Читать книгу: «Не к ночи рассказанное…», страница 3

Глава 4. Мертвая жена

Его руки обвились вокруг меня уверенно и крепко. Я чувствовала беспомощность, я понимала, что сдаюсь, когда почва уходила из-под ног. Что-то теплое обволакивало меня, лишая напрочь воли. Лицо любимого расплывалось в темноте, а Кирилл, запрокинув мою голову назад, прижал к себе, целуя шею сначала нежно, потом нагло, с нарастающей страстью, заставив меня всю целиком прижаться к нему. К его горячей коже, на сто градусов горячее моей. К его обнаженной груди, от которой не было сил оторваться. Жадный рот Кирилла раздвинул мои дрожащие губы, заставив ток пробежать по позвоночнику, заставив меня вспыхнуть в вихре возбуждения…

Очнувшись в кресле-качалке и протерев глаза, я с возмущением выдохнула.

– Что за ерунда! – воскликнула я, пытаясь всеми силами избавиться от этого дурацкого сна.

– Что-то интересное приснилось? – из-за спины вышла Нина с Антошкой на руках.

– Ужасный кошмар! – ответила я, покраснев.

– А-а, – протянула Нина с хитрым видом, окинув меня взглядом.

– Эль, скоро приедет Кирилл, вам нужно будет смотаться в деревню, там творится чертовщина…

Мои щеки вспыхнули огнем, и от кресла меня словно отпружинило, поставив на ноги.

– Нет! Я сама справлюсь! – предательски ломаным голосом возразила я, растопырив пальцы на вспотевших ладонях.

Взъерошив черную шерстку и поджимая короткие лапки, на дощатое крылечко вбежала кошка, пристроившись у входной двери. Но ждала она недолго. Вскоре из дома вышел хозяин, укутавшись в фуфайку. Мужик невысокого роста, с морщинистым лбом и добрыми чертами лица, он зевал из-за бессонной ночи в кулак. А после подкурил сигарету.

– Ну давай, – мурлыкала я и терлась об его ноги. – Приюти меня! Приюти-и!

Он наклонился и, увидев меня, пригладил мою вздыбленную пушистую шубку:

– И откуда ты, маленькая? Заплутала или выкинули?

– Не так и важно, – продолжала ластиться я, при этом громогласно мурлыча. – Что-то страшное творится в твоем доме. Приюти? И я помогу!

Мужик, докурив, открыл входную дверь, пропустив меня.

– Ты прям няшка, – бежала я вперед. – Я ж говорила, сама справлюсь…

Но тут на моём пути встретилась жена хозяина, которая была не в восторге от моего появления. Она даже попыталась преградить мне путь, но я легко проскользнула у неё между ног и укрылась под кроватью в дальней комнате.

– Это что такое, Коля? – воскликнула она, глядя на мужа с возмущением. – Зачем ты её принёс? Мне только кошки в доме не хватало, чтобы она повсюду гадила!

– С чего ты взяла, Лена? Она же мышей ловить будет. Да и вообще, кошка к счастью – это же примета такая.

– Чёрная? Да кто-то её выбросил, потому что она ходила где попало! Мне такая радость в доме не нужна.

– Может быть, покормим её? – с виноватым видом предложил Коля.

– Давай, мужик, – подбадривала я его, сидя под кроватью. – Нажми! Надави на неё. Что за каблук?

– А вдруг это твоя жена? – шепнула Лена мужу. – Ведь эта кошка чёрная…

– Ну что за предрассудки? – возмутилась я, прикрыв морду лапой.

На какое-то время Лена смирилась с тем, что в её дом пришла чёрная кошка. Однако к вечеру она залезла под кровать, где я пряталась. Схватив меня за шкирку, она выбежала во двор и с силой швырнула меня через ограду, крикнув:

– Убирайся из моего дома, нечистая!

– Что? Нечистая? – возмутилась я, громко мяукнув. Но потом взяла себя в руки. Люди были очень взволнованы. Не каждый день увидишь, что с ними происходит!

Я медленно направилась к соседнему заброшенному дому, забралась на перила крыльца и, прищурив глаза, стала наблюдать за интересующим меня объектом, терпеливо ожидая наступления ночи. В запасе у меня имелась импровизация «Б».

