Читать книгу: «Дэв», страница 3

Кроме них, в комнате находились правозащитники, активисты и другие сторонники демократических перемен – около двадцати человек. Они обсуждали насущные вопросы: свобода слова, права человека, положение осужденных, многие из которых были предпринимателями, журналистами, религиозными деятелями – людьми, стремившимися жить по своим убеждениям, но столкнувшимися с жесткими репрессиями. Эти люди искали реальные перемены и предлагали свои идеи и проекты.

Санджар вступил в диспут:

– Мы не решим ничего, пока не заявим о себе как о политической силе. Нужно создавать партию. Ту, которая отстаивала бы интересы людей, бизнеса, бюджетников, пенсионеров. Нам нужно занять места в парламенте и принимать правильные законы. Иначе мы вернемся в прошлое, в советскую эпоху, точнее, в сталинизм.

Нигара спокойно, но уверенно заметила:

– Санджар-ака, партия уже есть – это «Озод дехконлар», которую я создала несколько лет назад. У нас много сторонников и членов. Проблема в том, что власти не дают нам официальную регистрацию. Но мы представляем реальную силу и интересы крестьянства. У нас есть правозащитные организации. Есть гражданские активисты. Журналисты, священнослужители, даже представители силовых структур, которые тоже хотят изменений в стране. Нам нужно объединение всех прогрессивных сил.

Санджар задумчиво кивнул:

– Это хорошая мысль.

Присутствующие одобряюще зашевелились и закивали головами. Идея Нигары получила поддержку – люди понимали, что единство может стать ключом к изменениям.

– Нам нужно создать коалицию из партий и неправительственных организаций, – продолжила Нигара. – И с ней идти на парламентские и… можно на президентские выборы. Почему бы и нет? Ислам Каримов – не вечный правитель. Нам нужна демократическая смена власти. Если не мы, то к власти придут радикалы или еще хуже тираны из числа репрессивных персон – тот же Иноятов или Алматов, или Артыкова, или судья Закир Исаев.

Обсуждение набирало обороты, и все понимали, что это не просто разговоры. Это был первый шаг к серьезным действиям. Было предложено избрать Санджара руководителем новой коалиции. Все, не раздумывая, проголосовали единогласно. Люди подходили, поздравляли его, хлопали по плечу, выражая поддержку и надежду.

В это время в углу комнаты из телевизора зазвучал гимн «Сиркуеш хур улкам». Нигара, прислушавшись к мелодии, неожиданно предложила:

– Назовем-ка нашу коалицию в честь узбекского гимна. Никто не придерется.

Санджар с любопытством посмотрел на нее:

– Как, как?

Нигара улыбнулась:

– «Солнечный Узбекистан». Солнце – это символ чистоты, света, справедливости. Мы должны символизировать эти силы, чтобы победить диктатуру, сделать Узбекистан демократической страной. Солнце лучами выжигает тень, плесень, грязь, паразитов. Мы будем такими. Действовать только убеждением, совестью, моральными принципами! Никакого призыва к насилию!

Присутствующие разразились аплодисментами. Идея всем понравилась. Вдохновленные светлым символизмом, они ощущали, что новое название отражает их стремление к светлым переменам.

Санджар почувствовал, что этот день прошел не зря. Он нашел единомышленников, людей, готовых бороться за лучшее будущее страны. В его душе зародилась уверенность – вместе они смогут свернуть горы и добиться перемен.

Часть 1.4. Гульнара Каримова

1.4.1. Двоюродный брат Гульнары

Ташкент тонул в промозглом дождливом вечере. Над площадью Амира Тимура висел серый туман, и памятник грозного завоевателя казался еще более величественным и суровым на фоне серого неба. Амир Тимур, восседающий на коне, словно взирал на город с холодным безразличием. Вокруг стояли мокрые деревья, а скамейки и тротуары были залиты водой, которую никто не спешил убирать. Воздух был тяжелым, навевая тоску и гнетущие мысли.

