Цитаты из книги «Вечный зов»

Люди – они как церковные колокола. Иной вроде и отлит чисто, на солнышке янтарем горит, по виду так и красивше нету. А ударь – с дребезгом звон, со ржавчиной, вроде в чугунку ударили. А бывает – и на вид неказистый, зеленью изъеден. А тронь – и запоет, вроде бы заря по чистому небу расплывается. Это и есть звень-колокол.

как бы ни горька была порой жизнь, прощаться навсегда с солнцем, землей и людьми человеку грустно и тяжело, и это какая-то чудовищная дикость, что каждому с этим приходится рано или поздно прощаться…

бывшего михайловского лавочника и первого на всю округу богатея, объявившегося в деревне со своей бандой одновременно с белогвардейцами, безжалостно выгоняли всех из домов, теснили на место казни. Верстах в пяти от Михайловки в просторном голубовато-белесом небе ослепительно горели под солнцем могучие гранитные утесы Звенигоры. За один из утесов зацепилось небольшое, первозданной чистоты, облако, долго стояло там, чуть покачиваясь, будто наблюдая, что происходит в деревне. Потом, оставив

– И здесь вы превратились в пьянчужку, – сказал Полипов. – Нет, тут со мной случилось еще большее несчастье. Меня вдруг стали мучить вопросы – простые вопросы, которые вчера еще были мне абсолютно ясны: а что, собственно, происходит на земле, что случилось в жизни, куда она идет? И я, грамотный, культурный человек, интеллигент, – я когда-то преподавал в гимназии, я учил детей добру, человечности, справедливости, – кто же я, что я, зачем я на земле?

проведем бюро райкома… первое военное бюро. Сами понимаете, что с этого часа, с этой минуты каждого

– Трудненько? – Кошмар какой-то, – откровенно сказал Кружилин. – Да вроде кончается, слава богу. – Да, да… – монотонно и вроде безучастно откликнулся на другом конце провода секретарь обкома. – Но… боюсь, что кошмар для тебя только начинается. – Да вы что?! Мы больше не можем принять ни одного человека! Нет ни жилья, ни работы… У нас же не город. – Вот с работой теперь у тебя легко будет. В Шантару направляется машиностроительный завод. – Завод? При чем тут

Прости… – пробормотал он и тоже сел. Минуты полторы или две они сидели так молча, даже не шевелясь. – Ну что же, Петр Петрович… – проговорил наконец Субботин тяжело. – Теперь мне совсем ясен

«Ты будешь вор такой, как твой папаша», — Твердила мне, роняя слезы, мать… «Кафтанов! Макар!» – сразу догадался

носом. – А ты куда? – А на станцию, Андрейку ловить… Может, не успел еще убежать. – Погоди

Он посторонился, давая дорогу, но кошева остановилась. – Постой. Ты, Силантий, откуда? – услышал он голос самого Кафтанова… – С Гусевки я… Работал тама месяц.