Читать книгу: «Жизнь в зелёном мундире. Книга пятая. Придворный полк», страница 2

Часть 2

Не суйся запевалой и горнистом,

Но с бодростью и следуй и веди;

Мужчина быть обязан оптимистом

Всё лучшее имея впереди!

Обустройство

Тем временем дочка Маша тоже выдержала свой первый экзамен в общении с городской детворой, которая резко отличалась от детей, проживающих в лесном гарнизоне. На Соколе, когда она выходила гулять во двор, все прогулки заканчивались её избиением, и она прибегала домой вся в слезах.

Анна разобралась: во дворе есть лидер, девчонка из четвёртого класса. Физически крепкая – ходит в гимнастическую секцию. Маша, имеющая своё мнение при решении детских игр, мешала ей «вести стаю», за что и получала тумаки.

Анна посоветовала Маше: дай сдачи, когда та будет приставать. Дочка у нас послушная: выйдя на прогулку, она сразу подошла к этой девочке и, не дожидаясь от неё приставаний ударила её.

Та опешила так, что, Маша успела добежать до дома и радостно доложить Анне:

– «Я первая дала сдачи!».

Дело могло принять нехороший оборот, и в «бой пошла тяжёлая артиллерия» – Анна сама пошла на улицу: разбираться. Сделала она это очень мудро. Подошла к девочке, спросила, как её зовут, и сказала:

– «Послушай, ты знаешь Машу? Мы недавно приехали сюда, а к ней во дворе всегда кто-нибудь пристаёт и обижает её. Ты здесь самая взрослая: пожалуйста, посмотри, чтобы её никто не обижал. Обещаешь?».

После такого разговора проблемы с избиениями нашего ребёнка закончились, более того девчонка строго смотрела за «безопасностью» Маши.

В выходные дни мы не сидели дома. Прогулки прогулками, но не одни же они! С первых дней проживания в городе стали расширять зону отдыха. Начали с кинотеатров. Конечно, Анютка ещё не могла выдержать просмотр фильма целиком, даже если он был детским. Мы избрали следующую тактику: в субботу Анна выходит в кинотеатр с Машей, в воскресение – я. Ходили смотреть в основном детские и приключенческие фильмы, поэтому будем считать, что Маше повезло вдвойне.

Если с квартирой повезло, то с питанием возникли сложности: полки магазинов в то время были пустыми.

Идя по городу, мы с улицы видели витрины, на которых сверху донизу были выставлены банки консервов морской капусты. Всё.

Больше ничего.

Обеспечение было плохим и шло через магазины предприятий.

Был такой и в полку. Работал он «по рангам». Первым шёл командир и замы. Затем начальники служб, затем штабные офицеры и т. д. Причём каждой категории нарезалась доля в зависимости от количества привезённого.

На Соколе тоже был свой магазин военторга для жителей, в котором всегда была толкучка: то в ожидании привоза, то уже шла борьба за привезённый товар. Утром к нему выстраивалась очередь за молоком, которого хватало максимум на сорок минут реализации. Поэтому ранёхонько утром Анна с двухлитровым бидончиком шла за его добычей.

Пока я занимал должность начальника службы, обеспечение семьи было неплохое. Неплохое, но не сравнимо с возможностями командира дивизиона, то есть с тем как мы питались в лесу, когда стояли на довольствии со склада части.

После того как я стал заместителем комполка, проблема питания была снята полностью – хватало покупаемого с избытком, даже иногда отдавали знакомым.

При моём статусе замкомполка стало легче и Анне: заведующая магазином посёлка Сокол начала оставлять ей молоко и кое-какой товар.

Если упомянуть о привилегиях полковой жизни, то их было не мало. Кроме обеспечения в магазинах это:

– Питание в командирском зале офицерской столовой, причём без стояния в очереди.

– Командирская баня на территории полка (ей могли пользоваться все офицеры полка, но был «командирский» день).

