Читать книгу: «Космофауна. Галстук Вождя», страница 3

– Эй, вы тут забыли, заберите!

Но они не слышали меня, только быстро бежали по тропинке с поля. Солнце тем временем только выглядывало из-за края прозрачной крыши, а на браслете отобразилось:

Потребность во сне: средняя (5 часов сна), рекомендован сон.

Потребность в еде: сильная (8 часов)

Пожав плечами, я вернулся обратно, решив досмотреть сон. Но на этот раз снилось совсем другое – шёпот востроскручи вместе с пролетающими осколками образов, видимо, кто-то из “подземных” космических зверьков учуял меня и упорно лез ко мне в голову, норовя познакомиться.

Когда я проснулся во второй раз, в крышу избушки и в стёкла хлестал дождь, лившийся из потолочных леек. В комнате стоял запах жареного, а на полу у кровати в позе лотоса сидел с закрытыми глазами товарищ Куратор. Некоторое время он молчал и не открывал глаза, затем, не говоря ни слова, поднялся, поставил греться чайник на столе, снял с плитки тарелку с кусками странного мяса и только после сказал:

– Доброе утро, Гагарин Шонович. Спешу сообщить, что пока вы спали, наше убежище было окружено стаей одичавших тщедушников. Кстати, одного из них я приготовил.

Глава 5. Маленькая просьба

– Тщедушники? Что это за твари?

В кружках заварили подсушенный иван-чай. Не знаю, как товарищу Куратору удалось его приготовить, или же местный сорт был генно-модифицирован, но напиток получился куда приятнее, чем тот, что пытались готовить мы на “Молотове”. И бодрил ничуть не меньше обычного. После этого я даже решил вычеркнуть из списка странностей новгородцев запрет на традиционные чаи, допустив, что замена вышла вполне равноценной.

– Вам знаком термин “конвергентная эволюция”? – спросил в ответ Куратор.

– Смутно припоминаю. Что-то про внешнее сходство, да?

– Да, именно. В похожих средах обитания все экологические ниши занимают виды с похожей внешностью, пусть и происходящие от абсолютно разных существ. Всего в Секторе Протокола около десяти сверхпригодных для обитания планет, увы, Челябинск не в их числе, зато входит новгородский Китеж, расположенный достаточно близко от этих мест. Это очень комфортная для обитания субтропическая планета, настоящий рай, на котором живёт достаточно немного людей. И, как вы понимаете, фауна там процветает. Тщедушники – одни из самых крупных хищников. Выглядят… как тощие собаки с хитинистой чешуёй. Вполне съедобны, если верить галактопедии, по крайней мере, мне не стало с них дурно.

Только сейчас я услышал, что в дверь кто-то скрёбся – тихо, монотонно и неприятно. Выглянул в окно – за стеблями иван-чая виднелись какие-то бурые силуэты, но разглядеть я ничего не смог. Не смог припомнить, ел ли собачатину, но голод пересилил, я поднялся, взял со сковороды ломоть мяса и отправил в рот. И, признаться, немало удивился.

– Соли, увы, не нашёл, – признался Куратор. – Как и приборов. Ну, как?

– На вкус как креветки или омары. Удивительно.

– Да, они весьма вкусные, как и вся тамошняя фауна. Шкала совместимости белков четыре плюс, если не ошибаюсь.

– Как вы меня нашли? – спросил я, но понял, что вопрос неуместен – у Куратора наверняка припрятаны секреты.

– Браслет, – многозначительно пожал он плечами

– А ещё вы не рассказали, как вам удалось сбежать?

Я продолжал наворачивать странное мясо, а Ильдар Ильдарович отпил чай.

– А мне не удалось. Ну, сначала не удалось. Я забежал в тупик, когда кончилось действие ускорителя. Ни одна техника рукопашного боя не позволит ничего сделать легковооружённому человеку с четырьмя бронированными гвардейцами. Рюкзак ваш забрали, посадили в вип-камеру – технологичную, с мембранной прозрачной решёткой. Я просидел полдня, потом мне принесли, прошу прощения за выражение, пайку, я не выдержал, и активировал один из специальных имплантов, в общем… Гипноз работал пять минут, за это время удалось пройти двое дверей, в третьей – уже применил удушающий приём. Угнал транспортное средство. Признаю, моей ошибкой было направить вас к этому порту, а не к порту сопротивленцев. Но у меня не хватало информации, какой из четырёх портов сейчас находится под их контролем, а в условиях, когда власти установили помехи…

– То есть там не просто был изменившийся протокол, – до меня начало доходить. – И, получается, вы меня искать не стали, Ильдар Ильдарович? В расход пустили?