Джамшид Каримов, тридцатипятилетний мужчина с худым телосложением, стоял перед статуей. Черные волосы прилипли к его голове под мокрым дождем, а худое лицо, испещренное следами оспы, придавало ему странное сходство с его дядей – Исламом Каримовым. Это сходство не радовало Джамшида. Он фыркнул, осматривая памятник, оглянулся через плечо, будто опасаясь преследования, и, сунув руки в карманы, направился дальше по улице.

Джамшид был родным племянником президента, но его связь с этим статусом приносила ему больше проблем, чем привилегий. Дети Ислама Каримова – Гульнара и Лола – держались от своих родных из Самарканда на расстоянии, будто отторгая связь с ними. Джамшид, окончивший филологический факультет в Джизакском педагогическом институте, работал учителем, но это занятие его не удовлетворяло. Он часто писал статьи для западной прессы, в которых поднимал темы нарушений законов и злоупотреблений властью в Джизакской области. Это сделало его нежелательной фигурой в глазах местных чиновников.

Проходя мимо очередного витринного окна, Джамшид вздохнул и зашел в приемную одного из самых роскошных офисов города. Внутри все было безупречно и помпезно. На стенах висели огромные портреты Гульнары Каримовой и ее отца Ислама Каримова. Взгляд с портрета Ислама Абдуганиевича был тяжелым, властным, а Гульнара, напротив, излучала хладнокровие и самоуверенность. Все пространство пропитывало ощущение неприкосновенности и некоего величия. В приемной стояли частные охранники, а рядом прохаживались милиционеры, как бы демонстрируя, что здесь все под полным контролем.

– Вы к кому? – строго спросил один из охранников, одетый в солидный темный костюм. Милиционер рядом, не скрывая, показал кобуру с пистолетом, словно напоминая: «Не рыпайся».

– К Гульнаре, – ответил Джамшид, стараясь не выдавать нервозности.

– К Гульнаре Исламовне Каримовой, – с нажимом перебил охранник. Его тон был подчеркнуто суровым, как будто подчеркивая статус. Милиционеры рядом злобно посмотрели на Джамшида.

– Она дочь президента, нечего вам говорить о ней как о равной. Она принцесса!

Чванство Гульнары достигло высот, от которых невозможно было отвернуться. Джамшид фыркнул в ответ, с легкой иронией заметив:

– Я двоюродный брат Гульнары – Джамшид Каримов из Джизака. Хотел бы встретиться с кузиной, – и с усмешкой добавил: – То есть с Ее Величеством.

Охранник, видимо, не ожидал такого ответа. Его лицо изменилось – от недовольства до замешательства. Он потребовал паспорт, долго его изучал, а затем неуверенно позвонил кому-то. Ситуация была редкой – родственники президента не часто приходили в такие места без предупреждения.

Джамшид представлял себя на десятом этаже, в кабинете Гульнары Каримовой, хотя понимал, что в реальности туда не просто добраться. Да, офис был настоящим воплощением роскоши: дорогие кожаные кресла, массивные деревянные столы, тонкие ковры. На стенах висели фотографии Гульнары со звездами эстрады и политики. Один из кадров показывал ее рядом с Шэрон Стоун, на другом она стояла, обнимая Билла Клинтона. Весь этот кабинет словно говорил о том, что Гульнара была связана с самыми влиятельными людьми мира.

За массивным столом сидела сама Гульнара. Высокая, привлекательная женщина с утонченными чертами лица. На ней был роскошный костюм, сшитый по ее собственным эскизам – сочетание тонкого вкуса и уверенности в своем стиле. Она владела английским языком, много лет провела в США и Европе, погруженная в светскую жизнь. Ее интересы варьировались от моды до музыки, она была знакома с мировой элитой и спонсировала многочисленные мероприятия звезд кино и искусства. В этот момент ее окружали подчиненные, с которыми они обсуждали деловые вопросы.

– День моды в Ташкенте прошел отлично, но нам нужно расширяться, – говорил один из сотрудников.

– Да, я хочу создать свою империю, – мечтательно произнесла Гульнара, откинувшись на спинку кресла. – Бренд «Гули»: золото, ювелирные изделия, хлопок, текстиль, туризм… Мне нужны связи с зарубежными звездами и политиками, бизнесом.

