Читать книгу: «Истории одного книжного. Сборник рассказов», страница 3

Вход – чашка кофе
Анастасия Мартиросьян

Говорят, у людей с характером простой судьбы не бывает.

— Как ваши дела на этой неделе, Анастасия? Что хотите обсудить? — говорит мне моя собеседница из глубины роскошного белого кресла, удобного и на вид и на ощупь, так и манящего свалиться в него навсегда и больше никогда не выбираться обратно. Таким и должно быть кресло в кабинете психотерапевта. У психотерапевта. Впрочем, в моем распоряжении целый огромный диван, такой же белый и мягкий.

— Ох… — Я многозначительно вздыхаю, театрально закатываю глаза, взмахиваю руками, поправляю волосы и плюхаюсь на диван, — это был тяжелый де… хотелось бы мне сказать день, Марина. Но это был адски тяжелый год.

И я начинаю говорить. Говорить, говорить, говорить…

– …понимаете, Марина, мне всё время немного неловко за то, что я пишу. Вот, допустим, выложу я какое-нибудь фото в соцсетях, и напишу к нему текст. Ну, что-нибудь самое обычное, мысли мои… настроения… что-то, что волновало в тот момент, из глубины меня, что не удержать, — пытаюсь объяснить я. — А потом мне ставит лайк кто-нибудь из коллег с бывшей работы, или какой-нибудь случайно затесавшийся в мои соцсети знакомый, и меня прямо дрожь берёт. Какой-то хтонический ужас от того, что я перед всеми этими людьми словно голая стою. И у меня от этого мозг взрывается, Марина, — продолжаю я, — настолько, что мне проще, вот ей-Богу, рот себе зашить и жить молча…, — я делаю театральную паузу, пытаясь справиться с переполняющим меня негодованием по этому поводу. — Но я не властна над этим, Марина, оно само всё… Я не могу не писать. Этот демон творения так и рвётся из меня всё время. — Я смотрю психотерапевту в глаза, она периодически мне кивает. — Но я молчу… И мне горько от этого… Ведь я с детства вела дневники, описывала всё, что происходит со мной. Это была какая-то моя субреальность. — Я задумываюсь ненадолго, вспоминаю детство, проведенное над тетрадками и блокнотами, с которыми я не расставалась. — И мои близкие говорят, что я хорошо пишу… Что ждут моих текстов и с интересом читают…

— Может быть, вам поискать людей с похожими интересами? И найти там поддержку? — Спрашивает психотерапевт. — Не пробовали?

— Я искала, Марина, — вздыхаю я, – когда-то давно… Я правда искала, но, похоже, Новороссийск слишком маленький или провинциальный для моего увлечения.

***

— У нас заканчивается время, Анастасия… давайте вытянем карту? — предлагает мне психотерапевт, и достает подходящую по тематике колоду метафорических карт. — Помните? Тянем левой рукой, смотрим и говорим, какие ассоциации вызывает.

Метафорические карты — наш обычный инструмент работы с подсознанием. Смотришь на вытянутую из колоды картинку и расшифровка к ней каким-то чудом всегда отвечает на злободневный вопрос.

Марина протягивает мне веер из карт, их там штук семьдесят, наверное, на любой вкус и случай. Я интуитивно тяну одну из них, откуда-то из глубины. Высвобождаю свою карту из тесного плена других карт. Смотрю на неё…

…странная карта.

— Ну, что там на картинке? — спрашивает она.

— Да поди разбери, что-то синее, — я кручу карту в руках, — какие-то круги… или шары… на ветке. О, это же сливы, — и теперь я совершенно отчетливо вижу: на картинке ветка со сливами. Синими, спелыми сливами.

— И как вы думаете, что эта карта означает? Какие вызывает эмоции? Мысли? — Кажется, Марина стучится в наглухо закрытую дверь.

— Да кто бы знал… — недоумеваю я, — сливы, означают… не представляю даже — сливы? — Я вопросительно поднимаю брови, потому что в моей голове пустота. Ноль мыслей по этому поводу. Ну росло когда-то дерево со сливами на улице, где я жила… где родительский дом.

— Скажите номер карты, я прочитаю к ней расшифровку, – говорит мне психотерапевт.

Я называю какой-то номер, и внезапно из расшифровки последовало, что сливы — это возможности. И их нужно взять вовремя. Не зелёными, не переспелыми. А вовремя.

