Читать книгу: «Дэв», страница 2

Истиклол машъали, тинчлик посбони,

Хаксевар, она юрт, мангу бул обод!»

Они пели, не понимая, что на самом деле происходит вокруг, и лишь с ужасом осознавая, что их мечты о свободе поглощены мраком.

1.2.8. Вера в президента

Кабинет Эшмата был подготовлен к торжеству. Длинный стол был уставлен разнообразными угощениями: свежеприготовленные шашлыки, плов с золотистыми крупинками риса, куриные окорочка с ароматными специями, салаты, щедро заправленные майонезом, и сладости – пахлавы, наполняющие воздух сладким ароматом меда и орехов. На столе сверкали бутылки с дорогими напитками – красное вино «Бордо», белое вино с изящной этикеткой, а также флаконы водки с ледяной свежестью, чтобы утолить жажду.

Заключенные из тюремного оркестра играли классическую музыку. На их лицах читались страх и отчаяние; они сидели с напряжёнными улыбками, словно их заставили играть в концлагере Аушвица, где музыка служила фоном для ужасов, происходивших вокруг. Их пальцы нервно перебирали струны, а глаза метались по залу, как будто ища спасение.

Но у чиновников настроение было хорошим. За столом сидели Эшмат, Рашидова, Артыкова и несколько других высокопоставленных лиц. Официант разливал вино в бокалы, но Светлана остановила его жестом и показала на водку, с недвусмысленным намёком, что хочет крепкого. Она всегда предпочитала такие напитки – это позволяло ей хоть на мгновение смыть остатки совести и милосердия, погрузившись в мир, где её не тревожили слёзы и страдания других.

Эшмат, поднимая бокал, торжественно произнёс:

– У нас в учреждении перед коллективом стоит не простая задача – перевоспитать религиозников. Это очень и очень сложно.

Омбудсмен, пробуя красное вино, уточнила:

– Вы имеете в виду верующих?

Но Светлана решила внести ясность:

– Нет, верующие – это те, кто признал хадж Ислама Каримова святым и что он ставленник Аллаха в Узбекистане – хазрат. Те, кто это отрицает, кто считает, что Ислам Каримов – кяфир, а не мусульманин, то есть остался коммунистом, – это религиозники. Иначе говоря, ваххабиты-террористы. Вот это и отделяет религиозников от верующих. Поэтому мы судим и наказываем только религиозников. А верующих мы не трогаем!

Рашидова вздохнула, как будто ей стало легче:

– Ах, вон оно что! Теперь я поняла. Спасибо.

По её тону было понятно, что ей вообще безразлично всё это. Она только хотела поскорее завершить эту миссию и вернуться в Ташкент, в уютный кабинет, где её ждали важные дела и комфортная жизнь, свободная от страха и боли.

Тем временем Светлана продолжала, поддерживая дух разговора:

– Коран – священная книга для мусульман. Но труды Ислама Каримова – это продолжение Корана, это книги для мусульман Узбекистана. Потому что наш хазрат такой же, как пророк Мохаммед. А Каримов для народа написал много хороших книг!

Эшмат поддержал её, указывая на стеллажи с книгами:

– Да, да, у меня в тюрьме все заключенные изучают книги, написанные хазратом! Я тоже иногда читаю. Но там слишком сложно для меня. Поэтому читаю по одной странице в день! Ведь надо вникать в смысл написанного, а не просто читать!

В этот момент начальник тюрьмы встал из-за стола и кланялся портрету Каримова. Все хлопали ему, расценив жест как преданность правителю.

Светлана, поднимая бокал, произнесла:

– За нашего хазрата. За великого Ислама Каримова, который ведет страну в великое будущее!

Все встали и с улыбками ответили:

– За хазрата и великое будущее!