– Служебный УАЗ-469, который я мог иногда использовать для семейных дел. Так в полку было принято испокон веков. Даже самые ядовитые недоброжелатели не обращали на это внимания. Я этим не злоупотреблял, но дочку с её подругами (детьми офицеров и прапорщиков) отвозил довольно часто в школу, которая находилась в двух километрах от штаба.

– Обеспечение всеми видами довольствия было качественным и своевременным.

– Медицина, а особенно зубной врач (кстати помощь оказывалась и для членов семей).

Однако самым важным положительным фактором являлись путевки в санаторий. Они были доступны всем офицерам, но очевидно на придворный полк их выделяли больше, чем на другие части.

Были некоторые привилегии для командования полка, которые воспринимались как должное и не обсуждались подчинёнными. В то время не только я пользовался изречением К. Маркса, (сам не читал, а мне его пересказал замполит, когда я служил в дивизионе) – мол на знамени коммунизма начертаны слова:

«С кого больше спрос – у того больше прав!»».

(Может и нет таких слов, но это всех устраивало).

При каждом переезде к новому месту службы военнослужащему выдаётся денежное пособие на него и членов семьи. Так называемые «подъёмные». Получив их, мы решили купить мебель – наша квартира была пуста, только на полу лежали ковры, стояли четыре кровати (две из них солдатские) и шкаф с потрескавшейся от перевоза по морозу полировкой. Чтобы купить мебель, надо было рыскать по магазинам – попасть на привоз, иначе она сразу раскупалась.

Однако всё необходимое дома было. А так как деньги были получены в канун восьмого марта, то я принял решение: купить Анне золотой перстень с большим полудрагоценным камнем – он стоил как раз как мебельная стенка. Обошли все ювелирные магазины Ярославля (тогда их было не много), а купили в «Яхонте». Большой перстень с полудрагоценным камнем – гранатом (он выращен искусственно), а купили его потому, что на драгоценный камень не хватило средств. Анна его не носит, и он в целости и сохранности лежит уже сорок лет.

После покупки перстня мы всё же поменяли солдатские кровати, на которых спали Маша и Анюта на другие – самодельные. Это получилось потому что в Речном порту (через дорогу напротив штаба полка) был мебельный цех, называемый «Стройдеталь», который делал продукцию из дерева.

В основном мебель для гражданских судов. Командир ремонтной роты, которая подчинялась мне – капитан Зубарев, одними только ему известными способами проникал туда с солдатами и приносил доски, фанеру и даже частично готовые изделия. В этих вопросах Зубарев был незаменим, а в придворном полку такая необходимость возникала часто.

Однажды Зубарев, зная, что у меня нет кроватей для девочек, принёс два подвесных корабельных рундука: пенопластовых, с пластиковым покрытием и естественно без ножек. В ремонтной роте на станках выточили к этим рундукам ножки – получились почти кровати. Из материала, добытого там же на «Стройдетали» сделали к ним спинки. Получилось «супер». Девочки долго спали на этих кроватках.

В настоящее время кровати стоят на даче. Правда, спинки я переделал, сделав их из натурального дерева уже самостоятельно.

После покупки перстня для «полного счастья» нам не хватало сберкнижки.

Советский человек видевший на каждом углу плакат «Храните деньги в сберегательной кассе» считал себя счастливым (а окружающие полноценным) только тогда, когда она имелась.

Денег у нас не было, но мы её завели. Что-то положили – для начала. В год шло три процента от суммы вклада, но и это ощущение (как нам казалось халявы) было приятно.

Впоследствии мы ею пользовались, но самое удивительное, что она с гербом СССР на обложке, есть у нас и сейчас. Жаль, что лежали на сберкнижке в 1991 году всего около двух десятков рублей. Вообще-то, по тем временам тоже деньги… и не малые.

Пару лет назад, гуляя по Ярославлю мы забрели в район Сокола. Для хохмы зашли в сберкассу и спросили про свой вклад. Он был жив! Мы его не закрыли, оставив на память. Тем более что его не хватило бы даже на одну поездку в автобусе.

