Читать книгу: «2024», страница 10
– Проходи, – сказал хозяин гостю и шагнул в кухню. Гость робко двинулся за ним.
Впереди через открытую дверь видна была комната, где хозяйка орудовала возле старого шумящего газового котла, покрашенного серебристой краской. Куртку она повесила на трубу, идущую с крышки котла, а ботинки поставила на саму крышку. По левую сторону кухни находился далеко не новый гарнитур. Навесные полки, тумбы и коричневая газовая плита с утварью готовой еды. Стены были обклеены желтоватыми обоями, на полу – линолеум, укрытый кое-где паласом, потолок состоял из досок, обклеенных обоями. Справа от гостя стоял невысокий холодильник, в стене – окно, сквозь которое гость видел свою машину, а рядом стол с угловым диваном. На самом столе стояли тарелки с едой. Судя по двум накрытым для ужина местам, гость явно отвлёк хозяев от вечерней трапезы. Хозяин сел во главе стола, смотря лицом в сторону прихожей. Над его головой висели часы в виде деревянной избы, которые показывали начало девятого, правее, в углу, обозначались две маленькие иконы и молитва «Отче наш».
Вернулась хозяйка, излучая из себя улыбку.
– Ты голодный! – бодро обратилась она к гостю. – Садись, грейся, мы тут как раз сейчас ели.
Гость не знал куда сесть. Он стоял и смотрел на свои замёрзшие руки. Он бы предпочёл сейчас помыть их в тёплой воде, но постеснялся просить об этом одолжении. Оглядел прямоугольный деревяный стол. Занимать места рядом с тарелками он не хотел, поэтому как воришка взял стоящий рядом с диваном табурет и придвинул его напротив хозяина. Сел. Глядя на стол, гость смело мог судить, что хозяева ужинали щами, прикусывая солидными шматами чёрного хлеба. По центру стояла большая тарелка с кусками жареного серого мяса с луком.
Хозяйка быстро принялась накрывать стол для гостя. Открыла полку, достала тарелку (Щи будешь?), сняла крышку с кастрюли (Застенчиво кивнул), утопила половник, а затем выжала его всего бедного в глубокую тарелку, а потом и ещё, и напоследок. Закрыла кастрюлю, подошла к столу, за которым сидели молчаливые муж и гость и поставила перед последним еду.
– Спасибо.
Потом подошла к другому – маленькому – столу, который располагался за спиной гостя, впритык с холодильником. Сверху висела ещё одна полка. На столе стояла хлебница. Извлекла мягкий хлеб, достала нож и отрезала большущий кусок. Поставила его перед гостем.
– Ну и мороз! – протискиваясь к столу, сообщила хозяйка, чтобы развеять этим как-то тишину. Она сидела с другой стороны стола, спиной к окну, располагаясь между мужем и гостем. – Сколько там под тридцать, наверное, – произнесла она, задорно и попеременно смотря то на одного, то на другого и ожидая от них какого-либо ответа.
Гость лишь пожал плечами. Разговоры о погоде он терпеть не мог. Он застенчиво положил правую руку на стол, будто боялся, что если хозяева это заметят, то ему несдобровать.
– Ты ешь, ешь, не стесняйся.
Гость коротко и мягко улыбнулся хозяйке. Пальцы уже начинало пощипывать от тепла. Он не хотел выказывать это. По опыту он знал, что это будет продолжаться долго – но терпимо. Если бы он захотел быстрее пройти этот процесс восстановления, то можно было бы просто окунуть руки в очень тёплую, а то и горячую воду или погреть их у трубы котла, но боль тогда была бы далеко не слабая, но и те такая тянущаяся. Тут он задумался над вопросом: что лучше: слабая, но долгая боль, или сильная, но короткая?
– Ты откуда едешь? – спросила хозяйка и вывела гостя из своих мыслей.
Он тихо ответил ей, а потом продегустировал щи. Не хватает майонеза, решил он, но просить об этом хозяйку не стал. Глянув на их тарелки, он заметил там свернувшиеся лужицы майонеза. Красного перца тоже не мешало бы добавить.
– Ой, майонез забыла! – воскликнула хозяйка, встала, подошла к холодильнику, извлекла майонез и, сев обратно, предложила гостю. Тот поблагодарил её и не сразу, но всё же выдавил немного майонеза в щи.
Зачерпнул ложкой щи, аккуратно подул на неё. Лицо будто всё обколото новокаином. Красный нос уже начал отогреваться и течь соплями. Упс, прямо в щи.
