Читать книгу: «Путь предначертанный», страница 5

– Спасибо, – выдохнула девушка, и на губах растянулась улыбка удивления. – Ещё парочка таких прекрасных слов, и я влюблюсь в тебя.

Фаррей заулыбался в ответ на её веселый смех. Дальше они шли куда ближе друг к другу.

Деревня выглядела куда пригляднее, чем Кааль представляла. Дома из камня и дерева, видно, строились на века, из печных труб шел легкий дым, наполняя воздух приятными ароматами, ставни окон были расписаны в голубые и белые цвета, но попадались и желтые с красным оттенком. Почему было такое разделение, Кааль пока не знала. К тому же, её внимание занимали другие аспекты жизни людей магического мира. Дети бегали друг за дружкой, что-то выкрикивая, по дорогам бродили ленивые курицы, а под тенью заборов спали кошки. Им не было никакого дела до творившейся повседневной суеты и проходящих мимо незнакомцев.

– Хм, а где же собаки? – Кааль вдруг поняла, чего ей не хватает для полной картины деревенской идиллии.

– Собаки? В этой глуши? – Фаррей удивился. – Собак могут себе позволить только аристократы. Некоторые породы даже дороже боевых коней.

Теперь пришла очередь девушки удивляться.

– Как так? У нас собаки это обычные питомцы, любой может себе собаку позволить. Это большая ответственность, конечно, но всё же…

Парень нахмурился, раздумывая.

– Вы слишком доверяете предателям.

– Собаки стали другом человека ещё до первых цивилизаций, как и лошади.

– И почему ваши волки пошли на такое? Это же проклятье на весь род.

Кааль тряхнула головой, не понимая, о чем тот говорит, а потом вспомнила, с кем имеет дело.

– А, точно… В моем мире-то волки обычные животные. В древности человек приручил волков и так появились собаки. А у вас как?

– Твой мир такой странный. Волки – обычные животные? В голове не укладывается. У нас тоже собаки появились задолго до первых королевств, но это произошло не по доброй воле. Была война. Некоторые волки предпочли подчиниться человеку, а другие решили сражаться насмерть. Кровавая была битва. Выжившие ушли к Колючим горам, где их уже никто не мог достать, там они и жили тысячу лет до времен Первой Императрицы. Предателей же сковали в цепи, запретили перевоплощаться, и скоро они забыли человеческий облик. Такая вот история.

«Какая жесть, – подумала Кааль. – Собаки для них что-то вроде гомункулов? Убогие подобия волков? У них сохранился интеллект? Они осознают, что происходит? Боже, у них ещё породы вывели. Их насильно скрещивали друг с другом. Жесть. Что ещё люди с ними делали? Фу, даже думать не хочу».

Им навстречу двигалась телега, груженная бочками, и Кааль инстинктивно приблизилась к Фаррею. Старик-извозчик окинул их подозрительным взглядом, но молча подстегнул свою уставшую лошадь. Тогда за телегой показалась ещё одна, привязанная к телеге. Девушка почувствовала, как Фаррей остановился, а потом резко побежал за извозчиком.

– Эй, папаша, постой! За сколько продашь свою лошадь? Ту, что привязана.

– Морошку? – возмущенно крякнул старик. – Ишь ты, чаго захотел. Самому надобно! Вот как помреть моя старушка, – он мотнул головой на запряженную, – так она на её место станет.

Слыша его говор, Кааль зажмурилась. Казалось, руна-переводчик сходила с ума, и она вместе с ней. Она подозревала, что люди одной страны могут говорить с такими разными акцентами, но как же тяжко было это переваривать.

– Может, знаешь, кто сможет лошадь продать? Позарез нужна.

Старик фыркнул, но задумался. Во время их разговора Кааль стояла рядом с Морошкой. Рассматривая высокое животное, она невольно подумала:

«И такая громадина будет у меня?»

Длинный хвост бил по рыжим бокам, отгоняя непрошенных насекомых, а сильным ногам уже не терпелось идти дальше. Большая голова вдруг повернулась на девушку, и та встретилась с её глазами. Казалось, лошадь познала за свою короткую жизнь какую-то разочаровывающую мудрость, отчего темные глаза стали глубокими и чуть печальными.