БССР

1980 год – год Олимпийских игр в Москве. Каким образом и зачем я ездил в этот период в Москву в командировку, уже не помню.

Когда был там, по городу разнеслась молва, что два дня назад умер Владимир Высоцкий. Я и сопровождающие меня офицеры полка съездили на Ваганьковское кладбище. Шёл третий день после его смерти. Множество людей. Горы цветов. Кто-то читает стихи Высоцкого, кто-то плачет. Обстановка горестно-торжественная.

На соревнованиях олимпиады я не был, поэтому сгусток впечатлений, связанных с 1980 годом остался от посещения Ваганьковского кладбища.

За время этой-же командировки я купил Анне подарок в новую квартиру – тюль. Как и многое по тем временам – дефицит. Красивая, сделана под Вологодские кружева, а вышито по полотнищу «Москва – 80» (В честь Олимпиады). Прочная, красивая, отдающая блеском золотых медалей Олимпиады.

А вот надпись: «Москва – 80» меня подвела. Если бы не эти слова, то может и висеть ей сейчас, но в 1991 году Анна сказала, что её пора выбрасывать – стыдно перед людьми, ей скоро сто лет. Я противился:

– «Какие сто? Всего одиннадцать и выглядит как новая. Тем более память…».

Анна была неумолима. Да и я понимал, что эта надпись как запись в паспорте! Скрепя сердце отнёс на помойку и аккуратно положил сбоку – кому-то ещё послужит.

Полоса везения тоже бывает широкой. Редко, но всё же бывает: мне выпало идти в отпуск в июле месяце. Причина проста – полковник Карвацкий стремился проводить свой отпуск на осенней охоте. Его не удерживало даже то, что полку планировались стрельбы на полигоне Сары-Шаган в составе корпуса в начале ноября.

Времени на подготовку оставалось мало, но комполка был верен себе:

– «Всё будет хорошо. Успеем подготовиться. Чего тут особенного? Полигон?

И из-за него мне и заместителям в декабре в отпуска идти? Кто так думает?» – спрашивал командир.

Почему-то так никто не думал. В том числе и я.

Надо сказать, что как не странно, но в придворном полку, независимо от возникающих сложностей и нерешённых задач (такие есть всегда) все заместители ходили в отпуск летом! Полковник Карвацкий установил жёсткий порядок отпусков: до командира полка должны отгулять все замы. Делалось это для того, чтобы, когда пойдёт в отпуск он сам все были на месте. Легче руководить первому заму.

Надо сказать, что Леонид Матвеевич отпускал офицеров и прапорщиков по семейным обстоятельствам без всяких препонов, а если они возникали, то помогал их преодолевать.

Командир помогал независимо от того как характеризуется по службе офицер. Разгильдяю он помогал точно так же как положительно характеризующемуся. Я не всегда воспринимал такие решения командира полка как разумные, но в дальнейшей службе сам постепенно начинал так делать.

Время всё ставит на свои места: только спустя годы начал понимать, насколько полковник Карвацкий был Мудрым Человеком. Он не всегда поступал как пелось в песне:

 
«Жила бы Страна родная
И нету других забот!»
 

У него были и другие заботы: он думал и о людях, живущих в родной стране.

Я продолжал относиться к службе ревностно, но уже не до такой степени, чтобы отказаться от летнего отпуска, кроме того, был уверен: свои задачи успею выполнить.

Уход в отпуск летом внезапностью не пугает, да и проблем «для начальства» с путёвками в санаторий не бывало. Я сразу же воспользовался положением и взял путёвку в Сухумский санаторий Московского Округа ПВО.

Путёвка была только на меня – с детьми в санаторий не пускали. Решили так: едем все вместе в Сухуми: я, Анна и дети. Снимем комнату возле санатория, найдём место, где девчата будут питаться.

