Читать книгу: «Вероятности. Наваждение. Часть первая», страница 2

Квартира на Алексеевского была не единственным жильём Гусельникова: в посёлке Ямное, ставшем частью города ещё в 2060-х, он построил большой дом с парком и бассейном, где и жил постоянно с семьёй. Квартиру же использовал для встреч с друзьями и других мероприятий, в будущем намереваясь отдать её дочке.

Двухуровневая квартира с большой террасой занимала два этажа целиком. Обставлена она была минималистично, но со вкусом: никаких кричащих цветов, никакой вычурной мебели. Всё строго и респектабельно. В соответствии с положением владельца.

Друзья прошли в обширную гостиную, Кирилл сразу плюхнулся в кресло и начал выбирать себе коктейль на сенсорной поверхности невысокого столика. Сергей вышел на террасу и окинул взглядом открывшийся вид: водохранилище, Чернавский мост и небоскрёбы на левом берегу. В безмятежном воздухе клонящегося к вечеру дня город выглядел очень красивым.

– Тебе какой коктейль заказать, Серёг? – окликнул его Кирилл.

– Никакой. Я «Байкала» выпью. Остуди его только градусов до пяти.

Когда Харитонов вернулся с жаркой террасы в прохладную гостиную, на столике уже стояли бокалы и тарелка с канапе.

– Перекусите пока, – предложил Василий. – Ярик минут через десять явится.

– Ужин сегодня ты ведь заказывал? – попивая коктейль, спросил у него Кирилл. – Какими изысками порадуешь?

– В этот раз будет грубая мужская жратва: стейки, картошка, всё такое. К шести должны доставить.

– Расслабляешься сегодня?

– Ну, надо хоть иногда, – подмигнул Василий. – Не всё же овощами да соей питаться. Тем более, когда спортзал под рукой.

– И в этом я тебя полностью поддерживаю! Мы тут с Харитоном вина принесли уругвайского. Должно быть очень даже. Так что сегодня – винный вечер. У тебя в запасах что-то есть ещё?

– Разумеется! – усмехнулся Василий. – Французское, африканское, крымское… Выбирай любое.

– Великолепно! – Кирилл откинулся в кресле, которое тут же приняло удобную для него форму. – Отдохнём… А то заработался я что-то на этой неделе.

– Слышал я про твоего завлаба, – обратился к Сергею Василий. – Печальная история.

– Да уж куда печальней… Все данные пропали к чёртовой матери. Со всех носителей. Сегодня копы технику на экспертизу забрали – может, что-то удастся восстановить…

– Ничего себе! – удивился Кирилл. – Как же ты теперь? Патент, производство – как это всё?

– Да кто его знает, – отмахнулся Сергей.

– И дома у тебя ничего не сохранилось?

– Так, обрывки только. Черновики черновиков.

– А у москвичей? А в Масловке?

– У всех только необходимые им части. А сами системы, принципы – всё у нас было.

Василий Гусельников встал:

– Я сейчас свяжусь с начальником полиции – попрошу, чтобы расшиблись, а данные восстановили. Не могли они бесследно пропасть. Что-то должно остаться.

Он вышел из гостиной, а Кирилл наклонился к другу и спросил:

– Как всё произошло – знаешь?

– Знаю. В Отрожке в подъезде ему голову разбили.

– Чёрт! Что его туда понесло-то?

– Хотел продать проект. Но самое главное, что подозревают-то меня теперь.

– Как это?

– Я следил за профессором, и меня камеры засняли.

– Да-а, положение… Что думаешь делать?

– Не знаю пока, посмотрим.

Тут из прихожей донёсся приятный женский голос:

– Приехал Ярослав Васильев.

– Ну вот и Ярик подошёл! – улыбнулся Кирилл. – Надеюсь, новости мне принёс.

Ярослав Васильев, невысокий полноватый двадцатидевятилетний парень, был одет в широкие светло-зелёные капри-карго и песочного цвета рубашку. Он носил аккуратную шкиперскую бороду, а чёрные волосы забирал сзади в хвост.

Ярослав был программистом и заместителем директора компании, специализирующейся на разработке электронных приборов и программ к ним. Он не захотел пойти по стопам родителей-биологов, чтобы не посвятить жизнь лишь выходу из их тени.