– Ежели позарез, то просите Кодира, – наконец ответил старик. – Он лошадей разводящий. Наш хозяин, господин Рельмир, даже от уплаты его освободил, за заслуги-то, во как. Так что, за лошадью токмо к нему.

– Как его найти?

– Да вон, – тот указал хлыстиком на дорогу позади себя, – пойдете из деревни, поля будут – это всё его загоны-то. Прямо, не сворачивая, а там и дом его стоит.

– Спасибо! Идем, Кааль.

– Эй! – крикнул напоследок извозчик. – Скажите, что от Сура, как родных примет.

– Договорились, – махнул ему парень.

– Пока, Морошка, – протянула Кааль, которую уводил за руку Фаррей.

Провожая их взглядом, старик прокряхтел что-то недовольное, но телега тронулась, и мысли его были уже о том, как бы побыстрее довезти бочки до мельницы.

Когда Кааль и Фаррей наконец вышли из деревни, они и вправду увидели большие поля. Девушка замедлилась. Не хотелось спускаться с холма, пока не налюбуешься красотой природы. Идя по избитой колесами дороге, она слушала жужжание плел и шелест высоких трав. Согретая солнцем земля наполняла воздух такими ароматами, что хотелось вдохнуть поглубже. Кааль не заметила, как на лице её появилась улыбка.

С левой стороны дороги было вспаханное поле, на котором виднелись взошедшие посевы, а с другой – забор, ограждающий пасущихся овец и коров. От вида животных, внутри защекотала детская радость. Девушке захотелось дотронуться до мягкой молодой шерстки, но вот овцам до не было до неё никакого дела. Они медленно ходили, смешавшись с такими же ленивыми коровами, и выбирали самую сочную траву. Скоро на их пути будет пруд, питающийся подземными водами плодородной почвы, и он спасет их от дневного зноя.

Вдруг Кааль услышала пение, тихо доносившееся со стороны леса. Она увидела девушек, несущих полные корзины цветов. Босые ноги закрывали платья, расшитые красными нитками, а в распущенных волосах красовались ленты. От их веселых мелодичных голосов в груди стало тяжело. Тоска по чему-то родному и давно забытому. Девушки заметили идущих по дороге путников, и помахали им, приподнимаясь на носочках. Фаррей махнул им в ответ, и на их лицах расцвела игривая улыбка.

– Блудницы, – со светлой задумчивостью вздохнул тот.

Непристойное слово по отношению к красавицам вызвало недоуменный взгляд Кааль.

– Что означает это слово, Фаррей? – осторожно спросила она.

– Девушки, которые блуждают в поисках мужа. Девушки, с которыми можно создать семью.

– Вот так, – протянула та, оборачиваясь вслед уходящим девушкам.

«Другой мир, другие взгляды», – вздохнула она про себя.

Скоро они увидели дом, стоящий недалеко от главной дороги, и большую конюшню. К ним вела тропка, полная следов копыт. Послышалось заливистое ржание и лай собак. Хозяева узнали о приходе гостей. Кааль увидела вышедшего на крыльцо мужчину. Он грузно спустился по ступенькам, неотрывно глядя на пришедших.

– Здорово, хозяин! – приветственно крикнул Фаррей.

Мужчина подождал, когда они приблизятся и спросил:

– Чего надо?

– Лошадь нужна. Сур сказал, ты можешь помочь.

– Сур? – хмыкнул Кодир, но взгляд стал менее строгим. – Лошадь не продам, но могу дать жеребца. Недорого возьму.

«Вот удружил, – улыбнулась про себя девушка, стоящая чуть в стороне, – сразу понял, что мы сорта пониже, чем его чистопородные красавицы. Ну и ладно».

– Пойдем, взглянем.

Они обошли дом. Около конюшни оказался большой загон, в котором мирно паслись красивые животные. Подойдя к ограде, хозяин протяжно свистнул, и скакуны тут же направились к нему. Кааль наблюдала со стороны, предпочтя предоставить всё Фаррею. Вряд ли спросят её мнения в том, в чем она совершенно не разбиралась.

Фаррей и хозяин о чем-то переговаривались, переходя то к одному, то к другому коню. Первый явно хотел сторговаться, а хозяин всё недовольно кряхтел.

«Прощупывают друг друга», – улыбнулась девушка.

