Ползун

Серое здание районной поликлиники, где Лариса работала медсестрой в процедурном кабинете, тупым, словно обрубленным краем, врезалось в парк. Главный вход был с проспекта – на крыльцо карабкались, цепляясь за поручни, старухи, курили санитарки в наброшенных на халаты пальто.

Лариса сторонилась суеты. Из окна, в которое смотрела она, открывался иной вид – на парк, полный морозного хруста зимой, а с весны наполнявшийся птичьим щебетом. Лариса распахивала утром окна, звенела стеклами шкафчика, где хранились пузырьки и мензурки, надевала накрахмаленный халат, водружала на голову колпак, подколов его с двух сторон невидимками. Во время перерыва она садилась на скамейку под окнами, вытянув и скрестив лодыжки. Опустив ресницы, Лариса смотрела сквозь них на жизнь, бурлящую под ногами – это было единственное, что вызывало у нее интерес.

У ее ног копошились муравьи, букашки, стрекозы и жучки – они оживали весной, хлопотливо таская соломинки, собирая пыльцу, взбираясь по стебелькам все выше и выше, а Лариса сидела сложа руки, потому что тащить ей было нечего и некуда.

Она снимала комнату вдвоем с землячкой. После школы они приехали поступать в медицинское училище, втайне надеясь, что каждая устроит жизнь, выйдя замуж, но обе обманулись. И землячка, и Лариса, хотя обеим было уже за тридцать, продолжали жить вместе, не имея ни кола, ни двора, как опостылевшие супруги, и ненавидели друг друга.