До начала южного отдыха было дней десять, и мы решили съездить в Белоруссию (не пропадать же отпускным дням!). Поехать туда решили тоже всей семьёй, а оттуда выехать на море.

Выехали и великолепно отдыхали на родине Анны – в простой Белорусской деревне. Особо весело было ходить за грибами, мы очень любили эти походы, благо лес недалеко. Грибов набирали множество, поэтому последующие полдня проводили в их чистке, жарке, солении.

Мои родители тоже приехали из Кронштадта отдыхать в Белоруссию, причём на своей машине.

Грех было не воспользоваться этим обстоятельством и не проехать по вновь выстроенной трассе к 22-м Олимпийским играм Брест – Москва.

Ещё три дня в деревне и – на море!

Тем более была причина – съездить к Аниной сестре в Новогрудок, который находится недалеко от новой дороги.

По некоторым данным, Новогрудок основан в 1116 году. В середине 13 века он принадлежал литовцам, затем был центром Чёрной Руси. В 14-м веке неоднократно подвергался нападениям крестоносцев и татар. Чёрная Русь – название территории в бассейне верхнего течения реки Неман с городами Гродно, Новогрудком, Слонимом, Несвижем, Здитовом.

До 13 века Чёрная Русь частично входила в состав Полоцкого княжества. В 40—60-х годах 13 века неоднократно находилась под властью литовского князя Миндовга и галицко-волынских князей. В 14 веке Чёрная Русь наряду с литовскими землями составляла основное ядро Великого княжества Литовского.

Олимпийская дорога была хороша. Вдоль неё заправочные станции, рестораны, мотели, кафешки с дефицитными напитками.

Множество иностранцев сновали по трассе на шикарных машинах – в Белоруссии проходила часть соревнований Олимпиады. Здорово!

У одной кофейни – сделанной из стекла, мы остановились попить водички. С улицы было видно, что в ней происходит, и за этим лениво наблюдал постовой милиционер – гаишник. Пока мы разминались, рядом остановилась машина с поляками – муж был за рулём, а жена и маленькая дочка были пассажирами. Поляки успели заскочить в кафе перед нами и сделать заказ – полный обед и… бутылку польской водки «Wyborowa».

Гаишник, видя происходящее через стеклянную стену – насторожился и подошёл к их машине.

Поляк налил полстакана водки и увидел милиционера, жезлом показывающего на авто: мол, ты за рулём!

Не смутился, только пожал плечами и выпил водку.

Тогда возмущенный гаишник демонстративно выкрутил ниппель из колеса польской машины, и она с шипением села на обод. Очевидно, это было сделано для того, чтобы пьяный поляк не уехал внезапно, если гаишника отвлекут водители других машин.

Вся наша семья с интересом (бросив свои дела) наблюдала чем закончится этот «международный» скандал. Мы конечно были на стороне Гаишника – мало-ли что пьяный поляк устроит на дороге!

Пообедав, иностранцы спокойно вышли из кафе. Мужчина, открыв заднюю дверь машины, завалился отдыхать, а полячка подошла к гаишнику, достала свои водительские права и произнесла:

– «A teraz, panie policjancie, pompować»

Милиционер очевидно «завис» с пониманием сказанного полькой, поэтому она повторила на неплохом русском:

– «А теперь господин полицейский накачивайте!».

Такой случай стал в те времена возможным потому, что в СССР женщина за рулём – нонсенс. Их были единицы! Гаишнику не повезло – он помповал (pompować)…

Дорога в Новогрудок проходит через красивейший, утопающий в зелени древний городок Мир. Основная достопримечательность которого – замок польского князя Радзивилла.

Сколько бы мы не проезжали Мир, всегда останавливаемся у замка. В нём в те времена только начались реставрационные работы, оплачиваемые Беларусью (говорили, что и Польским государством).

Работы идут и в наше время (в 2007 году), а замок приобрел красоту и величественность.

Сейчас на территории замка музей.