Тут она заметила стоящего у дерева коня. Он понуро стоял, брошенный своим табуном. Просто стоял в тени, даже не щипал траву. Стоял, думал о чем-то.

– Хозяин, – подала Кааль голос, и на неё удивленно обернулись, – а там кто?

Мужчины посмотрели в указанную сторону.

– А, – невесело протянул хозяин, – этого задаром отдам.

– Как так?

Хозяин оставил своих воспитанников и направился к изгою. Кааль и Фаррей за ним. С каждым шагом все больше ощущалась давящая тишина, окружающая коня.

– Зуб даю, с этой скотиной что-то не так, – шепнул ей парень.

Хозяин свистнул. Конь медленно обернулся на его зов. Увидев незнакомцев, он будто всё понял. Его сильная грудь медленно поднялась и опустилась в тяжелом вздохе.

– Иди сюда, Злеяды тебя разорви, – прорычал хозяин.

«Зачем же так жестоко?» – Кааль почувствовала жалость.

Конь повиновался. Хозяин показал его белоснежные зубы и шелковистую серую шерсть с белыми крапинками.

– Хороший конь, смирный, – сказал Фаррей. – Почему же отдаешь?

– Конь-то хороший, вот только проклят он.

«Что? – бровь недоверчиво изогнулась. – Проклят? Может, я чего-то не понимаю, но… Конь как конь. Только грустный».

– Всадников своих губит. Дед мой прошлой зимой упал с него, сломал шею, – начал рассказывать Кодир. – Наездником он был лучше меня. Как так случилось, никто не знает. Потом кузнец наш его взял в город ехать, да не доехал. Нашли на обочине, пробил голову об камень. А три дня назад сын мой его взял. Говорил ему, да что молодежь понимает… Теперь лежит со сломанной рукой. Хоть жив остался. Рассказывал, что Злеяд этот на дыбы встал ни с того, ни с сего. Так что забирайте, но потом не вините, что я вас не предупреждал.

Фаррей призадумался.

– Дай нам пошептаться немного, – сказал он, уводя Кааль. – Что думаешь? – спросил он её. – Случайность или нет?

– Я б поставила на случайность, – ответила она. – Даже если это и проклятие, Мельфир сможет его снять. Наверное.

Парень глубоко втянул воздух, в голове гудели все «за» и «против».

– Рискнешь?

– А что ещё делать? Денег кот наплакал.

– Это верно, – протянул Фаррей. – Но, если что, скажи, я тебе своего коня отдам.

– Надеюсь, до такого не дойдет, – неуверенно улыбнулась та.

Фаррей вернулся к Кодиру.

– Ладно, хозяин, заберем твоего проклятого, – сказал он с напускной уверенностью. – Нам бы ещё седло…

– Только солдатское.

– То, что надо.

Кааль осознала произошедшее, когда Фаррей подвел к ней оседланного коня и сказал: «Садись». В голове прогремела мысль:

«И это всё моё».

Но забраться на привалившее счастье оказалось труднее, чем ожидалось. Первая проблема – ногу в стремя вдеть, потом вторая проблема – как-то изловчиться и подняться на стремени, третья – закинуть вторую ногу, чтобы упасть в седло, а не на землю. На третьей попытке Кааль заметила плохо сдерживаемую усмешку Кодира. Щеки предательски запылали. Радовало только, что на ней были штаны, а не платье.

В конце концов, все звезды сошлись. Видя землю со спины коня, Кааль инстинктивно сжалась. Она вцепилась в луку седла, когда Фаррей потянул за узду и конь зашагал следом. Попрощавшись с Кодиром, они вышли на главную дорогу и направились в обратный путь.

– Держи спину прямо, Кааль, – напомнил ей Фаррей. – Привыкай к своему коню. Почувствуй его размеренные шаги, ритм движений. И не сжимайся в комочек, выпрямись! Расслабься, расправь плечи, двигай корпусом в темп движениям коня, не сопротивляйся им. Это на крупе тебе надо было сидеть, не шелохнувшись, в седле все по-другому.

– Да я уже поняла, – с легкой паникой в голосе ответила девушка.

Держаться не за кого, пугающее чувство неустойчивости, ноги не понимают, что делать со стременами, и это она ещё уздечку не держала. В какой-то момент Фаррей подошел к ней, схватил за голень и прижал её к боку коня.