– …Сочные спелые плоды, которых множество на дереве, — читает мне Марина. — Можно просто протянуть руку и взять столько, сколько нужно. Ну, а если дать им перезреть или упустить время, то плод будет не таким вкусным или вообще пропадет. Жизнь тоже полна удовольствий и возможностей, нужно лишь усилие, чтобы увидеть их.. — Периодически она делает паузы и поглядывает на меня. — А ведь в возможностях мира совсем несложно черпать ресурсы. Однако порой их трудно увидеть… дерево далеко растёт. Или даже разглядев, не так-то просто воспользоваться — слишком высоко эти сливы висят… Можно подождать, пока плоды сами упадут в руки, но здесь велика вероятность, что к тому моменту они будут уже не так свежи. Можно дерево потрясти, чтобы понять какие из слив уже созрели и в самом соку. Можно заставить себя залезть на дерево и выбрать понравившиеся сливы, но для этого нужно… – Марина переводит дыхание, немного поправляет очки и продолжает читать, – для этого нужно: увидеть дерево, увидеть сливы, отбросить свой страх высоты, проявить физические способности, залезть на дерево и выбрать то, что нравится.

– Чёрт возьми, как много всего, так ли хороши эти сливы? – не могу удержаться я от не вполне уместной ремарки.

– Чтобы использовать возможности в качестве ресурсов, нужно сначала их увидеть, а потом проявить усилия и иметь смелость выбирать подходящие. – Марина закрывает книгу с расшифровками. – Вот такие сливы. Ну что, как вам карта? – спрашивает она меня.

– Когда увижу сливы, не постесняюсь залезть на дерево, – отвечаю я, наивно полагая, что урок усвоен.

– Проблема в том, Анастасия, что вы не видите дерево, – отвечает она. – Но всё должно измениться, вы уже вполне готовы к переменам.

***

Я ухожу, а дурацкие сливы крутятся у меня в голове. Зелёные, спелые, гнилые, мытые, битые… Любые. И даже в виде варенья. Кружится волчком и никак не уляжется этот разговор. Покоя не даёт. С этой мыслью о «сливах-возможностях» я закончила день и легла спать.

Ещё пара дней, а может, и несколько, прошла в обычных делах, ничем не примечательных, вполне себе тривиальных: дом – работа, работа – дом, что-то обыденное. Я всё глазела по сторонам, надеясь приметить то самое дерево… Думала, куда же зарыла талант и как его отрыть обратно. Где и как найти силы позволить себе быть собой и сиять ярко и бескомпромиссно, не стесняясь быть солнцем на небосклоне собственной жизни.

В какой-то из таких самых обычных дней, я как всегда неспешно потягивала свой утренний кофе и лениво просматривала ленты соцсетей. Чьи-то бесконечные фото, счастливые семьи, путешествия, «успешный успех», пространные рассуждения о жизни в не слишком одарённых постах… Взгляд цепляется за фото красивой чашки кофе и надписи «Афиша недели». Nabokov_knigi_cofe – Книги/Кофе/Новороссийск, независимый книжный магазин: кофе, чай, десерты, встречи… «Ах, да, – вспоминаю я, – это же та самая уютная двухэтажная кофейня с книгами и классным интерьером».

Список мероприятий на неделю состоит из каких-то лекций, мастермайндов и мастер-классов по будням. «Интересно, – думаю я, – может быть, сходить… вот, например, на лекцию о славянской мифологии, пожалуй – да.» Я уговорила интроверта и социофоба внутри себя провести время с пользой. Просматриваю афишу дальше: «Воскресенье, 10.00 Писательский завтрак с нашей Ириной. Пишем, вдохновляемся, много смеемся, приходите. Вход – чашка кофе».

Меня как током ударило.

– Сливы, – сразу подумала я, невольно замерев и прекратив этот затянувшийся скроллинг.

Мое воображение тут же нарисовало огромное дерево где-то на солнечной поляне у реки и меня под ним. Ветки дерева так и гнутся, усыпанные спелыми плодами. Я поднимаю на них голову и вижу и слышу, как с дерева валятся те самые пресловутые сливы. Шмяк, шмяк, шмяк… меня буквально заваливает ими с головой.