На деревню мягко опускался вечер, наполняя воздух морозной свежестью. Земля, ещё не успевшая оттаять, была черна как смоль и казалась твёрдой как камень. Моя шерсть вновь встала дыбом. Я помяла лапками деревянную перекладину и подогнула под себя пушистый хвост.

Непроизвольно я вспомнила дневной сон, и мысли принялись путаться, когда я попыталась его прогнать из головы, забыть. Меня охватило ощущение, будто я стою на площади в неглиже, обратив на себя все стыдливые взгляды прохожих. И даже если сию секунду я оденусь, позор, как клеймо, останется со мной на всю жизнь.

– Элла, что за безрассудство? – услышала я знакомый бархатный голос и, обернувшись, увидела на второй перилле крылечка черного гладкошерстного кота.

– Ты что тут делаешь? – спросила я, по-кошачьи громко взревев на всю деревенскую округу. – Облезлый длинный хвост с котом на конце…

А моя кошачья натура вдруг потребовала защищать свою территорию от чужака.

– Элла, что я тебе сделал плохого? Почему ты так враждебно настроена? Я всего лишь хочу помочь, и в моих планах нет ничего ужасного, в отличие от нечисти, которая мешает людям…

– Потому что я разберусь сама, не мешай мне! – еще раз взревела я.

Мало того, что Кирилл оккупировал мои сны, он еще в наглую мешал в реальности.

***

Лена проснулась от громкого кошачьего мяуканья у соседского дома. В полной темноте комнаты она различила пар, который вырывался из ее рта.

– Не надо, мама… – раздался за стеной голос мальчика. – Не надо!

Лена мгновенно вскочила с постели и побежала в детскую комнату. Она поспешно разбудила его, нежно тормоша.

– Очнись, мой хороший, это всего лишь сон. Очнись, сынок!

От криков своего брата проснулась Вика, дочка Лены и Коли. Она натянула одеяло до самого подбородка и со страхом забилась в угол у стены.

Лена почувствовала, как по её телу пробежала дрожь, хотя дом был хорошо натоплен. Медленно обернувшись в темноте комнаты, она увидела в незашторенном окне безжизненное лицо покойной жены своего мужа.

За ней стояла глухая ночь, когда даже ветер затаил дыхание. А темнота всё сгущалась и сгущалась, но, несмотря на это, лицо призрака, безжизненное, полное отчаяния, было очень хорошо видно. Ее пустые глаза, словно две черные дыры, затягивали всё живое. Она прижалась к стеклу лбом, дрожащими губами что-то говоря, что не было слышно.

Призрак подняла руку с длинными корявыми пальцами и коснулась ими стекла, оставляя следы влаги зеленоватого оттенка. А после, сжав пальцы в кулак, начала бить по стеклу, издавая приглушенные удары. Они постепенно усиливались, вызывая страх и тревогу…

Тихо поскуливая, Лена дрожала от ужаса.

А глаза мертвой женщины вспыхнули зеленым светом, гипнотизируя и не позволяя пошевелиться. Как и черный рот, напоминающий дыру, улыбался.

А я уже мчалась к дому, перепрыгивая через препятствия огромными скачками, и кот Кирилл бежал за мной.

– А ну стой! – по-кошачьи заорала я, обращаясь к сущности, которая стояла у окна дома.

Я прыгнула на призрака, но он исчез. Я же, пролетев сквозь него, ударилась о стену.

После громкого удара о стену снаружи проснулся Николай и, включив свет в коридоре, зажмурился, когда к нему вышла бледная Лена, подрагивая и обнимая себя за плечи.

– Это что было? – спросил он.

Весенний туманный рассвет наступал медленно, словно подкрадывался незаметно, как призрак в тёмном подвале ночью. Всё имеет свой конец, и только ночь заканчивается с рассветом. Я наблюдала за ним из окна детской комнаты, укачивая сына на руках после бутылочки смеси.

Уложив спящего сына в кроватку, я вышла на кухню к Нине.

– Не получилось… – сетовала я.

– А тебе говорено было дождаться Кирилла…

– Хватит о нем! – взвинтилась я. – До него всё всегда получалось, и это в первый раз…

– Хорошо, что Кирилл придумал план. Он присоединится к нему, как только долечит последнего пациента. Нам нельзя ждать, иначе бывшая жена Коли доведет Лену до психушки, а сам Коля повесится. Дети же попадут в интернат.