Детство в семье директора ботанического сада и заведующего университетской кафедрой было не самым радостным: для окружающих маленький Ярик был только «сыном вождя революции Светослава Васильева». Все вокруг его хвалили за любой чих, восхищались им. Родители соседских мальчишек и девчонок, а потом и одноклассников, приглашали Ярослава на дни рождения своих детей. Он часто открывал школьные торжества, ему поручали главные роли на праздниках, особенно если в школу приезжал кто-то из высших чиновников. Васильев был круглым отличником, и его фотография занимала центральное место на «Доске почёта», а школа получала определённые преференции за то, что в ней учился «сын Васильева».

Поначалу Ярик не понимал скрытого смысла всего происходящего, не видел лицемерия, он на самом деле верил в свою исключительность. Но лет в двенадцать вдруг заметил, что даже если не ответит на вопрос учителя, всё равно получит отличную оценку. Он начал присматриваться к поведению окружающих, проверять их, и понял, что всё – обман. По крайней мере, бóльшая часть. И вот, в восьмом классе Ярослав провёл большой эксперимент – бросил учиться на полгода: не отвечал на вопросы учителей, «заваливал» тесты, прогуливал уроки. Однако в конце полугодья снова увидел в табеле отличные оценки.

Тогда Васильев решил изменить свою жизнь. Он перестал участвовать в школьных и районных праздниках, оборвал дружбу со всеми лицемерами и обманщиками, стал говорить только правду и не скрывать своего мнения ни о ком и ни о чём. Однако в то же время Ярослав начал усиленно учиться: он задумал стать непохожим на отца, но равным ему по способностям, чтобы никогда больше при встрече никто не восклицал с придыханием «Сын Славы Васильева!»

И только в компании Василия и Кирилла он чувствовал себя свободно, самим собой. Особенно привязался к Гусельникову – он чувствовал в нём родственную душу и понимал, что детство друга тоже было полно разочарований и обид. Поэтому с Васей Ярик сдружился особенно близко, и эта дружба не прошла до сих пор, хотя они часто подтрунивали друг над другом и яростно спорили по многим вопросам.

– Здорóво! – встретил друга в прихожей Василий.

– Привет, – буркнул Ярослав, кидая маленький рюкзак на пол.

– Что невесёлый такой?

– Да у подъезда прямо под ноги кошка какая-то спрыгнула. С козырька, наверное… Я не понял. Брр! Ты же знаешь, как я их терпеть не могу. Она ещё и о ноги потереться успела! Я уж их и салфетками антибактериальными несколько раз вытер, пока поднимался, а всё равно противно. Пойду в ванную помою. Ты не против?

– Нет-нет, конечно.

Василий вошёл в гостиную и ухмыльнулся:

– Ярика кошка соседская чуть не съела! Отмываться пошёл.

– А ты что, без очков что ль был? – спросил у появившегося в комнате Ярослава Кирилл. – Они же у тебя запрограммированы на кошек.

– Да… – махнул рукой Ярослав. – У меня от них и так голова пухнет за весь день работы. Как специально: только снял – и вот она, чтоб её!

– Ну, живой, и хорошо, – подытожил Кирилл. – Сейчас мяскá привезут: представь, что это та кошка, а ты её хищно раздираешь зубами, кромсаешь ножом… – Друзья рассмеялись. – Месть иногда бывает так приятна!

– Иди к чёрту! Ты хочешь, чтобы я теперь к ужину не притронулся?

– Да ладно, забудь, – сказал примирительно Кирилл. – Выпей вот коктейльчика – специально для тебя сделал.

Он поднялся с кресла и, подойдя к коктейльному аппарату, вынул из него бокал с зелёной жидкостью и льдом.

– Держи. Холодненький.

– Ты ещё не слышал, что у Сергея произошло? – спросил Ярослава Василий. – Завлаба грохнули, и вся информация по проекту исчезла.

– Да ну?! И что теперь?

– Не знаю, – ответил Харитонов. – Пока ещё не думал. Мозги пока не собрал в кучу.

– Ну, это мы тебе сегодня поможем! – пообещал Кирилл. – Расслабишься, глядишь, и мысль какая придёт.

С террасы донеслось негромкое жужжание: это дроны расставляли на столе коробки с ужином.

– Ну, вот, – встал Василий, – дождались. Пойдёмте.

