Светлячок для Летучего Голландца

Девчонкой я часто гуляла по лесу с подружками, когда отправляли к бабушке на летние каникулы. Мы нашли заброшенную ветку железной дороги. Она шла к карьерам, теперь заброшенным, и была никому не нужна. Была еле видна среди высокой травы. Мы шли по рельсам сначала в одну сторону, потом в обратную.

Забытые пути.

Я стояла перед дверью своей старой квартиры. Теперь хозяева другие люди и сменились, возможно, несколько раз. Двери тоже новенькие.

Дядю Колю видела еще пару раз, навешала. Надеюсь, что за довольно продолжительное время, прошедшее с последнего моего посещения, с ним ничего не случилось.

Достала зеркальце, стерла помаду с губ, потом принялась за парик. С этим вышло сложнее, пришлось попотеть и вырвать пару волос. Выдохнув, нажала кнопку звонка. Ничего, только слышна трель за дверью. Еще раз.

Сейчас мне откроет какая-нибудь заполошная тетка лет пятидесяти или равнодушная ко всему на свете и заспанная молодая мамаша.

Нет. Послышались тяжелые шаги, заскрипел пол.

– Кто там?

Я улыбнулась с облегчением.

– Дядя Коля, это Светлана Земцова. Ваша бывшая соседка снизу. Помните лет тринадцать назад…

Дверь резко распахнулась и от неожиданности, отступила назад и недоговорила.

– Я, конечно, стар. Но склерозом не страдаю пока.

Он нисколечко не изменился, только морщинок добавилось и очки, раньше их не было.

– Заходи что ли. Давненько не было тебя.

И отступил в сторону, пропуская внутрь. Новый линолеум, обои, мебель поменялась, телевизор, но радио так и весело на кухне, на стене.

– Проходи на кухню. Я как раз чайник поставил.

Я присела за столик. Нарядная клеенка, но столик со шкафчиками все те же. Только холодильник современный, а не «Свияга» с морозилкой похожей на обувную коробку. Электрический чайник заходился паром, щелкнула кнопка. Дядя Коля разлил чай, никуда не торопясь, добавил кипятка, отдуваясь, отпил немного.

– Как живешь? Рассказывай. Смотрю, волосы обрезала. Зря, такая коса у тебя была красивая.

– Женщины любят перемены. А все с одной и той же прической скучно. Подстриглась и вроде в жизни что-то изменилось.

– Ну, да. Ну, да.

– А так ничего нового. До сих пор не замужем, детей нет. Работаю в газете. Получила же образование. Вот, наконец, пригодилось.

– Образование оно никогда лишним не бывает. Жалко, что деток нет. У меня ни детей, ни внуков. Жизнь какая-то однобокая получилась. Может, хоть с твоими повожусь. Рожай.

– А с кем оставлять? Мама живет далековато, не наездишься. Няньки дорого.

– Со мной.

– С вами?

– Да. А, что ты так смотришь? Я в семье был вторым из пятерых. Успел нанянчиться с младшими. Потом у старшей сестры детки родились и с ними тоже какое-то время поводился. Со своей дочкой, правда, не довелось. Мало ее маленькую видел.

– У вас есть дочь?

– Она умерла. Давно, еще раньше жены моей.

– Мне жаль.

– И мне.

Он встал, вышел в комнату и вернулся со старым плюшевым альбомом, заполненным черно-белыми фотографиями. Раскрыл не с начала, а где-то с середины.

– Я редко их смотрю. Нет смысла ворошить прошлое. Но хочу тебе ее фотографии показать.

С фото мне широко улыбалась девчушка лет шести в платье с оборочками и бантами. Не очень похожа на отца.

– Вся в мать – красавица.

Перевернул страницу. На них девочка уже подросла лет тринадцати. Длинная коса, неуверенная поза, руки сложены на коленях, глаза с интересом смотрят в объектив камеры.

– Не знаю к лучшему или к худшему красота. Так уж получилось, замуж выскочила рано. Большая любовь, естественно. Жить не могу и все такое. Парень на вроде твоего Димки. Вроде и ничего на первый взгляд, а если глубже копнуть то гниль лезет. Мы не стали упорствовать. Да, и меня она не больно слушала. Я ее не виню. Что я для нее был? Мало уделял внимания, не интересовался почти ее жизнью. Только, когда выросла, вдруг влез со своим мнением. Она взорвалась, нагрубила. Хорошо жена моя человек спокойный. Как она тогда все это пережила? Словно между двух огней.