Я хитро прищурился.

– Почему же. Я планировал вернуться, но мне требовалось произвести разведку и обзавестись оружием и деньгами. – Он откинул полу пиджака и показал странный короткий бластер, явно не местного производства. – Экспроприировал у двух представителей низшего класса. И еще пару токенов, правда, неизвестно, сколько там платежных единиц. А дальше – маячок в браслете определил, что вы уже перемещаетесь.

– Хорошо… Да, и вы говорили про помехи.

– Помехи, да. Мне сообщили, что повстанцы сейчас контролируют четыре из шести ферм по производству гипототемов в системе. Следовательно, у официалов дефицит. Поэтому тот факт, что они выпустили ракеты по нашему кораблю, а затем долго не пускали в порт, и что удерживали нас как приманку, может говорить о том, что они посчитали нас крупной добычей и надеялись заполучить наших коньков.

– Вот мерзавцы! Ну и что нам теперь?

– Сперва посетите санузел. Потом предлагаю взять так полюбившийся вам топор и разогнать к стаю к, не побоюсь этого слова, хренам собачьим. Либо, если не выйдет – добежать до тротуара, там они преследовать не будут.

Он встал и характерным жестом поправил ворот пиджака.

Через пять минут мы вышли во двор. Я на миг задумался – смогу ли я убить живое существо? Конечно, мне приходилось уже пару раз мочить крыс и крупных ксеножуков, откуда-то показавшихся на дедушкином участке. Но собаку, пусть и инопланетную…

Впрочем, скоро моим сомнениям пришёл конец. Резко открытая дверь откинула первое существо – буро-полосатую тварь, похожего на скелет гончей, скрещенный с лангустом. Тварь перевернулась, и я разглядел её, а также двух подкравшихся сбоку сородичей получше. Ушей у неё не было, зато было аж две пары глаз, маленьких, почти паучьих, одна из пар смотрела прямо, а вторая – по бокам. Не сказать, что сильно страшная животина, даже не особо мерзкая – просто неприятная своей чужеродностью. И она кралась к нам с твёрдым намерением накинуться. В общем, я сказал себе – Гага, надо рубить.

Сообщение: экстренная ситуация (нападение представителя ксенофауны)

Мой топор описал дугу с намерением приземлиться на черепушку ближайшему тщедушнику, но тот отскочил – ровно под острие лопаты товарища Куратора. Ко мне уже прыгнул следующий – обух топора встретил его на полпути к моей шее, а а после я добил ещё одним ударом. Брызнула розоватая жижа, браслет приветливо отозвался:

Получена премия: 1 трудочас (истребление интродуциированной ксенофауны)

Мы оставались стоять перед закрытыми воротами домика, практически спиной к спине. Тварюги окружили нас, и я на миг почувствовал себя персонажем старинных игрушек, вышедшим оборонять ворота крепости.

– Бластер! – успел крикнуть я. – Почему не им?

– Слабый заряд, приберегу! И отличный повод попрактиковаться!

Я оглянулся – основная стая стояла как раз с выходом на заветную тропинку, и возможности удрать всё ещё не было. Куратор тем временем завалил еще одного и примеривался к третьему. Второй хищник стал моей жертвой парой секунд спустя – его клыки успели чиркнуть по комбезу на боку, но ткань выдержала, и прокусить не удалось. Зато вот острие моего топора вполне успешно прокусило хитиновую чешуйчатую черепушку.

Получена премия: 1 трудочас (истребление интродуциированной ксенофауны)

– Сзади! – рявкнул Куратор.

Снова пасть клацнула в считанных сантиметрах от лица, но лопата Куратора вовремя сбила его на пол, а лезвие моего топора помогло.

