Читать книгу: «Терзающий», страница 2

А невеста была красавицей, и незнакомец не мог отвести от неё глаз. Но дело было не просто во внешности девушки. Как опытный чтец чужих лиц, каждой непроизвольной мимики, жестов рук и реакций тел, он видел её глубже под этой косметикой, под безупречной фарфоровой кожей. И то, что уловило его чутье и наблюдательность манили убийцу. Как кошка, теряющая голову от валерьянки, незнакомец терял рассудок от редкой, сильной тяги к жертве. Но он прекрасно знал, что конец этой историй будет неизменен. Наигравшись, он разделается с ней. Легко, непринуждённо, как то было десятки раз до неё. Но до финала, эта девушка будет рыдать, страдать, молить о пощаде. И сливаясь в единой песне ужаса и боли, всё перечисленное покажет её изнанку жизни. Жуткая песня станет гимном, когда убийца разорвёт на части того, кого она так любит, кем так дорожит.

Карина…

Воображение рисовало прекрасные картины смерти, уже ощущался аромат свежий крови, женской влаги и смердящего мужского тела, которое незнакомец с особой изощрённостью трансформирует. Нужно лишь набраться терпения и подождать. Дождаться, когда голубки останутся наедине…

Ему не пришлось томиться в долгом ожидании. Через какие-то полчаса с лишним, глаза незнакомца снова уцепились за эту парочку, которая в обнимку вышла из клуба. Парень, которого Карина называла Павлом, достал из кармана брюк телефон и начал звонить.

Убийце только это и надо было. Он тотчас же подъехал на своей старенькой, неприметной девятке, с шашечкой на крыше.

− А знаете, я хочу отменить вызов. Извините, − парень завершает разговор и уже обращается к водителю. – Шеф, до Нагатинского затона подвезёшь?

Убийца слегка кивает головой и ждёт, пока они устроятся на заднем сидении. Затем, он трогается с места и едет по ночному городу, то и дело наблюдая за парой через зеркало заднего вида. Они даже не обращают на него внимания, слегка пьяные и поглощенные друг другом. Иногда они целуются, шепчутся.

− Паша, а давай закажем что-нибудь из еды, а? Я так голодна, что желудок сводит.

− Да без проблем, любимая. Прям сейчас и сделаем, с этими словами парень снова берёт в руки мобильный и прикладывает его к уху.

Из всей болтовни, незнакомец запоминает то, что ему нужно. А именно номер квартиры. Убийца криво улыбается, радуясь пьяной (или счастливой?) беспечности Павла. Видимо это судьба, раз случай так удачно подаёт палачу всё на блюдце с голубой каемочкой.

Через некоторое время автомобиль сворачивает к жилому кварталу у Нагатинского затона. Элитные новостройки встречают блеском стекла и современным архитектурным холодом. Автомобиль останавливается у одного из парадных и парочка не спеша выходит. Уходя парень протягивает две пяти сотовые купюры водителю. Мужчина за рулём саркастически улыбается им вслед и отъезжает от подъезда.

Он не спешит войти в дом, выжидая заранее высчитанное время в своём плане. Спешить некуда и не зачем. Тем более, должен приехать курьер из доставки. Так что, времени на последние приготовления у него есть.

Поэтому, мужчина сидит и проверяет рабочие инструменты, с особой нежностью поглаживая лезвия трёх острых ножей. Каждый из них выполняет свою функцию. Самый большой нож, с широким и длинным лезвием за раз перерезает сухожилия, мышцы. С ним очень легко работать по суставам, отделяя руки, ноги от туловища. Второй нож небольшой, с слегка загнутым острием, который вонзается в тело как когти хищника. Незаменимая вещь, когда жертва пытается убежать. И последний: он подобен хирургическому скальпелю. Самый любимый, фаворит из всех перечисленных. Им он работает по лицу, по коже, вырезая прекрасные орнаменты окроплённые кровью, или отделяет кожу от мяса.

Идеальная троица!

Когда к дому подъезжает автомобиль с рекламой «Додо пиццы», убийца фокусирует всё своё внимание на нём. Вскоре, парень с термосумкой садиться и уезжает. Отлично!