Он замолк, перевернул страницу. На ней групповое фото. Дочь на стуле и они с женой стоят за ее спиной. Да, красавица. Озорной взгляд, милая улыбка, чуть раскосые глаза и фигурка хорошая. Старые пальцы шершавые с желтыми ногтями погладили фото.

– Прожили они лет пять. Большая любовь и страсть больно быстро прошли. Характер супруга проявляться стал. Жили они отдельно в коммуналке. Общая кухня, общая ванная, очереди, приборка. К такому она не привыкла. Не лентяйка, не белоручка, конечно. Но одно дело в отдельной квартире жить, а другое с чужими людьми. Стенки тонкие, все слышно. Все понимаю, сами какое-то время с женой в общежитии жили. Но были вместе, сообща. Если понимаешь о чем я. И нам все трудности легче давались. И с соседями повезло. Дали им через пару лет однокомнатную квартиру. У черта на рогах, но свое. Вроде и полегче должно стать, а наоборот разладилось еще больше. Люда ездила часто в гости. А я не мог. Хоть и скучал и душа болела. Но думаю, сорвусь, хуже только сделаю. Так что с визитами редко наезжал. А однажды приехал, вижу синяк под глазом. Ох, как я тогда орал. Думал, точно убью. Но она в ногах лежала, плакала, говорила, что это их дело и не надо вмешиваться. Да и что сделаешь, если она сама не хочет уходить от него. Силком же не потащишь.

Глаза его не отрывались от лиц на фотографии.

– Сейчас не знаешь, что и лучше было бы: за косу домой оттащить или вправду этого гада убить, – в голосе зазвенел метал. Сразу становится ясно, что этот человек не шутит. И вполне серьезно рассматривает вариант убийства. Возможно, для него это приемлемо. Но мне сложно было соотнести с ним это злодейство. Хотя прекрасно понимаю, что он не прост, еще как не прост. – Но я ничего не сделал. Поговорил, скрипя сердце, ушел. И простить не могу себе.

– А что случилось?

Дядя Коля, как будто очнулся, услышав мой вопрос, и лицо его закрылось, скрывая эмоции.

– Через пару месяцев они поругались. Очень серьезно. Все соседи слышали их крики. Он неудачно толкнул ее, был сильно пьян. И Поля ударилась об край стола виском. Умерла. Эта скотина испугался и сбежал. Хотя мог вызвать скорую и ее возможно, и спасли бы. Кто знает?

– Его потом нашли?

– Да. Быстро нашли. У дружка одного затихарился. Хоть и неразумно это было. Но сидел недолго через месяц или два погиб.

– Хм?

– Ввязался в драку. Говорю же непутевый, совсем был. Пырнули ножом и все. Не буду врать, что я сожалею о его смерти.

И сложил пальцы в замок на колене, обшарил меня внимательным взглядом.

– Вы устроили эту драку?

Он пожал плечами и лишь один уголок губ чуть приподнялся. Не прост, не прост. По спине прошел холодок.

– Ты прям, как Люда моя, такая же впечатлительная. Чаю подлить?

И пододвинул вазочку с конфетками.

– Это было закономерно. И я нисколько не жалею.

Мы в молчании допили чай.

– Ты просто проведать старика зашла или по делу? А то я со своими откровениями совсем забыл поинтересоваться. Болтать стал много. А ты человек располагающий к откровенности. Есть в тебе что-то такое… ну, так что? По делу?

– Почему вы решили, что сразу по делу?

– Кому ты втираешь? Из сумки торчит парик и сама как-то странно одета. Случилось чего?

Я вздохнула и всмотрелась в мутную жижу, что осталась на дне чашки. Когда шла сюда как-то не задумывалась, что придется многое объяснить. А как?

– Долгая история.

– Я уже давно никуда не тороплюсь.

– И для меня самой не совсем понятная.

– Разберемся.

– Помните тринадцать лет назад, вы спрятали меня на несколько дней…

– Спрятал. Это громко сказано. Все, кому надо, знали, что ты здесь. И?

– А потом я разыскивала Диму по кабакам.

– Да, да. Хотя, то, что ты ушла, он бы и так понял. Незачем было по притонам бродить.

– Я честная была, правильная.