– Что? Какой план? – недовольно изумилась я. – Да я сама в образе кошки…

– Ты что, переела кошачьих сухариков? Кирилл сказал, что тебе нужно быть в образе человека, чтобы все разузнать у члена семьи.

– Что? – изумилась я. – Ты теперь слушаешь только его?

– Всё, хватит препираться, живо! – скомандовала Нина, взмахнув рукой. В тот же миг я оказалась в незнакомом месте, и в нос ударил неприятный запах сырости.

– Итак, Николай… – слова сами собой вырвались из моего рта, когда я обернулась.

И действительно, за моей спиной в дверном проёме, разделяющем комнату с кухней, стоял тот самый мужик, о чью ногу я тёрлась накануне в образе кошки.

В просторной комнате с облупившимся дощатым полом, когда-то давно побелёнными, потрескавшимися стенами и закопчённым от печи потолком было крайне неуютно. Грязные стёкла в деревянных оконных рамах едва пропускали солнечные лучи. Я брезгливо поморщила нос.

– Мне подходит этот дом… – сказала я.

– Значит, вы остаётесь снимать? – с радостью спросил Николай.

– А хозяйка не согласится его продать?

– Кто? Хозяйка? – удивился Николай. – Это дом моей бывшей жены, которая уже покинула этот мир. Давайте поступим так: вы пока снимаете у нас, поживите немного, а там посмотрим. Вдруг вам у нас не понравится? Кстати, вы любите животных? К нам недавно прибилась чёрненькая кошечка, такая хорошенькая!

Я наклонила голову и с улыбкой произнесла:

– Когда кошка придёт в следующий раз, попросите её заглянуть ко мне.

Николай нахмурил лоб и внимательно посмотрел мне в глаза.

– Что? Шутка не удалась? – спросила я, глубоко вздохнув.

Его можно было понять: этот несчастный мужчина и его близкие, измученные призраком, казалось, совсем забыли о юморе.

Мы вышли на улицу, и я с удовольствием вдохнула полной грудью свежий воздух, укутавшись в куртку. Дневное солнце впервые за долгое время растопило мерзлую землю, обратив в слякоть. Когда я следовала за мужчиной по двору, шпильки так и проваливались в гнилую листву.

– А почему мне здесь может не понравиться? – попыталась я завязать разговор с хозяином.

Однако он лишь отмахнулся и закурил.

– В каждой деревне есть свои суеверия и страшные истории, – произнёс Николай, указывая на соседний участок. – Если что, я живу там.

Возле нового дома Николая на нас недоброжелательно смотрела женщина. Она словно видела во мне кошку, которую нужно прогнать. Времени оставалось не так много. Нужно было немедленно осмотреть каждый уголок дома! Я была уверена, что именно он стал причиной появления мстительного призрака. Однако ни внутри, ни снаружи не было обнаружено ничего подозрительного, что поставило меня в тупик.

Времени было в обрез, над деревней начинало смеркаться, поэтому мне ничего не оставалось, как снова начать разговор с Николаем, но уже на его территории. В голову не приходило ни одной дельной мысли. Хотя возле их калитки я увидела огромные валуны сена. А что, если купить молока?

В миг над моей головой нависли тяжёлые свинцовые тучи, словно на дворе был не апрель, а июнь. Вдалеке даже поблескивала молния. В мгновение ока стало темно. Не замечая перемен в природе, Николай что-то поправлял в ограде. И только когда он увидел меня, взволнованную, то удивлённо оглядел округу.

– Что происходит?.. – испугался мужчина.

– Где твоя жена? – вдруг вырвались слова из моего рта, хотя я хотела сказать другое.

– Вы кто? Вы же приехали вовсе не снимать дом, я видел как вы рыщете во дворе…

– Где жена? Быстрее, где она?

– Какая жена? – запнулся Николай. – Она… Они… К ней приехала сестра, и они собирались в церковь и на могилку моей покойной… Той жены.

– Вот блин! Быстро иди в свой прежний дом! Бегом! – скомандовала я.

Я разбежалась, ударилась об асфальт и, обратившись серой птицей, полетела в сторону ветхого деревенского погоста, хотя и не знала, где он находится. Крылья сами несли меня в нужную сторону.