Пристегну специальный ремень с ножами к талии, убийца прикрывает их лёгким пальто. Потом его взгляд падает на наручные часы и мужчина понимает, что время пришло – пора идти. Легкими, быстрыми движениями, подобно хищному зверю, он выходит из машины и прямиком направляется в подъезд. Он прекрасно осведомлён, что в таких домах непременно есть консьержи, которым всегда до всего есть дело. У него в голове начинают крутиться шестерёнки, на ходу придумывая как обойти человека на входе. И тут, из арки появляется дама навеселе. Женщина сильно пьяна, но она, противясь законам физики не падает на землю, а упорно шагает к подъезду, пусть и прилично покачиваясь при этом. То, что надо!

Он пристраивается к ней почти вплотную, ожидая, когда она откроет дверь. Когда ей это удается с четвёртой попытки, мужчина прижимается к ней и шепчет на ухо:

− Я вам помогу дойти. Я новый жилец дома.

Дама пьяно смеётся и несвязно бормочет:

− О-ч-ч-ч-е-н-ь приятно.

Она совсем не сопротивляется и даже висит на нём, что раздражает мужчину, но он терпит, понимая, она – пропуск, чтобы попасть в этот охуенно пафосный дом.

Пьяная в говно мадам даже не пытается переставлять свои не по возрасту стройные ножки, когда убийца тащит её к входу.

− Доброй ночи, Маргарита Вячеславовна, − войдя, их приветствует консьерж. Кто бы сомневался!

Мужчине за стойкой далеко за пятьдесят. Лицо у него моложавое, на котором морщины залегли лишь в уголках глаз и несколькими нитями на лбу. Даже под не слишком дешёвым, строгим костюмом проглядывалось подтянутое, всё ещё крепкое тело.

− У вас гость? – он снова задает вопрос и, прищурив глаза, смотрит на незнакомца.

Убийца спокоен. Пусть смотрит. При тусклом освещении и опущенной до самых глаз кепке, он вряд ли рассмотрит его как следует.

− Ага-а-а-а, − вырывается изо рта в хламиду пьяной женщины.

− Доброго вам вечера, − получив подтверждение из уст жильца, консьерж теряет к ним всякий интерес.

***

Проникая в квартиру, убийца тихо пробирается в гардеробную рядом и закрыв раздвижные двери прислушивается.

− Малыш, я быстро в душ и к тебе, − он слышит еле различимый голос Павла.

− Ты уж постарайся, иначе твоя будущая женушка уснёт!

− Не успеешь, − смеётся «жених», − Но если такое случится, то не беда, просто придётся заняться некрофилией.

− Ну ты и дурак!

− Не забывай: твой, любимый, самый-самый дурак.

Он слышит, как Павел шлёпает босыми ногами по ламинату и вскоре звук закрывающийся двери подстёгивает убийцу к действию. Он делает это быстро, бесшумно, с отменным профессионализмом. Затем, также бесшумно передвигаясь по квартире, он останавливается у гостиной. Девушка не видит его. И это чистое наслаждение! Удовольствие, подглядывать за жертвой, которая уверена, что находится в безопасности. Но это далеко не так.

Дыхание убийцы учащается, когда красавица начинает снимать с себя короткое, красное платье на тонких бретелях. Её стройное, аппетитное в нужных местах тело мгновенно возбуждает наблюдателя. Кровь бурлящим потоком приливает к детородному органу. Тот распухает, и мошонка ноет от болезненно-приятной тяжести. Ноздри мужчины раздуваются от еле сдерживаемой похоти, но он всё ещё продолжает наблюдать за тем, как раздевается Карина. Она же в это время скидывает с гладких, длинных ног туфли на огромных шпильках и начинает прихорашиваться: расчёсывает волосы, освежает макияж. Осмотрев себя в зеркале во весь рост, девушка обольстительно улыбается.

− Ах, Пашенька, как же тебе со мной повезло!

− Это вряд ли.

Карина в ужасе оборачивается и не успевает вскрикнуть. Тяжёлая рука тут же зажимает ей рот, и незнакомец поваливает девушку на кровать. Несмотря на страх, она начинает брыкаться, что есть мочи. Она мычит, извивается и пытается укусить за ладонь.