– Была? А сейчас уже нет?

– Не знаю.

– Понятно. Что дальше?

– И меня провожал в один из вечеров молодой человек. Вы еще предупреждали, чтобы я с ним не связывалась.

– Лира? Помню. Очень мутный парень. Появился из ниоткуда и так же исчез. Игрок, шулер, бабник, в целом ничего хорошего. И что? Не помогли советы?

Покачала головой и улыбнулась.

– Ясненько. Ну, мужик он смазливый, такие бабам нравятся. Только не пойму я… Это же давно было. И его уже много лет в городе не видели. Какое отношение он к тебе имеет? Тогда знаю, помог, к подруге тебя отвез. Димке мозги прочистил. Хоть в чем-то не пропащий оказался. Опять я заговорился.

Но память уже унесла меня обратно в прошлое.

Это был третий кабак по счету. Но выглядел почти также, как и остальные. Темная мебель, дым клубами, шум, гам.

Осторожно пробираясь между столиками и качающимися телами, отшатываясь от алкогольных паров, я пробиралась к барной стойке. Бармен, как и предыдущие, удивленно приподнял бровь, разглядывая меня и одновременно разливая из бутылки по рюмкам водку.

Уже не так стесняясь, подозвала его жестом.

– Здравствуйте!

– Здорово. Будете что-нибудь?

– Нет, спасибо. Я хотела узнать, не видели вы здесь Дмитрия Земцова?

– А тебе он на что?

– Я его жена. Мне очень надо с ним поговорить.

Он еще подвигал бровями. Видимо, Дима здесь, но что-то бармену мешает сознаться в этом.

– Погоди. Сейчас Леху пошлю за ним. Леха! Иди сюда.

Подозвал одного из официантов, пошептав на ухо, отправил из зала в боковую дверь.

– Жди. Позовут.

– Спасибо.

– На здоровье.

И отвернулся к посетителям. Похоже, решил, что я пришла устроить драку со скандалом и выяснением отношений. Нет, не это мне было нужно.

Сколько ждать придется было непонятно, поэтому устроилась на высоком стуле в самом углу. Ноги неудобно свешивались. Поправила сумку и огляделась. Ничего особенного люди, как люди.

Взгляд скользил через туман вдоль потемневшего, заляпанного дерева стойки, на котором стояли стаканы, рюмки. На противоположном краю расположился молодой мужчина. Рядом с ним товарищ пытался что-то втолковать ему, время от времени отпивая из большой пивной кружки. Но тот его почти не замечал, изредка, будто нехотя кивал. В глазах скука. «Жигало», подумала я, оценив джинсовую куртку, футболку под ней и не совсем обычную прическу – волосы до плеч, собранные в маленький хвостик. А так же большие глаза, ленивые движения, этакий мартовский кот. Легкая полуулыбка, зажигающая женские сердца призрачной надеждой о неземной любви, расплылась по его лицу и адресована была блондинке, что стояла в нескольких шагах от меня. Ее настрой тоже был понятен без слов по позе и хищному выражению лица.

Для меня подобные вещи на тот момент были коробящими. И чувствовала себя неудобно, будто подслушала чужой интимный разговор. Поискала, на что бы отвлечься, немного поерзала на стуле. Когда же уже Дима выйдет?

Мое замешательство не осталось незамеченным. Через минуту опять обведя барную стойку взглядом – невозможно же сидеть все время, глядя себе под ноги или на руки, что сложены на сумке – наткнулась на красавчика. Он пристально разглядывал меня, но не с хищным, манящим интересом, будто лакомый кусочек, а очень настороженно и недоуменно. Будто спрашивая, что я здесь делаю. Совершенно неожиданно для себя легко улыбнулась в ответ и пожала плечами. Мол, так уж получилось. Темная бровь приподнялась, на лице появилась приятная, мальчишеская, залихватская улыбка, вроде как мы участники маленького заговора и остального мира не существует с дымом, перегаром, громкой музыкой, пьяными разговорами. Ничего. Только глаза напротив, читающие в моих все, как в раскрытой книге. Чувство единения и общности с совершенно незнакомым человеком. Странное, удивительное.

Из забытья меня вырвало чужое прикосновение, не совсем приятное, потому, что трясли за плечо со штормовой силой. В нос ударил запах перегара и знакомого одеколона. Смотри-ка, одеколон дома не забыл, а меня предупредить – забыл.