За окном маршировали на плацу заключённые. Африканцы, склонив головы, пели гимн, остальные подхватывали, но под жестами надзирателей, которые подгоняли их дубинками. Заключенные из оркестра продолжали играть «Лунную сонату» Баха, у одного из них текли слёзы, когда он вспоминал свою прошлую жизнь, полную надежд и свободы. Другие, понимая опасность, тихо показывали ему жестами: не расслабляйся, иначе тебе сделают плохо. Их беспокойные взгляды искали спасение в музыке, но страх продолжал давить на их сердца.

1.2.9. Томас де Торквемада

В кабинете сидели Эшмат и Светлана Артыкова. Стол еще был накрыт, на нем оставались недоеденные блюда – щедрые порции плова, остатки шашлыков, обрамленные свежими овощами, и рюмки с остатками водки и вина. Ароматы еды смешивались с крепкими духами, и атмосфера накалялась от разговора и алкоголя. Гости ушли, а их провожали до лимузинов, не забывая бросить взгляды на оставшиеся угощения, которые, конечно же, были запечатаны для сотрудников тюрьмы. Оркестр, пройдя по камерам, был лишь угостил лакомыми кусочками со стола, и они с жадностью поглощали это, вызывая хохот у надзирателей.

– Смотри, смотри, жрут как свиньи! – кричали они, уводя бедняг из здания администрации.

На телевизоре транслировали фильм «Джентльмены удачи», и Эшмат хохотал, когда «Доцент» переговаривался с бандитами-сокамерниками о том, как найти шлем Александра Македонского.

– А вы сентиментальны, господин Мусаев, – надсмехалась Артыкова, делая глоток водки из стаканчика. Она выпила уже немало, но, несмотря на это, трезво оценивала реальность. Ей всегда удавалось избегать опасных тем, направляя разговор в безопасные русла. Артыкова была лояльной и преданной Каримову, считаясь топором его власти, и это добавляло ей уверенности.

– Работа делает меня таким. Я ведь все принимаю близко к сердцу. Но хазрат сделал мое сердце каменным, иначе я не смог бы устроить Ад здесь всем подонкам, – отвечал начальник тюрьмы. Он сам верил своим словам. – Признаюсь, я всегда мечтал работать в тюрьме. Когда-то хотел стать палачом – мне казалась эта профессия очень таинственной, рискованной. Понимаешь, что жизнь человека на острие твоего топора – тут ты как бог!

– Читали книги про палачей? – спросила Светлана. – Был такой испанский инквизитор Томас де Торквемада, по его приказу казнили десятки тысяч людей, которых церковь признавала еретиками, колдунами, ведьмами.

Торквемада, славившийся своей жестокостью, не щадил ни мужчин, ни женщин, ни детей. Он руководил инквизицией с безжалостной решимостью, создавая атмосферу страха и подавляя всякое инакомыслие. Его имя стало символом террора и безжалостности, и именно он отстаивал идеи чистоты веры, жаждущие крови. Многочисленные жертвы его преследований оставили глубокий след в истории Испании, олицетворяя собой тьму и жестокость тех времён.

– Вы как Торквемада, сеньёр Мусаев, – добавила она с усмешкой.

Эшмат, смеясь, ответил:

– Не знаю я про такого Торквемаду. Не смотрю испанские фильмы. Я люблю американские, там, где показывают, как делают деньги. В Америке настоящие деньги и настоящая жизнь! Но есть один фильм, который я ненавижу. Это «Побег из Шоушенка» – там начальник тюрьмы выставлен полным идиотом, которого облапошил обычный уголовник. А мы разве такие? На нас держится вся система государства: мы из негодяев делаем граждан страны, которые верой и правдой служат правителям. Тюрьма сейчас – это и искусство, и воспитание, и труд, и порядок, и справедливость. Это Ад для богохульных существ! Мы очищаем наш мир от мерзости!

Он налил себе еще водки и залпом выпил, закусывая соленым огурцом, который оставлял на губах соленый привкус. Он чмокал от удовольствия, будто наслаждаясь каждым глотком.