Мужчину лишь забавляют эти жалкие потуги девушки.

− Успокойся. Ты не можешь вырваться. Прекрати делать себе хуже.

С этим словами, убийца разворачивает Карину лицом к себе и вновь наваливается на неё сверху. Теперь, она видит его лицо. Очень красивое, на котором самыми завораживающими были глаза. Они у него цвета аквамарин с чёрными крапинками. Настолько необычные, что гипнотизируют лишь при одном взгляде.

− Я уберу руку. Но если станешь кричать, то сломаю тебе челюсть, а возможно и язык отрежу. Так что подумай, прежде чем делать глупости.

Девушка кивнула.

− Где мой жених? – прошептала она.

− Хочешь увидеть его? – мужчина улыбается. – Что же, желание дамы…

Мужчина достает из-под ремня огромный нож, приставляя его к горлу Карины.

− Вставай и пошли.

Она поднимается, и они направляются в сторону ванной комнаты.

− Открой дверь! – командует палач.

Девушка слушается и дрожащими пальцами дотрагивается до ручки, надавливая на неё. В ту же секунду, когда дверь открывается, по квартире проносится нечеловеческий крик, который тут же обрывается.

− Я же предупреждал, чтобы ты не кричала.

***

(Эту часть автор решил написать от первого лица, чтобы ярче передать эмоции жертвы).

… Я разлепила глаза и почувствовала острую боль в затылке. Голова раскалывалась так, что было страшно пошевелиться. Стон боли вырвался из моих легких. Всё сознание впитало только боль и источало её же.

Я захныкала, потом этот жалкий писк перерос в неконтролируемые, истеричные рыдания. Но слёзы текли потоками отнюдь не от физической боли. Они были скорбью по человеку, которого убили, которого я любила…

− Ну, наконец, − этот голос парализовал меня. – Я уже устал ждать, когда ты очнёшься.

Человек, с аквамариновыми глазами подошёл ближе и остановился. Он присел на корточки, попутно расстёгивая на себе чёрное пальто. Только сейчас, я начала замечать что-то знакомое в его голосе, в его внешности. Алкогольный туман давно рассеялся, и внезапное узнавание ошарашило меня. Это был он, тот таксист, что подвёз нас до дома! О, Господи!

− Я знаю вас! Вы тот таксист!

− Очень польщен, Карина. Ты право удивляешь меня своей способностью думать и трезво рассуждать даже в такой плачевной для тебя ситуации. Но, сейчас не имеет значение, знаешь ты меня или нет. Куда интереснее, что ты думаешь о моей работе. Так как ты считаешь, всё что ты видела жутко?

Я промолчала. Этот сумасшедший ждал чего? Похвалы? Как смерть может быть красивой? Особенно такая жестокая, что он совершил?!

Перед моими глазами всплывала картина, которую я никогда не смогу стереть из памяти.

«Распахнув дверь ванной, я словно попала в преисподнею. Боже!!! Все стены, пол, всё пространство было залито кровью. И по центру алой лужи лежал… Павел! Вернее то, что от него осталось.

У него не было лица! Этот ненормальный, больной урод содрал лицо моего любимого! »

А после я истошно кричала…

Это всё, что я помнила до того, как провалилась во тьму.

Слёзы полились из глаз новыми, ещё более сильными потоками. Моего Павла больше не было! Как бы я хотела быть неправа, но мои глаза не обманывали меня. Всё происходящее сейчас являлось ужасной реальностью, как и пол под ногами.

− Молчишь? – убийца наклонился к моему лицу. – Это ненадолго. Скоро ты скажешь мне всё, что я пожелаю.

Мужчина улыбался. Его и без того красивое лицо стало ещё более привлекательным. Но я видела лишь уродливого, мерзкого ублюдка под прекрасной маской.

Я плюнула ему в лицо со всей злостью, на которое только могла быть способна. В ответ ожидала всего что угодно. Но он только рассмеялся. Так звонко, непринуждённо, словно играя с малолетним ребёнком, а не был занят истязанием и убийством людей. В следующую секунду он резко наклонился и поцеловал меня. Грубо, страстно, прижимая к себе крепко, что я не могла дышать. Я сопротивлялась: пыталась укусить его, ударить головой, расцарапать! Только мужчина был удивительно силён. Пресекая мои попытки вырваться, он продолжал истязать мой рот.