– Да что происходит?! – попятился назад Николай, хватая ртом воздух.

Из глубины мрачных облаков вырывались ослепительные вспышки молний, будто тысячи огненных стрел пытались поразить цель. И я перед лицом этой стихии казалась маленькой и хрупкой птичкой, пытаясь вырваться из грозовых объятий.

Я стремительно мчалась вперед, ловко уклоняясь от электрических разрядов, каждый из которых грозил уничтожить мою жизнь. Тучи ревели и грохотали, пытаясь меня поймать, но я продолжала свой полет, борясь за выживание и преследуя цель во спасение смертного.

Возле гранитного памятника воронка из грязи засасывала Елену. Женщина уже не могла бороться за свою жизнь. Рядом с ней, вжавшись спиной в оградку и подогнув ноги, сидела её сестра с застывшей маской ужаса на лице. Из прохладного монумента пыталась выбраться мёртвая, разлагающаяся на ходу Раиса, вновь буравя соперницу зелёными точками вместо глаз.

Я ступила на землю уже в облике человека, поспешив схватить Лену за руки, чтобы не дать ей стать добычей мертвячки.

– Катя? – позвала я сестру Елены.

Но она не слышала меня. Страх парализовал её. И она с широко раскрытыми глазами продолжала сидеть и судорожно дрожать.

– Екатерина, помоги! – звала я, чувствуя, как запускается механизм, после которого она точно сойдет с ума, если я не приведу ее в чувство.

– Ты моя… – глухо прорычала Раиса, выбираясь из монумента по пояс и протягивая к нам свою чёрную, разложившуюся руку.

– Катька, очнись же! – не переставала я звать на помощь. – Скорее! Мне не справиться без тебя…

Я собрала все свои силы и, не выдержав, закричала, пытаясь вытащить бездыханное тело Елены из могилы. В этот момент кто-то тоже схватил Лену за руки, и я ощутила второе дыхание. Это была Катя. Вместе с ней мы смогли вытащить Елену из могилы и упали рядом, уткнувшись лицами в грязь.

Не прошло и секунды, как мы подняли головы, увидев залитое закатным солнцем ясное небо с восхитительным сиренево-розовым закатом, отражающимся на перистых облаках. Я обернулась на могилу, портрет умершей жены сверлил нас зелеными точками вместо глаз.

Я ходила по старому дому Николая, вытирая грязь с лица влажными салфетками. Лена и Катя, обе поникшие и молчаливые, стояли в стороне у стены и тоже пытались привести себя в порядок. Под моими ногами напряженно поскрипывал пол, что раздражало Нину, которая остановила меня. В дом к нам вошел Кирилл, держа на руках моего сына.

– Антошка так больше к нему привыкнет! – возмутилась я.

– Кто вы такие, черт побери? – перебил меня Николай.

– В вашем положении не стоит произносить имя низшего всуе, – посоветовал Кирилл.

– А ты ещё не выяснил, пока нас не было? – удивилась я. – Мы инопланетяне и здесь, чтобы помочь вам.

– Инопланетяне? – в ужасе воскликнули Катя с Леной в один голос.

– Не сравнивайте нас с художественными фильмами типа «Чужого» и «Зубастиков»… – попросила я. – Повторю – мы вам хотим помочь. Позвольте только почесать свою антенну…

– Элла ! – остановила меня Нина.

Я с укором посмотрела на Елену:

– Кстати, это я была чёрной кошкой. А ещё так получилось… – Я указала пальцем в окно.

– Что? – Лена вскрикнула, больше всех в этой комнате боясь смотреть в окна.

– Времени у нас мало, уже достаточно темно, – договорила я. – Поэтому прошу вас поторопиться и рассказать про эту даму, которая подглядывает за вами в окна.

У всех троих брови поползли вверх. Мне даже показалось, что они снова впадут в транс.

– Ну? – поторопила я.

– Это бывшая жена Коли, – начала Лена, запинаясь.

– О, уже лучше, – нетерпеливо вздохнула я. – Ты была его любовницей? Поэтому мёртвая не даёт вам покоя?

– Элла, прекрати выносить вердикты, может, дослушаем? – теряя терпение, попросила меня Нина.