Светлана насмешливо смотрела на него и спросила:

– А доктор Менгеле что смотрит? Он же часто сюда приходит…

Имя доктора Менгеле было страшным даже в этих стенах. Это не просто врач – это человек, которого боится сама Смерть. Его эксперименты на людях в концлагерях навсегда остались в памяти человечества как символ ужаса и неописуемой жестокости. Но дело в том, что в Узбекистане был свой доктор Менгеле – человек, настоящее имя которого знал ограниченный круг лиц во власти. Где он появлялся – там приходила смерть.

Эшмат вздрагивает, оглядывается по сторонам, потом нехотя отвечает:

– Ну… больше про зомби и мертвецов. Он любит работать с трупами, а не с живыми людьми. Не зря начинал как патологоанатом… Иногда мне кажется, что он рассматривает мои кишки…

Эта мысль заставила его невольно дернуться в страхе, и он взглянул на стол, как будто надеялся, что там не окажется его сердца.

Светлана засмеялась. Она любила щекотать нервы, и Эшмат попался на удочку.

Тем временем на плацу лежал труп одного заключенного – он не выдержал двухчасовой муштры по холодному плацу. Два африканца, по приказу надзирателей, поднимали его тело и несли в морг. Лица других заключенных были отрешенными, безразличными, каждый понимал, что такая же участь может ждать и их. В их взглядах читалось смирение и страх – они знали, что в этой системе жизни нет ни справедливости, ни милосердия, и каждый день может стать последним.

Часть 1.3. Санджар Умаров

1.3.1. Проблемы

Ташкентский аэропорт, с его современными стеклянными фасадами и просторными залами, служит визитной карточкой Узбекистана. При входе пассажиров встречает величественный холл, оформленный в светлых тонах с элементами традиционного узбекского декора: яркие плитки и витражи, создающие атмосферу восточного гостеприимства. Ожидающие своей очереди люди с нетерпением обсуждают предстоящие поездки и воссоединения с родными. Прилетает самолет из Нью-Йорка, и среди пассажиров можно увидеть как иностранцев, так и бывших узбекистанцев, ностальгирующих по родным местам. Для одних это путешествие в новую жизнь, для других – возвращение в знакомый мир, наполненный воспоминаниями о детстве и юности.

Среди встречающих на терминале выделяется Санджар Умаров – мужчина средних лет. Он высокий и стройный, его черные волосы немного поседели, придавая ему солидность. С добрым взглядом и мягкой походкой он производит впечатление интеллигентного человека. Умаров из семьи ученых, и это наложило отпечаток на его восприятие мира и отношений в обществе.

В автомобиле, который везет его в офис, трафик на улицах Ташкента плотный. Авто движется медленно, и Санджар внимательно наблюдает за городской жизнью. Везде развешены транспаранты с изображением Ислама Каримова и цитатами его речей, призывающими к единству и патриотизму. На каждом перекрестке стоят милицейские посты, следящие за порядком. По радио звучат восторженные отзывы о президенте – как народ благодарит Каримова за мирное небо и благополучие. Эти голоса вызывают у Санджара недовольство, и он морщится, прося выключить радио.

– Я не хочу слышать этот бред – отвык от такого в Штатах, – говорит он. В его сознании многие аспекты восточного образа жизни представляются ему странными, особенно культ деспота, который считается высшим эталоном морали, чести и законности. Западная жизнь сделала Санджара несколько иным: он полюбил свободу, демократические ценности и права человека, которых ему не хватало в Узбекистане.

Шофер послушно отключает радио, и они продолжают ехать в тишине. Дорога ведет их через шумный город, где повсюду слышны гудки автомобилей, а пешеходы спешат по тротуарам, не замечая друг друга.

Наконец, они подъезжают к офису Profinance – компании, занимающейся экспортно-импортными операциями с углеводородным сырьем. Здание выглядит внушительно: современная архитектура с большими стеклянными окнами, отражающими солнечный свет. Внутри царит атмосфера профессионализма и деловой строгости.

Когда Санджар поднимается в кабинет, его уже ожидают сотрудники – профессиональные менеджеры, каждый из которых понимает важность дисциплины, порядка и качества работы. Именно таких он сам готовил и воспитывал в своем деле.