Я кричала изо всех сил , только вместо крика ужаса и отвращения, из гортани вырывались мычащие, хлюпающие звуки. Потом, он так же резко отстранился и прошептал в ухо:

− Игры закончились, крошка. Теперь, я получу от тебя всё, что мне причитается.

И тут я поняла – мой Ад только начинается.

Глава 3.

Нью-Гэмпшир, 1871 год.

− Негодный мальчишка! Я же велел тебе вычистить шкуру Звезды, а не читать эти свои книжки!

Звезда была конём Леви Маджетта. Временами Герману казалось, что отец любит своего зверя больше чем их, своих детей. И даже больше чем свою жену, их мать. Но так было не всегда. Мальчик помнил времена, когда отец, приходя с работы, нежно целовал Теодейт в щеку и обнимал. Потом, по очереди щекотал сестёр и жал руку Герману. То были хорошие времена и мальчик, откровенно говоря, скучал по ним. Год назад отец странно и очень резко переменился. Он частенько возвращался с шахты недовольный, молчаливый. О том, чтобы уделить время жене и детям и речи не было. Каждый шум, издаваемый детьми, и любые слова Теодейт, распаляли его не хуже открытого огня. Поэтому домашние старались держаться подальше от Леви и после ужина каждый забивался кто-куда: любой тёмный уголок дома занимался четырьмя сёстрами и Германом. Но скрыться от ворчания отца, это мало чем помогало. Они то и дело не сдерживались и заполняли дом внезапным смехом или тихим перешёптыванием между собой. Тогда Леви начинал злиться и наказывать неугомонное чадо. Если девочек он заставлял стоять в углу или коленями на горохе, то Германа ждала совсем иная участь: отец бил его широким кожаным ремнём, не зная жалости и оставляя на спине и мягком месте мальчика ровно по десять кровавых полос. В такие неудачные вечера Генри еле соображал и обижался на отца с матерью. Но мать он ненавидел больше всего. Ведь она спокойно наблюдала за тем, как супруг истязает сына и даже не пыталась пресечь это.

И сегодня Герман вновь чувствовал надвигающуюся угрозу. Отец был зол как никогда. И Звезда была лишь предлогом, чтобы прицепиться к мальчику. Ещё Леви был пьян. Его нетвёрдые шаги по раскисшей от дождя земле и мутный взгляд усугубляли участь Германа. О, он прекрасно знал, что будет дальше. Поэтому, мальчик тут же вбежал внутрь дома и понёсся прямиком в комнату сестёр. Там было небольшое окно, через которое Герман мог легко вылезти и скрыться в лесу.

Мальчик любил этот дом. Небольшой, вырубленный в двух рядом стоящих шестиметровых пнях кедра, он представлял собой надёжное жилище. К тому же высота позволяла оборудовать дополнительные комнаты, что Леви Маджетт и сделал. В то время он только женился на Теодейт и полный решимости обзавестись большим семейством, бодро орудовал топором с пилой. А работать мужчина умел на совесть. Поэтому, когда жена родила первенца, у четы Маджеттов имелся добротный дом со всей необходимой утварью и мебелью, также смастерённой главой семьи.

Герман очень нравилось, что зимой в их доме хозяйничало щедрое, гостеприимное тепло, а жаркими, летними днями хозяев ласкала деликатная прохлада. Мальчик знал в доме каждый уголок, каждый дюйм. По этой причине, именно здесь он чувствовал себя уверенно и в безопасности. Но только не сегодня и не сейчас.

− Где ты, чёртов мальчишка! – рычал отец, пытаясь догнать сына. – Как ты смеешь меня ослушаться! Не позволю своевольничать под моей крышей! Иди сюда, Герман Уэбстер! Немедленно!

«Да, конечно, сейчас!» − подумал мальчик и, аккуратно ступая по скрипучим доскам соснового пола, медленно, но верно продолжил, продвигаться к заветному окну. Он слышал, как громко хлопнула входная дверь, затем, звуки тяжелых шагов угрожающе начали надвигаться в его сторону. Страх объял Германа, но лучше оказаться в тёмном, неприветливом лесу на ночь глядя, чем быть избитым.

