Читать книгу: «Символ власти», страница 6

Глава 13

«Фенрир» неторопливо приближался к далеко выступающему в реку деревянному пирсу, на котором скопилась толпа встречающих людей в праздничных одеждах.

Стоящий на носу драккара конунг беглым взглядом окинул знакомую бухту, высокие крепостные стены и строения на берегу. Походило на то, что за прошедшие годы никаких изменений здесь не произошло.

– Князь Гостомысл нас встречать не выйдет, – негромко, как будто самому себе, произнёс Рюрик. – Скажется больным.

– Я и не надеялся на это, княже, – улыбнулся Синеус. – Ты ж у него в чести никогда не был! Зато посмотри, все остальные родичи пришли, стоят, ждут, глаз с драккаров не спускают. Впереди Изяслав, а уж за ним Кужел, Таислав, воевода Свентовид и два тысяцких – Радигост и Селислав. А где же наш неугомонный княжич Вадим? Что-то я главного претендента на престол не вижу!

– Да вон он. – Палец Рюрика переместился в сторону берега. – Идёт к пирсу вместе со своим сотским Ореем. Ему ж надо показать, кто здесь главный, ждать все должны его, потому и не поспешает!

Повинуясь громким командам кормчего Есислава, викинги быстро опустили рей вместе с парусом на палубу, и «Фенрир», замедлив ход, плавно поравнялся с огромным деревянным строением. Крючья нескольких багров впились в толстые доски настила, притягивая к ним левый борт драккара.

– Мы поступим по-хитрому, а заодно поиздеваемся над княжичем Вадимом, – улыбнулся великан. – Покажем этим чванливым и хвастливым новогородцам, что не придерживаемся их обычаев. Ты сойдёшь на пирс первым. Попробуй их удивить чем-нибудь.

– Да как же это можно? – оторопел Синеус. – Раньше всех должен сойти тот, кто выше по положению своему. Ты, княже, первый из наследников на престол, тебе и честь должны родичи оказать!

– Не спорь со мной, брат! – Могучие руки конунга легли на плечи Синеуса. – Верь мне, так будет лучше!

Рюрик отошёл на корму и встал рядом с Есиславом.

И тут же на пирс с грохотом упал переброшенный с борта драккара деревянный трап, словно бы приглашая приплывших в Новогород гостей начать выгрузку.

– Эй! – рявкнул конунг. – Всем расступиться и пропустить князя!

Синеус, расталкивая плечами столпившихся на палубе викингов, ступил ногой на трап и, приняв важный вид, зашагал по раскачивающимся доскам.

С нескрываемым злорадством и удовлетворением Рюрик наблюдал за тем, как к его брату с двух сторон бросились родичи, спеша засвидетельствовать своё почтение и радость. Каково же было их удивление, когда вместо ладожского князя первым на пирс сошёл Синеус!

На лицах Изяслава и Кужела отражалось непонимание, глаза Вадима от гнева превратились в узкие щёлочки, и только болярин Таислав откровенно смеялся.

– Где князь Рюрик? – нарушил молчание Изяслав. – И почему ты первым сошёл с драккара?

– А мы с ладожским князем ещё не решили, кто займёт новогородский престол, – равнодушным и спокойным тоном произнёс Синеус. – Нынче он считает, что я больше достоин, а завтра решит сам княжье место занять.

– Что? – воскликнул Вадим, переходя на хрип и хватаясь за рукоять меча. – Неужто вам позволят распоряжаться престолом?

– А кто запретит? Может, ты? – презрительно фыркнул Синеус. – Не забывай, что нас с братом государь первыми претендентами назвал, твоё же место после нас будет, потому молчи. Жди, когда слово дадут!

Рюрик, внимательно слушавший весь разговор, понял, что пора вмешаться, иначе дело может дойти до открытой ссоры. Одним махом он взлетел на планширь и в два прыжка оказался за спиной у брата.

– Рад видеть вас всех в добром здравии, родичи! – весело прокричал конунг. – Я передумал! Синеусу придётся долго ждать. Престол моим станет!

– Ты никак шутки с нами шутишь, князь? – обиженно процедил сквозь зубы Изяслав, пристально всматриваясь в лицо конунга.

