Светлячок для Летучего Голландца

– Нет. Сил никаких не осталось. Лучше завтра пораньше встану и уеду. И спасибо Вам огромное за все.

На «Вам» немного споткнулась. А он покачал головой.

– «Вам». Строго, однако, строго, – театрально развел руками. – И это, как говорится, после всего, что мы пережили вместе?

Я захихикала.

– Сама понимаешь, как глупо звучит.

Энергично встал, подхватил свою тарелку, кружку, поставил в раковину. Уже хотел было помыть, но мои кудахтанья его остановили.

– Не надо, не надо… Я сама потом помою.

– Хорошо. Никогда не любил мыть посуду.

Вытерев руки полотенчиком, развернулся было к выходу и впечатался в меня. Потому что я двинулась, как раз в сторону раковины со своей посудиной. Вот уж сценка для любовного романа! Вроде и случайно, а вроде как оба только случая ждали.

Но тогда во мне было напичкано множество умных, ценных маминых, бабушкиных изречений о морали, нравственности, ответственности за свое поведение. Поэтому я просто растерялась и не представляла, что же мне делать.

Красавчик сначала обнял крепко. Дыхание его щекотало мое ушко. Почувствовав мою неуверенность, скованность, не стал предпринимать никаких более решительных действий. Просто поцеловал в висок и застыл ненадолго, гладя мои волосы.

– У тебя прекрасные волосы. Когда распустишь, похожа на русалку или сирену. Сладкий голосок, сказочная внешность. Завлекаешь в свои сети зазевавшихся моряков.

Еще раз провел по ним, захватил прядь, поднес к своему лицу, пытаясь уловить их запах.

– И пахнут замечательно – травами.

Выпустил и водопад прошелестел обратно.

– Мне нужно идти, Светлячок.

– Хорошо.

И неуклюже отступила в сторону.

В коридоре, увидев, как он обувается, завязывает узел, потом бантик, накидывает джинсовку, как старается не задерживать на мне взгляд, вдруг стало не по себе. Чувство беспричинного страха и безысходности. Как и все? Я больше его не увижу?

Но спросить или тем более просить о том, чтобы вновь увидеться, не посмела.

– Спасибо еще раз. Вы, то есть ты мне очень помог.

– Пожалуйста.

И в секунду открыв замки. Вышел на лестничную клетку. Но вдруг обернулся. Так и не знаю, что же он хотел тогда сказать. Сверху послышались шаги и голос.

– Света, чего так поздно… Лира? Ты чего здесь делаешь? Добрый вечер, кстати.

– Добрый, дядя Коля!

Это у нас получилось хором произнести.

Красавчик с тоской посмотрел сначала на соседа, потом на меня.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Конец сценке и решительно захлопнул дверь.

– Нет. Не спасли ваши предостережения. Вляпалась я тогда по самое небалуйся. До сих пор выбраться не могу.

– Как? Жив, что ли поганец?

– Жив, здоров и в меру упитан. А почему поганец?

Дядя Коля разлил еще чаю.

– Просто резко город в свое время покинул. Перед этим столько событий произошло. Что я и подумал, прикопали где-то тихо в лесочке.

– А какие события?

– Те самые, из-за которых я тебя прятал. Делили ребятки. Игрались. Кого-то ментам сдали. Лира, как я уже и говорил, парень шустрый. Вольная пташка. Немного в этом городе, немного в другом. По стране засветиться успел, репутацию какую-никакую заработать. Хорошего игрока, я имею ввиду. И у нас, как государственных шишек, так и местных ребятишек кинуть успел. Неправильно выразился. Бабки с них снял легко, как стружку. Профессионал.

Старик одобрительно крякнул. И было несколько непонятно его отношение. Вроде и уважает, а вроде и нет. Увидев растерянность на моем лице, пояснил:

– Я его уважаю, как мастера своего дела. И как человека почитающего традиции и правила. Но совсем не понимаю. Он чудной такой, все классиков цитировал. Образованный, с этими, как же их… манерами. И не скажешь, что выпендривался или роль играл. Нет, все взаправду. И было вот мне не ясно, почему он здесь в совсем не своей среде.

– Деньги?

– Может и не без этого. Но и риск огромный. А тебе он разве не рассказывал об этом? Не посвящал в тайны души?