При воспоминании о порках ремнём, мальчик невольно вздрогнул и поморщился. Он чувствовал, как по правой стороне тела пробежал холодок, иглами мурашек пронзая шею, правую руку, ногу. После, они прошлись по левой стороне, и холодок решил не отпускать Германа, схватившись в самое сердце ребёнка. Но мальчика не мог остановить ни один страх. Раздвинув одну из льняных занавесок, он распахнул окно и тотчас же проворно подпрыгнул. Фигурка мальчика была такой тонкой, лёгкой, что это не составило труда.

Вот он перекинулся наружу. Здесь, с внешней стороны домика, на стене остались несколько старых вырубок от топора, в которые Генри ловко ставил ноги и, когда он переместил правую ногу в последнюю из трёх, до земли оставалось совсем чуть-чуть. Он не дал себе времени на раздумья и спрыгнул на сырую землю, пачкая башмаки. В ту самую секунду мальчик ощутил облегчение и, сделав глубокий вдох, поднялся на ноги.

«Теперь никто не посмеет меня тронуть!» − пронеслась радостная мысль, которая в следующее мгновение сменилась ужасом: на худое плечо опустилась крупная мужская рука, резким рывком развернувшая Германа лицом к лицу к красному от гнева лицу отца.

***

Москва.

Утро после убийства Карины.

− Санёк, собирайся, у нас убийство на Нагатинской новостройке.

− Кто ещё едет?

− Остальные уже на месте, ждут только нас.

Старший следователь Сергей Иванович Веньяминов, несмотря на свой довольно молодой возраст, отличался неординарным мышлением и хваткой. За свои двадцать семь с хвостиком лет у него за плечами было внушительное количество раскрытых уголовных дел.

В управлении многие считали его выскочкой и сопляком, который после вуза так быстро, легко вскарабкался по карьерной лестнице. Следователь не обращал на это абсолютно никакого внимания. Его мало интересовало, кто какого о нём мнения. Сергей Иванович любил свою работу, отдаваясь ей полностью. Именно по этой причине у него не было никакой личной жизни. Да он и не стремился к отношениям. «Семья стала бы помехой для продуктивного труда», − рассуждал Сергей с сарказмом. А так, его дома ждала им же любимая живность: кот Корейка и пёс Самсон. Их молодому мужчине было достаточно, чтобы ощущать себя нужным, даже обожаемым, приходя после работы домой. Хотя…

У него имелась одна зазноба, для редких, «запоминающихся» встреч. Но это, как говорится, совсем другая история…

Сергей не спеша собрал в папку всё необходимое и накинул старый, потёртый, но горячо любимый кожаный пиджак. Он принадлежал его отцу – единственная вещь, которая осталась у следователя как память.

Отгоняя от себя грустные мысли, Сергей Иванович ускорился в шаге, попутно здороваясь в коридоре с сослуживцами. Как только Сергей появился из дверей, коллега Александр встретил его коронным:

− Ну, поехали что ли?

− Как на ракете, Санёк!

То была их традиция: начинать каждый выезд на труп именно с таких фраз. Иногда шутливых, временами глупых, а порой совсем бредовых. В чём была соль, оба не знали, но перца получали предостаточно. Странно, ведь и правда, помогало сосредоточиться на работе.

− Всё, приехали!

Их автомобиль остановился перед новостройкой из красного кирпича, с большими, панорамными окнами, с балконами, утопающими в цветах.

− Судя по всему, приехали мы не к бедным людям, − хмыкнул Саня.

− Богатый, бедный – не важно. Совершено убийство и наш долг разобраться и отработать на все сто.

− Да, да. Помню я: беспристрастность, ясный ум и железная логика.

Сергей кивнул и первым вышел из машины. Александр последовал за ним. У входа в подъезд их встретил седовласый мужчина.

− Доброе утро. Вам в пятнадцатую квартиру. Это на четвёртом этаже. Ваши коллеги час как там.

− Здравствуйте, а вы кем будете?

− Да я консьерж, уже как третий год здесь за порядком слежу.

− Вот оно как.

