Взгляд на миллион

– Не знаю. Ты так влюблено смотрела на меня, что, наверное, я и не мог по-другому написать.

– Ты превзошёл сам себя, Мартин.

– Просто я очень люблю тебя.

– Не надо. Ты же всё знаешь про нас.

– Прости меня, но я обычный человек.

– Нет, ты не обычный человек, – прошептала она.

После этого их встречи становились всё реже, а потом и вовсе прекратились. Как будто Марго выполнила свою миссию и стала медленно возвращаться в прежнюю жизнь. Как позже выяснилось, Роджер узнал об их тайных свиданиях и пригрозил, что оставит её без средств к существованию, а его выкинет из города. Несколько раз Мартин пытался встретиться с Марго и поговорить с её мужем, но однажды это чуть не стоило ему жизни. Роджер нанял частного детектива, чтобы тот следил за женой. После очередной попытки Мартина встретиться и поговорить с ней здоровый детина чуть не переломал ему все кости. С этого момента и до вчерашнего вечера они больше не виделись.

Глава 6

Сидя в машине, Мартин всё пытался вспомнить ещё что-нибудь из их такой необычной и яркой жизни с Марго. Она всегда говорила, что, только находясь рядом с ним, чувствует себя «роскошной и по-настоящему желанной женщиной…»

Как будто киноплёнка оборвалась… Фильм закончился, не успев начаться.

Вдалеке уже виднелись отцовский дом и старый виноградник. Мартин включил зажигание, и машина медленно покатила по пыльной дороге. Год назад он приезжал сюда, чтобы похоронить отца. Странное чувство охватило Мартина. Родной дом не казался ему таким приветливым, как раньше. Казалось, знакомые с детства стены «постарели», а сам он сейчас превратился в случайного прохожего, не имеющего ничего общего с этим удивительным местом. Мартин остановил машину и поднялся по ступенькам веранды. Он приоткрыл никогда не запирающуюся в этом доме дверь и вошёл в гостиную:

– Здравствуй, мама, – проговорил Мартин, едва успев подхватить хлопотливую Софи, которая от неожиданности взялась за сердце.

– О боже, Мартин! Я сейчас, подожди. Там, на столе. Подай мне воды.

Через секунду она пришла в себя и, ничего не говоря продолжительно, словно не веря своим глазам, посмотрела на сына. Потом сделала глоток, взяла Мартина за руку и слёзы покатились по её щекам, словно мелкие бусинки из рассыпающегося ожерелья.

– Мама, не надо. Прошу тебя, успокойся. Мы сейчас обо всём с тобой поговорим.

Они прошли в его комнату, которая когда-то напоминала Мартину клетку для птиц. За окном, как и прежде, виднелись широкие аллеи виноградной долины. Покосившаяся, высокая изгородь вблизи дома из-за постоянного солнца бросала тень на окна, благодаря чему всё, что находилось в этой комнате, приобретало некий полосатый рисунок. Вот и сейчас Мартину показалось, что снова две певчие птички по неосторожности залетели в чью-то умело поставленную клетку-ловушку и рискуют остаться в ней навсегда. Он усадил мать и, держа её руки в своих, сел напротив.

– Мама, я приехал совсем ненадолго, – начал Мартин. – Ты знаешь, я сейчас рисую для художественной галереи, и мне посчастливилось познакомиться с прекрасным художником из Англии. Его зовут Генри Говард. Вчера на аукционе он представил бесподобный женский портрет, и я очень хочу научиться рисовать так же. Генри приглашает меня в Лондон на обучение. Это мой шанс, и я не могу его упустить. Отец мечтал передать мне своё дело и все заботы о винограднике, но ведь ты помнишь, мы много раз говорили с тобой о том, что в конце концов наступит такое время, когда придётся смириться с моим выбором. Ты всегда любила и понимала меня. Поверь, я бы никогда не посмел идти против воли отца, если бы не чувствовал, что именно это – моя судьба. Ведь ты не думаешь, что я виноват в его смерти?

Несмотря на то, что Мартин сказал последнюю фразу очень уверенно, его внутренний голос внушал ему обратное. Софи подняла на Мартина заплаканные глаза и обняла его.

– Нет, конечно же, я так не думаю. Не вини себя. Грегор всегда считал, что лучше всех знает, как правильно ухаживать за виноградником. В последнее время он много болел и совсем не спал, и, даже если бы ты был здесь, он всё равно ложился бы в два часа ночи, а вставал в пять утра. Виноградник был смыслом всей его жизни. Грегор не позволял себе даже думать о продаже этих угодий, не говоря уже о нашем переезде в Париж. Конечно, после его смерти было очень тяжело, но ведь ты и сам знаешь. Местные виноделы не захотели покупать виноградник. Они сказали, что всё слишком запущено и у них нет столько времени и средств, чтобы поднимать его заново. Поэтому виноградник пришлось продать за бесценок, но я и этому рада. Работать так, как раньше, я уже не могу, а видеть, как погибают эти некогда благоухающие аллеи, ради которых жил и дышал Грегор, выше моих сил.