– Да какие уж тут шутки, – усмехнулся Рюрик, – пока из Ладоги плыли в Новогород, на нас не единожды вороги засады устраивали. Последний раз – во-о-н за тем поворотом реки. Менее версты до того места будет!

– Надеюсь, все целы? – голос Изяслава слегка дрогнул.

– Мы-то целы, а вот из семи убивцев в живых только четверо осталось. Мои люди их повязали и к вам доставили.

Великан повернулся лицом к драккару и крикнул:

– Эй, Флоси, веди сюда захваченных лучников!

Один за другим под хохот и свист викингов пленники со связанными руками осторожно сошли с трапа на пирс. Они встали напротив Рюрика, пряча глаза и опустив головы вниз.

– Ну что, – разнёсся над толпой собравшихся людей громкий голос конунга. – Я уверен, новогородцы знают этих людей, а также человека, пославшего их убить меня и моих братьев! В своём преступлении они уже сознались. Требую княжого суда над ними и тем, кто послал их! А пока отдаю убивцев тебе, тысяцкий Селислав. Надеюсь, поруб у тебя найдётся? Головой за этих вояк отвечаешь!

С высоты своего роста Рюрик видел, как изменились в лице княжич Вадим и сотский Орей. Да и не могло быть иначе, ведь они уже услыхали, в чём викинг хочет их обвинить на судилище.

– Довольно об этом! – снова заговорил конунг. – Расскажите о здоровье князя Гостомысла, что говорят лекари, чем лечат?

– Лекарей нашего государя смотрело много, – вступил в разговор болярин Таислав. – Приглашали из разных стран, вот только помощи от них чуть. Да и как победить старость, никто не знает. А князь потихоньку угасает. Он сам это понимает и чувствует, потому велел за тобой гонцов послать. Боялся, что ты не успеешь.

– А я мог и не доплыть! – хохотнул великан, но тут же насупил брови. – Скажи, Таислав, а чьи люди были посланы охранять тех гонцов?

– За охрану гонцов тысяцкий Селислав отвечал. Он и людей подбирал.

– Почему ж они все оказались из отряда чёрных вешателей? – повернулся в сторону тысяцкого Рюрик. – У тебя что, других воинов нет? Иль ты не князю Гостомыслу уже служишь? Может, измену учинить вздумал? Заговор супротив меня устроил?

Капли пота текли по лбу и щекам высокого тучного седовласого мужчины, на которого был устремлён гневный взор конунга, а пальцы его скрещённых на груди рук мелко-мелко подрагивали.

Раздвигая плечами стоящих людей, в образовавшийся круг вошёл княжич Вадим и встал перед Селиславом напротив Рюрика. Ладно скроенный, с чистым лицом и горделиво приподнятой головой, он, казалось, пришёл на праздник. Свой праздник.

– Ты, князь, пока ещё здесь никто! – ухмыльнулся Вадим. – Командовать будешь у себя в Ладоге! Тут всё решает наш государь. Как скажет, так тому и быть!

Княжич окинул великана взглядом с ног до головы и презрительно сморщился:

– Конечно, не мешало бы в баньку сходить да одёжку на чистую сменить, но князь Гостомысл велел тебя сразу к нему вести. Не заставляй государя ждать! Все мелкие дела можно решить потом.

– Так оно и есть, князь Рюрик, – поднял вверх правую руку Изяслав. – На правах старших в нашем роду мы с Кужелом приглашаем тебя в хоро́мы.

Толпа расступилась, образуя длинный проход по всему пирсу до самого берега.

В сопровождении родичей великан медленно двинулся вперёд, краем глаза отмечая для себя, что позади, чуть отстав от свиты, идёт Флоси с секирой на плече, а рядом с ним незаметной тенью следует Трувор со своим неизменным луком в левой руке и пуком стрел с чёрным оперением в берестяном туле за спиной.

У распахнутых настежь городских ворот огромная толпа горожан встретила Рюрика радостными криками.