Получена премия: 1 трудочас (истребление интродуциированной ксенофауны)

Следом подскочил ещё один, совсем мелкий. Признаться, тут я даже испытал легкое сожаление, и рука дрогнула – хоть до милоты нормального пушистого щенка ему было далеко, детёнышей я убивать не планировал. Но мгновением спустя мои сомнения развеялись – зубы тщедушника прокусили комбез на лодыжке и вошли в пару миллиметров в кожу, но топор приземлился на череп и не позволил оттяпать кусок ноги.

Получена премия: 1 трудочас (истребление интродуциированной ксенофауны)

– Больно! – рявкнул я.

– Ничего, заживёт! Вроде бы, они не ядовитые, – сказал Ильдар Ильдарович, прикончив лопатой ещё одну тварюгу.

И тут я увидел, как тёмная тень мчится между кустами – силуэт был намного крупнее, чем размеры приконченных нами тщедушников – вдвое, а то и втрое. Я успел сказать:

– О-ой! – увидев, как товарищ начальник всё же достаёт бластер и отступает обратно ближе к двери.

Я подумал, что это, несомненно, вожак стаи, но Ильдар Ильдарович тут же поправил:

– Вожачка… Смотри, – он указал на брюхо.

Она остановилась в метре от края кустов, а позади неё встало ещё двое шавок поменьше. С брюха у вожачки, раскрытого, как панцирь у креветки, свисали грозди, похожие на маленькие слизястые виноградины – шевелящиеся, в них угадывались силуэты будущих щенков. В холке она была не меньше полутора метров ростом, а длиной – все два метра. Длинная узкая челюсть, почти крокодилья, с маленькими глазами и длинными зубами, высовывающимися из-за края рта дополняли облик, и Куратор сказал.

– В укрытие.

Я дёрнул дверь на себя, вожачка тут же прыгнула в сторону Куратора. Дважды щёлкнула спусковая кнопка бластера, Куратор попятился, врезавшись спиной в меня, я на миг обернулся в дверях – но тварюга описала полукруг на поляне перед домиком, нырнула в кусты, и двое её сородичей последовали за ней.

– Хм, припоминаю, что у них работает инстинкт – если целей становится всего на одну больше, чем членов стаи, то они отступают.

– Откуда у беспозвоночных такие хорошие познания в арифметике, товарищ Куратор?

– А ты знаешь, что рыбы умеют считать до четырёх? – отозвался Куратор, примеряя в руках лопату. – Да, простите. Вы.

Я всё ещё ощущал, что товарищ Куратор держит субординацию, подружиться не позволяет и на ты не переходит – даже в одностороннем порядке. Наверное, и правильно делает – у него своя работа, а у нас своя, скоро наши пути разойдутся, и цели станут совсем разными, а во многом и противоположными. Я снова вспомнил про двоюродного прадедушку.

Куратор тем временем воткнул лопату в грунт, сделал пару пассов рукой над браслетом.

Получена премия: 5 трудочасов (завершение экстренной ситуации, истребление интродуциированной ксенофауны).

– Благодарю за содействие, – протокольно прокомментировал он. – Вы целы?

Я закатал штанину и осмотрел ногу. Рана была неглубокая. Но когда мы пошли по тропе, я почувствовал, что место укуса неприятно саднит.

– Нормально. Куда теперь?

– Поскольку официалы нам не рады – вариант один, к окопавшимся повстанцам, "вэсэвэсэшникам". Благо, тут недалеко, полтора блока поперек, километров двенадцать. Правда, я понятия не имею, как пройти через окружение, но… Да, еще одна просьба. Минимизируйте пока что общение с экипажем. Помните наш разговор? Если на корабле крот – лучше им не знать про перемещения.

Перспектива залезть в окруженный со всех сторон сектор материка, настоящий "котел", выглядела самоубийством, но наверняка товарищ начальник знал, что делает. Мы прошагали метров пятьдесят, как вдруг Куратор остановился, приказав жестом пригнуться.

– Эй, выходите, мы вас не тронем, – послышался старческий мужской голос.

Процессия, поднимавшаяся по тропинке, была весьма странной – двое мрачных стариков с блинными окладистыми бородами в серых перелатанных комбезах, держащие вилы. Трое молодых парней, ровесников или даже моложе меня, держали в руках сетки вместе с чем-то, напоминавшем самодельные шокеры. В хвосте колонны шла женщина, за штанину которого цеплялась девочка – в ней я узнал ту самую утреннюю гостью, которая испугалась моего вида.