Садясь за стол, он просит доложить, как идут дела с проектом. Один из менеджеров, сдерживая волнение, осторожно сообщает о возникших проблемах.

– Ага, поясни, – говорит Санджар, откидываясь на спинку кресла.

Менеджер объясняет, что проект преобразования природного газа в жидкое сталкивается с трудностями реализации в Узбекистане. Люди в верхах советуют решать это через швейцарско-узбекский «Зеромакс».

«Зеромакс» стал монстром в национальной экономике, протянув щупальца в прибыльные отрасли, высасывая ресурсы страны. Основанная в Швейцарии, компания действовала в Узбекистане, находясь под прикрытием президентской семьи. Название фирмы стало нарицательным, вызывая ассоциации с рейдерскими захватами и нечестными сделками.

Санджар, наморщившись, произносит:

– Вот как? Но «Зеромакс» – это компания Гульнары Каримовой. Все, что проходит через нее, – имеет грязную репутацию. Там полная коррупция! Я знаю директора «Зеромакса» Мирадила Джалалова – он фактически отмывает деньги олигархов и мафии! Мы не можем себе позволить работать с нечистоплотными предпринимателями.

За окнами светит яркое солнце, зеленые кроны деревьев раскачиваются на ветру. Солнечный день создает особую ауру в столице, придавая ей жизнь и яркость. Санджар бы любовался из окна за ландшафтом города, но не может позволить себе отвлекаться от обсуждения серьезных проблем.

Менеджер соглашается:

– Да, так и есть, там сплошная коррупция. Господин Джалилов мне сказал, что выбор есть между выплатой 100 миллионов долларов другим интересам или 50 миллионами долларов тем, кого он, Мирадил, представляет. Представляет, естественно, Гульнару Каримову. Он также потребовал, чтобы «Зеромакс» получил долю в нашем проекте. По сути, чтобы получить одобрение, наша группа должна заплатить крупную взятку Гульнаре Каримовой, а через нее – президенту.

Санджар решительно отказывается:

– Никогда! Так и передайте господину Джалалову! Мы – узбекско-американская фирма, не работаем с криминалом! У нас есть ответственность и перед законами США.

В его голосе звучит уверенность, но в глазах сотрудников можно увидеть замешательство. Они прекрасно понимают реалии в республике, где все строится на коррупции и протекции. «Не подмазав – не поедешь далеко» – эти слова стали правилами игры государства с бизнесом, и те, кто этого не понимает, в итоге покидают местный рынок, оставаясь ни с чем.

Менеджер вздыхает:

– Хорошо, Санджар-ака. Но я уверен, что будут последствия!

Санджар сердится:

– Да, будут. Но это не худшее, чем то, что мы втянемся в черные схемы и сами криминализируемся. Тогда нами легко будет управлять чиновникам!

Умаров был уверен, что честность – это то, что делает лицо любой компании. Подковерные игры подводят любой бизнес в итоге к катастрофе, а сотрудников – к тюремному сроку. В Узбекистане и так ходят страшные разговоры о некой тюрьме, где правит зверь по имени Эшмат Мусаев, вызывающий страх и ужас у всех, кто с ним сталкивается.

1.3.2. Ташкентская область

Ташкентская область, раскинувшаяся на юге от столицы, представляет собой живописный регион, где в сочетании с традиционным узбекским бытом можно увидеть современные достижения. Здесь находятся просторы зелёных полей, окружённых горами и горами. На фоне яркого солнца вдоль дороги тянутся ряды фруктовых деревьев, а в воздухе витает аромат свежесобранных плодов. Однако помимо этой природной красоты, область также полна индустриальных зон, где расположены современные заводы и фабрики.

В одном из районов Ташкентской области расположен завод по переработке газа. Это мощное индустриальное предприятие, стоимость которого оценивается в десятки миллионов долларов. Здание завода выполнено в современном стиле, с большим количеством стеклянных фасадов и металлических конструкций. Внутри установлено самое современное оборудование, которое позволяет эффективно перерабатывать природный газ. По периметру завода расположены охраняемые посты, а на территории царит активная работа: грузовики везут сырьё, а работники в защитной одежде спешат выполнять свои обязанности.