– Ой, ты же замёрз! Иди, в ванной котёл стоит, погрейся, – гость принялся мотать головой. – Руки хотя бы отогрей.
Он отрицательно промычал в ответ.
– Всё нормально.
– Неплохая у тебя машина, – подал голос хозяин. Гость улыбнулся из вежливости. – Давно брал?
Мотнул головой.
– Дорогая, наверное, – заметила хозяйка, оборачиваясь к окну на секунду.
Гость продолжал застенчиво поглощать щи, откусывать кусочки хлеба и отрицательно мотать головой.
– Что, нет, не дорогая? – улыбчиво сказала хозяйка.
– Угу.
Хозяева засмеялись.
– Не дорогая, – съязвил хозяин.
– Да ты не торопись, – вставила хозяйка, когда гость слегка поперхнулся щами.
Трое некоторое время молчали. В тишине со стороны зала слышался звук телевизора. Гость начинал чувствовать себя уже лучше: желудок нагрелся и начинал разносить тепло по всему организму. Пальцы, правда, на руках и ногах покалывало, но терпимо.
– А у меня «семёрка», – заговорил хозяин, – тоже недавно брал – новую.
– Сравнил нашу машину и эту.
– А я сравнивал?
Хозяева смотрели друг на друга, а потом перевели взгляд на гостя.
– Ты что, заблудился? – спросила хозяйка.
Кивнул.
– Где?
Гость силился вспомнить – где. Да и как можно вспомнить то место, где заблудился.
Он пожал плечами. Хозяева усмехнулись.
– Да, – проговорила девушка, – ты неразговорчивый.
Гость усмехнулся и кивнул.
– И как ты там заблудился? – спросил хозяин.
Гость отложил ложку и тяжело вздохнул, будто сейчас возьмётся за тяжёлую работу – говорить.
– Ехал по дороге, – проговорил он и устало выдохнул. – Я как раз через какую-то деревню, по-моему, проезжал…
Хозяин перебил его, назвав возможную деревню.
– Не знаю, наверное… Потом снег пошёл сильный. Ехал я, можно сказать, наугад – по полям. По дороге уже нельзя было…
– На ней вообще завязнешь, – понимающе сказал хозяин.
– Да, один раз я так уже забуксовал… Потом ехал я, ехал… а потом заглох.
Хозяйка слегка охнула.
– Отчего?
– Не знаю. Сначала испугался, думал бензин закончился, но, оказалось, что нет.
– И сколько ты там стоял? – с тревогой расспрашивала хозяйка.
– Не помню, несколько часов, наверное. Печка не работала. Выходил на улицу, думал костёр развести, но зажигалки у меня нет.
– А ты куришь? – спросил хозяин.
– Бросил.
– Вот что значит не курить, – пошутил хозяин. – Я сам периодами курю: месяцами курю, месяцами – нет.
– А дальше что?
– Дальше?
– Ты кому-нибудь звонил? Телефон у тебя есть?
– Телефон я где-то в снегу потерял. – Хозяйка снова охнула. Гость силился вспомнить, что было дальше. – Ну и в итоге, – глубоко выдохнул, – я думал, что уже всё… Руки замёрзли. Уже хотелось просто лечь и заснуть.
– Как в такой мороз лечь и заснуть? – удивилась хозяйка.
– Я раньше, помню, тоже этого не понимал, когда слышал, что так люди от переохлаждения умирают, но потом, помню, у меня на прошлой работе также было. Я в пожарке работал…
– Ты – пожарник?
– «Работал», – недовольно ответил муж жене.
– Работал там раньше, – сказал гость хозяйке и продолжил: – Ночью вызов был: трава горела. Осень, по-моему, была, и мороз ударил – это под утро уже было. Так, что вода из цистерны уже даже не лилась… И руки у меня, помню, замёрзли. Потом к нам на подмогу приехали начальник со старшим водителем. Мы разделились: начальник с моим водителем, а я – с его замом. И помню, пошли мы с ним, а я сзади него иду с закрытыми глазами, руки прям совсем отмёрзли. – Гость сидел и разглядывал свои протянутые на столе ноющие пальцы. – Вот прям точно говорю, если бы водителя со мной не было, я бы сто процентов просто лёг и сразу бы заснул там, на траве. Прям совсем спать хотелось.
– А потом что, перехотелось спать?