– Где они? – спросил второй старик.

– Тщедушники? Вон туда убежали, – Ильдар Ильдарович указал направление. – Мы прикончили четверых, можете забрать на мясо.

– На мясо?! – усмехнулся старик. – Мы их не едим. Но для биореакторов прихватим, да. Тех, что с орбиты, есть нельзя, они отбросами питаются. Вас не ранили?

– Так, немного – отозвался я.

– Плохо. Надо антисептиком, а то воспалится и вспухнет, микробов куча. Идёмте, я вас провожу. Видно, что не местные, да ещё и в бегах. А вы, парни, сходите и подберите там.

Процессия, за исключением двух парней, развернулась и пошла обратно по тропе.

– А далеко?

– В двух километрах, – сказал дед, сделав ударение на “о”. – Деревня Малые Бегунки у нас.

* * *

Путь оказался не таким быстрым. Блок станции был вытянутый и разделённый транспортной “трубой” на две части, сначала мы долго шли к ближайшей “трубе” – узкому тоннелю, проходящей под путями и связывающей две половины. Солнце припекало, было немного душно – всё же, мы шли в настоящей теплице.

Деревенька показалась за густо насаженными яблонями. Яблоки висели разной величины – мелкие жёлтые, зелёные, красные, даже фиолетовые. Я не удержался, шагнул в сторону от тропинки, подпрыгнул – с облегчённой гравитацией это не составило труда – и сорвал большой спелый плод.

– Червивыми могут быть, – прокомментировал старик, ничуть не заругавшись на меня.

Деревню окружал невысокий – видно, что от местных шавок, а не от людей – частокол из чугуниевых и пластиковых досок, в котором совершенно дикими показались кое-как присобаченные и скособоченные раздвижные ворота. За забором, между достаточно густой растительностью, виднелось полтора десятка построек – раскрашенных краской и затейливыми национальными узорами, которые проецировались над домами голограммой. Вдоль длинной постройки, в которой угадывался гараж, стояли мотоглайдеры, половина из которых явно нуждалась в ремонте, и пара – удивлению моему не было предела – коней. Детишки – разноцветные, разных возрастов, завидев нас побросали свои игрушки и попрятались, поглядывая за нами из-за углов. По улице, склевыавая насекомых, неторопливо прогуливалась парочка курей и весьма крупный пентаход – видно, что все они привыкли к такому странному соседству и не боятся друг друга.

– Фельдшер – вон там. Потом можете зайти в столовую, перекусим вместе.

Грузная темнокожая тетка-фельдшер помазала ногу каким-то архаичном кремом из безымянного белого тюбика, в котором запросто мог оказаться и какой-нибудь клей-герметик.

– А регенератора нет? – спросил Куратор.

– Кончился неделю назад, – покачала фельдшер. – Ближайшие фармфабрики сейчас у сопров, поставки редкие. Говорят, завтра обоз будет.

– Из заблокированного сектора? Разве сектор не перекрыт?

Фельдшер фыркнула.

– Там полмиллиона жителей! И куча производств, одежда, консервы, всякая ерунда. Конечно грузовикам мануфактур разрешают пересекать границу. А вам какое дело? Вы что, оттудыва? Из этих.

– Из этих, – вдруг сказал я. – Точнее, из инопланетных союзников этого… Сопряжения.

Куратор неодобрительно поглядел на меня, но кивнул.

– И еще – у нас нет документов и практически нет денег.

– Ясно, – вздохнула тетка. – Опять террористов к нам нелегкая привела. Ладно, сидите тут, посоображаю я, чего и куда, авось и придумаем.

Мы пошли в столовую, молоденькая смуглая девица застенчиво улыбнулась и налила в деревянные плошки какой-тт удивительно острый и жирный суп – не то харчо, не то шурпу, а также две кружки яблочно-фруктового пюре. Я вспомнил слово "смуззи", которым сий напиток было модно называть у имперцев, и подумал, что с такой подачей это старинное слово прозвучало бы достаточно смешно.