– Ты чего здесь делаешь?

Как всегда недоволен. И уже изрядно пьян, судя по покрасневшему лицу и взгляду осоловелому.

– Здравствуй.

– Зачем по кабакам шляешься? Почему не дома?

– Потому что дома все разгромили.

– Что?

Видно было, что за несколько секунд Дима протрезвел, если не полностью, то наполовину. Тянуло ответить: «Конь через плечо!». Но, сглотнув досаду и возмущение, повторила:

– Я говорю, дома все разгромили. Меня чуть на ремни не пустили, но дядя Коля помог.

– Черт…

– Не то слово.

– Ждать надо было дома. Я бы вернулся и все решил. Не думаю, что тебе реально угрожали…

– Мне не очень хотелось это проверять на себе. Ладно, я не затем пришла.

– А зачем? Позорить меня? Жена по кабакам шляется, как девка какая-то. Чего ты все копошишься, как курица на насесте? Лезешь, куда не просят? Достала ты меня!

И надвинулся на меня. Пришлось чуть отвернуть голову. Чтобы не задохнуться от алкогольных паров. Краем глаза заметила, что Красавчик о чем-то переговаривается с барменом. Тот махнул полотенцем в нашу сторону, быстро тараторя и пожав плечами, переключился на другого клиента.

Все ясно, понятно – семейная разборка – не обращай внимания и не вмешивайся, а то сам неприятности найдешь.

Как неудобно, гадко, стыдно!

Хотя с чего вдруг? Мы не родственники, не друзья-товарищи и видимся собственно впервые. К чему переживать из-за чужого мнения?

Дима все наступал, бормоча ругательства, которые раньше причинили бы много боли и оставили бы осадок в душе надолго. Но не сегодня. Сегодня я на самом деле твердо решила, что ухожу. Повернулась и он будто споткнулся о мой взгляд и поперхнулся словами.

И тут ему на плечо легла ручка с красными коготками. Холеная такая с парочкой золотых колечек. Ее хозяйку увидела через секунду. Красивая девушка в красном платье, с кудряшками, в вырезе аппетитно покачивалась грудь. Правда, личико было немного оплывшим, но умело накрашенным. Было на что посмотреть.

Она смерила меня презрительно-ехидным взглядом. А на Диму посмотрела по-хозяйски.

– Димуль, ты скоро?

Он скинул ее ручку со своего плеча. Пухлые губки надулись от обиды.

– Надь, иди обратно за стол. Я скоро.

«Надя!». Это имя вызвало в памяти разговор, подслушанный в женском туалете.

– А с кем это ты разговариваешь?

– Не твое дело!

– Как это не мое…

– Я его жена.

Глаза ее в секунду налились злобой, лицо перекосило, она схватила его за руку.

– Жена. Ну-ну. Ты ему никто! Он мой! Слышишь? Мой! Был мой и есть…

– Замолчи!

– Не затыкай мне рот! Она вклинилась между нами, змея подколодная! Продыху тебе не дает. Сюда вот притащилась.

Ее голосок сошел на визг. Дима наливался свекольным цветом. Понятно, что наши милые семейные разборки уже не были сугубо семейными. И часть людей в кабаке, еще не совсем потонувших в алкоголе, наблюдала их с жадным интересом. Видимо ожидали драки с тасканием за волосы, раздиранием платьев и выцарапыванием глаз. Жаль, но придется им без шоу сегодня остаться.

А мне уже порядком все надоело. Хотелось домой, налить чайку и завалиться на диван. И было смешно от абсурдности, комичности ситуации.

– Милая, Надежда…

– Я тебе сейчас покажу милую! Она еще и издевается.

– Господи, – усталость навалилась свинцовым саваном. Как же я устала! Порылась в сумке и достала ключи от дома. – Дима, это ключи от нового замка. Что смогла, я в квартире прибрала. Завтра съезжаю и подаю на развод. Все! Забирайте свое сокровище, милая Надежда!

Она удивленно хлопала густо накрашенными ресницами и была похожа на сломанную куклу. Дима задвинул ее куда-то назад и полушепотом заговорил, положив руки мне на плечи:

– Свет, я не понял. Ты серьезно?

– Абсолютно. Твои уговоры, разговоры и так далее, не помогут. Я устала и все решила. Нет сил моих больше.