– А я перчатки надел. Хотя почему-то всегда считал, что, если руки замёрзли, то перчатки не помогут, потому что пальцы касаться должны друг друга, чтобы согреться, а в перчатках они по-отдельности. – Гость принялся сжимать и разжимать пальцы. – Ну, просто делать было нечего, надел их и – руки всё-таки согрелись. И, помню, сон прямо сразу прошёл. Я ещё удивился.
– А ты говоришь – неразговорчивый, – сказал муж жене, и трое засмеялись.
– Ты ешь, ешь, – напомнила хозяйка гостю о тарелке. – Ну и как ты завёлся обратно? – спросила она у гостя.
– А я и сам не знаю, – берясь за ложку. – Просто лёг на переднее сиденье, уже откинул его… а в последний момент просто решил попробовать завести. Повернул ключ и – завелась.
– Видишь, Бог как тебя хранит, – сказала хозяйка и заставила гостя насмешливо улыбнуться. – Что смешного?
– Я не верю в него, – ответил он.
Хозяйка отреагировала на это так, будто такого быть не может, чтобы человек…
– …не верил в Бога!
Гость сидел и, опустив взгляд, улыбался. Он не хотел начинать эти рассуждения, что везде бог оказывается хорошим: счастье обрушилось на тебя – благодари за это всевышнего, горе – это он так тебя наказывает или проверяет. Иди и молись ему ещё усерднее… Везде он чистенький.
Хозяйка чуть ли не поднялась из-за стола с удивлёнными глазами. Муж смотрел на неё и посмеивался, хотя, кажется, был согласен с нею.
– А родители у тебя верующие?
– Угу.
– В церковь ходят?
– Мать.
– А папа?
– Нет. Да он, по-моему, к священникам плохо относится.
– Из-за чего?
Гость слегка удивился на этот вопрос.
– Потому что они только деньги зарабатывают.
– Правильно, – согласился с ним хозяин. Гость разгорячённо продолжил:
– У нас, я помню, почти в каждом селе главы начинали церкви ремонтировать, чтобы деньги на них зарабатывать. Но люди сами виноваты, – сказал он, с отвращением отмахнувшись пальцами, – никто их не заставляет туда деньги носить. У нас такое впечатление, будто люди в церковь ходят не богу молиться, а батюшке. Помню, батюшки в первый раз в село приезжали на жигулях, а потом уже на джипах начинали кататься.
Хозяйка слушала это с недовольным лицом и иногда всё же улыбалась, находя в словах гостя правду, но ответить что-либо не могла. Гость был слишком возбуждён данной темой и потому продолжал:
– Сами обижаются, если вдруг на Западе кто-то против написанного в Библии идёт, а сами в церквях крестики и свечки продают. Хотя Иисус что сделал, когда увидел торговцев в церкви?
– Что? – спросила хозяйка, всё пытаясь найти в его словах то, за что можно было бы зацепиться.
– Перевернул их столы с товаром и прогнал их. Это в Библии написано, – заметил он хозяйке, чтобы та знала на что ссылаться. – Свечки продают, хотя бесплатно их получают, налог на землю не платят, ведь как же так, чтобы святая земля деньги платила. А вот получать, значит, их можно.
Гость остановился, переводя дух. Хозяева в ответ молчали. Согласный с гостем хозяин, кажется, считал, что тот немного переусердствовал. Хозяйка изобразила на лице защитную реакцию – улыбку – и обратилась к гостю:
– Это ты из-за батюшек в Бога не веришь?
– Нет, просто так… Я сам против веры ничего не имею, но эти вот все церковные дела я терпеть не могу.
Следующую минуту трапезники сидели молчком, думая о разном, но только не о самой трапезе, а на них в это время с висящих в углу икон смотрели святые. Потом сидящие за столом подуспокоились немного и решили снова вернуться к еде.
– А ты русский? – вдруг спросила хозяйка, будто в этом таился ответ на неверие гостя.
Гость проглотил ложку и с улыбкой ответил девушке:
– Непохож?
– Да нет, похож, – ответила девушка и засмеялась, муж поддержал её в этом. – Просто чернявый немного.
Прямоугольный стол, за которым они сидели, слегка заколебался от смеха.
– Так ты русский?
– Вроде должен, – заговорил гость. – Меня почему-то постоянно путают с нерусским.
– Бриться чаще надо, – и хозяева взорвались смешком.
– Да и когда бритый тоже бывает.
– А с кем тебя путают?
– А по-вашему я на кого похож?
Хозяйка задумчиво замычала.
– На цыгана, – вставил хозяин.
– Да ты и сам на цыгана похож, – ответила ему жена, и оба засмеялись. – Ну так с кем? – гостю.