Подоспевший бородач, провожавший нас в деревню, скомандовал девице:

– Бесплатно, доча, это гости, – затем пододвинулся ближе по скамье и заговорщическим тоном зашептал. – Нашептала мне старуха про вашу нужду. Можем вас проводить в сектор, уговорим подменить курьеров. Но вы нам небольшую услугу окажите. Вернее, вот он окажет. Тебя как звать, младой?

– Гага, – отозвался я.

– Все требования обсуждать через меня. Это мой подчиненный, я за него в ответе.

– Да ты не бойся, товарищ начальник, – старик подмигнул. – Просьба безобидная, никакого беззакония и опасности для здоровья. Пока – ложитесь спать, все равно – не ранее, чем завтра караван придет.

* * *

Вскоре стемнело, но спать мне совершенно не хотелось – проснулся я поздно. А вот Куратор мигом вырубился, предварительно положив рядом с лежанкой бластер и проинструктировав:

– Если придут разъяснять про просьбу – разбуди.

Последующие несколько часов я резался в змейку на браслете, перечитывал старые сообщения и видеоролики из архива, но вскоре тоже стал клевать носом.

Потом меня тронули за плечо. Это были бородач с фельдшершей. Я дернулся рукой в сторону Ильдара Ильдаровича и бластера, но дед перехватил руку и поднес палец к губам, мол, "тише". А потом махнул рукой, мол, идем.

Я подумал, что нарушаю прямые указания товарища Куратора, но что-то мне подсказало, что опасности, действительно, никакой нет.

Мы вышли из хижины и пошли под звездным небом к большому двухэтажному дому. Внутри оказалось куда просторней цивилизованней, чем в хижине, куда нас поселили. Кухонный синтезатор, холодильник, несколько голпанелей, и я задумался – по всему выходило, что это городской голова, или староста, а значит – представитель власти.

– Наверх, – показал дедок.

Вскарабкались по тесной и крутой лестнице, и я вспомнил, что дед любит говорит: "Неумение строить лестниц – древняя беда строителей индивидуальных жилищ во всем Секторе". Прошли мимо вповалку спящих трех детишек на огромном матрасе посреди разбросанных грубых игрушек, и хозяин раскрыл узкую дверцу.

На огромной кровати, в перинах на белоснежной простыне в одной полупрозрачной ночнушке сидела и хлопала ресницами та самая смуглая девушка из столовой.

– Сделай нам робеночка, а? Внучка. А то вымирает народность наша. А тогда и пустим вас с начальникои твоим.

Дополнительное поручение: расширение генофонда вымирающих народностей, ГОСТ-2687СО

Глава 6. Нестандартные задачи требуют исключительных методов

– Видишь, это самое, близкородственное скрещивание, – добавила мамашка моей "суженой". – Городские к нам не ходют, бояться, говорят, что мы заразные, и от нас все гасятся. Да и абы с кем не хочется, а ты видно, что парень порядочный. И здоровый.

– А вы заразные?

– Нет, конечно же! В общем, пошли, бать, не мешай молодым.

Честно говоря, в голове у меня до сих пор была Галина. Но задание – есть задание. Ничего не поделать, тем более, что девушка была весьма красивой и милой, а я весьма изголодался по ласке. Но неловкость, всё же, чувствовалась. Я пару секунд посмотрел на закрытую дверь и обернулся.

– Бить будешь? – спросила девушка.

– Нет, а надо?

– Не знаю, – поёжилась она. – Говорят, “бьёт – значит любит”.

– Не уверен. Как зовут-то хоть? Я – Гага.

– Фрузсина. Фруська я…

– Отлично, – зачем-то сказал я.

Она продолжала сидеть в абсолютно закрытой позе, и я начинал чувствовать себя насильником. Все предыдущие мои контакты с девушками были совсем другими.

– Что дальше? – прервала она недолгую паузу.

– Ну… у нас вся ночь впереди. Расскажи о себе.

– Не знаю, что рассказывать-то?

– Где была?

– Нигде. Нам отец не разрешает за границы блока выходить. Говорит, там все развратные и старые. В школе училась онлайн, там дяденька принёс планшеты специальные. Ну… что ещё.

– Во что вы тут играете?

– Ну. В прятки. В резиночку.