Великан видел вокруг себя улыбающиеся женские и детские лица, ловил любопытные оценивающие взгляды мужчин, и от этого на душе становилось светлее и теплее. Походило на то, что он пришёлся по нраву новогородцам. Конунг чувствовал, как люди незаметно старались прикоснуться к нему, словно к неведомому существу, приносящему удачу и счастье. Некоторые женщины подносили ему под руку ребятишек, чтобы викинг погладил их по голове.

Ступая по разбросанным на его пути цветам, Рюрик взошёл на знакомое крыльцо хоро́м, ведущее в покои князя Гостомысла.

За ним последовали Изяслав, Кужел, Рослав, Вадим, Трувор, Таислав, воевода Свентовид и оба тысяцких.

В просторной гридницкой слуги уже заканчивали накрывать на стол.

У изрядно проголодавшегося конунга от вида еды и ароматных запахов закружилась голова. Посмотрев на Синеуса, он чуть было не засмеялся. Белоозерский князь на ходу закрыл глаза и жадно втягивал ноздрями воздух. И только Трувор, окинув взглядом огромный стол, уставленный яствами, равнодушно отвернулся в сторону.

Два телохранителя у входа в одрину подобрались при виде пришедших мужчин, но тут же расслабились, узнав княжичей. Один из воинов распахнул дверь, пропуская гостей внутрь княжьих покоев, и отошёл в сторону.

Рюрик с улыбкой наблюдал за тем, как родичи старательно уступали ему право первым войти в одрину.

И конунг шагнул за порог.

Князя Гостомысла не оказалось на ложе. Он сидел у окна в большом кресле и внимательным взглядом рассматривал входящих родичей. Длинные седые волосы, такая же борода и белого цвета широкое рубище делали князя похожим на древнего мудрого старца из далёкого посёлка, к которому за советом приплывали люди со всей страны.

– Вижу, мой преемник стал настоящим мужчиной! – негромко, но чётко прозвучал его голос, обращённый к Рюрику. – И братья твои тоже уже не дети, а воины, князья!

– А ты, государь, что-то совсем отощал, – пошутил конунг. – Видать, плохо тебя тут кормят!

– Да уж, не в коня корм! – улыбнулся старик. – Тело не хочет меня слушаться, да и голова плохо соображает. Засиделся я на этом свете, пора переселяться в мир Нави. Сам видишь, немощен стал и не могу более государевы дела вершить! Потому за тобой гонцов послал. Негоже страну без правителя оставлять! Благодарю, что сразу откликнулся на мой зов и быстро приплыл в Новогород.

– Мог и не добраться до тебя, государь! Измена в ближнем твоём кругу творится! Ко мне родичи не единожды убийц подсылали. Последняя засада была совсем рядом с городом, на реке. Четверых лучников мои люди схватили и в город привезли. Я их всех тысяцкому Селиславу в руки передал, дабы он их в порубе до суда твоего, княжого, в целости сохранил.

– Что ж, – торжественно заговорил Гостомысл. – Разбираться с ними и суд чинить ты будешь сам! Мне же нужно исполнить свой долг.

Князь выпрямился в кресле и махнул рукой Рюрику:

– Подойди-ка поближе, встань на колени!

Конунг молча повиновался, чувствуя, как по спине побежали мурашки.

– Экий ты громадный! – улыбнулся Гостомысл. – Наклони пониже голову, а то мне не достать. Знаю, что ни перед кем её не склоняешь, но один уж раз придётся потерпеть. Уважь пока ещё своего правителя!

Пальцы старика на ощупь нашли гривну на своей груди, взялись с двух сторон за тонкую золотую цепочку и бережно сняли её через голову.

– В моих руках символ власти над всей Биармией, Гардарикой и Новогородом. Гривна сия перешла ко мне по наследству от самого князя Волемира, основателя рода нашего. Знаю, что на груди твоей висит знак ещё более древнего рода Переяра, дающий право на престол новогородский поперёд твоих братьев и других родичей. Пусть эти две гривны, соединённые вместе, придадут тебе силу своего создателя, нашего знаменитого предка князя Годислава.

Гостомысл на мгновение умолк, собираясь с духом, и продолжил:

– Если кто-то хочет назвать причину, не позволяющую мне совершить этот обряд, то пусть назовёт её здесь и теперь или хранит свою тайну до конца жизни!