– Да по-разному: цыгане – за цыгана, мусульмане – за мусульманина, армяне – за армянина. Вот только русские – то за того, то за другого.
– Короче, свои за своего, – с усмешкой утвердила хозяйка.
Гость усмехнулся, хотя позже подумал, что утверждение неверное. Тарелка перед ним уже почти опустела, у хозяев и вовсе ничего не было.
– А едешь ты куда? – спросила хозяйка.
Гость вычерпал со дна тарелки последнюю ложку и окунул в рот. Куда я ехал? Он сморщил лоб, на голову будто водрузил лапу сам слон: «Смотрите какая лапа!» Хозяева тревожно наблюдали за ним.
– К родителям, наверное, на Новый год?
– Да, – сказал гость хозяйке, чтобы не оставить этот вопрос без ответа.
– Куда?
Гость зажмурил глаза и закачал головой. Какие же сложные вопросы.
– Да далеко отсюда, в деревню – и он назвал село из другой области.
– Далеко это.
– Угу.
– А родители чем занимаются?
Протяжно вздохнул.
– Отец на Камазе работает…
– Свой? – спешно и с интересом спросил хозяин. Его жена тихо засмеялась.
– Он сам на Камазе работает, – объяснила она гостю причину интереса.
Гость взглянул на хозяина и кивнул.
Тарелки перед едоками стояли пустые. Лишь одна, по центру, демонстрировала свои внутренности из мяса.
– У него их несколько было. Какие-то продал, потом новее купил… – Из вежливости решил поддержать разговор: – А у вас?
– Нет, – слегка разочарованно. – На хозяина работаю… Потом, может, когда-нибудь.
Гость кивнул.
– А мама что делает? – подала голос хозяйка.
– В магазине работает – продавщица.
– Хорошо живут? Дом свой, техника?
Кивнул.
– А ты сам где живёшь?
Он ответил.
– В квартире?
– Угу.
– Своя?
Мотнул головой.
– Снимаю.
– А работаешь кем? – спросил хозяин.
– Да никем. – Хозяева немного удивились. – Недавно работал на мебельной фабрике, а потом уволился.
– Из-за чего? – хозяйка.
– Да просто. – Лица напротив недоумевали. – Надоело.
– Как это надоело? Работать надоело?
– Нет… От людей устал.
Возникла странная пауза – неловкое молчание. Гость явно ощущал, как она давила на хозяев, хотя сам он к ней всегда относился равнодушно. Он не против помолчать.
– А работал кем на мебельной фабрике?
– Оператор станка… Кромку клеил.
– Что это значит? – поинтересовалась хозяйка.
Гость обвёл глазами кухню, чтобы показать на примере.
– Вот это, – сказал он, изогнувшись к стоящему за спиной столу и указал пальцем на торец столешницы.
– Это на станке её так?
– Угу.
– И как она клеится эта кромка?
Выдох гостя продемонстрировал всю его усталость.
– Катушка кромки заряжается в станок, потом деталь запускается по транспортёру, а станок наклеивает на неё кромку.
– А-а, – протянула хозяйка. – А много получал?
Гость пожал плечами.
– Нормально.
– Нормально?
– Угу.
– И уволился?
– Угу.
Снова удивлённый взгляд на мужа.
– А сейчас ты чем занимаешься, если уволился?
– Ничем.
– А живёшь на что?
Устало выдохнул.
– Что осталось, на то и живу.
Гость видел, как хозяева всё вертят в своих головах его ответы насчёт бога и увольнения с работы, но капнуть глубже эту тему считают делом не нужным.
– А… – он запнулся, – а вы чем занимаетесь?
– Ты мне вопрос задаёшь или нам обоим? – поинтересовалась с улыбкой хозяйка.
– Э-э, вам, – ответил он, глядя на хозяйку, а спустя миг на её мужа.
Хозяйка засмеялась.
– Что ты как неродной – на вы. Мы с тобой на ты, а ты на вы. Мы что, старики какие-то?
И оба засмеялись. Гость изобразил какое-то подобие. Отсмеявшись, хозяйка вновь заговорила:
– Я на почте работаю…
Тут она остановилась, поскольку гость вдруг неожиданно и громко закашлял. Он с усилием боролся с настигнувшим его недугом, отчего даже на глазах выступили слёзы. Хозяйка, подумав, что тот подавился – хотя вроде было нечем, поскольку тарелки стояли в одиночестве уже несколько минут – постучала гостю по спине. Гость громко откашлялся и протянул руку в сторону хозяйки, пытаясь остановить её напор.