– Не особо. О чем угодно, но не об этом.

И вымученно улыбнулась. Было обидно в двойне – услышать такой вопрос из уст постороннего человека и не знать, что на него ответить.

– Это может и к лучшему. И незнание твое и то, что рядом с тобой его видело немного человек. Хоть и непонятный, но сообразительный. Ох, все никак не могу от той жизни отойти. Живу воспоминаниями.

Помолчал немного.

– Он тогда предупреждал, чтобы я присмотрел за тобой. А я? Не уберег.

– О чем вы?

– Я спустился посмотреть, что за шевеление у твоей двери, там ты с ним прощаешься. Подозвал к себе уже, когда дверь твоя закрылась, поговорили немного по душам. Рассказал он о твоем рейде в питейные заведения. О реакции твоего муженька. Вполне обоснованно забеспокоился, что без разборок с рукоприкладством не обойдется. Я беспокойство поддержал и пообещал проконтролировать твой отъезд. Проконтролировал….

Зря, конечно, дядя Коля корит себя. Никто ни в чем не виноват. Просто самой надо было сообразить, что ноги надо делать быстро.

Утром проснулась поздно, был выходной и спешить на учебу не надо. Настроение было странным, будто заторможенным. Мысли то и дело возвращались ко вчерашним событиям, но муж был в них на последнем месте. Где-то на галерке, всплывал в памяти.

Посмотрела на правую руку, когда-то на ней было обручальное кольцо. Словно знамение, что его украли.

Как же быстро вчера все закрутилось, пронеслось, даже не спросила, как зовут моего спасителя. Стыдоба. Хотя и он не очень стремился к близкому знакомству, иначе сам бы назвался.

Найти и отблагодарить? Неизвестно будет ли Красавчик рад этому. Наверное, лучше это сделать так, чтобы никто не узнал. Дядя Коля с ним знаком, не откажет в помощи.

Или не стоит? Сомнения завозились внутри, поднимая камни неуверенности и стеснения. Может это ему глупостью покажется. Побыть героем на вечер одно, но сегодня уже другой день и все, что произошло – мираж.

«Светлячок… маленькая, хрупкая и светишься».

Тьфу! Дура!

Ему твоя благодарность. Сама понимаешь, ни к какому месту не пришьешь. С подобной внешностью и подвешенным языком отбоя от женского пола, наверное, нету.

Все! Хватит об этом думать. Еще подумает…. Опять врешь самой себе. И мысли твои к одному ведут – к новой встрече. И очень хочется, чтобы он подумал совсем не то, и закрутилось, завертелось. Об этом думаешь.

Еще развестись не успела, еще от мужа не съехала, а уже хвостом готова вертеть перед другим мужиком. Ладно бы перед «путным», как выражается мама, ясно же – бабник.

«Огней так много золотых

На улицах Саратова.

Парней так много холостых,

А я люблю женатого».

Хлебнула из кружки.

– Ай!

Кипяток!

И будто очнулась. Стою на кухоньке с кружкой чая и думаю о всякой ерунде. Надо быстрее подбирать манатки и двигать в сторону свободы.

Словно в ответ на эти размышления в замке заскрипел ключ.

Внутри все похолодело. Что сейчас будет? Хотела пойти в комнату, сделала шаг, потом вернулась на два обратно. Куда бежать? Как спастись? И надо ли спасаться? Я напоминала тараканчика, посаженного в стеклянную банку, вроде видишь свободу, идешь на встречу, но все время утыкаешься в прозрачные стенки.

Бабахнула дверь о косяк.

– Светка!

Черт! Черт!

Заметалась по маленькому помещению. Зачем-то переставила кружку со стола в раковину. В голове пустота, только горит тревожный огонек. По голосу и тяжелым шагам было понятно, что он провел всю ночь, заливаясь алкоголем. Проскочить мимо и закрыться в туалете на щеколду? Вариант. Или лучше сразу прорываться к выходу?

В груди сжался весь воздух от страха и от плохого предчувствия. Где же оно было еще час назад?

Дима появился в дверях и привалился к косяку, с кривоватой усмешкой наблюдал за моими попытками сохранить невозмутимое лицо и сделать вид, что все в порядке. Руки мелко дрожали, и я с трудом убрала хлеб.