Санджар, обойдя завод вместе с группой сотрудников, старается выяснить, что тормозит производство. Он внимательно слушает их жалобы. Сотрудники сообщают, что поставки оборудования и деталей задерживаются, а таможенные проверки мешают нормальному ходу работы. «Постоянные проверки отвлекают нас от основной работы», – сетуют они. «Требуют взяток или откатов», – добавляют они, и в их голосах слышна подавленность и отчаяние.

– Нет, никаких взяток! Все делаем по закону. Понятно? – резко отвечает Санджар, и в его голосе звучит уверенность.

Его слова встречают настороженные взгляды. Сотрудникам кажется, что их шеф – из иного мира, не понимающий реалий работы на заводе. Они переглядываются и тихо вздыхают, осознавая, что для них его идеалы о честности и законе звучат как мечты.

– По закону долго, и неизвестно, когда мы получим результат, – говорит один из сотрудников, нервно теребя бумаги в руках. – А так мы быстрее всё решим. Вы же знаете, где мы живем. На словах полная свобода бизнесу, на деле – везде препоны и барьеры, рэкет и репрессии.

Санджар смотрит на них с пониманием, но отвечает уверенно:

– Если мы один раз дадим взятку, то будем давать всегда, и тогда мы просто втянемся в коррупцию и станем уязвимыми для власти. Я постараюсь утрясти эти вопросы.

Он надеется, что сможет разрулить ситуацию, ведь раньше ему это удавалось. В его карьере было множество успешных проектов, включая первую мобильную связь в Узбекистане, которую он запустил еще в далеком 1989 году. Это был революционный прорыв в связи и коммуникациях, позволяющий людям узнавать о новшествах западных технологий и пользоваться ими.

Тогда старые советские схемы рушились, уступая место рыночной экономике, и среди тех, кто открывал Узбекистан миру, был Умаров. Он привнес в страну новые идеи и стандарты, позволяя людям получать доступ к тем технологиям, о которых они раньше могли только мечтать. Санджар был уверен, что сможет повторить этот успех и в текущей ситуации, несмотря на все сложности и трудности.

1.3.3. Президентский кортеж

Санджар возвращается домой в столицу, размышляя о поездке в Ташкентскую область. Проблемы, с которыми он столкнулся, серьезны, и их нужно решать постепенно, шаг за шагом. В его голове уже формируется стратегия, и он набрасывает план на блокнот, старательно прописывая каждую деталь.

Внезапно его мысли прерываются, когда движение на дороге останавливается. Милиция выставляет знаки «Проезд запрещен», а людей отгоняют от тротуаров. Сотрудники с суровыми лицами и строгими приказами выстраиваются вдоль дороги, создавая барьер, словно собираются защитить что-то крайне важное. Санджар, сидя в своем автомобиле, наблюдает за этим беспорядком с недоумением.

– Что происходит? – спрашивает он у водителя.

– Проезд должен дать кортеж президента, – объясняет тот, не отрывая глаз от дороги.

Внезапно на проезжей части появляется карета «скорой помощи». Врач, выбегая из нее, кричит, что нужно срочно отвезти больного на операцию, но милиционер, не обращая на него внимания, холодно отвечает:

– Мне плевать! У меня безопасность хазрата превыше!

Санджар, наблюдая за этой циничной сценой, вжимает голову в плечи. Он не может поверить, что такое вообще возможно. Суета вокруг, высокомерие милиционера и беспомощность врача создают странную атмосферу, и он крутит головой, не понимая, как можно ставить безопасность человека, находящегося при смерти, ниже чьего-то каприза.

На крышах зданий стоят снайперы, их лица скрыты под масками, а глаза смотрят на мир через оптические прицелы. Они наготове, их задача – поймать террориста среди толпы, если кто-то решит напасть на Ислама Каримова. Сцена выглядит жутко: мрачные силуэты, затаившиеся под ярким солнечным небом, создают впечатление, что жизнь рядовых граждан не имеет никакой ценности в сравнении с безопасностью президента.