– Всё нормально, – сказал он хрипло и громко сглотнул.
Хозяева переглянулись.
– Мясо будешь? – спросила жена у мужа, указывая глазами на стоящую в центре стола тарелку.
– Не хочу.
– А ты?
Голова гостя ответила «нет».
– Так, Новый год, давайте я салат вам наложу.
– Не надо, – умоляюще проговорил гость. – Я наелся.
– Чем? – спросила она так, будто тот и крошки в рот не взял.
– Этим, – ответил он, указывая на пустую тарелку перед собой.
– Разве этим наешься?
И она принялась собирать со стола. Подошла к раковине, скинула туда пустые тарелки. После она достанет чашки для салата.
– А можно… – с извиняющим видом проговорил гость, – не могли бы вы дать мне бензин, чтобы я смог дальше поехать? Я заплачу.
– Куда ты поедешь? – накинулась на него хозяйка, стоя позади него, у холодильника. – Ты толком и не согрелся. Вот когда съешь всё, тогда, может, и поедешь.
Может.
Она открыла дверь холодильника и достала кастрюлю, излучавшую знакомый запах оливье. Подошла с ней к кухонному гарнитуру, поставила её на столешницу. Вернулась к столу, взяла тарелку с мясом и поставила в холодильник. Вернулась к салату и принялась закидывать его в чашки. Потом сверху обильно выдавит майонез.
– У вас есть… – обращаясь к хозяину, – у тебя есть бензин хотя бы немного?
– Есть, – ответил тот, улыбаясь.
– Я заплачу. У меня есть деньги.
Хозяин недовольно отмахнулся от этого предложения.
– Да мне правда не надо, – как ребёнок ответил гость, когда перед ним оказалась полная чашка с майонезом? Поскольку видно было только его.
Хозяйка лишь улыбалась, как бабушка, откармливающего внука. Потом такая же тарелка оказалась и перед мужем, а потом и перед ней самой.
– Охотой занимаешься? – спросил хозяин у гостя, размешивая салат.
Гость мотнул головой, отрекошетив данную тему обратно хозяину.
– Вкусный? – спросила хозяйка, с приоткрытым ртом наблюдая, как гость чутка пробует салат.
Кивнул, слизывая с нижней губы майонез.
– Да я вообще-то оливье не очень люблю, – зачем-то ответил он, понимая, что затевает тему для нового и, возможно, некраткого разговора. А долгие разговоры ему ни к чему. Ему бы в дорогу.
– А какой ты любишь? Мама твоя на Новый год его не готовит?
– Готовит… Но и другие тоже.
– Какие? – любопытствуя.
Пожал плечами.
– Любимый твой салат какой?
– Там… – силясь вспомнить, – я не помню уже.
– Из чего он состоит хоть?
Гость цокнул и принялся вспоминать:
– Сухарики…
– Сухарики?!
– Да, – с улыбкой, – обычные сухарики.
Хозяйка с горящими глазами слушала его.
– Потом колбаса – не варёная, потом… потом я уже и не помню. Яйца, наверное, огурцы… я уже забыл, правда, – сокрушённо опустив голову.
Хозяйка и хозяин посмеялись.
– Что ты не знаешь, из чего он состоит? А давно ты его ел?
Гость задумался и с усилием закивал.
– Года три, наверное, назад.
– А на прошлый Новый год ты что, его не ел?
Нет.
– Мама не готовила?
Пожал плечами, а спустя секунду перед его глазами вспыхнуло озарение, и он вспомнил, куда, собственно, отправлялся. Куда сегодня вела его эта трудная дорога. И лицо его осунулось.
– Почему? – спросила хозяйка, боясь, что за этим скрывается что-то страшное.
– Я на прошлый Новый год не был там. И на другие тоже.
Хозяева слегка шокировано помалкивали.
– А почему?
Гость пожал плечами и горьковато улыбнулся.
– Ты что, со своими родителями не общаешься?
Нет.
– Ужас какой… – положив ладонь на сердце. – А почему?
– Да… просто, – и улыбнулся.
– Как это просто? Просто с родителями не общаешься?.. И уволился просто. Да я представить себе не смогу, как я без своих сыночков проживу, когда они вырастут.
Гость слабо улыбался и молчал.
– Что, они тебе плохое что-то сделали?
– Нет.
– А что тогда – я не пойму. Они что, плохие родители?