После ужина, когда на улице стало прохладнее, друзья расселись на террасе в удобных креслах и продолжили потягивать вино, закусывая сыром и фруктами.

– Ярик, что там с моим делом? – спросил Кирилл. – Нет подвижек?

– Пока нет. Ты ж понимаешь, я только в свободное время этим занимаюсь. Структур у нас в стране множество, у всех свои базы, некоторые с очень сильной защитой, до многих через Сеть и не добраться вовсе – так быстро всю эту кучу не наломаешь. Но ты не боись, найдём мы Периметр. Если он где-то по базам проходит, то обязательно найдём.

– А мне тут на днях мысль пришла, – вступил в разговор Василий. – Сейчас у нас на медицину выделяют хорошие госгранты. Вот я и подумал, что если Серёга напишет проект по испытанию наров на людях с врождёнными патологиями для госпрограммы? А я бы поехал в Москву к господам из комитета и намекнул на возможность испытаний в Периметре. Это же для них рай будет: спрашивать согласия у пациентов не надо, платить никому не надо, если что, то и отвечать не надо. Должны ухватиться за идею, а?

– Да, всё бы хорошо, – вставил Сергей, – да вот только проект пропал. Где я им возьму данные, модели голографические? Да и опытный образец ещё не испытан.

– С образцом вообще не проблема! – отмахнулся Василий Гусельников. – Напишешь, что всё в порядке – им и так сойдёт. А вот со всем остальным – да, косяк. Но ты всё равно начни писать: вдруг найдут данные? Или хотя бы ту часть, что для презентации нужна… А я уж там как-нибудь поднажму потом. Трудно будет – батю подключу. Вместе продавим… Эх, Ярик, Ярик… Вот если бы твой славный Светослав Леонидович не взбрыкнул в своё время и не ушёл от нас в университет, то уж втроём-то мы быстро бы это дело провернули! А теперь мне одному там воевать.

– Отец не «взбрыкнул», а ушёл по совершенно чётким соображениям. И ты это прекрасно знаешь.

– Знаю-знаю. Да только легко вот так взять и отмахнуться от всего, груз с плеч сбросить и пойти со студентами цацкаться. А мы с батей разгребай!

– Тебя тогда ещё и в проекте не было, – огрызнулся Васильев. – «Мы»!

– Тем более, – не смутился Гусельников. – Одних их с Михаилом Дмитричем оставил. Трудно помочь-то было? При всей его популярности!

– Он не хотел иметь никаких дел с áмерами. У тебя в голове это не уложилось ещё? Или для тебя это не значительное основание?

– Да, не значительное, – Гусельников встал и, подойдя к перилам террасы, обвёл рукой вид на водохранилище. – Какие амеры? Где?

– А кто у нас экономикой рулит? Кто нефть с газом качает, руду добывает, тебе напомнить?

– А тебе какая разница? Они налоги платят? Платят. Ну и всё. Когда наши качали, разве по-другому было?

– Они никакого права на всё это не имеют.

– Да? И революция без них вот так бы вот просто произошла?

– Ты знаешь, что я думаю по этому поводу, – сдержанно ответил Ярослав. – Они не могли сделать то, что им приписывают.

– Но ведь сделали!

– Нет. Спецгруппа ЦРУ не могла одним махом вырубить половину московской полиции и лишить боеспособности подмосковные военные части. Это сделали не они.

– А кто тогда?

– Я не знаю.

– Почему вы, Васильевы, так упёрлись в эту версию? – развёл руками Гусельников. – Из-за личной неприязни к амерам? Твой отец от управления отстранился, и ты никак не успокоишься!

– А вы в покое оставить не хотите. Ушёл отец, так и не вертели бы вокруг него это всё!

– Ага! – воскликнул Василий. – Мученика из себя захотел сделать?! Друзья-революционеры, дескать, выгнали из компании? Нет, хрена с два! Этого допускать было нельзя. Поэтому Московский проспект переименовали в Васильевский, поэтому в Музее Революции центральное место занимает биография Светослава Леонидовича, поэтому его бюст стоит в холле главного корпуса университета. Спроси любого моложе двадцати лет, что это за памятник Славы у нас в городе? И он ответит, что это памятник Славе Васильеву. Девять из десяти так ответят!