Проходит час, прежде чем кортеж на большой скорости проезжает мимо. Бронемашины и автоматчики окружают лимузин, словно защитный экран, отделяющий президента от реальности.

Ислам Каримов, сидя внутри своего бронелимузина, презрительно смотрит на людей, стоящих у дороги. В его взгляде читается ненависть, а отвращение к этому народу говорит о его страхе. Он закрылся от людей броней и толпой чиновников, словно в крепости. Его злое влияние и власти, напоминающее книгу «Майн Кампф», сделало из него подобие Гитлера для Узбекистана, абсолютного деспота, который не испытывает ни капли сострадания к тем, кто стоит у обочины, ожидая его проезд.

Противоположной стороны сидит мистер Х, записывающий в своем блокноте. У него свои хитрые схемы и планы, которые он обсуждает с президентом. Эти разговоры касаются проектов по выкачке ресурсов и превращению их в капитал для хранения в западных банках. Ислам Каримов – вершина пирамиды коррупции, акула в этой жестокой цепочке пищи, которая безжалостно поглощает все на своем пути.

Санджар, хмуро смотря вслед за кортежом, качает головой:

– Эх, это разве президент свободной страны? Он боится своего народа! Это надо же натворить столько черных дел, чтобы бояться мести! На самом деле, Каримов – дэв! Не зря о нем так говорят…

Как только машина трогается с места, Санджар слышит, как врач, стоящий у кареты «скорой помощи», сетует:

– Ох, Боже, пациент умер в машине, не дождался помощи. Что я теперь скажу его родным?

На лице врача читается горе и полное отчаяние. Милиционер, проходя мимо, презрительно плюет в его сторону:

– А мне какое дело? Сдох так сдох!

Санджар сжимает руки в кулаки, осознавая всю жестокость и безразличие, царящее в этом мире.

1.3.4. Дом Санджара

Жилище Санджара Умарова – это хорошо отстроенный особняк, который сочетает в себе современные элементы и восточную архитектуру. Крыша украшена куполами, а входная группа обрамлена изящными арками и резьбой по дереву, придающими дому атмосферу тепла и уюта. Стены окрашены в теплые тона, создавая комфортное впечатление. Внутри особняка помещения просторны, светлые и хорошо меблированы. Уютные диваны и кресла, обитые качественной тканью, гармонично соседствуют с деревянными столами и стульями, сделанными вручную. Чистота и порядок царят в каждом уголке: на полу лежат мягкие ковры, которые приглушают звуки шагов, а на окнах висят легкие занавески, пропускающие мягкий свет.

На стенах развешаны сувениры и изделия ручного труда – маски, фигурки, ткани и картины, все то, что Санджар привез из Африки, где проработал несколько лет. Яркие цвета и экзотические формы изделий привносят в интерьер живую энергетику, рассказывая о его путешествиях и опыте.

Также на стенах висят фотографии семьи: Санджар гордится своим отцом, академиком и директором Института Физика-Солнце. На одной из фотографий отец стоит в кругу ученых и партработников, его лицо сияет гордостью за свои достижения. На стенах развешаны награды и дипломы, подчеркивающие его выдающийся вклад в науку. Полки с книгами о физике, астрономии и философии заполняют пространство, создавая атмосферу знания и мудрости.

Вечерний ужин проходит в кругу родственников. На столе угощают традиционными узбекскими блюдами: пловом с нежным мясом, свежими овощами и ароматными специями, лепешками, которые только что вынули из печи, а также различными закусками – самсами с мясом и картошкой, свежими салатами с зеленью. Запахи еды наполняют комнату, вызывая аппетит и создавая атмосферу семейного тепла.

Спросив о жизни в Америке, родственники с интересом ждут ответа. Санджар, отложив вилку, отвечает:

– Да, спасибо, там все хорошо, но моя цель – сделать жизнь в Узбекистане такой же сильной и достойной, как в Штатах. Поэтому я здесь.