– Хорошие, – сказал он, немного обдумав ответ. – Даже, наверное, слишком… Мне, наверное, просто не нужны были хорошие родители.
Глаза хозяйки потупились, и она повернула голову на мужа. Тот тоже слегка недоумевал.
– Странный ты какой-то… А семья у тебя самого есть?
Мотнул головой.
– Почему?
Вскинул одно плечо.
– Зачем?
Жена раскрыла глаза на мужа.
– Что зачем?
Гость не знал что ответить и улыбнулся, глядя на хозяйку.
– Семья зачем? – переспросила она. – Чтобы жить! Чтобы дети были!
Гость опустил лицо в тарелку и стал задумчиво помешивать ложкой её содержимое.
– А лет тебе сколько?
– Двадцать семь.
– Двадцать семь! Да я уже в шестнадцать замуж вышла! В семнадцать старшего сына родила, а в двадцать ещё двоих, а ты в двадцать семь спрашиваешь зачем семья?
Она пристально разглядывала гостя, стараясь понять его.
– Тебя что, девушка бросила, из-за чего ты такой депрессивный.
Гость отправил улыбку в тарелку.
– А?
– Что? – подняв лицо на хозяйку.
– Ты всегда такой печальный?
– А я печальный?
– А разве нет?.. Или это из-за родителей?
– Мне нравится, – после паузы ответил он.
– Что нравится?
– Быть печальным.
– Как это – нравится?
– Я – счастливый меланхолик.
Хозяева переглянулись между собой: жена недоумевала, а муж засмеялся, глядя на неё.
– Странный ты какой-то… Тебя не поймёшь. Вроде смотришь, кажешься нормальным, а как услышишь от тебя ответы…
И хозяйка не договорила, поскольку не понимала.
Оливье в этот вечер не пользовался большим успехом. Едоки к нему почти не прикасались. Может, этому помешали темы разговора, может, нет. Но гость всё время только и делал, что елозил ложкой по тарелке, из-за обилия майонеза салат оливье превратился в кашу. Потом гость услышал из зала звук детворы.
– Это ребята балуются, – ответила хозяйка, когда гость поднял на шум голову. – Давай я вас познакомлю! – с энтузиазмом порываясь из-за стола.
– Не надо, – резко остановил её гость и одновременно обратился к двум хозяевам: – Может, я у вас бензин куплю и поеду?
– Куда ты поедешь? Ты ещё не отогрелся. Давай я чай наведу.
– Не надо, – сморщив недовольное лицо.
Но хозяйка, не слушая его, поднялась, обошла гостя:
– Доедать никто не будет? – указывая на тарелки с салатом оливье.
– Нет.
Гость отрицательно промычал и поблагодарил за еду.
Хозяйка собрала тарелки, сложила их на столешницу у плиты, открыла крышку стоящей рядом кастрюли и принялась вываливать недоеденный салат туда.
– Собакам больше достанется, – произнесла она.
Муж и гость наблюдали, как она хлопочет.
– Сейчас чай наведу, – скидывая опустошённую посуду в раковину. Гость кисло улыбнулся: он предпочитал кофе. Но просить не стал.
Хозяйка включила на плите чайник и принялась наводить чай в кружках: бросать туда чайник пакетик и засыпать чайной ложкой по четыре горки сахара. У гостя аж глаза раскрылись.
– А увлекаешься ты чем? – спросила она, повернувшись лицом к столу.
Гость пожал плечами.
– Машины? – подсказала хозяйка.
– К сожалению, нет.
– К сожалению, – повторила жена мужу, и оба по-доброму засмеялись.
– А чем тогда?
Гость с неохотой выговорил:
– Ммм… кино, литература, за футболом слежу.
– За кого болеешь? – спросил хозяин.
– Ни за кого. Раньше, в детстве, за «Манчестер Юнайтед», потом за «Барселоной» следил.
– А из наших?
– Ни за кого.
– За «Спартак» болеет, – сказала хозяйка гостю про своего мужа.
– А охотой занимаешься? – спросил муж.
– Нет. Отец занимался.
– Кого стрелял?
– Не знаю. Когда маленький совсем был, наверное, лис стрелял – фотографии есть. Потом, помню, с матерью на зайца ездили на уазике.
– Во какие они у тебя, – воскликнула хозяйка.
– А сам пробовал охотиться? – поинтересовался её муж.
Отмычался.
– Да я как-то и недолюбливаю этих охотников, – оправдывался гость. – Я понимаю, раньше люди убивали животных, чтобы еду себе добыть, а сейчас… Да и к тому же они сейчас без собак, без машин на охоту не ходят. Я помню замечал, как снегопад, мороз больше 20, так никаких охотников нету.