Сейчас готовя книгу к третьему выпуску, я не могу не сделать экскурс в 2019 год. Это будет не справедливо. Я думаю будет интересно посмотреть (в сравнении времён) как развивается и строится Беларусь. Точнее одно из его древних мест – посёлок Мир и замок князей Радзивиллов.

Об этом всего пару строк и фотографий.

Вид замка и прилегающая территория 2019 год

Сколько бы раз мы не бывали в Мире, мы каждый раз часами ходим по территории замка наслаждаясь сказочным видом и представляя его прошлую жизнь.

Территория со старым парком, озером (посредине которого не большой островок любви) и небольшим водопадом.

Сооружение замка огромно, с крутыми ступенями и просторными залами. Подземная часть открыта далеко не вся, но и то что мы видели страшит своей мрачностью.

В подвале для пыток

Замок настолько огромен что когда наш внук (ему было семь лет) оторвался от нас и куда-то забрел то в большой панике вся семья его искала около часа.

Выглядело это происшествие так. Когда мы вошли во внутрь младшее поколение понеслось по замку так, что среднее за ним не поспевало.

Это вскоре сказалось – потерялся внук Гордей. Через полчаса его искали уже не только мы, а все экскурсии, находившиеся в это время в замке.

Вообще-то потеряться в замке раз плюнуть – там множество всяких лазов, в которые ребёнок без труда пролезет. Ещё опаснее то, что можно неудачно высунуться в окно или бойницу, а высота замка огромна, да и внизу всё выложено камнем. Эти обстоятельства с каждой минутой усиливали наше беспокойство. Прошло более получаса поисков, как откуда-то с верхних окон замка раздался крик:

– «Нашёл!».

Оказывается, Гордей залез на самую верхотуру замка, туда, куда не было доступа туристам.

Когда внук оказался на замковой площади я его спросил, как он там оказался и что он там делал. Гордей пояснил:

– «Залез за мальчишками, а потом сидел на камне и делал им экскурсию».

– «Что за экскурсию ты делал?» – не понял его я.

– «Просто, когда мы залезли, мальчишки начали ковырять стены и раскачиваться, а я говорил, что это делать нельзя».

Не знаю насколько это правда, но в Беларуси поговаривают что Польша не жалеет денег для восстановления своих исторических ценностей.

А так как Новогрудок был столицей польского и литовского княжеств, то он получает субсидии на реконструкцию исторических мест и от государства Беларуси и от Польши. Великолепно отреставрированный в Новогрудке «Дом-музей Адама Мицкевича» – «польского Пушкина» оплачен так же Польским государством.

Пробыв пару деньков в Новогрудке, мы рванули на море. Выезжали в Сухуми из Минска, побыв там три дня у Аниного брата Славы. Валя – его жена, гостеприимный человек и мы всегда, будучи в Минске живём у них в квартире. Если одновременно собирались все родственники Белорусы, то квартира напоминала улей.

Ещё в те времена, когда они проживали в однокомнатной квартире, был зафиксирован рекорд плотности гостей: одновременно располагалось на ночёвку 19 человек! Никого это не смущало, было весело и шумно, ибо половина из девятнадцати проживающих были дети.

С наступлением утра, позавтракав, мы, уходили в «поход» по городу, проводя там время до вечера и истаптывая Минск вдоль и поперёк, как мы это делали раньше. Нам нравятся такие прогулки. Этой традиции мы следуем и сейчас при каждом прибытии в Беларусь.

С чувством «присутствия при большом событии» могу сказать, что мне довелось быть зрителем 22-х Олимпийских игр. Проезжая по трассе Москва – Брест, мы пересекали реку Птичь и посмотрели соревнования байдарочников, которые проводились на ней.

Второй раз мне повезло случайно – в Минске я попал на футбол. Я не особо люблю этот вид спорта, но чемпионат мира, а тем более Олимпийские игры – исключение, особенно когда играет команда твоей страны – СССР.