– Так у нас же нет времени, – невозмутимо возразила я. – Судя по их темпу, мы семь суток на оленях до кульминации дойдем.

– Нет-нет, что вы, – отмахнулась Елена. – Мы начали жить вместе только после её смерти.

– А почему бы и не жить? – с воодушевлением подхватил Николай. – Мы оба свободны. У меня есть сын, а потом у нас с Леной родилась дочурка. Я только с Леной понял, что такое счастливая жизнь, – мужчина ненадолго замолчал, а затем продолжил: – Раиса была первой красавицей в деревне. За ней ухаживало много парней, но она выбрала меня, не богатого и невзрачного на первый взгляд. Мы жили в этом доме, держали скотину. У нас появился хороший достаток. Но моя бывшая жена оказалась бесплодной. Из-за этого между нами начались постоянные скандалы.

– Почему ваши мужчины в браке такие снобы? – взъелась я. – Нет чтобы жену выслушать, поговорить, подбодрить… Они готовы спихнуть на нее все обязанности и еще попрекать своих жен. Вашим мужикам всегда чего-то не хватает, и как бы жены, жертвуя собой, не уступали, вам всегда недостаточно!

– Элла, брось, ты не психолог, – прикрикнула Нина.

– Психолог? Я аналитик!

– Продолжайте, Николай, – попросила Нина.

– Решили мы усыновить мальчонку Сережу, – совсем поник Николай, даже голос мужчины стал тише. – Но невзлюбила Рая его, прямо в фурию превратилась. Мне аж домой приходить не хотелось. А сына Рая изводила и издевалась. Однажды прихожу домой, а она Сережку в ведро с ледяной водой головой окунает… Спрашиваю – за что? Молчит. Тогда не выдержал я и первый раз как залепил за мальчика, что отлетела она и ударилась головой. Умерла сразу.

– Вот я же говорила, не хотелось ему домой приходить. Повод нашел, – заключила я.

– Элла, – вздохнула Нина, – после обряда он всё забудет. Зачем ты так стараешься?

– Да уж, – подал голос Кирилл. – Здесь поможет эксгумация и кремация.

– А она была в плане или ты только что импровизировал, как я раньше? – фыркнула я и покосилась я на этого выскочку.

– Чья кремация? – побледнела Лена, и её ноги подкосились.

– Не ваша, не бойтесь. Его бывшей женушки, – ответила я и посмотрела на Николая: – Пойдешь с нами на кладбище и будешь молить жену о прощении. На всякий случай.

Нина закатила глаза. Впрочем, процедура с мольбой была не обязательной.

Ранним утром Елена с удовольствием потянулась в постели и, открыв глаза, счастливо улыбнулась. Встав, она прошла в коридор, надела фуфайку и вышла на крыльцо, чтобы встретить рассвет.

Женщина не помнила ни о вчерашнем дне, ни о страшных преследованиях призраком. Её дети мирно спали в своих кроватках. Сереже больше не снился кошмар, где мертвая мама топила его в ведре с водой, а сестрёнка не пугалась криков братика.

Увидев меня в образе черной кошки, сидящей на заборе, Елена не смогла сдержать восхищения:

– Какая красавица! Иди сюда, не бойся! Пойдем к нам жить? Будешь ловить мышей, а я буду поить тебя коровьим молочком.

Но я, убедившись, что в этой семье наконец-то всё наладилось, соскочила с забора и побежала в сторону проезжей части, чтобы вернуться домой.

– Вот видишь, как все удачно сложилось, если следовать плану, – выбежал с переулка кот Кирилл, увязавшись за мной.

Из дома вышел Николай, нежно обнял жену и поцеловал её в щеку. Он был так счастлив с Еленой, словно рядом с ней обрёл тот самый островок умиротворения, с которого не хотел уходить. Он словно обрёл крылья и новый шанс на жизнь.