Он сжал мои плечи. И от удара, похоже, меня спасло лишь то, что в зале куча народу. И это же обстоятельство было отягчающим. Я бросила его на глазах у толпы. Кроткая, маленькая, забитая жена, что муж держал в ежовых рукавицах, вдруг вырвалась. Его взгляд обещал все ужасы ада.

Но мне было все равно. Чувство облегчения от сделанного дела и предстоящей свободы было одуряющим и пьянящим. Резко дернув плечами, скинула его руки, закинула на плечо сумку и повернулась в сторону выхода.

– Дома поговорим. Завтра.

– Я все сказала. Прощай.

И ушла, чувствуя тяжелый взгляд спиной.

«Ничего, ничего. Нужно быть твердой. Нельзя всю оставшуюся жизнь прожить, как заяц, дрожа мелкой дрожью от страха и боясь сказать лишнее слово и вдыхать через раз. Все правильно».

Медленно двигаясь в сторону своего дома, полностью погруженная в свои мысли, не заметила, как от курящей на крылечке кабака компании отделились две тени. Нелегкая понесла меня не по освещенной, главной улице, а через темный проходной двор. Так было короче. И опаснее. Это днем можно было срезать подобным образом, но не посреди ночи, идя из сомнительного заведения.

Чувство самосохранения проснулось несколько поздновато. Я уже свернула за угол здания. Сзади послышались шаги тяжелые, быстрые. Испуганно обернулась и увидела двух мужчин, что целеустремленно шли за мной. Сердце бешено запрыгало в груди. Только думала, жизнь наладится, а меня сейчас прирежут в темном переулке из-за копеечной стипендии. Ускорила шаги, а потом побежала. Но бесполезно, они быстро догнали и завалили на землю. Один придавил коленом мои ноги, заломил руки и навалился сверху всем весом. Пытаясь вырваться, ерзала под ним, похожая на огромного червяка. Тщетно. От этих упражнений, только юбка задралась. От страха и безысходности из глаз брызнули слезы, лицо было все в грязи.

Второй рылся в моей сумочке. Кошелек был худым. Все деньги Димка держал у себя, выдавая на расходы. В моем распоряжении была только стипендия. Мужик хмыкнул.

– Ну, и жид же твой благоверный. У нее только мелочевка какая-то. Посмотри цацки.

– Тебя не спросил.

И начал шарить по моей шее потными руками, сорвал цепочку с крестиком – подарок родителей, а совсем не мужа, что было вдвойне обиднее. Потом вывернул еще больше кисти и снял обручальное кольцо и еще одно. Я взвыла.

– Тихо! Не хочешь, чтобы я тебе мочки порвал?

Покрутила головой.

– Вот и славненько. Я тебе ручки отпущу, и сама их снимешь. Лады?

Кивнула. Все, что угодно, только бы отпустили целой и невредимой.

Он отпустил руки, но с меня не слез. Не слушающимися пальцами достала серьги из ушей. Надеюсь, им хватит.

– Вот, умница.

И сунул их в карман. Другой, что стоял, нервно огляделся и прислушался.

– Валим. Вроде идет кто-то.

– Погоди. Нет никого. Дворик тихий. Вон там беседочка есть.

– Ты чего удумал?

Чужие, шершавые, грубые пальцы цепко схватили меня за подбородок и повернули голову немного к свету.

– Посмотри, какая красотка. Чистенькая, свеженькая…

Я заорала во все горло. Но ладонь тут, же зажала мне рот.

– Молчи, стерва!

– Долбани ее по башке и уходим.

– Не. Я что-то сегодня поразвлечься хочу.

– На такое я не подписывался. Отдавай половину и когда уйду, делай с ней, что хочешь.

– Нет. Мне помощь потребуется. И уж вместе, так вместе.

– Мне и одной статьи достаточно. А, как с бабой справиться, не мне тебя учить.

Их перепалка тогда заняла время, что спасло меня от изнасилования. Тот, что сидел верхом на мне, склонился над лицом и гладил по волосам, пока я безуспешно брыкалась, под ним, дико завывая. На товарища не смотрел и по сторонам тоже. А зря. Послышался всхлип, глухой удар. Голова его дернулась, хватка ослабла. Момент был схвачен и мои зубы впились в чужую ладонь.

– Дрянь!