− Не уследили в этот раз, дядя, раз такое случилось, − заметил Саня.

Старик нахмурился.

− Вместо меня вчера замена сидела, я по делам за город ездил.

Вот и…

А так мимо меня никто и никогда не проходил незамеченный.

− Да не обращайте внимания на моего коллегу. Своеобразное у него чувство юмора, − Сергей улыбнулся и спросил:

− Вы лучше скажите, как поняли, что мы приехали на убийство?

− Я ведь сам когда-то в милиции работал. Так что свой свояка, как говорится…

− Ясно. Ну, спасибо, отец, пойдём мы.

Пожилой мужчина кивнул и ушёл в свою каморку, что-то приговаривая и вздыхая.

Когда они поднялись на лифте на нужный этаж и вошли в пятнадцатую квартиру, Александр не заметил, как заматерился:

− Ах ты! Вот же блять!

Сергей нахмурился и сжал челюсти так, что стало больно. Многое они видели до этого, но с таким встречались впервые.

Напротив входной двери, в конце длинного коридора висел Ангел.

***

Она была прекрасна.

И будучи даже мёртвой, вызывала в нём бурю эмоций. Он испытал доселе неизвестные ему чувства, и от этого пребывал в некотором недоумении. Убийца не мог забыть, какой она была. Его злило и в то же время поражало, что глубоко внутри себя он сожалеет. Жаль, он оборвал эту жизнь, украл её у Карины. То, как он это делал, всё, что окружало палача в тот момент, не давало покоя. Мужчину преследовали запах, вкус девушки. Казалось, взгляд Карины до сих пор впивался в него иглами ненависти. Эти синие глаза жалили убийцу, пока он насиловал прекрасное тело, пока стиснув зубы, их хозяйка глотала коктейль из боли с обидой.

Странно, но всё это задело что-то нормальное в нём. Душа палача дала трещину: многие годы замурованная в кокон из цемента жестокости, безразличия и кровожадности, она впервые откликнулась человечностью.

Что же то было? Он раскис? Начал терять стойкость и сноровку?

Бред. Он никогда не был идиотом, нюней. Но стоит признать, в нём всё же произошли определённые изменения, которые совсем ему не нравились.

Убийца перевернул обнажённое тело девушки. Ладонью прошёлся от основания шеи до поясницы. Он ощущал, как кожа Карины стала прохладной и последние искры микро жизни безвозвратно угасали…

Поэтому, ему в голову пришла мысль, которой его извращенное нутро с удовольствием поддакнуло. Мужчина взял свой нож и выдохнул. Твёрдой, набитой рукой он стал быстро орудовать им над телом девушки. С каждым лёгким взмахом лезвия над белоснежной спиной Карины стали появляться кровавые очертания перьев. Через пятнадцать минут убийца закончил единственный в своём роде шедевр.

***

−Ну как вам, нравится? – в дверях появился худой, с проседью в висках мужчина.

− Не очень, − тут же ответил Сергей.

− Что может быть притягательного в убийстве? Особенно такой девушки.

− Приятного мало. Но, удивительных деталей достаточно, чтобы любоваться ею, − Худой улыбнулся странно-мечтательной улыбкой.

Мгновение спустя он, словно опомнившись, убрал с лица это блаженное выражение.

− Я осмотрел тела. Да, тела два, − он кивнул Сергею, – второе принадлежит мужчине. Опознать в нём хозяина квартиры весьма проблематично, так как у него содрана кожа лица вплоть до грудины. И вообще, − судмедэксперт нахмурился. – То, как убийца или убийцы расправились с его телом, меня немного шокирует.

− С чего вдруг? Я думал тебя, прожжённого специалиста сложно чем-то удивить, − ухмыльнулся Александр.

− Сам сейчас взглянешь на него и поймёшь, о чём я.

− Так, минутку. Ты сказал, что убийц двое?

− Ну, на данный момент я именно такого мнения, Сергей. Жертвы убиты по-разному. В каждом два отдельных почерка. Вот, смотрите, − Худой вплотную подошёл к телу девушки. – Убийца очень точно, мастерски орудовал ножом. Видите, какие края надрезов? ОН аккуратен, очень собран. То, как он срезал кожу с поясницы жертвы, как подвесил убитую и расположил «крылья» − говорит о том, насколько он преуспел в своём деле. А теперь, второй труп.