Наступила зловещая тишина.

– Ты не можешь так поступить, князь! – раздался взволнованный и полный гнева голос Вадима. – Рюрик не новогородец! Он – викинг!

– Да, викинг, – подтвердил старик. – Но всего лишь наполовину. Единственной причиной отказа ему в престоле может быть гривна… Гривна князя Вратибора! Она у тебя есть? Что ж, тогда молчи!

Руки Гостомысла поднялись над головой Рюрика, и цепочка вместе с гривной оказалась на груди конунга.

– Поднимись с колен, князь Рюрик! – Голос старика набрал силу и вес. – Отныне ты – правитель Биармии, Гардарики и Новогорода, а потому должен нести груз ответственности за всё, что происходит в стране! Помни, сила и доблесть по жизни идут рука об руку с милосердием и добротой! Будь всегда честен перед людьми и самим собой. Тогда твоё правление принесёт радость тебе и пользу народу.

Старик привычно отыскал взглядом своего верного болярина и кивнул ему головой.

Таислав стремительно прошёл за кресло князя и вынес из угла одрины богато украшенный драгоценными камнями меч в ножнах.

– Это оружие тоже когда-то принадлежало князю Волемиру и стало передаваться по наследству, – произнёс негромко Гостомысл. – Прими его, князь Рюрик. Хотел бы, чтобы ты никогда не вытаскивал меч из ножен и жил в мире со своими соседями, но такое невозможно. И всё же попробуй сохранить его для своего будущего сына. Я выполнил свой долг и хочу отдохнуть. Ключи от казны возьмёшь у Таислава. Столы накрыты. Вас ждёт пир.

С разными чувствами один за другим мужчины покидали покои князя Гостомысла.

Для них начиналась новая жизнь.

Часть II
Противостояние

Глава 14

Княжич с тысяцким вошли друг за другом и сели на противоположных концах стола.

Таким Вадима сотский ещё никогда в своей жизни не видел. Он был хмур, зол, кусал губы и, казалось, вёл какой-то тяжёлый разговор сам с собой.

Молчал и Селислав.

Орей переводил взгляд с одного на другого, пытаясь понять, что же произошло.

Наконец, не вытерпев, сотский напрямую спросил:

– Что за хандра-кручина на вас напала? Может, умер кто?

За княжича ответил тысяцкий:

– Были мы у князя Гостомысла. Назначил государь своим преемником врага нашего Рюрика, повесил ему на шею гривну правителя страны и даже бесценный меч зачинателя рода князя Волемира тоже ему отдал. С нынешнего дня у страны есть новый князь – Рюрик! В хоро́мах начался пир по этому случаю.

– А вы что, думали, иначе будет? – усмехнулся сотский.

– Это ещё не всё, – продолжил Селислав. – Судить наших стрелков-убивцев теперь станет тоже Рюрик или человек, кому викинг поручит сие дело.

– И ничего тут не скажешь, разумное решение, – снова кивнул головой Орей. – Новому князю Биармии и Гардарики остаётся собрать в Новогороде всех мелких князей, племенных вождей и потребовать от них клятвы верности. И после этого он будет правителем страны. Народ его поддержит. Дружина, а пуще всего молодняк – тоже за ним пойдут.

– Хватит! Ишь, разболтался! – рявкнул Вадим. – Может, ты тоже к нему переметнёшься?

– Ага, – поддакнул ему сотский. – Рюрик с братьями только и ждут, когда меня на берёзу вздёрнуть смогут!

– Незачем нам ссориться, – остановил их тысяцкий. – Решать надо, что дальше делать будем. Пир к утру закончится, а сразу после него судилище начнётся. Думаю, наш викинг откладывать сие дело не захочет.

– Ну и что ты предлагаешь? – повернулся к нему княжич. – Выкрасть из твоего поруба наших стрелков-соколиков? Тех, что человека не могут ни подстрелить, ни нож в спину всадить?

– Освобождать их незачем. – Капельки пота выступили на лбу Селислава.