Хозяин хитро посмеивался от услышанного.
– Животных любишь? – спросила хозяйка, а чайник за её спиной уже начал изменять свой звук.
– Угу.
– Много у вас животных было дома?
Чувствуя скорое приближение свиста чайника, хозяйка достала из полки с посудой большую глубокую чашку и поставила её на центр стола. А из висящей у холодильника полки взяла конфет и высыпала в чашку.
– Угощайся, – обратилась она к гостю, одарив его щедрой улыбкой.
Тот скромно протянул руку и, подумав, нескромно взял не самую дешёвую конфету.
– Спасибо.
– Ну так много у вас животных было? – спросила она, уже отключив чайник и заливая кипяток в кружки.
– Ды, много. Собак несколько, и маленьких, и больших, кошки.
– А хозяйство? – поставив кружку с нерастворившимся сахаром перед гостем. Чайный пакетик свисал с краю. Затем поставила такую же мужу, а после заняла своё место.
– Свиньи, поросята, быки, корова, птицы… да там много было. Родители пробовали овец, гусей разводить, нутрия, помню, была.
– А это кто такая?
– Типа бобёр, но у ней хвост другой, как у крысы.
– А, – передёрнув от омерзения плечами, – мышей страсть как боюсь.
– Она, я помню, одуванчики любила: двумя лапами брала его, – гость продемонстрировал это, сложив ладони вместе, – стебель съедала, а цветы не ела. И они кучей потом перед ней лежали. Машка её звали.
– И что с ней стало?
– Не помню… Вроде кому-то отдали, не знаю.
Гость боязливо поднёс кружку к губам и опробовал чай. Какой же он сладкий! Гость, не сумев скрыть своё неудовольствие, опустил кружку на стол.
– Что, не нравится?
Гость, не зная что ответить, рассмеялся.
– Сладкий просто, – и он указал пальцем на пятисантиметровый слой нерастворившегося сахара, и ещё более засмеялся. – Я помню, к нам один раз тётя из Москвы приехала, так мама ей тоже так чай навела, когда они сидели на кухне и разговаривали, а когда тётя уехала, то мы потом матери показывали этот нетронутый чай и смеялись.
Хозяйка иронично улыбалась на это, вроде не обидевшись, и муж её.
– Давай я тебе другой наведу?
– Не надо, спасибо. Я не хочу.
– Ну конфеты тогда съешь.
Гость не стал отказываться от этого предложения и потихоньку похищал то одну, то другую.
– А ещё какие животные у вас были?
Немало подумав:
– Попугаи были. Сестра отца подарила ему их на День рождения.
– Разговаривать умели?
– Нет, а их этому учить надо, а у нас никто этим не занимался. Они у нас вроде как часть интерьера были: корм засыпал, воду налил, а, если кричат, покрывалом их накрыл и всё… Отец позже диких птиц начал разводить, декоративных: утки, фазаны, ещё кто-то, я этим не интересовался. Голуби.
– У меня тоже голубятня раньше была, – сказал хозяин, смакуя чайный сахар.
– А для чего твой папа их разводит? Для продажи?
– Ды… так для себя, просто нравится, но и продавал, наверное, иногда.
– Да, небедно живут твои родители. А вот у нас как у всех: обычные куры и утки. Хозяйство тоже: коровы для молока, свиньи для мяса, быков сдаём.
– У нас также было.
Кролики – вспомнил гость. Вот ещё кто входил в их домашнее хозяйство, но упоминать об этом не стал.
Трое сидели и приятно улыбались. Гость вдруг неожиданно для себя понял, что потихоньку начал наслаждаться этим мгновением, поднял голову, осмотрел интерьер кухни, послушал шум котла – в детстве, у них в родительском доме был такой же – и подумал, что здесь довольно неплохо – мило даже.
– А братья и сёстры у тебя есть?
– Угу, – чутка мрачновато, – братья.
– Сколько?
– Двое.
– А ты какой, младший, старший?
– Ну так младший, а если…
Его неожиданно оборвал гвалт детей из зала, те, кажется, дрались, как это зачастую бывает у детей – забавы ради. Хозяйка встала и вышла из кухни. Открыла дверь в зал.
– Так, это что тут у вас происходит, а?
Далее послышались несколько оправдывающихся голосов. Мать принялась нравоучать детей. Два голоса согласно обвиняли во всём случившемся одного брата. Тот в ответ винил их двоих. Два голоса против одного.