– А из настолок?

– А, да, есть парочка – она полезла в кривобокую пластиковую тумбочку, повернувшись ко мне весьма пикантным образом. – Вот, "сказочное путешествие", играла, когда была маленькой.

Пыльная, слегка приплюснутая коробка выглядела слегка убого – видно, что настолке был не один десяток лет.

– Давай сыграем? – предложил я.

– Ну, это как-то странно, ты же не за этим сюда пришел.

– Можешь считать это прелюдией, – предположил я.

Мы расположились на кровати. Игра была одной из самых древних разновидностей настолок – ходить фишками по длинной “змейке” из полей, бросая кубики. Я выбрал красную фишку, а Фруська – зелёную. Бросили кубики.

– Семь ходов… Сундук, получаю три золотые монеты.

– Пять, пропускаю ход. Слушай, а… как бы поделикатнее спросить, твои родители уже пытались подобную штуку провернуть?

– Пытались… Один сбежал, сказав, что мы заразные. Второй… – тут она замялась. – Ну, он разделся сам, сказал мне раздеться, что-то непонятное сделал, но ко мне даже не прикоснулся, и ушёл. Так, я, получается, два раза сейчас хожу… Шесть и десять ходов, ого, как далеко.

Честно говоря, это информация мне раззадорила. Ещё ни разу мне не попадалась девушка с настолько минимальным опытом общения с противоположным полом. Но что-то всё же останавливало – нет, не брезгливость. Не то собственная скромность, не то – все те же воспоминания о беглянке Галине.

– Слушай, – сказал я заговорщическим тоном. – По правде сказать, если тебе это не нужно – то и мне не нужно. Я ж не этот самый… не насильник какой. Твоим родителям скажем, что всё сделали, мы своё получим, а тебе ничего не повредит. Хорошо?

– Хорошо, – буркнула девица, и я не понял по интонации – понравился ли ей такой вариант, или нет. – А ты расскажи о себе… Ты с какой-то другой планеты?

– Да, я с Челябинска…

Я начал долгий рассказ о детстве, о первых путешествиях с батей. Сначала прикрывался легендой, о том, что мы обычные дальнобои-перевозчики, но потом вдруг меня понесло.

– А, и хрен с ним. Расскажу правду. В общем, мы контрабандисты, и у нас тут застрял корабль.

Мы общались примерно полчаса, пока наши фишки путешествовали по длинной змейке. Когда моей собеседницы оставалась пара шагов до победы, она вдруг стала сильно нервничать, а затем прервала мой диалог:

– Получается, у тебя были девушки в полёте?

– Ну да, случалось, – признался я.

Она потупила взгляд.

– А они были красивее меня?

– Ну… зачем ты сравниваешь, ты очень красивая, – вовремя нашёлся я. – Необычная такая.

– Но не в твоём вкусе, да? – она снова села в защитную позу, скрестив руки.

Я подсел рядом и осторожно погладил по спине.

– Почему, вполне. Просто мы же вроде бы договорились, что…

Она извернулась и поцеловала меня – хотя это больше напоминало неумелый толчок носом по лицу. Тем не менее, это послужило спусковым крючком – мои руки перестали меня слушаться и начали путешествие по телу девушки. Признаться, задача оказалась куда сложнее, чем в прошлые разы, но я справился. В какой-то момент мне показалось, что я не выйду отсюда живым – смуглянка настолько эмоциональной, что не обошлось без синяков на боках, царапин на спине, укусов на шее и прокусанной губы. В конце она схватила меня за руку и крепко прижала к губам – видимо, чтобы не разбудить домашних.

После такого выброса адреналина я несколько минут сидел, пытаясь отдышаться, и ошеломлённо смотрел на сообщение из браслета.

Поручение “Расширение генофонда вымирающих народностей” выполнено.

Получена премия: 5 трудочасов.

Накоплено трудочасов: 14066,2

Циничное, неприятное сообщение. Потому что то, что только что произошло, гораздо больше напоминало занятией любовью, чем протокольным “расширением генофонда”. А ещё потому, что я снова чувствовал себя предателем.

Я не очень понимал, как дальше себя вести, ещё раз поцеловал её и собрался выходить, но она потянула меня за руку.