В комнате раздается легкое вздохновение. Родные переглядываются, понимая, что восточная и западная жизнь имеют мало общего. Они пытаются отговорить его, озабоченные его амбициями:

– Санджар, но здесь другие люди, другое время. Здесь весь бизнес под контролем власти. Везде всем надо платить. Это Восток. Тут ничего не движется без «смазки». Пойдешь против правил – посадят! Ты видишь, как ловят верующих! Они проходят через ад в тюрьмах Каримова. Это как нацистские концлагеря! Кто туда попадает, не всегда возвращается или возвращается инвалидом!

– Я буду платить только налоги, – сердито говорит Санджар. – Это моя обязанность. А взятки платить никому не стану! Я хочу работать честно!

Его тетя, женщина в возрасте с заботливым лицом и глубокими морщинами, говорит:

– Эх, Санджар, ты бы пошел по стопам отца – академика. Был бы ученым, делал открытия, может, получил бы Нобелевскую премию. А бизнес – это опасно. Весь бизнес под себя подмяли силовые структуры. Говорят, министр внутренних дел Алматов контролирует обмен валюты, золотодобычу, проституцию, миграцию, а глава службы безопасности Иноятов – банковские трансферты, внешнюю торговлю, хлопок, металлы. Гульнара Каримова – туризм, выставки, гранты, газодобычу, ювелирную промышленность, масс-медиа. Здесь все схвачено. Даже у прокурорши Светланы Артыковой, говорят, есть бизнес.

Слово вставляет племянник Санджара:

– Дядя, в Узбекистане есть и черный рынок органов. Говорят, режут людей на органы и вывозят в Москву, там платят огромные деньги! Так что мы страна, где все делается нелегально!

Санджар, не соглашаясь с этими утверждениями, откладывает вилку и нож и сердито отвечает:

– Тетя, племянник, наша страна только десять лет как после падения социализма. Но мы так и не выбрали правильный курс. Все эти реформы, что проводит Каримов, – это тупик. Это путь вникуда! Нам нужно менять направление, делать совсем другие реформы! Иначе мы окажемся на пороге гражданской войны и полной нищеты! А наука… не сейчас, тетя. Я хочу поднять бизнес, чтобы потом иметь возможность инвестировать научные проекты. Так делают в США. И так будет здесь. Нам не нужны бесполезные исследования, которые связаны только с плагиатом чужих работ или прославлением президента. Это не наука. Это пропаганда и идеология. Да, племянник, с органами ты меня озадачил. Надо закрыть нелегальный донорский рынок – это преступно!

Кто-то из родных спрашивает:

– Так что ты хочешь? Чтобы было иначе? Но как? Ислам Каримов вечен, и пока он у власти, ничего не изменится!

Санджар встает из-за стола и отвечает:

– Скажу честно, буду создавать партию. Ту, которая начнет разрабатывать и проводить реальные реформы. Мы сейчас на раскачке от прошлой советской системы к рыночной. Но затормозились. Нужно ускорение. Новый курс. Без партии это невозможно.

Его слова словно взрыв бомбы. Все пугаются, охают:

– Ох, что ты, что ты! Какая партия! Это же политика! Никакой партии не может быть без разрешения Ислама Каримова! Не губи себя и не подставляй нас! Или уезжай в Штаты! Здесь бизнеса не будет, если не хочешь принимать правила игры.

– Какой игры? – не понимая, спрашивает Санджар.

– Плати взятки – и воруй! – отвечает племянник.

Санджар начинает взволнованно ходить по комнате, а родные с тревогой смотрят на него.