– Да отца уже тошнит от всего этого! И меня тошнит! – вскипел Ярослав. – Я не хочу быть всю жизнь сыном Светослава Васильева – великого революционера. Тьфу! Как вы все меня достали!

– Да что ж ты никак понять-то не хочешь?! У твоего отца был вес, он мог бы принести городу гораздо больше пользы, чем даже мой отец. Но он ушёл и стал заливать про амеров.

– А разве он не прав?

– Прав, не прав – не это главное! Ты же знаешь, мне плевать на амеров. Мы с отцом для города работаем и в играх американских стараемся не участвовать.

– Но иногда приходится, да?

– Кончайте уже! – попросил Сергей. – Вы при каждой встрече будете собачиться? Не надоело?

– Ладно. – Махнул рукой Василий и примирительно с улыбкой сказал: – Это у нас такая регулярная проверка убеждений. Щупаем жирок друг у друга – не нарос ли? Правда, Ярик?

– Да, – Васильев снова откинулся в кресле. – Надо иногда давать себе встряску. Полезно. Налей, Вась, того африканского чуть. Уж больно хорошо.

Кирилл наклонился к Сергею и тихо сказал:

– Пойдём в комнату. На пару слов.

Они оставили друзей на террасе и вошли в гостиную. Кирилл кинул в рот виноградинку и сказал:

– Ты знаешь, что Светка Черкашина вернулась? Я её вчера случайно встретил.

– Ну и?

– Что «ну и»? – удивился Грачёв. – Это всё, что ты хочешь сказать? Говорю же: Светка вернулась.

– Я тебя понял, Кирилл. Но что мне теперь – от радости скакать? Столько лет прошло…

– И тебе даже не интересно, оставила ли она мне контакты, спрашивала ли о тебе?

– Ты же и так скажешь, – усмехнулся Сергей.

– Да, скажу, – продолжая есть виноград, хитро сощурился Кирилл. – Спрашивала. И очень была бы рада встретиться. А если ты стесняешься спросить, то я отвечу – она не замужем. И совсем-совсем одна. А? И теперь контактиками не заинтересуешься?

– Ладно, ладно, – засмеялся Сергей. – Давай уже сюда.

– А я тебе уже послал. Так и знал, что не откажешься. У тебя просто оповещалка выключена.

Сергей развернул смартфон и прошёл по ссылке на соцпрофиль Светы. С фотографии на него смотрела улыбающаяся зеленоглазая брюнетка, совсем не изменившаяся за больше чем десять лет, что они не виделись. Сердце сжалось и на мгновение перехватило дыхание: неужели она снова здесь? Неужели всё можно вернуть? Неужели?..

– Засмотрелся? – вытянул его из иных миров Кирилл. – Да, тебе повезло… Что она в тебе нашла?

Сергей покосился на друга с деланной злобой.

– Всё-всё, молчу! – замахал руками Грачёв. – Пошли на воздух – тебе отдышаться надо, я смотрю.

Уже за полночь Сергей ехал домой в полупустом автобусе и думал о Свете, рассматривая её фотографии. Черкашина окончила новосибирский медицинский университет, стала дипломированным косметологом, имела множество наград и сертификатов. И теперь вот решила вернуться в Воронеж, город своего детства, чтобы работать над внешним видом его жителей. У Сергея промелькнула удивительная мысль: неужели она его не забыла и приехала ради встречи с ним? Это было бы, конечно, приятно, но почти не реально.

Задумавшись, Харитонов случайно выпустил из рук смартфон, и тот упал под сиденье. Сергею пришлось встать и наклониться, чтобы отыскать его. Поднимаясь, он невольно бросил взгляд на задние ряды и, только усевшись обратно, понял, что заметил нечто странное. Или кого-то. Сергей осторожно повернул голову: так и есть – это он. Не может быть! Нет, это кто-то другой, просто похож. Он и видел-то его несколько секунд всего! Просто стресс да вино сделали своё дело. Харитонов снова оглянулся. Сомнения рассеялись: это был мужик из Отрожки, с которым он столкнулся у пивной. Только одет он был не в ту бомжовскую одежду, а довольно прилично. Что мужик делает здесь, в одном автобусе с ним? Случайность? Сергей обернул смартфон вокруг запястья и встал. Он решил выйти на проспекте Труда и пройти до Политеха пешком.