– Держи ноги вот так. Не обнимай его пузо ногами, ты ему только мешаешь. Держись за него бедрами. Упирайся в стремя не носками, а серединой стопы. Вот так. Пробуем дальше.

Кааль ненароком вспомнила анатомию ног человека – все мышцы и кости, даже их названия на латыни, – и наконец начала что-то понимать. Она поймала положение равновесие, и теперь не казалось, будто до падения осталось мгновение. К тому времени, как они поднялись на холм к деревне, она уже более-менее уверенно осматривала окрестности с нового ракурса.

До лагеря они добрались без помех. Первым их заметил Нод. Он радостно подбежал к ним, и Кааль услышала ободряющие слова:

– Держишься, как мешок с картошкой, но держишься.

– Спасибо, – засмеялась она. – Мы что-нибудь пропустили? Выглядишь счастливым.

– Я? – мальчишка смутился, но, прокашлявшись, вернул себе серьезный вид. – Ничего такого, просто Сахраз хочет сделать из меня стрелка, а мне такого счастья даром не надо.

– Сбежал от него к нам? – с коварной улыбкой заметила девушка. – Скучал по мне?

– Кто будет скучать по шумному волчонку?

– Да ладно, Нод, просто признай, что рад нас видеть, – повернулся к ним Фаррей. – Бежал сюда, как счастливый щенок.

– Неправда.

Они подъехали к остальным. Кайон и Мельфир оценивающе глядели на нового члена команды. Сахраз одобрительно похлопал по сильной шее, и спросил:

– Сколько отдали за красавца?

– Даром отдали. Платили только за седло.

– Даром? – Кайон явно напрягся.

– Даром?! – в глазах Нода заблестели жадные искорки восторга.

– Я всё объясню, – сказала Кааль, – только помогите слезть…

Фаррей протянул к девушке руки. Та положила ему ладони на плечи, и он стащил её на землю.

– Хозяин сказал, что на нём проклятие, – сказала Кааль, тут же заинтересовав Мельфира. – Его прошлые всадники, либо погибли, либо пострадали. Но я никаких рун не увидела, – она посторонилась, дав подошедшему магу больше простора для осмотра.

Мельфир обошел коня, внимательно рассматривая, но нигде не задержался.

– Я тоже ничего не чувствую. Возможно, это просто совпадения, – Мельфир вынес вердикт.

– Тоже так подумала, – пожала плечами ученица. – Можно сказать, нам повезло.

– Посмотрим, – хмуро сказал Кайон. – Дыма без огня не бывает.

– В любом случае, теперь это мой огонь, – высказалась Кааль.

«У меня под задницей».

– Смотри, чтобы он нас не задел, – взгляд принца был многозначителен. – Всё, выдвигаемся. Придется идти до заката, чтобы наверстать упущенное.

«Вот ведь… Опять залезать? Спуститься не успела», – вздохнула Кааль.

Ноги побаливали даже от такой недолгой езды. Напряглись даже те мышцы, о которых она не подозревала. Зато не надо было заморачиваться с погрузкой своих вещей – их не было. Видя, что все заняты, Кааль решила самостоятельно решить проблему, но, с трудом засунув носок в стремя и схватившись за седло, она уже поняла, что силенок ей не хватит.

«Я слишком стара для таких приключений».

– Фаррей, помоги, – проскулила она.

На этом этапе она получила повод уздечки. Это была обыкновенная веревка с единственным отличием в том, что у коня в зубах была металлическая пластина. Веревка была переплетена и связана похожим образом, как и обычные уздечки, о которых Кааль знала.

Группа двинулась вперед, и девушка неловко повернула коня в их сторону, но – снова проблема, – могла идти только шагом, когда остальные ускакали бодрой рысью.

«Господь милосердный, да почему все так сложно? Я еле научилась нормально сидеть, а они мне: “Давай-ка побыстрее”. Я рулить этой штукой не могу, не то, что скорости переключать!»

Фаррей первым заметил её отсутствие. Заметив её далеко позади, он тут же развернулся и направился к ней. Он и не подозревал, что в этот момент в глазах Кааль он был окружен прекрасным ореолом.

– Прости, – протянула девушка.

– Все в порядке. Давай мне поводья, – Фаррей перекинул веревку через голову коня и намотал на руку. – Теперь просто держись.