Я возвращаюсь к тексту и несколько раз перечитываю его снова. «Приходите… вход – чашка кофе».

«Это ли не оно? – думаю я. – А кто такая Ирина? – Сомнения несутся в моей голове роем. – А вдруг там какие-нибудь прям писатели-писатели… Или снобы и фрики? Хотя, что значит, вдруг… Ой, не всё ли равно. Надо идти».

***

Утром в воскресенье я уже там. Открываю стеклянную дверь и вижу на втором этаже человек десять, все галдят и смеются.

– Доброе утро, вы к нам? На писательский завтрак? – спрашивает меня ухоженная блондинка с короткой стрижкой в красной вязаной шапочке.

Я киваю в ответ.

– Присаживайтесь, меня зовут Ирина, я – хозяйка «Набокова».

«Почему она в шапке?» – думаю я про себя.

– Анастасия, – я представляюсь, занимаю себе место, а потом иду на кассу за своим «входным напитком» – утренним латте, вторым по счету за сегодня. Первый был выпит дома. Витрина у кассы соблазняет меня роскошным фисташковым тортом, а меню напитков селит в душе сомнения относительно выбора.

– А что это кроется за соблазнительным названием «Ночь нежна»? – Спрашиваю я у девушки-бариста, хотя вопрос по большей части риторический, потому что есть описание, – «НОЧЬ НЕЖНА – это не напиток, а нежное легкое одеялко в летнюю ночь…» пожалуй мне его. «…иными словами, ягодный смузи с кофе» – я вспоминаю роман Фицджеральда, в котором, как мне казалось, из нежного только это случайное слово в названии.

Когда кофе готов, я забираю его и кусочек торта и отправляюсь за стол к своим новым знакомым. Каждый из них уже сидит с напитком, десертом, а кто-то ещё с блокнотом и прочими канцелярскими приблудами – атрибутами пишущего, творца.

Все такие разные… Миловидная, улыбчивая девушка с красными волосами, длинноволосый парень, похожий на средневекового рокера, взрослая брюнетка с красивым «лисьим» разрезом глаз. Напротив меня молодой мужчина с планшетом аккуратно подъедает свой десерт и периодически что-то набирает на виртуальной клавиатуре.

– Почему она в шапке? – спрашиваю я шепотом про Ирину у парня с очень внимательным теплым взглядом, сидящего рядом с мной.

– Кто, Ира? – он поворачивается в её сторону, пока я пытаюсь не провалиться сквозь землю, и кляну себя за дурное любопытство. – Это шапка Кусто.

– Кого-кого? – К любопытству добавилось недоумение.

– Кусто. Жак Ив. – Он улыбается слишком тепло и сгибает тонкими пальцами пополам лист бумаги. – Передачи из детства про подводный мир.

– Дима, не пугай её, – замечает наши перешёптывания Ирина, – сбежит раньше времени, – говорит она про меня.

Дима улыбается и замолкает.

«Точно фрики», – замечаю я про себя.

– Так, ну, думаю, все на месте, можем начинать. Ещё Гена, но он будет позже. Кстати, а где Тарас? – спрашивает Ира. – Обещал быть вовремя, но всё, как всегда.

– Кто такой Тарас? – спрашиваю я.

– О, Тарас… Человек-легенда, – отвечает мне Дима.

***

Ирина тем временем нарезает какие-то бумажки полосками. Ирина… Хочется сразу «перейти на ты» и называть её Ирой. Я обращаю внимание на необычный цвет и текстуру бумаги… Точнее, я всё пытаюсь уловить и распознать, что именно это за цвет. Листки бумаги словно переливаются и меняют оттенок, когда она выпускает их из рук и кладёт на стол. Как будто легко пульсируют, едва-едва… Я внимательно наблюдаю за этим и одновременно посматриваю на участников нашего «писательского кружка». Кажется, никто из них не замечает этой странноватой магии цвета в руках у Иры.

Или давно к ней привык.

– Ира, а что это за бумага? – отмечаю я. – Перламутровая какая-то, она чем-то покрыта?

– Не знаю, лежала на полке сегодня, – Ира кивает в сторону книжного шкафа напротив нашего стола, – я бы подумала, что подарочная, упаковочная, но листы A4 обычные. Может, декоративная какая-то.