– Ещё раз хочу…

* * *

Потребность во сне: Высокая (20 часов бодрствования)

Рекомендован отдых или употребление снотворного.

Уснуть я так и не сумел – и из-за эмоций, и из-за не перестававшей саднить ноги. Окончательно я пришёл в себя только после пары кружек чайного напитка в пустой утренней столовой. Пролистал сообщения от бати и Ильича:

“Нас скоро выпустят, вы где?”

Не удержался и ответил расплывчато:

“Застрял в какой-то деревне, но скоро буду у союзников”.

Через полчаса ко мне молча подсел со стаканом воды товарищ Куратор, вид у него был то весьма помятый.

– Доброе утро, Ильдар Ильдарович, как спалось?

– Плохо, – нахмурился он. – Были неотложные дела.

– Какие? – удивился я, но товарищ Куратор посмотрел на меня настолько строгим взглядом, что я понял, что вопросы излишни.

Вскоре откуда-то из недр столовой показались котелки с едой, запахло – достаточно вкусно и даже по-домашнему, а за раздачей появилась фельдшерша, супруга деревенского головы. Подошёл ещё народ – пара весьма хмурых мужиков, все потянулись за едой, и мы встали за ними. Когда фельдшерша выдала миску Ильдару Ильдаровичу, я заметил, как она подмигнула ему, а тот поджал губы и спешно зашагал к столу.

Пазл сложился. Понимаю, что это звучит очень неуважительно, но, честно говоря, я глядел на взъерошенного служителя КПБ и еле сдерживался от смеха. Ели мы молча, после Ильдар Ильдарович вдруг сказал вполголоса:

– Понимаешь, у меня не было выбора. На меня воздействовали угрозами. Вообще… всё, что произошло в деревне – останется в деревне. Нам надо подготовиться и найти этого Владислава, или как там местного владыку зовут. Через два часа прибудет караван, у них будут какие-то переговоры, в которых, возможно, придётся поучаствовать.

Я подумал, что ничего толком не знаю о его семье и личной жизни – а ведь она наверняка у него была. Наверняка его тоже кто-то ждал дома, волновался, и наверняка это не очень приятно, испытывать чувство вины по поводу случившейся измены. В общем, я хмуро кивнул и решил больше этим не интересоваться.

Переговоры оказались максимально-короткими. Как только желтый фургончик с большим красным крестом на боку оказался за раздвижными воротами деревни, а водитель вышел подышать свежим воздухом, двое подлетевших селян воткнули ему и его напарнику в шею электроды самодельных шокеров.

– Да уж, нестандартные задачи требуют исключительных методов, – пробормотал Ильдар Ильдарович. – Не боитесь, что там в фургоне камеры или вроде того?

– Да ну, кому они нужны, – усмехнулся селянин.

– Осталось решить, что нам делать с разницей во внешности…

Помощник курьера был азиатом.

Пока парни с шокерами деловито раздевали отключенных курьеров, дед Владислав пришел со стопкой самотканных цветных полотенец и бросил в багажник, вытащив оттуда пачку медикаментов.

– В подарок вам, из иван-чайного волокна. Хорошо нам подсобили.

– Там вы обещали крем регенерационный, – напомнил я.

– Ах, да… – дед порылся и выудил тюбик из белоснежной коробки. – Держи, сам нанести сможешь? Или я могу супругу позвать?

– Не надо!… – начал Куратор.

– Конечно сам смогу, – кивнул я.

– Вы уж нас простите… если чего, – выдавил из себя Куратор.

Смотреть, как краснеет и извиняется представитель органов безопасности, было одновременно и забавно, и жутковато. Забавно – потому что совершенно не ожидаешь его в такой роли, и жутковато – потому что понимаешь, что так он вести себя может только в исключительной ситуации. По сути, мы были в глубоком “тылу” вероятного противника, не сильно дружественной к нам державы, и занимались откровенной разведкой и содействию местным повстанцам.

– Да ну, за что вас прощать, – сказал дед и обернулся на раздетых курьеров. – А про этих хлопцев вы не беспокойтесь. Травкой особой попоим, полежат контуженные пару дней, потом восстановятся – скажем им, что от бандитов спасли, которые тачку ихнюю украли. Про вас к тому времени уже и не вспомнят. Ну, удачи, братцы. Заходите ещё.