Он поцокал языком, и его конь пошел рысью, уводя за собой коня Кааль. Она тут же почувствовала, как копчик ударился о седло – спина коня резко ушла вниз и тут же вернулась вверх. Она была к такому не готова, но каким-то чудом догадалась встать на стремена. Это помогло, но долго продолжаться не могло – ноги нещадно болели.

– Ты её так угробишь, – крикнул Фаррею подъехавший Нод. – Твоя ученица сейчас, либо свалится, либо сбросится.

Всадники остановились, и Кааль с облегчением плюхнулась в седло. Глаза с мольбой посмотрели в небо, но Нод потребовал к себе внимания:

– Смотри на меня, Кааль, – он пустил коня вскачь вокруг них, демонстрируя свое искусство верховой езды. – Приподнимайся и опускайся на стременах в ритм коня. Его спина вниз – ты поднимаешься, вверх – опускаешься. Давай, не куксись, сама виновата, что не научилась этому раньше.

– Да когда бы я… Ай, не важно.

Она просто смирилась. Без особого энтузиазма попробовала повторить движения Нода, и поразилась тому, насколько легче стало жить. Да, иногда сбивалась с ритма, да, иногда подводили ноги, да, очень хотелось узнать стоп-слово, но постепенно они нагнали остальных, и это означало, что она может ехать наравне со всеми.

«Я справлюсь. Я должна справиться».

Барон Рельмир нервно сжал письмо, украшенное императорской печатью. На лбу выступил холодный пот, непослушные пальцы оттянули воротник. Понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями, и вот рука потянулась к колокольчику. На зов загорелась дверная руна, впускающая в комнату обеспокоенного слугу.

– Трайн! – сорвался барон. – Немедленно вызови ко мне Кириоса! Мне нужны его глаза и уши на каждом переулке. Пусть поднимет всех своих людей! Ты меня слышишь?

– Конечно, господин, я сейчас же…

– Стой. Ещё прикажи Минери подготовить лучшие комнаты. Пусть эти курицы работают, как никогда. К нам идут важные гости, и я скормлю Злеядам любого, кто посмеет халтурить!

– Да, господин, конечно, господин, – лепетал слуга, в поклонах закрывая дверь.

Как только дверь закрылась и руна снова загорелась алым, Трайн побежал по коридору в поисках домоправительцы. Он бы никогда не позволил себе такого, но настроение хозяина заставляло ноги двигаться быстрее. Через минуту уже весь дом знал, что что-то произошло.

Глава 11

Теплый ветерок игриво покачивал вышитые занавески. В комнате царила роскошь и величественное спокойствие. Редкий уголок в императорском дворце Райтара. Девушка лежала в мягких подушках и задумчиво смотрела на птиц в клетке. Кое-что гложило сердце, которое должно было бы радоваться в окружении такой красоты.

– Мальри, – лениво протянула девушка, и служанка, незаметно стоящая у двери, повернулась на зов.

– Госпожа?

– Почему он меня не зовет? – в голосе послышались нотки капризного гнева.

Служанка поджала губы и посмотрела на сцепленные пальцы.

– Почему, Мальри? – уже громче спросила та.

– Госпожа Ирэн, я всего лишь служанка, не мне рассуждать о желаниях Его Величества, – пролепетала девушка.

Госпожа вскинула голову. Она рывком поднялась с ложа. Птицы в клетке забеспокоились. Ирэн подошла к трусливо сжавшейся девушке и гневно прошипела:

– Хочешь сказать, он меня не желает?!

– Нет-нет, что вы… – залепетала девушка, и тут же вскрикнула от хлесткой пощечины.

– Пошла вон! Вон отсюда! Чтоб глаза мои больше тебя не видели, дрянь! – крик госпожи ворвался в коридор вместе с выбежавшей из покоев служаки.

Птицы забились в клетке, хлестая прутья крыльями, отчего на подушки вокруг упали золотистые перья.

– Ненавижу! Будь оно всё проклято! – бесновалась Ирэн, швыряясь подушками и опрокидывая попавшиеся под руку вещи.