– Пэчворк, скрапбукинг, макраме, – говорит кто-то из ребят, но я не успеваю заметить кто.

Я обращаю внимание на книги в шкафу. «Сказки народов мира», «Зоар», «Каббала для чайников», «Фантастические твари, и где они обитают», «Путеводитель по волшебным снадобьям». Какая-то магическая подборка. Там же стоят ароматизированные свечи ручной работы, поименованные названиями литературных произведений, целое собрание коллекционных карт Таро, открытки и красивые календари, путеводители по разным городам в красивых обложках, чьи-то мемуары… Я замечаю между книг на второй полке сверху прозрачный стакан с разноцветными перьевыми ручками, стилизованными под старину.

«Хм. Писать пером – это так „по-писательски“», – думаю я.

– Ну что, – обращается Ира ко всем, – как обычно, три стакана, пишем всё, что приходит в голову и кидаем сюда.

– Три стакана? – Переспрашиваю я. – Можно мне пояснительную бригаду? Признаться, я совсем ничего не поняла.

– Смотри, – Ира подходит ко мне с уже нарезанной полосками бумагой, – берёшь три бумажки и пишешь на них… – она ставит рядом три бумажных кофейных стаканчика с надписями «Кто?», «Что?» и «Где?», – любого персонажа или героя и кидаешь бумажку в «Кто?», – показывает она соответствующий стакан. – Потом какой-нибудь предмет и место вот сюда, – показывает она на остальные стаканчики. – Любой предмет, – поясняет Ира, – стол, стул, зонт, волшебная палочка, всё, что угодно. С местом тоже самое: лес, город, пустыня Сахара, не обязательно реальное. Даже, чем необычнее, тем лучше.

Я смотрю по сторонам: мои новые знакомые спешно пишут, сворачивают бумажки и закидывают по стаканчикам. Кто-то подхихикивает, кто-то задумчиво улыбается, кто-то не проявляет никаких эмоций. Мне же, как назло, ничего не приходит в голову. Кажется, в итоге я написала, что-то на редкость тривиальное, вроде «девушка», «карандаш», «кофейня».

– Ну что, экипаж, – обращается ко всем Ира, – написали? Все?

Она прикрывает поочередно каждый стаканчик ладонью, чтобы слегка перемешать в них записки. На секунду мне кажется, что сквозь её пальцы из стаканчиков пробивается свет. Мне даже кажется, что я слышу какую-то трель, как в диснеевских мультиках про всяких сомнительных волшебниц и фей-крёстных.

«Чертовщина какая-то, – я смотрю на манипуляции Иры внимательнее, пытаясь в очередной раз не выдать своё лёгкое недоумение вполне читаемым выражением лица, искоса поглядываю на остальных, – интересно, это вижу только я? – Немой вопрос в моей голове. – Кажется, да. И, кажется, пока лучше больше не задавать странных вопросов».

***

Нам раздают по листку этой же декоративной бумаги, а после Ира подходит к каждому со стаканчиками, в которые мы кидали бумажки.

– Тянем из каждого по одной, – говорит она нам, – главное, чтобы раскидали всё правильно до этого, а то, как обычно, у кого-нибудь по два «кто», «что» или «где». И если первые два – не проблема, то два «где» – это уже сложновато.

Мне попадаются… Боже, какой кошмар. Высокий блондин, венгерский словарь и провинциальный морской город.

– И что теперь с ними делать? – спрашиваю я в никуда, можно сказать у всех.

– Теперь пишешь из этого текст, используя три этих слова, – отвечает мне рядом сидящий Дима.

– Это могла быть роскошная романтическая история, если бы не моё «что», – замечаю я.

– Любые фантазии, – добавляет Ира, – не сдерживайте себя.

Я смотрю на абсолютно чистый лист, он слегка мерцает и на ощупь какой-то очень приятный… с бархатистой текстурой.

«Мне бы хотелось, вот так сызнова переписать всю свою жизнь… с чистого, набело, будто не было. Горя не знать. Хотя бы последний год», – думаю я.

– Ручка нужна? – спрашивает Ира и ставит на стол тот самый стакан с ручками со второй полки «магического шкафа».