– О боже! Почему нельзя честно работать? – спрашивает Санджар. – Мы богатая ресурсами страна, и при этом нищий народ! В кишлаках нет газа и света, там топят кизяком – высушенными коровьими фекалиями! И это в 21 веке? У нас чиновники разъезжают на дорогостоящих машинах, тогда как люди ездят на арбе или ишаках! Машины недоступны для большинства населения. Нет нормальных дорог! До сих пор проблема воды в отдаленных регионах! Отсутствует канализация. Инфекционные болезни! Высокая смертность от кишечных заболеваний! А вместо больниц здесь строят помпезные и никому ненужные сооружения! Президент закупает самолеты для личного полета! Невозможно по городу ходить – везде полицейские. Когда проезжает президентский кортеж, закрывают на два часа дороги, людей заставляют отворачиваться от дороги, чтобы не смотреть на президента. На крышах стрелки! В любой момент могут убить по подозрению в чем-то! Такое нельзя больше терпеть! Нужны политические реформы!

Тетя вздрагивает:

– Ты против президента?

– Я против системы, которую он построил, – сердится Санджар. – Не может человек, который родился при Сталине и воспитался коммунистом, быть рыночником и демократом! Он – диктатор! Но мы должны строить свободную республику! Без тирании и репрессий… Сегодня я видел, как умер больной в машине «скорой помощи». Его не доставили в больницу, потому что перекрыли дорогу…

Родственники умоляют не говорить об этом:

– Везде уши – донесут! Молчи лучше!

В досаде Санджар покидает зал и уходит в свою комнату. Все сидящие за столом молчат и заканчивают ужин. Тишина наполняет атмосферу, словно каждый боится произнести лишнее слово. Со стороны капитаны на всех смотрит печальным взглядом академик Умаров, его лицо выражает тревогу за будущее семьи и страны.

1.3.5. Солнечная коалиция

Вечер медленно опускался на Ташкент. Воздух еще сохранял тепло дня, а на горизонте мерцали огни города, создавая особенную атмосферу спокойствия и суеты одновременно. Улицы в центре были заполнены автомобилями и пешеходами, но в это время дня уже начинала проявляться тихая вечерняя гармония. Небо становилось насыщенно-синим, а по городу начали загораться фонари, озаряя дорожки и мостовые мягким светом.

Санджар ехал через центр города на встречу с друзьями-единомышленниками. В небольшом здании, замаскированном под частную квартиру, располагался офис, где собирались люди демократических взглядов – место, тихо кипящее от идей, стремлений и разговоров о будущем страны. Санджар был полон решимости, ведь он направлялся туда, где обсуждали важные вопросы свободы и прав человека, а также планы на большие политические изменения.

Квартира, расположенная в центре, на первый взгляд ничем не выделялась среди соседних. Но внутри это был истинный офис демократических активистов. В помещении царила интеллигентная атмосфера. На стенах висели фотографии выдающихся деятелей – портреты доктора исторических наук Гоги Хидоятова и известного актера театра Абрара Хидоятова, словно охраняя пространство своими мудрыми взглядами. Полки были уставлены книгами по истории, политике и правам человека. На большом столе стоял чайник с ароматным зеленым чаем и печеньем – скромное, но теплое угощение для собравшихся.

Здесь была его кузина Нигара Хидоятова – создательница партии «Озод дехконлар». Нигара выделялась своей харизмой и уверенностью. У нее была короткая прическа, подчеркивающая строгость и современность, а ее лицо выражало ум и проницательность. Она обладала плотной фигурой, но это никак не умаляло ее природной силы и лидерских качеств. Ее уважали за организаторские способности и умение вести бизнес – Нигара была прирожденным предпринимателем и, без сомнения, прирожденным лидером.

Надира Хидоятова, вторая кузина, тоже была здесь. Стройная, с грациозной походкой, она выглядела уверенно, несмотря на недавние тюремные испытания. Ее красивые черты лица и плавные движения, которые напоминали танцевальные па, привлекали к себе внимание. Надира обожала танцевать, особенно хорезмские танцы, и в ее походке чувствовалась легкость и радость жизни, несмотря на все пережитые трудности. Освободившись из тюрьмы, она посвятила себя помощи угнетенным и социально уязвимым людям, желая добиться справедливости для всех, кто пострадал от репрессий.