Но скоро она выдохлась, ей оставалось только шептать сквозь зубы бесконечные проклятья на свою несчастную жизнь. Она села у окна, сокрушенно положив голову на сложенные руки, и длинные волосы волнами легли на её изящную спину. Злоба сменилась слезами, и госпожа тихо роняла горькие слезы на тонкий шёлк. В этот момент из-за двери донеслось:

– Старшая онори просит госпожу Ирэн о дозволении войти.

Красавица приподнялась и поспешно ответила:

– Входи!

В покои вошла пожилая женщина с хитрыми морщинками у глаз. Ирэн быстро подошла к ней и упала в её объятия.

– Он меня не любит, Файта, – простонала девушка.

– Не надо так убиваться, солнце моё, – улыбалась женщина. – Садись у зеркала, я расчешу твои локоны.

– Он совсем обо мне забыл, – причитала Ирэн, послушно усаживаясь перед зеркалом, которое чудом пережило все всплески гнева хозяйки. – Как только он Кайона изгнал, так я ему не интересна стала.

– У Его Величества много забот, дорогая, – спокойно улыбалась старшая из служанок, знающая её с пеленок. – Но даже если мужчина забывает о женщине, она о себе забывать не должна. Посмотри-ка, лицо бледное, глаза потухли. Слёзы помогают, только если мужчина их видит.

Ирэн сердито вытерла влажные ресницы и посмотрела на отражение женщины.

– Что мне делать, Файта? Я здесь с ума схожу.

Старшая многозначительно улыбнулась. Ирэн знала эту улыбку, и уголки её губ поднялись в предвкушении.

– Ты что-то придумала, да? Расскажи. Быстро!

– Мышки нашептали, что Его Величество плохо спит, а снотворное ему носит врач. А кто он и когда приходит, этого они не знают.

– Но ты-то знаешь, верно?

– Иначе я бы не была старшей онори. Слушай, мой госпожа, вот что мы сделаем…

С каждым прошёптанным словом онори улыбка на лице капризной красавицы сияла всё ярче и ярче.

– Я умираю, – простонала Кааль. – Нод, я ног не чувствую.

Парнишка устало вздохнул. Он сидел рядом со страдалицей, распластавшейся на траве. Утром Мельфир устроил своей ученице настоящую нервотрепку – раз она уже освоила все руны Стихий, значит, готова к следующим, и нарисовал ей двенадцать новых. От каждой руны Стихии три другие – новые свойства, новые заклинания, новые сложности. Пытаясь запомнить их разом, Кааль боролось с мыслью, что старик издевается над ней. Вышедшие из руны Огня заклинания не поддавались, хотя остальные кое-как отзывались. Кааль брала их упрямством и отключением мозга – не задумываясь, как это работает, просто заставляла работать. Практика показала, что это неплохая тактика, а удивленный взгляд Мельфира стал злорадной наградой. Но вот Солнце поднялось довольно высоко над горизонтом, и группа отправилась в путь. По дороге Кааль пыталась в голове рисовать изученные руны и прокручивать их заклинания, чтобы хоть как-то усилить эффект обучения и отвлечься от мучительно долгого перехода. Если бы Кайон не устроил привал, это бы сделала Кааль, грохнувшись с коня.

– В детстве я хотела канарейку, а судьба подарила коня, – тяжело проговаривала девушка.

– Мне б твои проблемы, – хмыкнул Нод.

– Да что ты говоришь?! – возмутилась та с вдруг появившимися силами.

– Тихо-тихо, понял.

Он поспешно положил ладонь ей на лоб, и она снова расслабилась. Ладонь была холодной, и оттого безумно приятной в этот жаркий день.

Кааль ни за что бы не поверила, что в Райтаре весна. У неё дома весна – это холодная и грязная пора, снег только начинает таять, но тут же превращается в лед из-за резких перемен погоды. Не было и речи о том, чтобы путешествовать, ночую под звездами, а в этом мире, казалось, никто никогда не знал холодов.

Несмотря на это, Кааль удивлялась, как умудрилась не заболеть. Ночи у костра были для неё невероятным испытанием – темнота, постоянные звуки, надоедливые насекомые, ощущение, будто кто-то следит за тобой или ползает по спине, постоянно хочется придвинуться к огню поближе, но, даже если чудом заснешь, на рассвете боишься нос высунуть из-под одеяла, ведь всё вокруг покрыто холодным туманом и росой. Казалось бы, первая же такая ночка должна была вызвать насморк и боль в горле, но она чувствовала себя на удивление неплохо. Ноющие мышцы и непроходящий страх где-то глубоко внутри – это мелочи.