Автобус остановился, Харитонов выпрыгнул и, обернувшись, дождался, пока двери задвинутся. Мужик сидел у окна, казалось, не обращая внимания на Сергея. Автобус тронулся, и Харитонов облегчённо вздохнул – случайность.

Когда Сергей свернул в Политехнический переулок, беспокойство вернулось. Он стал оглядываться по сторонам, особенно обращая внимание на затемнённые места. В целом улица освещалась ярко, пешеходов встречалось мало, машин почти не было, но в тени под деревьями Харитонову время от времени мерещилась мужская фигура. Он ускорил шаг, а дойдя до подъезда старой отреставрированной девятиэтажки, где снимал квартиру, остановился и внимательно осмотрел каждый метр двора. Компания молодых людей на скамейках играла в голографическую игру, какой-то мужчина припозднился домой, вышел из автомобиля и направился к подъезду в противоположном крыле дома, и больше никого. Сергей резко обернулся в ту сторону, откуда пришёл, и ему показалось, что у угла дома мелькнула чья-то тень. Не может быть! Всё – домой, в подъезд.

Дверь автоматически раскрылась, и Харитонов, в несколько прыжков поднявшись на площадку между первым и вторым этажами, осторожно выглянул в окно. Козырёк подъезда перекрывал обзор. Тогда Сергей поднялся на этаж выше и сразу же увидел отроженского мужика. Да, это был он. Никаких сомнений. Мужик постоял у подъезда и вдруг вскинул голову вверх. Сергей отпрянул от окна, но через пару секунд осторожно выглянул снова: вроде бы мужик его не заметил и уже смотрел в другую сторону.

Тут к нему подошёл второй – в тёмных широких штанах, такой же тёмной кофте с капюшоном и смартглассом на глазах. После короткого разговора преследователь ушёл, а второй пересёк двор и сел в синий хэтчбек, но двигатель не завёл и никуда не поехал. «Всё, накрыли! – подумал Сергей и выругался. – Это явно те ребята, что ждали профессора. Почему следят? Почему не подошли сразу? Может быть, хотят удостовериться, что я – это я, и что за мной не ходят копы? Хорошо, что не стали сразу нападать… Ну, теперь-то я в курсе, ребята. Дырку от бублика вы у меня получите!»

Сергей достал из кармана флешку Пантелея Весёлого и сжал её в кулаке.

Суббота, 1 июня 2080 года. Россия, Воронеж

– Вова, ты почему вчера не зашёл? Я ужин приготовила, да и Дима ждал – хотел с тобой в новую игру поиграть.

Бабичев сидел на кухне у своей младшей сестры и пил чай с овсяным печеньем.

– Даша, я же предупредил вечером, что не приду. У меня много работы было: новое дело. Пришлось столько данных собирать! Домой еле дополз.

Дарья, зеленоглазая длинноволосая шатенка с круглым лицом, сидела напротив и наблюдала за братом.

– А Дима очень ждал: ты же всегда по пятницам приходишь. И он с самого утра ждёт.

– Ну, вот я поэтому сегодня и пришёл. И завтра приду ещё. Эти выходные я проведу с вами полностью.

– А как же твоя Женя? – поморщилась Дарья. – Обидится, небось.

– Не, с ней я договорился, – улыбнулся Владимир. – Мы в понедельник наверстаем.

– Тебе ещё чаю подлить?

– Да, давай.

– Кстати, ты не мог бы поговорить с Димой? Он очки совсем не снимает. Так и живёт в них: то в игры играет, то в соцсетях. С друзьями вживую совсем не общается. В школе только. И на улице почти не бывает. Я уже и запрещать пыталась, и прятала очки утром, чтобы в школу без них ходил. Но всё бесполезно. Одни скандалы только.

– А что тут можно сделать? – посетовал Бабичев. – Это жизнь. Без очков сейчас никак. Тем более Димка только первый класс окончил: ему же надо как-то в коллектив вливаться. А без очков ты ж ведь никто! Димка тебе рассказывал, что было в школе, когда он туда без очков ходил?

– Нет. Да я и не спрашивала. Думаешь, у меня времени много?

– А вот надо было спросить. Представляю, что он чувствовал, когда не мог нормально ни с кем общаться.

– Нормально? По-моему, нормально – это без очков.