Орей с неподдельным интересом посмотрел на тучного седовласого мужчину, уже предполагая, какой ответ услышит.

Оттопыренные уши тысяцкого стали красными, как лесная малина, а маленькие глазки бегали по сторонам, ни на чём не задерживаясь.

«Он же напуган до смерти, – промелькнула в голове у сотского мысль. – Ему главное – спасти собственную шкуру, а кто при этом погибнет, то уже совсем не беспокоит!»

– Нам нужно от них избавиться! Навсегда! – продолжил тысяцкий, проведя пальцем по своему горлу. – Нельзя, чтобы из-за этих людей нас когда-нибудь обвинили в предательстве!

– Как же ты спать после этого спокойно станешь? – Орей даже приподнялся со скамьи.

– Пусть уж сон мой будет плохой, но зато я сам живой! – скривил толстые губы Селислав.

– А что, тысяцкий верно молвит, – хохотнул Вадим. – Ежели мы с муромчанами начнём войну с Рюриком и не сможем победить, казнить он нас не захочет, пощадит. Это ведь всего лишь борьба за власть промеж родичами. Ну а коли на судилище пленные расскажут, что были наняты нами для убийства Рюрика и его братьев, тут уж головы не сносить.

Княжич одобрительно посмотрел в сторону Селислава и сразу же повернулся к сотскому:

– Сделай это ночью!

– А что потом? – Орей подозрительно сощурился. – Утром викинги придут за мной, тысяцким и, возможно, за тобой, княжич!

– Мы все к утру будем уже далеко, – отмахнулся от него Вадим. – Сделаешь дело и собирай свой отряд чёрных вешателей во дворе Селислава. Поскачем в Муром.

– И тысяцкий с нами?

– И он тоже! – Княжич вышел из-за стола. – Пора собираться в путь. Пошли, Селислав!

Чуть скрипнула плохо смазанная дверь, и в гридницкой наступила тишина.

Через открытое окно со двора доносились негромкие звуки песен. Пир в хоро́мах князя Гостомысла шёл своим чередом.

До ночи было ещё далеко.

Сотский устало закрыл глаза и тут же почувствовал, как память услужливо погружает его в воспоминания детства.

Орей увидел себя со стороны, едущим на вороном тонконогом жеребце по правую руку от тысяцкого Радигоста в окружении сотни новогородских ратников.

Гордость и жгучая радость переполняли всё существо мальчика. Да и не могло быть иначе! Ведь это он убил огромного медведя, и теперь носил на шее массивное ожерелье из когтей страшного зверя. А как уважительно смотрели на него могучие, прославленные в битвах воины, норовящие походя погладить тяжёлой рукой ребёнка по голове, подкладывающие ему на привалах у костра самые лучшие куски. Лёгкая грусть и жалость проскальзывали в их взглядах, но на это Орей не обращал внимания. Он был счастлив. Даже то, что тысяцкий не нашёл в Борах угнанной из посёлка матери и никого из ближних родичей, совсем не огорчило его. Мальчик помнил данное Радигостом обещание бабке и надеялся, что тот сдержит слово.

Но действительность превзошла все ожидания.

По прибытии в Новогород тысяцкий привёл Орея в хоро́мы князя Гостомысла и рассказал собравшимся начальным людям, как в борьбе за свою жизнь мальчик убил медведя.

Красочно и долго говорил Радигост. С открытыми от изумления ртами слушали те слова князь, ближние родичи и боляре. А когда закончил сказку свою тысяцкий, наступила долгая тишина.

Каждый из сидящих в княжьих покоях мужчин примерял на себя, как бы он поступил на месте ребёнка.

– Что будешь делать с мальчишкой, Радигост? – вопросил князь. – Ты его привёл, потому теперь за него в ответе!

– Твоя правда, государь! Коли позволишь, возьму мальца в дом к себе, станет он мне сыном приёмным. Вот только дети мои давно выращены, ребятни нет вовсе, потому не с кем ему там играть.

– О том не печалься, приводи паренька ко мне в хоро́мы, мамки-няньки будут юного медвежатника вместе с племяшом моим Вадимом уму-разуму учить, а потом обоих к воинскому делу приставим. Глядишь, подружатся и станут неразлучны, как мы с Таиславом! – Гостомысл нашёл взглядом своего ближнего болярина и улыбнулся.