– Нужно изучить вашу medicine, – неожиданно сказала Кааль, не открывая глаза.

– Вечно у тебя какие-то странные словечки выскакивают, – проворчал Нод, всё так же держа ладонь у неё на лбу.

– Врачевание, лекарство, травничество – всё одно, – монотонно проговорила девушка.

– С этим я тебе не помогу.

– Да, но… – она приподнялась на локтях и посмотрела на Нода. – Раз мое тело временно недоступно, поработаем мозгами. Расскажи, как ты вел учет всего и вся во дворце?

Нод зажмурился, с трудом осознавая услышанное. Но потом будто махнул на всё рукой и сказал:

– Это может быть сложновато для тебя. Я и сам много не знаю.

– В любом случае, ты знаешь основы. У тебя есть какие-нибудь записи?

– Немного, – он достал из-за пазухи мелко исписанный пергамент. – Тут о нашем состоянии дел. Вот запись о твоем коне, который обошелся нам дешевле травы летом. Вот тут об одежде, которую тебе Фаррей купил. Здесь Сахраз продал кое-что деревенским. В общем, не густо.

Кааль следила взглядом за тем, куда указывал Нод, и с усталым отчаянием поняла, что ей в добавок нужно научиться читать. Слышать-то она слышит, но это только благодаря рунам Мельфира, а вид закорючек и палочек на листе бумаги вводил в уныние.

«Ещё хорошо, что у них бумага есть, а не глиняные таблички, – вздохнула Кааль, – доросли».

– Ты слушаешь меня?

– Да, – приврала девушка. – Ты прав, это сложновато для меня. Ни cherta не поняла. Расскажи сначала о cifrah.

– Так, – Нод раздраженно помассировал переносицу, – ты вроде говоришь на райтарском, но как же напрягают твои… Не понял.

– Прости, – Кааль опустила глаза, пытаясь спрятать улыбку. – В моем мире считали с помощью cifr – символы, которые под собой обозначали количество чего-то. У вас же тоже должно быть такое?

– Вот ты о чем. У нас их называют счеты. Вот они, – он указал на новые закорючки. – Их довольно много. Сейчас покажу.

Он вынул из нагрудного кармана небольшой камешек, лизнул его и нарисовал на бумаге ряд символов. Кааль посчитала – девять. Выглядели так, будто были объединены в три группы. Три по три – палочки, кругляшки и треугольники.

– Смотри, – Нод тыкнул камешком в первые палочки, – это медные счеты. Первый символ как одна медная монета. Называется медяк. Несложно запомнить, верно? Второй – две медные монеты, складывается из двух медяков, называется медис. Третий – три монеты, из трех медяков, медоз. Понятно?

Ответом ему служили сведенные брови и серьезное выражение лица девушки.

«Дайте мне ручку, я должна это записать. Нужен конспект», – молила внутри себя Кааль.

– Хорошо. Теперь серебряные счеты, – Нод указал на кругляшки. – Первый символ складывается из двух медозов. Он равен серебряной монете и, что невероятно, называется серебряк. Второй символ – две серебряные монеты, складывается из двух серебряков. Догадаешься, как называется?

– Се-ре-брис? – неуверенно по буквам протянула Кааль.

– Умница. Сложи три серебряка – получишь сереброз, третий символ. Понятно?

«Помогите…»

– И последнее, – настала очередь треугольников, – Золотяк, золотис, золороз. Точно таким же путем. Складываешь, отнимаешь, получаешь символы, переводишь их в монеты.

– Но ведь ты говорил, что монеты Сомивона отличаются от монет Райтара…

– Это уже тонкости. Суть-то одна – медь, серебро и золото.

– Сонитов нет?

– Таких больших счетов я не видел.

– Мда… И вам не сложно объясняться между собой? Как вы тогда торгуетесь, если система цифр такая сложная?

– О, для этого есть упрощенная система. Ею пользуются деревенщины. Но стоит ли…

– Стоит. Научи.

– Ладно. Посмотри на свои пальцы. Видишь, они разделены костяшками. Правая рука – это первые счеты, а левая – вторые. Левая рука больше правой.