– Жаль, что здесь нет телефона, у меня была бы возможность позвонить и узнать, как у тебя дела, чтобы помочь с продажей виноградника. А я оставил тебя одну, бросил на произвол судьбы. Прости меня, мама. Конечно, нужно было приехать раньше, – после этих слов Мартин наклонился и поцеловал руки матери.

– Я верю, что Господь всё видит и сам всё управит, – сказала Софи и с любовью и нежностью посмотрела на сына.

– Честно говоря, я надеялся, что виноградник купит ктонибудь из компаньонов отца. Мне казалось, что это обязательно будет Сэм! Надо было позвонить ему, встретиться и поговорить. Он всегда так помогал нам и чаще остальных приезжал к отцу и привозил готовое вино на пробу. Кому же ты тогда продала виноградник? – недоумевал Мартин.

– Вот как раз у этого самого Сэма на ферме гостил его старый друг. Потом Сэм привёз его сюда. Они жили у меня два дня и с утра до вечера пропадали на винограднике. А на третий день уехали и вернулись вечером с деньгами. Видишь дом на противоположной стороне, что стоит у самого края дороги? Он пустовал какое-то время, а теперь там живёт друг Сэма, Жак Эмилейн со своей семьёй, он и стал новым хозяином нашего виноградника. А телефон у Сэма не работает уже давно, поэтому он через день ездит в Париж, чтобы обсудить дела со своими партнёрами, а по пути и по старой памяти заезжает и к нам.

«Какая красивая фамилия у наших новых соседей, – подумал Мартин. – Есть в ней что-то милое и необычное, напоминающее редкий цветок или трогательную, нежную мелодию».

В этот момент на веранде послышались шаги и в дверь постучали.

– Софи, вы дома? – На пороге стоял высокий, широкоплечий, чем-то напоминающий моряка дальнего плавания, мужчина лет шестидесяти. – Вы меня простите, я только хотел спросить…

Увидев Мартина, незнакомец прервал свою речь и протянул ему руку.

– Жак, – представился он. – Я ваш сосед. А вы, наверное, Мартин? Софи говорила мне о вас.

– Да. Приятно познакомиться! – сказал Мартин, отвечая на рукопожатие, и тут же спросил: – Значит, вы и есть новый хозяин виноградника?

– Можно сказать и так. Хотя слова «хозяин» или «владелец» я не люблю. Мне в этом деле без помощи Софи и Сэма никак не обойтись. И, может быть, в скором времени моя супруга Колетт снова сможет мной гордиться, – улыбнувшись, ответил Жак. – Софи, вы поможете мне?

– Да, конечно. – Мать вместе с Жаком вышли из дома и направились в аллеи виноградника. Было видно, что их уже объединяет общее дело. Всего два года назад Мартин уехал в Париж, мечтая посвятить себя живописи и желая научиться зарабатывать. Как же всё изменилось! Через десять месяцев после его отъезда не стало отца, ещё год спустя мать продала виноградник, и сейчас здесь живут другие люди и появляются новые отношения.

Жак совсем не был похож на отца Мартина. С первой секунды было понятно, что это человек из города, для которого виноградник и всё, что с ним связано, – новое, незнакомое, но интересное дело.

Несмотря на то, что, как выразилась Софи, она продала виноградник «за бесценок», у Мартина всё же появилась слабая надежда, что его жизнь действительно изменится… Оставалось только уговорить мать помочь ему оплатить поездку и обучение в Лондоне.

Мартин вышел из дома и присел на ступеньках веранды. Приятное летнее тепло расслабляло, в воздухе разливался аромат зреющего винограда. Он закрыл глаза, поднял голову и представил себя на вершине холма на рассвете рисующим словно проснувшуюся от яркого, разноцветного дождя, наполняющуюся красками и пьянящим ощущением невероятной свободы виноградную долину. Громкие звуки из дома напротив вернули Мартина в реальную жизнь. Женский приятный голос звал по имени не то «Сьюзен», не то «Сюзанну».

Пройдя всего несколько шагов вглубь знакомой аллеи, Мартин вполне отчётливо различил изящный силуэт молодой, очень грациозной девушки. Она принимала летний душ, который был построен прямо на винограднике и издали походил на сверкающий на солнце водопад.