По кухне разлился запах перегара и агрессии.

– Смотрю, собралась? Не расскажешь куда? Я тебя никуда не отпускал.

И подошел почти вплотную.

– А, Светка? Чего молчишь?

– Я уже вчера все сказала.

– Да кто тебе разрешил, сучка! – заорал он.

Ноги подкашивались, поднять глаза и посмотреть на него, не было никаких сил.

– Мне не нужно твое разрешение. Я не твоя собака.

По щеке скатилась слеза, слова я произносила с трудом, в горле будто застрял жестяной ком.

Муж цепко ухватил меня за одно запястье, подтащил к себе и злым шепотом на самое ушко проговорил:

– Нужно, лапа моя. Нужно. И мне поучить тебя уму-разуму тоже нужно.

«Пора!». Я рванулась в сторону, крутанула руку, высвобождаясь из железных объятий, и бросилась к выходу. Но, что и говорить, план был недоработан и вообще не блистал оригинальностью.

Остановили меня уже через секунду – захватом за волосы. Дальше, как мешок с мукой, полетела на пол, попутно налетев на стол. Несколько пощечин, ударов кулаком под дых. Он еще что-то кричал в мое лицо, чтобы было удобнее это делать, намотал на кулак мои волосы и повернул голову к себе. До моего сознания эти слова не доходили. Второго нападения за сутки оно просто не выдержало и ненадолго отключилось.

– Ты поняла меня?! Ты поняла меня?!

Эта фраза сопровождала каждый удар. И я вроде даже пыталась что-то отвечать, но кроме мычания ничего не выходило. Работали лишь инстинкты – подобрать ноги, закрыв живот, руками попытаться уберечь лицо и голову. Почти без особого успеха.

Боль пришла не сразу. Прав был Красавчик вчера – адреналин сначала все сглаживает. Хочется только, чтобы быстрее все закончилось. И этот человек, источающий ненависть, злость и запах спирта, исчез. А там уж как-нибудь забраться в самую темную щель, отлеживаться и все пройдет.

Еще удар ногой по спине. Слышно как где-то скулит собачка. Неужели это я?

– Перестань ныть!

Через какое-то время, когда уже начала отходить, поняла, что больше его рядом нет и можно начинать ровнее дышать, вот тогда боль вышла на главную сцену. Казалось, изнутри меня рвут несколько чудовищ. И шевелиться невозможно и лежать невозможно, только слезы тихонько текут по щекам.

Сколько длилось мое лежание в позе эмбриона на полу в кухне, не знаю. А потом послышался шорох со стороны прихожей. «О, нет, нет!». Пульсирующая боль в голове зашлась лихорадочным ритмом. Мне не выдержать, просто не выдержать. Сжав зубы, поползла. Куда не понятно, но хоть что-то сделать. Забилась, сжавшись в три погибели между кухонным шкафчиком и раковиной. Выковыривать меня от сюда будет трудно. И тихо завыла.

– Светлячок?

Перестала дышать. Мягкие шаги. Видимо сначала он меня просто не заметил.

– Твою мать!

Дальше шло что-то весьма витиеватое и художественное, повторению не подлежащее. Я не понимала, кто это и зачем пытается достать из убежища. Выла уже в полный голос. Отбиваться и сопротивляться, сил не было. Голое отчаяние вырвалось наружу через стиснутые зубы.

– Господи! – опять мат. Пальцы осторожно ощупывают доступные места. Я лишь шарахалась, больше вжимаясь в стену, хотя больше уже некуда.

– Да очнись же, Светлячок! Открой глаза, посмотри на меня.

Уговоры продолжались долго. Потом разогнуться полностью у меня, сразу не получилось, все конечности затекли. Не понять было, сломано что-нибудь или нет.

Он аккуратненько вызволил мои бренные останки из закутка, бормоча себе под нос:

– Вроде все цело. А синяки ерунда пройдут.

Пройдут? Разве они могут пройти? Все это останется со мной, как тяжелый груз навсегда. Такие вот мрачные, скверные мысли бродили в моей голове.

Мы сидели на полу в тесной кухоньке, где были видны следы недавнего побоища. Вещи разбросаны, кое-где видны пятна подсохшей крови. Выглядывая из-за крепкого плеча, закрытая от всего сильными руками, я могла смотреть на это более отстраненно и спокойно.