Игры по футболу проводились на стадионе Динамо, мимо которого, гуляя в очередной раз по Минску, мы случайно проходили.

Билет купили удачно, с рук, за полцены (у кого-то чего-то не срасталось) – поэтому я пошёл.

Анна с девочками поехала домой, так как они не смогли бы высидеть матч из-за бешеного гула болельщиков.

ААССР

Абхазская Автономная Советская Социалистическая Республика….

В предыдущих книгах я рассказывал о Абхазии, повторяться не буду, но немного дополню, описав случаи, запомнившиеся в эту поездку.

Ехали, конечно, в отдельном купе (военнослужащим проездные выдавались на всю семью), с едой и хорошим настроением – так в нашей семье было положено.

Приехали в Сухуми. Я разместился в санатории. Оставив вещи, мы вчетвером пошли искать пристанище для Анны и девочек.

Проблем это не составило и вскоре, через дорогу от санатория, у них была комната. Нормально обустроенная, не дорого и со всем необходимым.

С организацией питания вопрос был тоже решён быстро и просто: на территории санатория была столовая для своих работников. Многие из приезжих «беспутёвочных» членов семей договаривались о «постановке на довольствие» в ней. Договорились и мы.

Отдых был как всегда отличным (от рабочих и обыденных будней) но, памятуя о том, что наш ребёнок идёт в школу, мы использовали каждую минуту, чтобы дочку чему-нибудь научить: стихам, таблице умножения, много читали.

Не помню, кому первому пришла в голову идея собрать гербарий для школы. Может быть, эта мысль была навеяна морским воздухом, а может великолепным парком санатория.

Множество самых разнообразных деревьев и кустарников всего мира наполняли парк. У каждого табличка с названием вида растения, указана его родина и где оно произрастает.

Некоторые экземпляры гербария, собранного в Сухуми

Таким образом, схема сбора гербария была проста: срываешь листок с дерева или куста, кладёшь в книгу между страниц и записываешь карандашом в углу страницы название растения.

Всё, теперь пусть сохнет.

Мы этим так увлеклись, что через неделю у нас были все экземпляры растений, произрастающие в санатории.

Нам показалось этого недостаточно:

– «Идем в Сухумский дендропарк!» – решили мы.

Пять остановок пешком (мы всегда при возможности ходим, а не пользуемся транспортом) и мы вчетвером в дендропарке мирового уровня.

Какой-то известный всем, но забытый мной ботаник со всего мира собирал для него растения.

Дендропарк был огромен. В глубине его и на возвышенности располагалась (как нам сказали) охраняемая дача Сталина. Здание красивое, величественное и ухоженное. Кто там находился после смерти «вождя народов» – не знаю, но то, что никакого музея в то время не было это точно.

Приступили к осмотру дендропарка и увеличению нашей коллекции, экземпляры которой занимали несколько разбухших книг.

Всё бы неплохо, но при сборе гербария был ряд мешающих нам обстоятельств:

– некоторые деревья были старые, выросшие до огромных размеров так, что мне было не достать их листьев;

– многие растения не имели информационных табличек, их мог назвать только экскурсовод, но как сами понимаете: с экскурсоводом гербарий не соберёшь;

– у нас уже было собрано многое, и мы уже путались с тем, что собрали – не помнили, есть этот экземпляр или нет;

– с младшей дочерью Анюткой на руках много не находишь, эти кусты и деревья были ей не интересны, к тому же пора было идти на обед.

Тем не менее, неплохо пополнив коллекцию, мы с чувством выполненного долга покинули дендрарий.

В санатории перебрали собранные экземпляры. Из каких только стран не было в гербарии растений! Япония, Китай, Чили, Индонезия, Бразилия, Аргентина, Испания, Малайзия, Сингапур, страны средиземноморья….

Можно было на этом остановиться и успокоиться, но путёвка в санаторий была на два десятка суток – хватало времени на любые начинания.