Сергей с Саней проследовали вглубь квартиры. Пройдя через огромную гостиную, они вошли в просторную спальню, где несколько человек то входили, то выходили из ванной комнаты, расположенной в ней.

− Ну, вот и вторая жертва.

Худой ухмыльнулся и, поправляя очки, отошёл в сторону, поглядывая то на Сергея, то на Александра.

− Вот блин! – Саня прикрыл нос рукавом. – Что за маньяк, а? Ладно, убил ты человека, но зачем так над трупом-то измываться!

− Тише!

Сергей Веньяминов рассматривал эту ужасающую картину со стальным хладнокровием.

О том, что перед ними лежал труп мужчины, можно было понять лишь по определённым, характерным частям тела и выраженной мускулатуре. Оголённый череп с подсохшими лентами мускулов на лице, словно в немом изумлении таращился на них пронзительными, остекленевшими глазами. Челюсти мертвеца были плотно сжаты и, нетрудно было представить себе, как жертва сходила с ума от боли, когда её освежевали. Живот мужчины вспороли, из него вытянули кишки, обмотав ими всё тело. Руки и ноги переломали, а после, по местам переломов его конечности скрутили так, что кожа на них сморщилась неприятным образом…

Сергей представил, как близкие этого человека придут в ужас, когда узнают подробности того, как разделались с их сыном, братом, другом. То ещё испытание.

Что же все-таки произошло здесь?

Вот в чём предстоит разобраться.

***

Им только сообщили, что Карина мертва. Казалось, всё сказанное – часть розыгрыша. Просто Карина решила вот так вот над всеми пошутить. Грубо, жестоко, по-чёрному. Но если это лишь вымысел, почему она, Катя идёт по тёмному, холодному коридору, подавляя подступающую панику?!

Ближе к обеду, когда Катя сидела за рабочим столом, зазвонил мобильный.

− Да, мама, привет!

Но вместо обычного, суетливого и весёлого голоса, услышал всхлипы.

− Катенька, нам тут позвонили из полиции… Карина… Её убили…

Этот шок. Девушка на несколько секунд застыла с непониманием, не веря в сказанное.

− Нас с папой попросили приехать в морг на опознание… Я не могу. Я боюсь, Катенька.

Тут Катю словно ударили по всем каналам восприятия. Она почувствовала горячую, окутывающую со всех сторон волну. Обжигающее пощипывание в глазах, удушающие спазмы в горле захватили девушку целиком. Он не могла говорить. Это как видеть кошмарные сны. Кричишь в ужасе, но не получается издать ни единого звука. Как рыба, выброшенная на берег.

− Катя? Катя, ты меня слышишь?

− Я, я приеду, мама! Куда? Где она? – словно очнувшись, спросила девушка.

Почти час спустя, пережив небольшую пробку, Катя стояла на окраине города у входа в морг на Литовском бульваре. Она боялась. Всего, что происходило сейчас.

В голове пульсировала мысль: «Убежать бы и всё стереть! И сутки переписать! Всё перемотать, переделать, пересмотреть! Не отпускать сестру одну, быть рядом!»

Приложив ко лбу прохладную ладонь, девушка закрыла глаза. Сделала вдох, выдох. Снова вдох и снова выдох. Эти шесть проклятых подходов! И вот она снова будто бы пришла в себя. Та Катя, которая всегда сильна, рассудительна, адекватна, бесстрашна. Н-е-е-е-т, чушь всё это, неправда. Чувствует она себя иначе: уязвимой, потерянной и несчастной. Но Кате стоит забыть об этом и собраться силами ради родителей.

С такими мыслями девушка мотает головой, чтобы рассеять лезущие в голову непонятные, неуместные думы.

Наверное вот теперь пора. Катя идёт медленно, пытаясь унять дрожь в подкашивающихся ногах. Дрожащей рукой она открывает дверь и входит внутрь. Её родители уже там и тут же заключают в объятия. Они оба рыдают, а Катя не может говорить, даже плакать она не в силах. Абсолютно ничего. Тут, взгляд девушки цепляется за женщину в белом халате. Та не замечает этого, рассматривая что-то за окном. Красивая, стройная, с моложавым лицом, но все же довольно в возрасте, она привыкла, что сюда приходят в горе. Женщина ждёт, пока новоприбывшие успокоятся.