– А в его мире это не так. Ты не права, сестрёнка. Больше так не делай. И попробуй с ним поговорить по душам, пока он совсем не замкнулся и не перестал тебя воспринимать как самого близкого человека. А я постараюсь кое-чем помочь. Например, сейчас я поведу его в парк. И вот там он будет гулять на свежем воздухе без очков.

– Ой, спасибо, Вовчик! – Дарья вскочила, обняла брата и поцеловала в щёку. – Какой же ты молодец! Дима, собирайся! Вы с дядей Вовой едете в парк.

– А ты, сестрёнка, – предложил Бабичев, – отдохни дома, поспи.

– Поспи! – хитро прищурилась с улыбкой Дарья. – А вам обед готовить? Придёте-то голодные.

– Да мы в парке поедим и придём ближе к вечеру, – встал Владимир. – А ты себе что-нибудь вкусненькое закажи, фильм какой-нибудь включи и получай удовольствие.

Павел Крюков проснулся раньше жены. Осторожно вылез из-под одеяла, стараясь не разбудить Софию, натянул штаны и тихонько направился в ванную. Затем принялся на кухне готовить завтрак – овсяную кашу. София требовала, чтобы при любой возможности он готовил сам, не используя автоматики, и сама всегда следовала этому правилу. Поэтому Павел налил в кастрюлю молока и, как только оно закипело, высыпал туда хлопья.

Жена, стройная светловолосая женщина сорока лет с короткой стрижкой и острым носом, вошла на кухню, когда Крюков уже начал есть. София открыла кастрюлю, зачерпнула немного каши ложкой и скривилась:

– Опять корицы не насыпал?

– Ты же знаешь, я не люблю. Насыпь себе в тарелку.

– Корицу надо сыпать, когда каша ещё варится. Перед самым выключением. Сколько тебе говорить? Ничего нельзя доверить! – София со звоном закрыла кастрюлю.

Павел промолчал и продолжил завтракать.

– И хоть бы глазом повёл, а! – не унималась жена. – Как об стенку горох! Ничего в голове не укладывается! Сам теперь жри свою кашу. Попробуй только не доесть, – она с грохотом кинула ложку в раковину и вышла.

Крюков спокойно доел свою порцию, выпил чай и пошёл чистить зубы. Потом сел в гостиной и включил головизор двухметровой ширины. Шли новости: рассказывали об очередном саммите руководителей европейских стран, где обсуждали вопрос строительства Стены мира – высокотехнологичного барьера вокруг потенциально опасных исламских государств. Разрабатывалась новая Доктрина мировой безопасности, которая, по заверениям журналистов, полностью изменит ситуацию на планете.

Из ванной раздался крик Софии:

– Да что же это такое! Почему ты пасту опять свернул? Сколько говорила тебе, чтобы не сворачивал! Пальцами трудно выдавить? Обязательно надо в трубочку весь тюбик свернуть! Ты головой вообще думаешь?

Павел увеличил громкость. Он уже давно понял, что если жене не отвечать, то она выговорится и быстро остынет.

София вошла в гостиную:

– Хватит в телек пялиться – уборку кто за тебя делать будет?

– Обязательно сегодня? Соня, у меня была трудная неделя. Я отдохнуть хочу.

– Да, обязательно сегодня. У тебя каждая неделя – трудная.

– Почему не завтра? Или не на следующей неделе? Не обязательно же убирать каждые выходные! Мы что здесь, тонны грязи с улицы приносим?

– Я сказала – сегодня. Уборка должна быть еженедельной. И я хочу хотя бы один выходной проводить в чистой квартире, где пыль комками по углам не валяется.

– Да где ты видишь пыль?! Она ещё и накопиться-то не успела!

– Сказано – сегодня, значит, сегодня, – отрезала София. – Я завтра иду в бассейн. Может, мне из-за твоей безответственности свои планы менять?

– Вот пока ты будешь в бассейне, я всё и уберу.

– Уберёт он! Ага! Если над тобой не стоять, ты ж ничего как надо не сделаешь!

– Хорошо, хочешь сегодня – давай! – начал вскипать Павел. – Убирай сама. Я сегодня ничего делать не буду.

– Что ты мне нервы мотаешь, а?! – вскричала София. – Всё утро пререкаешься, ничего сделать не можешь как следует! Развалился тут! Вставай и вперёд!