– Нет, спасибо, у меня своя, – я начинаю искать в сумке ручку, которую, совершенно точно брала с собой. Привычка везде ходить со своей ручкой завелась у меня ещё на первом курсе юрфака. А позже, ещё и с запасной – для контрагента. Мало ли. Брачный контракт, трудовой договор, дарственная, сделка с Дьяволом. Никогда не знаешь, где понадобится оставить автограф.

Ручка не ищется. Как сквозь землю.

«Может, выпала из сумки по дороге? Ладно, возьмем, что дали», – мне попалась металлическая ручка «под бронзу», украшенная резьбой из какого-то растительного орнамента, очень изящная. Ручку сразу хочется опробовать, и первым делом я рисую в уголке листа цветочек – ромашку. Цветок получается темно-фиолетовым, классического «чернильного» оттенка.

– Какая роскошная, такой писать одно удовольствие, – говорю я вслух.

– Наслаждайся, – отвечает Ира.

– Мне тоже нужна, – говорит девушка с красными волосами, – моя перестала писать только что… почему-то… хотя новая. – Она кладет в сторону свою ручку – забавную, разноцветную, с каким-то милым зверьком на колпачке и выбирает себе из «общих».

– Хм… и моя, – слышу я от длинноволосого парня напротив.

– Вы знаете, что делать, – говорит Ира. – Я что их просто так туда поставила? – и указывает на перьевые посредине стола. – Я засекаю пятнадцать минут.

Все потихоньку начинают что-то писать, иногда поглядывая на свои три вытянутых слова, иногда шумно вздыхая. Длинноволосый парень напротив меня строчит, как сумасшедший, что-то приговаривая при этом, периодически поправляя очки и заговорщически чему-то улыбаясь. Я бы даже сказала, злобно посмеиваясь.

– Вот это обороты, у него уже пол листа исписано пока я просто думаю о том, как собрать свои три слова воедино, – бурчу я себе под нос, надеясь, что никто не услышит, и продолжаю изрисовывать лист ромашечками.

– Это же Коля, – отвечает мне Дима, как будто это должно мне что-то объяснить, – у него всегда так.

Где-то на двадцатом цветке на меня внезапно снисходит озарение, и я начинаю писать. Слово за слово, строчки начинают складываться в какой-то смысл. Бредовая история вдруг начинает жить какой-то своей жизнью, над которой я уже не вполне властна, которую словно бы наблюдаю со стороны, и могу только спешно, не всегда изящно фиксировать, периодически марая бумагу неаккуратными кляксами.

***

– Время вышло, с кого начнём? – спрашивает Ира. – По часовой?

– Я ещё пишу, – говорит Коля, дописывая оборотную сторону листа.

– Дима? – спрашивает Ира моего соседа.

– Чукча не писатель, чукча – читатель, – отвечает он. Кажется, у Димы текст не идет.

– Давайте я, – произнесла красноволосая девушка, – я уже дописала. Ну то есть как дописала… я давно задумала эту историю. Но всё не решалась за неё взяться. Вот, видимо, сегодня время пришло.

– Хорошо, начинаем с Насти, – отвечает Ира, – дальше по готовности.

– У меня… ребенок, дверь, королевство драконов, – произносит моя тезка, – я когда-то начинала уже писать сказку про милого дракончика, но мне она показалась детской, и я забросила. Ну ладно.

Настя начинает читать. Хорошую, добрую, светлую сказку про малыша, который попал в сказочный лес, естественно, через волшебную дверь, и завёл там дружбу с драконом.

– После всех приключений, пришло время прощаться, но теперь Малыш знал секретную дорогу в Драконье царство и всегда мог прийти проведать своего нового друга. Вот. – Настя закончила.

– Слушай, ну классно, и чего ты стеснялась, – говорит ей Ира, – хорошая история получилась. О, а вот и дракон.

Мы все отрываем взгляд от Насти и своих листов и смотрим в направлении стойки с кассой, у которой стоит молодая женщина, держа за руку ребёнка лет шести. У ребёнка в руках чёрный плюшевый дракон-игрушка. Такой черный, по-моему его зовут Беззубик… из мультика «Как приручить дракона», так любимого детьми. Он трепетно прижимает его к себе и смотрит на нас с любопытством.

– Кстати, когда я писала про дракона, представляла примерно такого, – говорит Настя, – я тоже люблю этот мультик и изначально дракон был написан с Беззубика, но потом мне захотелось, чтобы дракон был девочкой, а зеленые глаза заменить фиолетовыми.