Один из мужчин продолжил:

– Поступило предложение от шведско-финской компании TeliaSonera. Они хотят освоить наш рынок мобильных услуг. Мы намекнули, что без «крыши» ничего не получится. Они попросили содействия.

Гульнара задумчиво провела карандашом по переносице:

– Тогда сделаем так: я открою компанию, возьму лицензию, а затем перепродам шведам. Деньги переведем на офшорный счет. Сумму сделаем побольше, шведы не бедные…

Коррупция для Гульнары была естественной составляющей ее империи. Все здесь держалось на взятках, откатах и рейдерских захватах. Иногда казалось, что Сатана сам водил ее рукой.

Раздался телефонный звонок.

– К вам двоюродный брат приехал, – сказал охранник. – Назвался Джамшидом Каримовым из Джизака.

– Нет у меня никакого брата! Гоните его прочь! – Гульнара с раздражением бросила трубку.

Внизу, охранник ударил Джамшида в лицо, тот упал на пол. Бросив ему паспорт, охранник презрительно указал на выход:

– Проваливай! Появишься снова – окажешься в тюрьме!

Милиционер с ухмылкой достал пистолет из кобуры, как бы намекая на более жесткий исход.

Джамшид поднялся, вытер рукавом кровь с лица и поспешил прочь, чувствуя на себе тяжелые взгляды охранников.

Тем временем Гульнара вернулась к делам. Подчиненные молчали, ожидая ее указаний. Она раздавала распоряжения:

– Открой счет в офшоре. Ты подготовь документы на лицензию. Ты – продолжай контакт с шведами. Я позвоню министру, чтобы ускорить процесс.

Все покорно записывали ее слова. Один из подчиненных сообщил о возможной выгодной сделке по захвату бизнеса, и Гульнара равнодушно приказала:

– Предложите им продать, но не дорого. Если будут сопротивляться – применим силовые методы.

– Ох, не зря же вас называют принцессой Востока! – льстиво заметила женщина. Гульнара улыбнулась, поднимая фотографию с Шэрон Стоун, любуясь ей.

1.4.2. Гибель парка

Ташкент, как и всегда, бурлил жизнью. По широким автодорогам двигались потоки машин, обгоняя друг друга на пути между старыми и новыми кварталами. Вдалеке, возвышаясь среди застроек, виднелась площадь Мустакиллик – символ независимости Узбекистана. Там, рядом с правительственными зданиями, мерцал золотой купол Сената, а впереди раскинулись кварталы Ц-1 и Ц-5 с новыми многоэтажными зданиями, создавая контраст с уютными дворами старого города. Переход от старинных, узких улочек, где до сих пор царили спокойствие и традиции, к современным многоэтажкам был резким и заметным.

Но даже в этом стремительно меняющемся городе еще оставалось что-то неизменное – зелень, заполонившая улицы. Платаны, старые как сама история Ташкента, величаво стояли на сквере Амира Тимура, словно молчаливые свидетели времен царских чиновников, посадивших их еще в XIX веке. Это были гигантские деревья, могучие и раскидистые, их ветви создавали спасительную тень для прохожих в жаркие летние дни. Парк был не просто местом для отдыха – это был оазис среди пыльных улиц города. Здесь встречались влюбленные пары, прогуливались семьи, сидели в тени старики, наслаждаясь тишиной и прохладой.

Но сегодня всё было иначе. Рёв бензопил разрывал тишину, разрушая этот оазис. Рабочие неумолимо валили вековые платаны один за другим, словно уничтожая саму душу города. Гигантские бревна укладывали на грузовики, отправляя их на деревоперерабатывающие заводы. Прохожие, собравшиеся у границы парка, с негодованием и болью наблюдали за этим варварством.

– Зачем пилите? – кричала одна женщина, сжимая сумку в руках. – У нас сухой климат, летом жара, без деревьев мы просто сваримся, как в печке!

– Да это же наши платаны! Им сто пятьдесят лет! – добавил другой мужчина, стоящий рядом. – Мы без этих деревьев не проживём!

Рабочие, занятые своей тяжелой работой, молчали. Никто не осмеливался ответить или оправдаться. Вперед вышел начальник, одетый в строгий костюм, с деловитым выражением лица.