Однако никто из них не мог предположить, что этим утром Катя проснулась с зелеными демоническими точками вместо глаз…

***

Положив ладони на перекладину детской кроватки, я пустыми глазами смотрела на спящего сына, борясь с тоской по любимому человеку. Я встречаюсь с миллионами фантомов, но почему еще ни разу тот, кто нужен, не пришел ко мне? Почему? Он так ждал рождения ребенка, так радовался, но теперь больше никогда не увидит сына…

Боль сжала изнутри и, подкатив к горлу, не позволила сделать вдох. Хотелось сжаться в комочек, хотя со стороны так и было. Я закрыла глаза, виня себя в его смерти. Все труднее и труднее нести миссию после случившегося. И та счастливая улыбка и энтузиазм, которыми я ранее освещала все вокруг себя, постепенно перерастают в сарказм и насмешки. Как вчера, когда я докопалась до несчастного мужика, преследуемого мертвой женой.

– Элла, мы тебя ждем, – шепотом поторопила Нина, заглянув в детскую комнату и поманив рукой. – Очередная потусторонняя несправедливость. Нужно составить план…

Глава 5. Дом у кладбища

Тоскливый, мрачный дух серым апрельским днем витал над мраморными крестами и черными оградками старого кладбища. В отличие от центрального входа, старая часть кладбища заросла высокими, скрипучими кленами, скособочившими голые ветки над округлыми или рельефными могилками, сторожащими вечный сон умерших. Земля еще не согрелась, но у могильщиков работа такая – рыть ямы независимо от времени года.

– Ох, Димка, вляпаемся мы, – сокрушался один из гробокопателей, Олег.

– С чего ты взял? – устало возразил Дмитрий. – Судя по состоянию могилы, на неё уже сто лет никто не ходит! А что ты предлагаешь делать? Мест нет.

– Накажет нас всех бог… – предостерегающе сказал второй.

– Нет ни бога, ни мести мертвых! – скептично ответил Дмитрий. – Есть мы и наши потребности, на которые нужно зарабатывать деньги. А ты их не заработаешь в нашем государстве, следуя законам и правилам.

Много еще бесцветных дней и темных ночей увидело это кладбище после захоронения нового мертвеца поверх старой могилы, прежде чем в рядом стоящий двухэтажный многоквартирный дом заселилась девушка с двумя детьми, а позже я. Там, где живут люди, есть кладбища. Но чтобы там, где были кладбища, жили впритык люди, удивилась я.

Я стояла у грязного окна своей новой квартиры, небольшой пустой и пыльной комнаты. Покачав головой, я обернулась и посмотрела на Кирилла:

– Ну что, начнем? Хотя тебе не кажется, что здесь больше надуманного людьми? Да, конечно, и на нашей планете возле кладбища не принято жить, но не слишком ли люди суеверны? Этим они себя и губят.

– Элла, может быть, не будем делать поспешных выводов и сначала разберемся? – предложил Кирилл, стоя передо мной. Отчего мне было мягко и тепло в его присутствии. – Нине зря видения приходить не будут.

– Что там было по плану? Стоять на пороге и выгонять тебя?

Кирилл довольно приподнял бровь и кивнул, когда мы направились к двери.

– Сложно представить тебя мужем, когда я тебя знаю без году пару дней.

– Ну уж не пару, – отворил замок Кирилл.

– Я не актриса, а инопланетянка.

– Быть актерами – неотъемлемая часть теперешней нашей жизни, – подбадривал Кирилл и, минуя порог, остановился. – Ну же! Элла, прости меня? – громко начал он. – Что изменится, если ты останешься здесь жить?

А я мялась и не могла ему подыграть.

– Мне плевать на то, что тебе не нравится составлять планы, ты обязана мне подчиниться! – шепнул мне Кирилл.

И хотя где-то глубоко в душе я понимала, что он меня вынуждает на грубость, я вспыхнула жаром, ощутив, как мои ноздри раздулись.

– Пошел вон отсюда! – вырвалось из моей груди громко и злобно. – Уходи!

– Отлично, Элла! – остался доволен Кирилл с некой грустью в глазах. – Продолжай! Громче! У нас скандал! – словно подталкивал меня он, стремясь вызвать бурю эмоций. И добавил громко: – Но я люблю тебя…

Я заметила, что его слова звучали так убедительно, что у меня перехватило дыхание, и я больше не могла продолжать скандалить.

К счастью, в этот момент план Кирилла сработал на ура: открылась соседняя дверь, и взлохмаченная голова уставшей девушки виновато попросила нас, будто сама боялась помешать:

– Пожалуйста, можно тише? У меня детки только уснули…

В подъезд тоже открылась дверь. Вошла бабушка и не успела ступить на первую ступень, как запнулась, упав на колени, отчего из пакета по старому дощатому полу просыпались продукты.