– Настя, – обращаюсь я к ней, – посмотри внимательнее на этого, – указывая в сторону ребенка с игрушкой, – магия вне Хогвартса, не иначе.

А ведь у этого Беззубика глаза фиолетовые. Не оригинальные зелёные, а именно фиолетовые.

– Какой-то контрафактный Беззубик, – замечает Ирина. – Ну ладно, кто ещё готов?

Я понимаю, что на фоне Настиной сказки мой текст какой-то блеклый и решаюсь прочитать следующей, пока все остальные ещё не блеснули талантом и не растоптали мою самооценку и веру в себя безвозвратно.

– Давайте я, а то ещё пара ваших текстов – и я выкину свой в мусорку во избежание позора, – говорю я. – Итак, у меня высокий блондин, провинциальный морской город и венгерский словарь. И, как я уже сказала, это могла быть роскошная романтическая история, если бы в «что?» мне попался букет ромашек…

– Или не ромашек, – сарказм Ириных слов шкалят датчики, и все понимают, что речь уже не о цветах. – И может, она бы и была поначалу романтической… Всё, я молчу.

– Боже, ты о таком букете, – ужасаюсь я, – нет, уж лучше словарь венгерского. Так ладно, начнём…

Я начинаю читать историю о том, как на фоне черноморского побережья молодому мужчине неведомо зачем понадобился венгерский словарь.

– …и он обошёл все книжные магазины в округе, пока наконец не нашел его, о чудо, в независимом книжном «Набоков». Конец. Я же говорю, так себе история.

На последнем моем слове распахивается входная дверь на первом этаже и в кофейню довольно энергичным шагом, переступая сразу через две ступени, влетает мужчина с роскошной блондинистой шевелюрой и толстой книгой под мышкой.

– Собственно, а вот и Тарас, – произносит Ирина.

– Вспомни лучик, вот и солнышко, – смеется длинноволосый Коля. – Ну только что была история про блондина, – дополнительно поясняет он.

– Тарас, а что это ты там принёс? – Вопрошает Ирина. – Только не говори, что это словарь…

– Ах, это? – человек-легенда Тарас показывает нам книгу. – Ты уже увидела, да? Венгерский язык. Тематический словарь. Компактное издание. 10 000 слов. – Читает он название книги.

– Я не верю своим глазам, – отвечает Ирина. – И даже начинаю что-то подозревать.

– … в словаре содержится 5 000 русских слов и 5 000 венгерских слов, сгруппированных по 100 различным темам, включающим около 400 разделов: автомобиль, армия, архитектура, аэропорт… – продолжает читать аннотацию к книге Тарас.

– Всё-всё, Тарас, остановись, – перебивает его Ира, – мы поняли. Присаживайся.

– …банк, больница, время, географические названия, город, деньги и т. д. В словаре даётся фонетическая транскрипция всех венгерских слов. В конце словаря приведены два указателя, русский и венгерский, – никак не останавливается Тарас, несмотря ни на что. – Ну в общем, я подумал, вдруг он кому-нибудь понадобится, оставлю его в нашем «чемодане».

– Пожалуй, даже хорошо, что ты вытащила словарь, – говорит мне Ира, – и что эта история не романтическая… Хотя, конечно, амплуа Тараса идеально для такой подходит.

Тем временем Тарас относит свой словарь в большой старинный чемодан, на входе в кофейню, заполненный книгами. Он стоит там для всех желающих оставить книгу в подарок и хранит много довольно занятных изданий.

– Я вот прям почувствовал сегодня, что он должен быть здесь, – говорит Тарас про словарь и присоединяется ко всем за столом.

***

– Ладно, идём дальше, кто там следующий? – спрашивает Ира.

– Давайте я, – отзывается Коля. – У меня свинка Пеппа, инквизитор, болота.

– Страшно представить, что будет дальше, – говорит Ира, – чтоб ты понимала, – обращается она ко мне, – Коля – мастер кровавых сцен, детективов и хорроров. На последних наших чтениях от сцены из его новой книги я чуть не поседела.