Замахнулся, но ударить не успел. Чья-то рука схватила его за запястье и резко дернула назад. Мужчина слетел с меня, как былинка.

Пока, я поднималась – судорожно и бестолково, перебирая, как перевернутый майский жучок, всеми конечностями – со стороны слышались удары, вздохи, вскрики, матерщина. Перед глазами плыли круги, но ноги целеустремленно несли меня к выходу из этого проклятого двора. Хотя местами и немного заносило, пришлось привалиться к стене и двигаться, придерживаясь за нее. Какой холодный, приятный камень. «Сейчас бы остановиться и постоять немного, прижавшись к нему лбом».

Но нельзя. Сзади опять послышались шаги. Более легкие, мягкие. Но от страха меня начало уже подташнивать.

– Погоди. Не бойся. Они ушли.

Ладонь легла на плечо, и я с разворота попыталась его ударить. Послышался смешок, руку мягко перехватили и прижали к шершавой джинсовой ткани.

– Вот и спасай барышень после этого. Вместо благодарности фонарь под глаз получишь.

Но, похоже, до меня еще не дошло, что все кончилось, и брыкания продолжились. Вторая рука тоже была прижата, но без особого нажима. Он тихо смеялся.

– Спокойней, спокойней. Все закончилось. Перестань брыкаться, а то вдруг кто увидит. Отмазывайся потом в ментовке, что это не я тебя грабанул. Эй? Слышишь?

И обнял аккуратно.

Я вдохнула глубоко, прогоняя рыдания. От моего спасителя очень хорошо, свежо пахло. Совсем не так, как от того урода. Потихоньку успокоилась, постояла еще немного, прижимаясь щекой к его груди, и решилась поднять глаза.

Вот уж сюрприз! Красавчик из бара.

Такого поворота не ожидала. На защитника и спасителя бедных, невинных – или не совсем невинных – девушек он не очень походил. На ловеласа, приятного, веселого парня, немного раздолбая, но умеющего найти общий язык со многими и развеселить компанию – да. А вот так махать кулаками. Тем более лезть в драку с двоими из-за незнакомки?

В эту минуту он выглядел несколько забавно. Волосы высвободились из хвостика и, разметавшись в пылу драки в разные стороны, были похожи на нимб над головой. Мне всегда приходили на ум «бредовые идеи», как выражалась моя мама. В самых обычных вещах виделось что-то необычное. И это сравнение неожиданно пришло, как вспышка. Я хихикнула. Не очень подходящее поведение в такой ситуации. Тебя спасает прекрасный принц от злодеев – классика жанра, а ты хихикаешь, как дурочка.

– Что?

Отвела взгляд, но через секунду опять засмеялась, увидя нимб.

– Что такое? Это у тебя нервная реакция?

Прикрывая рот ладошкой, помотала головой.

– Нет… Просто, у тебя волосы над головой, как нимб стоят.

Он залихватски улыбнулся и провел ладонью по голове, приглаживая их.

– Нимб на месте, а вот крылья я сегодня дома оставил. Так, что придется тачку ловить, чтобы домой тебя доставить.

– Не нужно. Пару домов пройти и я дома.

– Хорошо. Прогуляемся. Вечер начался не очень, но надеюсь, закончится благополучно. Веди.

Я кивнула. Но потом, вдруг вспомнив про сумку, рванулась обратно во двор.

– Моя сумка…

– Стой. Она у меня.

И похлопал себя по плечу. Потом развернулся, согнув руку в локте, предложил мне.

– Мадам?

– Да, месье, – и осторожно положила свою ладонь на сгиб, легко включаясь в игру. Ситуация, что свела нас ночью на темной улице, будто осталась за кругом очерченным им. А в его границах, только он и я – мадам и месье, идущие по улице при слабом свете фонарей, очень романтично.

– Как хоть зовут тебя, прекрасная незнакомка?

– Светлана.

– У тебя яркие, искрящиеся таким мягким светом глаза. Это имя тебе очень подходит.

– Спасибо, – не помню, чтобы до этого вечера мне делали подобные комплименты. – Это очень приятно и неожиданно.

– Я такой! Да. Люблю делать прекрасным женщинам неожиданные и приятные комплименты, Светлячок.

– Светлячок?

– Да. Светлячок.

– Кто?

– Ты.

– Я? Почему?

– Маленькая, хрупкая и светишься. Смотришь на тебя и сразу на душе тепло.