– Тш-ш-ш…

Пальцы легко и нежно поглаживали спину, успокаивая. Пока слезы беззвучно скатывались по моим щекам.

– Надо тебе собраться. Хотя лучше я сам.

Попытался встать, но я вцепилась намертво, боясь хоть ненадолго остаться без тепла, что ограждало меня.

– Эй? Я только вещички твои соберу. Не бойся. Никуда не ухожу. Ладно, пошли вместе.

Усадил меня на диван в комнате и огляделся. Чемодан и спортивная сумка были уже собраны мною и еще какие-то пакеты. Но теперь все это превратилось в развал и кашу на полу. Муженек постарался, выпотрошил и даже не поленился что-то порвать, разодрать, разбить.

– Вот сволота…

На верхушке одной из кучек лежал белый лифчик, вроде как целый. Он и привел меня в сознание и его чудом сохранившийся белый цвет.

Не знаю, смогла ли я тогда покраснеть, учитывая общее состояние. Осторожно передвигаясь, сползла вниз и схватила его. Надо убрать с глаз долой.

– Я нашел сумку. Выбирай те вещи, что в нормальном состоянии, а остальное оставь. Лучше новое купить.

Несколько минут мы ничего не говорили, копались, как две собаки на помойке.

– Тебе есть куда податься? Может, к родителям поедешь?

– Нет. К подруге.

– Хорошо. К врачу все равно сходить не мешало. Ребра проверить. Я все-таки не спец.

– Схожу.

Дальше опять молчание до дверей квартиры Олеси. Только короткие фразы по делу.

Я потянулась было к звонку, сказав все соответствующие моменту слова благодарности и признательности, но он остановил, положив свою ладонь сверху.

– Подожди.

Повернула голову к нему в недоумении. В глазах печаль, сожаление и затаенная надежда.

– Не месту сейчас. Но я не уверен, что увидимся с тобой снова.

Неуверенность в голосе такого парня – это нонсенс. Хотя больше всего хотелось лечь на диван и забыться беспробудным сном недели на две, но кровь в венах вдруг побежала быстрее от интонации его голоса.

– Хочу запомнить тебя…

Положил горячие ладони на затылок. Какие у него дивные пальцы, нежные, но настойчивые. Мы сомкнулись лбами и стояли, замерев, забыв, где находимся, и зачем. Только слушали дыхание друг друга. Большой палец тихонько гладил мою шею вверх-вниз, а потом за ушком. Кто бы мог подумать, что такое простое прикосновение может быть настолько пронзительным и чувственным.

Губы едва-едва касались моих. А я стояла, ни жива, ни мертва. И была погружена в момент и ошарашенная, что не соображала, как же поступить. Насилу вспомнила, что можно и ответить на поцелуй.

Секунды пронеслись быстро и он уже отстранился.

– Пока.

Торопливые шаги на лестнице гулко отдались внутри моей головы. Ушел.

– Пока.

Но меня уже никто не слышал.

Объявили мою остановку.

– Черт!

Подхватив свои вещи, кинулась к выходу, расталкивая людей. Вот заполошная тетка, наверное, подумали они.

Надеюсь, парик не съехал, и очки не перекосились во время моего рывка. Был уже вечер, и я торопилась домой. Любаша успела позвонить и предупредила, во сколько они с мужем прибудут ко мне для замены замка.

Передвигаться на непривычной обуви к концу дня стало чуть тяжелее, образовались мозоли. Пыхтя и почесывая вспотевшую шею, подумала, что идея была хорошей, но не все минусы учтены.

Во двор зашла с другой стороны. Специально, чтобы пройти до подъездной двери кустиками у самой стены дома. И оставаться до последнего незамеченной. Пустая предосторожность? Возможно. Но не решила, не пренебрегать ей.

Да, и настрой такой шпионский очень будоражил кровь и наполнял яркими красками жизнь. Воображение у меня хоть и средненькое, но вполне приличное. Уже представляла себя на месте агента какой-нибудь спецразведки. Девушкой Джеймса Бонда (неужели не представляли себя в этом качестве на минуточку, ну, так на немножечко?). Случайным обывателем, втянутым в международный заговор. Это, конечно, широкий замах, можно что-нибудь и попроще. Я же журналист местной газеты как-никак. И случайно узнала, например…. О чем же? Срочно придумываем. И так о многомиллионных, незаконных сделках одного из депутатов местной администрации. Не так завлекательно. И написать об этом, скорее всего не дадут. Только, если чиновник попался или под подозрением. А мы поймаем эксклюзивчик.