– Обязательно зайдём, – кивнул Ильдар Ильдарович.

Быстро натянули снятую с курьеров форму – мне она оказалась великовата, но выбирать не приходилось. Напоследок я бросив взгляд в сторону дома деревенского головы. И не зря – на крылечко вышла Фрузсина – в лёгком платье, с каким-то наивным шарфиком на голове. Возникла мысль подбежать, попрощаться – но надо было торопиться. С грустью я почувствовал, что вряд ли больше увижу эту девушку и вряд ли узнаю, удалось ли мне сделать ребёнка.

Но – партзадание было важнее.

* * *

– Как её хоть звали? – спросил Куратор спустя полчаса

Мы уже выехали из сельского микрорайона и мчались по длинному аэродуку над пригородами осаждаемого “квадрата”, почти прямо под дождевыми коммуникациями и толстенной орбитальной крышей из криостекла. Я глядел, изогнувшись, в окно и задумчиво втирал в ногу регенерационный гель. Поток машин и флаеров вокруг нас медленно рассосался, и наш фургончик двигался почти один. Картина была мрачноватая – район был когда-то обильно заселён, но сейчас половина разноцветных многоэтажных домишек выглядела заброшенными. На перекрёстках под нами виднелись блок-посты и патрули в странных яйцеобразных броневиках – я не сразу понял, что это машины Ордена Опричников, спецназа Инспекции.

– А? Фрузсина, – отозвался я. – Грустно, что больше никогда не увижу.

Куратор покачал головой и ухмыльнулся.

– Вам радоваться надо, молодой человек. Не многие в вашем возрасте могут похвастаться таким послужным списком. Я вот, например, только в двадцать лет, понимаете.

– Как её звали? – набрался наглости я.

– Кьюн Тхам, – он расплылся в улыбке. – Я вырос в Союзе Эмигрантских Автономий, один из немногих там, кто из коренных в десятом поколении. А её родители – откуда-то из Альянса на ковчеге приплыли, я даже толком не запомнил, что за национальность. Психолог из моего первого училища, занимавшийся трудными подростками. Старше меня на десять лет. А я был… скромным, малообщительным, но, по-видимому, вполне симпатичным парнем. И, собственно, самым приличным и образованным из её группы, хотя и был уличён в воровстве… попытках взлома государственных систем…

– Вы?! Уличались?! – удивился я.

– А вы что думали? Не будь у меня рыльце в пушку – направили бы меня курировать членов вашего профсоюза?

– И то верно. Ну… и как всё… хм, произошло?

– История не особо примечательная. Нас было пятеро – двое бессарабских эмигрантов, японец, одна бразильянка, такая… весьма полная, и я. Кьюн в рамках исправительно-воспитательной работы пригласила нас к себе в дом в гости на Масленицу – есть такой древний праздник, характеризующийся… приготовлением блинчиков.

– Да, слышал о нём, – кивнул я.

– Ну и, собственно… Потом у нашей бразильянки вдруг оказалась здоровая такая бутылка не то контрабандного, не то местного палёного, как же это называется…

– Коньяка? Виски? – предположил я.

– Бери больше! Кальвадоса. Долго уговаривали Кьюн, в итоге – напились все. Непристойные шуточки, матерки, доходило уже до обнимашек – штрафы в браслетах градом сыпались. Я пил меньше всех, молчал, пару раз вступался за дам. К ночи, когда все уже свалились спать вповалку, я отошёл, простите, в туалет по малой нужде, забыв запереть дверь. Ну и, собственно, вдруг слышу за спиной, как дверь открывается, меня хватают… И прямо там. В общем, как-то скомкано всё вышло, неэстетично. С пьяной. Потом пару месяцев ещё встречались, и я чуть в минус не ушёл из-за штрафов – и она тоже. Пока, наконец, её начальство с куратором не вчитались в логи и узнали о таком грубейшем нарушении субординации. Уволили её с переводом в Магнитогорские купольники, к зэкам, да ещё и из чатов везде удалилась. Потом, когда меня уже приняли на работу в Управление, я нашёл её, она была замужем, и сейчас у неё всё хорошо.