– Хм…

– Не «Хм», а так и есть.

Мы уже подошли к моему дому, и я подтолкнула его, направляя во двор.

– Сюда.

– Слушаюсь и повинуюсь.

У подъезда немного замялась. Игра, игрой, но будет ли он до дома меня провожать? До самого? Прям до дверей? Реальность накатилась огромными волнами, и стало немного потряхивать.

Красавчик все понял, и легонько погладив мою руку, открыл дверь.

– Я провожу тебя до квартиры.

Свет от блеклой лампочки был неярким, но все равно неприятным после уличного мрака, создающего иную более мягкую и немного потустороннюю атмосферу.

Все окончен бал! Вернулась домой к своим проблемам. Каждая ступенька давалась тяжело. Остановилась перед дверью, похлопала по карманам, нащупала ключи, достала, но донести до замка не удалось – уронила. Черт!

– Ничего страшного. Адреналин спадает. В сон тянет. Да и ночь уже на дворе.

Быстро нагнулся и с первого раза открыл замок. Ловко! Мы зашли в тесную прихожую, и я увидела себя в зеркале. Вот уж красотка… Нечего сказать. Вся грязью перемазана, на блузке не хватает верхних пуговиц, под глазами еще и разводы туши и в волосах застрял листок какой-то.

– А я и не заметил, – и достал осторожно мусор из моей косы.

Перед глазами вдруг прошли образы, и я нервно сглотнула, но поздно, желудок поехал вверх. Вдруг на секунду позабыла, где же у меня ванная. Но дверей тут немного. Облегченно захлопнула ее за собой, защелкнув щеколду.

Санузел совмещенный, места мало, поэтому сразу у порога, упав на колени, оказалась у унитаза. В такой момент этой тесноте даже обрадуешься. Могла и не успеть.

Успокоилась довольно быстро. Отмотала дрожащими пальцами бумагу, вытерлась. Колени тоже противно дрожали, как и все тело. Долго собиралась с силами сидя на полу, приложив голову к стене. Вставать не хотелось, но не спать, же прямо здесь у унитаза в грязной одежде и в ботинках.

Кстати. Посмотрела вниз и сморщилась. На чистом полотняном коврике коричневые следы. Придется еще тут все убирать, коврик отчищать.

Ты, матушка, совсем плоха стала. Вещички уже сложенные в сумки стоят, с подругой договорилась пожить, пока с разводом не разрешится и может, дадут общежитие. А ты еще думаешь о том, когда приборку делать. В этой квартире, где с завтрашнего дня не живешь.

И не с того, ни с сего заплакала. Навзрыд, со всхлипами и подвываниями. Так жалко стало своих усилий, радужных надежд, щенячьего восторга, когда удавалось купить какую-нибудь красивую штучку или вещичку. Хотя бы вон те синенькие полотенчики.

Отмотала еще полметра от рулона и шумно высморкалась. Наплевать и забыть!

Путаясь в пуговицах и крючках, стянула с себя одежду, держась за стеночку и кряхтя, как старая бабка, залезла в ванную. Долго поливала себя из душа горячей водой. Как же хорошо.

Банный халат и полотенца я еще не упаковала и с наслаждением завернулась в толстую фланелевую ткань. Не глядя в зеркало, намазалась кремом. Мысли начали замедляться. И как то из головы вылетело, что пришла я не одна.

С кухни доносились негромкие звуки, вот звякнул чайник о плиту. Что это?

Ах, ну, да! Красавчик! Спаситель, джентльмен. Хорошо бы просто ушел, пока спасенная была занята в ванной. О чем с ним разговаривать? Благодарить? Неловкая сцена выпроваживания. Для моих нервов еще этого не хватало.

Осторожно заглянула на кухню. Мой рыцарь сосредоточенно разливал чай по кружкам. Через плечо переброшено полотенчико, волосы прибраны. А на столе бутерброды на большом блюде и яичница. Он стоял ко мне вполоборота, но видимо почувствовал чужое присутствие.

– Заходи. Чего в дверях то стоишь?

И смешно обмахнул табуретку полотенчиком.

– Мадам.

– Благодарю.

В некотором обалдении уселась осторожненько на край. Красавчик устроился напротив и спокойно меня разглядывал.

– Тебе поесть надо и спать ложиться. Ничего, что я тут похозяйничал?