Эх, мечты, мечты…

Похоже, надежда стать знаменитостью в нашем небольшом городишке еще меня не покинула.

В подъезде никто не ошивался и на лестнице тоже ни соседей, ни подозрительных незнакомцев. Вздохнула спокойно. Надеюсь, что соседка, встретившаяся мне утром на этой же дороге, не сидит в засаде, приникнув вплотную к глазку. Вот уж кто настоящий шпион. У нее даже налаженная агентурная сеть в ближайших подъездах и дворах.

Кстати, вот с кем стоит ненавязчиво пообщаться. У Таисии Львовны и собаки и кошки и мухи все на счету. Любого постороннего человека, даже просто заглядывающего на нашу ухоженную, придомовую площадку, заметит, зафиксирует и фото отправит в архив памяти.

Глянула на часы, потом на себя в зеркало.

– Что ж такое!

Осталось всего пару минут до прихода гостей.

– Блин, блин, блин…

Зашвырнула парик в шкаф. Вывалив на тумбочку сначала все содержимое, отправила следом и сумку. Потом разберусь!

Любаня была очень пунктуальной женщиной и к близким была тоже довольно требовательна в этом плане. Я же на минутку, но припоздаю.

Вот и сейчас, только успела с глаз косметику смыть и немного с лица, как раздались трели дверного звонка.

– Ай, шайтан тебя забери женщина!

Таким образом, всегда выражал сове неудовольствие заместитель главного редактора нашей газеты, когда я сдавала материал в последнюю минуту.

Побежала открывать. Мы расцеловались с Валей, потом с подружкой. С ней крепко-крепко, будто вчера не виделись. В этот момент она прошептала:

– Я ему сказала, что у тебя замок заедает.

– Хорошо.

Муж ее улыбался во все тридцать два зуба или вполне возможно, что уже не в полном комплекте.

– Загорела, похорошела. Видно сразу, что хорошо съездила.

– Да. Все прошло замечательно. Никогда так не отдыхала.

– Это понятно. Отдыхать, не работать, – потер ладони. – Ну, что ж приступим.

– Погоди. Давайте хоть чаем вас напою. С работы же сразу. Голодные, небось?

Он отмахнулся.

– Сначала дело. А потом уже будем чаи гонять. Пока посмотрю старый замок, пока новый вставлю, вы как раз стол и накроете.

Установил свой чемоданчик, сдвинув барахло из нутра сумки на край тумбочки. Я быстренько все убрала.

Любаня чмокнула его в щечку и, захватив пакеты с пола, потянула меня, в сторону кухни.

– Все. Командир приказ отдал. Мы идем исполнять.

– Ага.

На моей кухне она ориентировалась ничуть не хуже чем на своей, поэтому сразу же захлопала дверцами шкафчиков.

– Слушай, еще со вчерашних посиделок кое-что осталось. Не стоило опять еды покупать.

Послышалось веселое фырканье.

– Кое-что это можно сказать ничего, дорогая моя, для голодного мужчины после тяжелого рабочего дня. И я покушать люблю. Тем более его еще отблагодарить надо за самоотверженность и сверхурочную работу.

Я тут же скуксилась и покраснела. В самом деле! Что же я за друг такой? Люди после работы несутся на помощь. И что? Даже тортика к чаю не купила. Совсем ни стыда, ни совести не осталось.

– Любанька? Прости меня окаянную. Никакой благодарности от меня не видишь.

Она покачала головой с улыбкой и сунула мне в руки картошку.

– Давай, чисти, окаянная ты моя. Будем тебя перевоспитывать трудом и молитвой.

– Чего? Молитвой?

– Спокойно. Начнем с труда. Не переживай ты так. Мы и чаем бы вполне удовлетворились, но Валя сегодня не успел пообедать. Поэтому до дома не дотянет. А там, в холодильнике пусто. По нашим меркам.

– А по моим значит куча всего.

– Ну, перекусить разве что, – поставила сковородку с котлетами на плиту и занялась салатом.