– Это приказ хазрата! – ответил он с непоколебимой уверенностью. – Здесь нужны пустые площадки для памятников и символов нашей независимости. Мы установим рекламные щиты с изображением Ислама Каримова, чтобы весь народ видел нашего солнцевеликого!

Милиционеры, стоящие рядом, безжалостно разгоняли людей, грубо отталкивая тех, кто пытался возразить или выразить своё недовольство.

– Ступайте своей дорогой, не мешайте работать! – прорычал один из милиционеров, хватая за плечо старика, который пытался что-то сказать.

Рёв бензопил продолжался, и одно за другим деревья падали на землю. Мощные платаны, чьи ветви некогда укрывали людей от палящего солнца, теперь беспомощно лежали, словно символы разрушенной памяти и безмолвной природы. Никто из прохожих не знал, что настоящей причиной этой резни было решение председателя СНБ – Иноятова. Он посоветовал Исламу Каримову избавиться от этих деревьев, опасаясь, что на ветвях могли скрываться террористы, планирующие покушение на президента. Угроза возможного выстрела в кортеж или покушения на публичном выступлении казалась более веской, чем вековая красота платанов.

Парк, некогда полный жизни, звуков детского смеха и шепота влюбленных пар, теперь превратился в выжженную, мертвую землю.

1.4.3. Звезды принцессы

Кабинет Гульнары Каримовой утопал в роскоши. Стены были украшены фотографиями с мировыми звездами – вот Гульнара улыбается рядом с Биллом Клинтоном, а на другой стене – она с Шарон Стоун. Большое резное кресло, в котором она сидела, возвышалось за ее массивным столом, уставленным всевозможными папками, бумагами и дорогими канцелярскими принадлежностями. В дальнем углу стояли стеклянные шкафы, наполненные коллекцией эксклюзивных ювелирных изделий и сувениров со всего мира. На столе рядом с фотографиями лежал последний номер модного журнала, с глянцевой обложкой, где мелькали лица знаменитостей. Совещание подходило к концу, но обсуждение шло на высоких оборотах.

– Гульнара Исламовна, – раздался голос помощницы, – вам следует организовать турне мировых звезд в Узбекистан! Тогда о вас заговорят как о человеке, которая продвигает культурные ценности, развивает искусство, прививает местному населению лучшие вкусы, бренды, шоу…

Гаянэ Авакян, худая и изящная женщина лет тридцати, с короткой стрижкой и строгим, но выразительным лицом, говорила с явным энтузиазмом. Её глаза блестели, когда она представляла, как международные звезды собираются в Ташкенте. Гаянэ, армянка по происхождению, выглядела как всегда стильно и аккуратно. Ее прошлое в одном из модных бутиков, где она работала продавщицей, неожиданно стало трамплином в более роскошную жизнь после знакомства с Гульнарой. Принцесса, как любили её называть, заметила её бойкий характер и умение находить общий язык с людьми. Так Гаянэ стала не просто помощницей, но и правой рукой Гульнары, особенно в тех делах, где требовались хитрость и ловкость, как в коррупционных схемах, которыми опутана была империя Каримовой.

– Это хорошая идея… – задумчиво проговорила Гульнара, проводя пальцем по обложке журнала. – А кого пригласить?

Гаянэ, не теряя времени, начала листать тот же журнал и, задержавшись на странице с фотографиями знаменитостей, быстро предложила:

– Ну… Хулио Иглесиаса, испанского певца. Или вот, Стинга! – вы же его знаете лично!

При упоминании Стинга Гульнара оживилась, её глаза загорелись.

– О-о-о, точно! Стинга! Я так его люблю, милашку! И Иглесиаса тоже приглашу, он такой милашка, особенно его сын Энрике! – Она мечтательно закатила глаза, представляя, как звезды мирового уровня будут выступать на её мероприятиях, создавая ей ещё большую известность.