– Знаешь, что? – Павел встал и несколько секунд молча смотрел на жену, сдерживая гнев. – Либо я занимаюсь уборкой завтра, либо вообще никогда! Ясно?

София замерла и затихла, плотно сжав губы. Павел прошёл мимо неё в спальню, оделся. Выходя из квартиры, бросил:

– Обедать не приду, – и хлопнул дверью.

– Можешь и ужинать не приходить! – раздался вслед голос жены.

С самого утра солнце жарило нещадно, но в тенистом Центральном парке царила прохлада. Народу было не очень много: иногда на пути попадались даже пустые скамейки. Владимир Бабичев с племянником Димой неторопливо шли по главной аллее и ели мороженое.

– Ну, куда пойдём? – спросил Бабичев. – На горки?

– Нет. В «Лабиринт» хочу!

– А, может, всё-таки на горки? Или на ракету?

– Не, сначала в «Лабиринт».

– Ну, хорошо, пошли.

«Лабиринтом» называли большое двухэтажное сооружение. Внутри него из мягких перегородок была выстроена сложная система коридоров и комнат. Игроки там передвигались только в смартглассах. Очки перед входом подключали к одному из разнообразных режимов облачной программы – обычного шутера с эффектом полного присутствия. Каждый игрок видел выбранные именно им окружающий мир и противников. Других участников тоже было видно, но в событиях друг друга они не участвовали, если только заранее не выбирали мультирежим.

– Есть свободные места? – поинтересовался Владимир у оператора аттракциона.

– Да, там пока пять человек всего.

– Ну, Димка, выбирай игру.

– Мне что-нибудь с монстрами, – попросил Дима. – И третий уровень сложности.

– Сколько времени? – спросил оператор.

– Час, – ответил Бабичев.

– Ну, дя-ядя Вова! – взмолился племянник.

– Хорошо, давайте полтора.

Оператор обернул вокруг диминых рук специальные перчатки с датчиками, застегнул.

– Спасибо! – крикнул Дима и юркнул в «Лабиринт».

Бабичев провёл рукой со смартфоном перед платёжным терминалом и окинул взглядом аллею: свободной скамейки рядом не было. Пришлось развернуть смартфон и найти её в парковом приложении. Владимир забронировал место на скамейке и, заказав пару банок безалкогольного пива, направился туда.

Центральный парк был излюбленным местом горожан. В нём постарались собрать всё для активного и культурного отдыха: аллеи для спокойных прогулок и велодорожки, роллердром, фитнес-зал под открытым небом и теннисные корты, детские площадки и аттракционы, театр и кинотеатр, кафе и пищевые автоматы. А для пенсионеров и инвалидов предусмотрели самодвижущуюся дорожку, проходящую мимо основных развлекательных пунктов парка. Некоторые старички и старушки даже приходили сюда со своими стульчиками и катались на ней часами. Зимой велосипедные дорожки использовались как лыжные, а в глубине парка открывались трамплины и горки. Парк никогда не пустовал, здесь постоянно звучали музыка, смех и разговоры.

Владимир быстро нашёл двухместную скамейку, одно место которой подсвечивалось красным светом, отмечая, что оно забронировано. Рядом уже висел дрон с пивом. Бабичев взял банки и опустился на скамейку, которая тут же приняла удобную для него форму. Он выдвинул из подлокотника специальный держатель и поставил туда одну банку. Потом чуть откинул спинку, закрыл глаза и приготовился к спокойному отдыху.

Мимо проходили шумные компании, семьи с детьми, где-то сзади с треском пронёсся велосипед.

– Товарищ лейтенант, у тебя тут свободно? – раздался рядом знакомый голос.

Бабичев открыл глаза и увидел следователя Крюкова.

– Павел Андреевич, здравствуйте, – поднялся Владимир и протянул руку. – Садитесь, конечно.

– Что ты здесь делаешь, Вова? Отдыхаешь от полицейской рутины?

– Да вот племянника выгуливаю, – Бабичев снова откинулся на мягкую спинку. – Помните, я говорил, что сестра развелась? Она сейчас на кондитерской фабрике работает – на сына времени не хватает. Вот я и помогаю по мере сил.

– Сколько лет племяннику?

– В августе семь уже будет. Первый класс окончил.