– Ничего, все нормально. Я завтра съезжаю от сюда.

И схватив вилку начала ковыряться в тарелке. Ладно, начну с чая и глотнула кипятку.

– Ой…

– Осторожнее. Извини, только вскипело.

Подняла руку, показывая, что все хорошо. Пожевала холодный бутерброд то, что надо.

И смущенно поглядывала на него из-за чашки. Надо же какой заботливый. От Димки ни заботливости, ни помощи не дождаться было. Обычно он приходил, садился за стол и ждал полного обслуживания. А также, чтобы было не менее двух блюд. Мужик с работы пришел. Даже, когда болела и лежала с температурой тридцать девять, пришлось выползать на кухню и что-то придумывать на скорую руку.

Мужчина, что сейчас сидел напротив меня, методично жевал, не отрываясь, аккуратно, с чувством, а, не просто перемалывая быстрее пищу. Руки его просто меня завораживали. Широкие сильные ладони, пальцы с овальными, вытянутыми ногтями. И прядь, что все время сваливалась на глаза, мешая.

Обхватив кружку, он поднял глаза и открыто, свободно посмотрел на меня. И, хотя во взгляде этом было много нежности, но и всего остального тоже было достаточно: и чисто мужского интереса, и любопытства, и заинтересованности, и немного веселых искорок.

– Ох, не смотри на меня так своими глазищами. А то я быстро перестану быть джентльменом.

И улыбнулся очень шкодливо. А я поперхнулась бутербродом от неожиданности и смущения, что он заметил мои разглядывания. Покраснела, как помидор, и еще больше склонилась над тарелкой. И почему сразу не ушел? Замок новый, его можно просто захлопнуть.

«И ты тоже хороша, дорогуша. Еще с мужем не развелась, даже из квартиры не съехала, а уже на других мужиков заглядываешься. Это все от того, что он тебя спас. У всех баб на такой романтической почве мозги сносит».

– Не напрягайся так, – вполне дружелюбно и сносно улыбается. Уф. А то от его заинтересованных, как будто на самом деле мной, глаз, мозги и вправду плывут. – Я просто вижу, как у тебя голова опустилась. Все мысли на лице написаны. В том числе стыд и раскаяние. Хотя не понимаю, по какому поводу.

Пожала плечами.

– Я так понял, что от мужа ты уходишь?

Кивнула.

– Тогда к чему это стеснение? Он, например, не особо стеснительный парень.

– Не важно, какой он. Я за него не отвечаю, только за себя. Хотела быть честной до конца. Не важно.

Затолкала остатки бутерброда в рот, чтобы зажевать комок, что подкатывал к горлу.

Он положил вилку на тарелку и осторожно подхватил мою ручку и сжал. Как странно, что совсем незнакомый парень утешает меня, кормит поздним ужином. Большим пальцем прошелся по кругу, по выступающим косточкам. Ой, мама! О чем же я думаю, глядя на эти пальцы.

– Ты такая милая, трогательная. И в баре этом была похожа на лебедя неожиданно оказавшегося в курятнике, – усмехнулся и совершил еще одно круговое движение. – Так осторожно поджимала ноги, сидя на высоком стуле.

В недоумении уставилась на него.

– Я наблюдал за тобой. Ты же совсем необычная фигура для такого кабака, сразу выделяешься. Выделяешься еще и потому. Как пожала плечами на мой немой вопрос.

– Не знаю, почему так сделала. Честно.

Во взгляде у него промелькнула тоска вперемешку с печалью. И через секунду все пропало, положил мою руку обратно.

– Ты собираешься здесь ночевать?

– Ну, да. И завтра с утра уеду. Вещи уже собрала.

– Да, я видел в комнате. Не бойся, по шкафам не шарил.

–…?

– Просто глянул быстренько. Твоего супруга, хоть и скоро бывшего, знаю только по слухам, но парень он нервный. Поэтому не задерживайся особо. А то придет с бодуна. Да под горячую руку попадешь…

– Да… Я в курсе.

Он дернул щекой.

– Может тебе сейчас собраться? Я бы отвез тебя куда скажешь. Так надежнее выйдет.

Покачала головой. Глаза уже слипались, ноги, руки отяжелели. Усталость, стресс, напряжение брали свое. Очень хотелось на родной диван, и забыть все, как страшный сон. А завтра начать жизнь с чистого листа.