зверем, что преследовал его во снах с самого детства.

– Мне нечего сказать тебе, княжич!

– Как это нечего? – удивлённо поднял брови Вадим. – Придумай что-нибудь, ты ж мой болярин!

– Я всего лишь сотский, – скривил губы в ухмылке Орей. – Да и то под рукой тысяцкого Селислава, а не под твоей. А болярином ты обещал сделать племенного вождя Родогора, коли он твою сторону примет.

– Что с тобой? – возвысил голос княжич. – Забыл, с кем разговариваешь? Иль не выспался? Ступай к себе! Завтра решим, как поступать дальше!

Чуть пошатываясь, сотский вышел во двор и направился к реке. Ему хотелось о многом подумать.

В очередной раз Орей осознал своё полное одиночество. У него не было друзей и родных, а всё, что он в своей жизнь делал и делает – неправильно, подло и совершенно не нужно ему. И это новое знание уже никогда не даст ему покоя.