Тут один из присутствующих сотрудников, явно не уловивший настроения комнаты, неуверенно задал вопрос:

– А кто оплачивать будет приезд звезд? Эти артисты недешевые, на них миллиона два-три евро надо потратить… У народа вряд ли вы сможете взять денег. Многим просто кушать нечего…

Возникла неловкая пауза. Все поняли, что этот вопрос был крайне неуместен. Гульнара, с презрением посмотрев на него, холодно ответила:

– Возьмём у бизнеса. Заставим предпринимателей раскошелиться. Пусть сами приходят и семьи приводят. Духовная пища – это выше, чем желудок пловом и шашлыком заполнять! – Её тон стал более резким. – Обяжем их скупить все билеты. А меня пропиарят как человека, создающего Фонд культуры и искусства Узбекистана. Да, мысль удачная, буду заниматься этим делом.

В комнате воцарилась тишина, все молча кивнули, не решаясь больше задавать вопросы. Гульнара холодно посмотрела на собравшихся и сказала:

– Ладно, все вы свободны.

Они торопливо встали и покинули кабинет, оставив Гульнару и Гаянэ вдвоем.

Когда дверь за последним закрылась, Гульнара откинулась в кресле, с лёгкой улыбкой на лице. Она слегка повернулась к Гаянэ, их взгляды встретились, и они обе рассмеялись.

– Ну, как тебе сегодняшний день? – спросила Гульнара, облокотившись на стол.

– Не плохо, – ответила Гаянэ с улыбкой. – Много дел, но все идёт как надо. А что насчёт вечера? Есть планы?

– Конечно! – оживлённо ответила Гульнара, поправляя свои идеально уложенные волосы. – Давай поужинаем с парой наших друзей, а потом я бы устроила небольшую встречу в закрытом клубе… Позову парочку интересных личностей.

Они обе продолжали смеяться и строить планы, безмятежно обсуждая предстоящие вечеринки и деловые интриги, словно весь мир был у них в руках.

1.4.4. Незваный посетитель

Кабинет Гульнары Каримовой был окружён роскошью. За широким, массивным столом, увешанным дорогими бумагами и сувенирами со всего мира, она привычно руководила делами, сидя в большом кресле с высокой спинкой. Позолоченные рамы картин и фотографий мировых звёзд и политиков покрывали стены. Гульнара особенно гордилась снимками, где она стояла рядом с самыми известными и влиятельными людьми, в том числе с олигархами и политиками. В этом царстве тщеславия она ощущала себя королевой, до тех пор, пока не появился он – незваный гость.

Дверь резко открылась, и в кабинет без стука вошёл мужчина. Он не спрашивал разрешения и, словно хозяин, опустился в одно из кресел напротив Гульнары, закинув ногу на ногу. Из кармана дорогого пиджака достал сигару, с раздражающей медлительностью прикурил её и сделал глубокую затяжку. Тяжёлый запах табака наполнил помещение. Гульнара с отвращением посмотрела на него.

– Я вас не вызывала, – холодно бросила она, сверля его взглядом.

Гульнара прекрасно знала, кто перед ней. Мистер Х – так его называли за глаза. Он был одним из самых мрачных и неуловимых людей в окружении её отца, Ислама Каримова. Этот человек был Послом по особым поручениям и действовал всегда в тени, избегая публичности. Её раздражало его присутствие, его бесцеремонность. Мистер Х был ей отвратителен, но она понимала, что его статус был неприкосновенен.

Он усмехнулся и, выпустив очередное облако дыма, с вызовом сказал:

– Меня вызвать может только ваш отец. А к другим я хожу сам. Вы забыли, что я – Посол по особым поручениям вашего батеньки!

Гульнара сердито нахмурила брови, решив дать отпор:

– Мне плевать на вас и ваши полномочия. Но я не разрешала вам входить ко мне! – Она попыталась утвердить своё положение хозяйки этого места, но её слова встретили лишь холодный смех.

Мистер Х, ожидавший подобного ответа, наклонился к ней ближе, и произнёс, понизив голос:

– Я не нуждаюсь в ваших разрешениях, Гульнара.

Его слова прозвучали с такой зловещей уверенностью, что даже всесильная Гульнара отодвинулась на своём кресле, нахмурившись ещё больше.

– Тогда чего вы от меня хотите? – её голос зазвенел раздражением.