Вода, солнце и белоснежный купальник делали стройную незнакомку почти прозрачной. Свисающая и извивающаяся виноградная лоза словно тянулась к ней и мягко касалась её волос. Это было завораживающее зрелище. Мартин пошёл навстречу, зная, что это наверняка напугает девушку, но остановиться он уже не мог.

Глава 7

Сьюзен заметила молодого человека издалека, и в первую минуту ей показалось, что это идёт отец, чтобы позвать домой или пригласить прогуляться по аллеям виноградника. У него был спокойный, уверенный, неторопливый шаг – походка человека, которого вы давно и хорошо знаете. Солнце слепило её, и она не могла разглядеть фигуру как следует.

Девушка почувствовала странное волнение и поспешила выйти из душа. Солнце отступило от дорожки аллеи, и она смогла разглядеть приближающегося к ней человека. Симпатичный юноша смотрел прямо на неё не моргая и не отводя глаз, словно вдруг неожиданно увидел какое-то чудо… Солнце снова ослепило её, он подошёл совсем близко и протянул полотенце, которое висело рядом. Это заставило Сьюзен волноваться ещё сильнее, и она вздрогнула от испуга.

– Добрый день! – проговорил молодой человек, с интересом разглядывая прелестную незнакомку.

…Удивительный, изумрудно-серебристый и одновременно манящий и чарующий оттенок её волшебных глаз сводил с ума и завораживал, словно ты вдруг очутился в наполненной невероятным светом и теплом лесной чаще, выбраться из которой нет уже ни сил, ни желания…Длинные, густые ресницы создавали иллюзию испуганно вспорхнувших райских птиц, и, казалось, не было большего счастья, чем просто наслаждаться возможностью видеть это…

– Здравствуйте! – ответила Сьюзен.

Вода прозрачными ручейками стекала по её сверкающей на солнце бархатистой, нежной коже. От неожиданности и смущения девушка удивлённо вглядывалась в глаза незнакомца, который совсем не спешил объяснять, кто он и что здесь делает.

– Я напугал вас?

– Да, немного. Кто вы? А я, кажется, догадалась, вы – бывший владелец виноградника, Мартин?

– Да, всё верно, но виноградником владел не я, а мой отец. Ну а вы?

– Меня зовут Сьюзен. Я приехала к родителям на несколько дней. – И девушка взглядом указала на невысокий двухэтажный дом у дороги.

– Значит, наш виноградник теперь в надёжных руках, – сказал Мартин и, прищурившись от солнца и удовольствия видеть очень привлекательную девушку совсем рядом, слегка наклонил голову набок.

– Это было желание отца – приобрести виноградник. Для нас с мамой всё происходящее стало полной неожиданностью, и я даже не знаю, как они со всем этим справятся. Но мне здесь нравится. У вас тут очень красиво. – И она, набросив полотенце и изящным жестом поправив влажную чёлку, уже хотела попрощаться…

– Виноград – это то, из чего делают вино… – сказал Мартин, желая продолжить беседу, но, встретившись взглядом со Сьюзен, забыл, что хотел сказать. Несколько секунд они просто смотрели друг на друга. Он дотронулся до виноградной лозы, медленно отвёл её от лица девушки и продолжил: – Вино бывает разным: терпким, сладким, возбуждающим, расслабляющим. Какое вино вы предпочитаете? У моего отца есть уникальные экземпляры разных лет.

– Даже не знаю. Простите, мне нужно идти. Было очень приятно познакомиться, – сказала Сьюзен.

– Спасибо. И мне, – ответил Мартин.

Сьюзен стала медленно удаляться по залитой солнцем аллее виноградника. Мартин, не отрываясь, следил за каждым её движением, снова и снова воссоздавая чудесный образ вблизи. Она была безупречна: фигура, походка, взгляд. Ему на мгновение показалось, что Сьюзен всё ещё рядом с ним, и он продолжает слышать её нежный голос и чувствовать её тепло.

От порыва ветра виноградная лоза слегка коснулась его руки. Мартин сорвал созревающую некрупную гроздь и от досады за свою неловкость медленно сжал её в кулаке. Виноград превращался в бесформенную кашицу, сок струился тонкими паутинками по руке, создавая впечатление глубокой, кровоточащей раны. Мартин включил душ и смыл остатки раздавленных ягод. Уже поднявшись на веранду, он ещё раз взглянул в сторону дома Сьюзен.