Поразмыслив, мы решили продолжить сбор – ведь в Сухуми ещё был Ботанический сад Академии наук Грузинской ССР!

В купленном проспекте мы прочитали, что в нём было собрано около 2000 видов растений как местных кавказских, так и завезённых из многих районов земного шара. Подготовились и организовали вылазку в Ботанический сад.

Сад располагался в центре города, но туда водили экскурсии, а индивидуальное посещение не допускалось. Очевидно, гербарий собирали не только мы – кругом было множество табличек:

– «Руками не трогать! Штраф 5 рублей».

Это была приличная сумма. Для сравнения: билет на поезд Сухуми – Тбилиси стоил девять рублей. Пугали посетителей не только таблички, но и милиционеры, снующие повсюду. Мы со старшей дочерью Машей не струсили, но, осуществляя задуманное шли на разные ухищрения: собирали листочки с земли, рвали, отставая от экскурсовода или просто пытались сделать это незаметно.

Срыв операции законспирированного сбора произошёл неожиданно. По ходу экскурсии экскурсовод подвёл нас к розовому кусту мимозы спигозини. Оказывается, на рынках к восьмому марта нам продают вовсе не мимозу, а акацию серебристую! Дурят нашего брата! Мимоза редкое и очень прихотливое растение. Даже в Ботаническом саду на обозрение посетителей был выставлен только один куст.

На вопрос одного из туристов:

– «Мимоза спигозини – понятно. А почему „стыдливая“?». Экскурсовод пояснил:

– «Если притронуться к цветку, то он сразу закроется». Протянул руку и, коснувшись цветка мимозы, показал, что наших глазах цветок быстро захлопнулся. Только экскурсия отошла от куста, как я для маскировки своих действий по хищению нового экземпляра для гербария, сказал ещё торчавшим у растения зевакам:

– «Теперь я попробую!» – и, коснувшись цветка, незаметно сорвал его. Вернее, я думал, что незаметно…

Сзади раздался голос настолько неожиданный и свирепый, что он заставил меня содрогнуться:

– «Папробывал? А тэпэр платы денгы! Штрав!». На плечо мне легла рука грозного милиционера, который не скрывал своей радости от пойманной жертвы:

– «Ты чытат по рускы умээш? Он напысано!» и он указал мне на табличку.

– «Руками не трогать! Штраф 5 рублей». Видя испуг дочери и понимая бесполезность уговорить стража абхазского закона отпустить нас с миром, я не вступил в пререкания для защиты своих «кровных» денег, в которых нуждался сам. Отдал пять рублей милиционеру и получил от него квитанцию почему-то только на пятьдесят копеек.

Может у них были старые бланки или в Ботаническом саду прошла своя деноминация квитанций?

Квитанция за сорванный цветок

Вступать в разбирательства по этому поводу тоже не стал, чтобы не травмировать Машу, смотревшую на происходящее широко раскрытыми глазами. Заплатив милиционеру и взяв Машу, быстро с ней ретировался, зажимая в одной руке мимозу спигозини, а в другой злополучную квитанцию об уплате штрафа.

Доложили Анне (которая по этическим соображениям не принимала участие в операции сбора), о непредвиденной трате в размере целых пяти рублей.

Этот рисунок размещаю для общей эрудиции

Думаю, что подпортили ей настроение, хотя по её виду этого нельзя было сказать. Провели короткое совещание и решили, что коллекция уже достаточно полная. На этом сбор гербария был закончен, так как повторного штрафа мы могли не осилить.

Интересно то, что гербарий сохранился у меня в первозданном виде – лежит у меня в шкафу уже сорок лет! Никто (теперь уже из внуков) не проявляет к нему интерес. Может правнуки…

Во времена СССР Абхазия была как заграница. В ней были индивидуальные постройки, которые можно было видеть только в иностранных фильмах и невозможно было представить в наших городах.

В Сухуми развивался мелкий (думаю был и крупный – мы с этим не сталкивались) бизнес. Процветала частная торговля не общепитом и не общепошивом, а шилось и изготавливалась продукция мелкими партиями или на заказ.