– А тебе переживать не стоит. Замуж выйдешь и перейдешь совсем на другой ритм. Научишься думать наперед, что купить. Что приготовить, что еще осталось и что можно соорудить из этих остатков. Пока одна живешь и так нормально.

Огурцы и помидоры почти со скоростью звука летели в салатник.

– Столько картошки хватит?

– Ага. А ты чего сегодня в этом костюме? Все постирала и больше нечего надеть? Не понимаю, зачем ты тогда вообще его купила?

– Ну, да…

От дальнейших расспросов меня спас Валя. В одной руке у него был замок, а в другой отвертка, которой он почесывал затылок.

– Не пойму я, Светик. Все с твоим замком в порядке. Я его со всех сторон повертел. Может в ключе дело?

– Нет. Я приехала и долго не могла открыть. И вообще старый он уже, давно пора менять.

Пожал плечами.

– Дело хозяйское. Но по мне так хороший еще механизм.

И ушел обратно, прикрыв дверь.

– Вот не все равно ему? Хороший, не хороший. Попросили поменять только, а не экспертизу проводить.

– Чего ты на него взъелась, Люб?

Она отвернулась к сковородке, немного помешала картошку.

– Вчера, когда я попросила его с замком тебе помочь, долго мялся, не хотел. Видимо свиданку на сегодня назначили.

Голос ее чуть сорвался.

– Дорогая моя, перестань хоронить ваш брак раньше времени. Ты еще не знаешь в чем дело.

– Все я решила. С завтрашнего дня начну следить. Нет сил моих. Ты со мной?

– Конечно.

Да, друг познается в беде. Все знают эту пословицу. Поэтому я сижу в старой, раздолбанной девятке, которую ревнивица взяла у приятельницы на время. Данная развалюха стояла пару лет в гараже и по назначению почти не использовалась.

Женщина развелась с мужем, и теперь машина перетягивалась ими, как канат, то на одну сторону, то на другую. Была причиной раздоров и телефонных переговоров.

– А почему в судебном порядке не разберутся? – возник вполне законный вопрос.

Подружка пожала плечами, сосредоточенно глядя на дорогу. Водила она редко, за рулем чаще сидел Валя. Потом усмехнулась.

– Похоже, их обоих устраивает этот постоянный повод для встреч.

– Хороши встречи.

– Кому ведь, как нравится.

– Это точно.

И тоже устремила взгляд вперед.

Парик снова пригодился. Костюм не стала использовать в этой авантюре. Мужчины, конечно, не особо внимательны к деталям, как женщины, но мало ли.

Любка тоже преобразилась. Нашла где-то в закромах родины ужасно огромные темные очки в роговой оправе со стеклами болотно-зеленого цвета. На голову намотала тюрбан. Темная помада, балахон вместо кофты и лет пятнадцать плюсом, не меньше.

Сначала мы друг друга не узнали. Стоя во дворе своего дома, я вертела головой и всматривалась в машины. Прошло минут двадцать нетерпение стало трудно скрывать. В кармане завибрировал мобильник.

Знакомый голос с недовольством выговорил мне:

– Я уже двадцать минут во дворе стою. Ты где?

Я еще активнее закрутила головой.

– Это ты что ли в черном парике?

– Да!

– Тьфу ты! Я в синей девятке.

– На тебя тьфу! Ты номер машины не могла просто сказать!

– Шуруй уже сюда!

И мы пошуровали. Она заметно нервничала и редко обругивала других водителей, почти не обращая на них внимание. В напряженном молчании встали аккуратненько на стоянке, напротив проходной, замерли в ожидании.

– Ты хоть руль отпусти. А то я боюсь, вырвешь его.

– Ничего. Как вырву, так и вставлю обратно. А вдруг он сейчас выйдет?

Минут через десять Валя появился. Попрощался со всеми и двинул в противоположную от дома сторону со спортивной сумочкой.

– Странно, машину тут оставил.

– Хм…

Плетясь черепашьим шагом, поехали за ним. Хорошо, что улица более или менее оживленная, и мы не смотрелись странно. Свернул в переулок, мы туда же. Показалось двухэтажное здание, окрашенное синей краской, большие окна от пола до потолка. Он легким, пружинистым шагом зашел внутрь.