– …так как мне по всей видимости попались два персонажа из «кто?», – продолжает Коля, – я решил, что один из них превратится в «что?», – все резко замолчали. – Ну-ссс, начнем, – он меняет интонацию на размеренную. – Это было обычное туманное утро на болотах. Свинка Пеппа в радужном настроении бежала на свой утренний выпас…

Пока Коля читает, я замечаю, что в кофейню зашла девушка с букетом ромашек, и прошла к кассе, чтобы сделать заказ.

«Что-то они мне напоминают…» – задумываюсь я: один в один как ромашки на моем черновике текста.

«Анастасия, вашему подсознанию всё равно, происходило ли что-то в реальности или нет, – внезапно звучит в моей голове голос психотерапевта, – давайте представим, что то, чего вам хочется, уже есть в вашей жизни, и проживем ситуацию так, как вы бы того хотели, – говорит мне Марина. – Помните, в подсознании можно всё… Просто представьте».

«Да тут же сливы-возможности на любой вкус», – думаю я и начинаю быстро писать на оборотной чистой стороне листа жизнь своей мечты: дом – полная чаша, завидная работа, книги-бестселлеры со мной на обложке, красота и здоровье, путешествия по всем семи континентам… так, что там ещё… дети, плети, любящий муж, и все мы бесконечно счастливы.

– …ты думала, выйдешь сухой из воды, малышка Пеппа, но инквизиция пришла к тебе за ответом, вспоминай же свои грехи, – читает Коля свой средневековый хоррор. – Но я не виновата ни в чём, повизгивает Пеппа, – Коля переходит на ноты повыше. – Из тебя выйдет прекрасный пергамент для свежего «Молота Ведьм», – продолжает он за Инквизитора.

Внезапно чтение Коли прерывает громкий мужской голос от входной двери:

– …берега не видно. Закружит волна круженье, вот и кораблекрушение. Вдруг…

– А это Гена и его непревзойденная манера читать стихи не в самый подходящий момент, – поясняет для меня Ира. – Иногда матерные, но сегодня что-то безобидное из Маяковского, так что опасность миновала.

По лестнице поднимается молодой мужчина в одежде, похожей на старинную, и с большим деревянным крестом на груди.

«Ни дать, ни взять святой инквизитор», – проносится в моей голове.

– Добрый день всем, – он здоровается с присутствующими мужчинами рукопожатием, – знакомьтесь с нашим новым питомцем, – из-за Гены осторожно выглядывает карликовый поросенок, – это минипиг, думаю назвать его Пеп…

– Ни слова больше, – Ира буквально вскакивает с места, выхватывает у Коли лист с его текстом и поджигает невесть откуда взявшейся в её руках зажигалкой, мы все не успеваем моргнуть.

– Ну вот, только дошли до самого интересного, – сокрушается Коля, – а там дальше такое было… – он хитро улыбается и слегка прищуривает глаза.

– Да уж, мы не сомневаемся, – произносит Ира, – но кто-то должен спасти свинку. Что не так с этой зажигалкой? – Ира снова и снова тщетно пытается поджечь лист. – И с этой бумагой?

– Рукописи не горят, – вспоминаю я цитату из великого классика.

– Не лучший момент упоминать всуе такое. Так, – чеканит Ира, – сдали все сюда свои листочки. Никто больше ничего не читает. – Она спешно собирает у всех листы. – Есть шанс, что это так работает. Ага, и ручки сюда же… и всю эту пачку бумаги на конфетти пустим.

«Ну уж нет, – думаю я, – увидеть дерево, увидеть сливы, отбросить свой страх высоты, проявить способности, что там дальше? – вспоминается с трудом, – сложить „сливы“ вчетверо, спрятать в сумочку, и прочитать дома наедине… Главное, не перепутать стороны. И не призвать Тараса со словарем венгерского, хоть он и подходит под нужное амплуа».

Краем глаза, я замечаю, что мой сосед Дима так и не приступил к написанию текста, оставив лист чистым. «Пригодится, – урываю я чистый листок с собой, – перепишу весь мир».

Ведь сначала было Слово.

И Слово было – всё.

***

P.S. Через несколько лет, я даю автограф-сессию на презентации подарочного издания перевода моего романа на венгерский в старинном книжном в центре Будапешта. На экране моего мобильного заставка – фото с мужем, двумя детьми, собакой… и, хочется добавить – майонезом.

«Ну почти», – слышу я в голове голос Иры.

«Ну почти», – думаю я, любуясь белоснежными кудрями двух ангелочков.