В лучах солнца окна и сам дом были похожи на яркий прожектор или маяк, который указывал странствующим путникам или кораблям дорогу к дому…

«Какой взгляд! – думал Мартин. – Её глаза излучают необъяснимый солнечный свет, который идёт изнутри и, встречаясь с сиянием тёплого летнего дня, отражает всё вокруг, и от этого взгляд становится ещё выразительнее и ярче!»

Возвращаясь домой, Сьюзен чувствовала, что Мартин всё ещё смотрит на неё.

«Странный», – подумала она. И вдруг почему-то произнесла вслух, как будто хотела услышать, как это звучит со стороны:

– Странный.

Сьюзен зашла в дом, взяла первую попавшуюся книгу и широко раскрыла окна.

Свежий воздух, напоённый сладковатыми ароматами полевых цветов и терпкими нотками набирающей силу виноградной долины, в считанные секунды заполнил комнату. Она вспоминала всех своих близких и друзей, пытаясь найти сходство с новым знакомым…

«Мартин по-мужски красив и притягателен, словно рождён в аристократической семье и самое главное его предназначение – это позирование для фамильных портретов, при этом в нём нет самолюбования и он не пытается казаться лучше, чем есть на самом деле. Видимо, жизнь на винограднике помогла ему сохранить чистоту души, скромность и какую-то одухотворённость, чего напрочь лишены современные молодые люди. Непослушная чёлка, густые чёрные волосы, высокий лоб и очень трогательный взгляд.

Взгляд человека, который чувствует и воспринимает всё происходящее в какой-то своей, присущей только ему, манере. Как будто он не смотрит на тебя, а изучает изнутри; словно проникая в душу и сердце, видит в тебе нечто особенное, чего ты сам никогда не знал о самом себе. И в эту минуту действительно хочется стать тем самым особенным и не похожим ни на кого человеком… И всё же он очень странный, этот голубоглазый пилигрим. Не понимаю, почему мне хочется называть его именно так? – спрашивала сама себя Сьюзен. – И он с таким откровенным восхищением и трепетом смотрел на меня на винограднике…»

Она открыла книгу на случайной странице. В глаза бросилась фраза: «Не знаю, сколько ещё понадобится времени, чтобы снова обрести себя. Некоторые люди, годами бегая по кругу, протаптывают для себя глубокие ямы, а остаток жизни пытаются выбраться из них».

Сьюзен на мгновение почувствовала себя именно таким человеком, несмотря на то, что в свои двадцать лет она знала три языка, училась в университете, числилась лучшей на курсе и, по мнению многих, была просто непревзойдённой красавицей. До конца дня она старалась не думать о встрече с сыном бывшего владельца виноградника, пытаясь занять себя разными важными делами. Но, чем сильнее она стремилась отодвинуть от себя придуманный ею же самой образ «странного незнакомца», тем глубже он проникал в её сознание.

Мартин вошёл в свою комнату с твёрдым намерением уехать сегодня же. Но отсутствие решимости попросить у Софи денег на поездку в Лондон останавливало его. До конца дня он помогал матери на винограднике и уже больше не виделся со Сьюзен и Жаком. Случайная встреча с милой, очаровательной соседкой не выходила у него из головы. Мартин вдруг подумал о том, что не может так просто взять и уехать. Словно всё вокруг говорило ему, что они обязательно должны встретиться ещё раз.

Вечерний закат совсем по-иному окрасил тихие, уплывающие куда-то вдаль, уносящие от всего мирского и говорящие на каком-то «своём» языке, узкие извивающиеся дорожки и густые, «поющие» в унисон с дерзким, прохладным ветром, виноградные аллеи. Казалось, жизнь ненадолго прощалась с этим благословенным местом, чтобы, вернувшись утром, вновь щедро наполнить сердца и души теплом и сладостным трепетом предвкушения будущего богатого урожая…

Глава 8

Проснувшись на следующий день от похожего на протяжный собачий вой звука покачивающейся за окном деревянной изгороди, Мартин долго лежал в постели, размышляя, что ему делать дальше. Он думал о том, как накануне утешал мать, сидя с ней в его комнате, что до приезда Роджера надо успеть вернуть машину Марго, и с каким-то абсолютно искренним благоговением вспоминал о прекрасной незнакомке, которую встретил вчера на винограднике… В следующую секунду мысли его сошлись на главном: нужно было решиться уговорить мать помочь ему с поездкой в Лондон. Мартин быстро оделся и подошёл к Софи.

– Мама, я говорил вчера, что хочу поехать в Англию на обучение. Для этого нужна достаточно крупная сумма денег. И я хотел попросить… Естественно, в долг. Через два-три месяца я всё верну. Мне просто больше не к кому обратиться.