– Да что ж такое… – опечалилась она.

– Баб Римма, – поспешила вниз моя молодая соседка.

Кирилл намекнул остолбеневшей мне, чтобы я тоже отправилась помогать.

Когда продукты были собраны в пакет, бабушка поблагодарила нас и пригласила к себе на чай. Я обернулась и, прищурившись, взглянула на Кирилла. Его план сработал идеально.

В отличие от моей маленькой комнаты, апартаменты бабы Риммы можно смело назвать квартирой. Здесь были две комнаты, отдельная кухня и санузел, который находился прямо за дверью, а не за шторкой, как у меня.

На чистом полу лежали цветные половички, связанные из остатков ненужной ткани. В меньшей комнате стояла старинная кровать с удивительно пушистыми подушками в белоснежных наволочках, сложенными друг на друга. Глядя на неё, хотелось немедленно лечь и насладиться комфортом. Покрывало с узорами было аккуратно застелено без единой складочки, а на чисто выбеленной стене висел ковёр со сложным рисунком.

В зале стоял пузатый телевизор, накрытый накрахмаленной салфеткой. В углу находилась божница, а под потолком висели с наклоном чёрно-белые портреты прямо над стареньким массивным диваном.

Здесь было уютно и чисто. Всё выглядело по-бабушкиному. Не хватало только свежеиспечённых пирожков и внуков.

После увлекательной экскурсии по квартире баба Римма пригласила нас на кухню.

– Болит еще? – с искренней заботой спросила моя новая соседка, представившаяся Верой.

Я взяла на себя ответственность поставить на плиту чайник – внушительный алюминиевый предмет без свистка, с толстым слоем голубой эмали и нарисованными клубничками по бокам.

– Может быть, стоит вызвать скорую помощь? – с тревогой спросила Вера.

– Не стоит, – задорно возразила бабушка. – Подумаешь, упала. Ничего страшного не произошло, я же не умираю.

– Ой, а у меня есть печенье! – воскликнула я, как будто только что вспомнила о них, и поспешила в свои апартаменты.

И только я покинула порог квартиры добродушной бабушки, как сама начала поддаваться людским иллюзиям, ощутив мертвецкую атмосферу холодного, слабо освещенного длинного коридора в старом, ни разу не ремонтированном доме. Запах плесени заполнял мои ноздри, пока я шла вперед по скрипучему, обшарпанному деревянному дому под темным потолком со свисающей прямо над головой черной паутиной.

Встряхнув головой, я скрылась в своей пустой комнате.

Я замерла и, вглядываясь в темноту, увидела, как из нее вышел Кирилл.

– Ты почему так рано? – удивилась я. – Мы только сели пить чай.

– Я пришел сообщить, что нашел предпринимателя, который хочет выкупить этот дом для своих ритуальных услуг.

– Серьезно? – возмутилась я. – А как же бабушка с Верой? Они что, переедут жить на улицу или того хуже – напротив?

– Элла, не горячись, – выдохнул Кирилл. – Он предложит им компенсацию за жилье. На вторичку. Но перед переездом нужно узнать причину, иначе все окажется напрасным. Тебе удалось что-то выяснить?

– Нет, конечно. Я же не на автобус бегу. Разговорить людей – сам знаешь, какой это аттракцион.

– Элла, не волнуйся, у нас еще есть время. Пока он выкупит этот дом у муниципалитета, пока юрист предоставит документы на жилье. Иди спокойно пей чай. – Он протянул мне руку с кульком. – Вот только их недуг ждать не будет. Мне кажется, что здесь какое-то проклятие.

– Что это? – Я взяла кулек и, распечатав его, обнаружила свежее печенье. – Спасибо, Кирилл.

Да, он всегда на шаг впереди меня, призналась я сама себе. Но только в этом! А еще и молодец… Так, стоп! Хватит! Кирилл проворный молодец, и точка. Кто знает, куда еще могут завести меня мои мысли.

Пытаясь сдержать поток своих размышлений, я всё же согласилась с тем, что наш союз стал зрелым, как спелое яблоко. Он словно обрёл глянцевый блеск. Однако больше всего меня стал беспокоить вопрос: как же мы раньше обходились без Кирилла? В тот момент я даже не осознавала, что обесценила и себя, ту, которая расправлялась с нечистью на изи в одного.