На лице Гаянэ, её помощницы, мелькнуло тревожное выражение. Она стояла немного поодаль, молча наблюдая за этой сценой. Гаянэ, обычно спокойная и уверенная в себе, была сбита с толку. Она понимала, что у этого человека есть власть, но её природа казалась скрытой, как нечто необъяснимое, словно тёмная материя Вселенной, о которой все знают, но никто не видел.

Мистер Х развёл руками, словно беззаботно, и продолжил:

– Вам нужно вести более скромный образ жизни, – его голос звучал с едва уловимой насмешкой, – брать пример с вашей сестрёнки Лолы. Она тиха как мышь, но ведёт свои дела. Капиталы любят тишину. Особенно криминальные…

Гульнара неожиданно рассмеялась, её смех прозвучал громко и дерзко:

– Вы с ума сошли! Я не собираюсь быть серой мышкой! Я – дива! Я хочу славы и признания моих талантов! Всё моё бабло – законно!

Она не скрывала своей амбиции, и было очевидно, что считает себя великой женщиной, принцессой Востока, достойной мирового признания и поклонения. В её глазах читалась уверенность в своей исключительности.

Мистер Х скривился, словно от боли, и, уже не сдерживая злости, выплюнул правду, жёсткую и неприятную:

– Никаких талантов у вас нет! Вы толком нигде не учились, а ваши дипломы о высшем образовании и кандидатская степень – всего лишь результат статуса вашего отца. Диссертацию за вас написал другой человек! Вы раздражаете людей своей роскошью, которая досталась вам не трудом, а рейдерством. Вы подставляете Ислама Каримова не только здесь, но и за рубежом!

Гаянэ замерла, поражённая прямой откровенностью, но продолжала молчать, наблюдая за реакцией своей хозяйки. Она сама понимала, откуда капиталыс у принцессы и сама принимала участия в нелегальных операциях. Но никто Гульнару в этом не укорял.

Гульнара медленно налила себе текилу, сделала глоток и с презрением посмотрела на собеседника:

– Меня это мало волнует. Я выше всяких сплетен и пересудов! Я дружу с влиятельными людьми в Европе и Штатах, – сказала она, указывая на развешанные по стенам фотографии. Затем, сняв одну из них, где она стояла с Биллом Клинтоном, она протянула её Мистеру Х.

Он равнодушно отодвинул фотографию и, не скрывая презрения, сказал:

– Вы переходите дорогу людям, которые поддерживают вашего отца. И вы настраиваете их против себя и против Ислама Каримова. Когда-нибудь вы опуститесь на «дно», и никто вас оттуда не поднимет. Вы ещё не знаете, что значит упасть на дно. Хуже этого нет.

Гульнара, не отвлекаясь на его слова, подняла брови и, кривя губы в усмешке, уверенно заявила:

– И не мечтайте! Я переживу вас всех! Я сделаю себя сама!

Мистер Х презрительно фыркнул, потушил сигару в пепельнице, поднялся и, не прощаясь, вышел из кабинета, оставив за собой тяжелый запах табака. Гульнара даже не повернула головы в его сторону. Она спокойно поднялась, повесила фотографию с Клинтоном обратно на стену, словно ничего не случилось. В её глазах по-прежнему горел огонь непоколебимой уверенности.

1.4.5. Новые проекты

Гульнара Каримова подъехала к своему роскошному Дому моделей, возвышающемуся в центре Ташкента, окружённому зеленью и цветами. Внутри царил деловой хаос – манекенщицы, швеи и дизайнеры суетились, готовя новые коллекции. Гульнара вошла с высоко поднятой головой, окружённая своей свитой, включая Гаянэ, и сразу направилась в главный зал, где стояли манекены с нарядами, блестящими драгоценностями и эскизами на столах. Здесь её ожидали лучшие дизайнеры Узбекистана, которых она лично отобрала для работы над своим бизнесом в мире моды, ювелирных изделий, тканей и обуви.

Зал был наполнен роскошными тканями – шёлк, бархат, парча, расшитая узорами в восточном стиле. Дизайнеры в ожидании смотрели на Гульнару, готовясь представить ей свои последние творения. По длинному подиуму, выложенному тёмным мрамором, грациозно шагали модели в роскошных нарядах – легкие платья, переливающиеся на свету, с яркими восточными орнаментами, сверкающие ювелирные украшения и экзотические аксессуары. Одежда была создана для показа в западных странах – она сочетала в себе традиционные восточные мотивы и современные модные тренды.