«В смысле “больше”? А, наверное, на правой единицы, а на левой – десятки. Ладно, дальше?»

– Начинаешь с первой костяшки указательного пальца, касаешься её большим пальцем. Потом касаешься по порядку нижних – раз, два, три…

«О! Знакомые числа», – но Кааль сдержала радость, чтобы не отвлекаться от объяснений юного учителя.

– …Указательный палец кончился, дальше идет средний палец – четыре, пять, шесть…

«Я знаю эти числа, я понимаю! Спасибо, Боже».

– …девять. Три пальца загибаешь, когда они закончились – десять. Не переживай ты так, я повторю, что непонятно. Так вот, десять. Касаешься первой костяшки указательного пальца на левой руке. Потом просто каждый раз касаешься следующей, когда на правой заканчиваются три пальца. Если будешь торговаться, скажи, что имеешь – медь, серебро или золото. От этого уже и будете отталкиваться. Сколько меди в золоте, думаю, и так понятно.

– Ага. То есть, если у меня и на левой, и на правой согнуты три пальца, то это – сто?

– Как ты узнала? Ты знаешь эту систему?

– Да, – с нескрываемой улыбкой произнесла девушка. – В моем мире такие же цифры использовали. Не уверена насчет пальцев, но я всё поняла. Давай я тебе покажу нашу matemateku? – она уже было взялась за листок, но тот остановил её, сказав:

– Нет, спасибо. Не хочу снова чувствовать себя дураком. Погоди, ты умеешь считать?

– В своем мире, конечно. И писать, и читать. У нас этому учат с малых лет.

– Что? – Нод выронил листы. – Это что получается? Ты умнее меня?

– Как тебе сказать, – задумчиво вздохнула девушка. – Те знания, которыми я обладаю, есть у всех в моем мире. Там я обычный человек. Здесь же мои знания делают меня чуточку уникальнее, однако ничем не могут мне помочь. Да, умею читать, писать и считать, чего не умеют многие из ваших, но я читаю, пишу и считаю только на языке и системе своего мира, здесь же мне придется учиться заново. Так что, по уровню развития в этом мире я, грубо говоря, дитя малое, – улыбнулась она.

– Дитя, – фыркнул Нод. – Ты не дитя, ты волчонок. У тебя есть клычки. И этими клычками ты готова поглотить все знания нашего мира.

– Что поделать, они ведь такие вкусные, – засмеялась та. – Знаешь, наша система счета немного удобнее хотя бы потому, что не придется писать кучу символов для обозначения одного числа. Давай научу тебя, будешь самым лучшим счетоводом в империи!

Парнишка растерялся. В голове всплыли воспоминания из детства, в котором он давился слезами, выводя одни счеты за другими, а за спиной стоял нетерпеливый учитель, бьющий палкой по рукам при каждой ошибке.

– Не хочу.

Кааль заметила страх в его глазах, и сердце обожгла горечь. Нод хотел было подняться, но девушка остановила его, взяв за руку.

– Это обмен. Знания на знания. Может, когда-нибудь ты сможешь применить мои знания на практике, ведь ты лучше знаешь этот мир, а значит, понимаешь, что ему нужно. Может, когда Кайон станет императором, ты сможешь ему помочь, и…

– Нет, – Нод вырвал руку. – Завтра мы будем проезжать Голокор. Там моя мать. Я останусь с ней.

– О… Точно.

Чувство, когда теряешь, не успев обрести, покрыло сердце, словно ржавчина железо.

«Я думала, мы сможем подружиться. Но кто я такая и ради чего буду останавливать его? Ради жизни бродяг во имя светлого ничего? Мда, – поникла Кааль. – Ему вернуться к родным куда проще, чем мне. Вот бы и мне также просто уйти».

– Прости, – вздохнул Нод. – Не думай, что я предатель. Я никому не скажу, что видел тебя или остальных. Просто для меня идея Кайона слишком… Слишком. Я и так бесполезен, так что… Мне жаль.

Девушка слушала, обняв колени. Она не смотрела на него, как и он на неё. Она не могла говорить, пока внутри разрывались эмоции, и он затих из-за того же. Между ними сгустилась прозрачная стена. Стало мучительно находиться рядом. Стена разбухала с каждой секундой молчания и отталкивала их друг от друга.