Точно взглядами, полными смысла,
Просияли, —
Мне ядом горя, —
Просияли
И тихо повисли
Облаков злато-карих края.

И взогнят беспризорные выси
Перелетным
Болотным глазком;
И – зарыскают быстрые рыси
Над болотным —
Над черным – леском.
Где в шершавые, ржавые травы
Исчирикался летом
Сверчок, —
Просвещается злой и лукавый,
Угрожающий светом зрачок.

И – вспылает
Сквозное болото;
Проиграет сквозным серебром;
И – за тучами примется кто-то
Перекатывать медленный гром.

Слышу – желтые хохоты рыси.
Подползет и окрысится: «Брысь!»
И проискрится в хмурые
Выси
Желто-черною шкурою
Рысь.

1922
Цоссен

Бессонница

Мы – безотчетные: безличною
Судьбой Плодим
Великие вопросы;
И – безотличные – привычною
Гурьбой
Прозрачно
Носимся, как дым
От папиросы.
Невзрачно
Сложимся под пологом окна,
Над Майей месячной, над брошенною брызнью, —
Всего на миг один —
– (А ночь длинна —
Длинна!) —
Всего на миг один:
Сияющею жизнью.
Тень, тихий чернодум, выходит
Из угла,
Забродит
Мороком ответов;
Заводит —
Шорохи…
Мутительная мгла
Являет ворохи
Разбросанных предметов.

Из ниши смотрит шкаф: и там немой арап.
Тишайше строится насмешливою рожей…
Но время бросило свой безразличный крап.
Во всех различиях – все то же, то же, то же.
И вот – стоят они, и вот – глядят они,
Как дозирающие очи,
Мои
Сомнением
Испорченные
Дни,
Мои
Томлением
Искорченные
Ночи…

Январь 1921, Москва
Больница

Больница

Мне видишься опять —
Язвительная – ты…
Но – не язвительна, а холодна: забыла.
Из немутительной, духовной глубины
Спокойно смотришься во все, что прежде было.
Я, в мороках
Томясь,
Из мороков любя,
Я – издышавшийся мне подаренным светом,
Я, удушаемый, в далекую тебя, —
Впиваюсь пристально. Ты смотришь с неприветом.
О, этот долгий
Сон:
За окнами закат.
Палата номер шесть, предметов серый ворох,
Больных бессонный стон, больничный мой халат;
И ноющая боль, и мыши юркий шорох.
Метание – По дням,
По месяцам, годам…
Издроги холода…
Болезни, смерти, голод…
И – бьющий ужасом в тяжелой злости там,
Визжащий в воздухе, дробящий кости молот…
Перемелькала
Жизнь.
Пустой, прохожий рой —
Исчезновением в небытие родное.
Исчезновение, глаза мои закрой
Рукой суровою, рукою ледяною.

Январь 1921 Москва
Больница