Вдруг она отворачивается от окна и встречается с глазами Кати. Мгновение – девушка читает на её лице смущение, после – удивление. В следующую секунду на лице женщины появляется маска невозмутимости, и она приближается в их направлении.

− Простите, но нам пора.

У женщины-врача приятный голос. Только интонация нетерпеливая, противоречащая сказанному − ей совсем не жаль. По ней видно, что она куда-то спешит, а возможно, просто устала. Одним словом, женщина дает понять, что желает покончить со всем быстрее. У неё таких, как они достаточно за день.

Кате тоже хочется пройти быстрее через предстоящее испытание. Одной, без участия отца с матерью. Не стоит им туда идти. Девушка поворачивается к родителям и произносит комками застревающие в горле слова:

− Вы останетесь здесь. Я сама пойду туда. Так надо.

Катя впервые замечает, как они не сопротивляются, не спорят. Лишь кивают головой и, присаживаясь на шаткие стулья у стен длинного, мрачного коридора продолжают обниматься, в слезах утешая друг друга.

− Идёмте.

И вот, Катя следует за этой моложавой женщиной. Ей кажется, всё происходящее часть розыгрыша. Просто Карина решила вот так вот над всеми пошутить. Грубо, жестоко, по-чёрному. Но если это лишь вымысел, почему она, Катя идёт по тёмному, холодному коридору, подавляя подступающую панику?!

Потому что это правда.

Её сестра мертва.

Глава 5

Настоящее

Катя стояла и не могла не смотреть на молодого человека, который, к слову, так же впился в неё взглядом.

Несколько секунд спустя, мужчина все же встал из-за стола. Мягкой, совсем невесомой походкой он подошёл к ней и заговорил:

− Александрова Екатерина Валерьевна? – голос удивительно приятный, бархатный. Видимо, он и был следователем, что занимался расследованием убийства Карины.

− Да, это я. Но, как вы узнали?

− А вы сами как считаете?

− Ах, да!

Катя почувствовала себя дурой. Она забыла, что они с Кариной были близнецами.

−А вы… −

− Ну а я следователь Сергей Веньяминов, который работает над делом вашей сестры.

− М-м-м, я бы сказала приятно познакомиться, но, к сожалению, при нынешних обстоятельствах это не так, − голос Кати дрогнул, но она тут же постаралась скрыть это, прочищая горло.

− Понимаю, − Сергей рассматривал девушку ещё пристальнее, чем в начале, – так вы пришли…

− Я хотела узнать, как продвигается дело моей сестры, Карины Александровой.

− К сожалению, порадовать мне вас пока нечем.

− Ясно.

Девушка сникла. Разочарование было таким явным, что ей стало безразлично всё происходящее вокруг. Визит Кати оказался впустую. Но это ничего не меняло. Она не сдастся. Она докопается до истины, будет искать ниточку, которая приведёт Катю к убийце сестры.

− Екатерина Валерьевна!

Голос молодого следователя выдернул Катю из кокона отстранённости.

− С вами всё в порядке? – в голосе мужчины улавливалось нечто непонятное: то ли раздражение, то ли волнение.

− Вполне. Просто призадумалась. Эм, ну я пойду, раз ничего нет. Не буду отнимать ваше время.

− Почему же сразу «отнимать»? Наоборот, раз пришли, я хотел бы расспросить немного о вашей сестре. Возможно, у неё были знакомые, о которых не знали ваши родители, но известно вам? Сёстры и братья обычно очень близки, они делятся многим друг с другом.

− Я так не думаю. Несмотря на то, что мы обожали друг друга, она имела принцип: не делиться деталями личной жизни. Тем, что не касается нашей семьи напрямую. Её жизнь была её делом. Родители разделяли эти взгляды, а я прекрасно понимала Карину и не лезла к ней в душу.

− И всё же, мне нужно лучше узнать об окружении вашей сестры. О друзьях, знакомых, обо всех, кого вы знаете.