Гульнара оценивающе смотрела на девушек, прохаживающихся по подиуму. Стройные, ухоженные, они олицетворяли идеал красоты, который она хотела продвигать за пределами Узбекистана. Внимательно вглядываясь в их фигуры и уверенность, Гульнара говорила Гаянэ:

– Вот эта – она просто идеальна для главного шоу в Европе. И та, с золотыми серьгами… Да, да, именно таких девушек мы повезём на Запад!

С каждым словом её голос наполнялся уверенностью. Она уже представляла, как эти модели покоряют подиумы Нью-Йорка, Парижа и Милана.

– Мы раскрутимся, – в голосе Гульнары звучала решимость, – Я повезу это в Штаты и в Европу! Мы сделаем большие деньги! Где деньги – там власть! А власть принесут нам большие деньги. Но чтобы это сработало, нужно показать им то, чего у них нет. Экзотику Востока! Дух Востока! Наши традиции и культуру!

Сотрудники, её команда дизайнеров, внимательно слушали её идеи. Многие из них кивали, предлагая идеи для расширения. Один из советников осторожно предложил:

– Мы можем также расширить бизнес на Юго-Восточную Азию – Гонконг, Китай. Восточная мода и культура там востребованы!

Гульнара одобрительно кивнула, её ум был занят уже следующими шагами. Но внезапно ей пришла в голову другая мысль. Почему бы ей самой не заняться чем-то более личным и творческим? Она вспомнила, как в детстве увлекалась написанием стихов. Может быть, пора попробовать себя в музыке?

– Гаянэ, – сказала она, её глаза заискрились новыми идеями, – А почему бы мне не заняться вокалом? Писать стихи я умею. А если начать петь? Это было бы грандиозно!

Гаянэ, всегда преданная своим обязательствам, восторженно закивала и радостно хлопнула в ладоши:

– О да! Это замечательная идея! У вас есть данные для вокала! Мы могли бы снять клипы с участием популярных певцов. Пригласим Максима Фадеева из России. Он пишет отличные песни и продвигает крупные музыкальные проекты!

Гульнара улыбнулась, её воображение уже рисовало картины будущего музыкального успеха. Мысль о том, что её голос может звучать на больших сценах, захватила её целиком. Это стало для неё очередным вызовом, новой ступенью на пути к ещё большей славе и власти.

1.4.6. Ночной клуб

Ночной клуб «Баши», окружённый высоким забором и охраняемый массивными телохранителями, сиял яркими неоновыми огнями в центре Ташкента. Гульнара Каримова подъехала к главному входу на своём роскошном автомобиле. Охранники тут же окружили её, провожая внутрь заведения. В клубе царила раскованная атмосфера – западная музыка оглушала, танцпол был полон молодых людей, подёргивающихся в такт ритмам итальянской эстрады.

В этом месте царили свои правила: каждый, кто входил, подлежал обязательному обыску. Охранники, суровые и недружелюбные, внимательно осматривали сумки, карманы, иногда даже обыскивали тело, не заботясь о приличиях. Тех, кто сопротивлялся или высказывал недовольство, тихо заводили в туалет, где слышались глухие удары и подавленные крики. После короткой «беседы» гостей выпускали, иногда с кровавыми губами и с глазами, полными страха. Никто не смеял возразить.

На сцене, под мягким светом прожекторов, звучали известные мелодии итальянской группы «Ricchi e Poveri». Одна из их песен заполнила зал своими тёплыми звуками:

"Sarà perché ti amo

E vola vola si sa,

sempre più in alto si va

e vola vola con me

il mondo è matto perché…"

Гульнара, уже изрядно подвыпившая, кружилась в центре танцпола. На ней было откровенное платье с глубокими вырезами, подчёркивающее её фигуру. Её пьяные движения были фривольными и почти безудержными. Она смеялась и танцевала, позволяя себе всё, не думая о том, кто может её видеть. Рядом с ней подтанцовывала Гаянэ, пыталась повторять движения хозяйки, хотя сама была трезва и контролировала свои действия.