Наши взгляды одновременно остановились на табличке.

– Спортивно-оздоровительный комплекс «Ника».

– Чего-то я не поняла.

Подружка сидела пришибленная, на лице написано непонимание.

А я захохотала.

– Любка, все хорошо. Он просто в спортивный зал ходит, здоровьем своим занимается.

– Не смешно нисколько. Если решил рельеф свой подкачать, точно баба у него. Зачем еще?

– Ну, ты и дурында.

– Сама такая.

– Послушай, насколько ты его младше?

– На восемь лет. Причем тут это?

– Вот именно, – и многозначительно подергала бровями. – Он здраво рассудил, что старше тебя. И с каждым годом не становится моложе. А ты женщина молодая, привлекательная, в самом соку. Позаришься на более свежее тело…

– Да, что за бред ты говоришь? Куда я пойду с двумя детьми на руках?

– Только ему не вздумай так сказать.

– Поздно, уже говорила.

– Значит, забудь про эти мысли. И больше при нем не вздумай заикнуться.

Она насупилась.

– Не понимаю…

– Молодец твой Валя. Вот, что нужно понять. Для тебя же старается, в форме себя старается держать. Радоваться надо.

Но мои слова не возымели нужного эффекта. Бровки у нее сдвинулись к переносице и так там и остались.

– Давай в кафешке хоть напротив, посидим?

– Нет.

– Ладно.

Через двадцать минут у меня попа онемела. Позевывая, отвернувшись к окну, решилась.

– Так. Я пошла в разведку.

– Куда?

– Туда. Не могу просто так тут сидеть. Пройдусь.

– Удачи.

– А ты перестань киснуть.

Решительно хлопнула дверцей машины, но сразу пожалела об этом, так как в ней что-то жалобно задребезжало. Боевой настрой меня не покинул, и я поднялась по ступенькам.

Заведение на первый взгляд понравилось. Все чистенько, симпатично, милая девушка за стойкой администратора приветствовала широкой улыбкой.

– Добрый день. Чем могу помочь?

– Добрый, девушка, – решила воспользоваться образом, что использовала вчера. Не снимая очков, манерно оперлась на край. – Хотела бы узнать, что вы можете предложить для женщин чуть за тридцать?

И глуховато хохотнула. Получилось очень неплохо – такой прокуренный, кокетливый басок. Может, стоит подумать о карьере актрисы.

Девушка была весьма компетентна и убедительна, я и не заметила, как прошло, наверное, еще минут тридцать, пока она расписывала различные направления, преимущества покупки абонемента и тому подобное.

По сторонам поглядывать у меня была возможность, поэтому Валю я не пропустила. Крикнув кому-то вглубь раздевалки «пока», направился к выходу.

– Спасибо. Я подумаю. Было приятно поболтать с вами.

Любка в машине выпускала клубы пара.

– Ты чего так долго?

– Обстановку изучала.

Она резко рванула с места. Но нервничать не было смысла, мы успели вполне отчетливо увидеть, как он сел в машину и не спеша тронулся в сторону уже дома.

На каком-то из поворотов я окликнула ее.

– Люб?

– Чего?

– Чего, чего? Того. Долго мрачной будешь?

– А с чего мне радоваться?

– Выяснилось же все.

– Для тебя может и понятно стало. А для меня нет. Чую я есть у него кто-то. Не зря он наяривает штангой два раза в неделю.

– Конечно. Есть ты.

По ее взгляду поняла – шутка не прошла. Странная неуверенность в себе. Поведение первого супруга оставляло желать лучшего, но не все, же мужчины такие. На счет Вали, была, например, стопроцентно уверена – невиновен.

– Хорошо. Ищи дальше, а мне завтра на работу. Или нет, послезавтра… Короче займусь делами.

– Спасибо, подруга.

– Любань, я тебя люблю. Поэтому могу тебе это сказать прямо. Ты не права.

Но упрямство ее основная черта характера.

– Высади меня у остановки, пожалуйста.

– Ага, пока.

– Пока.

Какие-то воспоминания довольно долго живут в нас. Чаще, не очень приятные. Так уж устроен человеческий мозг. Я много общаюсь с людьми разных возрастов и профессий. Есть во мне какое-то качество или внутренняя открытость, может просто мордашка у меня такая простецкая, что почти всех оппонентов тянет исповедоваться.