– Так, а ну-ка идёмте на кухню, я вас с гостем познакомлю… Так, я кому сказала. – Потом она назвала по имени двух сыновей, которые, кажется, рьяно сопротивлялись против этого предложения. – Идёмте.
Звук шагов за спиной гостя нарастал. Он сидел, напряжённо втянув плечи. Глаза устремились в никуда. Его отец, замечая мать в таком состоянии, всегда спрашивал её: «Ты где сейчас?» Имена детей вгрызались в его голову, не отпуская, норовя добраться до самых глубоких залежей.
– Знакомьтесь, – сказала хозяйка своим сыновьям и представила им гостя.
– Здрасьте! – весело слетело с губ старшего брата. Ему было лет восемь-девять и походил он на маму: волосы такие же каштановые, лицо светлое.
– Здрасьте, – неласково произнёс один из братьев-близнецов, второй застенчиво опустил лицо и шепнул неразборчивое приветствие, а потом попытался укрыться за спинами братьев. Этим было лет по пять, похожи на отца: чернявые глаза, волосы, уши у них были как лопухи. Но оба брата не были копией друг друга.
Гость смотрел на них, не отводя зачарованного взгляда. Ему вдруг вспомнилось, как однажды он шёл на работу и увидел на асфальте майского жука. Тот был перевёрнут на спину и отчаянно двигал двумя передними лапками. Остальных у него не было – и туловища тоже! Всё, что у него было – это голова, две лапки, раскрытые в стороны крылья и, может, какая-то совсем крошечная часть тела вблизи головы. И всё. Гость тогда перевернул этого беднягу и поставил его на ноги. И тот, не имея внутри себя ничего, продолжал стоять и жить – дышать.
Гость почувствовал себя таким же жуком: внутри ничего, а снаружи вялые признаки жизни. Его необъяснимо притягивал младший из братьев-близнецов. Он смотрел в его прячущиеся глаза и пытался понять причину этого возникшего с ним ступора. А залежи в это время подрагивали от грохота, стенки вокруг осыпались…
– Можно мы пойдём? – спросил старший сын у мамы.
– Ладно, идите, но не баловаться мне! – улыбаясь, наказала им мама. И дети поспешно удалились в зал. Гость не отрывал печального взгляда вслед за уходящим младшим ребёнком. Опомнившись немного, он развернулся к столу и задумчиво опустил голову на фантики, кружку чая. Пальцами нащупывал их.
Сияющая от счастья хозяйка присоединилась обратно за стол к гостю и своему улыбающемуся мужу.
– Видишь, – обратилась она к гостю, – вот для чего нужна семья! – Гость горько улыбнулся. – Так что ты там говорил, насчёт того, что ты младший в семье?
– Я вспомнил! – резко и осенённо промолвил гость в пустоту.
Он поднял голову и вонзил глаза перед собой. Руки его опирались на локти и были приподняты. Он весь был напряжён. Хозяева наблюдали в его глазах испуг.
– К нам однажды, когда мы были маленькие, перед Новым годом тоже приехал один человек, он тоже сказал, что заблудился… Потом он уехал, и я помню… родители его долго обсуждали… как-то грустно они это делали… И мама нас тоже тогда привела с ним здороваться.
Гость поочерёдно принялся рассматривать то хозяина, то его жену. Его дыхание стало глубоким, слышным. Глаза принялись отражать от своей поверхности блики. Снег обильными кусками сыпется на поля, верхушки елей, кустарники, походя на дождь. Ветер с визгом сметает его в дюны. Машина под этим натиском начинает походить на берлогу. Он пристально изучал лицо мужчины, сидящего перед ним, пытался вспомнить тогда… когда это было. Они мало общались. Кто знает, кто из них в этом виноват. Изнутри не доносится ни звука, стёкла заметены снегом. Но в боковом стекле с водительской стороны, есть небольшой промежуток, который ещё не побеждён снегопадом. Там виднеется лицо. Потом он повернул голову направо. Она, наверное, почти не изменилась. Всё также обеспокоенно разглядывает его, пытаясь выяснить причину недомогания. Сама страдает за него. Тело, укутанное в куртку, с натянутым на голову капюшоном изредка подрагивает от холода. Оно сжалось на переднем сиденье, зажмурив от страданий глаза. Мычит.
Покупайте книги и получайте бонусы в Литрес, Читай-городе и Буквоеде.
Участвовать в бонусной программе