– Мартин, конечно, возьми сколько нужно. Я верю в тебя, – сказала Софи и, открыв верхний ящик комода, передала сыну аккуратно сложенную пачку денег. Затем она достала из посудного шкафа знакомый с детства кофейный сервиз и предложила Мартину сесть за стол.

– Если бы ты мог остаться и работать вместе со мной у Жака, – продолжила Софи, – то я большего бы и не желала в этой жизни, но у тебя свой путь.

«Маме, конечно, повезло, что Жак увидел в ней ценную помощницу и взял к себе на работу. В противном случае денег, вырученных от продажи виноградника, хватило бы максимум на год», – решил Мартин, отсчитывая необходимую сумму для оплаты своей комнаты в Париже и поездки в Лондон.

Он не мог рассказать Софи, что денег долго ещё не будет, потому что картины, которые он пишет, продаются за гроши. Рабочие в порту тоже не всегда были рады видеть его и, тем более, делиться с ним своим заработком. Долги же росли, словно на дрожжах.

Жизнь в Париже требовала больших расходов. На встречи и пустяшные подарки для Марго уходили все его скудные средства. Но Мартин не жалел. Марго показала ему другую жизнь, и он был ей за это благодарен.

После разговора с матерью Мартин был уверен, что сегодня же уедет в Париж. Он вышел из дома и направился к машине. Из кармана плаща Мартин достал пачку сигарет, кулон и записку Марго. Он никак не мог понять, почему она вернула ему кулон.

«Что это, прощальный жест? – думал Мартин. – Да, скорее всего, так оно и есть. Надо признать – я не смогу сделать её счастливой. И всё же… Марго – удивительная женщина. Её любовь всегда была настоящей и в то же время увлекающей в какую-то бездну, которой нет ни конца, ни края…»

Он смотрел на кулон, как будто видел его впервые. Место крепления по цвету сильно отличалось от цепочки, и, казалось, либо именно в этой части кулон должен был открываться, либо здесь от времени просто сошла позолота.

Неожиданно для себя Мартин нажал на крепление, и кулон раскрылся, как раковина, внутри которой должна была быть жемчужина, но вместо неё он обнаружил маленькое, в виде сердечка, фото Марго, которое она, судя по всему, вложила в кулон на память.

«Как странно. Я даже не знал о том, что украшение было с секретом. Неужели всё-таки она прощается со мной?» – продолжал размышлять Мартин. Он достал записку от Марго, сложил её вчетверо и аккуратно поместил внутрь кулона, который тут же переложил в верхний внутренний карман плаща, как будто этот милый подарок действительно сейчас был её сердцем. Он сел в машину, вынул из пачки сигарету и закурил.

Можно было бы уехать прямо сейчас, и тогда не случились бы все те события, которые круто изменили его жизнь.

Из машины Марго, как сквозь линзу старого телеприёмника, Мартин пытался разглядеть новых владельцев виноградника. Жак и его жена в этот момент вышли из дома и направились в глубину аллеи, видимо, желая прогуляться и насладиться свежим утренним воздухом. Они обошли виноградник и оказались прямо возле дома Мартина и Софи. Мать встретила их на пороге, и они принялись что-то очень оживлённо и эмоционально обсуждать. Жак время от времени одобрительно кивал головой, поглядывая на свою супругу и как бы спрашивая у неё совета. Она улыбалась в ответ, давая понять, что полностью с ним согласна. Казалось, они понимали друг друга без слов. Мало сказать, что жена нового владельца была изящной и привлекательной. Природная женственность, бесконечное обаяние, утончённость и шарм делали её женщиной вне возраста.

«Взгляд… Какой потрясающий взгляд! – думал Мартин. – У неё такие же красивые и глубокие глаза, как…» В этот момент ему снова захотелось увидеть Сьюзен. Он дождался, пока Жак и его жена уйдут, и вышел из машины.

– О чём вы говорили? – спросил Мартин у Софи, поднимаясь по ступенькам веранды.

– Жак и Колетт пригласили нас с тобой сегодня к ним в гости на празднование тридцатилетия их совместной супружеской жизни. Я сказала, что мы придём. – И Софи, вздохнув, с надеждой взглянула на сына.

Он снова вспомнил Сьюзен в момент их знакомства, её очаровательную улыбку и то, как она смущалась, глядя на него. Чувствовал, как сильно начинало биться его сердце при мысли о ней. Естественная красота Сьюзен обезоруживала, и, казалось, превращала даже самого стойкого и неподатливого женоненавистника в послушного и безропотного «слугу», готового следовать за своей «госпожой» хоть на край света.

«У меня есть ещё один день, и я успею встретиться с Марго и поговорить с ней», – решил Мартин.