Любаша все держит в себе боль и переживания, оставшиеся после измены первого мужа. Я могу ее понять. Так как сама пережила нечто подобное. Да, наши ситуации различны. Мое замужество не было долгим, не было общих детей. Но переживала точно также, страдала. Хотя и пыталась не показывать. Первое время, кажется, что так лучше, если будешь вести себя как обычно, то все сгладится и вернется гармония в отношения. Но сейчас пришла к мнению, что это просто боязнь посмотреть реальности прямо в лицо. Но временами это необходимость, если хочешь сохранить отношения с человеком. Ситуации, когда откровенность в чувствах и словах предпочтительнее молчания и терпеливого накопления в себе негативных эмоций.

Отношения с Голландцем лишь с большой натяжкой можно назвать семейными (тут меня пробивает на глупое хихиканье). Когда мы были вдвоем, единственное чего хотелось – гармонии, красоты, захватывающих эмоций (да, да, все в одном ряду), порхания бабочек. Как будто уезжаешь на необитаемый остров от обычной жизни, проблем, обязанностей, неразберихи и тому подобного. Вроде реанимационного отделения.

Но течение жизни нельзя перебороть или изменить. И мы оказались в этом водовороте. Помимо моих обычных неприятных воспоминаний о вечном ожидании есть в картотеке и еще одно.

Переломный момент наступил сейчас и все всплывает наружу, что хотелось забыть или казалось забытым навсегда, пройденным и прожитым. Видимо настало время со всем этим расстаться – ненужный багаж.

Когда же это было…

Я переехала на новую квартиру из коммуналки. Потихоньку обустраивалась. В комнатах было непривычно пусто, мебели было мало. А то, что имелось, собрано с миру по нитке подружками по институту. Один стул вообще притащила со свалки. После развода, можно было рассчитывать на комнатенку в коммуналке, где и ютилась какое-то время. Но неожиданно привалило наследство. Умерла двоюродная тетка у отца, одинокая пенсионерка. Я была ее любимицей и часто летом гостила у нее. Поэтому квартиру свою однокомнатную она завешала мне.

Радости не было предела. Еще и Вадим Петрович – начальник – взялся помочь с обменом. Все вышло просто изумительно и шоколадно для меня.

Я летала по квартире, восхищаясь каждым углом и целуя моего благодетеля в щечку, когда застывала, чтобы перевести дыхание. Он лишь с томлением вздыхал и скреб в затылке.

– Ох, Светка, Светка…

– Что?

Помотал головой, потом неожиданно сграбастал в свои медвежьи объятия.

– Что ж ты со мной делаешь? Просто веревки вьешь.

– Неправда!

– Знаю, знаю. Все хорошо. Если бы не знал тебя, то думал, как за остальных – расчетливая стерва.

– А как на самом деле? Уже зная меня?

– Ты просто светлый человечек. Как дитя неразумное, доверчивое и нежное.

Я хмыкнула.

– Как-то не вяжутся ваши слова с пылкими объятиями.

Он чмокнул меня в щечку.

– Пора взрослеть, дорогая. Наплюй на своего молодца. Найди хорошего мужика, неженатого, естественно, выходи замуж. Рожай детей.

– Звучит ужасно скучно.

– А жизнь она вообще очень проста. Весь вопрос, как ты ее воспринимаешь. У тебя с фантазией лады. Так что с разнообразием не будет проблем и никакой скуки.

Тогда его слова пролетели мимо ушей. Подспудно почудилась обида за неожиданно прерванные удобные и приятные для него отношения. Не хотелось никакие подобные разговоры воспринимать всерьез. Помог и на том спасибо. А свои умные мысли можешь и при себе оставить. Не напрашивалась.

Прошло около недели после этого. Я стряпала на кухне ужин, пританцовывая в такт мелодии, несущейся из радио. Радовалась, что на халяву достались симпатичные, кружевные шторки на кухню. Одна из девчонок на курсе выскочила замуж и уезжала в другую область. С доброй души она раздала часть нажитого имущества.

От любования своим новым приобретением меня отвлек телефонный звонок. Я еще не привыкла, что это благо цивилизации целиком в моем распоряжении. И поэтому вздрогнула. Пару секунд прислушивалась.