– Трудно с ним? – поинтересовался Павел.

– Да не очень. Знаете, наше поколение ещё не так на эти очки подсело, а вот у них уже никто без них не может. Даша пытается приучать Димку хотя бы во время еды снимать их, и то с трудом получается. А так – хороший пацан. И учится хорошо.

– А где же он?

– В «Лабиринте», – хмыкнул Бабичев. – Без этого никак. Пока не побывает там, никуда больше не затащишь! Хотите пива? У меня тут вторая банка как раз.

– Не откажусь.

Крюков открыл банку и сделал пару глотков.

– Как у тебя с Женей? Сам-то не надумал ещё жениться?

– Да рановато ещё, – засмущался Владимир. – Сначала бы вместе пожить какое-то время. Давно думаю, только спросить у неё всё не решаюсь.

– Где же твоя офицерская решительность, Вова? Ты – парень что надо, Женя не откажется. Вы, по-моему, очень хорошо ладите.

– Да вроде да. Надеюсь, что и дальше так пойдёт…

– А у меня вот… – начал Павел. – Мы с тобой знакомы уже давно, ты человек серьёзный – трепать не будешь. Дома у меня в последнее время всё куда-то катится… Не знаю даже… Думаю разводиться.

– Ого, – только и смог сказать Владимир. Он был удивлён, что Павел завёл этот разговор. За два года совместной работы они ни разу не общались на настолько личные темы – так, перебрасывались словом-другим, – но, видимо, сейчас Крюков решил, что наступил тот самый момент.

– Вроде нормально жили, общались. Не сказать, чтоб там любовь великая, но комфортно было вместе жить. А тут в прошлом году Софию как подменили: злиться стала чаще, придираться ко всяким мелочам. Сначала вроде и не часто, не так заметно было. А сейчас – хоть домой не приходи. Пытался поговорить с ней, а она сразу: «Не раздражай». И уходит… Устал я биться, Вова. Да и работать хуже стал, замечаю. Рассеянность какая-то появилась. Пора, наверное, разъезжаться нам.

Павел допил пиво и, открыв пневматическую урну, опустил туда банку. Крышка закрылась, и банку тут же затянуло под землю.

– Не знаю, что сказать, Павел Андреевич. Мне жаль…

Крюков вздохнул.

– Ничего, Вова, как-нибудь переживём. Я вот поделился с тобой – мне и легче стало.

– А может, вам к семейному психологу сходить?

– Я думал об этом, но София о врачах вообще слышать не хочет. Считает, что у неё всё в порядке, а не в порядке только у меня, – усмехнулся Павел. – Но ты, наверное, прав, надо поставить вопрос ребром: либо-либо. Попробую…

Они посидели молча пару минут, наблюдая за ожесточённой борьбой на баскетбольной площадке напротив.

– Вова, – начал Крюков, – какие у тебя мысли по поводу Харитонова? Что думаешь?

– А что тут думать? Прямых-то улик против него нет.

– А давай на минутку представим, что убийца – Харитонов, – предложил Павел. – Допустим, он решает единолично получать доход от изобретения, а для этого надо избавиться от профессора. Тогда Харитонов выманивает Весёлого в Отрожку и убивает, а нам закидывает мысль о каких-то тайных покупателях, которых и следов-то нет. Жизнеспособная версия?

– Павел Андреевич, не думаю, что тут так всё просто. Во-первых, зачем Харитонов преследовал Весёлого, а не встретил его прямо там? Спектакль перед камерами разыгрывал, чтоб мы потом вот так сидели и гадали?

– «Хвост» высматривал, – подкинул идею Павел.

– Не похоже. Он вёл себя так, будто боялся упустить профессора из виду, а не высматривал слежку. Нет, он не знал, куда шёл Весёлый, это точно. Во-вторых, вирус запустили в сеть утром в день убийства, а профессору начали звонить с анонимных номеров ещё за месяц до этого. Харитонов прикинулся покупателем и целый месяц уламывал Весёлого, чтобы в итоге выманить его в Отрожку? Это можно было бы сделать в тот же день, запустив вирус и пообещав избавить от него за определённую сумму. Или опять спектакль для нас? Слишком сложно. И откуда он вирус взял? Где заказал? Мы всю его переписку, все контакты уже прошерстили. Нет там ничего.