На том они тогда и порешили.

При первой встрече княжич Вадим показался Орею капризным и взбалмошным мальчишкой, привыкшим, чтобы окружение выполняло все его прихоти. Он постоянно издевался над учителями и слугами, доводя их до бешенства. Жаловаться на поведение Вадима они не могли, да и не хотели. Учился княжич тоже плохо и неохотно. Считал, что ему это не надобно, коли вокруг советчиков много.

Но Орея княжич Вадим зауважал сразу и никогда не пытался делать ему гадости. Видать, понимал, что человек, убивший собственноручно медведя, не потерпит издевательств над собой.

Вот так и летели годы.

Мальчики взрослели, превращаясь в юношей, и становились всё ближе друг другу.

Княжич видел, что Орей превосходит его не только умом и рассудительностью, но также силой и отвагой, а потому всегда при общении с ним использовал свои основные достоинства: хитрость и коварство. С их помощью он вынуждал друга помогать себе во всём. В благодарность за это Вадим смог уговорить князя Гостомысла сделать Орея сотским и подчинить ему отряд лёгкой конницы, охранявшей от лесных разбойников дороги, ведущие в Новогород.

И Орей с жаром взялся за дело.

Сотский поменял большую часть людей, набрал молодёжь и начал обучать её выслеживать и захватывать грабителей.

Сначала пойманных разбойников нещадно пороли, потом отрубали им руки, ну а когда Орей убедился, что всё это мало помогает, то принялся вешать их на деревьях вдоль дорог. Его стражники были одеты в чёрные одежды, поэтому горожане и жители окрестных посёлков стали их называть чёрными вешателями.

Вскоре все начальные люди заметили, как резко уменьшилось количество грабителей на дорогах вокруг Новогорода, и даже князь Гостомысл прилюдно похвалил за это Орея. Он ведь не знал, чем ещё промышляет сотский по указке Вадима.

В частых и доверительных разговорах княжич обещал сделать Орея своим ближним болярином после того, как сядет на престол вместо князя Гостомысла. Вадим и сам не сомневался, что так оно будет, и изо дня в день внушал это окружающим людям.

Чем ближе сотский становился княжичу, тем сильнее отдалялся от своего приёмного отца Радигоста.

А тот видел, что Вадим и Орей совместно с Селиславом, пользуясь своей властью, начали творить дела непотребные, за которые простых людей давно бы вздёрнули на берёзу.

Несколько раз тысяцкий пытался поговорить с сыном и убедить его держаться подальше от Вадима. Он опасался, что для Орея их дружба плохо кончится.

Но безнаказанность и всемогущество быстро меняют человека. Сотский уже не замечал чужую боль, стал грубым и жестоким, мог по приказу княжича не только убить человека, но даже вырезать жителей целого посёлка.

На все правильные слова Радигоста Орей отвечал снисходительной улыбкой, а иногда кривил губы. Ничего в своей жизни он менять не хотел.

Как-то сотский рассказал об этих разговорах Вадиму. Тот не придал им особого значения, лишь презрительно сощурился и произнёс:

– Наши старики живут по древней правде! Пора её менять, а то она нам, молодым, развернуться не даёт! Ничего-ничего, уйдёт князь Гостомысл в мир нави, я тут новые порядки установлю. Никто мне перечить не сможет! Вся огромная Биармия будет в моих руках.

– А найдётся ли для меня местечко подле тебя, княжич?

– Ты же помнишь, я обещал сделать тебя болярином?

– Много раз о том говорил!

– Не сомневайся, своё слов я сдержу! – усмехнулся Вадим. – Быть тебе болярином!

…Сотский открыл глаза и потряс головой, прогоняя от себя остатки воспоминаний.

В голове упорно билась мысль о том, что с появлением Рюрика и его братьев всё рушится! И не только в судьбе у княжича Вадима, но и у него самого.

Орей поднялся на ноги и направился в лагерь к своим чёрным вешателям. Им предстояла тихая ночная работа.