Тем временем, в тени, неподалеку от входа, появился Мистер Х. Он молча наблюдал за происходящим, прячась за колоннами. Его взгляд был холодным и презрительным. Он с отвращением следил за тем, как старшая дочь президента, являющаяся лицом Узбекистана в международных кругах, вела себя совершенно недопустимо – напивалась, танцевала в вызывающем наряде и не задумывалась о последствиях.

Мистер Х понимал, что недовольство народа Гульнарой уже давно нарастало. Люди не прощали ей ни роскошной жизни, ни её нескромных поступков, и этот вечер мог стать очередным поводом для скандала. Он знал, что подобное поведение могло обернуться против неё и её отца. Это было прекрасной возможностью для шантажа – метод, который Мистер Х использовал виртуозно. Он без сожаления шантажировал всех, кто представлял интерес, и даже сам Ислам Каримов не был для него неприкасаем.

Не привлекая внимания, Мистер Х достал маленькую камеру, замаскированную в лацкане пиджака, и незаметно снял происходящее на видео. Всё – каждый танец, каждый жест, каждое фривольное движение Гульнары – было запечатлено на плёнку. Он знал, как и когда это использовать. Шантажировать можно было любого – и даже тех, кто считал себя неприкосновенным.

Мистер Х закончил съемку и вышел из клуба также незаметно, как и появился. Его профессия заключалась в том, чтобы быть невидимым. Он всегда был в нужное время и в нужном месте, оставаясь при этом вне поля зрения. В этот раз он вновь выполнил свою задачу на отлично – никто не заметил его, но он получил всё, что хотел.

1.4.7. Вызовы режиму

На экране телевизора демонстрируются кадры с мрачными пейзажами вдоль заминированных границ Узбекистана. Солдаты устанавливают мины, неподалеку крестьяне работают на полях, собирая овощи в бедных сельских поселениях. Картины сельской жизни контрастируют с тревожной реальностью минирования, с которой сталкиваются люди, живущие близко к границам.

В студии Си-Эн-Эн за круглым столом сидит ведущий-журналист и приглашённый эксперт – доктор Левин, профессор политологии и специалист по Центральной Азии. Журналист начинает передачу серьезным тоном:

– Ислам Каримов опасается как внутренних, так и внешних врагов. Но его враги – не другие государства, а радикальные исламисты, – замечает журналист, кивая в сторону эксперта.

Доктор Левин оживлённо жестикулирует руками, поясняя:

– Как любой деспот, Каримов боится переворота, поэтому подозревает всех вокруг. Он теперь практически недоступен для народа, окружён плотным кольцом охраны, армией и полицией. И вот здесь ключевой момент: количество полицейских и сотрудников спецслужб в Узбекистане превышает численность самой армии, предназначенной для защиты от внешних угроз. Это говорит о том, кого на самом деле Каримов считает своей главной угрозой. Радикальная исламская оппозиция была выращена его собственной политикой – его подавлением религии и контролем над обществом.

Камера переключается на кадры, показывающие заминированные участки границы с Афганистаном, разорённые земли и тяжёлые условия жизни местных жителей. Журналист продолжает обсуждение:

– Заминированы границы с Афганистаном. Каримов опасается талибов. Как вы считаете, это реальная угроза для его режима?

Эксперт кивает, задумываясь:

– Все относительно. У талибов свои задачи – взять власть в Афганистане, и они сосредоточены на своих внутренних проблемах. Хотя в Афганистане действительно действуют группировки, состоящие из узбекских радикалов. Но дело не только в Афганистане. Каримов заминировал и границы с Таджикистаном и Кыргызстаном, с которыми Узбекистан имеет экономические и политические союзы. Это говорит о его страхе перед вольнодумством, перед влиянием более либеральных режимов соседей. Например, в Кыргызстане хоть и авторитарная система, но оппозиция легальна и активно участвует в жизни страны. И для Каримова это гораздо опаснее религиозного фанатизма, потому что фанатиков можно обмануть или подавить, а людей, мыслящих свободно, – нет.