А торговали во множестве магазинчиков и лавочек товаром, изготовленным на мелких предприятиях или изготовленными собственноручно. Все эти товары были хорошего качества и стоили не очень дорого. Купив какую-то вещь можно было быть уверенным что, приехав в Ярославль ты будешь ходить в такой один, а не так одинаково, как одеты пол города.

Я сшил себе на заказ лакированные туфли, с медной вставкой в носок и щеголял с них по Ярославлю вызывая завистливые взгляды прохожих.

Продажа вин на розлив и в бутылках велась как говориться «на каждом углу». Продавались не только фирменные вина Абхазии: «Псоу», «Лыхны», «Апсны», «Букет Абхазии», но и множество грузинских вин.

Вина были хорошего качества, но желающие могли пить и «спецнапитки домашнего приготовления» – в основном это было вино из винограда сорта «Изабелла» настоянное на табаке. Продавцы такого напитка обычно предупреждали что вино «своё» и только вновь приехавший в Сухуми мог (по-своему не знанию) его купить не преднамеренно.

Пива в Сухуми тоже было предостаточно – в лавочках его обычно продавали на розлив и с сушёной рыбой. Сортов её было множество, я их не различал (только если по цене) поэтому покупал только «барабульку» или мелкую рыбу «игла».

В оставшиеся дни отдыха мы совершали прогулки по городу и набережной. Нам нравилось смотреть на морской вокзал и пристань заполненную огромными белоснежными кораблями. Неоднократно взбирались на Сухумскую гору, и затаскивали на неё младшую дочь – Анютку.

В эту поездку подъём запомнился по одной простой причине – меркантильной. В городе было много недорогих столовых, где можно покушать. Ввиду того, что на гору мы собирались забраться перед обедом, то Анна с девочками могла не успеть в санаторную столовую. Можно было покушать после подъема вверх – на горе были ресторанчики, но дорогие, не для нашего кармана. Внизу у подножья все стоило намного дешевле, и мы зашли в одну из таких харчевен.

Посмотрели ценники – устраивало. Прикинув, что перекусим рубля на два, и я начал делать заказ:

– «Три шашлыка…» (дочерям один пополам.)

Хозяин считает:

– «Рубель…» (я прикинул – мало берёт, должно быть добряк. Попадаются же такие!).

Заказываю дальше:

– «Два стакана вина Алазанская долина. Красного». Хозяин:

– «Рубель…» (должно быть копеек девяносто. Чёрт с ним – за шашлык взял меньше).

– «Три кусочка хлеба…».

Хозяин:

– «Рубель…» (ёлки – палки! Какого чёрта заказал хлеб! Теперь перебор, но платить надо. Не сказал же раньше что неправильно, когда хозяин считал меньше).

Вот и поели….

В эту поездку мы впервые сводили девочек в сухумский питомник обезьян. До войны в Абхазии он представлял собой целый городок Института экспериментальной патологии и терапии Академии Наук СССР. По склонам холмов расположены были клетки, в которых жили своей жизнью нормальные обезьяны.

Множество различных особей заполняли вольеры: павианы, гамадрилы, орангутанги, шимпанзе, красные обезьяны.

С другой стороны решёток на них глазели похожие (человеческие) особи, которые тоже подразделяются на группы, классы и сословия. Кстати манерой поведения некоторые человеческие индивидуумы не отличались от обезьян: вели себя так (было очень жарко и срабатывало выпитое вино), что даже гамадрилы застывали в недоумении, наблюдая за их выходками.

Причём наблюдали без билетов и бесплатно!

Анютка в «Сухумский период жизни»

Девочкам в питомнике понравилось. Особенно красная обезьянка, фотографию которой они попросили купить. Уезжали мы из Сухуми хорошо отдохнувшими и довольными. Бросили в море монеты: хотелось приехать сюда ещё…