– Элл, извини про те планы, которые я говорил тогда на пороге… Я так не думаю. Мне нужно было только…

– Я знаю, Кирилл, – кивнула я.

Когда я вернулась к бабушке Римме, на кухне уже горел свет. Окно было зашторено, а форточка приоткрыта, слегка отгибая плотную тёмно-жёлтую шторку. За окном царила мёртвая тишина: ни пения птиц, ни шелеста листвы. Лишь отдалённые звуки воя кладбищенских собак и порывы ветра, внезапно налетавшие и гнувшие железо на старой крыше.

На круглом столе, покрытом клеёнкой, стояли три красные кружечки в крупный белый горох, наполненные чаем.

– Вот, – сказала я, положив на стол свёрток. – Угощайтесь!

– Ой, Эля, спасибо, – широко улыбнулась бабушка, её глаза, ранее полные тревоги, сейчас были пусты. – Давайте скорее пить чай!

Мы с Верой устроились за столом по обе стороны от бабушки. А я сосредоточилась, ожидая услышать то, что мне было необходимо.

– Как же мне повезло с соседями! – Римма вздохнула, пододвигая маленькую красную коробочку с рафинадом. – Жаль только, что с местом жительства нам не повезло. Это парадокс: многие люди ругаются с соседями, потому что одному мешает плач или топот ребенка, другому – лай собаки. Они не ценят хорошее место жительства и прекрасный вид из окна. А мы так хорошо сдружились, хотя вынуждены выживать в этом мрачном месте. Видимо, общее горе действительно объединяет. Кто знает, как бы мы дружили, если бы жили в новостройке?

– Ну что вы, баб Римма, – возразила Вера с улыбкой, обняла старушку и положила голову ей на плечо. – Я бы вас любила, даже если бы мы жили в коттеджах!

– В коттеджах! – мечтательно повторила бабушка.

Но я решила зацепиться за кое-какое слово, чтобы повернуть разговор в нужное русло:

– Почему выживать? Да, здесь по утрам не будит шум машин, и нет детской площадки. Но чем вас так пугает кладбище через дорогу? Суевериями?

Я заметила, как у милой старушки забилось сердце, словно вырвалось из-под контроля. По ее телу пробежала дрожь, легкая, едва заметная, но настойчивая, заставляя кожу покрыться мурашками. Глаза ее широко распахнулись, напряженно всматриваясь в мои. И каждый вдох бабушки ощущался остро, почти болезненно.

Внутри Риммы росло ощущение чего-то тревожного. Это был жуткий страх, который наполнил кухню, создавая странное чувство щемящего напряжения. Мне даже показалось, что время замедлилось, позволяя ощутить всю глубину ее переживаний.

– Ты что, Элл, – нарушила тишину Вера. – Жить на кладбище нельзя! Но я не жалуюсь.

– Нельзя, потому что суеверие или есть что-то еще? – прищурила глаза я.

Ветерок, ворвавшийся через форточку и проскользнувший сквозь штору, усилил чувства страха и тревожности, нависшего над нами. Воздух стал не свежим, а спертым. У бабушки Риммы и Веры на лбу выступили капли пота. Бабушка с безнадежностью уставилась в свою чашку, а Вера смотрела на меня блуждающими и растерянными глазами, отображающими ужас. Радужка в ее глазах расширилась, открывая темные глубины зрачков, поглощающие свет и цвета окружающей кухни. Веки ее подрагивали, придавая взгляду оттенок беспомощности и уязвимости. А тень беспокойства мерцала в глубине взгляда, оставляя впечатление вечного ожидания угрозы.

– Ну хорошо, если нельзя, то почему вы тут живете? – удивилась я.

– Меня сюда привели нужда и долги, – начала первой бабушка. – Мой сын работал на этом кладбище за копейки. Верочку выгнала из квартиры свекровь после того, как умер её сын, который тоже трудился на этом кладбище. А что привело сюда тебя?

Я остолбенела, уставившись на соседей округлёнными глазами, погружённая в свои вопросы, на которые пыталась услышать ответы, совсем не ожидая, что нить разговора так просто повернёт на меня.